— Нет-нет, — сказал Хеллер. — Я просто хотел посмотреть!
      — Ясна, ага, — сказала Минетта. — Он любит смотреть только? Да?
      — Нет, вы не так поняли, — сказал Хеллер. — Дело, видите ли, в том, что у нас… у меня на родине есть люди, которые как две капли воды похожи на вас. Вот я и хотел только посмотреть…
      — Мадама Сессо сама видит, ему смотреть нада! — сказала Минетта. — Он смотреть люпит. Он удовольствие получать от только смотреть, вот! Мадам Сессо решительно направилась к ней.
      — Вот и покажи молодому синьору. Пусть смотрит! — И она одним рывком наполовину сорвала с нее халатик, обнажив крепкие, правильной формы груди Минетгы. Они были похожи на половинки золотистых дынек.
      Но Минетта тут же отступила от нее.
      — Мадама Сессо, ты очень злая человека! Бизнес совсем нет-нет! Три недели нет. Три недели я не видеть мужчина. Постель совсем пустой. Я терять ум! Все девочки говорят только о мужчина. Если я делать стриптиз, я буду бросаться на него, мадама Сессо! Тут мадам Сессо набросилась на девушку и сорвала халатик, и тот, улетая, закрыл все поле зрения Хеллера.
      — Ты у меня сделаешь стриптиз прямо сейчас, не сходя с места, — взревела мадам Сессо.
      Хеллер тем временем пытался снять с головы халат.
      — Хорошо, хорошо! — завопила Минетта. — Я иду сейчас и надеваю юбка из травы. Я иду и вставляю цветы в голову. Потом я иду сюда и делаю стриптиз. Только после стриптиза пусть он…
      Изображение на экране покрылось полосами. Звук превратился в бессмысленный рев. Я никак не мог понять, что происходит. Экран покрылся рябью, а из динамика доносился только этот рев. Какой жестокий удар! Это какая-то помеха неизвестного мне вида. Впервые за все время работы системы я столкнулся с такими помехами. Оборудование все-таки подвело меня.
      Я проверил питание. Все было в порядке. Я усилил прием, но аппарат заревел еще громче. И темнота на экране вовсе не походила на ту, которая застилала экран, когда Хеллер спал. Мне пришло в голову, что помехи появились в результате эмоциональной перегрузки объекта слежения. Я перебрал в уме все возможные варианты, перепробовал все догадки, на какие только был способен. Ничего не оставалось, как обратиться к инструкции по пользованию прибором — я ведь так ни разу и не дочитал ее до конца. Буквально на второй странице я отыскал следующее замечание:
      ПРЕДУПРЕЖДАЕМ!
       Поскольку прибор используется в углеродно-кислородной среде, он в силу этого проявляет сверхнормальную чувствительность в отношении конфигурации волн углерода на атомном и молекулярном уровнях. Единственным стойким нарушением приема этих двоякого типа волн может стать излучение углеродных спектральных эмиттеров. Таковыми являются необычайно редко встречаемые устройства, однако агента следует предупредить, что он должен держаться на расстоянии не менее тридцати футов от источников подобного излучения, если аналогичные устройства применяются в той культуре, в которой используется труд данного шпиона.
      Вот, собственно, и все, что было сказано об этом в инструкции. А поскольку Хеллер и не подозревал о том, что он сам и есть объект слежения, то совершенно естественно, что никто его не мог предупредить или потребовать выполнения этого условия. А если предупредить, то о чем? Что может представлять собой этот чертов углеродный спектральный эмиттер? Это был как раз тот редчайший случай в моей практике, когда мне приходилось жалеть о том, что я не принял каких-то решительных мер, которые помогли бы мне бодрствовать на лекциях в Академии. Ведь теперь можно было почти с полной уверенностью предположить, что именно такая штука находилась сейчас менее чем в ста футах от Хеллера. Но неужто такие сложные вещи могли вообще находиться на такой примитивной с точки зрения электроники планете, какой являлась Земля? Но как бы там ни было, мы оказались блокированными. Я уменьшил звук, потом еще раз бросил взгляд на мечущуюся по экрану сплошную рябь. Разбитый и отрешенный, я беспомощно отошел от приемника.
      Здесь у нас время приближалось к полудню. Целые дни напряженнейшего труда уже начали сказываться на моем общем состоянии.
      Через потайную дверь я вышел в спальню. Потом велел повару приготовить мне очень крепкого бульона. И вскоре мне удалось забыться тревожным сном.
      Внезапно меня будто подбросило на постели. Стояла тихая и глубокая ночь. Тишина! Уже столь привычный легкий шум приемного устройства в моей потайной комнате отсутствовал. Я бросился туда сквозь заднюю стенку шкафа. Изображение на экране было таким четким, что лучшего и желать не приходилось. Хеллер преспокойно сидел в своей комнате и смотрел телевизор. Я быстро бросил взгляд на свои часы. Там, в Нью-Йорке, было сейчас примерно семь часов вечера. По телевидению как раз передавали последние известия. А что же произошло с бедняжкой Минеттой? Было ли выполнено ее требование? Разрешил ли Хеллер исполнить перед собой стриптиз и взял ли ее потом к себе в постель, как она того требовала? Ничего этого я не знал. И даже ничего не мог сказать по этому поводу. Смахивающий на испанца обозреватель на телеэкране продолжал занудно перечислять убийства, произошедшие в городе, а потом зачитал следующее сообщение:
      — Нью-йоркские автомобилисты, въезжающие в туннель Линкольна, были сегодня поражены зрелищем огромного огненного шара, который внезапно взвился в небо. На телефонные компании обрушилась лавина телефонных звонков встревоженных свидетелей происшествия. И все они пытались выяснить, не началась ли третья мировая война. — Обозреватель чуть заметно улыбнулся. — Они были весьма разочарованы, когда узнали, что это оказалось всего лишь взрывом цеха компании по окраске автомобилей «Акме». Проведенное расследование выявило, что во время возгорания на ее территории находились тысячи галлонов легковоспламеняющейся краски. Считается, что имел место преднамеренный поджог со стороны владельцев, которые только недавно застраховали имущество на сотни тысяч долларов. На пожарище было обнаружено одиннадцать трупов, но ни один из них так и не был опознан. — Комментатор игриво улыбнулся: — Но произошло все это в Джерси, по другую сторону границы. По этому замечанию я понял, что передача велась по Манхэттенскому каналу.
      Что это? Погодите, погодите. Какая-то тень? Нет, на экране слева от лица Хеллера возникла темная рука. А он даже не глянул на нее. И в пальцах было зажато какое-то орудие. Вилка! Кто-то кормил его в то время, как он смотрел телевизор. Рука исчезла, и из динамика послышались усиленные аппаратурой звуки пережевывания пищи. Значит, кто-то был с ним в комнате. Неужто Минетта? Неужто ей все же удалось добиться своего? На экране комментатор что-то бубнил о каких-то знаменитостях, которых избили и ограбили на улице. При этом он зачитал довольно длинный список.
      Хеллер чуть повернул голову вправо. Погодите-ка! Там что-то мелькнуло? Что-то светлое, расположенное слева от телевизора. Поскольку это что-то попадало в зону его периферийного зрения, мне с большим трудом удалось разглядеть, что это. Там находились две пары очень светлых ног. Одна пара — в кружевных тапочках, вторая — босая. Теперь я уловил даже какие-то неразборчивые тихие голоса, звучащие справа от него. Из-за этих дурацких новостей я не обратил на них внимания. Тут же перемотав запись назад и усилив звук, я различил два женских голоса. Неужто один из них принадлежал Минегте?
      Усилив звук, я сумел выделить посторонние голоса среди звучащего на пленке дикторского текста. Акцент принадлежал уроженке среднезападных штатов.
      — …и, дорогая моя, позволь сказать тебе, что он был очень хорош, — говорил этот голос. — По-настоящему хорош! Я думаю, что он вообще был лучше всех… Потом послышалось неясное бормотание другой девушки. Неужто он принадлежал Минетте? Я еще усилил звук и отрегулировал тональность.
      — Так я даже и предположить не могла, что за один раз можно успеть столь…
      На этот раз акцент был явно английского происхождения. Да, здесь сейчас находились две совершенно другие девушки. А телекомментатор тем временем продолжал свои известия. Он сделал беглый обзор положения на биржах ценных бумаг. И снова перешел к происшествиям:
      — Представитель по работе с прессой Федерального казначейства сообщил сегодня вечером, что Узопополис, их управляющий по Нью-Джерси и несколько других налоговых инспекторов бесследно исчезли. Какие-либо недостачи в их отчетных документах категорически отрицались, однако все прекрасно знают, что у Узопополиса имеются весьма тесные связи с банками на Багамах. Во всех аэропортах по эту сторону реки установлено тщательное наблюдение за отлетающими пассажирами. — И он снова игриво усмехнулся: — Но такова уж жизнь у них, в Нью-Джерси. Не правда ли, друзья?
      Хеллер наклонился вперед и выключил телевизор. Автоматически регулятор моего приемного устройства сразу же скорректировал режим приема. Хеллер наконец-то обернулся влево. Прямо напротив него у столика сидела роскошная, хищного вида желтокожая девушка. На ней почти ничего не было. Прозрачный шарф был наброшен на плечи, и сквозь него проглядывали груди. А где же Минетта? И что здесь делает эта девица?
      А она в это время смеялась, сияя великолепными зубами:
      — Итак, дорогой, ты, надеюсь поверил этому типу и будешь держаться подальше от другого берега — от этого опасного Джерси. Иди-ка лучше ко мне. — И она соблазнительно выпятила грудь.
      Потом сунула вилку в огромную хрустальную салатницу, набрала роскошного салату под названием «Цезарь» и, чуть прикоснувшись вилкой к своим губам, кокетливо протянула ее через стол Хеллеру. — Вот когда ты покончишь со жратвой, я, если захочешь, смогу показать тебе, как это делается в Гарлеме, ладно? — И она рассмеялась низким полным соблазна смехом. Пытка искушением! И тут глаза ее вдруг загорелись. — А вообще, пора кончать с обжорством! — Она решительно положила вилку на тарелку и поднялась ему навстречу.
      На ней и был-то всего лишь этот прозрачный шарф — больше ничего. Она протянула руку к Хеллеру… И тут снова начались помехи! Я невольно застонал и принялся ждать, когда помехи прекратятся. Они все продолжались и продолжались. Прождав бесполезно несколько минут, я, очень расстроенный, отправился обратно в спальню и бросился на постель. Плоть людская не всегда поддается воле и выдержке. Через некоторое время мне удалось подавить разгулявшееся воображение и привести свои мысли в порядок. Пока что мне удалось кое-что выяснить совершенно определенно. В системе возникают помехи. Они то возникают и бывают при этом весьма устойчивыми, то исчезают совершенно бесследно. А ведь Хеллер уже почти наверняка успел распаковать багаж и разложить вещи по многочисленным шкафам и другим укромным местам. Если я проявлю достаточную выдержку и пренебрегу затратами времени, то смогу по крохам восстановить его действия и узнать в конце концов с полной определенностью, в каком месте он прячет трафареты. Любой ценой, с любыми затратами, но я осуществлю свой план!

Глава 4

      В соседней комнате прекратился шум помех. Ведомый недобрыми предчувствиями, я побежал к аппаратуре, чтобы посмотреть, что там происходит. Хеллер в этот момент как раз выходил из лифта в нижнем холле. Я поглядел на часы. Должно быть, они шли у меня неверно. Мне вообще было трудно постоянно делать поправки на разницу во времени в различных пунктах этой планеты, но ошибиться на столько я просто не мог. Ведь всего только десять минут назад я видел эту соблазнительную желтокожую хищницу, когда она так убедительно искушала его своими недвусмысленными намеками. А сейчас Хеллер уже появляется в холле.
      Произведем некоторые подсчеты: несколько минут ему несомненно понадобилось на то, чтобы одеться. Ну, скажем, еще одна минута, чтобы спуститься в лифте. Ну что ж, придется сделать вывод, что он вообще склонен к спешке.
      В Нью-Йорке вечерело. В холле к этому часу публики собралось немного, и состояла она преимущественно из. мужчин в строгих деловых костюмах, принятых среди западных бизнесменов. Но лица у собравшихся были самых различных оттенков кожи. Жизнерадостные, процветающего вида, все они были из самых разных уголков Земли — с горных вершин, из пустынь, из затерявшихся в джунглях деревень, — ну, словом, обычная публика из ООН. И все они в первую очередь устремлялись к столу администратора, чтобы сделать заказ, а потом сидели в ожидании, когда выкрикнут их номер, или прохаживались по холлу, как бы желая нагулять аппетит. Я понял, что Хеллер выполняет договоренность о том, что он будет появляться в холле с целью отпугивания посетителей определенного рода. По отражениям в зеркалах я видел, что ему еще не доставили его новых туалетов — он по-прежнему был все в том же скромном синем костюме. Но сейчас на нем хотя бы не было бейсбольной шапочки. Однако, когда он шел по не прикрытому коврами полу, я по звуку определил, что на нем по-прежнему надеты его шиповки.
      Он уселся в кресле с таким расчетом, чтобы его можно было разглядеть прямо от входа и одновременно он мог наблюдать за дверью в кабинет с табличкой «Хозяин». Почти в тот же момент один из работников фирмы вошел в зал, неся целую пачку газет и журналов. Он направился прямо к Хеллеру и отдал всю пачку ему. Хеллер вручил ему двадцать долларов и небрежно махнул рукой, когда тот попытался дать сдачу.
      Погодите-ка! Ведь Хеллер должен был позвонить ему из своего номера. Значит, и это время следует вычесть все из тех же десяти минут. Так что же все-таки произошло с этой соблазнительной желтокожей девицей?
      Бросая изредка взгляды на входную дверь, Хеллер уселся поудобнее и принялся просматривать прессу. Ну что ж, совсем неплохо — я смогу сделать вывод о его дальнейших планах, следя за тем, какими материалами он будет интересоваться в газетах. Журналы о бегах, скачках и автомобильных гонках. Он быстро листал страницы, но, отлично зная Хеллера, я понимал, что он успевает прочитать абсолютно все. Темнит все. Но я уже был знаком с его подлыми методами. А если его что-то особо заинтересует, он обязательно остановится на этой странице и будет приглядываться к ней.
      И в самом деле — на одной из страниц он остановился. На журнальной странице был изображен старый седан марки «понтиак». Статья называлась «Из мастерской к вершине славы». Это естественно. Хеллер — фанатик скорости! Хеллер — человек, подчиненный секундомеру, маньяк. Страдающий манией скорости, доходящий до последней стадии распада. Но что это? Глаза его, прикованные к статье, словно застыли на цифре, упоминавшейся в ней. А последняя фраза статьи оповещала:
       Итак, всего за 225 000 долларов, составивших общую сумму затрат, нам удалось полностью переделать серийный автомобиль и в течение одного гоночного сезона не только покрыть все накладные расходы, но и завоевать солидные места, что, естественно, может являться предметом зависти для многих жаждущих славы!
      Глаза его все время возвращались к цифре 225 000 долларов. После этого он некоторое время наблюдал за публикой в холле. Клиентов было не так-то уж и много, поскольку сессия ООН еще не началась. Один из наряженных в смокинг охранников незаметно подкрался к нему.
      — Последи, пожалуйста, повнимательней за этим заместителем представителя Мейсабонго. Он только что вошел и стоит у двери. Вон тот, что одет в опереточную накидку и цилиндр. У него в рукаве крис — кинжал длиной примерно два фута. Иногда он впадает в бешенство и становится очень опасным. — И охранник незаметно удалился.
      Хеллер зевнул, что обычно является признаком нервного напряжения. Потом раскрыл газету — это был «Уолл-стрит джорнел» — и не спеша принялся просматривать ее, довольно медленно перелистывая страницы. На объявлениях о продаже недвижимости он остановился. Особенно его интересовали загородные владения — те, что размещались не в пригородах, а на определенном удалении от городов. Там были объявления о продаже земельных владений в округе Бакс в Пенсильвании, в Вермонте и в самых различных округах Коннектикута. Все это были места, как нельзя более подходящие для проведения уик-эндов солидного служащего. Одно объявление особенно привлекло его внимание. В нем говорилось:
      ВЫ СТАНОВИТЕСЬ ВЛАДЕЛЬЦЕМ НАСТОЯЩЕГО ФЕОДАЛЬНОГО УДЕЛА БУДЬТЕ КОРОЛЕМ ВСЕГО, ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВАШЕМУ ВЗОРУ! ОГРОМНОЕ ВЛАДЕНИЕ ПО НИЧТОЖНОЙ ЦЕНЕ! ЦЕЛЫХ ПЯТЬ АКРОВ ЗЕМЛИ, НИКАКИХ СТРОЕНИЙ! ДИКАЯ ПЕРВОБЫТНАЯ ПРИРОДА КОННЕКТИКУТА!
      ВСЕГО ЗА 300 000 ДОЛЛАРОВ!
      Глаза Хеллера не отрывались от цифры 300 000 долларов. Потом он открыл газету на других объявлениях. Ознакомился с рынком потребительских товаров и длинными столбцами цифр и перешел к списку курсов акций с путаницей совершенно непонятных аббревиатур. Краем глаза он заметил какое-то движение у кабинета с табличкой «Хозяин». Огромный темнокожий гигант в чалме вышел из двери в сопровождении Вантаджио. Они стояли сейчас в холле, чуть в стороне от двери, по всей вероятности, заканчивая разговор. Я сразу же увеличил громкость.
      Разговор велся на английском языке. Тот, что был в чалме, благодарил Вантаджио за внесенные в счет изменения. Потом он огляделся и заметил Хеллера.
      — Новенький, — заметил он. — Незнакомое лицо.
      — О, вы об этом юноше, — сказал Вантаджио. — Могу сказать строго конфиденциально — отец его весьма важная особа, мусульманин. Женат на американской кинозвезде. А это их сын. Мальчик собирается поступать в колледж и отец его настоял на том, чтобы он жил здесь. Отказать мы просто не могли. Это привело бы к бесчисленным дипломатическим осложнениям, поэтому мы и согласились.
      — Ах, — сказал человек в чалме, — я с легкостью могу разрешить для вас эту загадку. Вам следует правильно понять мусульманскую религию. Видите ли, — продолжал он с весьма ученым видом, — на Среднем Востоке существует такая традиция, что дети, включая и мальчиков, растут и, следовательно, живут в гаремах. И этот бордель — заведение, наиболее напоминающее его отцу гарем из всех имеющихся в Соединенных Штатах. Как видите, вещь совершенно нормальная и естественная.
      — Премного благодарен вам за то, что вы так деликатно рассеяли мои сомнения, — проговорил Вантаджио, мастер в области политических наук.
      — Я прямо сейчас подойду и поприветствую его на его родном языке, — сказал человек в чалме. — Мне хочется, чтобы он не чувствовал себя оторванным от дома.
      Вот они и влипли! Он остановился прямо перед Хеллером. Потом совершил сложнейший ритуал арабского приветствия и произнес какие-то слова, здорово напоминающие «алейкум садам», а потом еще и длиннейшую тираду. И все это по-арабски. Пусть повертятся! Хеллер же ни слова не знает по-арабски.
      Хеллер поднялся со своего места. С исключительной точностью и с приветливым выражением на лице он скопировал все жесты араба и его поклон.
      — Я ужасно сожалею о том, что мой отец запретил мне пользоваться родным языком, пока я нахожусь на территории Соединенных Штатов. Однако позвольте заверить вас, что дела у меня идут хорошо и надеюсь, что вы отлично провели вечер в этом доме.
      И они церемонно раскланялись.
      Гигант в чалме тут же вернулся к Вантаджио.
      — Великолепно воспитанный молодой человек, и наверняка выросший, как я и говорил, в стенах гарема. Это можно заметить по его акценту. Но я буду свято хранить доверенную мне тайну, Вантаджио, в особенности потому, что он приходится сыном Ага-хану. Оставив Вантаджио, гигант в чалме присоединился к небольшой группке людей у двери и шепотом о чем-то переговорил с ними. Глаза их сразу же устремились на Хеллера. Да, доверенная ему тайна хранилась свято — теперь уже всеми посетителями «Ласковых пальм». Прошло еще примерно полчаса, Хеллер за это время успел просмотреть все газеты. Он спокойно сидел в кресле и тут заместитель представителя Мейсабонго при ООН выскочил из лифта и бросился к столику администратора. Он буквально в лепешку смял свой цилиндр об стойку.
      — Где этот негодяй, эта свинья Стафъюмо? — выкрикнул он, обращаясь к клерку.
      Клерк испуганно оглядел холл. В этот момент как назло никого из охранников поблизости не оказалось.
      — Я требую! Я требую, чтобы мне немедленно сказали это! — Заместитель представителя ухватил клерка за лацканы пиджака. Хеллер поднялся. Вот идиот! Ему же было ясно сказано, что этот человек носит в рукаве крис. А крис — это самое грозное из всех видов холодного оружия. А у меня все еще нет хеллеровского трафарета.
      — Шарлотты не оказалось на месте! — кипятился заместитель представителя. — Она сейчас со Стафъюмо! От меня не скроете! Я знаю!
      Дверь лифта раздвинулась, и очень толстый темнокожий человек в строгом деловом костюме вышел из него.
      — Стафъюмо! — возопил заместитель представителя. — Враг народов! Капиталистический поджигатель войны! Смерть агрессорам!
      И он бросился к нему через весь зал. Клерк лихорадочно нажимал на кнопки. Стафъюмо вздрогнул и попытался снова проникнуть в лифт, но дверь уже захлопнулась. Заместитель представителя тем временем успел выхватить из рукава свой крис — два фута рифленой стали — и взмахнул им. Извилистый клинок со свистом рассек воздух. Жилетка на груди Стафъюмо зазияла широкой прорехой. Заместитель представителя занес клинок для нового удара. Внезапно прямо перед ним как из-под земли вырос Хеллер. Клинок уже начал движение, но Хеллер перехватил кисть нападающего. Большим пальцем он нажал на какую-то точку на его руке. Клинок выпал из разжавшихся пальцев. Хеллер успел поймать его за рукоять прежде, чем оружие успело долететь до пола. К ним подоспело двое охранников. Хеллер жестом велел им удалиться. Потом он мягко затолкал заместителя делегата и Стафъюмо в угол кабины лифта.
      — Какую комнату занимает Шарлотта? — спросил он, готовый нажать на кнопку лифта.
      Стафъюмо вместе с заместителем представителя уставились на него в полном недоумении. Хеллер многозначительно помахивал крисом.
      — Ну-ну, — сказал он, — можете сказать мне только номер этажа. Дальше мы ее сами найдем.
      — А что вы собираетесь с ней сделать? — спросил заместитель представителя.
      — Как что? — удивился Хеллер. — Она стравила двух таких важных персон. Естественно, ее придется убить. — И он снова взмахнул крисом.
      — Нет! — воскликнул Стафъюмо. — Шарлотту — убить? Ни в коем случае!
      — Нет! — завопил и заместитель представителя. — Как можно убивать Шарлотту, мою любовь!
      — Но ведь таковы действующие у нас правила, — сказал Хеллер. — Ведь вы могли убить друг друга. А это у нас строжайше запрещено.
      — Прошу вас, — сказал Стафъюмо.
      — Умоляю, не нужно этого делать, — сказал заместитель представителя.
      — Боюсь, что у нас просто не остается иного выхода, — сказал Хеллер,
      — О, что вы, выход, конечно, найдется! — торжествующим тоном объявил заместитель представителя. — Мы можем собрать конференцию и обсудить этот вопрос.
      — Совершенно верно! — подхватил Стафъюмо. — Даже самые сложные международные вопросы разрешаются именно таким образом.
      И они тут же уселись прямо на полу в лифте лицом друг к другу.
      — Итак, прежде всего обсудим повестку дня! — твердо объявил заместитель представителя.
      Хеллер нажал кнопку, вообще отключающую лифт, и вышел, оставив их в кабине.
      — Спасибо, парень, — сказал один из охранников-итальянцев. — Ты здорово управляешься с ножом. Но тебе следовало бы обратить особое внимание на мой намек. Дело в том, что они оба пользуются дипломатической неприкосновенностью и их нельзя арестовать, чего бы они ни натворили. А законопослушные американцы, вроде нас с тобой, очень даже могут быть арестованы. Мы обычно стараемся держаться подальше, когда этот тип появляется здесь. Впрочем, может быть, теперь он будет вести себя потише. К ним подошел Вантаджио, и Хеллер вручил ему крис. Обе в прошлом воюющие стороны дружно появились из лифта.
      — Мы пришли к обоюдному согласию, — сообщил Стафъюмо. — Двусторонняя оккупация территории.
      — Шарлотта будет в моем распоряжении по понедельникам, средам и пятницам. За ним закрепляются вторники, четверги и субботы, — пояснил условия договора заместитель представителя. — Воскресенья нам придется проводить в обществе наших жен, — тут же добавил Стафъюмо.
      — Скажите, Вантаджио, — обратился к управляющему заместитель представителя, — не можем ли мы временно воспользоваться вашим кабинетом для формальной ратификации и подписания договора?
      Хеллер продолжал следить за ними, пока они не скрылись за дверью кабинета Вантаджио. Он зевнул. Потом, собрав свои газеты, сел в лифт и вышел на верхнем этаже. Когда он направился по коридору в свою комнату, соседняя дверь распахнулась и из нее выпорхнула девушка. На ней был небрежно накинутый шелковый халат, совершенно расстегнутый, который на ходу отлетал назад, обнажая все ее богатство. Это была очаровательная брюнетка.
      — Ах, вот ты где, красавчик. Дел у нас сейчас почти нет. А тут кто-то из девочек говорит, что у тебя можно узнать кое-что новенькое. — Она окинула его взглядом искусительницы. — Прошу тебя, красавчик, разреши мне войти к тебе, и мы… Экран мой тут же покрылся рябью. Из динамиков послышался вой и треск помех.
      Но у меня и без этого хватало забот и загадок, которые требовали немедленного решения. Конечно же, Хеллера больше всего на свете интересовала его главная страсть — скорость. Интересовало его также уединенное местечко где-нибудь на природе. Я просто нутром чуял, что это должно быть каким-то образом взаимосвязано. И хотя я прорабатывал этот вопрос, пока над Турцией не забрезжил рассвет, я так и не смог решить, каким образом он собирается разъезжать на гоночном автомобиле по этим лесистым просторам. Не мог я также понять, зачем вообще это ему могло понадобиться.

Глава 5

      Когда я проснулся, день в Турции уже клонился к вечеру. Все еще не в состоянии здраво рассуждать, с головой тупой итяжелой после сна, я зашел в свой секретный кабинет и уж совсем как дурак машинально взглянул на экран.
      И чуть было не потерял сознание! Я смотрел вниз с высоты примерно двадцатого этажа! Мне даже показалось, что я падаю. Люди на лежащей далеко внизу улице выглядели как мелкие букашки. Это был слишком тяжелый удар по моей нервной системе. Закрыв глаза, я уселся в кресло. Через несколько минут мне удалось справиться со своим желудком и я наконец отважился снова глянуть на экран. Да что, черт побери, он затеял?
      Хеллер находился на вершине купола, который венчал здание «Ласковых пальм». Футах в пятнадцати под ним, на плоской асфальтовой кровле стояла одна из шлюх в зеленом тренировочном костюме. В руках она держала конец веревки, тянущийся к Хеллеру. Он был занят установкой сборной телевизионной антенны! Это я узнал, по надписи на ящике, который он в данный момент удерживал на коленях:
      ХЭНДИ ДЖИМ-ДЭНДИ — ПОЛНОСТЬЮ АВТОМАТИЗИРОВАННАЯ, ПОДГОТОВЛЕННАЯ К САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ УСТАНОВКЕ РАДИОУПРАВЛЯЕМАЯ НА РАССТОЯНИИ ТВ-АНТЕННА С УСИЛИТЕЛЕМ ПРИНИМАЕМОГО СИГНАЛА.
      Он уже успел закрепить основание стойки антенны на бетонной верхушке купола и сейчас монтировал усилитель. Он огляделся по сторонам и удостоверился в том, что соседние здания имеют точно такие же антенны. Должно быть, он успел заказать ее еще вчера. Ага! Значит, он тоже сталкивался здесь с помехами. Но минуточку! Тогда это означало бы, что телевизор у него не должен был работать в то время, когда у меня возникали помехи, а это с полной очевидностью доказывало, что девицы собирались у него вовсе не для того, чтобы посмотреть телевизор. Он завершил монтаж наружной антенны и тут же, зажав ящик под мышкой, начал спускаться на веревке. Тут-то он и попался. Явное нарушение Кодекса! Ведь сейчас он пользовался спасательным тросом астронавта. Значит, в чемоданах он таскал за собой волтарианское оборудование! Кроме того, он пользовался сейчас и специальными волтарианскими скобами для закрепления антенны и идущего от нее провода, который он крепил по мере спуска.
      Хеллер спустился и обернулся к девице. Вот она на экране — нью-йоркская шлюха во всей красе. Сейчас она держала в руках трос астронавта, изготовленный на заводе Индустриального города планеты Волтар! Соколиным взором следил я за каждым ее действием. Отдает ли она себе отчет в том, что за предмет держит в этот момент в руках? Сейчас все целиком и полностью зависело от этого. Ведь очень может быть, что я прямо сию минуту получу возможность отстранить его от миссии и отдать под суд военного трибунала.
      — Не забудь здесь свою бельевую веревку, дорогой, — сказала она. — Ну а теперь что делать?
      Он взял из ее рук трос, дернул его каким-то особым рывком, благодаря чему тот не только отцепился наверху, но, падая с высоты, обмотался вокруг его кисти — типичная показуха астронавтов. Я, например, так до сих пор и не знаю, как это делается.
      — Ступай вперед, Марта, и разматывай катушку с проводом, а я буду идти сзади и закреплять его.
      — Хорошо, дорогой, — сказала она.
      И они пошли друг за дружкой. Она продела в катушку палочку и шла, разматывая провод. Хеллер же закреплял его под карнизом волтарианскими скобами. И тут мне стало ясно еще кое-что. Хеллер, судя по всему, должен
      был знать, где находится источник помех. Крыша, по которой они сейчас передвигались, имела в длину примерно триста пятьдесят футов, что примерно вдвое превышало ширину здания. Антенна находилась вне пределов зоны действия источника помех. По этим данным я попытался выяснить, где именно находится этот источник и что он собой представляет, потому что мне было не только интересно, чем Хеллер занимается в своем номере. Еще больше мне хотелось узнать, где он прячет свой трафарет. Но тут я окончательно запутался.
      Девица тем временем дошла до противоположного края крыши.
      — А что теперь делать, красавчик?
      — Теперь спускайся в мою комнату, открой дверь, выйди на балкон и снова закрепи страховочный трос.
      И она убежала. Хеллер привязал конец провода к страховочному тросу и спустил его на расположенный внизу балкон. Тем временем на балконе появилась девица и прежде всего отвязала катушку с проводом. Хеллер закрепил скобой верхний конец страховочного троса на каменном парапете, перебросил через него ногу и…
      Я быстро отвернулся от экрана. Этот тип задался целью свести меня с ума! Действия его не имели ни смысла, ни оправдания. Ему ведь было совершенно наплевать и на высоту, и даже на собственную жизнь. Я слушал, как он забивает скобы в вертикальную стену, но смотреть на это просто не решился.