– Кажется, - пожала плечами я. - Только теперь я с "дядей" заодно, мне интересно так жить, и вообще… А чего это ты спрашиваешь?
      – Да так, интересно просто.
      – Небось, в наладонник запишешь, и будешь потом перечитывать, когда захочется узнать, как не надо поступать по жизни?
      – Не кипятись понапрасну. Мне действительно интересно. Чем больше с тобой общаюсь, тем понятнее становится характеристика, заочно выданная тебе шефом.
      – Это какая же? - надулась я на всякий случай.
      – Это про Иванушку-дурачка в юбке, - оправдал мое дутье металлюга. - Впервые сталкиваюсь с такой непосредственностью по жизни.
      – В таком случае вы неправы оба.
      – Да неужели!? А чем докажешь?
      – Я юбок не ношу.
      Металлист не ответил - только хмыкнул выразительно. Хотел было уже отвернуться, как вдруг что-то вспомнил.
      – А вторая причина?
      – В одно не шибко прекрасное утро у моей комнаты в общаге на Воробьевых горах появилась троица в черном. Кстати, костюмы у них были местного покроя.
      – И ты их испугалась? - усмехнулся наставник по металлу.
      На то, что одежка оказалась из этого измерения, Илья, казалось, вообще не обратил внимания.
      – Я от них удрала.
      – ?
      – Удрала, - спокойно повторила я. - А потом встретилась с начальством, и оно меня отбило.
      – А сама не могла?
      – Я тогда даже не подозревала, что у меня есть способности к магии. И…
      – Когда же это было?!
      – Почти год назад.
      Илья снова впал в прострацию - видать, не знал обо мне таких подробностей. Судя по отрешенному выражению лица, замолчал он надолго. А потом и наладонник извлек…
      Я же мысленно вернулась к характеристике, выданной мне заочно Борисом Ивановичем. "Ваня-дурак в юбке!" Вот… Редиска! А как, казалось бы, все хорошо начиналось! "Специалист, которому не будет равных!" Эх…
      Будь я в силах, я бы еще долго не смогла уснуть от негодования. Но в этот раз я пожелала металлисту спокойного дежурства, да наказала разбудить меня вовремя. Устроилась, как смогла, возле домового, накрылась джинсовой рубашкой, и уснула.
      Я так намаялась за день, что не почувствовала, как Илья, ворча что-то о простуженных компаньонах, распаковал свой рюкзак, и накрыл меня спальником.

* * *

      Ночь прошла спокойно. Мы свое откараули на пару с домовым - тот проснулся вместе со мной. Я не больно-то сопротивлялась неожиданной помощи: вдвоем, и вправду, было веселее. Мы подбросили дров в камин, и так просидели, пялясь на огонь, до трех ночи, пока не подошло время будить друида.
      Ранним утром (а я проспала каких-то два часа после дежурства), больше всего на свете мне хотелось придушить хозяина жизнерадостного голоса:
      – Здравствуйте, гости дорогие!
      "Ага, оклемался, все-таки", - сонно подумала я. - "Боже, как все-таки спать хочется…"
      В организме так и ощущались свободные радикалы, призывали проспать еще полдня, как минимум.
      Но пришлось вставать, плестись из избы вон, к умывальнику, смывать сонную одурь ледяной водой. Большие часы на правом соседском флюгере показывали пять. На левом соседском подворье истошно кукарекал петя.
      – Д-доброе утро, - вернулась я в комнату. - Здравствуйте, Ярослав. Меня Лиса зовут.
      – И ты здравствуй, девица, - радостно приветствовал меня хозяин.- Как спалось? Как там учитель Глеб?
      – Отлично выспалась, - широко зевнула я. - Глеб Макарович вполне себе жив и здоров. А как ваше самочувствие?
      – Сейчас я тебе скажу, - не дал ответить Антон хозяину дома. - Ярослав, давай сюда руку.
      Друид выглядел до безобразия бодрым. Видать, потому, что караулил последним, и успел проснуться за пару часов.
      Вот и сейчас, стоял, и, как натуральный доктор Айболит, то ли пульс измерял, то ли еще какой процедурой диагностического характера занимался. Я с любопытством уставилась на врача и его пациента. Даже по сравнению с моим утонченным другом, хозяин дома выглядел на редкость хлипким. Зато он явно относился к числу людей, у которых никогда (или почти никогда) не бывает плохого настроения. Даже медосмотр не смог заставить Ярослава прекратить улыбаться.
      – Ты ему еще в пасть загляни, - вошел в горницу свежеумытый металлист. - Здравия желаю всем здесь присутствующим. Цилиндр отдали?
      Пулька до сих пор болталась у меня на шее - ее еще вчера опознал домовой. Она, и еще одна. Какую из них надо было отдать Ярославу, я не знала. Сняла обе, протянула на ладошке. Хозяин дома, не глядя, схватил ту, что была посветлее. Посмотрел смущенно на нас, потом все же вышел во двор. И очень скоро вернулся обратно.
      – Кажется, я полечу с вами, - неуверенно сообщил он. - Волхв настоятельно рекомендует мне не задерживаться в городе. Тиша!
      На кресле у камина зашевелился спальник. Попытался приподняться раз, другой, третий… Без толку.
      – Уйдите, люди, - послышался сонный голос. - Дайте поспать! Там еды осталось много, не будите домового!
      – Во дает, почти стихами, - уважительно произнес друид.
      – Да-а-а, - почесал в затылке хозяин. - Лучше его оставить в покое, все равно от него ничего не добьешься. Пойдемте, что ли, посмотрим, что там со вчерашнего дня осталось.
      Еды после вчерашнего ужина было и впрямь завались. Мясо, правда, парни подъели (скорее всего, за время дежурства, уж больно его много оставалось). Но пирогов было еще в избытке. Друид, сильный в бытовых заклинаниях, разогрел остатки вчерашнего пира не хуже микроволновой печи.
      – Талант, - восхитилась я. - Вот Жозефине повезло!
      При упоминании о ежке друид помрачнел. Хозяин взглянул на гостя, и, поднявшись со стула, отправился шуровать в ящиках комода.
      – Возьми вот, - протянул он Антону янтарные бусы. - Подаришь своей зазнобе.
      Украшение было поистине царским. Каждую бусину можно было рассматривать на свет бесконечно долго. Отличались желтые камешки друг от дружки тоном - от светлого до чуть зеленоватого. Внутри таились воздушные пузырьки диковинных очертаний.
      – Здорово! - шмыгнула я носом. - Красотища… Нет-нет, - опередила я хозяина, вновь направившегося к шкафу. - Мне не нужно, я… Мне просто очень понравились бусы, а сама я ничего на себе носить не могу, только вот амулеты и терплю по долгу службы.
      – Тогда держи на память вот эту зверушку.
      Это была ящерка, темно синяя, с золотыми искорками. Так искусно сделанная, что казалось, вот сейчас юркнет, хвостом вильнет, и только ее и видели! От такого подарка я не могла отказаться.
      – Амулет навевает добрые сны, - молвил Ярослав, с улыбкой наблюдая за моей умиленной физиономией. - Если поставить его в изголовье, то ночных кошмаров можно смело не бояться.
      Интересно, как Ярослав догадался о том, что мне порой снились кошмары? Правда, еще давно, до перемещения в Заповедник. После того, как я переехала, моя голова была непрерывно занята - упорядочивала изученный за день материал.
      Неужели у меня способность к неприятным сновидениям написана на лице? И на что в таком случае влияет подарок для Жозефины?
      Спросить? Не спросить? Вдруг получится, что я выведываю чужие секреты?
      – А бусы? - все же насмелилась я.
      – Тут я лишь слегка усилил свойства янтаря, - просто ответил амулетчик. Видимо, тема все же не была для него запретной. - Поэтому бусы способствуют кротости нрава и хорошему настроению.
      – Это хорошо, - как всегда, веско сказал металлист. - Сестрица, она такая! Как вспылит, то мало не покажется.
      Ярослав улыбнулся. С тихим таким достоинством и осознанием собственной правоты.
      Друид вздохнул. Потом вспомнил что-то, и вздохнул еще раз. Поди, желал оказаться в Заповеднике побыстрее.
      – А скажи, Ярослав, - вспомнила я о насущных проблемах. - Кто это на тебя напал?
      – А, это был некромант Кремантий, - жуя, ответил хозяин. - Ему не понравилось то, что я слишком хорошие амулеты от порчи делаю. Давно он около меня околачивался. А вчера вот, пришел совсем злой, и мы с ним повздорили маленько… О, боги! Что же мы тут сидим? Нам же драпать отсюда надо. Немедленно! Тиша! Вещи пакуй!
      В сторону кресла полетел хозяйский тапок.
      – Куда это мы собрались? - вскочив с кресла, как ошпаренный, жалобно запричитал домовой. - Опять переезд? Так еще вещи распаковать не успели…
      – Собери только самое необходимое!
      Из глаз домового покатились крупные слезы. Больше всего он сейчас походил на обиженного злой судьбой ребенка.
      – Я тебе избушку выращу, - пообещал ему друид.
      – С печкой? - с надеждой посмотрел на него Тиша. Слезы тут же просохли.
      – Как пожелаешь, - почти уверенно ответил Антон.
      – Ну, тогда я мигом! - повеселел домовой, и… исчез.
      Только маленький смерч, да открывающиеся - закрывающиеся ящики-дверцы отмечали его путь.
      – Я готов! - спустя каких-то пару минут сказал он, потрясая котомкой.
      – И это все? - недоверчиво воззрилась я на суму. Размером та была не больше обычного городского рюкзака.
      – Она же безразмерная, - махнул лапой домовой. - Ты что, с луны свалилась? Таких элементарных вещей не знаешь?
      – У меня нет домового, - пожала плечами я.
      Пора было прикреплять рюкзаки к транспортному средству.
      Через пять минут все было готово - домовой успел даже тарелки помыть. Мы взгромоздились на коврик, и он нас всех выдержал. Не успели мы заложить ставший уже традиционным в наших полетах вираж, как в воротах показались незваные гости. Двое из них были одеты в местные черные деловые костюмы.
      – Жми! - что есть мочи завопила я.
      И коврик нажал - взмыл метров на двадцать вверх, подобно самолету вертикального взлета. Если внизу кто-то и колдовал, мы об этом так и не узнали.
      Так мы двинулись на север. Летели довольно высоко - нам было даже видно, что земля - круглая. Домовой сперва держался неуверенно - видимо, не привык к подобному средству передвижения. Но потом осмелел, отодвинулся от центра ковра, и даже высунул нос наружу для пущей видимости.
      За весь ходовой день так ничего и не случилось. То есть, у нас, Заповедных, не случилось. Зато Ярославу пришлось отвечать на вопросы, градом посыпавшиеся на него. Надо отдать должное амулетчику - он довольно бойко удовлетворял наше любопытство в том, что касается одежки, погоды, времен года. Мы тоже в долгу не остались - признались, что с изнанки. После этого откровения Тиша перерастал глазеть по сторонам, но упулился на нас.
      Ярослав не стал выказывать совсем уж невежливое удивление. Но отвечать стал куда подробнее.
      – Волхвы, - задумчиво сказал он, озадачившись очередным вопросом. - Волхвы…
      Обычно веселое лицо Ярослава приняло неописуемое выражение. Там была и мечта. Дотянуться до чего-то, далекого пуще звезды. И осознание неосуществимости стремления. И уважение. И ностальгия - наверняка, по учителю Глебу.
      – Волхвы… Волхвы - это те же лешие, но на человеческий манер.
      Это был неожиданный ход.
      – Ась? - взбодрился чуть сонный по жизни металлист.
      – Ну… - замялся Ярослав. - Вот леший. Он может мгновенно оказаться в любом уголке своего хозяйства. Отделиться от любого дерева.
      – А еще свистнуть, и узреть перед собой пару лосей, - вспомнила я вчерашние впечатления. - Всего через какие-то полминуты!
      – Вот-вот, - закивал головой Ярослав. - И волхвы тоже так могут.
      – Что могут? Лосей подзывать?
      – Да нет, Лиска, - вступился за нового товарища друид. - Видишь, иногда человеку бывает трудно объяснить то, чего он наверняка не знает. Ярослав ведь не волхв.
      Маг отрицательно покачал головой.
      – Не волхв. Дитя я неразумное перед волхвом.
      Долго ли, коротко ли, а удалось нам вытянуть (по капле, ей богу) из амулетчика, что волхвы - это сама природа, но в ограниченном проявлении. Точно так же, как Маня представляла со своими соснами единое целое, так и волхвы проникали в природу. Они были водой, землей, огнем, и воздухом. Кустиком и полынью, ветерком и аметистовым рудником. Правда, волхвы тоже разные по силе бывали. Чьей-то мощи хватало на город. Чьей-то - на деревеньку. Да и нелюдимые они, вишь, были. Не принимали пороков людских.
      – Почему? - озадачился друид. Они же мудрые! Что им стоит понять человека?
      "А что стоит человеку понять донимающего его комар?" - подумала я.
      – Они - ответственные, - покачал головой Ярослав. - Им слишком многое ведомо, чтобы вести себя, подобно людям. Недальновидно вести. Знают они и то, чем чреваты проступки, и не торопятся с деяниями.
      – Это как?
      Амулетчик пожал плечами.
      – Как именно, не знаю, - сказал. - В смысле, не знаю, как им удается все просчитывать. Наверное, они просто чувствуют. Вот… коза. Она ведь никогда не скакнет в пропасть. Но сбежит по крутой тропинке.
      В общем, и целом - конечно, да. Не скакнет. Но, бывало, что и козы наворачивались…
      – Но ведь коза не мыслит! - горячо возразил друид.
      – Вот именно, друг мой! Вот именно! - в тон ему отозвался Ярослав. - А волхвы - те же горные козы, бегущие по круче, те же орлы, летающие в поднебесье, та же рыба, тенью проносящаяся в водоеме,…
      – Да ты поэт, друг мой, - повел правой бровью Антон.
      – Нет, - покачал головой мастер по амулетам. Просто я долго жил рядом с волхвом. - Но я не закончил.
      – Волхвы - такие же звери, но вдобавок ко всему еще и думающие? - предложил металлист свой вариант ответа.
      – Наверное, так, - снова задумался Ярослав. - Но… Еще они могут управлять стихиями. И не делают этого без крайней необходимости.
      – ?
      – Ураган там предотвратить, ежели он на деревню идет, пожар лесной потушить - запросто. А ради пустяшной забавы - никогда.
      – А они очень корыстолюбивые?
      В нашем измерении за такие услуги… Я даже не могла себе вообразить, сколько бы потребовали "специалисты". Если бы таковые у нас имелись.
      – А зачем им деньги? - искренне удивился Ярослав. - Птице же деньги не нужны. Она и так… летает.
      Я задумалась. Какая-то странная картина вырисовывалась, ей богу. Из описания Ярослава выходило, будто волхв - эдакая голотурия. Морской огурец тюнингованный. Живет себе, и никого не трогает. Бытием наслаждается. Огромную силу имеет в местах обитания. Вне оного - маг. Не такой сильный, как в местах обитания, но тоже ничего. Посильнее нас, вместе взятых будет.
      Что-то не похоже была нарисованная картинка на Бориса Ивановича - уж очень жизнь у начальства нервная была. Богатая интригами и событиями жизнь. Да и не видела я его парящим в поднебесье-то. Все чаще звонил он кому-то, или эмпатов сцепившихся разнимал.
      – Но ведь они же не для забавы живут, так ведь? - решила уточнить я свои предположения.
      – Ох, не для забавы, - покачал головой Ярослав. - За лешим пригляди, за людьми пригляди, за ураганом - тоже пригляди. Какая же это забава?
      Верно. Не забава. И жизни тоже никакой. Если за всеми приглядывать. Впрочем… Я же не волхв. И не могла сказать, сколько именно им надо затратить калорий на возделывание и облагораживание вверенному ему хозяйства.
      Так летели мы над полями и лесами. Остановились ненадолго на лесной полянке, перекусили Тишкиными припасами, птичек послушали, природой полюбовались. Никто на нас не нападал, ни крестьяне, трудящиеся в поле, ни старый волхв, с другой стороны полянки наблюдающий нашу трапезу. Мы звали его присоединиться, разделить с нами хлеб-соль, но он покачал головой, кивнул в такт своим мыслям, и ушел в лес.
      Он ушел, а я вспомнила про наше начальство и его просьбу о необычном среди необычного. Как понять, что для изнанки было обыденным? Вот такая вот спокойная жизнь, с жарким солнышком, тенечком от могучего дуба? Или наши московские "приключения"?
      Ярослава мне пытать на эту тему не хотелось - Борис Иванович ясно сказал: то, что мне покажется необычным среди необычного. При чем тут чужое мнение?
      Пока я размышляла, наша трапеза подошла к концу. Тиша упаковал остатки продуктов, коврик, провисевший обычным ковром на ветке дуба, спланировал к земле: полетели, мол?
      – Скажи, Ярослав, - молвил задумчиво металлист, как только летун набрал крейсерскую скорость. - А почему у вас жилища настолько неукрепленные?
      – Насколько? - озадачился амулетчик.
      Мы с друидом непонимающе уставились на товарища.
      – Если у вас развита левитация, то, то люди, по идее, должны жить в бункерах.
      – В чем? - уставился на металлиста Ярослав.
      Илья жестом и словом пояснил, что такое бункер. Ярослав недоуменно покачал головой:
      – Зачем? - спросил. - А волхвы на что? Они же оборону держат. В каждом мало-мальски крупном поселении есть свой оборонник. За редким-редким исключением.
      – И что, они каждый дом защищают? - ахнула я. - Каждого жителя от порчи и сглаза?
      – Ага, ты скажи еще, экскременты в нужниках от отпечатка личности нейтрализуют. Чтобы не приведи боги, какой-нибудь некромантский отморозок в сортире порчу на ростовщика не навел. По, так сказать, отходам его человеческой жизнедеятельности. По горячим… Нет, по теплым испаряющимся следам!
      Я с недоумением воззрилась на компаньона - мне только казалось, или в Слитке он был куда человечнее? Ярослав тоже с интересом к нам приглядывался. Один только друид пожал плечами и отвернулся со скорбным выражением на лице. Видать, ежку вспомнил. Ага, на братца ее глядючи!
      Повисла неловкая тишина. Тишка прильнул к хозяину. Амулетчик нерешительно улыбнулся. Потом шире. Еще шире:
      – Нет, конечно же. Не настолько оборонники вникают в человеческую жизнь. На это маги-ремесленники есть. Это их хлеб - локальную оборону и красоту поддерживать.
      Металлист, получив исчерпывающий ответ, кивнул, и снова задумался о чем-то о своем. Друид улегся спать. Ярослав шепнул что-то на ухо Тишке. Тот, порывшись в сумке, достал какой-то невзрачный камешек, протянул хозяину. Мастер амулетов взял камешек в руки, уселся поудобнее, прикрыл глаза… Да так и застыл истуканом. Я повернулась на спину и принялась смотреть на проплывающие облака. Я думала.
      О том, что большой была сила волхвов, да не безграничной. Не могли они совсем уж природу дублировать. Вот и Глеб Макарович не смог со двора отлучиться, держал данное начальству слово. Был бы всемогущим - наверняка бы и нас встретил, и напутствия дал, и хутор защитил. Ан нет. Видать, не могли волхвы делать тысячу дел одновременно.
      Но и металлист был умен, нельзя не признать. Лично у меня вопрос об обороноспособности жилищ не возник бы никогда. А он - гляди ты!
      Я глянула в сторону товарища. Тот то ли делал вид, что спит, то ли и в самом деле спал.
      Так летели мы в сторону Ладоги. Проносились назад деревеньки. Вились ленты рек. Смеркалось.

Глава 8.