Не успел я договорить, как Фахт-бей был уже у телефона. Местные жители относятся к нам очень дружелюбно. Они старательно не замечают буквально ничего. Они готовы сотрудничать с нами на все сто процентов. Все они, включая даже коменданта местного армейского гарнизона, искренне считают нас мафией.
      И это открывает нам все пути. Фахт-бей закончил свои дела и посмотрел на меня собачьим взглядом.
      — А теперь позвони-ка парочке местных крутых парней, дай им описание внешности, вели разыскать этого типа и задать ему хорошую трепку.
      Тут только Фахт-бей попытался слабо протестовать:
      — Так ведь АБН всегда очень продуктивно сотрудничает с нами. Их агенты по всей Турции состоят у нас на жалованье. И притом, Султан-бей, нам совсем не нужны трупы в аллеях Афьона! Полиция может прослышать об этом, и тогда им волей-неволей придется начинать расследование, а такая перспектива им не может понравиться. Я сейчас лишний раз убедился в том, как нужен здесь генеральный инспектор и лорд-смотритель.
      Но Фахт-бей тем временем продолжал свое:
      — Если вам нужно кого-нибудь убить, то почему бы не пойти обычным путем — не завести его на археологические раскопки и…
      Я вынужден был повысить голос:
      — Я же не говорил, что его нужно убить! Я просто сказал, что ему нужно задать трепку. Он должен убедиться в том, что находится на далеко не дружеской территории.
      Это сразу отрезвило его.
      — Ах так — значит, он вовсе не человек АБН.
      — Нет, идиот. Он — агент Короны! И если он здесь хоть что-нибудь пронюхает, это может стоить тебе головы!
      Да, это выглядело куда серьезней. И, честно говоря, еще опасней. Но Фахт-бей все-таки позвонил, кому следовало. Все эти разговоры и переговоры до того разволновали его, что он выпил и чай, и кофе, которые его жена поставила передо мной. Было приятно сознавать, что я так основательно могу испортить человеку настроение. Я был просто на верху блаженства. Здесь все так отличалось от Волтара.
      — Ну а теперь перейдем к делу. Моя старая квартира готова к приему хозяина?
      Вопрос расстроил его еще больше. Наконец мне удалось вытянуть из него причину этого расстройства.
      — Видите ли, та маленькая танцовщица, которую вы оставили в своем доме, начала путаться со всеми подряд, а потом наградила (…) четырех охранников и сбежала, прихватив с собой кое-что из ваших вещей.
      Ну что ж, женщины вообще склонны к неверности. К тому же, по существу, в Турции и не осталось настоящих танцовщиц. Все они эмигрировали в какие-то другие страны, а те, что остались, просто обыкновенные проститутки из крупных городов и совсем не умеют исполнять танец живота.
      — Позвони в Стамбул твоему контактеру в квартале Сиркечи и прикажи прислать сюда одну из девиц завтра же утренним самолетом.
      В комнату вплыла жена Фахт-бея с новым подносом в руках. И опять на нем стояли чашки и с чаем, и с кофе. Теперь, когда с серьезными делами было покончено, я тоже решил пригубить чашечку кофе. Кофе был густым как сироп, а сахару в нем было столько, что, казалось, напиток с трудом сохраняет жидкую форму.
      Поскольку с делами, которые я мог выполнить с помощью коменданта базы, было покончено, я осведомился, здесь ли находятся Рат и Терб.
      — Рат здесь, — комендант по-военному вскинул голову. — А Терб в Нью-Йорке.
      Я протянул ему запечатанный пакет с инструкциями и приказами Рату, врученный мне Ломбаром на Волтаре.
      — Передай это Рату. А завтра утром посади его на самолет в Соединенные Штаты. Да смотри, дай ему побольше денег на расходы, потому что ему придется направиться в Виргинию и кое-что подготовить там.
      — Не уверен, что мне удастся получить для него место на самолете, — задумчиво протянул Фахт-бей. — Знаете, эти турецкие авиалинии…
      — Ты обеспечишь ему место на самолете, — сказал я тоном, не допускающим возражений.
      Он кивнул. Да, конечно, он добудет место.
      — Кстати, коль скоро речь зашла о деньгах, — сказал я, — вот тут у меня еще один приказ. — И я швырнул бумагу на стол. Приказ этот был просто великолепен во всех отношениях. Я сам отпечатал его на административной машинке на буксире. В нем говорилось:
      К ВСЕОБЩЕМУ СВЕДЕНИЮ:
       Генеральный инспектор и лорд-смотритель имеет право получать из фонда базы все затребованные суммы немедленно по получении запроса от него, и исполняться это должно без всяких (…) глупостей вроде подписей и расписок. Расход денежных средств производится исключительно по усмотрению генерального инспектора. Вот и все.
       Финансовое управление
       Аппарата координированной информации
       Конфедерации Волтар,
      Я даже подделал в приказе подпись, а оттиск удостоверения личности сделал таким, чтобы никто не смог в нем разобраться. Документ этот все равно никогда не попадет обратно на Волтар. Не говоря уж о том, что Волтар даже и не подозревает о существовании подобного фонда на Блито-ПЗ. Очень ловко все это придумано, ничего не скажешь. Однако Фахта такой оборот дела заставил какое-то время посидеть, недоуменно моргая. В конце концов он взял приказ, повертел его и так и эдак, а затем положил в свои папки.
      Я требовательно вытянул руку, и он безропотно направился в заднюю комнату, где у него размещался сейф.
      — Для начала мне хватит десяти тысяч турецких лир и десяти тысяч долларов Соединенных Штатов, — крикнул я ему вслед. Он принес деньги и сунул пачки прямо мне в руки, а я их тут же спрятал в карман плаща.
      — А теперь открой-ка верхний ящик твоего письменного стола, достань оттуда пистолет системы «кольт», 45-го калибра, который ты там прячешь, и отдай мне.
      — Так это же мой пистолет.
      — А ты стащи еще один такой же у кого-нибудь из наемных убийц мафии, — посоветовал я ему. — Ведь именно ты добыл и этот кольт. Тебе же, кажется, не хочется, чтобы я нарушил статью а-36-544 М, часть Б Космического Кодекса, не так ли? Это было бы раскрытие тайны представителю иной расы, верно? Он сделал так, как ему было велено. Более того, он даже добавил от себя две запасные обоймы. Я проверил, работает ли оружие. Этот пистолет я приметил в ящике стола еще год назад, когда осматривал тайно его стол в поисках материалов для шантажа. Уже тогда я обратил внимание на то, что это оружие армейского образца, принятого на вооружение в армии Соединенных Штатов Америки, модель 1911 А1. Но в прошлом году у меня не было ни звания, ни должности, которые были теперь и которые открывали передо мной совершенно новые возможности. А то, что Фахт добыл этот пистолет у мафии, было с моей стороны чистой догадкой. Но в правоте своей я был уверен, поскольку на рукояти пистолета было сделано три зарубки.
      Я решил, что мне следует все-таки немного успокоить его. Не имело никакого смысла доводить его до полной паники. Ничто так не разряжает обстановку, как шутка. Я взвел курок кольта хорошо отработанным движением и нажал на спусковой крючок. Патрона в патроннике, естественно, не было, да и ствол был направлен ему в живот, а не в голову. Курок при этом издал всего лишь щелкающий звук.
      — Точно в яблочко, — сказал я по-английски и весело расхохотался.
      Однако Фахт не рассмеялся в ответ.
      — Тимайо Фахт, — сказал я, называя его тем именем, под которым он был известен розыскным службам на Флистене, и обращаясь к нему на этот раз на смеси английского и волтарианского языков, — мы с тобой поладим просто отлично. И будет это продолжаться, само собой разумеется, пока ты будешь точно выполнять все, что я тебе велю. Так шевели своей (…) и следи за тем, чтобы моя персона была довольна всем на свете, и при этом не суй нос в чужие деда. Нет ни одной противозаконной вещи, которую я не сумел бы сделать намного лучше тебя. Так что единственное, чего добиваюсь и что я буду здесь требовать, — это уважение. Он тоже прекрасно говорил по-английски. Он тоже имел дело с мафией. А это означает, что он прекрасно понимал смысл моих слов.
      Я еще раз подбросил на ладони кольт, а потом сунул его в карман плаща точно таким же жестом, который видел на экране, когда в прошлом году показывали старый фильм с участием Хемфри Богарта в главной роли.
      И я направился к поджидающему меня такси. Сел в машину, и, подражая американскому акценту, сказал:
      — Домой, Джеймс, и жми на полную катушку!
      Честно говоря, я успел почувствовать, что я наконец попал домой. Это как раз та страна, которая мне нужна. Из всех мест во всей Вселенной, где мне пришлось побывать, это было единственное место, где меня по-настоящему понимали и принимали. Я, можно сказать, был их героем. И не стану скрывать — мне это очень нравилось.

Глава 7

      Я ехал сквозь душную ночь, и воздух мягким черным бархатом ложился мне на лицо. Справа и слева от меня в свете фар возникали стройные ряды подсолнухов. А за ними, отлично скрытые от любопытных глаз проезжавших здесь изредка туристов, лежали широкие поля смертельно опасного опиумного мака — главная причина того, что Аппарат устроил здесь свою резиденцию.
      Это весьма поучительная история, позволяющая изнутри проследить за тем, как работает Аппарат. И сейчас, когда моей машине пришлось постоять немного, пропуская колонну плохо освещенных грузовиков, я принялся размышлять на эту тему. Довольно давно культурологическая и технологическая исследовательская группа Аппарата, состоявшая из младшего офицера и трех народоведов, оказавшись в этих местах, была лишена возможности проводить свои работы из-за того, что здесь, на Земле, разразилась война, которую обитатели Земли называют первой мировой. Они не поспели к кораблю, который должен был их отсюда забрать, не смогли они явиться и на запасной сборный пункт. Какое-то время они просто бродили вдоль границы, стараясь не особенно попадаться на глаза и переходя то на одну, то на другую сторону.
      Пользуясь воцарившимся здесь в результате военных действий всеобщим замешательством, они попали на территорию России. Это случилось как раз тогда, когда там начались революционные беспорядки. А потом их забросило на юг страны, где они прошли почти весь Кавказ и через Армению попали в Турцию, снова перейдя границу.
      Они нашли приют на склонах Буюк Агри — пика высотой в 16 946 футов, известного также под именем горы Арарат. Здесь они выставили радиобуй, в надежде на то, что постоянно посылаемый радиосигнал и немалая высота горы в конечном счете смогут привлечь внимание какого-либо поискового корабля.
      Однако военные действия, да и сама война, успели завершиться, а никакого судна за ними так и не было послано, поэтому они в довольно подавленном настроении, обессиленные из-за морозов, постоянно стоящих на этой высоте, и недостатка питания, начали пробиваться на запад, дав друг другу торжественную клятву не останавливаться до тех пор, пока не отыщут места с более теплым климатом. Путешествие это проходило в весьма сложных условиях, поскольку плоскогорье, простирающееся на востоке Турции, как раз и отличается суровостью климата. Одним словом, путешествие их отнюдь не напоминало увеселительную прогулку. Но они все-таки достигли намеченной цели, чему немало способствовал тот факт, что Турция, которая в той войне оказалась на стороне проигравших, переживала в данный момент период всеобщего разброда, подвергаясь расчленению со стороны победителей.
      В конце концов они прибыли в Афьон. Прямо перед ними возвышалась весьма внушительная черная скала и крепость Афьон-Карахисар. Климат здесь был значительно более мягким. Здесь они и решили обосноваться. На руинах крепости они установили свой радиомаяк в надежде, что помощь все-таки прибудет. Они предприняли все возможное и невозможное, чтобы выжить в условиях полной разрухи и запустения, в которых пребывали эти места в результате последней войны. К этому времени они уже умели изъясняться по-турецки, а окрестности и без них буквально кишели дезертирами.
      Наступил тысяча девятьсот двадцатый год по земному летоисчислению. Огромная армия греков наступала на Афьон, стремясь отхватить жирный кусок от Турции. Турецкий генерал Исмет-паша не только сумел сдержать наступление греческой армии, но и дважды нанес поражение захватчикам, что случилось, можно сказать, в тени Афьон-Карахисара.
      Оказавшись в центре всех этих событий, младший офицер Аппарата, а с ним и трое народоведов решили выбрать одну из сторон. Заполучив военную форму и оружие, снятые с убитых, наши люди приняли самое активное участие во втором сражении в качестве турецких солдат. А тем временем кто-то из сотрудников Аппарата на Волтаре проявил неожиданное служебное рвение, что делалось скорее всего в попытке оправдать собственную нерадивость, и обнаружил исчезновение культурологической и технологической исследовательской группы. Задачи, стоявшие перед этой группой, не отличались особой важностью — такая экспедиция отправлялась на Блито-ПЗ уже в двадцать девятый раз за последние несколько тысяч лет. Нужды Графика Вторжения не требовали нашествия на эту планету поменьшей мере в ближайшие сто восемьдесят лет, так что срочных заданий у экспедиции просто и быть не могло, но этот ретивый офицер Аппарата получил все же разрешение на разведывательно-спасательную экспедицию.
      Экипаж разведывательного судна, прибывшего на Блито-ПЗ, был, по-видимому, крайне изумлен, обнаружив сигналы, подаваемые с вершины Афьон-Карахисара. Таким образом маленькое подразделение Аппарата было найдено и спасено после почти семилетнего пребывания на Земле в условиях полной автономии.
      Младший офицер, командовавший экспедицией, скорее всего стремясь обеспечить себя синекурой, прибыл на Волтар с весьма примечательной идеей.
      Старый Мукк, предшественник Ломбара, выслушал его с должным вниманием. Из слов прибывших с Земли получалось, что за время первой мировой войны весь мир принял на вооружение русскую идею, которая стала широко известна под названием «паспортной системы». Система эта ни в малейшей степени не помогла русскому правительству избежать революции и была по существу достаточно глупой, что, вполне естественно, привело к тому, что все остальные правительства с готовностью подхватили ее. Однако нетрудно было предсказать, что широкое распространение так называемой паспортной системы грозило немалыми затруднениями грядущим экспедициям, хоть они и не планировались Графиком Вторжения на ближайший период.
      Старый Мукк был неплохим знатоком своего дела. Он отлично знал, что на Аппарат будет возложена задача организации определенных беспорядков в период, предшествующий вторжению. Для этого потребуется достаточное количество людей, которые в самых различных уголках планеты начали бы метаться по улицам городов, истерически выкрикивая: «Враг у ворот!», «Спасайся, кто может!».
      Понадобятся рабочие-диверсанты, которые занялись бы взрывом оборудования на предприятиях, армейские офицеры, которые приказывали бы своим подчиненным отступать с занимаемых позиций или просто дезертировать, понадобились бы и газетчики, которые призвали бы своих многочисленных читателей «пойти, пока не поздно, навстречу требованиям пришельцев!». Короче говоря, самая обычная процедура. Организация действий по давно заведенному порядку. Но во всем этом было и еще одно соображение, которое имело решающую силу, — финансы.
      В наше время любая разведывательная организация неминуемо сталкивается с весьма сложной проблемой — для работы в тылу врага требуются немалые средства. Волтарианские деньги тут не могут пригодиться, а кроме того, их даже нельзя здесь обменять. Разведка — вещь весьма дорогостоящая, а заняться ограблением банков означало бы привлечь к себе внимание. Импорт золота и бриллиантов в таких количествах наверняка можно было бы выследить. Необходимо найти источник местной валюты, да такой, чтобы потом можно было не стесняться в расходах. Этот младший офицер сообщил также довольно интересную новость. Одна из стран на Блито-ПЗ, а именно Соединенные Штаты Америки, приняла в 1914 году закон, который известен там как «пакт Гаррисона». И в данный момент, то есть в 1920 году по земному летоисчислению, страна эта принялась усиленно проводить его в жизнь. Законом регулировалось обращение наркотиков, а именно — опиума. Совершенно естественно, что цена на опиум взлетела до небес. А именно этот продукт и выращивали в окрестностях Афьона. Здесь находился центр мирового производства опиума.
      Оказавшись в числе «турецких ветеранов», выступавших за «правое дело», наши люди пользовались достаточно высокими привилегиями. Да и как могло быть иначе? Ведь они числились в героях и боевых соратниках неудержимо рвущегося к власти Мустафы Кемаля-паши Ататюрка. Поэтому старик Мукк, действуя согласно общепринятому на Волтаре принципу («У тебя всегда будет хватать времени, если ты вовремя примешься за дело»), тут же утвердил предложенный проект. Расходы были до смешного малы. Кроме того, у него наверняка было несколько человек, которых ему не хотелось иметь рядом, но которым он был чем-то обязан. Вот таким образом и возникла база на Блито-ПЗ.
      Вплоть до воцарения Ломбара на своем посту никто особо и не задумывался относительно целей этой базы. Она влачила существование в качестве одной из местных почти не контролируемых операций. Но тут Ломбар, которому помог преклонный возраст Мукка или, как утверждают некоторые, — хитроумно подсыпанный яд, получил полную власть над Аппаратом. Произошло это в начале семидесятых годов по земному летоисчислению. Ломбар, выискивая пути для осуществления своих далеко идущих планов, обратил наконец внимание и на эту затерянную в пространствах космоса базу. В его руки попал доклад относительно того, что Соединенные Штаты Америки отдают себе отчет в том, что большая часть опиума, поступающего в страну, минуя контроль со стороны Роксентера, приходит из Турции. И они решили выплачивать огромные суммы Турции только ради того, чтобы та прекратила выращивать опиум.
      Вместо того чтобы обеспокоиться поступившей информацией,
      Ломбар очень точно рассчитал наперед, что именно произойдет в Турции. Все эти выплаты, предназначенные на программы по сворачиванию массового выращивания опиума, попадут в руки турецких политиканов, а те ни в коем случае не передадут их в руки фермеров, что приведет к значительным экономическим трудностям для населения, проживающего в районе Афьона.
      И тут Ломбар внезапно понял, что ситуация эта может кое в чем помочь ему на Волтаре. Дело в том, что Волтар никогда не имел дела с наркотиками: врачи на Волтаре в качестве обезболивающего средства применяли газ, не говоря уж о том, что целлологи способны вообще проводить свои операции без боли. Ломбар изучил историю наркотиков на Блито-ПЗ в ее политическом аспекте и выяснил, что некая страна, известная там под названием Англия, полностью разложила население другой страны — Китая — и свергла в конце концов его правительство именно путем широкого использования опиума. По этой схеме Ломбар и спланировал свое продвижение к власти на Волтаре.
      Он организовал субсидирование голодающих фермеров, наладив у них скупку излишков произведенного продукта. Он повысил значение и авторитет 451-го отдела Аппарата, ведавшего Блито-ПЗ.
      После нескольких неудачных назначений на пост начальника отдела Ломбар сумел наконец отыскать офицера — выпускника Академии, который смог на должном уровне руководить им, — этим офицером и оказался я.
      Субсидии со стороны США скоро иссякли. Но если и ранее Аппарат имел сильные позиции в Афьоне, то теперь его сотрудники стали здесь героями дня. Я в данном случае смело мог считаться королем Афьона, а Ломбару в ближайшем будущем предстояло стать королем Волтара, если только все его расчеты окажутся верными.
      Персонал нашей базы на Земле до сих пор состоял в основном из потомков героев турецкой войны, и у каждого из них были выставлены на самых почетных местах гипсовые бюсты Мустафы Кемаля-Ататюрка. Да здравствует революция! Да здравствует опиум! Да здравствует Аппарат! И да здравствует его королевское величество Ломбар, если только ему удастся провернуть свою хитроумную махинацию на Волтаре!
      Размышления мои только прибавили мне оптимизма. Мешает нам колонна грузовиков или нет — это неважно, главное, что я снова здесь, в горах. И неподалеку расположена моя вилла.
      Когда-то она принадлежала какому-то турецкому паше, аристократу давно отошедшего в прошлое режима, а возможно, еще до него, — какому-нибудь византийскому вельможе, а до него — патрицию Рима, а до римлянина — какому-нибудь греческому аристократу, а еще раньше — просто неизвестно кому. Турция просто битком набита историческими руинами, она с этой точки зрения смело может считаться самой обеспеченной руинами страной на Блито-ПЗ. Лежащая на перекрестке дорог между Европой и Азией, она благодаря этому казалась в таком положении, что большинство цивилизованных рас Земли, о которых вы только можете прочесть или услышать, почти наверняка в то или иное время либо захватывали Турцию, либо возводили свою империю, начиная это строительство с ее территории. В результате она превратилась в рай для археологов — в страну, просто под завязку набитую историческими руинами.
      Младший офицер Аппарата, который и был основателем нашей базы, перестроил также и эту виллу и довольно долго жил здесь. Финансирование ее производилось за счет фондов, выделяемых на содержание базы, причем расходы на виллу включались в баланс автоматически. Ломбар Хисст однажды загорелся было бредовой идеей самому заявиться сюда и поэтому значительно увеличил средства, выделяемые на виллу. Однако делать такие визиты ему, естественно, ни в коем случае не следовало, так как для шефа Аппаратана Волтаре смертельно опасно оставлять свой пост без присмотра даже на время.
      Вилла была построена на склоне горы. Около нее находились весьма вместительная сторожка и высокие стены, скрывавшие от посторонних взглядов шесть акров земли и низкий дом в романском стиле.
      Было темно, а я не позвонил сюда и не предупредил о своем приезде. Мне хотелось преподнести им сюрприз.
      Таксист выгрузил мой багаж у ворот. Он был ветераном Аппарата, а сидел он в свое время, если только я верно запомнил, за насилие над малолетними.
      В слабом свете, отражавшемся от крыши старого «ситроена», я увидел, что он выжидающе протянул ко мне руку.
      В обычном случае меня это возмутило бы. Но сегодня, в этой бархатной ночной тиши, да еще преисполненный радости от возвращения сюда, я просто сунул руку в карман. Турецкие лиры обесцениваются инфляцией примерно на сто процентов в год. Когда мне в последний раз пришлось иметь с ними дело, девяносто лир равнялись одному доллару США. Но доллар тоже подвержен инфляции, так что по моим расчетам курс должен был составлять сейчас примерно сто пятьдесят лир за доллар. А кроме того, это были «пустые» деньги — вам просто здорово повезет, если кто-нибудь согласится их у вас взять где-нибудь за пределами Турции. А помимо этого, сфабрикованный мной приказ позволял мне тратить любые деньги, не стесняя себя излишними расчетами.
      Я прямо в кармане отделил от пачки две бумажки, полагая, что даю две сотни, и протянул их шоферу.
      Он поднес их к свету. Меня передернуло. Оказывается, я сунул ему две бумажки по тысяче лир. Да это же почти тринадцать долларов США!
      — Ух ты, — проговорил шофер, подделываясь под американский сленг — он отлично говорил и по-английски, и по-турецки, как и всякий, работающий здесь. — Ух ты, офицер Грис, кого же это я должен пришить за такую кучу денег?
      Мы оба расхохотались так, что долго не могли остановиться. Мафия здесь — самое обыденное явление повседневной жизни, и поэтому жаргон американских гангстеров часто используется местными остряками. Уже одно это позволяло мне чувствовать, что я вернулся домой. Более того, я вытащил еще две тысячные купюры из пачки этих дурацких денег, потом таинственно поднял воротник плаща и заговорил с сильным американским акцентом, произнося слова краем рта:
      — Послушай, парень, тут, понимаешь, есть одна телка, юбка, баба, короче говоря, понял? Она сойдет с самолета из большого города. Так что ты постой там, да смотри, не проморгай ее, а кактолько заметишь, зааркань ее, да не забудь проверить ее где следует, все ли у нее в порядке в интимных местах, а если доктор пропустит ее, прокати ее до самого моего ранчо. А если она не выдержит экзамена у медика, кати ее куда хочешь!
      — Босс, — сказал он, тоже разыгрывая гангстера, для чего сложил пальцы так, чтобы изобразить револьвер, — считайте, что наша сделка провернута. Будет сделано!
      И мы снова дружно расхохотались. Потом я вручил ему дополнительные две тысячи лир, и он пулей унесся вдаль, счастливый и довольный. О, это просто прекрасно чувствовать, что ты наконец-то дома. Да, именно такая жизнь мне по нутру. Я повернулся в сторону дома и хотел было крикнуть, чтобы вышел кто-нибудь и взял мой багаж…

Глава 8

      Но я вовремя спохватился, сообразив, что крик поднять никогда не поздно, тогда как в темноте да в тишине можно многое заметить. В голову мне пришла весьма удачная мысль. Здесь, в глуши, спать ложатся, как только стемнеет. Следовательно, в доме все сейчас спят. Всего у меня здесь числилось человек тринадцать обслуги, если считать и троих совсем еще маленьких мальчишек. Фактически вся прислуга состояла из двух турецких семей. Семьи эти трудились в доме с того момента, как младший офицер переступил его порог, а очень может быть, что предки их работали тут еще тогда, когда дом этот был построен хеттами. Тут можно только гадать. Что же касается лояльности, то они с большей благожелательностью относились к нам, чем к собственному правительству, и ни словечком не обмолвились бы никому, даже если бы и приметили тут что-нибудь странное или необычное, чего они, естественно, сделать не могли по причине крайней своей глупости. Они ведь тоже были самыми настоящими отбросами. Слуги размещались в помещении, ранее предназначавшемся для содержания рабов. Это было отдельное строение, располагавшееся справа от ворот и скрытое густыми зарослями деревьев и живой изгородью. Старый привратник умер, когда ему было под девяносто, что, кстати, считается на Земле весьма преклонным возрастом, и с тех пор на его место так никого и не наняли, поскольку они все никак не могли решить между собой, чей именно родственник должен занять этот пост.
      Самозваным старшим, или, по-местному, «гази», здесь был мрачный старый крестьянин, которого мы прозвали Карагезом по имени смешного героя турецких народных представлений. Однако вся власть здесь фактически была сосредоточена в руках вдовы Мелахат: имя это означает «красавица», но ее можно было считать кем угодно, нотолько не красавицей. Это была толстуха с выпученными глазами, однако именно она держала все здесь в своих руках. Я составил план действий, по которому для начала собирался выявить вес их недоработки. Поэтому я достал из мешка с вещами фонарик, который мне удалось стащить с корабля. Стараясь передвигаться как можно тише, я тенью проскользнул по вымощенному камнями двору и скрылся среди деревьев. При этом мой новенький плащ даже не зашуршал. Прикрывая свет фонаря двумя пальцами, я оглядел траву газона. Она оказалась подстриженной. Потом я обследовал кустарники — они тоже были аккуратно подстрижены. Я, оглядел фонтаны. И здесь все в порядке — бассейны вычищены, а сами фонтаны исправно работали. Разочарованный увиденным, я уже начал терять надежду и потихоньку проскользнул в главное здание. В римских постройках все комнаты выходят во внутренний дворик, не закрытый крышей.
      Фонтан, устроенный в центре этого дворика, навевал приятную прохладу. Мраморный пол поблескивал в темноте, на нем совершенно не было пыли. И боковые комнаты сияли безупречной чистотой. Естественно, они выглядели несколько оголенными — в последний приезд сюда я не располагал сколько-нибудь значительными средствами. Строгий римский стиль подвергся здесь, если можно так выразиться, заметному отуречиванию благодаря огромному числу больших и пестрых ковров и всяческих портьер, которые я постепенно распродавал проезжающим туристам — я не сторонник пестроты. Прислуга пыталась завесить пустые стены циновками местного производства. И эти циновки, следует признать, содержались в чистоте и порядке.
      Нет, мне никак не удавалось найти какой-нибудь изъян в содержании дома. (…)! Это явно портило задуманный мной розыгрыш. Моя собственная комната располагалась на задах дома и была вырублена в скале, на что имелись свои особые причины. Я уже собрался было открыть отмычкой замок и пойти, как мне внезапно припомнилось, что сказал Фахт-бей относительно того, что шлюха украла мои вещи. Вот это-то мне и пригодится!
      Все так же беззвучно — это было нелегко, поскольку я забыл надеть специально для этого приспособленные ботинки, — я начал прокрадываться в помещение, ранее принадлежавшее рабам. Я знал, что флигель состоит из двух больших комнат, имеющих общий вход в центре. Я достал из кармана кольт сорок пятого калибра и потихоньку оттянул затвор, загоняя патрон в патронник. Фонарик я включил на полную мощность.
      Резким ударом ноги распахнув дверь, я направил внутрь луч фонаря и выстрелил в воздух.
      Нужно было видеть, какой тут поднялся переполох! Тринадцать человек вскочили как по команде и тут же бросились на пол, пытаясь укрыться под кроватями, под коврами или просто забиться в угол.
      — Джандарма! — заорал я. По-турецки это слово означает «полиция». Стремясь усилить панику, я закричал уже по-английски: — Не двигаться, (…), иначе я тут всех разнесу в клочья!
      Да, должен сказать, что шороху я навел немалого!.Прислуга совершенно растерялась и впала в панику. Из-за бьющего в лицо яркого света фонаря, да к тому же спросонья, они никак не могли разобрать, кто же это к ним ворвался, и просто орали от страха что-то бессмысленное. Они выкрикивали почти непонятные турецкие слова, из которых мне удалось разобрать нечто вроде: «Мы не виноваты!» и «Мы ничего не сделали!».
      И тут, как бы довершая картину, на мой выстрел примчались несколько охранников Аппарата, которые, спеша на выручку, даже покинули свои посты на археологических раскопках. Так ко всеобщему гаму прибавился еще и рев их машин.
      Сущее столпотворение!
      Сумасшедший дом!
      Не прошло и минуты, как группа охранников — они здесь действуют под прикрытием служб безопасности, призванных якобы «охранять найденные на раскопках ценности», — ворвалась на территорию моей резиденции и со всех ног бросилась к нам, ориентируясь на свет моего фонаря, да и по шуму нас обнаружить было не сложно. Луч света от фонаря младшего офицера группы охранников ударил мне в лицо. И тут же офицер застыл по стойке «смирно».