Мусульманская свадьба сильно напоминает торговую сделку. Они не признают, что у женщин есть душа, поэтому религиозная сторона события почти полностью игнорируется.
      Билдирджина оделась в белую шелковую накидку с капюшоном. Этот костюм скрывал ее округлившийся живот, но он все равно был заметен. Ее черные глаза равнодушно смотрели на меня.
      Там же находился и турецкий священник, ходжа. Он следил, чтобы его мечеть не запачкали.
      Отец медсестры Билдирджины держал в руках две копии контракта. Стороны обменивались обещаниями быть верными друг другу и прочее.
      Кто-то сунул мне в руку ручку. Я уже собрался подписать бумагу, но тут заметил проставленные там цифры. В контракте указывалась сумма махри, или приданого, которое муж платит за жену.
      — Сто миллионов лир! — в ужасе завопил я. Миллион долларов США!
      — Вы, конечно, захотите, чтобы у вашего ребенка было все самое лучшее, — заметил Прахд. — И хорошая вилла для Билдирджины, чтобы она смогла прийти в себя. Помните: вы создаете семью.
      — Между прочим, — произнес отец Билдирджины, перекладывая ружье в другую руку, — у меня здесь приготовлены банковские бланки. Ты должен заплатить приданое во время церемонии.
      Я заколебался.
      Толпа бросилась за камнями.
      Я подписал контракт и векселя Национального валютного банка «Пиастры» в Стамбуле. Господи, что подумает Мудур Зенгин и что он будет теперь делать?
      Рядом со мной я увидел Терса и Ахмеда. Они подписывали брачный контракт как свидетели.
      — Все оказалось очень просто, верно? — спросил Прахд. — Только и всего.
      Он думал, что не случилось ничего страшного. А я чувствовал себя так, словно меня опутали тяжеленными цепями.
      — Теперь сажайте невесту в машину, — сказал Прахд.
      Но я не хотел до нее дотрагиваться: боялся, что она меня укусит. Я вышел из мечети и, обернувшись, увидел, что она идет за мной. Ходжа гнал толпу вон из мечети. Люди снова столпились вокруг машины.
      У меня безумно болела нога. Я чувствовал, что у меня поднимается температура, но собрался с силами и влез в машину.
      Там сидел Мэдисон и что-то строчил в блокноте.
      Нужно опустить сиденье, иначе Билдирджина не поместится тут со своим животом. Я щелкнул задвижками и ухватился за подушку сиденья.
      И вдруг моя рука на что-то наткнулась.
      У меня был жар, но тут я похолодел.
      Под подушкой, точно в том месте, где я ее положил несколько месяцев назад, лежала бомба!
      Я поднял подушку.
      Да, вот она лежит.
      Рычажок, который должен был повернуться и замкнуть контакты через определенное время, не сработал!
      Что-то помешало ему встать на предназначенное для него место. Это мог оказаться комок грязи или нитка.
      Значит, всю дорогу сюда я трясся по кочкам на неисправной бомбе, которая в любую секунду могла взорваться.
      Из горла у меня рвался вопль.
      Но я его подавил.
      Я не мог выбросить ее из окна. Там был такой мощный заряд, что машину разнесло бы на кусочки.
      Я медленно вылез из машины задом, держа бомбу в руках и думая о том, что пламя взрыва может оказаться последним, что я увижу в своей жизни.
      — Бомба! — заорал Прахд. — Спасайтесь! Он хочет всех нас взорвать!
      Толпа бросилась прочь. Топот ног затих вдали.
      Я все еще пятился. Господи, главное — не споткнуться. Таймер давно закончил работу. Стрелке осталось продвинуться еще лишь на волосок. Ее нельзя было трясти.
      Я не знал, как мне поступить. По правилам, ее следовало швырнуть в бункер и бежать. Но здесь не было бункера. Нет, был!
      Дверь мечети осталась открытой. У нее прочные стены.
      Я попятился к двери и осторожно развернулся. Прикинул ширину двери и со всей силы размахнулся.
      Бомба влетела в дверь.
      Я повернулся и бросился бежать.
      Но поврежденная нога подвела меня. Я пробежал всего десять шагов и упал.
      Бу-у-ум!
      Стены мечети лопнули, словно воздушный шарик!
      Минарет покачнулся и упал.
      В воздух поднялся столб дыма, и во все стороны полетели булыжники.
      Взрывной волной меня отшвырнуло еще на двадцать шагов.
      Когда все кончилось, раздался голос. Прахд. Он поднял меня с земли.
      — Не понимаю, зачем вам это нужно, — сказал он. — Хорошо, что внутри никого не было. Могли погибнуть люди. Я считал, что с новейшим оборудованием вам будет чем заняться, кроме взрывов. Но вижу, что ошибся.
      Подходили люди, рассматривали руины и таращились на меня. Тут я заметил нечто странное. Ходжа широко улыбался. Это меня встревожило.
      — Чему он так радуется? — спросил я. — Я только что взорвал его мечеть!
      Правд повел меня к машине, которую Ахмед ухитрился отогнать от мечети до взрыва.
      — Видите ли, — говорил Правд, — здесь вас знают. Когда я обо всем договаривался и сообщил им, кто будет мужем, ходжа не хотел пускать вас в священное место. Он сказал, что крыша упадет на такого грешника. Но я пообещал ему, что, если крыша упадет, вы построите ему новую мечеть. Крыша упала, все видели. Он доволен, потому что ему уже много лет хочется построить мечеть побольше.
      У меня опять все поплыло перед глазами. Сколько стоит мечеть?
      Я влез в машину. Билдирджина отодвинулась от меня и подобрала свою белую шелковую накидку. Интересно, почему? Я посмотрел вниз. Нога!
      — Я истекаю кровью, — сказал я Правду. — Вам придется отвезти меня в больницу.
      — Туда мы и поедем, — отозвался он.
      Мы тронулись и вскоре подъехали к Всемирному благотворительному госпиталю милосердия и любви. Он выглядел поразительно ухоженным: кругом газоны. Даже сейчас несколько добровольцев косили траву. Они заметили нас и остановились поглазеть на меня, когда я выбрался из машины и похромал по ступенькам. Люди молча провожали меня взглядами. Какая неблагодарность! Если бы мне не пришла в голову чудесная мысль заняться изменением личности преступников, у этих крестьян вообще бы не было больницы. Идиоты!
      Я прошел по коридору, считая, что мы направляемся в операционную. Но Правд привел меня в свой офис.
      Я шлепнулся в кресло.
      — Я ужасно себя чувствую, — произнес я. — Вот эту царапину у меня на лбу тоже надо посмотреть.
      Правд взглянул на нее. Потом вытащил бутыль антисептика и вылил мне на ногу. Ощущение было такое, словно меня обожгло до самой кости! Потом Правд взял обычные бинты, посыпал каким-то красным порошком и обмотал мои раны. Похоже, больше он ничего не собирался делать. И действительно Правд закончил и выпрямился.
      — Эй, — воскликнул я, — а как насчет шрама ш лбу?
      — Он придает вам весьма свирепый вид, — отозвался он.
      — Я знаю, — сказал я.
      — Будет вместо предостережения тем, кто к вам приближается. Думаю, мы его оставим.
      Я собрался протестовать. Ведь Бителсфендер мог моментально избавить меня от шрама. Но дверь отворилась, и вошла медсестра Билдирджина. Я остолбенел.
      На ней была обычная больничная униформа, только немножко более просторная, чтобы поместился живот.
      — Ты только что вышла за меня замуж, — произнес я. — Разве ты не собираешься поехать со мной домой?
      — И порвать с доктором Мухаммедом? — спросила она. — Не глупи. Нам просто хотелось, чтобы у ребенка был законный отец.
      — И миллион долларов, — добавил я.
      — Естественно, — сладко улыбнулась она.
      С этой минуты я заподозрил, что молодой доктор Прахд Бителсфендер использовал меня в своих собственных целях.
      — Я еду домой, — заявил я, полагая, что раз медицинская помощь мне уже оказана, то на этом все и закончилось.
      Тогда я еще не подозревал, что мои мучения только начинались!

      Вилла, освещенная ярким весенним солнцем, уютно расположилась в горах. При виде такой мирной и спокойной картины я ощутил нечто вроде шока. На самом деле в течение трех тысячелетий это здание являлось свидетелем людской трагедии. От Фригии и Рима до наших дней не одна пара окровавленных ног переступила ее порог.
      Мэдисон и я вышли. Я огляделся и заметил, что Ютанк приобрела новую машину: внушающий трепет красный «феррари» — машину, которая стоит кучу баксов, не меньше сотни тысяч.
      Из-за углов робко и испуганно выглядывала прислуга.
      Вперед вышел Мусеф. Боже, как его разнесло на хорошей еде — он весил не меньше трехсот пятидесяти фунтов! За ним, помахивая огромной дубиной, стоял Торгут. Оба скалились, словно парочка диких обезьян.
      — Добро пожаловать! — прокричали они хором. Хоть мои охранники оказались рады меня видеть.
      Они находились не в лучшей форме, но по крайней мере были в состоянии заставить прислугу слушаться меня. Торгут махнул дубинкой, и трое слуг бросились принимать у Мэдисона сумку.
      Ага! Так-то лучше!
      Я, хромая, заковылял через дворик. В нем по-прежнему журчал и плескался фонтан.
      Дверь Ютанк была приоткрыта.
      В щелочке показался ее глаз.
      Двое маленьких мальчиков случайно выбежали на открытое место, но, увидев меня, в панике бросились к жилищу Ютанк. Та впустила их и закрыла дверь.
      — Если вам чего-то нужно, только прикажите, — заявил Мусеф. — Мы тут же выколотим из этих людей все, что пожелаете. В этом мы здорово напрактиковались.
      — Кто он? — спросил Торгут, ткнув в Мэдисона дубинкой.
      — Этот парень здесь надолго не задержится, — ответил я. — Но он пока об этом не знает. Позже я избавлюсь от него. Не позволяйте ему слоняться по округе и совать нос не в свои дела и не подпускайте его к телефону.
      — Слушаем и повинуемся, — ухмыльнулся Мусеф.
      — Что они сказали? — поинтересовался Мэдисон — Я не понимаю этого языка.
      — Они говорят, что мафия добралась и сюда, — сказал я по-английски. — В этой долине полно мафиози. Ночью можно слышать, как они воют.
      — Похоже, эти ребята их не очень боятся, — заметил Мэдисон.
      — А это потому, что им нравится убивать. Эти двое — мои телохранители. Они местные чемпионы по борьбе. Я приказал им обеспечить твою безопасность и не позволять тебе бродить где попало и соваться под пули. — Я показал на комнату для гостей: — Так что иди туда, прими ванну и отдохни. Прислуга проследит, чтобы тебя накормили. И не беспокойся, если обнаружишь, что дверь закрыта на ключ. Нам бы не хотелось, чтобы мафия добралась до тебя.
      — Понятно, — ответил Мэдисон и ушел в комнату. Двое слуг внесли его багаж. Я подмигнул Мусефу, и тот запер дверь.
      Ну что ж, дела постепенно поправлялись. Может, мне все-таки удастся все уладить. В любом случае меня не забьют камнями и мне, наверное, удастся отвертеться от уплаты каффараха оскорбленным женам.
      Я отправился в свою комнату, а автомат передал Мусефу и велел почистить, пока его до основания не разъела ржавчина. Потом сбросил одежду, отдал ее Карагезу и велел сжечь.
      Чуть позже я побрился хорошо заточенной бритвой, забрался в душ и избавился наконец-то от козлиной вони.
      Неряшливые повязки, наложенные Прахдом, намокли, поэтому я их снял, вымыл ноги с мылом и задумался: а не заражусь ли я бешенством от козьего помета? Но здесь у меня была аптечка. Я вытерся и смазал раны настоящим волтарианским антисептиком — ух, как же он жжет! Открытые раны я заклеил искусственной кожей.
      Потом надел черные брюки и майку с мелким рисунком. Но ботинки слишком жали мне ноги, поэтому я переобулся в тапочки с загнутыми носами. К счастью, они оказались достаточно свободными.
      Официант подал мне ледяную сиру и забродивший виноградный сок, которые впервые за много недель успокоили мое ноющее горло. За ним последовал "искембе корбаси", суп из рубца и яиц, после которого я почувствовал себя значительно лучше.
      Но стоило мне почувствовать себя лучше, как на меня обрушился новый удар судьбы.
      В столовую вошел Карагез.
      — У ворот стоит очень вежливый человек. Он утверждает, что ему надо кое-что вам сказать и вы будете рады.
      Я пребывал в беззаботном настроении, поэтому безмятежно ответил:
      — Ладно. Я выйду и приму его. Беспечный, я даже ружья не захватил! В шлепанцах с загнутыми носами я заковылял к колоннам у ворот, но никого не заметил. Тогда я вышел на дорогу и огляделся. Никого.
      Я повернулся и направился обратно к воротам.
      Он стоял рядом с левой колонной.
      Человек с черной челюстью!
      Безоружный, на открытом пространстве, я поначалу замер на месте, но, пересилив себя, спросил:
      — Откуда вы узнали, что я здесь? Он сделал шаг вперед, отрезав мне путь к бегству через ворота.
      — Мы поддерживали связь с вашими друзьями. Вчера на рассвете я получил телеграмму от доктора Мухаммеда Ататюрка, где сообщалось, что сегодня вы наверняка будете здесь. Именно поэтому мы решили, что нет смысла лазить за вами по кустам. Кроме того, там у вас был с собой автомат. А сейчас я его не вижу.
      Прахд! Он помог ему добраться до меня!
      — Я знаю, кто вы, — сказал я. — Вы работаете на Мудура Зенгина из Национального валютного банка «Пиастры» в Стамбуле.
      — Нет, — отозвался он. — Мудур Зенгин ваш друг, хотя я и не могу понять почему. Когда ваша наложница купила яхту в Нью-Йорке, ему пришлось взять кредит под залог своего банка, чтобы заплатить за покупку. И он регулярно переводил деньги на вашу кредитную карточку «Соковыжималки». Конечно, сейчас мы завладели яхтой — она в Стамбуле, и Мудур Зенгин страшно зол.
      — Тогда кто же вы? — спросил я.
      — Мне, наверное, лучше представиться, — ответил он, вынимая из кошелька визитку.
      Я взглянул на нее.
      Форрест Клошар. Международный ипотечный отдел, Банк "Граббе Манхэттен".
      — Заберите ее, — сказал я. — Я вам ничего не должен. Я у вас ничего не закладывал. Вы с ума сошли.
      — Боюсь, что вы ошибаетесь, — возразил он.
      Я решил одним махом покончить с этим делом.
      — Банк «Граббе-Манхэттен» принадлежит Роксентеру! Вы просто не знаете, с кем имеете дело! — Я изобразил на лице высокомерную мину. — Я персональный агент семьи Роксентеров!
      Человек с черной челюстью улыбнулся:
      — Правильнее сказать, что вы им были. Майами неожиданно перестал присылать заказы на жидкое топливо. «Спрут» разведал обстановку и выяснил, что они получают электроэнергию в неограниченном количестве из Охокихоки, штат Флорида. Они раздобыли несколько фотографий и в главном инженере опознали Уистера. Мистер Роксентер просто глазам своим не поверил! Он послал мистера Гробса выяснить, почему никто не остановил этого человека с его дешевым топливом. И тот узнал, что вы похитили Мэдисона, закрыли его офис и отправились в приятное путешествие на яхте. Мистер Гробе лично прибыл на Эльбу, чтобы убедиться во всем собственными глазами. Там он нашел вас и Мэдисона, за тысячи миль от места вашей работы. Ясно, что вас обоих купили: яхта стоит целое состояние. Так что нет, мистер Инксвитч-Султан-бей, вы больше не работаете на семью Роксентера. Вас уволили за преступные намерения в отношении семьи, так что вы остались без протекции. Наоборот. Вам предъявят иск по возмещению убытков, если вы только сунетесь в Америку.
      Я пошатнулся. Секретная татуировка у меня на груди больше не действовала. Но я парировал удар:
      — Но это не объясняет, при чем тут заклад!
      — Ну, тут произошла странная вещь, — ответил Клошар — Когда мы стали оформлять закладную, то еще не знали, что Султан-бей и Инксвитч — одно и то же лицо. Мы знали только, что есть некий Султан-бей, которому принадлежит вилла, горы и тысячи акров хорошей плодородной земли. И когда вы обратились к нам, чтобы заложить все это всего за два миллиона долларов, мы, конечно, не могли упустить такой шанс. Поэтому мы схватились за эту сделку и выдали вам деньги.
      — Да бросьте вы, — перебил его я. — Ничего я не закладывал.
      — Боюсь, что закладывали, — возразил Клошар. И предъявил документы.
      Я схватил их. Боже, на этой земле располагались не только тысячи акров посадок первоклассного опиума, так необходимого на Волтаре, но и вся земная база!
      Внизу стояла моя подпись!
      Господи, да меня за это в порошок сотрут.
      Человек с черной челюстью все еще говорил:
      — Так что для вас все оборачивается весьма неприятно. Сумма была ерундовая, а гарантии совершенно надежные, поэтому мы поверили вам и забыли об этом. А потом мы обнаружили, что земля вам не принадлежит.
      Конечно, не принадлежит. Ею владеет правительство Волтара!
      — Однако, — продолжал Клошар, — мы поступаем с вами очень мягко. Если бы мы объявили о вашем преступлении, то могли бы захватить вас и вашу яхту в любой точке земного шара, даже в море, потому что вы шли под турецким флагом. Турецкое правительство отправило бы вас в тюрьму, а мне не надо объяснять вам, что турецкая тюрьма — это смерть.
      О, это я прекрасно понимал!
      — А мы очень гуманная организация и не хотим вас мучить.
      Я моргнул. Впервые слышу о том, что «Граббе-Манхэттен» превратился в гуманную организацию. Надо держать ухо востро.
      — Поэтому мы решили просто травить вас, пока вы не попадете домой. Молодая леди согласилась помочь, насколько ей позволяла жадность.
      — Постойте, — прервал его я. — Яхта стоит больше двух миллионов! Если она у вас, то мой долг оплачен.
      — Боюсь, что нет. Она заложена, и у вас нет свидетельства о выкупе. А закладная на землю просрочена. Вы не вносили проценты в срок. И вы еще кое о чем забыли. Если мы привлечем турецкое правительство к сотрудничеству, то оно предъявит вам обвинение. У него не будет другого выхода, кроме как отправить вас в тюрьму за заклад собственности, которой вы не владели. Но не расстраивайтесь. Мы нашли решение. Здесь, где вы в окружении друзей и располагаете капиталом, вы можете одним махом покончить со всем этим.
      — Как? — в отчаянии спросил я.
      — Вам надо просто купить виллу и землю на свои собственные деньги и передать их нам, а мы поставим на документе штамп «уплачено», и вы будете свободны.
      Так вот зачем они пытались загнать меня домой. Если бы они поймали меня раньше, то не получили бы собственность. Но я оказался в совершенно невыносимом положении. Я не мог сказать этим кровопийцам, что земля принадлежит Конфедерации Волтар. Это будет совершенно вопиющее нарушение Кодекса. Я не мог передать им эту землю. Перед моим мысленным взором предстали двери турецкой тюрьмы.
      Но Клошар имел дело с офицером Аппарата. По его милости я мог нарушить Кодекс! Если этот толстомордый обнаружит, что скрывается у подножия вон той горы… Господи! На Волтаре меня убьют. Лучше плохое решение проблемы, чем никакое.
      Я взглянул на потайную кнопку на воротах, куда я вмонтировал сигнал тревоги, который поднимет всю прислугу.
      — Я признаю свое поражение, — упавшим голосом сказал я. — Пойдемте и договоримся о деталях.
      Сделав вид, что от расстройства еле на ногах стою, я нажал на кнопку.
      Человек с черной челюстью ухмыльнулся и зашагал к воротам.
      Я пропустил его вперед и двинулся следом за ним во двор.
      И тут у него за спиной как из-под земли выросли Мусеф и Торгут.
      Свист.
      Тюк! — опустилась вниз свинцовая дубинка Торгута.
      Черная Челюсть рухнул без единого звука.
      — Под моей спальней находится старое фригийское захоронение, — прошептал я Мусефу. — Перетащите его туда, свяжите и оставьте. Я сделаю остальное.
      Телохранители отнесли его туда, бросили и ушли.
      Как неосторожно было с моей стороны выходить на улицу без оружия!
      Я сунул в карман «беретту», газовую бомбу и только потом пошел к толстомордому.
      Обшарив его карманы, я нашел номер телефона его офиса.
      Через туалет я вытащил его в потайную комнату, открыл дверь, ведущую в туннель, и поволок его в ангар.
      Появился офицер службы безопасности.
      — Бросьте его в карцер, — приказал я. — И не позволяйте ему ни с кем говорить.
      Он махнул двум охранникам, и те унесли Черную Челюсть. Я услышал, как лязгнула дверь карцера.
      Я вернулся обратно по туннелю, прошел через потайную комнату и выбрался во двор.
      Подозвав Мусефа, я дал ему номер и сказал:
      — Позвони по этому телефону и скажи, что у тебя есть сообщение от мистера Форреста Клошара. Скажи, что все идет хорошо, но, чтобы все уладить, потребуется неделя или две.
      В знак повиновения он дотронулся до плечей и носа и ушел.
      Скоро Мусеф вернулся и доложил:
      — Они приняли сообщение.
      Я выиграл время, но что мне теперь делать, не знал. В моем распоряжении оставалась всего неделя или около того. Мне надо срочно что-то придумать.
      Я уже был на полпути к самым глубинам ада, но тогда я еще этого не понимал.

      Сад при вилле с приходом весны преобразился: внешность всегда так обманчива. Кусты и деревья стояли в цвету, пение птиц разливалось в воздухе, фонтан спокойно журчал неподалеку.
      Мирную картину нарушил яростный визг тормозов джипа. Разъяренный Фахт-бей, командир базы, выскочил из машины и ворвался в ворота. Его массивная туша тряслась от злости.
      — Взорванные мечети! — заметив меня, прорычалон. — Какой-то неизвестный в карцере! Что дальше? — Он остановился прямо передо мной и воздел руки к небу. — Боже, без него нам было так хорошо!
      Мне это надоело. Он даже не сказал «Привет» или "Как доехал?" Конечно, я не был его непосредственным начальником, но я был начальником его отдела и главным инспектором на земной базе Волтара здесь, в Афьоне. Я решил поставить его на место и воспользовался тем, что его имя уже давно фигурировало в розыскных документах полиции Флистена.
      — Как и без тебя, Тимайо Фахт. Ты забываешься! Повежливее, пожалуйста!
      — Послушайте, — перебил он меня, — завтра ночью прибывает космический фрегат «Бликсо». Есть шанс, что вы улетите на нем домой?
      Этим вопросом он вновь вызвал у меня приступ ужаса. Предположим, я вернусь на Волтар, и там обнаружится, что база на Земле заложена, потому что я подписал бумаги. Очевидно, Фахт-бей пока не знает об этом, но скоро узнает, если мне не удастся как-нибудь уладить это дело. И тогда он возьмется за любое оружие, какое попадется ему под руку, лишь бы покончить со мной и моей карьерой. Я решил быть вежливым.
      — Извини за беспокойство. Но я был вынужден.
      Он уставился на меня:
      — Вы смешиваете чувство долга с собственными (…) аппетитами! Я бы отдал свою годовую зарплату целиком, лишь бы найти какую-нибудь улику против вас, офицер Грис. Как только вам в голову придет новая безумная идея, способная поставить под угрозу всю нашу операцию, я немедленно доложу об этом Ломбару Хиссту в подробностях. Здесь ни одна живая душа вам не рада. А с меня уже давно хватит!
      Он забрался обратно в джип и уехал.
      Если бы Фахт-бей знал о подписи, он бы уже землю рыл, чтобы засадить меня под арест. Но его замечание о том, что у меня здесь нет друзей, глубоко задело меня.
      Я уныло поплелся обратно во двор, постепенно впадая в отчаяние.
      Дверь Ютанк приоткрылась. Послышался шорох обутых в шлепанцы ног. Когда я, обходя фонтан, направился к своей комнате, мне преградили дорогу.
      Ютанк упала передо мной на колени и подняла на меня прекрасные глаза:
      — Хозяин, я согрешила. Я была у ворот и случайно услышала, что говорил тот человек. Когда я написала на той бумаге твое имя, то не понимала, что делаю.
      — Ты подделала подпись на закладной? — прорычал я.
      Она кивнула:
      — Когда ты перестал перечислять деньги на мои кредитные карточки, я не знала, что делать. А у меня случились небольшие расходы. Когда я обратилась за советом в отделение банка «Граббе-Манхэттен» в Стамбуле, мне ответили, что нужно подписать закладную. Я побоялась попросить тебя сделать это, а потому сама написала твое имя. Я не понимала, что потом у тебя будут такие неприятности.
      Я сразу понял, что «Граббе-Манхэттен» воспользовался неопытностью застенчивой девушки из пустыни Каракумы, что в России.
      Ютанк извлекла откуда-то изогнутый кинжал и подала мне:
      — Убей меня.
      Я в ужасе уставился на нее. При одной мысли о том, что в этих прекрасных черных глазах потухнет жизнь, у меня кровь застыла в жилах.
      — Нет! — крикнул я и отвел нож.
      Ютанк уронила нож на землю и схватила меня за Руку.
      — О, хозяин, ты прощаешь свою рабу?
      Я взглянул на нее. Внезапно ко мне вернулась любовь, которую я чувствовал к ней раньше. Я вспомнил ее танцы, радость, которую она мне доставляла, и ответил:
      — Да.
      — О, хозяин, я этого не заслуживаю. Я вела себя как распутница и лентяйка. Я ценю твою любовь и клянусь, что постараюсь стать достойной тебя.
      Я мягко поднял ее на ноги.
      И тут послышался звук захлопнутой дверцы. Но я не мог отвести взгляд от прекрасной Ютанк.
      В воротах дворика кто-то стоял.
      — Кто это? — воскликнул чей-то голос. Я обернулся.
      Крошка!
      Позади нее, во дворе, прислуга разгружала небольшой грузовик с вещами.
      Она стояла в воротах с двумя кульками в руках. Ее огромные глазищи еще больше округлились от удивления, а слишком большой рот приоткрылся.
      Крошка выронила кулек, ткнула пальцем в Ютанк и повторила:
      — Кто это?
      Я выпрямился:
      — Это женщина, которую я люблю. Моя единственная настоящая любовь. Единственная женщина на свете.
      Глазищи Крошки еще больше расширились. Она перевела взгляд с Ютанк на меня:
      — Ты хочешь сказать… хочешь сказать, что никогда ни капельки не любил меня?
      Я посмотрел на эту костлявую предательницу с дурацким хвостиком. И со всем презрением, на которое я только был способен, сплюнул на пол.
      Крошка была уничтожена. Она уронила и второй кулек, качнулась вперед и оперлась о бортик фонтана, чтобы не упасть, но не удержалась и шлепнулась на него. И неожиданно заплакала.
      Я в изумлении смотрел на нее. Слезы у нее из глаз градом лились в фонтан.
      — Кажется, я в тебе ошиблась, — глухо произнесла она.
      — Ты права, (…), — огрызнулся я. — Ты действительно ошиблась, маленькая (…)! Ты продала меня!
      Она озадаченно поглядела на меня. Потом покачала головой:
      — Бедный тупица. Ты сам во всем виноват. Ты исчез как раз тогда, когда я все уладила.
      — Ты заманила меня прямо к ним в руки! — взорвался я. — Я все слышал собственными ушами.
      — Ах ты, вонючий (…), — сказала Крошка. — Тебе просто никто и никогда не говорил всей правды, а если бы и сказал, ты бы все равно все перепутал.
      Когда представитель банка «Граббе-Манхэттен» связался со мной на Бермудах, то он рассказал мне, кому на самом деле принадлежит карточка компании «Соковыжималка», и объяснил, что, хотя национальный банк «Пиастры» платит по счетам, «Граббе-Манхэттен» может в любой момент закрыть наш кредит в порту и оставить нас без гроша, если я не помогу вернуть тебя в Турцию.
      Поэтому я все это время пыталась продать яхту. Кронпринц Саудовского Йемена видел ее в Атлантик-Сити и согласился купить, когда я связалась с ним по радио. Мы должны были доставить ее в Александрию. Принц заплатил бы в пять раз больше, чем ты за нее отдал. И ты вернул бы долг Мудуру Зенгину.