На меня навалилась груда срочных дел. Я знал, что время на исходе и все силы зла объединились против меня. Но еще не поздно все изменить.
      Поскольку Мэдисон лишился двойника Вундеркинда и вообразил, что в этом виноват я, то теперь он мог обратить внимание на меня и попытаться прославить мое имя. Этого никто не смог бы пережить. Я связался с Ратом по радио.
      — Кроуб, — торопливо начал я, — начинает нам мешать. Какими силами мы располагаем? Говори быстрее, у нас мало времени.
      — Те два охранника, которые привезли его с базы, оставили здесь смирительную рубашку Занко. А еще у нас есть пара охранников в нью-йоркском офисе.
      — Отлично! — воскликнул я. — Отправляйся прямиком в госпиталь Белльвью, укради Кроуба и отправь его обратно на базу с приказом не выпускать его оттуда.
      — Будет сделано! — ответил Рат.
      Я выключил радио. Больше мне ничего не приходило в голову. Я старался придумать еще что-нибудь, чтобы спасти двойника. Мне так не хотелось самому ехать в Белльвью — большей частью, должен сознаться, из-за того, что я сам боялся быть пойманным. Неважно, что я любил психиатрию, — лучше все же держаться от психиатров подальше. Любой власти нужен палач, но это еще не повод приглашать громилу с топором на званый ужин.
      Глаза у меня болели, и я плохо видел. Я задернул занавески, прилег на диван, но не смог расслабиться. Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что главная неприятность еще впереди.
      Прошло какое-то время — наверное, было уже далеко за полдень, — и у меня внезапно проснулось чувство долга. Мне нужно хотя бы краем глаза взглянуть на экраны.
      Рассматривая их, я убедился, что их нетрудно было перепутать. Я не написал на них «Крэк» или «Хеллер», а просто поставил буквы К и X, а их можно спутать.
      Мои враги снова были дома, свеженькие словно огурчики. Графиня Крэк с помощью горничной разбирала вещи. Хеллер висел на телефоне в своем кабинете, разговаривая с Флоридой. Изя устроился на краешке неудобного стула у камина, справа от Хеллера, и тупо таращился на того.
      — Неплохо, — говорил Хеллер. — Дополнительный канал позволит нам получить достаточно воды для наполнения цистерн, так что все в порядке. — Он повесил трубку и повернулся к Изе: — Они неплохо работают. Проект будет закончен через несколько недель. А как у вас дела, Изя?
      — Напряженно, — ответил тот. — Но пожаловаться не на что. Я провел исследования, каким образом наша компания в Мейсабонго может скупить все запасы нефти в США. Но вы сами сможете это увидеть, когда вернетесь. В конце концов, это ваш дом.
      В дверях появилась графиня Крэк.
      — Боже мой! Дворецкий не принес вам кофе, Изя. Бэлмор! — крикнула она. — Пожалуйста, проследите, чтобы мистера Эпштейна немедленно угостили кофе с мятой.
      — Не беспокойтесь, пожалуйста, — вставая, произнес Изя и восхищенно уставился на графиню.
      — Никакого беспокойства, — ответила Крэк. — В конце концов, вы наш лучший друг. Кто-нибудь ведь должен позаботиться о вашей язве! Садитесь. Кроме того, у меня к вам вопрос. Вы когда-нибудь слышали аббревиатуру Г.П.Л.Г.?
      — А что это? — осторожно спросил Изя, нервно присаживаясь на краешек стула.
      — Она считает, что мы должны разгрести всю дрянь, — вмешался Хеллер. — Если за ней не присматривать, она переделает всю планету.
      — Нам нужно разобраться в этом, — заметила графиня Крэк. — Кто-то платил двойнику и отдавал ему приказы. Ему известны только буквы Г.П.Л.Г.
      — Я подумаю, — ответил Изя. — Может, это секретная организация типа ку-клукс-клана. Они сжигали на костре негров и евреев. Влезать в дела такого рода вредно для здоровья. Они ничем не лучше индейцев.
      — Значит, вы не знаете, — проговорила графиня Крэк. — Ну ладно, я сама это выясню. А вот и ваш кофе.
      Я вздрогнул. Ей никак не сиделось на месте. Если она пойдет по следу, то выйдет на Мэдисона, а потом и на меня!..
      Голова у меня разболелась еще сильнее. Я снова лег. Вечером мне нужно быть в форме. Адора и Кенди не должны заподозрить, что у меня появился план и я хочу сбежать.
      Гудок. Радио. Я нетерпеливо схватил его.
      — Извините, что не сразу доложил. Все произошло около полудня.
      — Новые неприятности, — отозвался я.
      — Вроде того, — согласился Рат. — Я ужасно расстроен.
      — Ради Бога, хватит тянуть резину! Докладывай!
      — Получив ваше приказание, я взял двоих охранников из офиса, смирительную рубашку Занко и газовую гранату и отправился в клинику Белльвью.
      Когда мы спросили Кроуба, в приемной нам ответили, что он занят: из суда привезли нового пациента, какого-то Уистера, и сейчас увидеть доктора не удастся, потому что он на консультации.
      Мы прошли в кабинет Кроуба. На столе под капельницей лежал тот самый паренек с лошадиной челюстью, весь опутанный проводами. Он был без сознания. Похоже, его накачали снотворным и подготовили к электрошоковой процедуре или еще чему-то вроде этого, но что-то им помешало.
      Кроуба не было видно. Но дверь в другую комнату была слегка приоткрыта. Мы решили, что Кроуб, наверное, там, Но так и не сумели узнать, так это или нет
      — Что?
      — Да. Совершенно неожиданно мы все потеряли сознание. Все трое. Как при "блюфлэш".
      — Ты с ума сошел! Как могла волтарианская голубая вспышка оказаться в клинике Белльвью?
      — Ну, я точно не знаю, — проговорил Рат. — Но когда мы пришли в себя, то парень исчез, и, черт меня подери, если на его месте не лежал связанный Кроуб в смирительной рубашке от Занко.
      Я ужаснулся, меня охватила паника. Если это, случилось вскоре после полудня, то у Хеллера и Крэк было достаточно времени, чтобы вернуться в свою квартиру. Значит, из суда они поехали в клинику! Но не эта мысль вызвала у меня приступ ужаса.
      — Рат! — в испуге вскричал я. — В твоих карманах лежали какие-нибудь документы? Мой адрес или имя?
      — У меня был только кошелек и, конечно, удостоверение личности.
      — А мое имя или номер телефона?
      — Нет. А зачем? Вообще-то все это очень странно. Я решил рассказать вам, потому что дело пахнет нарушением Кодекса. Смирительная рубашка-то — с Волтара, на ней ярлык Занко.
      Меня охватил новый приступ паники.
      — А у охранников в карманах было что-нибудь такое, что могло бы навести на мой след?
      — Ну, у них были удостоверения личности. А еще удостоверение личности Кроуба и авиабилеты в Афьон, в Турцию. Но все это ни в какое сравнение не идет с запиской, которую мы нашли на Кроубе, когда очнулись. В ней говорилось: "Заберите отсюда этого убийцу, да смотрите, чтобы не сбежал". И все это было написано на волтарианском, на очень правильном волтарианском. Как по-вашему, разве это не нарушение Кодекса?
      Я почувствовал, что мой организм вырабатывает слишком мало адреналина, чтобы справиться с шоком.
      — Так где же сейчас Кроуб? — чуть слышно пробормотал я.
      — На пути в Турцию, ясное дело. Но я все равно не понимаю, как этот малый с лошадиной челюстью сумел проснуться после того, как его накачали наркотиками, развязаться, использовать «блюфлэш» и…
      — Рат! Кончай трепаться!
      — А когда мы выходили с Кроубом, упакованным, как багаж, в огромную сумку, то администратор Белльвью поинтересовался, куда мы везем Уистера в смирительной рубашке, потому что, по их записям, он прошел обследование и был объявлен совершенно здоровым. Чушь какая-то.
      У меня голова разболелась от его бреда.
      — Ты опять вел себя как дурак! — перебил я его. — Даже если мне захочется взорвать Белльвью, чтобы скрыть нарушение Кодекса, я это сделаю сам. И не буду полагаться на тебя!
      — Взорвать Белльвью! — испугался Рат. — Пожалуйста, не надо этого делать. Администратор нас вспомнит! Мне не показалось, что…
      Ох! Он безнадежен. Я выключил радио.
      Я сидел, обливаясь холодным потом. Может, Кроуб успел поговорить с Хеллером и Крэк. Доктор знал, зачем я отправил его в Нью-Йорк.
      Руки у меня похолодели. Мне послышался какой-то шум, и я чуть не выпрыгнул из собственной кожи.
      Крэк и Хеллер могли сейчас оказаться где угодно! В любой момент!
      Но это были девочки, которые вернулись с работы.
      Слава Господу всемогущему, что у меня уже был план и я мог удрать. Потому что они принялись весело болтать о том, как будет здорово, когда все гомосексуалисты превратятся в нормальных мужчин.
      Я покрылся липким потом, но мне оставалось только сидеть в своей комнате, стараясь не завизжать в полный голос при каждом шорохе.
      Как часто жизнь оказывается слишком длинной для одного человека.

      На следующее утро я проснулся совершенно обессиленным. Прошлым вечером мне пришлось очень туго. Я принял четыре бхонга, чтобы хоть как-то справиться со своими обязанностями. Горло у меня болело. Я плохо видел. И впереди, словно ночной кошмар, маячила перспектива встречи с гомосексуалистами.
      Я единым духом выпил стакан грейпфрутового сока и съел упаковку печенья от Орео. Но мне не полегчало. Нужно было как-то взбодриться.
      И я взбодрился — едва только раздвинул бинты и глянул на экраны. Просто ужас!
      Экран Кроуба не светился, потому что доктор был далеко. Но видеоприборы Крэк и Хеллера работали.
      Они сидели за завтраком среди зелени; апрельское солнце отражалось на столовых приборах и играло на белоснежной скатерти.
      Хеллер был одет в безукоризненный фланелевый костюм-тройку, изящно причесан и полностью готов к предстоящему дню. На графине было нечто вроде ночной рубашки. У меня глаза заболели от ее белизны. Крэк изящно потягивала апельсиновый сок из хрустальной, оправленной в серебро чашки и внимательно разглядывала лежащие перед ней газеты.
      Наконец она оторвала взгляд от газетных листков и резко произнесла:
      — Подумать только, ни строчки об отмене обвинений и исков. Ни слова о признании двойника. Везде идиотская трепотня о всенациональной охоте на кота.
      Хеллер оглянулся. Кот лакал молоко на террасе.
      — Мистер Калико, — сказал Хеллер, — ты бы потише. Рано или поздно они выйдут на твой след.
      — Джеттеро, — произнесла графиня, — ты шутишь.
      — А разве к газетной писанине можно относиться серьезно?
      — Я отношусь к ней серьезно. Это самое настоящее очернительство. Они не написали ни слова, дабы разрушить ими же созданный образ человека. Они портят репутации, вот что они делают. А их фальшивые суды не в состоянии восстановить справедливость. Когда я вспоминаю о том, что они о тебе говорили, у меня кровь стынет в жилах! Но наконец-то мы все уладили, и больше об этом ни слова.
      — Так всегда было, — сказал Хеллер. — Сейчас я слишком занят, чтобы начинать кампанию под лозунгом "Честные новости — для честных людей".
      — Ладно, мне все-таки должно повезти, — произнесла графиня Крэк. — В дверь звонят.
      — Что ты задумала?
      — Я послала Бац-Баца, как он выражается, "на разведку".
      — Самого доброго утра вам обоим, — поприветствовал их Бац-Бац, входя на террасу. В руках у него была кипа книг. — Это все справочники, которые можно купить в магазинах.
      Графиня Крэк вцепилась в книги.
      Дворецкий принес Бац-Бацу стул, официант подал кофе, Римбомбо уселся и стал наблюдать, как графиня роется в справочниках.
      — Г.П.А., - прочла графиня Крэк. — Главные поместья Америки. Г.С.В. Геральдика семей штата Виргиния.
      — Не думаю, что семьи Виргинии стали бы платить первому встречному, чтобы он сделался известнейшим преступником, — заметил Хеллер.
      — Кто их знает, Джет, — отозвался Бац-Бац. — Мои предки были одними из первых сицилийцев в Нью-Йорке, а погляди-ка теперь на меня!
      Графиня закрыла последний справочник.
      — Боже мой. Такого нигде нет. Что же может означать Г.П.Л.Г.?
      — Стойте-ка, — проговорил Хеллер. — Я кое-что вспомнил. Во время последнего провала меня приютила Малышка Корлеоне.
      — Кто это?
      — Малышка Корлеоне — глава банды Корлеоне.
      — О, Джеттеро, — вздохнула графиня Крэк. — Опять женщина! Я просто обязана увезти тебя с этой планеты, прежде чем они тебя живьем сожрут. Женщины очень опасны, Джеттеро. Я знаю, что ты мне не веришь, но после всех твоих злоключений мне кажется…
      — Бьешь мимо цели! — заметил Хеллер. — Послушай! Малышка Корлеоне — действительно замечательная женщина. Она одна управляет целой бандой. Она контролирует профсоюзы и все пароходства, фаустино Наркотичи боится только ее.
      — О, дорогой… — начала было графиня Крэк.
      — Нет-нет, — продолжал Хеллер. — Она средних лет, если считать по земному. Она мне была как мать. И мне очень жаль, что она считает, будто я стал предателем. Она обращалась со мной как с сыном. Но дело не в этом. Я вспомнил, что однажды видел на визитной карточке.
      Она отбирала персонал для работы в пароходстве Пунарда, которое только что приобрела, и тут появился этот парень. Теперь я вспомнил. Его звали Дж. П. Триллер, и на карточке было написано, что раньше он работал на Г.П.Л.Г.
      — О! — воскликнула графиня Крэк. — Тогда я позвоню в пароходство Пунарда и…
      — Нет-нет, — сказал Хеллер. — Его не взяли на работу. Вот почему я и запомнил это происшествие. Малышка сказала, что он предатель, и велела швырнуть его в реку. Она его не взяла.
      — Тогда у него нет работы, — заметил Бац-Бац. — Если уж Малышка кого-нибудь выгнала, то его больше нигде не берут.
      — Дж. П. Триллер, — повторила графиня. — Бац-Бац, как в Нью-Йорке найти безработного?
      — Справиться в офисе по трудоустройству, — немедленно ответил Бац-Бац. — Безработные должны там регистрироваться, или не получат пособие.
      — Кажется, мы кое-что разузнаем, — сказала графиня. — Идите позвоните, Бац-Бац.
      Я почувствовал, как истекают часы моей жизни. Кровь словно отхлынула у меня от сердца. Вскоре Бац-Бац вернулся.
      — Есть новости! — радостно сообщил он. — Они знают его. Дж. П. Триллер, бывший служащий Г.П.Л.Г. Знаете, что самое удивительное? Они нашли ему работу и очень гордятся этим, поскольку такое практически невозможно. Его устроили сборщиком мусора в Йонкерсе! Там полно мусора.
      — Хорошо, позвоните в Йонкерс, — велела графиня Крэк.
      — Уже сделано, — ответил Бац-Бац. — Он у них действительно работает и водит мусороуборочную машину 2183, а сейчас где-то на выезде.
      — Я велю подогнать "ролле", — сказал Хеллер.
      — Нет, только не "ролле", — отозвалась графиня Крэк. — Ты понятия не имеешь, сколько народу охраняло этих женщин. Мы ввязались в настоящую войну. Нам нужна пуленепробиваемая машина. Думаю, нужно взять старое такси.
      — Так будет лучше, — заметил Бац-Бац. — Трудно представить, как мы станем гоняться за мусоровозкой на лимузине с шофером. Такое вообразить невозможно.
      Йонкерс! Я схватился за карту. Этот город находился приблизительно в четырнадцати милях от них.
      Дж. П. Триллер, когда они его разыщут, выведет их на Мэдисона, а тот — на меня.
      Четырнадцать миль туда. Еще пятнадцать или двадцать обратно, чтобы добраться до Мэдисона. Сколько времени им потребуется?
      Придумал!
      Если я не стану сидеть сложа руки и мне повезет, то я еще могу спастись.
      Нужно немедленно приступить к реализации плана.
      Мне просто необходимо быстро провернуть уйму дел.
      Но мое время в Нью-Йорке уже истекло.

      Я терял драгоценные минуты, пытаясь найти Мэдисона в его офисе на Месс-стрит, 42. Все мне врали, но я и сам догадался, где он. Он должен быть в доме матери.
      Я позвонил. К телефону подошла его мать:
      — Это мафия?
      — Нет-нет, — сказал я. — Это начальник Мэдисона, Смит.
      — О, мистер Смит, — сказала она. — Я так беспокоюсь за Уолтера. Он такой подавленный последнее время. Говорит, что может снова подвести мистера Гробса. Вы знаете, Уолтер с детства был ужасно чувствительным мальчиком. Он очень переживает, когда страдают люди. И он такой сознательный. Он говорит, что отдал бы руку на отсечение, лишь бы идти за мистером Гробсом. Он просто уморит себя на работе. Вот и сегодня утром мой мальчик говорил, что не желает смерти мистера Гробса. Я пыталась убедить Уолтера, что ему надо отдохнуть. Надеюсь, вы сможете ему это втолковать.
      Слышно было, как она отвернулась от телефона и позвала мелодичным голосом:
      — Уолтер, дорогой, это мистер Смит у телефона. — Затем тихо: — Нет, это не мафия. Это мистер Смит… Да. Я узнала его голос.
      — Алло? — осторожно произнес Мэдисон.
      — Слава Богу, я застал тебя, — сказал я. — У меня есть информатор в банде Наркотичи. Все кончено. Разза узнал твой голос. Но он хитрая лисица. Он нехочет обижать Роксентера и поэтому нанял банду Корлеоне, чтобы подстрелить тебя и вывести из игры,
      — Уолтер, — послышался голос его матери вдалеке, — сядь на стул. У тебя вид, как у привидения. Плохие новости?
      — Как вы думаете, что мне делать? — шепотом спросил Мэдисон.
      — Слушай, — сказал я. — Я твой друг. Обычно, когда кто-то попадает в беду, как ты сейчас, мы их списываем. Но тебе я помогу. Я знаю место, где можно спрятаться, и никто не догадается. Теперь слушай внимательно. Здесь везде снайперы. Я не хочу, чтобы тебя видели на улице. Залезай на крышу дома. Я подберу тебя с вертолета.
      — Огромное спасибо, что вовремя предупредили, — сказал он. — Я мигом.
      Я повесил трубку. Мне по-прежнему везло. В критический момент я превзошел самого себя. Банду Корлеоне я приплел по наитию, потому что мне на память пришла надпись "Компания экипажей Корлеоне" на двери. Однако время подгоняло.
      Я взглянул на экран. Голос Бац-Баца:
      — Мы доедем быстрее, если свернуть на Гудзон-Ривер Паркуэй и выехать на Бродвей южнее Двести пятьдесят четвертой улицы, а потом свернуть с Бродвея на Неппехан-авеню, ведущую в Йонкерс. Мне говорили, что он болтается или на Ашбартоне, или на Лейк-авеню. В общем, где-то в этом районе.
      Я вгляделся повнимательнее. Старое такси так дребезжало, что, казалось, вот-вот развалится. Но, несмотря на это, Хеллер стремился вперед. (…). И он мчался как ветер! Я должен торопиться.
      Я достал рацию и настроил ее. Рат ответил сразу.
      — Отправляйся на Тридцать четвертую улицу к взлетной площадке на Ист-Ривер, — велел я. — Найми вертолет и убедись, что там есть лестница. Мы заберем человека с крыши.
      — Подождите минутку, офицер Грис, — ответил Рат. — У меня нет денег. Будет лучше, если вы приедете в офис и дадите нам официальные инструкции с подписью и печатью. Об этом написано в правиле номер…
      В одну секунду мой план оказался на грани срыва. Намного дешевле будет просто взять винтовку и пристрелить Мэдисона, когда он появится на крыше. Впрочем, нет, он очень ценный сотрудник, и им нельзя пожертвовать. Мэдисон многих может заткнуть за пояс. Он профессионал. Он может уничтожить практически любого человека. Я принял решение, пусть оно и окажется непростым.
      — Я сам заплачу, — сказал я. — Найми вертолет и будь наготове. Я присоединюсь к тебе.
      — Но вы правда ничего не будете взрывать? — спросил Рат.
      — Попридержи язык и делай, что говорю, не то я подорву тебя! — прорычал я.
      Боги, с каким идиотом мне приходится работать!
      Я отключил связь.
      Следующим пунктом моего плана стояло письмо девочкам. Я нервно взглянул на экран. Такси все еще мчалось по улицам. Я отыскал ручку, бумагу и конверт и написал:
      Дорогие миссис Бей!
      Я понял, что не соответствую вашим высоким запросам, и поэтому у меня нет права жить. Я хочу покончить с собой ради благополучия наших детей.
      Прощай, безумный мир.
      Ваш муж
      Я вложил листок в конверт, написал на лицевой стороне: "Предсмертная записка" — и положил под статую Афродиты в гостиной так, чтобы послание самоубийцы сразу же бросилось в глаза.
      Потом взглянул на экран. Они были уже в Йонкерсе. Мне надо торопиться!
      Я начал собираться и распихал все свои вещи по картонным коробкам из продуктового магазина — авось, потом мне удастся купить чемоданы. Это заняло достаточно много времени, потому что у меня почти не было веревок. Надо было выиграть время, ведь мне придется захватить с собой Крошку. Я подумал, что она в школе, и поэтому не стал брать газовую бомбу.
      Чертыхаясь, я собрал свое хозяйство, а сверху положил видеоприборы, чтобы время от времени, приподнимая крышку, смотреть на экраны, и тут вдруг послышался голос:
      — Вот здорово, а что за спешка?
      Мне показалось, что голос прозвучал на экране. Я озадачился. Что делает этот голос в машине Хеллера?
      — Смотри, что у меня есть!
      Я обернулся. Крошка! О, вот удача! Она сама шла в сети.
      Крошка стояла прямо передо мной.
      — Мне только что выдали диплом, — с гордостью сообщила она, улыбаясь своим чересчур большим ртом. — И подарили подарки! Смотри! Настоящий гонконгский вибратор. Целая дюжина презервативов. И пакетик с ароматическими свечами на счастье.
      Крошка развернула диплом, в котором говорилось, что она — дипломированный специалист и закончила школу отличницей половой подготовки.
      — Наконец-то моя учеба закончена! — сказала она. Я не ответил. Она огляделась и заметила коробки.
      — Эй, ты что, сматываешься?
      Я растерялся. Мне хотелось бросить в нее газовую бомбу, засунуть ее в мешок и упаковать вместе с прочим багажом. С другой стороны, может, мне удастся уговорить ее тащить какую-нибудь из коробок потяжелее.
      — Крошка, — сказал я. — Я всегда любил тебя.
      — Правда?
      (…). До этого обалделого молодняка все всегда с трудом доходит. Наверное, мне следовало быть более скромным и осторожным в словах.
      — Крошка, не желаешь ли прокатиться?
      — Прокатиться? — спросила она. — Ты имеешь в виду, как в старом кино? Типа гангстерского?
      Я решил пошутить.
      — Да, детка, ты подала мне идею.
      — Подожди минутку, — сказала Крошка. — Ты серьезно? Ты собираешь вещи. Ты что, предлагаешь мне убежать вместе с тобой?
      Отлично. Она решила, что я ее упрашиваю.
      — Верно, — подтвердил я.
      — Ого! Теперь я все поняла! Мне все ясно. Ты дал мне доучиться, а теперь можешь неплохо заработать, продав меня в рабство!
      Я улыбнулся.
      — Я знаю, что делать, — сказала Крошка. — Если ты отдашь мне половину денег, которые получишь за меня, то я поеду с тобой.
      Я улыбнулся шире.
      — Ладно, — продолжала она. — Я, конечно, боюсь, но сделка есть сделка.
      Она протянула руку. Эта пигалица обязательно хотела пожать мою руку. Мы обменялись рукопожатием.
      Мои планы в отношении Крошки немного изменились. Первоначально я хотел захватить ее как пленницу, чтобы предъявить суду, если тот обвинит меня в убийстве. Вот, дескать, живехонька, здоровехонька. И тогда она не смогла бы рассказывать обо мне байки или навлечь на меня неприятности. Это самое простое решение, и оно существенно облегчило бы выполнение моего плана. Но теперь я вынужден был с ней сотрудничать.
      — Но у меня есть одно условие, — сказала она. — Ты должен разрешить мне зайти домой и собраться.
      Я нервно посмотрел на экран. Осталось у меня время, или мне все же придется использовать газовую бомбу?
      Тюдор-Сити находился по дороге к взлетной площадке. Ей не потребуется слишком много времени.
      Я колебался, но в конце концов согласился.
      Крошка немедленно принялась завязывать коробки.
      — Эй, я вижу, у тебя есть видеокамера, — заметила она. — Меня никогда не снимали. И я не люблю кино. Но ты оставил эту штуку включенной.,
      — Не трогай ее, — велел я. — Выключатель сломался.
      Девчонка пожала плечами и стала завязывать другие коробки. После чего взяла блокнот и ручку и собралась надписать их.
      — Думаю, Адора будет волноваться, если ты исчезнешь, — произнес я. — Почему бы тебе не оставить ей записку?
      — Хорошая идея. Она натравит на тебя полицейских, и рабство пойдет к черту. — Крошка взяла ручку и стала ее грызть. — Можно было бы написать ей, что я буду участвовать в конкурсе "Мисс Америка", но это опасно. Ничего не могу придумать.
      — А ты придумай, — сказал я, нервно поглядывая на прибор.
      Наконец Крошка что-то нацарапала и показала мне свое сочинение. В нем говорилось:
      Дарагая Щипли!
      Со мной все замичателъно. Полный парядок. Я живу харашо.
      Крошка
      — Великолепно! — воскликнул я.
      — Нет, — заявила Крошка. — Мало теплоты. — Она смяла письмо и начала писать снова.
      Дарагие, дарагие Щипли и Кенди!
      Я с атличием окончила учебу. Миня направили на повышение квалификации в Ганконг. Надеюсь получить хорошую работу.
      Гаричо преданная вам Крошка
      — Это еще лучше, — радостно заявил я. — Отлично написано.
      — Как ты думаешь, "горячо преданная" звучит не очень официально? — спросила она.
      — Да-да, — ответил я и забрал у нее письмо. Затем незаметно достал послание, в котором извещал о своем самоубийстве, и оба положил в карман. Одно я пошлю по почте, а другое сохраню, чтобы у меня была возможность доказать, что Крошка жива.
      Я взглянул на экран. Такси ехало по городской улице — кажется, оно преследовало мусоровоз. Мне следовало поторапливаться!
      Я вызвал такси, и мы принялись таскать в него коробки. Удивительно, но мне пока везло! Еще минута, и мы бы безнадежно опоздали.
      Мы загрузили вещи и поспешно тронулись. Я даже не оглянулся назад. Скучать по этому дому я не буду.
      В дороге я приоткрыл коробку и взглянул на экран. Они по-прежнему гнались за мусоровозом. В глубине души я чувствовал, что сумею осуществить свой план и мне никто не сможет помешать. Конечно, если удача не отвернется от меня.

      Тюдор-Сити — это не город. Это двенадцать кирпичных зданий, построенных в 1920-х годах в пышном английском готическом стиле. Они окружены зелеными лужайками и аллеями, на которых в наши дни растет в основном марихуана. В этих зданиях, по словам Крошки, было три тысячи квартир, в которых жило двенадцать тысяч человек, но насколько эта цифра соответствует действительности, никто не знал.
      Мы подъехали туда по Сорок первой восточной улице, и по мере приближения к одному из больших домов за окнами такси внезапно потеплело. Но меня била нервная дрожь.
      — Иди, забирай свои вещи. Да поторапливайся, — сказал я Крошке.
      — А ты оставайся здесь и жди, — ответила она. — Чтобы попасть на мой старый чердак, мне придется карабкаться четырнадцать этажей по пожарной лестнице: я не хочу, чтобы хозяйка увидела, что я уезжаю.
      Она ушла. Мне должно повезти. Водитель посмотрел на тикающий счетчик и развернул газету "Дейли Рейсинг Форм". Я открыл коробку и озабоченно вгляделся в экран Хеллера.
      Они все еще преследовали мусоровоз. Да, дело становилось опасным, но у меня все должно получиться!
      Их машина пронеслась по соседней улице, и я не просто не поверил своим ушам. Что я слышу, песню? Звуки неслись не из Тюдор-Сити, а из моего видеоприбора.
      Это был не самый современный автомобиль для перевозки отходов. Просто большой, открытый грузовик, а в кузове свалена куча мусора. На нем висело несколько флажков, развевающихся на ветру, а огромные надписи на бортах гласили: "Сегодняшний мусор — это завтрашняя Америка", "Участвуйте в соревновании! Выиграйте путешествие на ближайшую свалку! Все расходы будут оплачены".