Наконец я сообразил, что шум доносится из вспомогательного машинного отделения, расположенного в носовой части судна. Здесь что-то было явно не так. Мы ведь попрежнему оставались в ангаре! Значит, нас с помощью портального крана должны были прежде всего поставить на транспортную тележку.
      Хеллера я обнаружил в рубке управления. Он присел боком на кресло пилота, неизменная красная шапочка была сдвинута на за тылок. В этот момент он переговаривался по внутренней связи с машинным отделением. По его разговору можно было понять, что в машинном отделении находится один из инженеров, работающих в ангаре.
      – Я только приподниму его, поэтому мне особого тягового уси лия не потребуется, – говорил Хеллер в микрофон.
      Я бросил взгляд в открытый иллюминатор. Броня, защищавшая корабль от ударов космических частиц, была снята. Хеллер высунулся из окна, огляделся и крикнул кому-то: «Отойдите от буксира!» О боги! Он собирается летать на этой штуке внутри ангара! Да тут же проще простого врезаться в какой-то другой корабль или вообще пробить крышу!
      – Послушайте! – крикнул я. – Не вздумайте летать здесь! Хеллер, который успел снова усесться в кресло пилота, усмехнулся в ответ:
      – Так ведь буксиры как раз и приспособлены для подобных случаев – для маневрирования в очень ограниченном пространстве. Так что держитесь, Солтен, эта лодчонка очень юркая.
      Кто-то из обслуги ангара появился перед буксиром с указателем направления в руках. Хеллер потянулся к рычагам управления. Я изо всех сил вцепился в какую-то стойку.
      И что он тут начал вытворять! Ему пришлось облететь кран, обогнуть два космических корабля, а после этого резко развернуться в сторону ворот ангара! Под нами что-то загрохотало. Я решил было, что мы оборвали донную часть. Но это, как оказалось, просто развалилась груда пустых ящиков.
      А Хеллер, как ни в чем не бывало, примостившись на краю сиденья пилота, выводил корабль из ангара на вспомогательных двигателях!
      Человек, контролирующий движение на территории ангара, выбрал для нас место довольно далеко от посадочной площадки, но все равно это было почти рядом с воротами ангара. – Держитесь, Солтен, – сказал Хеллер.
      Сам он ни за что не держался, небрежно передвигал рукой какието рычажки. Но мне все-таки следовало прислушаться к его совету.
      Резким рывком он поднял нос корабля вверх и тут же посадил буксир на хвост.
      Я кубарем прокатился по всему коридору и остановился, только здорово грохнувшись о дверь.
      А буксиру – хоть бы что! Он замер прямо перед ангаром, но уже в вертикальном положении. Хеллер быстро добрался до меня, ловко спустившись по проходу, который в результате маневра превратился в вертикальный колодец. Он протянул мне руку и помог добраться до кают-компании. Вся мебель и прочее оборудование здесь уже повернулись на девяносто градусов на своих шарнирных подвесках, приспособившись совершенно автоматически к новому положению корабля. Он достал из шкафчика баллончик бульона, опустил его на мгновение в спираль разогрева и протянул мне.
      – О шипучке, Солтен, нам, увы, приходится забывать за ночь до полета, – сказал он, улыбаясь.
      В словах его не было и тени упрека, скорее это была обычная светская болтовня, принятая в кругу офицеров Флота. А может, шутка. Но меня его слова обозлили. Мне совсем не хотелось горячего бульона. Единственное, чего мне попрежнему хотелось больше всего на свете, так это добраться до своей каюты и вздремнуть хотя бы несколько минут. Ведь пока только светало. Я уже собрался отстранить баллончик с бульоном, как вдруг заметил в приоткрытой двери чье-то лицо. Это был Ботч собственной персоной!
      С повисшими на очках шторками, которые не скрывали недовольного взгляда выпученных глаз, он застыл в дверях как немой укор. Костистые старческие его руки держали стопку бумаг высотой примерно в ярд!
      Я никак не мог отказать себе в удовольствии проводить вас в столь долгий путь, офицер Грис, – сказал он. – И я привез вам на дорожку подарочек. Вот заказы, которые нужно срочно проштамповать вашим удостоверением.
      Все эти бумаги?! – в отчаянии простонал я.
      Счетов тут примерно третья часть. Да, должен сказать, вы зря времени не теряли и назаказывали целую кучу всякой всячины! Закупки! Закупки! Закупки! Не удивительно, что нам приходится платить такие налоги. А остальное – просто не сделанная вами обычная работа, к которой вы всегда относитесь с недопустимым пренебрежением. Вот, например, доклады за несколько недель. Сколько я вам их ни подкладывал, вы так и не удосужились их прочитать. Вот я и подумал, что в пути у вас будет достаточно времени и вы наконец сможете честно выполнить свои обязанности.
      Я попытался под каким-нибудь предлогом выставить его. Но ничего не вышло. Поэтому я направился с бульоном в свою каюту, достал из водонепроницаемого пакета удостоверение и, усевшись за подвешенный на шарнирах столик, принялся штамповать бумаги. Ничего, скоро мы будем в пути. Все плохое останется позади, подумал я. По крайней мере я смоюсь отсюда.
      – Остальное, – сказал старик Ботч, – я закреплю на видном месте вот этими зажимами. Мне хотелось бы, чтобы каждый раз, укладываясь в постель, вы могли правильно оценить объем не сделанной вами работы. Ух ты, а это что?
      Нельзя сказать, что корабль, занимая вертикальное положение, не увеличил беспорядка в комнате. Я ведь так ни одной вещи и не закрепил этими специальными зажимами. Однако Ботч смотрел не на вещи, вывалившиеся из шкафчика с защитой от самопроизвольного взрыва. Он поднимал с пола парадный мундир.
      – Полковник Батальона Смерти! Так вот вы каким себя видите, офицер Грис. Очень мило. И вполне уместно. Он вам будет к лицу. А уж цвет мундира полностью соответствует краскам вашей души.
      Я решил пропустить его слова мимо ушей. Однако, перебирая счета, я понял, что мерзавец Ске затраты на покупку мундира отнес на мой счет! Я все штамповал и штамповал бумаги, пока рука у меня не стала отваливаться от усталости. Наконец Ботч собрал подписанные и заверенные заказы.
      – Ну, я, пожалуй, пойду, – сказал он. – До меня дошли слухи, что подобные суда обычно взрываются сами по себе, так что желаю вам удачи. – И с гнуснейшей из всех имевшихся у него в арсенале ухмылок Ботч, наконец, оставил мою каюту.
      Я допил горячий бульон. Теперь осталось только растянуться на постели и заснуть, а через несколько часов я проснусь бодрым и с сознанием того, что мы мчимся в просторах космоса, оставив далеко позади Волтар со всеми его заботами. Блестящая мысль.
      Увы! События начали развиваться совсем по другому сценарию. Мне предстояло выдержать самый душераздирающий старт из всех известных в истории космоса!

ГЛАВА 8

      Едва я собрался нырнуть в постель, как снаружи снова донеслись грохот и шум. Дверь в мою каюту и иллюминатор, правда, оставались открытыми, но это не были обычные звуки начинающегося дня. Волна шума, заставившая содрогнуться весь корабль, могла исходить разве что от моторизованной армии, если-бы та вдруг пошла на нас в атаку. Да что тут, в конце концов, творится?
      Нервы мои не выдержали. Я вскочил с постели и бросился к иллюминатору. Стоило мне высунуться из него, как мне чуть не снесло полтоловы какой-то платформой, которая стремительно поднималась вверх. Нанятая где-то на стороне бригада трудилась над возведением восьмидесятифутового театрального помоста, к которому вели широкие ступени, восходящие от пола ангара прямо ко входному люку корабля.
      Я не мог поверить своим глазам. О боги! Строго охраняемые ворота были распахнуты настежь! Коммерческие грузовики шли сквозь них по шесть машин в ряд! Многие десятки машин уже разместились на территории ангара.
      Многочисленные рабочие бригады занимались выгрузкой переносных сценических платформ и баров. Не было никаких сомнений, что ангар, по чьему-то плану, преобразовывался в огромнейший зал для развлечений, подогреваемых тапом. Только один из устанавливаемых здесь баров был длиной не менее двухсот футов. Ближайшая сценическая платформа вздымалась на высоту не менее тридцати футов, а ширина ее была такой, что здесь свободно уместилась бы половина всех танцовщиц Волтара. А чуть поодаль возводились новые, не менее грандиозные сооружения. Да и поток грузовых машин все не прекращался!
      Охваченный паникой, я бросился в рубку. Хеллер, к счастью, находился там и был занят установкой броневых плит противо метеоритной защиты, предохранявших переднюю часть корабля.
      – Что за пирушку вы тут решили устроить? – заорал я прямо с порога. – Неужто вы не понимаете, что я пошутил? Это же тайная миссия!
      Он оторвался от дела и с удивлением воззрился на меня:
      Но вы ведь одобрили и даже завизировали смету расходов. Вы оплатили целые тонны всякой всячины для празднования и сделали это не далее как вчера. А всего час назад вы собственным удостоверением на моих глазах визировали новые поставки!
      Ломбар просто убьет меня! – выкрикнул я.
      Я весьма сожалею, – сказал он, и чувствовалось, что он говорит искренне. – Но, видите ли, дело обстоит серьезней, чем вы думаете: у этого судна нет пока названия. Когда его перевели из состава Флота, он автоматически лишился даже своего номера. А мы до сих пор так и не удосужились дать ему имя, тогда как общеизвестно, что отправляться в рейс на корабле, не имеющем названия, – самая дурная примета. Это скажет вам любой, кто хоть мало-мальски связан с Флотом. Да такой корабль может запросто взорваться.
      (...) Флот и его обычаи! Но мысль о том, что буксир может взорваться, и так не выходила у меня из головы.
      – Сейчас начало восьмого! – сказал Хеллер после короткого раздумья. – Крещение судна начнется около десяти. А к старту мы будем готовы примерно к двенадцати.
      Я продолжал кивать.
      – Пожалуй, я придумал, как поступить, – сказал Хеллер. – Мы, насколько это возможно, пригасим шумиху. И просто организуем нечто вроде тихого семейного торжества. Хорошо?
      Я прекрасно понимал, что уже не могу отозвать подписанные мною заказы или прекратить поток грузовиков. А кроме того, сюда наверняка приглашены сотни рабочих, что сновали здесь, да с семьями. А сколько здесь соберется просто работников ангара! Будет значительно хуже, если мы попытаемся все это отменить. Уж лучше не вмешиваться – и пусть все идет, как намечалось. И я согласно кивнул.
      – Да, кстати, – сказал Хеллер. – А где же наша команда? Пора бы уж им прибыть на борт и готовиться к старту.
      На это у меня ответа не было. Продираясь почти как через материальную преграду сквозь этот шум и гам, я полез вниз, по теперь уже вертикальному проходу, к своей каюте. Спать было совершенно невозможно, хотя я и изнемогал от усталости. Я тяжело плюхнулся на стул.
      Но тут же вскочил как ужаленный. Дело в том, что я уселся на что-то твердое и холодное. Оказалось, что это маленький флакончик.
      Как он мог сюда попасть? Раньше его здесь не было. Я точно помнил, что уже сидел на этом кресле. Выпасть ему было неоткуда, у меня, собственно, и вещей-то почти не осталось. И тут я с ужасом вспомнил слова Ломбара о том, что за мной постоянно будет двигаться шпион и мне никогда не удастся догадаться, кто он. Неужто этот флакончик – первое доказательство его существования?
      На склянке имелась этикетка: «И. Г. Барбен. НьюЙорк. Амфетамин, Метедрин. 5 мг, 100 таблеток». Мне показалось, что это тот самый флакончик, который мне ночью показывал Ломбар.
      Об этом зелье я уже был наслышан достаточно. Оно стимулирует центральную нервную систему, усиливая действие норадреналина – нейромедиатора, который активизирует отдельные области периферической нервной системы. В разговорной речи его называют «лошадью». Впрочем, так именуют почти все подобные препараты. Я всегда с большим подозрением относился ко всему, что имело хоть какое нибудь отношение к столь сомнительным снадобьям. Однако сейчас я пребывал в полном отчаянии. Как я выдержу эти несколько предстартовых часов? Я достал нож, а потом вытряхнул из флакона маленькую таблетку в форме сердечка оранжевого цвета. Действуя очень осторожно, я отколол от нее примерно третью часть.
      Этот осколочек я положил под язык. Вкус горький. Я подождал, пока она рассосется. Внезапно будто теплая волна прокатилась по всему моему телу. Сердце забилось в лихорадочном темпе.
      Но зато я сразу же почувствовал колоссальное облегчение. Как по мановению волшебной палочки я обрел так недостающую мне сейчас уверенность в себе. Я даже почувствовал нечто вроде вдохновения. Моментально исчезли все тревоги и страхи. Я больше не терзался вопросами, откуда взялся этот флакончик или где находится приставленный ко мне шпион, снабженный приказом расправиться со мной.
      А все-таки прекрасная вещь эта «лошадь»!
      Тут я сообразил, что мне следует одеться. Как-то неудобно появляться при большом стечении народа в одном белье. Я кинул взгляд на форму полковника Батальона Смерти. Отличная форма. Как раз то, что нужно. Плавными движениями, которые со стороны могли показаться замедленными, хотя на самом деле были даже быстрее, чем нужно, я натянул плотно облегающие штаны. Однако они ничего не облегали – они были размера на три больше, чем требовалось. Но общей картины это не портило. Потом я натянул сапоги. Один из них был мал, зато другой слишком велик. Но вместе они выглядели вполне прилично.
      Движениями, которые по изяществу можно было сравнить разве что с балетными па, я перемещался по тесной каюте, облачаясь в полковничий мундир. Он показался мне тесноватым в плечах. Зато канты, опушка и галуны выглядели бесподобно, особенно вышитые на спине красные кинжалы. Застегивая воротник, я чуть было не задушил себя, но на это тоже не следовало обращать внимания: я ведь все равно дышал сейчас чаще обычного. Каска оказалась великоватой, но я подложил в нее полотенце, чтобы она не давила на уши. Глянув на себя в зеркало, я увидел огромный череп. Он показался мне страшноватым, но вместе с тем прекрасным. До чего же славно устроен наш мир!
      Надевая цепь своего высокого ранга, я все время пританцовывал. Движения мои были плавными и грациозными, чего я раньше за собой не замечал.
      Пояс мундира при более детальном осмотре оказался весьма сложным, но очень интересным. Замысловатый рисунок сплющенных окровавленных внутренностей на нем создавал некоторую проблему. Должны ли они лежать справа налево или слева направо? Кроме того, они постоянно путались в цепи, свидетельствующей о моем ранге. С поясом я провозился довольно долго, но в конце концов мне удалось затянуть его на нужном месте.
      Тут я обнаружил, что к парадной форме прилагается множество дополнительного снаряжения – красные металлические полосы с шипами, что прикрывали суставы пальцев на обеих руках, красный же мешочек со свинцом, который подвешивается к запястью правой руки, парадный серебряный кинжал, обагренный кровью, на котором красивой вязью выгравирован девиз батальона: «Смерть всем!». Его я довольно легко пристегнул к поясу.
      Казалось, само зеркало было вне себя от гордости за то, чта ему выпала честь отражать столь великолепную картину. Да, у Ске изысканнейший вкус!
      Я поглядел на часы и был страшно удивлен: процесс одевания занял у меня целый час. Поэтому я торопливо поплыл вверх по коридору, едва касаясь перекладин. Платформа для обозрения была надежно закреплена перед входным люком. Я вышел на нее и окинул доброжелательным взглядом живописную картину внизу.
      Многочисленные помосты и бары ждали своих посетителей. Были сооружены даже специальные кабинки для переодевания танцовщиц. Фургоны, развозящие тап, выгружали всевозможное питье. Декораторы развешивали гигантские цветные гирлянды, закрывая ими двери и вообще все на свете. Я насчитал целых пять оркестров. Оркестранты выгружали инструменты на эстрады. За ними занимали места хоры десантников Флота и еще один, присланный с базы Флота, каждый из пятидесяти хористов. Да, приглашенных ожидало просто море музыки. Что касается меня, то я всегда любил музыку.
      Постепенно стали собираться и подрядчики, обслуживавшие буксир. Вместе с ними прибыли сотни рабочих с семьями. А может быть – и просто с родственниками. А тут еще и обслуживающий персонал ангара начал постепенно стекаться. Прибыли и команды тех судов Аппарата, что стояли в ангаре. Ради праздника их специально отпустили из казарм. И хотя все они пришли слишком рано, сердце радовалось при взгляде на них, – какие милые и приятные люди! Все. Буквально все!
      Ах да! Одними из первых прибыли транспорты с офицерами Флота, и астронавтами. И вот теперь синий поток их мундиров устремился в нашем направлении. Ну что ж, милости просим. Отличные службисты – эти флотские.
      А вот наконец и наша команда! Ребята как раз выпрыгивали из доставившей их сюда полицейской машины Аппарата. Быстро по хватав мешки, они забросили их за спины и, согнувшись в три погибели, чтобы никто не мог разглядеть их лиц, крадучись по бежали по лестнице наверх. Это была та самая пятерка пиратов, смертный приговор которым и по сейдень не был отменен. Я от ступил ко входному люку, чтобы радушно поприветствовать их.
      Все они принадлежали к особой расе, имевшей самоназвание «антиманко». Строение черепа у них весьма своеобразно: головы узкие у макушки, расширяются книзу наподобие треугольника, имея в его основании широкую и свирепую, выдвинутую вперед челюсть. Кожа у них очень темная, вес в среднем где-то около трехсот фунтов, а рост достигает шести футов и восьми дюймов. Их маленькие, близко посаженные глазки горят неукротимой ненавистью. Антиманко чувствуют, что остальное население Вселенной относится к ним с неприязнью. Однако я решил продемонстрировать, что в отличие от этих остальных питаю к ним самые дружеские чувства!
      – Я офицер Грис. Вас-то я здесь и поджидаю, – сказал я с располагающей улыбкой.
      Трудно сказать, что вызвало у них столь странную ответную реакцию – может быть, непривычный для них тон, приветливый и радушный. Парень, шедший первым, повидимому, капитан, бросил взгляд на мою дружески протянутую руку, потом на мою одежду и отступил так поспешно, что чуть не столкнул товарищей со ступенек. Но он моментально собрал волю в кулак, выкрикнул какую-то команду, и они, сбившись поплотнее, промчались мимо меня скрылись в глубинах корабля. Даже снаружи я слышал, как они обмениваются репликами, но разобрать удалось только ругательства.
      Их поведение заставило меня задуматься. Сначала я поглядел на свою руку, которую дружески протянул командиру. Рука была обычной, если не считать окрашенных в красный цвет металлических шипов на костяшках пальцев. Что касается мундира, то и он был хорош и сидел на мне отлично. Кроме того, он был совершенно новый, канты и галуны выглядели на нем просто великолепно, а особенно – четкая линия петли палача. Продолжая пребывать в благодушном настроении, я снова принялся разглядывать огромное пространство, простирающееся подо мной.
      И тут я заметил Снелца, который прохаживался вдоль рядов построенной для парада роты. Милейший человек этот Снелц. Всегда приятно знать, что он где-то рядом.
      Нет-нет. Постойте, постойте. Жизнь, конечно, прекрасна и удивительна, но с чего это вдруг Снелц командует ротой? Ведь ему! полагается всего лишь взвод. Я пригляделся к нему повнимательней. Хотя Снелц находился от меня по меньшей мере в пятистах футах, красный медальон капитана так и сиял в лучах утреннего солнца!
      Как удар молнии меня вдруг пронзила мысль о том, что наверняка именно Снелц донес Ломбару обо всем, что касается графини Крэк! А иначе за какие заслуги, скажите на милость, он мог получить повышение? Значит, Снелц и есть приставленный ко мне шпион! Я резко отступил назад. Должно быть, за моей спиной ктото стоял. Я обернулся, и как из тумана передо мною всплыло лицо Хеллера.
      Снелц повышен в чине!
      Да, – усмехнулся Хеллер, – я знаю. Это я дал ему пятьсот кредиток, чтобы он мог оплатить следующее звание. Он давю заслужил это.
      У меня голова пошла кругом. Если Снелц не шпион, то кто-ж тогда должен убить меня?
      Хеллер как-то странно смотрел на меня. Он уже успел переодеться в парадный мундир офицера Флота. На нем была круглая плоская бескозырка, удерживаемая подбородочным золотым ремнем и сидевшая чуть набекрень. Китель, доходивший до талии, плотно облегал его фигуру. Грудь была почти сплошь покрыта рядами орденских планок, резко выделявшихся на темносинем сукне. Звезда, означающая участие в пятидесяти удачно выполненных боевых операциях, так и светилась на груди. Широкие красные лампасы шли по бокам узких штанин. В роскошной форме офицера Флота его величества Хеллер был неотразим. При виде такого парня девушки должны поголовно грохаться в обморок. Однако по его взгляду можно было понять, что и я произвел на него должное впечатление.
      А что это вы делаете тут в парадной форме Батальона Смерти?
      Это Снелц, – сказал я. – То есть я говорю, что тут масса девчонок собирается лететь в космос. – Я понял, что говорю слишком быстро.
      С вами все в порядке? – спросил Хеллер.
      Конечно, с Ломбаром все в порядке. Как Снелц прикажет, так и будет. Будут еще и медведицы, если, конечно, оркестры не разлетятся по космосам. – (...) я говорю все-таки слишком быстро.
      Вы лучше присядьте, – сказал Хеллер. – Вот сюда, на перила. Нет-нет, падать с них не надо! Давайте-ка я вам лучше поставлю стул. А теперь садитесь и не волнуйтесь. Все что быстро закончится, и мы спокойно улетим.
      Никак не могу понять, что его так тревожит. Ведь мир так добр и прекрасен.

ГЛАВА 9

      Мне еще предстояло увидеть то, что Хеллер называл «праздником в узком семейном кругу». Наконец-то пробили долгожданные десять часов. К этому времени в ангаре и его окрестностях скопилась масса грузовых автомобилей и многие тысячи людей. Охрана ангара, казалось, и вовсе перестала регулировать движение или учитывать количество прибывающих – ворота на территорию базы были широко распахнуты.
      Многоцветие гирлянд и праздничных флагов заполняло все кругом. Тап доставлялся теперь уже не баллончиками и даже не ящиками, а просто цистернами, и, куда ни глянь, всюду виднелись оживленные смеющиеся лица. Оркестры уже начинали свой марафон, и музыкальная разноголосица сливалась с общим шумом толпы. Казалось, что праздник уже начался. Но это было не так. Команды, отвечающие за запуск дневных фейерверков, уже прибыли, и я благодушно следил за ними, не очень-то понимая, что они собираются делать. А оказывается, именно они должны были подать сигнал к началу праздника.
      И вот с их помоста взвилась в небо «пылающая планета»!
      Взлетев примерно на полмили, она зависла, вращаясь и демонстрируя освещенные изнутри «континенты». Затем огромный огненный шар взорвался, рассыпавшись на мириады мерцающих звезд. Зрелище это можно было наблюдать за многие мили. «Пылающая планета» подала сигнал к официальному началу праздника.
      Толпа разразилась радостными криками.
      Ничего страшного, подумал я, такие красочные празднества – довольно обычная вещь, и никто наверняка не придаст им особого значения. Ведь часто бывают торжественные открытия новых магазинов, массовых состязаний по игре в шары. Нет, ничего плохого здесь нет. А кроме того, и зрелище само по себе очень красиво.
      Сидя на помосте для зрителей, я был почти полностью скрыт гирляндами, развешенными на перилах, однако прекрасно видел все происходящее. И чувствовал я себя достаточно могущественным, способным легко управлять всей церемонией прямо со своего места.
      Тут мне на глаза попалась большая площадка, которая зависала над нашим помостом. Ее как раз укрепляли при помощи подъемника, установленного на мощном тягаче. Вокруг суетилось великое число хоумвизионщиков с мощными камерами и прочим оборудованием.
      Ну что ж, решил я, может быть, их прислала компания, занятая производством и сбытом тапа, надеясь воспользоваться таким благо приятным случаем с рекламными целями. А может, за рекламой гоняются руководители танцевальных ансамблей или труппы дрессированных танцующих медведей. Хоумвизионщиков часто посылают куда угодно, а отснятая ими пленка потом ложится на полки и никогда не выходит на экраны. Обычное дело. А репортеров понаехало! Я насчитал примерно с десяток фирменных машин самых различных газет, расположившихся на стоянке подле мощной машины хоумвизионщиков. Собралась целая толпа охотников до сенсаций и фоторепортеров. Недаром говорят: где бесплатная выпивка, там и репортеры.
      И казалось, что всех их как магнитом притягивает к нашей трибуне. Но это и понятно! Тут же стоял Хеллер, а у них наверняка не было его снимков в таком роскошном мундире да еще со всеми наградами. Да, выглядел он оченьладно. Вполне естественно, что им хотелось сделать побольше снимков – возможно, для своих архивов, надеясь, что с ним произойдет что-нибудь интересное в будущем. И как всегда, я оказался прав.
      Хлынув толпой по восьмидесятифутовой лестнице, журналисты отталкивая друг друга, толпой окружили Хеллера. Фотографы и операторы тут же принялись командовать им. Одни требовали, чтобы Хеллер улыбнулся, другие – чтобы повернулся и принял особо эффектную позу. Его даже заставили обменяться рукопожатием с одним из известнейших репортеров, который скорее всего просто хотел показать эту карточку своим детям. Нет, никакого вреда нашей миссии я тут не видел. Самое обычное дело.
      Внизу в толпе я разглядел Биса – офицера разведки Флота. Он о чем-то беседовал с тремя репортерами, указывая на нашу трибуну. И эта троица, поблагодарив Биса, тоже устремилась в нашу сторону, прихватив с собой и фотографов. Ага! Люди опытные сразу распознают, в чьих руках власть, стоит им только бросить взгляд на человека! Репортеры направлялись отнюдь не к Хеллеру. Они проталкивались сквозь толпу прямо ко мне! Давно пора.
      Теперь уже меня просили встать, а потом повернуться то в одну, то в другую сторону. Я уверен, что им удалось сделать много просто великолепных снимков: наверняка они рассчитывали продать мои портреты издательствам, выпускающим учебники по истории. Раздумывая в этот момент над подвигами, которые мне предстоит совершить в недалеком будущем, я понял, что, возможно, эти шустрые ребята рассчитывают написать обо мне пару-тройку томов.
      Потом они попросили меня занять место прямо за спиной Хеллера, с тем чтобы сделать панорамный снимок, на котором на фоне моря людских голов вырисовывались бы наши фигуры – Хеллера впереди, а моя чуть сзади сбоку. Бис тоже каким-то образом оказался рядом и принимал во мне самое живейшее участие. Он был само почтение и говорил только шепотом, чтобы не мешать нам.
      И они сделали целую серию снимков, на которых я стоял и смотрел Хеллеру в спину. Но это их не удовлетворило. Творческий процесс удивительно азартен. Когда они заявили, что у меня прирожденный актерский талант, и стали уговаривать меня сыграть гнев, поскрипеть зубами и все такое прочее, я и сам вошел во вкус сценической деятельности. Я выполнил все их просьбы да еще и от себя кое-что добавил. Так, например, я позировал, многозначительно помахивая рукой, сжимающей мешочек со свинцом, угрожающе направлял прямо в камеру кулаки, вооруженные металлическими шипами. Хеллер до того заболтался, что не заметил ровным счетом ничего из того, что мы вытворяли у него за спиной.
      Я думал, что они уже завершили съемки с моим участием, но фантазия у них поистине неистощима. Помощник оператора притащил откудато фон, который установили за моей спиной, – нечто очень похожее на каменную стену, а вернее – на выход из пещеры. Очень реалистическая картина. И я стал позировать на этом фоне, демонстрируя свою мощь и силу.
      Но Бис, который оказался на редкость услужливым парнем, решил, что и этого мало. Он указал на что-то внизу и шепотом объяснил свой замысел одному из репортеров. Я тоже поглядел вниз, чтобы понять, что привлекло его внимание.
      Внизу, на гигантской стойке бара, была выставлена масса фигурного печенья и марципановых фигур. Сделанные из теста, смешанного со сладостями и орехами, фигурки были весьма реалистично исполнены и изображали людей и животных в натуральную величину. Были среди них и нимфы, и популярные герои детских сказок и баллад. Цвет фигур был подобран так, что они выглядели очень натурально, почти как живые. Один из ассистентов тут же помчался вниз, быстренько отломал у сахарной нимфы руку, обмакнул ее в варенье красного цвета и, стремглав поднявшись по лестнице, вручил свою добычу мне.
      Я не испытывал голода и вежливо отказался от угощения. Но они хором объявили, что им хочется окончательно убедиться в моих актерских талантах, и попросили меня изобразить кровожадность и ненасытность, с которыми я пожираю эту руку. Задача для актера моего ранга просто пустяковая: что ни говори, а я запросто могу сыграть и не такое. Они сделали несколько снимков, на которых я откусываю крупные куски, а на лице моем застыло истинное наслаждение. Наконец все они, включая и Биса, пришли к выводу, что роль я сыграл блестяще, и мы распростились.
      Целая толпа танцовщиц, числом не менее сотни, проходила в этот момент, пританцовывая, между стойками бара. Они размахивали разноцветными флагами огромных размеров. Блаженно и расслабленно я наслаждался этим зрелищем. Они все выглядели прехорошенькими, хотя и несколько нереальными.
      Шум веселящейся толпы заполонил пространство, сливаясь в равномерный гул. Но вдруг шум усилился. Люди как по команде уставились в небо. Что же привлекло их внимание? Оказалось, что над нами парил роскошный лимузин из Дворцового города. Он величественно проплыл по небу в направлении посадочного круга. Из машины вышел капитан Таре Роук, личный астрограф его величества. Его сопровождали несколько адъютантов в роскошных праздничных мундирах, яркие краски которых выделяли их на фоне толпы. Они спокойно прошли сквозь расступившуюся толпу и зашагали по лестнице к нам. Площадка с аппаратурой хоумвизионщиков зависла прямо над ними. Роук с самой дружеской улыбкой подошел к нам и подал руку Хеллеру. Обменявшись рукопожатием, они принялись болтать как старые добрые друзья. Тут же оказался репортер хоумвизионщик. До меня доносились только отрывки интервью.
      Весьма сожалею, – говорил капитан Роук, – но я не могу раскрывать конечную цель данной миссии. А сюда я прибыл, чтобы пожелать моему старому другу Джету счастливого пути и удачи.