ПРОЩАНИЕ С ЛИЛИЕЙ

В течение нескольких минут оба воина описывали круги секирами, выжидая удобного момента для удара. Вскоре Факу опустил оружие на голову Умслопогаса, но Убийца поднял свою Секиру, чтобы отбить удар. Факу согнул руку и так ловко направил топор, что острие поразило Умслопогаса в голову, рассекло его головной убор и за ним череп.

Обезумев от боли, Убийца как бы проснулся. Он схватил Секиру обеими руками и нанес три удара. Первый срезал перья, рассек щит Факу и откинул его на несколько шагов назад; второй не попал в цель; за третьим, самым сильным ударом, Секира выскользнула из его мокрых от крови рук, и удар топора пришелся боком. Несмотря на это, топор плашмя упал на грудь Факу, раздробляя его кости, и смел его с края скалы, вниз в ущелье. Факу, скатившись, остался неподвижным.

– Дело окончилось еще засветло! – сказал Умслопогас свирепо улыбаясь.

– Теперь, Динган, присылай еще убийц в поисках убитых! – И он повернулся, чтобы идти в пещеру к Наде.

Но Факу не был убит, хотя рана его была смертельна. Он приподнялся и, собрав последние силы, кинул топор, оставшийся в его руке, в того, чья сила одержала верх над ним. Топор был направлен верно, а Умслопогас не видел, как он летел. Лезвие ударило его в левый висок, пробило кость и глубоко врезалось в голову. Тогда Факу упал мертвым, а Умслопогас, подняв кверху руки, грохнулся, как бык. Подобно мертвецу, лежал он в тени мрачной скалы.

Вскоре Нада решила выйти из пещеры и хотела отвалить камень. Однако он не двигался. Тогда она вспомнила, что, испугавшись волков, она сдвинула его с желоба, в котором он держался, и что камень сполз на середину пещеры. Умслопогас предостерегал ее, чтобы она этого не делала, но она забыла о его совете в своем безрассудном страхе. Может быть, ей удастся сдвинуть камень

– нет, ни на волос не сдвинулся он. Она оказалась запертой, без пищи и воды, и ей приходилось ждать прихода Умслопогаса. А если он не придет? В таком случае ей придется умереть.

Она громко закричала от ужаса, призывая Умслопогаса по имени. Стены пещеры отвечали: «Умслопогас! Умслопогас!» И все смолкло.

Через некоторое время безумие нашло на Наду, мою дочь, и она много дней и ночей пролежала в пещере, сама не сознавая, как долго она лежит.

Несмотря на беспамятство свое, Нада замечала, что два раза свет проникал в отверстие скалы и наступал день; что два раза свет погасал и наступала ночь. В третий раз появилась полоса света и погасла, тогда безумие покинуло ее, она очнулась и поняла, что умирает; сквозь отверстие в камне послышался голос, который она так любила, и спросил тихо и хрипло:

– Нада? Жива ли ты еще, Нада?

– Да, – глухо отвечала она. – Воды! Дай мне воды!

Ей показалось, что с величайшим усилием проползла большая змея. Прошло несколько минут, затем сквозь отверстие в камне дрожащая рука просунула небольшую тыквенную бутылку. Она жадно напилась, ей стало легче, и она в силах была говорить, хотя ей казалось, что вода огненным потоком разлилась по ее жилам.

– Неужели это ты, Умслопогас? – спросила она. – Или ты умер и явился мне во сне?

– Это я, Нада! – сказал голос. – Слушай! Ты ли сдвинула камень с места?

– Увы, да! – отвечала она. – Может быть, соединив наши усилия, мы сможем отвалить его?

– Да, если бы наши силы не изменяли нам; но теперь это невозможно! Впрочем, попытаемся!

Они налегли на камень, но у обоих вместе сил было не более, как у ребенка, и камень не двинулся с места.

– Не будем даже стараться, Умслопогас! – сказала Нада. – Мы теряем те краткие часы жизни, которые остались мне. Поговорим в последний раз!

Недолго однако пришлось говорить им. Вскоре Нада стала слабеть и незаметно скончалась, сжимая руку Умслопогаса, который уже без чувств лежал по ту сторону камня.

В таком положении, отец мой, нашел я их, когда отправился на поиски пропавших. Благодаря моим стараниям, Умслопогас не умер, а стал поправляться. Когда он совершенно выздоровел, я стал расспрашивать о его намерениях, желая узнать, следует ли мне продолжать хлопоты, чтобы сделать его царем всей страны.

Но Умслопогас покачал головой, сердце более не лежало к этому делу. Ему по-прежнему хотелось уничтожить царя и его власть, но он более не желал занять его места, а жаждал только мщения. Я отвечал, что сам хочу мстить и что, соединившись, мы, может быть, вдвоем достигнем цели.

Слушай, отец мой, дальнейший рассказ мой будет краток. Мне пришло в голову противопоставить Дингану Панду. Я дал совет Панде бежать вместе со своими приверженцами в Наталь. Он последовал моему совету, а я вступил в переговоры с бурами, в частности с одним буром, по имени Длинная Рука. Я доказал бурам, что Динган коварен и не заслуживает доверия, а Панда добр и верен им. Дело окончилось тем, что буры, соединившись с Пандой, объявили войну Дингану. Я начал эту войну, чтобы отомстить Дингану.

Принимали ли мы участие в большой битве при Магонго? Да, отец мой, мы были там. Когда воины Дингана отбросили нас назад и все казалось потерянным, я подал мысль Нонгалаце, нашему вождю, сделать вид, что он ведет буров в атаку; Анабооны не принимали участия в битве, предоставляя драться нам, Черному народу. Умслопогас с секирой в руке пробился сквозь один из полков Дингана, пока не добрался до бурского начальника и закричал ему, чтоб он с фланга окружил Дингана.

Таким образом, исход битвы был решен, отец мой; они побоялись сопротивляться белым и черным соединенным полкам. Они бежали, мы преследовали и убивали их, а Динган перестал быть царем, но все-таки еще был жив.

Мы стали ловить царя в течение нескольких недель, как охотники преследуют раненого быка. Мы преследовали его до леса Умфалоци и сквозь него. Наконец, и нам улыбнулась удача. Динган вошел в кусты в сопровождении всего двух людей. Мы закололи его слуг и схватили его и повели на Гору Привидений.

Когда мы дошли до пещеры, я отослал всех наших спутников; нам хотелось остаться наедине с Динганом. Он сел на землю в пещере, а я сказал ему, что под землей, на которой он сидит, лежат кости той Нады, которую он убил, и кости Галаци-Волка.

После этого мы привалили камень ко входу в пещеру и оставили его с призраком Галаци и призраком Нады.

На третий день, перед зарей, мы вытащили стонущего Дингана из пещеры на край утеса, висящего сверху на груди каменной Старухи-Колдуньи. Там стояли мы, ожидая рассвета, того часа, когда умерла Нада. Мы прокричали ему в уши ее имя и имена детей Умслопогаса, затем столкнули в пропасть.

Такой был конец Дингана, отец мой, Дингана, обладавшего жестоким сердцем Чеки, но не его величием.

Вот и вся повесть жизни Нады-Лилии, отец мой, и нашей мести за нее. Печальная повесть, грустная повесть, впрочем, все было печально в те дни. Все изменилось впоследствии, когда стал царствовать Панда; Панда был человек миролюбивый.

Мало осталось рассказывать. Я покинул страну, в которой жить было опасно для меня, убийцы двух царей; я перешел жить сюда, в Наталь, чтобы окончить свое существование поблизости от того места, где раньше стоял крааль Дугузы…

Внезапно старик замолчал, его голова упала на иссохшую грудь. Когда же белый человек, которому он рассказывал свою повесть, приподнял его голову и взглянул на него, он был мертв.

1

Элозий – добрый гений.

2

Колдуны-кафры употребляют для колдовства суставы звериных костей и бросают их, как мы бросаем кости в игре.

3

Царский титул у зулусов.

4

Зулусов хоронят сидящими.

5

Советников.