IX. ВСТРЕЧА В ПУСТЫНЕ

Я не стану долго останавливаться на подробностях нашего путешествия в Землю кенда, по крайней мере, первой части его. Правда, на этом пути у нас было несколько охотничьих и других интересных приключений, но мне предстоит рассказать много еще более интересного. Скажу только, что несмотря на внутренние междоусобицы зулусов, мы пересекли их страну без особых затруднений. Здесь мое имя пользовалось большим уважением, и все партии объединились, чтобы помочь нам.

Отсюда я отправил посланцев к королю мазиту сообщить, что его собираются посетить старые друзья «Макумацан» и «Свет-во-мраке».

Зная, что, дойдя до реки Лубы, мы не сможем переправить через нее наши повозки, я просил короля мазиту выслать нам навстречу к условленному месту сотню носильщиков с соответствующей охраной.

Посланные взялись исполнить это поручение за плату по пяти штук мелкого скота каждому. В случае, если они погибнут в пути, плата должна была быть передана их семьям.

Этот скот мы оставили на попечении у одного вождя, приходившегося им родственником.

Случилось так, что двое из посланных погибли в пути. Один из них из-за болезни, полученной при переходе через болото, другой от зубов голодного льва.

Однако третьему удалось преодолеть трудный путь и исполнить наше поручение.

Чтобы дать отдых измученным быкам, мы сделали остановку на две недели в северной части Земли зулусов. Потом снова двинулись вперед, идя путем, знакомым мне и Хансу.

С нами было несколько зулусов-носильщиков. Кормить их было довольно трудно, так как большая часть нашего скота пала от укусов мухи це-це, и нам пришлось бросить одну из повозок.

Наконец мы достигли берега реки Лубы и разбили лагерь у трех высоких скал, где нас должны были найти мазиту.

Из-за дождей река сильно разлилась, и переправа через нее оказалась невозможной.

Прошло четыре дня.

Каждое утро я влезал на самую высокую скалу и разглядывал в бинокль обширное пространство, поросшее кустарником, в надежде увидеть приближающихся к нам мазиту.

Во нигде не было видно ни души, и на четвертый вечер, заметив убыль воды в реке, мы пришли к решению переправиться на следующее утро на противоположный берег. Последнюю повозку было решено отправить с носильщиками обратно в Наталь.

Но тут возникло новое затруднение. Никакие обещания награды не могли заставить зулусов омочить ноги в воде реки Луба, которую они объявили «тагати» (заколдованной) для народа их крови.

Я указал им, что трое посланных к мазиту перешли уже через эту реку. Носильщики возразили мне, что то были полукровные зулусы, и, хроме того, они наверное погибли. Как я уже упоминал, двое из троих посланных погибли, конечно, случайно, а не из-за магических свойств реки Лубы. Однако эта гибель, вероятно, сильно укрепила наших носильщиков в их убеждении. Так сохраняются суеверия в Африке. Сами мы были не в состоянии переправить наш багаж, и я очень обрадовался, когда на пятую ночь в повозку, где спали мы с лордом Рэгноллом, явился Ханс и сообщил, что он слышал голоса людей на отдаленной стороне реки. Как он мог что-либо услышать сквозь рев бегущей воды, я так и не понял.

На рассвете мы взобрались на скалу, и когда туман рассеялся, я увидел на другой стороне реки около сотни человек, в которых по одеянию и копьям узнал мазиту.

Увидев меня, они издали веселый крик и бросились в воду, держась друг за дружку, чтобы не дать быстрому течению унести себя. Глупые зулусы схватились за копья и выстроились на берегу. Мне едва удалось отогнать их на приличное расстояние.

– Жаль, – угрюмо сказал их предводитель, – пройти такой путь и не сразиться с этими собаками мазиту.

Когда мазиту подошли ближе, я к своему удовольствию увидел во главе их своего старого друга Бабембу, одноглазого вождя, с которым Ханс и я пережили в прошлом множество разнообразных приключений. Выйдя на берег, Бабемба радостно приветствовал меня.

– О, Макумацан, – говорил он, – мало у меня было надежды снова увидеть твое лицо. Тысяча приветов тебе и «Свету-во-мраке»!

Я представил Бабембе лорда Рэгнолла и Сэвэджа именами «Игеза» и «Бена».

Он некоторое время внимательно рассматривал их.

– Это, – сказал он, указывая на лорда Рэгнолла, – великий господин. А этот, – прибавил он, указывая на Сэвэджа, который был одет лучше нас всех, – петух в перьях орла.

Ханс украдкой засмеялся на последнее замечание, но я счел лучше не переводить его Сэвэджу.

За завтраком, приготовленным «Петухом в перьях орла», который был, между прочим, превосходным поваром, я узнал все новости. Бауси, король Мазиту, умер, и ему наследовал один из его сыновей, которого я знал, тоже носивший имя Бауси. Город Беза был восстановлен после пожара и сильно укреплен. Работорговцы больше не появлялись. Между прочим, я узнал о гибели двоих наших посланных.

Третий вернулся вместе с Бабембой.

После завтрака я отправил обратно зулусов, дав каждому по подарку и поручив им отвезти в Наталь нашу повозку. Они пропели прощальную песню и удалились, бросая на мазиту свирепые взгляды. Я рад был, что эта встреча обошлась без кровопролития.

Потом мы стали наводить переправу. Дело было быстро налажено, так как мазиту работали как друзья, а не как наемники.

Переправившись через Лубу, мы двинулись в дальнейший путь и приблизительно через месяц достигли города Беза, где нас ждал торжественный прием.

Бауси II во главе большой процессии вышел нам навстречу к южным воротам города, памятным мне по одной битве.

Вечер мы провели в большом доме для гостей, где король, молодой человек с симпатичным лицом, и старый Бамбемба устроили «индаба» – пиршество в честь нас. Король осведомился, как долго мы намерены пробыть в Безе, и выразил надежду, что наше посещение продлится подольше. Я ответил, что мы скоро двинемся дальше в путь на север в Страну кенда и просил его дать нам носильщиков до крайних границ его владений.

При упоминании имени кенда он удивленно посмотрел на меня, а Бабемба воскликнул:

– О, Макумацан! Разве безумие охватило тебя? Поистине ты стал безумным!

– Ты то же самое говорил, Бабемба, когда мы через озеро ездили в город Рика; однако мы счастливо вернулись оттуда, – сказал я.

– Верно, Макумацан, но разве можно сравнивать народ кенда с понго, которые перед ними маленькая звезда перед лицом солнца?

– Что ты знаешь о них? – спросил я, рассказав ему, что слышал от Ханса и Харута с Марутом, опустив, однако, все касающееся леди Рэгнолл.

– Это все правда, – сказал Бабемба, когда я окончил свой рассказ, – кенда – сильный, многочисленный и жестокий народ. Их король носит имя «Симба», что значит «лев». У них все короли носили это имя. Симба правит черными кенда, у которых бог Джана. Белыми кенда, которые похожи на арабов, правят жрецы. Всякого, кто попадет в их страну, они убивают с мучениями или, ослепив, пускают в пустыню, которая окружает их страну, где он и погибает. Я слышал, что белые кенда разводят животных, называемых верблюдами, и продают их арабам, живущим на север от их страны. Не ходи к ним, Макумацан. Если тебе удастся пройти через пустыню, – черные кенда убьют тебя. Если ты спасешься от них, – тебя убьет Симба. Минуешь Симбу, – убьет Джана, а если не Джана, – убьют жрецы белых кенда своим колдовством.

– А все-таки надо попытаться, – ответил я на это.

– Спросите у него, есть ли там змеи? – сказал Сэвэдж.

– Да, Бена! Да, петух в перьях орла! – ответил Бабемба. – Я слышал, что у белых кенда есть храм, который охраняет такая змея, какой нет нигде во всем мире.

– Тогда, – заметил Сэвэдж, – этот храм не принадлежит к числу тех, где я буду молиться.

Увы! Он даже не подозревал, что его ожидало в будущем.

Потом мы подняли вопрос о носильщиках. После некоторого колебания Бауси II, только из большого расположения к нам, согласился дать нам своих людей, взяв с нас торжественное обещание отпустить их, дойдя до пустыни, «чтобы они избегли нашей участи».

Через четыре дня мы тронулись в путь в сопровождении ста двадцати носильщиков под предводительством самого Бабембы, который заявил, что хочет последним видеть нас живыми на этом свете.

Накануне выступления Ханс оставил на попечение Бабембы свое завещание, «как делают белые люди», касавшееся шестиста пятидесяти фунтов, оставленных на хранение в дюрбанском банке.

За час до того, как мы оставили город Беза, я услышал плач и стенание, доносившееся с городской площади. Выйдя узнать в чем дело, я встретил около сотни женщин, осыпанных золой, которые приветствовали меня заунывным пением. За ними стояло почти все остальное население города.

Ханс объяснил мне, что они поют песню смерти, чтобы предупредить небо о нашем скором прибытии туда.

Признаться, все это довольно скверно действовало мне на нервы.

Итак, мы снова двинулись в путь, и месяц спустя уже проходили мимо большого озера, где находился остров (если то был остров) понго.

Потом шли все на север путем, известным Бабембе, потом малонаселенной страной, обитатели которой не знали земледелия даже в самой первобытной его форме.

Пройдя еще миль сто, мы встречали только кочевников, – низкорослых бушменов, живущих исключительно охотой и пользующихся отравленными стрелами.

Один раз они напали на нас и убили двух мазиту своими стрелами, против яда которых нет никаких средств. При этом Сэвэдж проявил удивительную храбрость. Он выскочил из-за прикрытия и, дав промах из обоих стволов на расстоянии пяти ярдов по бушмену, схватил его и притащил к нам. Пленник оказался чем-то вроде вождя.

Ханс, знавший немного язык бушменов, сказал ему, что если нас не перестанут тревожить, мы повесим его. Бушмен что-то закричал своим товарищам, после чего нас оставили в покое.

Пройдя Землю бушменов, мы дали свободу нашему пленнику.

Постепенно местность становилась все более и более бесплодной, лишенной всяких признаков жизни, и, наконец, мы дошли до настоящей пустыни.

Недалеко от края этой необъятной пустыни находился оазис с источником воды.

Дальше идти было невозможно, так как мазиту наотрез отказались сопровождать нас в пустыне. Не зная, что делать, мы расположились лагерем в оазисе и стали ждать.

Окрестные места оказались просто раем для охотников. Они изобиловали крупной и мелкой дичью, днем пасущейся у богатой сочной травой окраины пустыни, а по вечерам приходившей к источнику на водопой. В числе других животных попадались слоны в таком большом количестве, что я надеялся, – в случае, если невозможно будет продолжать наше путешествие, добыть здесь много слоновой кости.

Слоны совершенно не боялись людей и подпускали нас к себе на очень близкое расстояние. Я убил нескольких, чтобы отослать их клыки в подарок королю мазиту. Даже Сэвэдж застрелил одного слона (прицелившись в другого) на расстоянии пяти шагов.

Так прошло четырнадцать дней. Нам надоело наше неопределенное положение, да и мазиту, питаясь исключительно мясом, соскучились по растительной пище.

Мы устроили совещание.

Старый Бабемба заявил, что не может дольше удерживать своих людей, настаивающих на возвращении домой, и спросил нас, зачем мы сидим здесь «как камни».

Я ответил, что мы ожидаем проводников, обещанных нам знакомыми кенда.

На это Бабемба возразил, что кенда, насколько ему известно, живут за сотни миль отсюда и что они никак не могут знать о нашем пребывании здесь при отсутствии сообщения через пустыню. Я попросил лорда Рэгнолла высказать свое мнение и объяснить, что идти одним через пустыню – значит идти на верную смерть, а обратный путь немыслим без помощи мазиту.

Лорд Рэгнолл пришел в сильное волнение и, отозвав меня в сторону, заявил, что, желая по известным мне причинам попасть в Страну кенда, он, несмотря ни на что, останется здесь.

– Это означает, что мы все останемся здесь, – сказал я. – Сэвэдж и я не покинем вас, Ханс не покинет меня, хотя и считает нас безумными.

– Я останусь один… – начал было лорд Рэгнолл, но я так посмотрел на него, что он не закончил фразы. Наконец мы пришли к такому соглашению:

Бабемба, поговорив со своими людьми, согласился подождать еще три дня. Если за это время ничего не случится, мы уйдем назад миль на пятьдесят, остановимся в местах, изобилующих слонами и, добыв сколько можем унести слоновой кости, вернемся в Землю мазиту.

Три дня прошли.

Я уже был уверен, что избежал нелепого и опасного приключения, между тем как лорд Рэгнолл с каждым часом становился все мрачнее.

Третий день был посвящен завязыванию тюков, так как на рассвете следующего дня мы, согласно условию, должны были двинуться в обратный путь.

Однако судьба решила иначе.

Часа в два ночи меня разбудил Ханс, спавший за моей хижиной.

– Пусть баас откроет глаза и поглядит, – говорил он испуганным голосом, – там снаружи два призрака ожидают бааса.

Я поднялся и осторожно выглянул из шалаша. В пяти шагах от него при свете луны я увидел две фигуры в белых одеяниях, неподвижно сидевшие на земле.

Страх охватил меня.

Я уже приготовил пистолет, который лежал под ковром, служившим мне подушкой, как вдруг услышал знакомый спокойный голос:

– Разве это твой обычай, Макумацан, о Бодрствующий-в-ночи, встречать гостей пулями?

– Да, Харут, – ответил я, – если гости украдкой приходят среди ночи. Но вы наконец здесь. Скажите мне, почему вы так долго заставили нас ждать?

– О, Макумацан, – смущенно ответил Харут, – прими наши смиренные оправдания. Когда мы узнали о твоем приходе в город Беза, мы сразу двинулись в путь. Но мы смертные, Макумацан, и разные препятствия мешали нам. Зная, что у вас много клади, мы должны были собрать много верблюдов. Потом нужно было послать вперед вырыть колодцы в пустыне вдоль нашей дороги. Вот причина промедления. Но мы пришли как раз вовремя, ибо через несколько часов вы были бы уже на пути домой.

– Это верно, – сказал я, – но войдите в шалаш, здесь очень холодно.

Они вошли и, не будучи магометанами, не отказались от предложенного джина.

– За ваше здоровье, Харут и Марут, – сказал я, отпив немного из стакана и отдав остальное Хансу, который в один прием проглотил жгучую жидкость.

– За твое здоровье, Макумацан! – ответили гости и, опорожнив свои стаканы, поставили их перед собой с таким благоговением, будто это были священные сосуды.

– Теперь, – сказал я, – будем говорить. Как вам удалось уехать из Англии после попытки похитить леди, которой вы подарили ожерелье? Куда вы увезли ее после похищения на Ниле? Во имя вашего священного Дитяти, шайтана или египетского Сета, отвечайте мне, иначе вам пришел конец, – прибавил я, хватая пистолет.

– Извини нас, Макумацан, – с улыбкой сказал Харут, – но если ты так поступишь с нами, тебе самому придется ответить на много вопросов, на которые трудно найти ответ. Мы уехали из Англии на пароходе и после долгого путешествия вернулись в свою страну. Твой намек на похищение на Ниле непонятен нам. Мы никогда не собирались похищать ту леди, которой подарили ожерелье. Мы только хотели задать ей несколько вопросов, ибо она обладает даром ясновидения. Но появился ты и прервал нас. Зачем нужна нам белая леди?

– Не знаю, зачем, – ответил я, – но знаю, что вы величайшие лжецы, каких я когда-либо встречал.

При этих словах, которые любому другому могли бы показаться оскорбительными, Харут и Марут низко поклонились мне, словно я им сделал комплимент.

– Оставим вопрос о леди, – сказал Харут, – поговорим о нашем деле. Ты здесь, Макумацан, и мы пришли встретить тебя. Готов ли ты отправиться с нами, чтобы принести смерть злому слону Джане, опустошающему нашу землю, и получить великую награду? Если готов, твой верблюд ждет тебя.

– Один верблюд не может нести на себе четверых, – уклончиво ответил я.

– Храбростью и ловкостью ты превосходишь многих людей, о Макумацан, но телом ты один.

– Вы ошибаетесь, Харут и Марут, если думаете, что я поеду с вами один, – воскликнул я, – вот мой слуга, – указал я на Ханса, – без которого я не двинусь с места ни на шаг. Кроме того, меня должны сопровождать лорд Рэгнолл, известный под именем «Игеза», и его слуга Бена, из которого вы в Англии извлекали змей.

При моих словах на бесстрастных лицах Харута и Марута появились признаки беспокойства, и они обменялись словами на непонятном мне языке.

– Наша страна, – сказал Харут, – открыта только для тебя, Макумацан, чтобы убить Джану, за что мы обещаем тебе великую награду. Других мы не хотим видеть там.

– Тогда сами убивайте своего Джану, а я шагу не ступлю за вами.

– А если мы насильно возьмем тебя с собой, Макумацан?

– А если я убью вас, Харут и Марут? Глупцы! Со мною много храбрых людей. Ханс! Прикажи мазиту взяться за оружие и позови сюда Игезу и Бену.

– Остановись, о господин, и положи оружие на свое место, – сказал Харут, увидя, что я снова схватил пистолет. – Незачем проливать кровь. Мы в большей безопасности, чем ты думаешь. Пусть твои товарищи сопровождают тебя, но пусть они знают, что подвергаются большой опасности.

– Ты хочешь сказать, что вы их потом убьете?

– Нет. Но кроме нас там живут другие, более сильные люди, которые захотят принести их в жертву. Твоя жизнь в безопасности, Макумацан, но нам открыто, что двоих из вас ждет гибель.

– Но как мы можем быть уверены, что вы, заманив нас в свою страну, не убьете предательски, чтобы завладеть нашим имуществом?

– Мы клянемся тебе страшной клятвой. Мы клянемся тебе Небесным Дитятей, – в один голос воскликнули оба, поклонившись до земли.

Я пожал плечами.

– Ты не веришь нам, – продолжал Харут, – ибо не знаешь, что бывает с тем, кто нарушит эту клятву. Но слушай. В пяти шагах от твоей хижины есть высокий муравейник. Взберись на него и посмотри в пустыню.

Любопытство заставило меня принять это предложение. Я вышел в сопровождении Ханса с заряженным двуствольным ружьем и вскарабкался на муравейник футов в двадцать высотой, откуда открывался вид на пустыню.

– Смотри на север, – снизу сказал Харут.

Я посмотрел в указанном направлении и при ярком свете луны ярдах в пяти-шести от себя увидел сотни две сидевших на земле верблюдов и около каждого из них белую фигуру, державшую в руках длинное копье, к древку которого был прикреплен маленький флажок. Я смотрел на них до тех пор, пока не убедился, что это не иллюзия или мираж, после чего спустился с муравейника.

– Ты видишь, Макумацан, – сказал Харут, – если бы мы захотели причинить тебе вред, мы могли бы напасть ночью на ваш спящий лагерь. Но эти люди пришли охранять, а не убивать тебя или твоих друзей. В этом мы поклялись тебе клятвой, которая не может быть нарушена. Теперь мы пойдем к своим, а завтра снова вернемся одни и без оружия.

С этими словами они исчезли, как тени.

X. ВПЕРЕД!

Через десять минут весь наш лагерь был на ногах. Все схватились за оружие.

Сначала поднялось нечто вроде паники, но с помощью Бабембы порядок был восстановлен, и все приготовились к защите.

О бегстве нечего было и думать, так как верблюды быстро настигли бы нас.

Оставив Бабембу при воинах, мы, трое белых и Ханс, собрались на совет, и я рассказал обо всем происшедшем между мной и Харутом с Марутом.

– Что вы решите? – спросил я. – Эти люди хотят, чтобы я ехал в их страну. Но они против других. Ничто не мешает вам, Рэгнолл, Сэвэдж и тебе, Ханс, вернуться обратно с мазиту.

– Ох! – воскликнул Ханс, – я не покину бааса. Если надо умереть, я умру. А теперь, баас, я очень хочу спать. Я не спал всю ночь и задолго до прихода этих призраков слышал верблюдов, но не знал, что это такое, потому что я их никогда раньше не видел. Когда все будет решено, пусть баас разбудит меня.

С этими словами он улегся и тотчас же заснул, как верная собака у ног своего хозяина.

Я вопросительно посмотрел на лорда Рэгнолла.

– Я последую за вами, – коротко ответил он.

– Несмотря на то, что эти люди отрицают свое участие в похищении вашей жены?

– Как и Хансу, мне безразлично, что меня ждет в будущем. Кроме того, я не верю этим людям. Что-то подсказывает мне, что они знают правду о моей жене. Они слишком заинтересованы, чтобы я не сопровождал вас.

– Ну, а вы, Сэвэдж, к какому пришли решению? Помните, эти люди говорят, что двое из нас никогда не вернутся. Но кто – неизвестно. Конечно, нельзя знать будущее, но они слишком необыкновенные люди.

– Сэр, – сказал Сэвэдж, – перед тем как покинуть Англию, его светлость обеспечил мою старую мать и вдовую сестру с детьми. Теперь от меня никто не зависит. Поэтому я пойду за вами и в остальном полагаюсь на Бога.

– Итак, все решено, – сказал я, – теперь надо позвать Бабембу.

Старик принял известие о нашем решении более спокойно, чем я предполагал.

– Макумацан, – сказал он, – я ждал от тебя таких слов. Если бы это сказал другой человек, я счел бы его безумным. Но я знал тебя таким, когда ты отправлялся в Понго и вернулся невредимым. Я надеюсь, что так будет и на этот раз. А теперь прощай. Я должен увести своих людей прежде, чем придут сюда эти арабы. Может произойти битва, нас мало, и нам придется умереть. Если они скажут, что твои лошади не могут пересечь пустыню, отпусти их. Мы поймаем и сохраним их до тех пор, пока ты не пришлешь за ними. Не надо больше подарков. Ты уже оставил мне ружье, пороху, пуль и – что дороже всего – память о себе и твоей мудрости и храбрости. С того дальнего холма я буду смотреть, пока ты не скроешься из виду. Прощай.

И не став ждать моего ответа, Бабемба ушел, проливая слезы из своего единственного глаза.

Через десять минут остальные мазиту простились с нами и ушли, оставив нас одних в опустевшем лагере среди сложенного багажа.

Вскоре Ханс, полоскавший недалеко от нас котелок, поднял голову и сказал:

– Идут, баас. Целый полк идет.

Мы оглянулись. По направлению к нам ровными рядами медленно двигались всадники на покачивающихся верблюдах. Не доехав ярдов пятидесяти до нас, они остановились и начали поить в ручье своих верблюдов.

От них отделилось двое людей, в которых я узнал Харута и Марута, с поклоном остановившихся перед нами.

– Доброе утро, господин, – сказал Харут лорду Рэгноллу на ломаном английском языке. – Итак, ты решил посетить с Макумацаном наш бедный дом, как посетили мы твой богатый замок в Англии. Ты думаешь, что мы похитили твою леди. Это не так. В Стране кенда нет белой леди. Она, наверное, утонула в Ниле, потому что ходила во сне. Мы очень жалеем тебя, но боги знают, что делают. Они дают и берут, когда хотят. Но к тебе снова вернется твоя жена еще более прекрасной, и к ней вернется ее душа.

Я удивленно смотрел на Харута. Я ничего не говорил ему о том, что леди Рэгнолл потеряла рассудок. Откуда он мог узнать об этом?

– Мы рады, господин, – продолжал Харут, – принять тебя, но, правду сказать, это очень опасное путешествие, ибо Джана не любит чужестранцев. Смотри, на твоем лице уже лежит печать страдания, причиненного слоном.

Потом Харут обратил свое благосклонное внимание на Сэвэджа.

– И ты идешь, Бена? Что же, в Земле кенда ты узнаешь многое о змеях и о другом.

Тут Марут, широко улыбаясь и обнаруживая ряд ослепительно белых зубов, что-то шепнул на ухо своему товарищу.

– Ох, – продолжал Харут, – мой брат говорит, что ты встретился с одной змеей в Натале и сел на нее так тяжело, что сделал ее плоской. В Земле кенда мы покажем тебе лучшую змею, но ты не будешь сидеть на ней, Бена!

Мне, не знаю почему, все эти шутки показались страшными, – чем-то вроде игры кошки с мышью. Откуда могли эти люди знать подобные вещи и провидеть будущее? Я посмотрел на Сэвэджа. Он был бледен и, очевидно, чувствовал то же, что и я.

Даже Ханс шепнул мне по-голландски:

– Это не люди, это дьяволы, баас! Мы едем прямо в ад!

Только лорд Рэгнолл сидел молча и совершенно бесстрастно. Его красивое лицо было как у сфинкса. Я видел, что Харут и Марут чувствовали силу этого человека, и это вызывало у них беспокойство.

Часа три спустя мы ехали по пустыне на превосходных верховых верблюдах, оглядываясь на брошенный нами лагерь в оазисе, видневшийся на горизонте.

На расстоянии мили впереди нас ехал пикет из 8-10 всадников на самых быстрых животных, чтобы предупредить караван в случае какой-либо опасности.