Декларация Лигтона, стремившегося пожать победные лавры в борьбе против слабой страны, заканчивалась утверждением, что действия Британской империи направлены не против афганского народа, а только против эмира Шер Али. Не успели, однако, афганцы ознакомиться с составленным в торжественных тонах манифестом Литтона, как запылали их деревни и началась жестокая расправа над мирным населением.
      Незадолго до этого Ф. Энгельс, описывая английскую колониальную армию, назвал ее "убежищем для грешников" в котором собрана большая часть "авантюристических элементов народа". Он особо подчеркивал, что в английской казарме задает тон "грубый распущенный парень из отбросов больших городов..."{207} Не прошло и недели с начала военных действий, как афганскому населению пришлось узнать эти характерные черты британских "воинов". Из подвергшихся вторжению районов хлынули потоки беженцев. Дороги на север были заполнены многочисленными обозами, перевозившими семейства афганцев и остатки их имущества{208}.
      В начале декабря 1878 г. курамская колонна британских войск под командой генерал-майора Ф. Робертса после упорной борьбы овладела Пейвар-Котальским перевалом, который защищали части афганской армии и отряды народного ополчения. Солдаты генерал-лейтенанта С. Броуна в это же время заняли Джелалабад.
      В связи с этой неспровоцированной агрессией Шер Али пытался возбудить против Англии мировое общественное мнение. 1 октября 1878 г. он обратился к "английским сановникам" с заявлением, в котором осуждал вторжение в Афганистан и заявлял о своем отъезде в Петербург, чтобы созвать международный конгресс для обсуждения и прекращения британской агрессии{209}. В тот же день эмир покинул Кабул и двинулся на север. Перед отъездом он освободил из заключения своего сына Якуб-хана.
      Правительство России предприняло попытки прекратить войну и через своего посла в Лондоне Шувалова обратилось к английскому кабинету с несколькими нотами, в которых высказывались пожелания о приостановлении военных действий. Однако все эти ноты были отклонены{210}.
      Британские войска, не встречая на первых порах серьезного, организованного сопротивления, продолжали продвигаться вперед. Не желавшие войны афганцы не были готовы к ней. Застигнутые врасплох, они не смогли быстро оказать должного отпора. Но и на этом этапе войны отдельные небольшие группы афганских воинов нападали на агрессоров и наносили им серьезный урон. Как и раньше, на активную борьбу против англичан поднималось население захваченных территорий. Среди солдат британской армии, завербованных в Северной Индии, началось дезертирство. В колонне Робертса были созданы военные суды, которые сурово расправлялись с дезертирами. Роберте писал, что это было крайне необходимо, так как покидавшие армию, как правило, уносили с собой оружие и снаряжение{211} и присоединялись к афганцам.
      Оккупанты назначали на ответственные посты в занятых городах преданных им представителей феодальной знати, но население отказывалось подчиняться ставленникам агрессоров. Это отчетливо проявилось, например, в Хостской долине, правителем которой Роберте назначил "садозайского джентльмена благородного происхождения Шахзаде Султан-Джана"{212}.
      В начале января 1879 г. южная колонна британских войск под командованием Д. Стюарта после небольшого боя овладела Кандагаром, а в феврале торжествовавший Биконсфильд самодовольно, хотя и преждевременно, заявил в парламенте: "В настоящее время мы обладаем тремя великими путями, связывающими Афганистан и Индию. Мы обеспечили достижение цели, для которой была предпринята экспедиция"{213}.
      Тем временем Шер Али на своем пути в Россию серьезно заболел и в феврале 1879 г. умер. Престол эмира занял слабовольный и недальновидный политик Якуб-хан, известный своими проанглийскими симпатиями. Он полностью капитулировал перед оккупантами и 26 мая 1879 г. в местечке Гандамак, неподалеку от Кабула, подписал мирный договор с Англией. Гандамакский трактат представлял собой типичный неравноправный, кабальный договор. Он устанавливал зависимое положение Афганского государства, внешняя политика которого должна была согласовываться с мнениями и желаниями британского правительства; только с разрешения Англии Афганистан имел право вступать в переговоры с другими странами. В Кабуле размещалось английское посольство, и агенты Англии могли в любое время отправиться в интересовавший их пункт афганской границы. Рынки Афганистана открывались для английской торговли.
      Гандамакский договор предусматривал также отторжение от Афганистана ряда земель - британские империалисты захватили важные стратегические районы - округа Курамский, Сиби и Пишин и, кроме того, Хайберский и Мичнийский перевалы. В результате аннексий британские войска приобрели широкий доступ к важнейшим политическим центрам Афганистана - Кабулу, Кандагару и Газни. Кабул, например, отстоял теперь от английских владений менее чем в 100 километрах. "Чтение текста Гандамакского договора, обоснованно указывал русский дореволюционный исследователь Л. Н. Соболев, совершенно ясно указывает на желание англичан прочно установить свою власть в пределах всего Афганистана, вплоть до правого берега Аму-Дарьи и до Герата включительно. О независимости Афганистана... после Гандамакского мира не могло быть и речи"{214}.
      В вознаграждение за уступчивость британское правительство выделило Якуб-хану подачку в виде 6 лаков рупий ежегодной субсидии. В июле 1879 г. в Кабул приехал в качестве английского посла один из авторов Гандамакского договора, майор Каваньяри. Очевидец привел характерное описание прибытия Каваньяри в афганскую столицу: "Народ, собравшийся посмотреть на въезд английского резидента, встречал его крайне неприветливо; повсюду были слышны брань и возгласы: "Снимите голову с этого прохвоста!" Угрожающие крики и всеобщее крайне неприязненное настроение толпы заставили Якуб-хана, смотревшего издали на церемонию въезда, послать своих людей разогнать толпу"{215}.
      Не теряя времени и стремясь использовать создавшуюся обстановку, британские власти отправили в Герат крупную партию оружия для английского гарнизона, который должен был вскоре занять город. Здесь планировалось создать опорный пункт, который должен был служить базой для дальнейшего наступления английских войск.
      В августе 1879 г. в журнале "Найнтинс сенчури" появилась статья Г. Раулинсона "Результаты афганской войны", в которой несколько преждевременно подводились итоги войны. Характеризуя личность автора, слывшего крупным знатоком Востока, военный агент{216} России в Лондоне Горлов отмечал, что Раулинсон "считается великим ориенталистом... и принадлежит к сенсационной группе тугоумных политиков, воображающих, что интересы Англии есть что-то сверхъестественное и священное, пред чем все прочие соображения, должны падать; что все действия Англии суть всегда возвышенны и велики; что всякое сопротивление ей есть дело, не сообразное ни с моральным чувством, ни с рассудком"{217}. Раулинсон, пояснял Горлов, как правило, отражает официальную точку зрения.
      В своей статье этот апологет британских экспансионистов заявлял, что война с Афганистаном была предпринята исключительно для уничтожения влияния России в Азии. По его мнению, Гандамакский мир представлял недостаточно выгод для Англии. Раулинсон предлагал систему мероприятий для дальнейшего укрепления британских позиций на Среднем Востоке. В частности, предлагалось "заставить Персию" занять враждебную позицию в отношении России; продлить на неопределенное время английскую оккупацию Кандагара; направить британскую армию в Северный Афганистан, чтобы занять Герат и т. д.{218}
      В основе этой программы лежало представление, что "афганский вопрос" решен полностью и бесповоротно, что Афганистан находится под полным контролем Британской империи.
      Такое представление, однако, было ложным. Интервенты могли рассчитывать на содействие лишь со стороны небольшой кучки феодальной знати - Якуб-хана и его приближенных, соперничавшей сними группировки во главе с сардаром Вали Мухаммед-ханом, крупного кандагарского феодала Шер Али-хана{219}, а также на предводителей некоторых племен.
      Трудящиеся массы, на плечи которых ложился весь гнет британской оккупации, готовились к решительной борьбе. Подавляющее большинство населения Афганистана выступило против капитулянтской политики. К активной борьбе против врага стремились также патриотически настроенные представители правящих кругов страны. Глубокое возмущение в Афганистане вызвал кабальный договор, заключенный в Гандамаке. Афганский торговец Насыр-хан, приезжавший в Ташкент, рассказывал: "Когда слух об условиях мира дошел до народа, то он был крайне недоволен и громко высказывал, что змир в Гандамаке продал англичанам родину. "Приедет Каваньяри, - говорили в народе, - и будет выплачивать жалование чиновникам и войску за измену родине..." Недовольство проявилось особенно сильно при въезде Мухаммед Якуб-хана в Кабул; народ кричал ему: "Продал нас англичанам за одну арабскую лошадь", и вообще выражал крайнее возмущение"{220}.
      Насыр-хан передавал также, что еще перед поездкой в Гандамак Якуб-хан, выступая на одной из площадей в Кабуле, обосновывал необходимость заключения мира неподготовленностью страны к сопротивлению и отсутствием денег. В ответ на это со стороны собравшихся афганцев раздались возгласы: "Хотим драться! Если денег нет, то снимем последнюю рубашку, продадим, и деньги будут!"{221} Понятно, что о "последней рубашке" могли говорить лишь трудовые низы, полуголодные ремесленники, беднейшее афганское крестьянство.
      Народные массы Афганистана не желали признавать позорный Гандамакский договор и вели широкую подготовку к оказанию решительного отпора вторгшимся агрессорам. "Массовое восстание, революционная война, партизанские отряды повсюду - вот единственный способ, при помощи которого малый народ может одолеть большой, при помощи которого менее сильная армия может противостоять более сильной и лучше организованной"{222}, - указывал Ф. Энгельс. Не располагая современным вооружением и не имея достаточно хорошо обученного и подготовленного войска, народ боролся против оккупантов методами "массового восстания, революционной войны, партизанских действий". Повсеместно создавались отряды народного ополчения, с оружием в руках выступавшие на борьбу; они стягивались к столице. Партизанское движение расширялось с каждым днем, охватывая в первую очередь крестьян, ремесленников, патриотически настроенных представителей сардарства; это движение приобретало все более организованный характер.
      Народно-освободительная борьба развивалась под лозунгами отмены Гандамакского трактата, изгнания из Афганистана или истребления британских интервентов и их ставленников. В столице и на улицах захваченных англичанами городов систематически происходили стычки и столкновения между афганцами и британскими солдатами.
      Члены английской миссии во главе с Каваньяри, игнорировали настроение народных масс Афганистана, не понимали смысла и значения происходивших в стране процессов. Л. Н. Соболев объяснял это ослепление, ставшее роковым для миссии, ее изолированностью от действительной жизни Кабула, вызванной "с одной стороны, глубокой ненавистью и брезгливостью афганцев к англичанам, с другой же стороны, гордостью и самонадеянностью англичан. Совершенно пренебрегая интересами афганцев и преследуя лишь свои собственные, англичане были в полном неведении того, что творилось вокруг них"{223}.
      Между тем, 6 августа 1879 г. в Кабуле произошла массовая демонстрация, в которой участвовали афганские солдаты и горожане. Демонстранты, как гласила запись Каваньяри в дневнике, "шли по городу с обнаженными саблями и возбужденно высказывались об эмире и его английских гостях..."{224} На следующий день афганские солдаты во главе со своими офицерами под звуки оркестров снова устроили шествие по улицам столицы. За ними следовали жители города. Из толпы доносились угрозы и оскорбления в адрес английского посла, протесты против его прибытия в Афганистан. Каваньяри, которому сообщили об антибританских демонстрациях, с презрением отозвался об афганских патриотах{225}.
      Вскоре после этого, 3 сентября 1879 г., Каваньяри отправил Литтону телеграмму о том, что в Афганистане "все в порядке". Это сообщение из Кабула еще не успело дойти до Индии, как связь с афганской столицей была прервана. В городе вспыхнуло восстание против интервентов. Поводом послужило грубое отношение англичан к афганским солдатам. Когда солдаты стали открыто проявлять недовольство положением в стране, перед ними выступил один из высших афганских офицеров с патриотической речью, которая завершилась словами: "Если бы вы были молодцами и храбрыми мужчинами, то англичане не сидели бы у нас и не командовали бы нами"{226}. В ответ раздались возгласы: "Убьем посла, а за ним и эмира!" Отряды солдат с криками протеста двинулись к зданию британской миссии. По идущим был открыт огонь. Первым выстрелил Каваньяри. Он стрелял с крыши посольства и убил одного из афганцев{227}. Тогда солдаты, не имевшие до того оружия, бросились в казармы за своим вооружением и начали штурм посольского дома. Их единодушно поддержали горожане и крестьяне, стекавшиеся к Кабулу из соседних районов. До наступления темноты продолжалась упорная борьба между восставшими и сильным отрядом английских войск, охранявших посольство. Якуб-хан безрезультатно высылал своих приближенных, чтобы уговорить повстанцев прекратить атаки. Посланный им военный министр Дауд-хан был сброшен с коня, забросан камнями и вернулся ни с чем. Та же участь постигла и сына Якуб-хана. Эмир не решался отправить на выручку Каваньяри находившийся при нем небольшой отряд солдат, вполне резонно опасаясь за собственную судьбу. К концу дня восставшие одержали полную победу: все находившиеся в столице англичане были истреблены{228}.
      Народное восстание в Кабуле вызвало чрезвычайное беспокойство среди английских правящих кругов. Происшедшие события как бы воскресили эпизоды позорно провалившейся первой войны британских экспансионистов против афганского народа. Империалистическая пресса, отражавшая взгляды правящих кругов Англии, призывала к кровавой расправе над афганскими патриотами, к полному захвату Афганистана. Этими призывами были заполнены многие номера различных английских газет. Так, например, орган британских консерваторов и военных кругов "Арми энд нэви газетт" писал: "Первая наша обязанность ныне идти прямо на Кабул и утвердить там наше господство. Вторая - примерно наказать афганцев... Афганская армия должна быть распущена, и все солдаты полков, участвовавших в избиении, должны быть преданы смерти - до единого человека. Кабул должен быть сметен с лица земли... Если мы уничтожим Кабул, присоединим Кандагар, займем Джелалабад и позволим северной части государства разделиться на сотню небольших округов, то нам нечего будет опасаться"{229}.
      Вся английская печать выдвигала один и тот же план "наказания" афганского народа. Он предусматривал жестокую расправу над участниками освободительного восстания в Кабуле и уничтожение этого города, перенос столицы в Кандагар и утверждение британского господства над всем Восточным и Юго-Восточным Афганистаном. Остальная часть страны должна была быть разделена на мелкие ханства и княжества, между которыми надлежало поддерживать состояние непрерывной вражды. Этот же план предусматривал приведение в боевую готовность английского флота в Индийском океане.
      Кабульское восстание 3 сентября 1879 г. имело большое значение. Оно свидетельствовало о полном провале надежд агрессоров на то, что войну удастся успешно завершить посредством сговора с феодальной правящей верхушкой Афганистана. В освободительную борьбу против интервентов вовлекались все более широкие слои афганского народа - ремесленников и городской бедноты, крестьянства и даже кочевников. Смысл происшедших в Кабуле событий, так напоминавших события 1838-1842 гг., становился ясным даже и некоторым кругам в Англии. "...Нам приходится сталкиваться с чем-то более серьезным, нежели взрыв бешенства диких солдат, выместивших свою злобу на нашем посланнике, - писала газета "Мэйфэе" - орган находившейся в оппозиции либеральной партии. - Очевидно, мы имеем дело с восстанием народа, раздраженного присутствием англичан и воспламененного ненавистью к ним". Эта же газета отмечала далее, что британским войскам недостаточно будет разбить афганскую армию, ибо война принимает общенародный характер. "Очевидно, мы должны будем удерживать силой то, что заберем себе. Пройдет много времени, прежде чем покоренные примирятся с покорением"{230}.
      Аналогичные мысли высказывал и глава неудавшегося посольства в Кабул генерал Н. Чемберлен, хорошо помнивший восстание 1841 г. в афганской столице и истребление миссии А. Бернса: "Плохо вооруженные и неорганизованные племена не могут сопротивляться дисциплинированным войскам на поле боя, но когда народные чувства в стране решительно противятся вмешательству чужестранцев, они всегда могут причинить интервентам много хлопот, особенно в такой горной и бедной стране, как Афганистан"{231}.
      Война вступила в новый этап. Британское правительство создало специальный "Кабульский полевой отряд", состоявший вначале из 7500 человек при 22 орудиях, но затем увеличенный до 26 тыс. человек при 26 орудиях. Перед ним поставили задачу захватить столицу Афганистана. Командиром отряда был назначен генерал Робертс, отличавшийся своей жестокостью, которая не раз проявлялась во время карательных походов английских войск против афганских племен.
      В сентябре 1879 г. "Кабульский полевой отряд" двинулся по Курамской долине к столице Афганистана. Литтон поручил Робертсу заявить, что англичане больше никогда не уйдут из Афганистана и окажут поддержку и защиту каждому, кто будет им содействовать{232}. Во время похода отряда на Кабул к Робертсу явился в сопровождении многочисленной свиты Якуб-хан, который еще до этого присылал в Индию письма и послов с заверениями в своей преданности Англии. Эти действия Якуб-хана являлись убедительным свидетельством того, что его власть и авторитет опирались лишь на штыки оккупантов. Вместе с Робертсом эмир отправился в Кабул.
      Афганские партизанские отряды непрерывно нападали на агрессоров во время движения английских войск к Кабулу. Энергично сражались с интервентами крестьяне деревень, мимо которых пролегал путь Робертса. Жители селения Катихель и соседних пунктов, крайне плохо вооруженные, в начале октября 1879 г. напали на арьергард войск Робертса. Искусно скрываясь в горных ущельях, они постоянно нападали на противника, затрудняя его переправу через реку Логар. Столкновения переходили подчас в ожесточенные рукопашные схватки{233}.
      Жители селения Зерганшах снабдили англичан некоторым количеством продовольствия и фуража только после того, как на их дома были наведены стволы пушек{234}. Сопровождавший Робертса английский корреспондент Хенсмен сообщал о "значительном возмущении" среди племени мангал "по всей линии от Тала до Шутургардана"{235}. Отдельные стычки в конце концов вылились в упорное сражение между афганским народным ополчением и агрессорами при Чор-Асиабе, на подступах к Кабулу. Крестьянские отряды и солдаты бывшей армии Шер Али, возглавляемые сыном умершего эмира Нейк Мухаммед-ханом, преградили путь интервентам. Сюда стекались воины-гильзаи Тезина и Хисарака, предпринимавшие набеги на фланги англичан. Афганцы, многие из которых были вооружены лишь топорами, оказали героическое сопротивление империалистам. Английские войска одержали победу с большим трудом, после напряженных боев. Спустя два дня, 8 октября 1879 г., англичане взяли Ширпурскую цитадель, к северу от города, беспощадно расстреливая захваченных в плен и раненых афганцев. Характеризуя действия британской военщины, Л. Н. Соболев отмечал: "Никому пощады!" - вот лозунг, который был произнесен генералом Робертсом. Английские интересы требовали жестокости, а эти интересы, по понятиям англичан, выше всяких других интересов... Справедливость, человеколюбие, милосердие к врагу - все эти жалкие слова дико звучат в ушах англичан, когда вопрос заключается в том, что для них выгодно и что для них не выгодно"{236}. Хенсмен писал: "Мы являемся армией мщения, и всякие угрызения совести должны быть отброшены"{237}.
      12 октября 1879 г. отряд Робертса вступил в Кабул. Собравшееся на улицах население встречало войска интервентов взглядами, полными вражды и ненависти. В городе было введено военное положение, жители обложены контрибуцией. Оккупанты готовились к суровой расправе над афганскими патриотами. Несмотря на "успехи" агрессоров, обстановка на захваченной ими территории была исключительно напряженной. Некоторое представление о ней давали корреспонденции Хенсмена, писавшего, что "влияние" Англии в Афганистане основано исключительно на беспощадном терроре и насилии. "Население выдает продовольствие только тогда, - отмечал он, - когда каждая деревня посещается группой фуражиров, сопровождаемой сильной кавалерийской охраной, в противном случае они скорее с удовольствием оставили бы нас умирать с голода, чем открыли бы для нас свои запасы зерна... Таковы отношения между нашей армией и народом: единственный признак нашего господства заключается в том, что мы держим Кабул в ежовых рукавицах и вешаем тех из наших пленников, которые участвовали в преступлении"{238}.
      В тылу английских войск шла упорная борьба. После ожесточенных атак партизаны овладели Шутургарданским перевалом и перерезали линии связи отряда Робертса с Индией. 16 октября 1879 г. в занятой оккупантами кабульской крепости Бала-Гиссар патриоты взорвали арсенал и уничтожили большое количество вооружения и боеприпасов; за этим взрывом последовали другие. Борьба только начиналась. С громадным трудом британскому командованию удалось восстановить связь с отрядом Робертса через Пешавар и Хайберский проход.
      Захватив Кабул, агрессоры стремились укрепить здесь свое положение кровавым террором. Они сравняли с землей дома, окружавшие английское посольство. За хранение и ношение оружия афганцев расстреливали на месте. Роберте обещал выплачивать по 50 рупий за выдачу участников нападения на Каваньяри или за предоставление сведений о них. "Цена крови" увеличивалась до 75-100 рупий, если это были афганские офицеры. Однако предателей среди населения столицы не оказалось. Тогда началось "расследование" обстоятельств уничтожения миссии Каваньяри и расправа над "виновными". "Англичане прибегли к страшному зверству: на площади в Бала-Гиссаре они устроили круглую виселицу громадных размеров и разновременно вешали на ней за подмышки на железных цепях по 15-20 человек, обмазав их предварительно горючей жидкостью и разложив под ними костер.
      Таким образом они соединили два рода казни: повешение и медленное сожжение живьем. Всего ими было замучено более двухсот человек"{239}, сообщал очевидец.
      Но британская военщина настойчиво призывала к еще более суровой расправе над жителями Кабула. Именно эти взгляды отражала газета "Пайонир", которая писала: "Армия действовала слишком вяло в своем деле мести и не, исполнила своей миссии настолько кровожадным образом, как того можно было ожидать"{240}.
      Вместе с тем британское командование нашло, что Якуб-хан, скомпрометировавший себя перед афганцами предательской политикой, не может более выполнять функции английской марионетки. Якуб-хана заставили отречься от престола, он был обвинен в том, что не оказал надлежащей помощи Каваньяри, и отправлен в ссылку в Индию.
      Однако ни зверская расправа над населением Кабула, ни всевозможные политические маневры оккупантов не разрядили обстановки. Англичане пытались пустить в ход свое испытанное средство - золото. На оккупированной территории распространялись специальные листовки. Одна из них, обращенная "к афганским сардарам, ханам и маликам", гласила: "У вас существует поговорка, что в Афганистане золото сильнее оружия, - это зависит вполне от вашего выбора, что из них желаете - выберете! Правительство наше распределило: оружие - врагам, а золото - друзьям. Если вы с умом, то должны причислить себя к числу друзей"{241}.
      Отдельные представители феодальной верхушки пошли на службу к интервентам, но попытки Робертса использовать их в интересах Англии, как правило, кончались крахом: назначенные им в различные округа правители из афганского сардарства были либо убиты, либо оказались вынужденными бежать под защиту английских войск. Так, например, в конце 1879 г. Робертс отправил к боровшимся с агрессорами в районе Джелалабада гильзаям сановника Вали Мухаммед-хана с предложением денег в случае "установления спокойствия". Патриоты с негодованием отвергли британские посулы, а Вали Мухаммед-хана убили{242}.
      В конце ноября 1879 г. вспыхнуло освободительное восстание в Кухистане. Находившийся в городе Майдане отряд генерала Бейкера подвергся нападению и был вынужден отступить в Кабул. После его ухода повстанцы убили назначенного англичанами губернатором Майдана сардара Мухаммед Хусейн-хана. "Губернатор" Логарской долины сардар Абдулла-хан был осажден афганцами в небольшом форте, где он едва успел укрыться{243}. В дальнейшем Абдулла-хан, как и назначенный британским командованием правитель Кухистана Шахбаз-хан, был вынужден бежать в Ширпур под защиту английских войск.
      К концу 1879 г. произошло объединение афганских партизанских отрядов; они начали действовать более решительно, согласованно и целеустремленно. Стремясь помешать установлению непосредственного контакта между наступавшими из Кухистана повстанцами во главе с генералом афганской армии Мухаммед Джан-ханом к жителями Кабула, Роберте дал указание разбить войска на 2 колонны, которые пытались оттеснить афганцев. Однако армия Мухаммед Джан-хана совершила обходное движение и 11 декабря 1879 г. атаковала первую колонну генерала Масси. Народное ополчение прижала войско Масси к селению Бхагвана. Жители деревни стреляли по оккупантам из своих домов, а староста с ножом в руках прыгнул на прибывшего сюда Робертса, которому с трудом удалось спастись{244}. Отряд Масси был разгромлен.
      Интервенты постепенно оказались окруженными и осажденными в районе Кабула, население которого сопротивлялось всем попыткам установить над ним британское господство. Вокруг города шли напряженные бои. Особенно упорный характер носила борьба на Асмайских высотах. 14 декабря 1879 г. англичане потерпели здесь решительное поражение{245}. Опасаясь нового массового восстания в столице, они были вынуждены оставить Кабул и укрыться в Ширпурской цитадели. Над агрессорами нависла угроза повторения судьбы Эльфинстона и Макнотена, Бернса и Каваньяри и многих других их соотечественников, уничтоженных афганскими патриотами. Видный индийский ученый К. М. Паниккар писал, характеризуя сложившуюся в то время обстановку: "Известный генерал Роберте снова двинулся во главе армии, захватил Кабул, начал, не разбираясь, вешать людей и сжигать деревни, чтобы афганцы могли узнать, чего стоит сопротивление англичанам. Но афганцы отказались усвоить урок. Они сражались и сделали невыносимым положение британских интервентов..."{246} Повстанцы беспощадно расправлялись с теми афганскими феодалами, какие были уличены в связях с врагом. После изгнания из Кабула английских войск здесь подверглись разгрому дома сардаров, проявлявших дружественные чувства к оккупантам{247}.
      Заняв столицу и окрестные районы, Мухаммед Джан-хан, к которому присоединились тысячи афганцев из Логара и Вардака, 22 декабря 1879 г. начал штурм Ширпурского укрепленного лагеря. Английское правительство было чрезвычайно встревожено событиями в Афганистане. Раулинсон считал, например, что для Англии наступило время, имеющее "великое национальное значение... Никто не мог сомневаться, не исключая и крайних оптимистов, - продолжал он, - что мы были лредметом ненависти для всех обитателей Восточного Афганистана"{248}. Как показали факты, население Западного Афганистана питало к интервентам такие же чувства.
      На выручку армии Робертса были спешно двинуты войска из ближайших местностей. С огромным трудом к Ширпуру пробился отряд генерала Гофа из пешаварской группы. Это несколько облегчило положение осажденных и дало возможность англичанам снова занять столицу страны.
      Решительная борьба афганского народа против интервентов во второй половине 1879 г. сковала их силы и заставила отказаться от намеченного ранее похода на Герат с выходом в долину Аму-Дарьи. Южная (кандагарская) группа британских войск, готовившаяся к движению на Герат, была вместо этого направлена по маршруту Келати - Гильзаи - Газни - Кабул, чтобы провести "демонстрацию силы", по выражению Литтона{249}.
      Основной целью этого наступления был захват города Газни, вокруг которого сосредоточились партизанские отряды. Афганские патриоты оказали упорное сопротивление наступавшим войскам противника и только вследствие военного и технического превосходства последнего, после напряженных боев, вынуждены были отступить. В начале апреля 1880 г. англичане захватили Газни. В конце этого месяца части кандагарской группы прибыли в Кабул. Их командующий генерал-лейтенант Дональд Стюарт возглавил все оккупационные войска и немедленно организовал карательные экспедиции в Кухистан, к Исталифу и в другие районы, находившиеся под контролем повстанцев. Считая, что им легче будет справиться с раздробленной страной, английские правящие круги предложили Стюарту "поддерживать и закреплять сепаратное состояние областей Афганистана". Интервенты надеялись ослабить, а затем и подавить упорное сопротивление афганских патриотов британской агрессии при помощи раздела страны на мелкие, разрозненные ханства и бекства во главе с предателями из числа подкупленной феодальной знати.
      Английская пресса публиковала разнообразные проекты расчленения Афганского государства. Один из них был помещен в "Сивил энд милитари газетт" - влиятельном полуофициальном органе британских военных властей в Индии. По этому проекту Ирану передавались Герат и афганская часть Сеистана, Келатскому ханству - юго-восточные, а Кашмиру - северо-восточные районы Афганистана. Курамская и Хостская долины, как и долина реки Кабул до Джелалабада, должны были войти в состав английских владений в Индии. Кроме того, предусматривалось создание вассальных от Англии ханств Южноафганского с центром в Кандагаре и Восточноафганского с центром в Кабуле, где планировалось расположить гарнизоны из неафганских народностей под начальством английских офицеров. "План этот, - писал Л. Н. Соболев, составлял часть общей программы... захватить в свои руки все государства Южной Азии, начиная от азиатской Турции и до непосредственных владений Великобритании, с устройством ряда прочно укрепленных пунктов"{250}.