Треугольное лезвие дюймов примерно восьми в длину дрожало прямо над головой Розы, свернувшейся в положении эмбриона; его острие глубоко пронзило обшивку двери. Стекло сверкало на светлых волосах девушки, словно льдинки на снежном поле, а ее руки и ноги были покрыты многочисленными — к счастью, по крайней мере на первый взгляд — поверхностными порезами.

Вики нагнулась и выдернула этот жуткий стеклянный кинжал. Генри, как видно, не озаботился поменять стекла на «БМВ» 1976 года выпуска на безосколочные.

— Роза?

Девушка медленно выпрямилась.

— Все кончилось?

— Да.

— Я жива?.

— Жива, слава Богу. — Хотя, если бы она сидела на другой стороне машины, выжить ей вряд ли удалось бы.

— Питер…

— С ним все в порядке.

— Мне хочется взвыть.

— Позже, — пообещала Вики. — А теперь отопри свою дверь, чтобы Питер смог ее открыть.

Пока тот помогал сестре, Вики перелезла через рукоятку переключения скоростей и выбралась через дверь водителя, таща за собой свою необъятную сумку, и перекинула ее через плечо в тот же момент, как выползла на свободу; почувствовав ее знакомую тяжесть, женщина наконец поняла, что выбралась из этого хаоса. На перекрестке тем временем скопилась небольшая толпа и продолжали останавливаться машины. Одна из них, как ей было приятно отметить, принадлежала лондонской полиции, также были слышны звуки сирен других приближающихся сюда машин.

Сопровождаемая обоими близнецами, поддерживающими друг друга и не получившими вроде бы серьезных повреждений, Вики обошла машину, чтобы взглянуть на состояние водителя грузовика Кровь стекала с одной стороны его лица из пореза над левым глазом, а с правой стороны шея покраснела от ожога, вызванного трением ремня безопасности.

— Боже мой, леди, — простонал он, когда Вики остановилась возле него. — Только взгляните на мой грузовик. — Хотя массивный бампер самортизировал большую часть удара, решетка почти полностью вмялась в радиатор. — Послушайте, я даже не прошел на ней и пятидесяти километров. Моя жена закатит мне жуткую взбучку. Ох, и достанется же мне от нее. — Он спустился вниз и осторожно прикоснулся к единственной уцелевшей фаре. — Кварц-галоген. Семьдесят девять баксов за штуку.

— У вас все в порядке?

Вики знала, что должна увидеть, прежде чем обернулась; она сама множество раз использовала точно такой же тон. Констебль лондонской полиции был пожилым человеком с седыми волосами и аккуратно подстриженными усами, его лицо, в соответствии с предписаниями, оставалось безучастным. Его молодой напарник разговаривал с близнецами, а двое полицейских, прибывших во второй машине, занялись регулировкой движения, а кроме того, разгоняли толпу. Женщина слышала, как Питер начал бессвязно лепетать о неисправности тормозов, и решила пока не вмешиваться. Небольшая порция истерии могла только помочь убедить полицию, что они говорят правду. Люди, ведущие себя слишком спокойно, часто воспринимались как те, кому есть что скрывать.

— Насколько я могу судить, — заявила она, — мы все в порядке.

У полицейского поползли вверх брови.

— И вы тоже?

Ох. Извините. Мое имя Вики Нельсон. Я была детективом в полиции Торонто до тех пор, пока у меня не сдало зрение. — Это оказалось так просто произнести. Должно быть, она пребывала в шоке. — Я была в «БМВ». — Женщина извлекла из сумки свое удостоверение личности и передала его констеблю.

— Вы вели машину?

— Нет. Ее вел Питер.

— Это ваша машина?

— Нет, моего друга. Он одолжил ее нам на один день. Когда Питер пытался остановиться на сигнал светофора, тормоза отказали. Мы не смогли остановиться. — Она махнула рукой на грузовик. — У него не было никакой возможности избежать столкновения.

— Прямо передо мной, — согласился водитель грузовика, стирая кровь со щеки. — Даже пятидесяти километров не прошел на этой малышке. И весь передок перекрашивать придется. — Он глубоко вздохнул, его живот от этого движения колыхнулся. — Вы не представляете, какую взбучку задаст мне жена…

— А раньше тормоза работали?

— Мы останавливались только что без всяких… — В этот момент мир слегка качнулся в сторону… — неприятностей.

— Я думаю, вам лучше присесть. — Рука констебля взяла ее под локоть.

— Я чувствую себя прекрасно, — запротестовала Вики.

Он слегка усмехнулся.

— Ну разумеется. На вашем виске красуется великолепная багровая шишка величиной с гусиное яйцо. Сразу можно сказать, что с вами все в порядке.

Женщина слегка прикоснулась к виску, и ослепительные белые звезды мгновенно взорвались внутри ее черепа. И вдруг все заболело. Со страшной силой. Все ее тело, казалось, было пронизано болью. И Вики вдруг забыла о том, как или когда все это с ней случилось.

— Я становлюсь уже слишком стара для такого дерьма, — пробормотала она, позволяя констеблю довести ее до края дороги.

— Только не говорите мне об этом — Он осторожно опустил ее на тротуар. — Посидите здесь минутку. Сейчас прибудет машина скорой помощи, и вас осмотрят.

Все казалось дюймов примерно на шесть смещенным с того места, где ему было положено находиться; в глазах у нее явно двоилось.

— Я думаю, — медленно произнесла она, — что это неплохая идея. Документы, страховка, все остальное — в перчаточном отделении.

Констебль кивнул и направился к машине. Вики на время прекратила следить за ходом событий.

Затем, когда работники скорой помощи предложили отвезти ее в госпиталь, она не стала слишком сильно сопротивляться, лишь извлекла из глубин своей сумки номер телефона доктора Диксона и попросила, чтобы с ним немедленно связались, а также настояла на том, чтобы с ней поехали Роза и Питер. Полицейские, достаточно быстро опознавшие фамильное сходство между близнецами и одним из своих служащих, решительно отвергли возражения медицинских работников и помогли всем троим забраться в машину «скорой помощи».

— Мы ни в чем вас не обвиняем, — успокоил Вики пожилой констебль, протягивая визитку владельца машины техпомощи. — Но механики должны будут проверить ее тормоза. Это в гараже, куда доставят ваш автомобиль.

Она осторожно кивнула и положила карточку в сумку.

Как только машина «скорой помощи» отъехала, водитель машины технической помощи посмотрел вниз на останки «БМВ» и сокрушенно покачал головой:

Хорошо еще, что они не ехали в машине местного производства.

— Ураган! Ураган!

Ураган в последний раз неистово облизал Льдинку и взглянул на доктора Диксона.

— Поди-ка на кухню и принеси мне стакан воды, будь любезен. — Вики попыталась встать с кресла, но старик жестом заставил ее остаться на месте. — Нет, я хочу, чтобы пошел Ураган. Пропусти из крана воду, пока она не станет холодной. А еще лучше — посмотри, есть ли в холодильнике лед, и воспользуйся им.

По деревянному настилу пола простучали когти, Ураган вышел из комнаты. Звук послышался внизу в вестибюле и затем утих. Вики предположила, что он обратился. Льдинка с мехом, вздыбленным влажным языком Урагана, резко отряхнулась и, положив голову на передние лапы, закрыла глаза. Доктор Диксон вздохнул.

— Она уже слишком близко, — мягко сказал он Вики, — и ее близнец начинает ощущать это.

Та нахмурилась.

— Слишком близко к чему?

— К своей первой течке. Я считаю, что его следует отослать сразу же, как только будет покончено с ситуацией, которую вы пытаетесь разрулить. Надеюсь только, что не будет слишком поздно.

— Слишком поздно? — словно эхо, повторила Вики, вспомнив, как Надин говорила о первой течке Льдинки в субботу утром.

— Обычно это случается в конце сентября — в начале октября, таким образом, если наступает беременность, ребенок или дети родятся в начале лета, что гарантирует достаточно пищи в последние месяцы беременности и в несколько первых месяцев жизни малышей. — Он крякнул от удовольствия. — Вервольфы появляются на свет без зубов, но те прорезаются чрезвычайно быстро. Разумеется, это имеет большее значение, когда они живут только за счет охоты, но базовая биология все еще продолжает править. Слава Богу, в течение первой пары лет жизни мать, как правило, может контролировать обращения малыша.

Вики опустила ладонь на руку старого человека. В госпитале ее обследовали и не нашли повреждений, кроме этой мерзкой шишки, но голова сильно болела, и она понимала, что иногда что-то выпадает из ее памяти.

— Доктор Диксон, о чем, черт побери, вы толкуете?

— Что? — Он резко обернулся и покачал головой. — Извините, я стар и все время забываю, что вы только недавно познакомились с вервольфами. — Его голос приобрел лекторский тон, теперь доктор говорил размеренно и точно. — Льдинка приближается к половой зрелости. Ее запах меняется. На что Ураган реагирует. Разве вы не заметили, как он облизывает ее?

— Я думала, что это выражение сочувствия и для заживления порезов.

— Так и было, в общем-то, но мне не понравилось, во что это стало превращаться. Именно поэтому я отослал его на кухню.

— Но ведь он — ее брат, — возразила Вики.

— Вот почему семья должна отослать его из дома. Близнецы тяжело переживают это. Но совершенно невозможно держать их вместе в течение первой течки; Ураган нанесет себе вред, пытаясь добраться до нее. Когда оборотень становится старше, он способен более или менее контролировать свои реакции, но в первый раз — это первый раз для них обоих… — Голос доктора Диксона понизился, он покачал головой и больше не произнес ни слова до тех пор, пока Питер не возвратился в комнату.

— Я принес и для вас, — сказал он, протягивая Вики второй стакан.

Женщина поблагодарила его. Пить ей хотелось. Она внимательно смотрела, как Ураган упал на пол, положил морду на спину Льдинке, глубоко вздохнул и, кажется, мгновенно заснул. Все это представлялось ей совершенно невинным. Вики взглянула на доктора Диксона. Тот не показался ей сильно встревоженным, так что, очевидно, все пока находилось в границах приемлемого поведения.

Живописная картина распалась в тот самый миг, когда снаружи хлопнула дверь машины. Оба вервольфа вскочили и ринулись к окнам, заливаясь возбужденным лаем.

— Их отец, — объяснил доктор Диксон. — Я позвонил Дональду, как только вас отпустили из госпиталя. До того не имело смысла беспокоить его, а теперь он сможет забрать вас на ферму.

— Они знают, что это должно произойти? — спросила Вики. — Что Питера собираются отослать из дома?

Старик на мгновение принял озадаченный вид.

— Кто? Вы имеете в виду Льдинку и Урагана? Розу и Питера? — Увидев, что она кивнула, доктор вздохнул.

— Умом они понимают, что именно так и произойдет, но хоть это и оборотни, они все же еще подростки и, конечно, в глубине души не верят, что такое с ними может случиться. — Он покачал головой. — Подростки. Ни за что не согласился бы снова пройти через все это.

Вики протянула руку и прикоснулась своим стаканом к стакану старого доктора. — Аминь, — сказала она. — Аминь.

Нахмурив брови, Майк Селуччи вцепился пальцами в руль. Он освободился позже, чем предполагал, но чувствовал себя счастливчиком уже хотя бы по той причине, что ему вообще удалось выбраться из дома сестры. Никто не предупредил его, что на этот «маленький семейный пикник» явится тетушка Мария. Возможно, потому, что, узнав об этом, он решительно отказался бы прийти.

«Ну разумеется, ты не мог ожидать, что бабушка явится сюда самостоятельно, Майк. Я хочу напомнить, что ей все же восемьдесят три».

Если бы они упомянули, что бабушка хочет присоединиться к ним, он бы поехал и сам доставил ее сюда на машине. Поездка в Дафферин и Сент-Клэр превзошла все ожидания из-за встречи с тетей Марией. Хотя он и пытался, было невозможно избегать ее весь день, и, наконец, он должен все-таки был выслушать то, что достойная дама говорила ему при каждой встрече практически с тех пор, как он достиг половой зрелости.

«Когда же ты женишься, Микеле? Не забывав ты — последний из Селуччи, Микеле. Я говорила твоему отцу, моему брату, упокой, Господи, его душу, что мужчине нужно много сыновей, чтобы продолжит его имя, но он не слушал. Дочери, кроме тебя он имел трех дочерей. Так когда же ты найдешь себе жену Микеле?»

Сегодня он умудрился сдержаться, но знал бы кто чего ему это стоило. Если бы бабушка не вмешалась…

— И последнее, в чем я теперь нуждаюсь, так это хреновая пробка на этом ублюдочном четыреста первом.

У Селуччи были с собой мигалка и сирена в перчаточном отделении, и он испытывал сильное желание пришлепнуть все это на крышу и с ревом промчать по мощеной обочине, обходя воскресный поток машин, возвращающихся в город.

Он хотел попасть в Лондон до наступления темноты, но, похоже, это ему не удастся. Если пробки не рассосутся, он вряд ли приедет туда до одиннадцати. Время не было особой проблемой, у него еще оставалось три нерабочих дня, но Майк хотел уже сегодня вечером поговорить с Вики с глазу на глаз.

Перед отъездом он позвонил Дэйву Грэму, чтобы дать ему знать, куда направляется, но разговор закончился тем, что он хлопнул трубкой, когда тот принялся хохотать.

— Ревнивый, — прорычал Селуччи, взглянув на заходящее солнце. Ему было вовсе не до смеха. Нужно было сказать Вики, что представляет собой тип, с которым она связалась. Он сделал бы то же самое для любого своего друга.

Неожиданно он усмехнулся. Быть может, надо было представить свою подругу тете Марии; тогда старая перечница узнала бы, что ее ожидает.

— Почему ты так взвинчена?

Вики, едва не подпрыгнув, резко обернулась и сердито взглянула на Генри.

— Не смей делать это!

— Делать что… Иисусе сладчайший, дорогая, да что стряслось? — Фицрой протянул руку, чтобы дотронуться до отливающей багровыми и зеленоватыми тонами шишки у нее на виске, но тут же отвел ладонь, поскольку Вики резко отпрянула.

— Произошел несчастный случай.

— Какой несчастный случай? — Он оглянулся, ноздри его раздулись. — И куда подевались остальные?

— Вышли из дома. — Вики глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Мы пришли к выводу, что обовсем расскажу тебе я. — Питер тоже хотел принять в том участие, но она отвергла его помощь: мальчик и так испытал достаточно для одного дня.

Генри помрачнел. В голосе Вики ему послышались странные интонации, которые он не понимал.

— Еще кого-то убили?

— Нет, слава Богу. — Она выглянула из окна. Хотя солнце уже закатилось, небо все еще сохраняло ярко-синий сапфировый цвет. — Вервольфы на поля сегодня не выйдут, они должны патрулировать окрестности возле дома; кажется, это срабатывает, по крайней мере, на данный момент. Нет, случилось нечто иное.

— Что-то иное, что включает… — он метнул взгляд на ее шишку, и Вики кивнула, — также и тебя.

— Некоторым образом. Сегодня на «БМВ» отказали тормоза. Нас — Питера, Розу и меня — ударил в бок грузовик. Машина… скажем так, машина сильно повреждена.

— А вы трое? Ты сама сильно пострадала?

— Если бы так случилось, — вспылила Вики, — я бы беспокоилась вовсе не о том, как подсчитать повреждения, нанесенные твоей машине. — Она вздохнула. — Извини. Такой уж выдался денек.

Фицрой улыбнулся.

— Еще один. — Он крепко сжал ее подбородок и посмотрел ей в глаза. — Сотрясения не было?

— Нет. У Питера кровь текла из носу, а Роза получила несколько порезов от разлетевшихся осколков стекла. Нам неимоверно повезло.

Светло-карие глаза вампира в свете лампы выглядели почти зелеными. Вики ощущала каждым нервом прикосновение его ладони к своей коже, что показалось ей странным, так как до сего момента она не могла вспомнить, чтобы прежде на подбородке у нее была эрогенная зона. Она отодвинулась, и его рука упала.

— Вам всем действительно очень, очень повезло, — согласился Генри, подтягивая к себе стул и усаживаясь на него. Он не был уверен в том, что Вики отвечает на его побуждение, — его собственные ранения излечились бы гораздо скорее, если бы он насытился. Фицрой не был уверен и в том, что ее ответное желание увеличило бы его голод, но в данный момент он исключил обе возможности. — Я не понял, что произошло с тормозами. Я провел полный техосмотр весной, и они были в рабочем состоянии. А я почти не садился в машину с тех пор.

Вики опустилась на стул рядом с ним.

— Гараж был сегодня закрыт, воскресенье и все такое, а потому я поговорю с механиком завтра — Она оперлась локтями на стол и всмотрелась ему в лицо. — Ты относишься весьма терпимо ко всему этому. Если бы кто-то разбил вдребезги мой «БМВ», я была бы вне себя от ярости.

— Четыреста пятьдесят лет помогают иначе смотреть на собственность, — объяснил вампир. — Познаешь, что не следует слишком привязываться к вещам.

— Или к людям? — бесстрастно спросила Вики.

Улыбка исчезла с его губ.

— Нет, этому я так никогда и не смог научиться. Хотя иногда и пытался.

Вики не могла представить, как можно видеть тех, кто тебе дорог, стареющими и умирающими, и продолжать жить дальше без них. Она недоумевала, откуда Генри черпает силы. И это настроило ее на определенные размышления…

— Как ты себя чувствуешь? — Она осторожно поправила повязку на его левой руке.

— Болит бедро, голова тоже болит, а плечо страшно чешется — заживает. — В голосе Фицроя было больше разочарования, чем боли. Теперь, когда его подруга находилась столь близко…

— У тебя такой взгляд…

— Какой взгляд?

— Будто ты прислушиваешься к чему-то.

К ее сердцебиению. К звуку ее крови, пульсирующей под самой кожей.

— Мне лучше уйти.

Женщина поднялась вместе с ним.

— Нет, Вики.

Она вовремя вспомнила, что не следует поднимать брови.

— «Нет, Вики?» Генри, тебе необходимо подкрепить силы. А мне нужно расслабиться. Я взрослая женщина, и если считаю, что могу уделить тебе еще несколько глотков своих драгоценных телесных жидкостей, у тебя нет оснований для спора.

Генри открыл было рот, потом снова прикрыл его и сдался. Для излечения используют все имеющиеся в наличии резервы, а голод был слишком сильным, чтобы ему противостоять. По крайней мере именно так оправдывал свои действия вампир, когда они поднимались по лестнице.

— Как ты мог? Как, черт тебя подери, ты по смел? — Барри By не мог припомнить, чтобы он ког да-нибудь испытывал такую ярость. — Ты, хренов сукин сын, ты действительно верил, что я могу сотворить что нибудь подобное?

Колин отчаянно пытался сдержаться, хотя чувствевал, в общем-то, что согласен с донельзя разгневанным Барри. Вечером его забрали с патрулирования для выполнения специального задания, и это была первая возможность поговорить с другом.

— Ты плохо меня слушал — я сказал, что не верю в то, что это твоих рук дело!

Барри стукнул ладонью по капоту грузовика Колина.

— Но и не был так уж уверен, что я этого не делал! Понадобилось вмешательство проклятого детектива из полиции Торонто, чтобы убедить тебя!

— Ты должен признать, что свидетельство…

— Я не должен признавать это дерьмо! — Он с шумом прошагал прочь с полдюжины шагов, развернулся и затопал обратно. — И еще одно: какого черта ты стал обыскивать мой дом?

— А ты полагаешь, я должен был ровно сидеть на заднице и ждать, пока негодяй выстрелит снова?

— Ты мог, черт тебя подери, сказать мне!

— Я не мог, черт подери, сказать тебе!

— Привет!

Ни один из них не услышал, как подкатила машина. Оба полицейских повернулись одновременно, плечом к плечу встали в оборонительную позицию и потянулись к своим пистолетам.

«Которых ни у кого из них при себе не было». Селуччи сардонически выгнул бровь. Как удачно для всех нас троих.

— Вам лучше бы подыскать себе другое место для выяснения разногласий. Офицеры полиции, ругающиеся на автостоянке полицейского участка, производят плохое впечатление на граждан. — В свое время один сержант высказался подобным образом в адрес его и Вики.

Ни Барри, ни Колин не тратили времени на размышления, как незнакомец узнал, что они полицейские, поскольку формы на них все-таки не было. Они были молоды и служили в полиции не так уж долго. Но вряд ли их можно было назвать непроходимыми тупицами.

— Разумеется, сэр! — выпалили оба копа в унисон, почти мгновенно, хотя и не стали вытягиваться по стойке «смирно».

Селуччи скрыл улыбку.

— Я разыскиваю одного человека. Женщину. Ее зовут Вики Нельсон. Она частный детектив из Торонто. Работает для людей, владеющих овцеводческой фермой к северу от города. Думаю, что в настоящее время она будет вступать в контакт с местной полицией для получения информации или по другому поводу. Вы могли бы мне помочь?

Колин подошел к машине, пытаясь сохранить на лице безучастное выражение, которое могло бы скрыть испытываемое им беспокойство.

— Извините меня, сэр, но почему вы ее разыскиваете? У этой дамы неприятности?

«Джек-пот с первой попытки! Возможно, именно этот взъерошенный юнец влез для нее в полицейские файлы».

— Я ее друг. И я располагаю информацией о человеке, с которым она сюда приехала.

— О мистере Фицрое? — На лице молодого полицейского появилось беспокойство.

Барри нахмурился, услышав, какой оборот приобретает разговор, и подался вперед, готовый прийти Колину на помощь, если будет необходимо.

— Вы знаете его?

— Знаю, конечно. — Барри слегка удивился перемене в тоне Колина и еще более удивился, когда он продолжил: — Я Колин Хееркенс. Генри Фицрой и мисс Нельсон находятся на ферме моей семьи, — И затем принялся объяснять, как до нее добраться. Напарник почувствовал скрытое смущение в поведении Колина, что заставило его еще более встревожиться. Как только машина отъехала, Колин громко рассмеялся и хлопнул приятеля по спине.

— Поехали. — Он рванул переднюю дверь грузовика и забрался в кабину. — Ведь ты не собираешься пропустить это!

— Пропустить что?

— То, что произойдет, когда этот тип попадет на ферму.

— А что случится?

Колин закатил глаза.

— Да что с тобой, приятель? Я всегда знал, что твой нос ничего не стоит, но я не могу поверить, что ты не чуешь этого. Парень просто сгорает от ревности. — Он перегнулся и открыл пассажирскую дверь. — Знаешь, если бы ты научился наконец разбираться в невербальных проявлениях, ты был бы лучшим из копов.

— Вот как? — Барри вслед за напарником забрался в машину. — А если бы я захотел служить в собачьем отряде, то непременно присоединился бы к нему. — Он откинулся на спинку сиденья и пристегнул ремень безопасности. — Мне все еще хотелось бы узнать, что произойдет, когда он попадет на ферму.

— Накинется на меня, скорее всего. — Колин сверкнул зубами, заворачивая за угол. — Но это должно быть интересно.

— Ты думаешь, все это страшно весело, не так ли?

— Мы считаем большинство вас, людей, ужасно смешными. Так что посмеемся хоть немного вместе.

— Совратитель юных овечек!

— Узкоглазая зараза!

— Знаешь, Колин, твой дядя, возможно, будет не слишком доволен тем, что ты послал парня к вам на ферму. — Барри By постучал пальцами по приборной доске и бросил на напарника многозначительный взгляд. — Я хочу сказать, ваша семья не водит компанию с посторонними вообще и особенно сейчас…

Колин помрачнел.

— Вообще-то, ты прав. Я отреагировал на его запах и на сложившуюся ситуацию. А дядя Стюарт запросто может вцепиться ему в горло. — Он глубоко вдохнул сквозь зубы. — Боюсь, я поступил опрометчиво.

— Это твоя наименее достойная черта. И именно это свойство будет мешать твоему продвижению по службе, держать тебя на улице, в униформе.

Барри сомневался, что Колин когда-нибудь поднимется выше должности констебля, а иногда размышлял, как вервольф отреагирует, когда его самый близкий приятель, в отличие от него самого, получит повышение.

— Барри, я хотел рассказать тебе.

— Знаю. Проехали. — Он понимал, что его напарник имел в виду: вервольфы почти постоянно живут «здесь и сейчас». Для него самого времени потребовалось бы несколько больше.