И это не выдумка; так было на самом деле“. Он заканчивает письмо, выражая надежду, что правительство ее величества, учитывая ход событий, предпримет меры по „прекращению этого ненужного и бессмысленного кровопролития и сделает все возможное, чтобы не допустить повторения актов несправедливости, жестокости и насилия, многочисленные свидетельства которых ежедневно бросают тень на республики, лежащие за рекой Вааль, с первого дня их образования“.

Сильно сказано, но справедливо, если учесть те факты, о которых упоминалось выше. Несправедливость, жестокость и насилие всегда были лозунгом трансваальских буров. Существует очень много фактов массового истребления людей в первые дни становления республики.

Вот один из самых известных, которых имел место в 1865 году во время зюйдпансбергской войны. В то время многие кафры скрывались в пещерах, откуда их дымом выкуривали буры. Спустя несколько лет д-р Вангеман, чье свидетельство, как мне кажется, вполне достоверно, описывает место действия, где происходили эти злодеяния, так:

«Свод первой пещеры был черным от копоти; остатки обгоревших бревен лежали у входа. Земля под ногами была усеяна сотнями черепов и скелетов. В беспорядке валялось оружие туземцев, горшки, ложки, табакерки и кости людей: все это напоминало огромную общую могилу. В одной зале пещеры было обнаружено около двух-трех сотен скелетов; в другие я не заходил».

В 1868 году в Почефструме проходило народное собрание, на котором рассматривался вопрос, связанный с военными действиями против зюйдпансбергских туземцев. Согласно протоколам собрания, в речи преподобного м-ра Лудорфа прозвучали следующие слова: «В отдельных случаях детей туземцев, которые были слишком малы, чтобы их можно было увести, собирали в кучу, накрывали длинной травой и сжигали заживо. Совершались и другие злодейства, о которых язык не поворачивается рассказывать».

Когда его попросили объяснить, кто давал ему полномочия для подобного заявления, м-р Лудорф ответил, что полномочия ему предоставил государственный прокурор. На том же собрании м-р Штейн, ландрост из Почефструма, заявил: «Наши руки запятнаны кровью невинных, которая до сих пор не отомщена, и да проклянет наконец Господь эту землю». М-р Розальт отметил следующее: «Необычным является то обстоятельство, что во время колониальных войн с кафрами или басуто никто никогда и ничего не слышал о беспризорных детях, которых подбирают воины из отрядов „коммандос“, но почему-то получается так, что когда такой воин берет земельный надел у государства, у него неизбежно появляются работающие на нем беспризорные дети». Он высказал мнение о том, что нынешняя система обучения ремеслам является существенной причиной частных конфликтов с туземцами. М-р Ян Тальярд заявил, что «детей насильно забирают у родителей, а затем выдают их за беспризорных и подмастерьев».

Фельд-корнет Фурстенбург сообщил, что «когда он находился в Зюйдпансберге со своими соотечественниками, вождя одного из туземных племен Катсекатца попросили спуститься с гор; в знак дружбы он направил одного из своих приближенных, и хотя комендантом города Полем Крюгером была дана гарантия в течение пяти дней не предпринимать каких-либо враждебных действий, в то же время поступила команда на рассвете напасть на туземцев, что и было сделано, правда безуспешно».

Такие вот вопросы были заслушаны в ходе этого собрания.

Прежде чем закончить разговор на данную тему, мне бы хотелось в нескольких словах коснуться проблемы рабства. В интересах трансваальских буров сам факт существования рабства в республике категорически отрицался. Допустим, что это так – если строго формально подходить к данному факту, то рабство в стране не существовало, но ведь существовала соответствующая система обучения, т.е. одну вывеску заменили другой, только и всего. Несчастные беспризорные дети, которых подбирали «сердобольные» буры, истребившие их родителей, обучались фермерству, пока не становились совершеннолетними. Примечателен тот факт, что эти дети никогда не достигали совершеннолетия. В Трансваале можно было встретить престарелых людей, которым, по подсчетам их хозяев, не было и двадцати лет. Утверждение о том, что рабство никогда не существовало в Трансваале, рассчитано на обман английской общественности. Я лично знал людей, которые являлись рабовладельцами, а также тех, кто видел целые фуры, нагруженные так называемые «черной слоновой костью», предназначенной на продажу примерно по пятнадцати фунтов за штуку. В то время, когда я жил в Натале, у меня снимал комнату жилец по имени Карол, весьма состоятельный человек; в течение многих лет – наверное, около двадцати, если мне не изменяет память, – он был рабом у буров. Он мне рассказывал, как все те годы работал с утра и до зари, а в награду за свой каторжный труд получил всего лишь двух телят. В конце концов он бежал в Наталь.

Если нужны другие факты, их нетрудно представить, поэтому я немного процитирую. 22 августа 1876 года мы встретились с Кхамой, предводителем племени бамангвато, одним из выдающихся вождей Африки, которой передавал послание «Виктории, великой королеве английского народа»: «Пишу тебе, сэр Генри, в надежде на то, что твоя королева поможет сохранить мне мою страну, ведь это в ее власти. Буры идут сюда, а мне они не нравятся. Их действия жестоки по отношению к нам, чернокожим. Мы для них все равно что разменная монета – они продают нас и наших детей. Я умоляю ее величество сжалиться надо мной и понять то, о чем прошу. Я бы хотел услышать, на каких условиях ее величество примет меня, мою страну и моих людей под свою защиту. Я устал от войны. Я не люблю воевать и прошу ее величество дать мне мир. Мне очень горько, что война уничтожает моих людей, и я хочу, чтобы они жили мирно. Я прошу ее величество защитить меня, как она защищает всех своих граждан. Три зла беспокоят меня более всего: война, торговля людьми и пьянство. Все это я вижу в бурах, и все это приведет к гибели моих людей. Буры всегда способствовали торговле людьми и сегодня они по-прежнему продают их. В прошлом году я видел, как они проезжали на двух фурах, нагруженных людьми, которых они купили у реки в Танане». (Озеро Нгейт).

Специальный корреспондент весьма авторитетного журнала «Кейп Аргус» в статье от 28 ноября 1876 года пишет следующее: «Бур, у которого удалось получить эту информацию, представил, помимо ряда фактов, возможно не представляющих интереса, в качестве комментария по поводу постоянных отрицаний м-ром Бюргерсом данные о существовании рабства в стране. На прошлой неделе рабы продавались на его ферме. Пленных захватили люди Манока на земле Секукуни и предлагали в обмен за каждого младенца по одному теленку. Он также уверяет нас в том, что на всей территории Высокого Велда большой наплыв детей кафров, которых буры недавно купили у племени свази, предлагая в обмен по лошади за каждого ребенка. Я бы хотел, чтобы этот человек вместе со своим отцом выступил в качестве свидетеля перед имперской комиссией. Он вспомнил пару случаев из прошлого, которые всплыли в его памяти сейчас в связи с происходящими событиями. Он рассказывает, что в 1864 году „свази участвовали вместе с бурами в набеге против племени кумало. Буры не предпринимали никаких действий, а стояли рядом и наблюдали это ужасное побоище. Убивали мужчин и женщин. Одна несчастная сидела, прижав к груди своего восьмидневного младенца. Свази пронзили копьем ее тело, и когда она поняла, что умирает, то своими собственными руками свернула шею ребенку, чтобы он не испытал дальнейших мучений. На обратном пути детей, которые из-за усталости не могли дальше идти, убивали прямо на дороге. Оставшихся в живых в качестве рабов продавали фермерам“.

Тот же корреспондент в номере от 12 декабря пишет: «Весь мир должен знать об этом, ибо это правда, а расследование лишь только высветит ужасные подробности. На протяжении всей истории своего существования республика поступала вопреки положениям сандриверского договора; рабство имело место не в отдельных случаях, а процветало по всей стране, пронизывая все ее общественно-политические структуры. Оно является первопричиной почти всех ее войн.

И даже в мирное время подобные случаи постоянно имеют место, что вызывает справедливый гнев и возмущение британского народа, вновь и вновь требующего запрета работорговли во всем мире. Буры совершали не только разбойничьи нападения на мирные поселения туземцев с целью захвата женщин, детей и скота, но также вели контрабандную торговлю людьми при посредничестве туземцев, которые похищали детей у своих более слабых соседей и продавали их белому человеку. Потом буры продавали и обменивались своими жертвами друг с другом. Фургоны, переполненные рабами, предназначенными на продажу, переправлялись из одного конца страны в другой, и все это делалось с ведома и непосредственно в интересах самых высших эшелонов власти. Автор сам видел в городе, расположенном на юге страны, детей, привезенных туда из отдаленной северной провинции. В одно прекрасное утро, гуляя по улицам города, он был чрезвычайно потрясен, когда увидел группу маленьких темнокожих скитальцев, которые стояли у домов; у него тогда возник вопрос, откуда они могли здесь появиться. А несколько часов спустя он увидел, что это была часть груза, который сбросили накануне на окраине города. Обстоятельства, связанные с рядом подобного рода похищений, потрясают воображение, а зверства жестоких хозяев по отношению к этим беззащитным существам, находящимся у них в кабале, едва ли являются менее ужасными, чем те злодейства, которые, по сообщениям, имеют место в Турции. В этой стране нет ничего зазорного в том, если какой-нибудь чиновник будет ездить на прекрасной лошади, приобретенной в обмен за двух кафрских детей, родители которых были убиты. Не осуждаются, к примеру, и действия хозяйки, которая изо дня в день, связывая свою служанку, заставляет бить ее до тех пор, пока на ней не останется живого места, в перерывах между мучениями надевая на нее колодки. И таких примеров можно приводить тысячи, а доказательства нетрудно было бы представить, если бы имперская комиссия занялась расследованием, а несчастные жертвы затянувшейся расправы, восстановив свое здоровье после ужасов тирании, дали бы правдивые показания».

Вот еще одно свидетельство, полученное совсем недавно. 9 мая 1881 года были даны под присягой показания преподобного Джона Торна, помощника приходского священника евангельской церкви Св. Иоанна в Лейденбурге, которые затем были переданы на рассмотрение Королевской комиссии, занимающейся вопросами урегулирования внутренних дел в стране, где, в частности, говорится: «Около 13 лет назад, когда президентом республики был м-р Преториус18, я получил приход в Почефструме. Помню, как-то утром, идя по улице, я заметил группу молодых туземцев, которые были не из здешних мест. Я спросил, откуда они. Мне показалось, что их привезли из Зюйдпансберга. В то время рабов главным образом привозили оттуда и называли их «черной слоновой костью». Один из этих туземцев принадлежал м-ру Мьюнику, государственному прокурору. В то время все говорили, что сам президент республики является одним из главных работорговцев». В четвертом параграфе того же документа читаем: «Преподобный Нахтигаль, член берлинского миссионерского общества, присутствуя в качестве переводчика на частной аудиенции м-ра Рота с представителями племени матани, после интервью рассказал мне о том, что произошло. Заметив мое удивление по поводу услышанного, он сказал, что у него есть информация, которая удивит меня еще больше. Затем он достал копию официального списка, в который были включены мужчины, женщины и дети – всего четыреста восемьдесят человек, и который хранился в ведомстве ландроста, а затем был передан из рук в руки от одного бура к другому на рассмотрение. В одном случае в обмен предлагался буйвол, в другом – козел, в третьем – одеяло и т.д. Многих туземцев он (м-р Нахтигаль) знал лично. Копия была заверена официальным лицом, имени которого я не называю по причине опасения за его жизнь в случае, если этот факт станет известен бурам». 16 мая 1881 года туземец по имени Фредерик Молепо предстал перед королевской комиссией для дачи показаний. Ниже приводятся выдержки из его показаний:

– Сэр И. Вуд. Вы исповедуете христианскую веру?

– Да.

– Сэр Г. де Виллерс. Как долго вы находились в рабстве?

– Полгода.

– Почему вы считаете, что были рабом? Может быть, вас обучали ремеслу?

– Нет, меня не обучали ремеслу.

– Почему вы так считаете?

– Они забрали меня у моих родителей и плохо обращались со мной.

– Сэр И. Вуд. Как часто вас били?

– Каждый день.

– Сэр Г. де Виллерс. Что с вами сделали буры после того, как поймали?

– Они продали меня.

– За сколько они вас продали?

– За корову и большой кувшин.

28 мая 1881 года среди прочих документов, переданных на рассмотрение Королевской комиссии, поступило заявление одного из вождей туземцев, чье имя не называется в целях его безопасности.

«Я заявляю, что если английское правительство погибнет, то я тоже погибну; лучше умереть, чем подчиняться правительству буров. Перед вами человек, который как раб работал на строительстве церкви, которую вы видите сейчас на площади (в Претории), не получив за свой труд ничего. Как представитель своего народа я подчиняюсь английскому правительству и готов выполнить все его приказы и даже умереть за его дело в этой стране, но не сдаться бурам.

Мой предводитель Шамбок прежде сражался с бурами, а потом бросил нас, и мы были проданы с аукциона бурам. Я хочу подтвердить это сам перед королевской комиссией в Ньюкасле. Меня купил Фриц Бота, а продал Фредерик Бота, который был тогда фельд-корнетом (мировым судьей) у буров» 19. Мне нетрудно представить и другие факты, свидетельствующие о том, что в стране процветала работорговля, но в этом нет необходимости, поскольку вышеупомянутые факты являются ярким подтверждением этого. Моим читателям теперь нетрудно будет самим разобраться, существовало рабство в стране или нет, или же это была одна из форм обучения ремеслу.

Если они придут к заключению, что рабство в стране действительно существовало, то следует иметь в виду, что то, что существовало в прошлом, обязательно повторится в будущем. Туземцы, как и раньше, не особенно стремятся работать на буров, а бурам, тем не менее, требуется рабочая сила. Если же, напротив, они решат, что рабства не было, то выходит, что буров серьезно оклеветали, а все писатели, которых волнует эта проблема, от Ливингстона до дальних провинций, сговорились, чтобы очернить этот народ.

Оставим на время проблемы туземцев и вернемся к общему положению дел в стране. Когда 4 сентября президент Бюргерс открыл особое заседание фолксраада, он обратился, как мы помним, к членам парламента с просьбой о выделении средств на компенсацию военных расходов. Ответом на это обращение было принятие закона о военном налоге, согласно которому каждый владелец фермы обязан был заплатить в казну по десять фунтов, владелец половины фермы – по пять фунтов и т.д. Этот закон оказался не очень справедливым, так как он в равной степени ударил как по богатым, так и по бедным. Однако вопрос о том, был ли он справедлив или нет, оказался не суть важным, поскольку свободные и независимые граждане, в том числе отдельные члены фолксраада, принимавшие его, очень скоро стали уклоняться от уплаты не только этого налога, но и вообще любого другого. Поскольку казна была уже пуста, а кредиторы нажимали, то время для этого было выбрано самое неподходящее, и вскоре положение в стране стало катастрофически ухудшаться. Между тем, помимо обычных расходов и процента по выплате долгов, необходимо было найти средства, чтобы заплатить добровольцам фон Шликмана. Поскольку денег в стране не было, то правительство выпустило долговые векселя, которые в народе называли «пустыми бумажками», и обещало раздать все награбленное добро, а также предоставить каждому желающему ферму площадью в две тысячи акров на землях, лежащих к востоку и северо-востоку от гор Лулу – иными словами, на землях Секукуни, которыми правительство не имело право распоряжаться.

Тяжело пришлось государственным чиновникам – в течение шести месяцев до объявления аннексии они жили на самообеспечении; нет сомнения в том, что им не выплачивали жалования, за исключением почтмейстера, которому посоветовали расплачиваться марками.

Правительство выпустило большое количество векселей, однако банки отказывались учитывать их. В некоторых случаях, как акт благотворительности, соседние колонии предоставляли ссуды подрядчикам почтовых дилижансов, которые перевозили почту. Правительству пришлось даже заложить крупный солеваренный завод близ Претории за ничтожную малую сумму в четыреста фунтов, а правительственные чиновники вынуждены были отдавать в залог свои собственные кредиты. Дела дошли до такого состояния, что когда страна была аннексирована, в ее казне обнаружили всего лишь один-единственный трехпенсовый грош, (который, несомненно, проглядели) вместе с долговыми расписками на сумму около трехсот тысяч фунтов.

Уклонение от уплаты налогов явилось не единственной трудностью, с которыми пришлось столкнуться правительству. Отсутствие финансов тяжело и болезненно отражается на государстве и на человеке, но существуют, пожалуй, вещи похуже, чем нехватка денег. Что, к примеру, чувствует человек, когда его оставляют друзья и близкие? Примерно в таком положении оказалось правительство республики: едва оно столкнулось с водоворотом проблем, как тут же его подданные начали травлю своего правительства, особенно это касается английской части населения. Они жаловались британским властям по поводу призыва на службу членов их семей, по поводу реквизиции товаров и имущества; они просили английское правительство вмешаться и, в общем, доставляли множество хлопот местным властям. Такая манера поведения, возможно, была естественной, но вряд ли ее можно назвать логичной или справедливой. Правительство Трансвааля никогда не приглашало этих людей сюда и не заставляло поселяться и жить в этой стране, и если уж они решились на это, то, должно быть, поступили так на свой страх и риск. С другой стороны, следует помнить, что многие из них накопили богатства, стали собственниками, а оставить собственность – это значит стать нищим, и они прекрасно понимали, что необходимо было что-то предпринимать.

Под влиянием всех этих бед буры сами раскололись на группировки, к чему они всегда были готовы. Члены допперской партии заявляли, что они сыты по горло прогрессом, и предложили на пост президента страны крайнего консерватора Поля Крюгера, поскольку срок полномочий Бюргерса истекал. П. Крюгер принял предложение, хотя до этого обещал поддержку Бюргерсу. Таким образом, их недоверие друг к другу осложнило и без того сложное положение исполнительной власти, а в стране фактически произошел раскол. Туземцы, допперы, сторонники прогресса, чиновники, англичане – все тянули в разные стороны и каждый старался только для себя. Трудно вообразить нечто более безнадежное, чем положение страны по состоянию на 1 января 1877 года. Страну окружали враги; на всех границах ситуация была настолько взрывоопасной, что могла в любую минуту перерасти в военный конфликт. В казне, кроме пачек просроченных векселей, ничего не было. Президент был в отчаянии и не доверял никому из своих должностных лиц, а должностные лица готовили заговор против президента. Правительство перестало выполнять свои функции, торговля была парализована. То и дело поступали самые дикие предложения относительно того, как избавить государство от тяжкого бремени; предлагали, к примеру, аннулировать все долги, но такие предложения являлись исключением. Большая же часть населения, которая не желала ни воевать, ни платить налоги, сидела смирно и ожидала катастрофы, совершенно безучастная к последствиям.