XXVIII. КАК МАРК СТАЛ ХРИСТИАНИНОМ

Не один Халев узнал о крушении и гибели судна «Луна» близ Региума, слух об этом дошел и до епископа Кирилла. Убедившись в справедливости этого слуха из уст самого капитана галеры «Imperatrix», Кирилл направился прямо от него в военную тюрьму близ храма Марса. Когда он явился туда, привратник не хотел было пропустить его, так как Марк не желал никого видеть и приказал никого не допускать к себе. Но Кирилл, невзирая на запрещение, толкнул дверь и вошел в комнату заключенного. Марк стоял посредине ее с коротким римским мечом в руке, при виде вошедшего Кирилла он досадливым движением бросил меч на стол, куда тот упал подле письма, адресованного на имя Мириам в Тир.

– Мир тебе! – произнес обычным ласковым голосом епископ, глядя на Марка испытующим взглядом.

– Благодарю, друг! – с загадочной улыбкой ответил Марк. – Я нуждаюсь в мире и жажду примирения!

– Скажи мне, сын мой, что ты хотел сейчас сделать, когда я вошел и помешал тебе?

– Я собирался покончить с собой! Добрые люди принесли мне этот меч вместе с плащом, спасибо им, что они позаботились о моей чести!..

Кирилл молча взял меч со стола и швырнул его в дальний угол комнаты.

– Благодарение Господу за то, что Он привел меня сюда вовремя, чтобы удержать тебя от страшного греха. Разве ты вправе лишить себя жизни потому только, что Господь пожелал отнять ее жизнь?

– Ее жизнь? Что значат эти страшные слова? Чью жизнь?

– Жизнь Мириам! Я пришел сказать тебе, сын мой, что она утонула в море со всеми своими спутниками, так как галера «Луна», застигнутая бурей, пошла ко дну.

С минуту Марк стоял раскачиваясь из стороны в сторону, точно пьяный. Затем схватился за голову и, упав лицом на стол, глухо застонал.

– Уйди, друг, оставь меня одного! Если ее не стало, то на что мне эта жизнь? Я потерял свою честь и заклеймен позорным названием труса. Тит скрепил это своим решением и посылает меня в изгнание.

– Полно, сын мой, как может пострадать твоя честь от декрета, основанного на ложных показаниях и вынужденного политическими соображениями? Неужели ты утратил свою честь потому, что другие бесчестно поступили с тобой? Зачем же хочешь ты бежать с поля битвы и доказать, что ты действительно трус?

– Могу ли я жить с таким позором! Друзья поняли это, прислав мне этот меч!

– Нет, сам сатана прислал его тебе, чтобы под влиянием своего ложного самолюбия ты совершил греховный и малодушный поступок. Подумай, какими словами встретит тебя Мириам в загробной жизни, если ты явишься к ней с руками, обагренными твоею собственною кровью! Нет, благородный Марк, вспомни Христа, который принял позор и понес крест свой. Поступи и ты также и, верь мне, ты найдешь себе утешение в сознании своей чистоты и правоты. Неужели я тщетно убеждал тебя все время в высоких истинах учения Христа? Неужели дух твой не восприял их, не постиг их всем сердцем, как я было надеялся!..

Кирилл еще долго увещевал и наставлял Марка, и тот слушал его с благоговейным вниманием, наконец, произнес:

– Я все это знал раньше, все эти высокие истины давно восприял душой, полюбил и поверил, но не хотел принять

Святого Крещения из опасения, что она подумает, и я сам порою стану сомневаться, что сделался христианином не столько по убеждению, сколько из желания обладать ею. Теперь же дело другое, и я готов сейчас же креститься и стать членом христианской церкви!

– Господь взыскал и вразумил тебя, хвала Ему за это! – радостно сказал Кирилл и тут же, взяв воды, совершил обряд Святого Крещения.

– Теперь что же мне делать? – спросил Марк. – Некогда мной повелевал цезарь, теперь ты говоришь голосом цезаря, и я готов повиноваться тебе!

– Не мне, а голосу Божию! Я же просто брат, советник и наставник твой потому только, что старше и опытнее тебя.

Слушай же, что я имею тебе сказать. Меня призывает Александрийская церковь по делам веры в Египет, куда я отправлюсь на этих днях. Не хочешь ли и ты, так как тебе все равно оставаться в Риме нельзя, отправиться вместе со мною? Там я найду для тебя дело.

– Благодарю тебя, высокочтимый Кирилл! Видишь, солнце уже заходит. Теперь я свободен! Не откажи пойти со мною в мой дом, где меня ожидает немало серьезных дел, в которых мне необходим будет твой совет!

В следующий момент двери тюрьмы растворились, и они вышли в сопровождении всего нескольких человек стражи и направились, никем не замеченные, ко дворцу Марка на улице Агриппы.

– Вот твоя калитка, благородный Марк! – сказали солдаты. – Прощай и дай тебе боги всего доброго!

Простившись с ними, Марк и его спутник вошли в калитку, которая почему-то стояла настежь, затем перешли в перистиль, заперев за собой калитку.

– Для такого дома, где столько ценного, это непорядок! – заметил Кирилл. – В Риме у каждой открытой двери должна стоять стража или привратник.

– Мой слуга Стефан должен быть здесь и встретить меня! Удивляюсь, почему его не видно! – проговорил Марк и вдруг, впотьмах запнувшись о что-то, грузно упал на землю.

– Что это? – спросил Кирилл.

– Если не ошибаюсь, пьяный или мертвый человек! – ответил Марк. – Вероятно, какой-нибудь нищий приютился здесь, чтобы выспаться от хмеля.

– Вон в том окне виднеется свет, проведи меня туда, Марк! Ты верно знаешь дорогу, после мы можем вернуться сюда со светильником!

Марк тем временем поднялся на ноги и пошел вперед через двор к флигелю, в котором помещались служащие. И здесь дверь была отперта, они вышли в комнату старого Стефана. На столе горел светильник, и при свете его вошедшим предстала странная картина. Окованный железом ларец, прикрепленный тяжелыми цепями к стене, был взломан и все содержимое разграблено, мебель в комнате была частью опрокинута, частью поломана, что свидетельствовало о происходившей здесь борьбе, а в дальнем углу комнаты, под тяжелым мраморным столом, лежали две связанных по рукам и по ногам человеческие фигуры.

– Это ты, Стефан? – спросил Марк.

Да, то был Стефан и старая невольница. Марк выхватил свой меч и перерезал им веревки. Только теперь очнулся бедный старик.

– Это ты, господин мой? – пролепетал он. – А я думал, что они убили тебя. Они сказали, что явились сюда убить тебя по приказанию еврея Халева, который обещал им за это хорошее вознаграждение.

– Они? Кто они? – спросил Марк.

– Не знаю, четверо мужчин, лица которых были скрыты под масками! Они связали меня и старуху и, ограбив здесь все, что могли найти, пошли подстерегать тебя под арками перистиля. Вскоре я услышал борьбу и чуть не умер от горя, так как был уверен, что ты погибаешь под ножами убийц, а я не мог ни защитить, ни предупредить тебя.

Марк, не дослушав его речи, схватил светильник и кинулся в перистиль, здесь, наклонившись над человеком, лежавшим лицом вниз, он приподнял его так, что свет светильника упал на черты, и невольно отпрянул назад – то был Халев.

– Как видно, он попал в подставленную им для меня ловушку! – сказал Марк, не отводя глаз от мертвого лица. – Я знаю, что он ненавидел меня и не раз старался убить, но никогда не поверил бы, чтобы этот человек мог прибегнуть к убийству! Судьба хорошо отплатила ему, предателю!

– Не суди, да не судим будешь! – произнес Кирилл. – Как ты можешь знать, каким образом смерть настигла этого человека? Быть может, он пришел сюда предупредить тебя об опасности!

– От нанятых им самим убийц! Едва ли!

Затем они молча внесли тело убитого в дом и стали обсуждать, что им делать.

В это время послышался стук в калитку.

– Я пойду отпереть! – сказал Стефан. – Чего мне бояться? Я стар и никому не нужен!

Через минуту он воротился, передав Марку письмо.

– От кого? – спросил Марк.

– Посланный сказал, что от Деметрия, александрийского купца, у которого он служит.

– Под этим именем проживал здесь в Риме Халев! – произнес Марк и вскрыл письмо.

«Благородному Марку от Халева». «Раньше я желал твоей погибели и не раз пытался лишить тебя жизни, но теперь до сведения моего дошло, что Домициан, ненавидящий тебя еще более, чем я, подговорил убийц заколоть тебя на пороге твоего дома. И вот, в искупление за то ложное свидетельство, которое я произнес против тебя, исказив истину и запятнав твою честь, я решил явиться в твой дом в плаще, подобном тому, какие носите вы, римские офицеры. Весьма возможно, что прежде, чем ты прочтешь эти сроки, все уже будет кончено для меня. Но Не сожалей обо мне и не называй меня великодушным, мне было легко это сделать потому, что Мириам умерла, и я спешу последовать за ней в загробную жизнь, где надеюсь на более счастливую долю или хотя бы на забвение. Правда, я предпочел бы умереть в открытом бою и под твоим мечом, благородный Марк, но судьба судила иначе, и я паду под ножом наемных убийц, призванных лишить жизни другого человека. Пусть так. Ты остаешься здесь, я же спешу к Мириам. Мне ли роптать на путь, по которому я иду к ней?!

Писано в Риме в день моей смерти. Халев».

– Смелый он был человек и несчастный! Теперь я завидую ему больше, чем когда-нибудь, так как, не послушай я тебя, он нашел бы меня подле Мириам! – проговорил Марк, прочтя это послание.

– Ты рассуждаешь, как язычники, – остановил его епископ, – в будущей жизни души не женятся и замуж не выходят. Все земные страсти молчат, а пока мы живы, надо позаботиться о твоих делах и покинуть Рим прежде, чем Домициан успеет узнать, что Халев пал вместо Марка.

Прошло около трех месяцев со времени только что описанных нами событий, когда большая галера медленно вошла в гавань Александрии в тот момент, когда над морем зажглись огни Фароса. Плавание этой галеры было трудное и продолжительное. С недостатком воды и пищевых продуктов пришла она наконец в Александрийскую гавань. И теперь епископ Кирилл, римлянин Марк и некоторые другие христиане воздавали благодарение Богу, стоя на вечерней молитве в своей каюте на баке. О том, чтобы еще в эту же ночь съехать на берег, нечего было и думать, а потому, совершив молитву, все вышли на палубу, и так как ни есть, ни пить было нечего, то они стали смотреть на море и на берег, где зажигались тысячи огней. На расстоянии выстрела от их галеры стояло на якоре другое судно, откуда доносились звуки тихого пения. Марк и Кирилл стали прислушиваться к этим звукам и вскоре различили слова одного христианского гимна.

– Там, на судне, должны быть христиане! – сказал Марк. – Они, наверное, не откажут нам в куске хлеба и глотке воды! Попросим капитана дать нам шлюпку и подъедем туда!

Спустя четверть часа шлюпки, в которой сидели Кирилл и Марк, пристала к судну, часовой на корме окликнул их. После обычных расспросов и переговоров они были приняты на незнакомое судно. Сам капитан встретил их и узнав, что они христиане, повел их под холщовый навес, где все пространство, занятое им, было ярко освещено фонарями. В, середине стояла девушка, вся в белом, и, молитвенно сложив руки, пела тот гимн, который они слышали с палубы своей галеры. Звуки этого голоса показались как-то особенно знакомы Марку. Вдруг девушка обернулась на шум шагов вновь прибывших, и свет одного из фонарей ударил ей прямо в лицо. Марк не удержался и громко воскликнул:

– Это Мириам или ее дух!

Теперь и она узнала его и, слабо вскрикнув, упала без чувств на палубу.

Так встретились они на палубе незнакомого судна, вскоре Марк и Кирилл узнали, что история о гибели «Луны» была ошибочная, что спасенный экипажем «Imperatrix» матрос погибшего судна или перепутал от страха название своего судна, или же то была другая галера «Луна», так как в то время это было весьма распространенное название судов. Судно же, на котором находилась Мириам и ее друзья, благополучно миновало все опасности и в свое время пришло в Александрию без всяких повреждений.

В тот же вечер Мириам узнала, как Халев сдержал данное ей обещание и Кирилл удержал Марка от самоубийства, наконец, как Марк был присоединен к христианской Церкви. Так как он принял крещение считая ее, т. е. Мириам, умершей, то это удаляло от нее всякое сомнение в том, что он стал христианином из желания стать мужем любимой девушки.

Таким образом Бог неисповедимыми путями вел их к благу и счастью. На другой день после этой счастливой и неожиданной встречи Марк и Мириам были повенчаны тут же, на галере «Луна», в присутствии седой Нехушты, старого Галла и его супруги Юлии. Нехушта, от имени усопшей матери невесты, дала свое благословение Мириам, возблагодарив Творца за то, что завет покойной не был нарушен ее дочерью, несмотря ни на что.

Note1

Ессеи представляют себе блаженное жилище покинувших бренное тело душ за гранью океана.

Note2

Восточное приветствие, заменяющее поклон.

Note3

Связки прутьев со вложенными в них топорами.

Note4

Гадес – ад.