— «Аврора», я «Гранит». Отмечаю изменение ускорения, отмечаю изменение ускорения! Торможение идет нормально!
      Неожиданно видеоэкран оперативной связи с Землей залил молочно-белый туман.
      — Жора, как выносные телекамеры? — в голосе командира тревога.
      — Все в порядке. Изображение и фокус четкие.
      — Нет телесвязи с Землей. Запроси «Аврору» по аварийным радиоканалам.
      В динамиках рации ни звука. Не слышно даже обычных для эфира потрескиваний.
      Разбудили умудрившегося все-таки заснуть Сергея Меркулова. Он немедля занялся автоматом проверки связи.
      Георгий Калантаров настраивает окуляры секстанта.
      Виктор Сергеевич проверил управление. Громоздкий тандем из астероида и космического корабля послушен.
      — Виктор Сергеевич, — подал от секстанта голос Калантаров. — Корабль меняет направление, а перегрузок-то нет!
      — Что же все-таки со связью?
      — Связь должна быть. — Меркулов, как всегда, говорит спокойно, чуть-чуть растягивая слова. — Автомат в полном порядке.
      — Товарищи, где же обещанные перегрузки? — В дверях главного отсека появился Сурен Акопян. — Я после сигнала работу бросил. Сижу и жду, когда на меня медведь навалится… Начался эксперимент или нет?
      — Будет вам и белка, будет и медведь! — не отрываясь от окуляров секстанта, хмуро пошутил Калантаров.
      — Ну если сам штурман обещает… — Акопян осекся.
      Прямо на него, приложив палец к губам, смотрела Марина. Выдержав паузу, она выразительно кивнула в сторону командира.
      За пультом первого пилота, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла Виктор Сергеевич.
      «Неужели это и есть «эффект Немо»? — думал он. — Но до Земли еще далеко. Образование клетки из электрополя возможно только в плотных слоях атмосферы. Теоретически…»
      Нет, нужно рассуждать по порядку!
      При нагревании защитного конуса корабля тепловая энергия переходит в электрическую. Происходит импульсное разрушение поля. Оно отделяется от корабля и окружает его сферической оболочкой. Это как панцирь, невидимая для глаза глухая клетка. Силы антигравитации действуют внутри этой клетки. Сквозь такую мощную преграду радиоволнам, конечно, не пробиться.
      До сих пор «эффект Немо» обнаруживался только при взаимодействии сильного магнитного поля с плазмой, окружающей корабль при вхождении в атмосферу. Ай да теоретики… «Эффект Немо», оказывается, возможен и в космосе!
      Виктор Сергеевич рывком поднялся из кресла.
      — Жора, — обратился он к штурману, — радиоракету к запуску!
      Через минуту радиозонд ушел в космос.
      Некоторое время в наушниках штурмана слышалось частое попискивание радиомаяка, затем сигналы внезапно смолкли.
      — Мы за барьером! — тихо высказал предположение Калантаров.
      — Сейчас я вам скажу совершенно точно… — Сергей Меркулов радиолокатором «прощупывал» пространство. — Вокруг корабля в радиусе шести километров непробиваемая для сигналов преграда.
      — Да, мы в «клетке», — тихо сказал Виктор Сергеевич. — Пока мы не изменим траекторию полета, никакая связь с внешним миром невозможна.
      — Но «эффект Немо»… — Акопян не договорил.
      — Да, оказывается, он возможен и в открытом космосе! — Командир обвел взглядом экипаж. — Друзья мои, на какое-то время мы остались без глаз, без ушей, без голоса. Я хочу знать ваше мнение, как нам жить дальше? Может быть, прервем эксперимент «Гравитация»?
      — Нам-то что, — первым откликнулся Георгий Калантаров. — У нас все в порядке. А вот каково им без связи там, на Земле!
      — Будем работать в слепом полете… — Акопян неуверенно улыбнулся. — Нам не привыкать!
      — Наверняка наша «клетка» будет уменьшаться, — задумчиво проговорил Василий Карпенко. — Энергия постепенно должна рассеиваться…
      Перебивая друг друга, заговорили все. Как из рога изобилия, посыпались проекты и прожекты.
      — Нужно прорубить в «клетке» окно!
      — А что? Лазером и прорубим!
      — Проще запустить ракету с антенной.
      — Ты бы еще предложил протянуть сквозь «клетку» телефонный провод!
      Виктор Сергеевич, конечно, знал, как дальше жить и что делать. Его волновало другое: горстка уставших людей больше года связана с Землей лишь тоненькой ниточкой телерадиосвязи. И вот эта единственная ниточка оборвалась…
      В последнее время командир «Вихря» замечал, с каким особым нетерпением его товарищи ждали очередного сеанса связи с Землей, как пытливо всматривались в знакомые и незнакомые лица, с какой жадностью разглядывали обыкновенные земные предметы, попадавшие в поле зрения телекамер. А после долго, с серьезным видом обсуждали, идет ли новая прическа Галине Сергеевне, не случилась ли какая неприятность у Семена Тарханова, продержится ли хорошая погода в Подмосковье до их возвращения на Землю.
      Изоляция «в четырех стенах» космического корабля не шутка. Для того они и прошли на Земле специальный курс психологической подготовки. А регулярные гипноотпуска и гипностимуляции в полете? Они тоже сказали свое слово, не давая развиться болезни одиночества. И все-таки, когда до приземления остаются считанные дни…
      Виктору Сергеевичу очень не нравилось, как выглядит Марина. С тех пор как пропала радиосвязь, она не проронила ни слова. Сидит на подлокотнике штурманского кресла и рассматривает шкалу какого-то прибора. Чересчур внимательно разглядывает.
      — Вот что, Марина, — бодро начал Виктор Сергеевич. — Давай начнем последнюю серию гипностимуляций с сегодняшнего дня. Ты сама и покажешь всем пример — будешь первой.
      — Хорошо.
      Марина послушно встала и, ни на кого не глядя, пошла в свою каюту.
 
      Медленная, ритмическая музыка.
      — Успокойся, Марина, расслабься… В твоей каюте удобно, уютно, тихо…
      Мягкий, уверенный голос обволакивает сознание.
      — Ты устала, это понятно… Ты хочешь спать… Ты сейчас заснешь…
      Веки становятся такими тяжелыми, что нет сил открыть глаза. Тело — ее послушное, сильное тело — словно растворяется в какой-то теплой солнечной жидкости.
      — Ты спишь уже двое суток… Твоя нервная система хорошо отдохнула… Ты чувствуешь себя прекрасно… Помнишь, как в позапрошлом году в декабре, когда ты несколько дней подряд ходила на лыжах в Сивкове?..
      А в это время в рабочем отсеке корабля экипаж «Вихря» приступил ко второму этапу эксперимента «Гравитация».
      — Импульс 11Ж2.
      — Направление полета меняется! — не отрываясь от окуляров секстанта, сообщил штурман. — Ориентируюсь по Сириусу и Земле.
      — Как выйдем на трассу — дай сигнал!
      — Трасса расчетная!
      — Стабилизация!
      — Молодец, Жора. Вот это точность!
      — А расстояние до стен «клетки» не изменилось… Вокруг нас все та же глухая, непробиваемая стена.
 
       Вторые сутки слепого полета
      Корабль с прежней скоростью приближается к Земле. Размеры «клетки» уменьшаются, но очень и очень медленно. Всего на несколько десятков метров в день.
 
       Третьи сутки слепого полета
      — Виктор Сергеевич, «клетка» сжимается! Скачок в двести пятьдесят метров! Эта чертовщина не подчиняется никаким законам!
      — Будем включать локатор каждые полчаса.
      — Вот когда можно по-настоящему оценить все удобства современной техники! — смеется Акопян. — С Землей не свяжешься, по спутникам-маякам не определишь, где находишься… Вокруг настоящая чащоба, хотя нет ни дерева, ни кустика!
      Космический штурман Георгий Калантаров ориентируется, как корабли во времена Колумба, по звездам. Сейчас он готовится к очередной коррекции трассы. Сложность задачи в том, что топлива для двигателей осталось мало, слишком дорого обошлись кораблю маневры с «моржом» на плечах в облаке астероидов.
      — Виктор Сергеевич, топлива осталось только на две коррекции!
      Четыре раза Сергей Меркулов и Сурен Акопян производили расчеты на бортовой ЭВМ. Ответ получался один: с имеющимся запасом топлива «Вихрь» сможет только выйти на земную орбиту. Для маневров с астероидом, стыковки корабля с орбитодромом без дополнительной заправки не обойтись!
 
       Первая коррекция трассы.
      «Эффект Немо» преподносит новые сюрпризы.
      Заданная ЭВМ тяга двигателей и время набора скорости так разгоняют корабль и астероид, что приходится тратить энергию сверх расчетной на торможение.
      На последнюю коррекцию топлива может не хватить.
      Работающим на ЭВМ Меркулову и Акопяну командир разрешил продлить вахту на два часа.

 
       Четыреста шестьдесят третьи сутки полета
      На вахте Георгий Калантаров.
      Экипаж отдыхает по своим каютам. В кресле штурмана дремлет Сергей Меркулов. После начала эксперимента «Гравитация» командир назначает вахтенному дублера.
      Корабль летит по трассе.
      Забот у вахтенного сейчас немного — сиди перед экранами обзорных телекамер, смотри на звездное небо да слушай немой эфир.
      Четвертую минуту на левом экране мигает новая точка. Наверное, блуждающий астероид. Автомат слежения за космическими телами сейчас выдаст параметры орбиты незнакомца. Пока ЭВМ работает, Сережа Меркулов может спокойно спать.
      На информационном экране медленно плывут цифры. Что это? Ускорение появившегося космического тела нарастает.
      Корабль!.. Навстречу «Вихрю» движется космический корабль!
      — Сергей, буди командира. — Калантаров никак не может справиться с голосом. — Ты слышишь, Сережа? Нас встречают!
      По всем отсекам «Вихря» гудит зуммер аврала.
      — Вижу световые сигналы! — Меркулов чуть ли не лбом упирается в экран перед пультом второго пилота. — Морзянка! Дают повторное оповещение!
 
 
       — «Гранит», я «Аврора-2», — за спиной Калантарова вслух читает световые сигналы на экране Виктор Сергеевич. — Мой… повторный… пролет… через… сорок… пять… минут… как… меня… поняли… я… «Аврора-2».
      — Как же они нас нашли? — Калантаров поворачивается к командиру. — Мы ведь микроскопический обломок иголки в стогу сена! Нас же не берет никакой локатор!
      — Нашли! — Марина обнимает Сергея Меркулова. — Мальчики, нас нашли!
      — Ну и что тут такого? — притворно ворчит Акопян. — Тоже мне победа техники! Примерная трасса нашего полета известна любому школьнику. Организовали коридор из десятка ракет, вот и все!
      Марина по очереди целует всех своих товарищей. Поцелуй в щеку получает и скептик Акопян.
      — Вижу еще один корабль! — докладывает Сергей Меркулов. — Интенсивность и яркость световых сигналов иная.
      На информационном экране медленно плывут слова расшифрованного текста:
       «Траектория трассы «Вихря» близка к расчетной. Для выхода на земную орбиту потребуется две коррекции. Корабль окружен оболочкой концентрированной энергии гравитонов. Наружный диаметр сферы оболочки — шесть километров. При выходе на земную орбиту диаметр оболочки не превысит двух километров. Через сорок два часа встречайте корабль-заправщик. Перед последней коррекцией выбросьте антенну — кварц шестнадцать, код шестьдесят пять…»
      Вечером за ужином в кают-компании Сурен Акопян попросил чаю погорячее.
      — Да, что-то у нас сегодня прохладно, — поддержал его Жора. — Хоть свитер надевай!
      — Прохладно? — переспросил командир. — А я почему-то не почувствовал.
      Виктор Сергеевич принялся старательно размешивать в стакане сахар. Смотревшему на него Сурену показалось, что командир еле сдерживает готовую сорваться улыбку.
      — До встречи с заправщиком еще двадцать девять часов, — после паузы забасил Сережа Меркулов, — а мы уже прекратили экономить энергию. Кондиционер в кают-компании работает пять часов без перерыва!
      — Замерзли, товарищи мужчины? — звонко спрашивает Марина. — Какие вы все стали неженки! Да, это я включила кондиционеры во всех отсеках корабля, и до конца полета они будут работать только в одном режиме. А ну-ка вспомните, какая средняя дневная температура в Подмосковье в этом месяце?
      — К помощи ЭВМ не прибегать! — засмеялся командир.
      Сергей и Жора посмотрели на Акопяна и перемигнулись. Сурен не спеша допил чай, встал и как бы нехотя подошел к пульту жизнеобеспечения.
      — Ох уж эти женщины! — недовольным голосом воскликнул Сурен. — Как всегда, никакой точности! В командном отсеке космического корабля «Вихрь» сейчас ровно 17,6 градуса по Цельсию. На 0,4 градуса ниже, чем в эту самую минуту в Москве…