16

Мэг медленно просыпалась. Из-за окон доносился шум машин. Она лениво потянулась и огляделась вокруг. На полу лежала брошенная одежда. В памяти пронеслись события прошлой ночи. Неужели все это происходило с ними? Что заставило ее отвечать Ричарду с таким пылом? Любовь или природная чувственность, разбуженная ласками искушенного в любовных битвах мужчины? Картины, представшие перед ней, заставили задрожать и залиться краской. Мэг и не подозревала, что страсть может быть такой сильной и всепоглощающей. Ей вспомнились слова Ричарда о том, что первый возлюбленный должен быть нежным. Для него это всего лишь плотская любовь. Обольщать женщин ему не внове. Ничего удивительного, что она не устояла. Ах, как бы ей хотелось, чтобы наслаждение, испытанное ею, не было так восхитительно! Мэг не решалась бЪлыне думать об этом. По крайней мере, она чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы все не было так божественно. Как же она сможет посмотреть ему в глаза?

— Кофе готов, — раздался из кухни его бесстрастный, ленивый голос.

Мэг вскочила, накинула халат и вышла в кухню. Ричард был полностью одет, а слегка влажные волосы говорили, что он уже принял душ. Даже в мятой одежде Ричард выглядел элегантным, уверенным в себе.

— Доброе утро, — пролепетала Мэг, стараясь произнести это как можно более естественным тоном, лихорадочно соображая, что в таких случаях сказали бы уверенные в себе особы.

— Доброе утро, Мэгги. Поторопись, я отвезу тебя в Окридж-холл, а меня ждут дела.

— Я… я могу вызвать такси, — возразила Мэг, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Давай не будем спорить. — Ричард взглянул на нее, как на капризного ребенка.

Мэг послушно юркнула в ванную комнату и включила холодную воду. Стоя под душем, она остро ощущала свое тело, ее грудь остро помнила ласки Ричарда, губы хранили жаркие, страстные поцелуи. Мэг схватила мыло и мочалку и стала с ожесточением тереть предавшее ее тело. Что последует дальше? Как ей себя вести? Слава богу, что он не подозревает о глубине ее чувств к нему!

Холодная вода помогла девушке справиться со смятением.

Она наскоро вытерлась и пошла в спальню переодеться. Через пять минут Мэг вошла в кухню в темно-синем костюме. Волосы из чувства протеста она туго связала белой лентой. Ричард оглядел ее с головы до ног, но взгляд его не выражал ничего. Казалось, что ему все равно, как она уложила свои волосы, да и есть ли у нее волосы вообще.

Ричард уже успел спуститься за газетой и, отхлебывая из чашки кофе, читал «Тайме». Его непринужденность резко контрастировала со скованностью Мэг. Ричард молча пододвинул ей тарелку с бутербродами и кинул озабоченный взгляд на ее осунувшееся лицо.

— Я-то уже позавтракал, а почему ты ничего не ешь?

— Не хочется.

— Раньше ты не страдала отсутствием аппетита.

Какое ему дело, ест она или нет? Особенно сейчас, когда ее жизнь брошена на чашу весов. Эта дурацкая болтовня о еде действовала Мэг на нервы.

— Ну, раз ты решила ограничивать себя, — Ричард аккуратно сложил газету, — собирайся и поедем.

Ничто в этом сухом корректном мужчине не напоминало вчерашнего нежного и страстного любовника. Мэг едва не плакала от обиды. Видимо, Бренда была права, и она — просто очередная его победа. Мысль о том, что ей отводилась роль очередной любовницы, наполнила девушку ужасом и отвращением. Я не должна показывать, что меня это очень задевает.

— Ты готова? — спросил Ричард.

— Я остаюсь. Я договорилась о встрече.

— С Генри? — Брови Ричарда изогнулись привычной дугой.

— Нет, — коротко ответила Мэг.

— Ну что ж, тогда попрощаемся, — спокойно сказал Ричард и, накинув пиджак, двинулся к выходу.

Мэг молча следовала за ним в надежде хотя бы на прощальный поцелуй. Легко кивнув, Ричард сам открыл дверь и быстро спустился по лестнице.

Несколько минут Мэг стояла, прислонившись спиной к двери, затем машинально побрела в кухню, вымыла посуду, пройдя в комнату, подобрала с полу сброшенные с дивана подушки. В квартире отчетливо ощущался запах сигарет Ричарда. Мэг с силой распахнула окно, и комнату заполнил влажный воздух улицы. Ей хотелось уничтожить даже память о вчерашнем вечере и ночи. Мэг огромным усилием воли подавила подступающие рыдания, понимая, что если расплачется, то не сможет остановиться. Ричард Стоун не стоит ее слез! Ни единой слезинки! Какой же надо быть идиоткой, чтобы поверить в его чувства! Мэг заметалась по комнате. Она подбежала к телефону. Бренда! Вот кто может помочь ей. Бедная Бренда столько раз попадала в подобную ситуацию и наверняка знает, как пережить все это, не потеряв уважения к себе.

Телефон Бренды не отвечал. Мэг даже обрадовалась. Она понимала, что вряд ли смогла бы рассказать о происшедшем с ней и выслушать многословную тираду подруги о коварстве плейбоев и доверчивости бедных девушек. Она попыталась читать, включила телевизор, но была слишком взволнована, чтобы сосредоточиться на переживаниях героев.

Мэг взяла лейку и вышла на балкон. Она смотрела на зеленые кроны деревьев, вспоминая подробности первой встречи с Ричардом, вальс на балу, ночь в сиреневой комнате, споры и дружеское подтрунивание, радость от того, что у них оказались схожие вкусы даже в еде и напитках, и наконец вчерашний незабываемый день, за которым последовала такая же восхитительная ночь. Но нужно выбросить это из головы. Ее недолгий роман с Ричардом Стоуном подошел к концу. Он получил все, что хотел, и ясно дал понять, как мало она для него значит. По крайней мере, она вовремя его раскусила. Увы, если бы это было правдой! Если бы она на самом деле вовремя раскусила его, прежде чем потерпела поражение в этой любовной игре, прежде чем набралась опыта, изменившего всю ее жизнь… Если бы она не действовала, повинуясь порыву, и не была так заворожена последними событиями и романтичной прогулкой по реке…

Мэг не заметила, что вода из лейки льется ей прямо на ноги. Слеза медленно скатилась по щеке и упала на рукав ее костюма, сверкнув в лучах солнца. Утренний свет был таким радостным, будто наступил лучший день в ее жизни, тогда как на самом деле…

Мэг вздрогнула. Нечего сидеть дома и лелеять свою тоску. Она не позволит сломить себя и забудет Ричарда Стоуна! И все же в глубине души Мэг понимала, что Ричард так стремительно вошел в ее жизнь и занял столь прочное место в ее сердце, что понадобится целая вечность, чтобы забыть его.

Мэг вернулась в комнату. Ее взгляд упал на висящий на спинке кресла халат, который вчера надевал на себя Ричард. Девушка взяла его и прижала к лицу. Она ощутила аромат его лосьона, запах его кожи. Это добило Мэг. Она швырнула халат на пол и безудержно разрыдалась, упав ничком на кровать и зарывшись лицом в подушку.

— Я ненавижу тебя, Ричард Стоун, ненавижу, — в ярости прошептала она.

17

На другое утро, едва забрезжил рассвет, Мэг выглянула в окно. День обещал быть прекрасным. Это вселило в нее надежду, что жизнь еще не кончена, но взгляд в зеркало вернул ободрившуюся было девушку к действительности. Мэг с отвращением разглядывала набрякшие от слез веки, бледное лицо, распухший нос и спутанные, потерявшие свой обычный блеск волосы.

Ну уж нет! Так просто она не сдастся! Мэг схватила щетку и стала расчесывать волосы. Как ни странно, эти привычные движения понемногу улучшили ее настроение. Мэг тщательно причесалась, накрасилась и надела яркое желтое платье. В Окридж-холл она вернется спокойной и жизнерадостной. Никто не должен догадаться о ее страданиях, а уж мистер Стоун тем более. Вызвав по телефону такси, она вышла на улицу.

— Как долго вас не было, — сказал Сэндби, встретив Мэг. — У вас все в порядке?

Он осекся, видимо, выражение лица Мэг, несмотря на все ее усилия, отвечало на этот вопрос красноречивее слов.

Мэг прошла в сиреневую комнату и отослала Мэри Энн, которая раздражала ее своими неумелыми попытками развеселить. Голова раскалывалась, нервы были на пределе. Взяв садовые ножницы и перчатки, она вышла в сад, решив прибегнуть к испытанному средству от всех болезней и печалей — физическому труду. Неизменные спутники Пират и Аттельстан последовали за ней. Как хорошо, что сегодня у садовника выходной и можно обойтись без его назойливой болтовни. Мэг так хотелось побыть одной. Она срезала увядшие цветы и засохшие стебли. Пальцы ее были исколоты острыми шипами, но физическая боль помогала забыть ей душевную.

День был ветреный, и Мэг вдруг показалось, что деревья в саду не шумят, как обычно на ветру, а что-то нашептывают. Ее охватило мрачное предчувствие. Нарезав букет чайных роз, она пошла к дому. Неожиданная мысль о возможном звонке Ричарда заставила ее ускорить шаг. Действительно, Сэндби сообщил, что звонил мистер Стоун и собирался приехать к ужину. Надежда вспыхнула в сердце Мэг. Сунув весь букет в слишком маленькую для него вазу и не заметив, что в ней нет воды, Мэг побежала готовиться к встрече. Она надела элегантный брючный костюм и распустила по плечам волосы. Время тянулось безумно медленно. Мэг металась по спальне взад и вперед, словно зверь в клетке.

В восемь часов черный «ягуар» остановился у Окридж-холла. Из него быстрым решительным шагом вышел Ричард. Чуть поодаль неторопливо и как бы нехотя шел Генри. «А его-то он зачем привез?» — удивленно подумала Мэг. Ричард сдержанно поздоровался, Мэг ответила кивком, не в силах вымолвить слово от охватившего ее тяжелого предчувствия. Генри также молча поклонился. На его лице застыло отрешенное, несколько обиженное выражение.

— Давайте пройдем в библиотеку. Нам нужно поговорить, — сказал Ричард.

Все молча прошли в комнату.

— Нас никто не может услышать? — спросил Ричард и на всякий случай поплотнее закрыл дверь. — Думаю, что все сказанное вы не пожелаете вынести за пределы этой комнаты.

Это «вы» прозвучало столь отчужденно, что Мэг затравленно сгорбилась в кресле.

— Может быть, Генри, ты сам расскажешь все Мэг? — продолжил Ричард.

Генри покачал головой.

— Тогда расскажу я, — сказал Ричард. — Видишь ли, Мэг, в этом доме уже давно стали происходить довольно-таки странные вещи. Этот молодой человек, как ты знаешь, был любимцем Кэролайн, и именно ему она хотела завещать приличную часть своего состояния, наиболее ценные картины и даже весь Окридж-холл. — Ричард описал рукой полукруг. — Как же, ведь это приемный сын ее любимой сестры. Такой милый и примерный мальчик. Ты ведь всегда был примерным мальчиком? А, Генри? — Генри упрямо смотрел перед собой. — Кроме того, он обладал некоторыми способностями. Когда его мать умерла, именно Кэролайн дала ему возможность завершить образование. Именно она дала ему деньги для поездки в Италию. Мальчик ведь хотел стать художником. Она же помогла ему купить галерею и основать собственное дело. Что, кстати, было довольно умно, так как художника из него не получилось, а вот бизнесменом он оказался превосходным.

Мэг слушала, не прерывая, не понимая, к чему Ричард клонит, и только переводила глаза с одного мужчины на другого.

— Итак, Генри был необыкновенно нежен и внимателен к своей тетушке. В доме все любили его, он привык уже считать Окридж-холл родным и, между прочим, превосходно знал все его уголки.

Смутная догадка шевельнулась в сознании Мэг.

— Генри стал одним из лучших специалистов в области живописи и, повторяю, прекрасно разбирающимся в ценах, — бесстрастно продолжал Ричард. — Но однажды Кэролайн пригласила одного эксперта — он должен был определить подлинность картины, которую она хотела подарить своему любимцу. Она готовила Генри сюрприз. Но сюрприз подготовил ей сам племянник. Эксперт, проходя по фамильной галерее, заметил, что там висят не подлинники. В частности, Ван-Дейк и Рейнольдс, цены которых на аукционе Сотби в прошлом году так подскочили. Эксперт также сказал Кэролайн, что эти картины были удачно проданы несколько месяцев назад, и как ты думаешь кем? Ну, разумеется, подставным лицом. Для Кэролайн не стоило большого труда узнать, что настоящим продавцом был именно Генри, который и заменил картины.

— На деньги, полученные за них, я купил другие, более достойные, и Окридж-холл не пострадал бы, — лишенным всякого выражения голосом сказал Генри.

— Здесь мы переходим уже к другой части истории, а именно — к тебе, Мэг. — Голос Ричарда при этих словах слегка дрогнул. — Кэролайн была страшно огорчена. Я думаю, это и ускорило ее смерть. Она не могла решить, кого сделать наследником. Генри был недостоин. Кэролайн поделилась своими переживаниями со мной, но попросила оставить все это в тайне. И тут появляешься ты, Мэг. Кэролайн была потрясена. Дело в том, что ты обладаешь поразительным сходством с Мэри Феннел, портрет которой и должен был стать сюрпризом для Генри!

— Генри, ты знал? — Мэг повернулась к бледному Генри. Тот затряс головой.

— Он начинал догадываться. Видимо, Кэролайн какими-то намеками навела его на мысль, что портрет найден. Во всяком случае, он видел гравюру с этого портрета и не удержался, посоветовав тебе сшить костюм Мэри для гейнсборовского бала. Ему очень хотелось рассказать кому-нибудь о портрете. Гейнсборо — вот истинная и единственная страсть нашего Генри! Ведь ты поменял на Гейнсборо те портреты, да, Генри?

— Да, — коротко ответил тот.

— В твоем сходстве с Мэри Кэролайн увидела перст судьбы и хотела рассказать тебе. Кроме того, она считала, что все несправедливо обошлись с Гвендолен, твоей матерью, и хотела загладить вину. Вот так, Мэг, ты стала наследницей Окридж-холла и притягательной приманкой для этого джентльмена.

— Неправда! — крикнул Генри, выйдя из оцепенения, и поднял к Мэг глаза, в которых стояли слезы.

— Но Ричард… — начала Мэг.

— Ладно, в своих отношениях вы разберетесь сами, — зло ответил тот. — Если позволите, я продолжу. Когда он понял, что наследство от него уплыло, то решил хотя бы заполучить вожделенного Гейнсборо. Зная легенду о Розовом мальчике, он переодевается и проникает в левое крыло, где по его предположению должен быть тайник. Все было прекрасно рассчитано: за вором могли бы погнаться. Вынести большую картину Генри после смерти Кэролайн на глазах у слуг не решался, а Розового мальчика преследовать не стал бы никто. Все были просто загипнотизированы этой дурацкой легендой!

— Генри! Так это был ты?!

— Мэг, выслушай меня, я не хотел тебя испугать. Когда я увидел, как ты лежишь, такая беззащитная, такая прелестная, я сразу же ушел, не пытаясь взять картину.

— Да, на этот раз он ушел. Когда мы были с тобой в Лондоне, Маргарет, я обратился к специалисту. Я не верю в привидения, но вся эта мистическая чушь с розовыми мальчишками смутила даже меня. Я отдал на экспертизу лоскуток, который мы нашли на кусте. Это оказался современный синтетический шелк. Кроме того, я навел справки и узнал, что все время, когда Генри должен был находиться в Париже, его там не было. Более того, его представитель проболтался о некоей сенсации, которую Генри скоро предъявит миру. Это был портрет Мэри Феннел, не так ли? Ему нужен был портрет, а не ты, Мэг!

— Не слушай его, Мэг, я люблю тебя!

Генри рванулся к Мэг и схватил ее за руку.

Ричард замолчал и закрыл глаза.

— Мэг, ты понравилась мне сразу, как только я увидел тебя в том необычном платье на ужине у Уайтов. Полюбил, не зная о том, что ты будешь владеть этим проклятым Окридж-холлом. — Генри безумным взглядом обвел комнату.

Ричард холодно пожал плечами и отошел в угол.

— Мэг! Я докажу тебе! — Генри выбежал из библиотеки.

— Ричард… — жалобно начала Мэг, но тот жестом прервал ее.

В это время вернулся Генри. В руках он держал картину.

— Мэг, посмотри. — Он поставил перед ней картину. — Моя Мэг, — продолжал бессвязно бормотать Генри, проводя рукой по лицу изображенной на картине прелестной молодой женщины. — Моя Мэри…

Та молчала, потрясенная красотой молодой женщины. Неужели я действительно похожа на нее, растерянно подумала Мэг, сравнивая Мэри Феннел с собой. Ричард медленно подошел к ним и протянул руку к Мэг.

— Поверь мне! — отчаянно закричал Генри. — Сейчас я докажу, что ты мне дороже всего на свете, что люблю только тебя.

Он рванулся к столу, схватил нож из слоновой кости и, подбежав к картине, занес его над лицом Мэри Феннел, намереваясь разрезать холст на куски. Ричарду удалось перехватить руку Генри, и нож со стуком упал.

Генри обмяк и сел на пол.

— Мэг, я люблю тебя, — зарыдал он.

Вид рыдающего Генри вызвал у Мэг жалость. Она подошла к нему.

— Успокойся, Генри, я все понимаю.

Генри прижался лбом к ее руке и продолжал рыдать. Мэг, как ребенка, гладила его по голове.

— Мэг, мы уедем отсюда, да, Мэг? — Генри смотрел на нее глазами побитой собаки.

Мэг повернулась к Ричарду за поддержкой, но его уже не было в комнате.

— Генри, милый, забудем обо всем. Если хочешь, возьми этот портрет себе!

— Нет, мне нужна только ты, — упрямо твердил Генри, покрывая руку Мэг страстными поцелуями.

Мэг резко выдернула руку.

— Мэг, я богат, я очень богат. Я покажу тебе весь мир!

Жалость к Генри сменилась у Мэг чувством брезгливости. В его облике явственно сквозило безумие, а повисшие влажными прядями волосы и блестевшее от пота лицо усугубляли отвращение.

— Я не люблю тебя, Генри, — твердо сказала Мэг. — И никогда не смогу полюбить. Ты был добр ко мне, когда я нуждалась в доброте и поддержке, и я не забуду об этом. А теперь тебе лучше уйти.

Генри с трудом поднялся и нетвердой походкой пошел к выходу. У двери он повернулся и жалобно сказал:

— Ведь между нами стоит не Ричард? Ты же не влюблена в него? Он приносит только страдания, Мэг. Запомни это!

— Уходи, Генри.

— Я буду ждать тебя, Мэг, всегда. — Генри покачиваясь вышел из библиотеки.

Некоторое время Мэг неподвижно стояла в комнате, но вдруг сорвалась с места и бросилась к двери в надежде, что увидит за нею Ричарда. Ей казалось важным увидеть его и все объяснить. В доме Ричарда не было. Мэг выскочила на улицу. На обычном месте «ягуар» не стоял.

Ричард, видимо, уехал.

Мэг охватило отчаяние, и она долго глядела туда, где надеялась увидеть машину, как будто моля, чтобы та вновь появилась. Ричард, должно быть, уехал к Бланш Лигонье. Эта мысль разрывала ей сердце. Мэг медленно побрела в дом, вошла в библиотеку, такую уютную совсем недавно. Сейчас ей казались враждебными даже привычные полки книг, а сухой треск дров в камине звучал зловеще. Она опустилась в кресло, в котором до этого сидел Ричард.

Теперь уж он никогда не вернется. Если бы Ричард только заглянул к ней. Если бы ей настолько повезло, то она не упустила бы случая, она постаралась бы стать достойной его, такой же блестящей и уверенной в себе женщиной, как Бланш Лигонье! Ричард называл ее маленькой девочкой и, конечно, был прав. Как она могла поверить в эту идиотскую историю о Розовом мальчике? Впрочем, здесь у нее есть оправдание — в это поверили даже самые рассудительные люди, миссис Флеминг, например. А Генри… Мэг стало совсем грустно. Она не чувствовала к нему никакой злости — несчастный, запутавшийся человек. Как Ричард мог требовать от нее осудить Генри! Это жестоко! Мэг посмотрела на телефон в надежде, что Ричард все-таки позвонит. Но телефон безнадежно молчал.

Поздний вечер перешел в ночь. Рыдания подкатили к горлу, и слезы заструились по ее щекам. Словно желая утешить хозяйку, подошел Пират и потерся о ноги. Мэг взяла его на руки, крепко прижала к себе. Кот казался ей единственным теплым комочком в этом холодном и пустом без Ричарда мире.

Ночью она долго лежала без сна, уныло рассматривая тени на потолке. В доме было душно, и в надежде на ночную прохладу Мэг широко распахнула окно. В скудном предрассветном свете даже розарий не радовал глаз. Цветы казались восковыми, а статуя Купидона — уродливой.

Мэг захотелось повнимательнее рассмотреть картину, которая принесла столько горя. Стараясь двигаться как можно тише, она прошла по темным комнатам в библиотеку. Портрет одиноко стоял у стены. Странное безразличие охватило Мэг. Ну вот, она теперь совсем одна, лишилась друга.

Мэг подняла с пола портрет Мэри Феннел. От него веяло глубокой печалью, словно Гейнсборо владело мрачное предчувствие, — деревья, погруженные во мрак, небо, затянутое тучами, серо-пепельные фижмы и перья. Лицо юной Мэри пленяло своей серьезностью и чистотой. Недаром горячо любивший ее муж, когда молодая миссис Феннел умерла, не в силах был смотреть на портрет и спрятал его. Бедная, подумала Мэг, быть любимой и умереть такой молодой!

Видимо, все женщины их рода несчастны. Мэг начала перебирать в памяти всех представительниц семьи Феннел. Маргарет. Казнили горячо любимого мужа. Мэри умерла в родах. Кэролайн. Не позволила себе быть счастливой. Аннабел… Можно не считать. Гвендолен… Мэг задумалась. Мама была счастлива, но для этого ей пришлось порвать с семьей. Нет, ситуация просто безнадежна.

Мэг еще раз посмотрела на портрет. «Неужели я действительно похожа на нее?» — снова задала она себе этот вопрос. Нет, сходство только в рыжих волосах. Мэг прислонила портрет к стене, решив, что завтра попросит повесить его в сиреневой комнате, напротив портрета Кэролайн.

18

Утром Мэг заставила себя выйти к завтраку, чтобы не возбуждать лишних разговоров среди прислуги. Хотя во время тяжелого объяснения двери в библиотеку были плотно закрыты, а на молчание Ричарда и тем более Генри можно было положиться, внезапный отъезд обоих из Окридж-холла мог вызвать нежелательные толки. Да и Том, который отвозил Генри, очевидно, уже поделился своими впечатлениями о жалком виде мистера Рида, всегда такого спокойного и респектабельного.

Надо придумать, как объяснить все это, размышляла Мэг, сидя за столом. За чашкой кофе ей уже захотелось есть, и она с удовольствием откусила кусочек рогалика. Вдобавок она кое-что решила для себя — по крайней мере, в отношении Ричарда. Для начала она постарается забыть о нем… Но непослушное воображение тут же вызвало в памяти синие глаза в насмешливой улыбке. «Я забуду его! — решительно сказала она себе. — Научусь находить радость в мелочах, вроде нового платья или книги». Кстати, о книгах. Мэг со стыдом вспомнила, что совершенно забросила свою работу. «Я закончу книгу и стану известной писательницей. И никогда, никогда не выйду замуж!» Появление Мэри Энн прервало эти размышления.