Нет, конечно, не он — он ведь был у меня на глазах все утро. А где все они могут находиться в настоящий момент? Следит ли тайно кто-нибудь за мной в эту самую минуту? Мои недавние мысли об охоте бесследно улетучились. Сейчас шла охота на меня самого! Огромным усилием воли я заставил себя сосредоточиться и спокойно обдумать ситуацию. От меня, несомненно, чего-то ожидали. Кто-то, по-видимому, решил, будто я недостаточно усердно выполняю свою работу. А если моя догадка верна, то, согласно последней брошенной Ломбаром фразе, этот загадочный кто-то имеет приказ убить меня. Я твердо знал, что должен что-то сделать. Предпринять какое-то действие, проявить себя. И при этом — безотлагательно.
      Нашел! Я тут же поручу капитану Стэббу пустить еще один слушок насчет Хеллера. Ружье выпало у меня из рук, но я даже не нагнулся за ним. Я бросился к шкафу в задней стене, отпер дверь в проход и прямиком бросился искать капитана Стэбба. Но антиманковец как-то не попадался мне на глаза. Вместо него я увидел нечто совсем другое.
      Боевые корабли!
      Целых два!
      Должно быть, они прибыли ночью. Это были неуклюжие посудины угрожающего вида. По размерам они совсем ненамного превосходили наш буксир. Корабли были сплошь покрыты тяжелой броней. Экипаж таких судов состоял всего из двух человек. Это была наиболее экономичная разновидность той модели «пушки», которой пользовался Ломбар. Зверские суда — холодные, черные, смертельно опасные. Довольно покорно я приблизился к ним. Когда же они должны были покинуть Волтар, чтобы сейчас прибыть сюда? По-видимому, старт был дан точно в тот день, когда Хеллер приобрел буксир, — иначе они не успели бы прибыть сюда. Ход этих кораблей почти не превышал ход обычных буксиров. Выходит, Ломбар узнал о покупке нами буксира в тот момент, когда эта сделка заключалась! Он вообще знал слишком много и узнавал обо всем слишком быстро. Должно быть, ему удалось внедрить своих шпионов во все… Голос, прозвучавший за моей спиной, раздался столь неожиданно, что я чуть было не грохнулся в обморок:
      — Мы, Грис, находимся здесь уже несколько часов. Где это ты пропадал все это время?
      Я обернулся. Передо мною стоял человек-камень с холодными каменными глазами. За ним стояли еще трое таких же типов. И как они умудрились появиться у меня за спиной? На них были черные мундиры и красные перчатки. Красные эмблемы с изображением взрывов красовались на отворотах их воротников. Мне сразу же стало ясно, с кем я имею дело. В Аппарате их называли пилотами-убийцами. Их используют во всех боевых операциях Аппарата. Однако с врагом они не сражаются. Они наблюдают, чтобы ни один корабль Аппарата не бежал с поля боя. Если же кто-то сделает это или же просто подумает об этом, эти парни тут же сбивают его. Учитывая, что личный состав Аппарата почти сплошь укомплектован самыми настоящими подонками, такие меры просто необходимы. Ведь приходится иметь дело и с трусами, и с бунтовщиками. Пилоты-убийцы и служат достойным ответом на подобные вызовы. У Флота его величества не имеется подобных подразделений.
      Манеры их полностью соответствовали их служебному долгу. Вот и сейчас, обращаясь ко мне, пилот опустил уставное обращение «офицер». И не протянул мне руки для пожатия.
      — У этого корабля, — и он презрительным жестом указал на буксир, — отсутствует антенна лучевого приемника.
      Дело в том, что каждый корабль Аппарата обязан иметь специальное устройство, прочно встроенное в корпус, которое судноубийца мог бы нащупать с любого расстояния с помощью специального луча — это крайне необходимо для того, чтобы было легче обнаружить отсутствующее судно и уничтожить его.
      — А этот корабль состоял на учете у Флота, — сказал я, чуть отступая назад.
      — Послушай, Грис, тебе же не хотелось бы, чтобы я отослал донесение по поводу этого нарушения, не так ли?
      Я отступил от него еще на шаг. Это было всего лишь незначительным упущением. Он пододвинулся ко мне. В жизни своей я не видел ни у кого таких холодных глаз.
      — А каким образом можно рассчитывать, что я уничтожу какое-то судно, если я не способен даже отыскать его? Сейчас же установите приемную антенну на его корпус!
      Я попытался отступить еще на шаг, но спина моя натолкнулась на корпус боевого корабля. Положение становилось отчаянным.
      — Я не состою в твоем распоряжении и не должен подчиняться твоим приказам.
      — А мы не подчиняемся твоим, — сказал он.
      Остальные пилоты-убийцы за его спиной дружно кивнули, как бы подтверждая справедливость его слов. Это были мрачные парни, бесчувственные, словно роботы. Однако они были специалистами своего дела и в данный момент требовали одного — чтобы все выполняли свой долг.
      Ситуация складывалась препаршиво. Ведь пусть не часто, но мне самому придется бывать на борту этого буксира. А он был безоружен и не снабжен броневой защитой. Одного-единственного выстрела любого из этих кораблей было бы достаточно, чтобы превратить нашего «Принца Каукалси» в межзвездную пыль за какую-то долю секунды.
      — Итак, вот тебе два приказа, — проговорил пилот-убийца. — Первый: прикажи начальнику ангара установить типовую приемную антенну на наружной обшивке корпуса, и пусть он сделает это так и в таком месте, чтобы команда корабля никогда не узнала об этом. Второй приказ: я требую, чтобы механизмы этого судна были испорчены таким образом, чтобы он ни при каких обстоятельствах не смог обогнать нас.
      — Так ведь на борту у него находится офицер Флота его величества, — возразил я,
      — Ну и что. Вымани его как-нибудь с судна. Отправь куда-нибудь в другое место, а за это время вы и установите антенну. Что же касается порчи механизмов, то это дело я поручаю тебе, потому что тебе легче всех попасть на борт.
      Я покорно кивнул. Ситуация складывалась крайне невыгодно для меня — я покинул свою комнату в такой спешке, что не успел прихватить пистолет. Таким образом, я нарушил самое священное правило — никогда не находиться среди сотрудников Аппарата без оружия. Но потом мне пришло в голову, что ничего хорошего не получилось бы, даже если бы я был вооружен. Они просто нажаловались бы Ломбару, что я не выполняю его приказы. И я снова довольно нервно кивнул.
      — Значит, мы теперь друзья? — проговорил он.
      Я еще раз кивнул и протянул ему руку. Он поднял свою затянутую в красную перчатку руку и влепил
      мне пощечину. Удар был тяжелым ив то же время пренебрежи тельным каким-то.
      — Вот и хорошо, — сказал он. — Выполняй приказ.
      И я помчался, чтобы передать секретное приказание начальнику ангара. Но сначала я бегом взобрался по лестнице в буксир, собира ясь выманить Хеллера наружу. Я повел Хеллера в комнату хранения карт ангара, поскольку оттуда невозможно было увидеть буксир. Хеллер был в своей рабочей одежде. Он, видимо, занимался на корабле какой-то работой, и красная шапочка гонщика красовалась у него на затылке.
      — А откуда здесь появились эти две «пушки»? — спросил он.
      — Да это самые обычные суда, несущие охранную службу, — ответил я. — Они приписаны к этой базе и только что прибыли из рейса. Но это не имеет ничего общего с нашей миссией. Все-таки я получал некоторое внутреннее удовлетворение при мысли о том, как среагировал бы он на весть, что суда эти специально прибыли для того, чтобы самым тщательным образом следить за его любимым буксиром и сбить его немедленно, если он позволит себе какой-нибудь экстравагантный маневр или попробует не вернуться на базу к намеченному сроку. При этом я надеялся только на одно — что меня не будет на борту буксира, когда это произойдет. Ведь буксир без брони и огневой защиты обречен на быструю гибель — он просто не имеет ни малейшего шанса выстоять.
      — По всей вероятности, мы отправимся в путь завтра, — сказал я. — И уж поскольку мы сейчас имеем под рукой столько карт, мне хотелось бы, чтобы вы поподробней ознакомились с территорией той части Соединенных Штатов Америки, где вам придется действовать.
      — Вот это здорово, — сказал он, разбирая кипу карт. — Здесь имеется даже геологическая карта США с подробнейшим обозначением полезных ископаемых, со схемами залегания геологических пород.
      — На этих картах изображено и множество других полезных вещей вплоть до отдельно стоящих фермерских домиков. — Я был рад его пробудившемуся интересу, это могло помочь мне задержать его здесь. Ведь он ни в коем случае не должен был видеть, что вытворяют с его буксиром в ангаре. — Мы здесь, естественно, учим их возводить более современные фермерские постройки, но, я согласен с вами, все эти минералы — тоже очень интересная вещь!
      Потом я указал ему на карте участок, расположенный в южной части Виргинии. Именно это место отводил для начала операции Ломбар.
      — Скорее всего мы приземлимся вот здесь. Городок, что лежит рядом, называется Фейр-Оукс. Вот видите? Погодите, вот эта карта будет поподробней. Значит, так — этот район называется округ Хэмден. — А Фейр-Оукс — административный центр округа. Вот, приглядитесь повнимательней — видите сооружение? Это здание суда округа Хэмден. А вот эти кривые линии на карте означают, что дом расположен на небольшом холме. А теперь, — продолжал я, — слушайте меня особенно внимательно. Мы совершим посадку вот на этом поле: здесь находится заброшенная ферма, и людей тут почти не бывает. Небольшая рощица прикроет нас со стороны дороги. Покинув судно, вы направитесь вот по этой обозначенной на карте тропке прямо "мимо фермы и подыметесь на холм к зданию суда с задней стороны, откуда легко проникнете внутрь, где, несмотря на то что рабочий день уже завершится, вас будет ждать старый чиновник. Он-то и снабдит вас свидетельством о рождении. После этого вы спуститесь с холма и доберетесь до автобусной станции, где возьмете билет на ночной автобус на Линчберг. В Линчберге вы пересядете на автобус, идущий через Вашингтон, округ Колумбия, на Нью-Йорк.
      Хеллер был весь внимание, но касалось оно исключительно карт. Собственно говоря, я скорее всего просто зря тратил время на объяснения. Вряд ли ему придется много путешествовать после того, как он получит документы. Имея на руках липовые документы на имя Роксентера-младшего, он, по замыслу Ломбара, сразу же привлечет к себе самое пристальное внимание. Его просто не смогут не заметить. Даже если он зарегистрируется под этим именем хотя бы в самом захудалом отеле. Сам факт появления такой персоны, несомненно, взбудоражит местную прессу, которая обязательно поспешит объявить, что такая знаменитость появилась в их округе. А первая же проверка выявит, что никакая это не знаменитость, а просто обладатель фальшивых документов. Тут-то его и прихватят. Связи Роксентера наверняка сработают безошибочно, и — прощай Хеллер! Хитроумная ловушка расставлена Ломбаром, ничего не скажешь. Дело в том, что общеизвестно: Делберта Джона Роксентера-младшего просто не существует в природе.
      — Вы должны обратить особое внимание на то, что вам придется постоянно пользоваться своим новым именем, — сказал я. — Следует отметить, что Америка просто помешана на всяких удостоверениях. Стоит только не предъявить удостоверение личности, как они тут же приходят в бешенство. Так что очень прошу вас: обязательно пользуйтесь только этим чужим именем как только получите документы, и не забывайте всюду предъявлять их. Дело в том, что там считается серьезным правонарушением, если, будучи спрошенным, вы откажетесь назвать свое имя и предъявить документ. Вам все понятно?
      — И как же будет звучать мое новое имя? — спросил Хеллер, не отрывая глаз от карты.
      — Я пока и сам не знаю, — солгал я. — Дело в том, что необходимо найти подходящее свидетельство о рождении. Ведь просто имя и фамилия не означают ровным счетом ничего, пока вы не предъявите свидетельства о рождении. А это зависит от того, какие свидетельства о рождении имеются в распоряжении суда округа Хэмден.
      — Поглядите-ка, — сказал Хеллер, — на этих картах помечены россыпи золота. Мне случалось читать книги о Соединенных Штатах Америки, и в них утверждалось, что золото находили исключительно на Западе. Нет, вы посмотрите только — тут помечены залежи золота и в Виргинии. А на других картах наличие его отмечается и в Мэриленде. А на этой — золото, оказывается, находилии в этих, как они называются… в штатах Новой Англии.
      — О, все эти разработки велись в период, который у них принято называть колониальным. Это было в далеком прошлом. Я не очень много помнил о геологии вообще, но это все же запомнил. Карты попадались мне на глаза и раньше, и я даже поручил как-то Рату накопать там немного золота, на что он только расхохотался. Тогда-то он и разъяснил мне, что все эти пометки на карте означают то, что «когда-то в прошлом здесь добывалось золото».
      — Понятно, — сказал Хеллер. — Так ведь и составители карт отмечают только то, что у них принято называть «сопутствующими породами» — розовый кварц, некоторые железосодержащие породы, аспидный сланец, роговая обманка. Но вот эти горы… — Аппалачи, а? — и эти, расположенные еще севернее, представляют собой наиболее древние геологические породы планеты, и, я полагаю, здесь можно найти буквально все что угодно, если поискать повнимательнее. А этот северный район — Новая Англия — он так называется, правильно? — он весь сглажен в прошлом ледниками, о чем легко догадаться по топографическому рельефу. Поэтому можно предположить, что ледники срезали самые верхние слои породы и тем самым приблизили к поверхности глубинные залежи. Да, судя по карте, эти места многое повидали.
      Я не мешал Хеллеру строить бесполезные догадки, обсуждая то, что ему удалось обнаружить на карте. Ох уж эти (…) инженеры! Сидит себе и рассуждает Бог весть о чем, когда на его любимом судне устанавливают приборы, облегчающие его уничтожение. Ведь по меркам Аппарата глупость его просто беспредельна. Наивный ребенок в руках асов шпионажа и тайных операций. И откуда у него такой болезненный интерес к этим картам? Ведь единственная вещь, которую ему теперь предстоит видеть перед собой на протяжении многих дет, — это стены камеры, отведенной ему в одной из местных тюрем.
      Так прошел целый час. Наконец начальник ангара, появившийся за спиной Хеллера, подал мне условный знак.
      — Ну вот и отлично, — сказал я. — Теперь остается еще одна вещь, о которой я, как отвечающий по должности за вашу работу здесь, должен обязательно предупредить вас. Статья номер а-36-544 М, часть Б Космического Кодекса. Раскрывать ваше внеземное происхождение вам не разрешено ни при каких обстоятельствах. Ваша подлинная сущность не может быть раскрыта вами ни в коем случае. Кара, предусмотренная Волтаром за нарушение этой статьи, окажется намного более жестокой, чем все, что только смогут выдумать на этой планете. И мы оба прекрасно это знаем. Поэтому только ради вашей же собственной безопасности я должен потребовать с вас слово офицера его величества, что вы ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не раскроете тайны вашей личности.
      — Солтен, неужто вы вознамерились нанести мне оскорбление? Ведь и вы сами должны подчиняться требованиям Кодекса. Вы не император, который один может интерпретировать по-своему законы Волтара. Но раз уж мы коснулись этой темы, то и я вынужден вас предупредить, что, если вы сами предпримете попытку нарушить любую из статей Космического Кодекса, я как офицер его величества и просто как гражданин Волтара доставлю вас Великому Совету, и к тому моменту, как вы предстанете перед ним, вы уже будете растянуты, как струна на аккордном аккомпаниаторе, и зазвучите при первом же прикосновении.
      — Да я-то сказал все это только движимый заботой о вашем же благополучии, — робко возразил я. Однако внутри у меня все пело. Я теперь точно знал, что он непременно будет пользоваться тем роковым именем, которым мы его наградили. Он ведь глуп настолько, что спокойно позволил только что за своей спиной тайно установить на буксире приемные антенны.
      — Ну что ж, судя по всему, миссия наша не может не увенчаться успехом, — сказал я, вставая и торжественно пожимая ему руку. — Я уверен, что из вас получился отличный агент. Именно такой, какой нам и нужен.
      Выходя, я снова поглядел на боевые корабли — жуткие жерла их пушек способны обратить в пыль половину планеты, что же касается буксира, то они сожгут его, даже не заметив. Ощущая во всем теле неприятную дрожь, я поспешил в общежитие летного состава при ангаре, надеясь разыскать там Стэбба. Очень может быть, что им удастся прикончить Хеллера и до нашего отлета и мне вообще не придется летать на этом (…) буксире. Я, честно говоря, терпеть не мог эти боевые корабли, и уж чего мне совсем не хотелось, так это быть сбитым одним из них.

Глава 5

      Должен признаться, что настроение мое совершенно не соответствовало тому, с чем мне пришлось столкнуться чуть позднее. С новым кувшином замороженной сиры я собирался было улечься енова в тени старого храма, как тут послышался какой-то шум и передо мною появился Карагез.
      — К вам визитер, — сказал он. — Это водитель такси, и он говорит, что должен немедленно увидеться с вами.
      Вот он-то мне и нужен! Я вскочил с шезлонга — так распрямляет свои кольца змея при нанесении рокового удара.
      — Ах, он (…).! — Наконец-то нашлось нечто такое, на чем я мог выместить всю свою злость! — Веди его в атриум! — Там как раз находится фонтан, и очень может быть, что я суну голову этого мерзавца в бассейн и буду держать ее под водой, пока он не захлебнется.
      Атриум — это маленький внутренний дворик, вокруг которого строилось жилище римлян. Обычно он был гол и пуст, а поэтому вполне подходил для казней. Но сейчас он выглядел совсем по-новому. Карагез с садовником расставили здесь разные растения в горшках и кадках, кругом были разбросаны дорогие ковры, закрывавшие заодно голые доски помостов, удобные кресла и лежанки были расставлены вокруг фонтана, а журчание воды наполняло воздух музыкой и прохладой. (…)! Явно неподходящая обстановка.
      Таксист преспокойно стоял посреди дворика, небрежно вертя форменную фуражку на пальце. Морда у него была веселая и довольная (…)! Явно не подходящее настроение.
      Ну ничего, я его живо верну на землю.
      — Какого дьявола ты отослал совершенно здоровую девушку обратно в Стамбул? Чем ты думал при этом?
      Он вроде бы и не помнил, о чем речь.
      — Ах, вы о той девушке, — припомнил он наконец. — Должен сказать, Султан-бей, что вам с ней здорово повезло. Доктор обнаружил у нее и (…), и (…). Понимаете, сразу и то и другое! Да это не девушка, а просто какая-то ходячая эпидемия! И при этом торгуется как дикая кошка. Вы ведь велели мне в случае чего покатать самому, вот я и решил — пусть катит себе до самого Стамбула. Я отлично видел, что он лжет, и уже набрал было воздуха в легкие, чтобы учинить ему самый настоящий разнос и потребовать возврата хотя бы части уплаченных ему лир, когда этот псих имел наглость усесться прямо в моем присутствии. Он взял и спокойно плюхнулся в мягкое кресло. От изумления я выдохнул запасенный воздух. Какая наглость!
      Однако на лице его я заметил хитрое заговорщицкое выражение. Бросив взгляд на дверь и убедившись, что мы здесь совершенно одни, он обратился ко мне.
      — Офицер Грис, — прошептал он, — я тут наткнулся на одну очень серьезную перспективу.
      Мысленно я пожелал ему наткнуться на телеграфный столб и разбиться вдребезги. Но он явно ждал от судьбы совсем другого, о чем свидетельствовало бодрое выражение его лица. Есть в лицах людей, которые собираются поделиться с вами секретом, нечто такое, что принуждает вас выслушать их шепот.
      — Когда сорвалось с этой девушкой, — прошептал он, — я сразу же понял, что вы будете очень огорчены. А вы совсем не тот человек, которого я хотел бы огорчать. Это уже что-то. Тут чувствовалось должное уважение. Я тоже присел и снисходительно наклонился к нему, чтобы получше разбирать его шепот.
      — Пару недель назад, — продолжал он очень тихим голосом, — я прослышал об одном парне, который живет значительно восточнее этих мест, за Болвадином, если уж быть совсем точным. Вот я и смотался туда в свободное от работы время — я не стану требовать от вас оплаты дорожных издержек, потому что мы с вами — друзья.
      Так-то лучше.
      — Так вот, не стану больше испытывать ваше терпение и сразу перейду к сути. Что вы скажете насчет того, чтобы заполучить самую настоящую танцовщицу? Не какую-нибудь заурядную стамбульскую шлюху, которая только и умеет, что трясти своим грязным бурдюком, а самую настоящую танцовщицу, умеющую исполнять танец живота!
      Я пододвинулся еще ближе.
      — Послушайте, офицер Грис. Получилось просто замечательно. Русские в Туркмении, которая лежит по другую сторону Каспийского моря, захватывают кочевников и насильно отправляют их в колхозы. Для этого они буквально прочесывают всю пустыню Каракумы. Тех, кто отказывается селиться в колхозах, они расстреливают. Дело, конечно, крайне неприятное и грязное. Но слушайте внимательно — тут есть и некоторые преимущества. — Он и сам пододвинулся еще ближе. — И эти преимущества мы можем использовать. Догадываетесь, о чем я толкую? Правильно — о женщинах! — И он еще раз огляделся по сторонам и еще более понизил голос:
      — Чем вести такую жизнь, некоторые из них просто продают себя! Можете не сомневаться, что после этих слов он полностью завладел моим вниманием.
      — Девушки эти, — продолжал он, — самые настоящие турчанки.
      Турки, как вы наверняка сами знаете, в свое время заселяли огромное пространство от Средиземного моря до Сибири. Все они говорят на одном языке. У них, можно сказать, даже нет диалектов. И, офицер Грис, они свято блюдут свои древние обычаи. Девушки их являются чистейшей воды девушками, сохраняя себя в невинности, как того и требуют нравы кочевых племен, и при этом безусловно считаются элитой среди турецких танцовщиц! А кроме того, каждую из них можно по праву считать специалистом в… ну… ну… вы, одним словом, сами понимаете в чем.
      Он снова пододвинулся ко мне.
      — И все они, повторяю, чисты и невинны, ибо племенные обычаи не допускают тут каких-либо отклонений. Поэтому нет никакой опасности заразиться вы сами знаете чем.
      Я уже сидел на самом краешке стула.
      — А теперь остается еще вопрос, как их тайно переправить из сердца Каракумов в порт Челекен на Каспийском море. Потом они будут доставлены оттуда в порт Пехлеви, который находится уже на иранской территории. После этого они проходят весь Иран и, добравшись до границы, переправляются в Турцию. Затем их доставят в Болвадин, где вы и можете уже спокойно получить свою девушку.
      Тут он вальяжно откинулся в кресле, но я не мог последовать его примеру.
      — Уверен, что вы сможете добыть для нее удостоверение личности. А поскольку она, по существу, является турчанкой и прекрасно говорит по-турецки, это не составит особых затруднений. Ну и как, что вы на это скажете?
      У меня голова пошла кругом. Передо мной открывается редчайшая возможность. И главное — возможность эта лежит в пределах моей Служебной компетенции. Специалисту своего дела сразу становится ясным, сколько здесь кроется возможностей.
      — Интересно, а как она будет выглядеть? — подхалимски поинтересовался я.
      Таксист снова огляделся по сторонам. Мы по-прежнему были наедине, однако он все равно понизил голос:
      — Большинство из них он уже распродал. Честно говоря, осталась одна-единственная девушка. Не думаю, что на нее придется долго искать покупателя. — Он незаметно пытался пошарить по карманам. — Зовут ее Ютанк, — и он протянул мне фотографию.
      О боги, сердце едва не перевернулось у меня в груди. Это лицо! Это прекрасное лицо! Она выглядела очень молодо, наверняка не больше восемнадцати лет. Глаза ее были сверхъестественной величины и очень
      живые, несмотря на то что скромно смотрели вниз. Безукоризненный овал лица, чуть полноватые губы. Палец, приложенный к нижней губе, совсем не закрывал их. На фотографии казалось, что она как бы уходит от смотрящего на нее. О боги! И как это я сразу не догадался? Ютанк! Турки обычно дают женщинам имена, наиболее соответствующие их качествам.
      «Ютанк» же по-турецки означает «стыдливость, скромность, застенчивость».
      Такая красавица! Такая милая! Такая хрупкая! Такая беззащитная! В груди моей пробуждалось незнакомое мне ранее чувство. Страстная потребность защитить ее вдруг зародилась во мне. Я почувствовал почти непреодолимое желание самому броситься через все границы, перебить всю русскую армию, припасть к ее ногам и молить об одной только улыбке. Я тяжело вздохнул и с трудом оторвал глаза от чудного портрета.
      Потом я перевернул фотографию. На обратной стороне была карандашная надпись: «5000 американских долларов наличными».
      — Она будет вашей безраздельной собственностью, — прошептал таксист. — Она будет вашей вечной рабой. А то, что вы окажетесь ее спасителем от русских насильников, возбудит в ней такое чувство благодарности, что она будет считать себя в постоянном неоплатном долгу перед вами.
      Ну и что мне оставалось, по-вашему, делать? Я полез в карман, вытащил пять тысяч американских долларов и чуть ли не силком сунул ему в руки.
      — Тут еще будут транспортные расходы и комиссионные, — сказал таксист, — которые составят еще ровно пять тысяч.
      Я снова полез в карман и снова достал пять тысяч.
      — Я так рад, что мне удалось оказать вам услугу. — Он поднялся с места. — Так что, Султан-бей, мы просто не будем вспоминать о моих собственных расходах на бензин и на потраченное на это мероприятие свободное время.
      Он попытался оттолкнуть солидную пачку лир, которую я ему совал. Наконец он беспомощно пожал плечами и принял деньги.
      — Чтобы переправить ее сюда, уйдет около недели, — сказал он. — А сейчас мне нужно срочно отправляться в Болдавин, чтобы успеть внести эти деньги, пока ее не продали кому-нибудь еще. — Он пулей вылетел на улицу, и через секунду я уже слышал визг пробуксовывающих на гравии покрышек такси, когда он на полном газу отъезжал от дома.
      В эту ночь я спал сном праведника и на подушке рядом со мной лежала ее фотокарточка, а не… О, мне снились замечательные сны. Я чувствовал себя настолько прекрасно, что, когда на рассвете, едва разлепив глаза, разглядел Фахт-бея рядом с моей постелью, меня даже это не привело в раздражение.
      — Рат связался с нами по радио, — сказал он. — У него все готово. Вы можете лететь в Америку, как только стемнеет. Честно говоря, я даже не слушал, что он там еще бормотал себе под нос, покидая спальню, может быть, он говорил, что пойдет передать эту весть команде буксира. Я схватил фотографию, лежавшую рядом, и страстно расцеловал ее. Да снизойдет благословение богов на армии русских насильников, если благодаря им в мои руки попадет такое сокровище! Что бы там ни говорили, но многое можно сказать и в пользу коммунизма.

Глава 6

      Мы стартовали, как только неясные сумерки сменились чернотой ночи. Среди людей часто встречаются типы, излишне склонные к критицизму и обожающие с пристрастием копаться во всяких мелочах. Возможно, они и могли бы сказать, что опьяняющая перспектива обладания настоящей живой танцовщицей способна отвлечь меня от исполнения служебного долга. Но прямо скажу — это были бы чистейшей воды домыслы. В тот день до самого старта я являл собой безупречный пример истинного раба служебного долга. Я сумел так прижать Фахт-бея, что тот вынужден был выдать мне все деньги, которые я у него потребовал на самые непредвиденные расходы и даже кое-что сверх того. Я самым старательным образом вооружился и, можно сказать, стал ходячим арсеналом, имея при себе оружие чуть ли не всех существующих на Земле моделей. Я тщательно подготовил и необходимое техническое оснащение. На прощание я до смерти запугал обслугу виллы и сделал это настолько обстоятельно, что одного из мальчишек даже вырвало от страха.
      Я подключил ретранслятор 831 и потом — раб долга — решил напоследок проверить, чем занимается в это время на борту буксира Хеллер.
      А он варил карамель!
      Честное слово — именно это он и делал, стоял в камбузе среди горшков и сковородок. На нем даже был нацеплен фартук! Большой ложкой он пробовал медленно кипящую массу, самую липкую и отвратительную из всех, которые мне приходилось когда-либо видеть. Ну и ну, подумалось мне, должно быть, он научился этому у своей сестренки. Он священнодействовал над плитой столь точно и размеренно, что у меня даже получился довольно удачный каламбур: «Все это выглядит так мило, что я готов сварить из себя мыло».
      Чуть позже я проверил запись еще раз. Перед ним лежала целая куча бумажек, на которые он очень аккуратно раскладывал сладкую массу. Когда я вернулся, устроив дополнительный разгон прислуге на вилле, Хеллер заворачивал конфеты в промасленную бумагу. У него получились в результате заурядные карамельки, самые простые — с красно-белыми полосками.
      Я давно знал, что он безнадежно глуп. Точно таких же конфет в Америке можно найти сколько угодно. Там их можно купить на каждом углу. А реклама их уже намозолила всем глаза — одна из таких цветных реклам мне встретилась даже в библиотеке ангара в одном из иностранных журналов.
      Просто великолепно, сказал я себе. Вот как он готовится к путешествию в Америку! Я так разозлился, что решил больше не заниматься им до самого старта. Сам же я был страшно занят в тот день перед стартом. Почти два часа я посвятил делам Аппарата, что более чем компенсировало те десять часов, которые я провел лежа на лужайке, где предавался грезам о прекрасной Ютанк.
      Старт был произведен без сучка и задоринки. И вообще передвигаться в условиях Земли очень несложно — у нее всего одна луна, да и та светит не очень ярко. Поэтому единственное, что требуется от стартующего, — это взлететь с наступлением темноты, а потом двигаться размеренно вслед за ночью и завершить полет в темное время суток. Лететь нужно на высоте примерно трехсот миль, а потом быстро и незаметно опуститься, чтобы оказаться на поверхности точно в тот час по местному времени, который был при старте в точке взлета, находящейся в другом часовом поясе. Капитан Стэбб проявил себя настоящим знатоком в подобных вопросах. В школах Аппарата вообще не мешало бы ввести в качестве обязательных предметов пиратство и контрабанду. Пока мы спускались, он рассказал мне несколько весьма забавных и поучительных историй, в одной из которых, например, повествовалось о том, как был уничтожен целый город. Ну и шума тогда было!