Я уже начинал волноваться. Я обследовал не меньше шестнадцати залов, но так и не увидел нашивок нужной мне службы. А может быть, офицеры из службы тылового снабжения слишком хитры, чтобы проводить свободное время в местах, подобных этому! Так я добрался до самого конца, то есть до зала, носившего название «Бункер». Это было место, куда складывали окончательно надравшихся офицеров, тех, которые уже дошли до точки. Зал был задрапирован и обставлен так, чтобы создать иллюзию настоящего фронтового блиндажа. У него даже есть бутафорский пост военнополевой связи, который работает наподобие самого настоящего. Тут и столы сделаны похожими на импровизированные столы землянок. И полу мракздесь как в аду. Я совсем уже собрался двинуться дальше, в Госпитальный зал – тот, в котором подают кровавые коктейли, а полуобнаженные официантки одеты как медицинские сестры, – как шестое чувство подсказало мне, что следует повнимательней осмотреть самые темные углы Бункера.
      И я это сделал. И тут же увидел нужные мне нашивки! На петличках я к тому же разглядел сжатый кулак – эмблему службы снабжения. Обладатель этих знаков различия лежал, свалившись на стол, залитый выпивкой, и мирно спал. Соблюдая предельную осторожность, чтобы не разбудить его раньше времени, я подошел к столику. Форма шоколадного цвета была здорово измята, и я не мог разглядеть его звания. Пришлось все-таки потревожить его. Ага, двенадцатый класс! Это соответствовало примерно должности командира воинской части, личный состав которой насчитывал до десяти тысяч человек. Но, разумеется, никаких войск в подчинении снабженца быть не могло. Мне незачем было особенно осторожничать! Он пьяно храпел. Я уже собрался просмотреть содержимое его карманов, когда одна из официанток – в Бункере они все были одеты в форму фельдъегерей, только без брюк – подошла к столику, выяснить, что я тут делаю. Я заказал самую обычную шипучку.
      И прихватите большой баллон чего-нибудь тонизирующего для моего друга, – добавил, подумав, я.
      Да, кому-нибудь из его друзей уже давно следовало бы появиться здесь, – сказала девушка. – Он сидит здесь с самого утра. Плохо вы присматриваете за своими друзьями, ребята. – Она ушла, явно гордясь сделанным мне замечанием.
      С обыском я справился довольно быстро. Судя по удостоверению личности, он был полковником рейдерского полка Волтара Раджабахом Стинкинсом и ведал снабжением. Просто отлично. О Флистене он едва ли знает что-нибудь определенное. Кожа у него была белее снега на горных вершинах.
      Полковник был плотного сложения с явной склонностью к ожирению. Он попрежнему храпел, не проявляя никаких признаков беспокойства. Поэтому я решил обыскать его пообстоятельней. Мне удалось обнаружить совсем недавно выданное решение о разводе и фотографии пяти ребят. Значит, вот в чем причина его появления здесь и пребывания в таком виде. Прийти к подобному умозаключению довольно легко, особенно при моем детальном знакомстве с земной психологией. В данный момент он просто пытался утопить горе в вине.
      Девушка принесла заказ, и я расплатился с ней, приложив к счету его удостоверение. Она поморщилась было, но сменила гнев на милость, когда я бросил на поднос пятерку.
      В конце концов, горе у него, – сказал я, – и ничего страшного не случится, если он же и оплатит процесс отрезвления. Я его со школьной скамьи знаю. Он всегда был изрядным пьяницей.
      Кто всегда был пьяницей? – вдруг прохрипел он. Он, видимо, успел проснуться. – Клевета! Я ни разу в жизни не был пьян!
      Девушка сочла это удачной шуткой. Сверкая бесштанным задом, она со смехом удалилась. Я пододвинул к нему горячий бульон.
      Полковник, вам нужно протрезветь. Это просто не по-мужски, так поддаваться горестному настроению из-за жизненных неудач! Ничего не поделаешь! Нас постигают несчастья, и человек...
      А кто несчастен? – поинтересовался полковник.
      Ну вы, естественно. И сейчас вы пытаетесь утопить горе в выпивке...
      Я никого не топлю. Кого мне топить и зачем? Я праздную! Я наконец избавился от этой старой (...) и пяти ее жутких ублюдков. Я праздную освобождение уже двое суток! Ураааа!
      Ну что ж, диагноз далеко не всегда удается установить правильно. А впрочем, причина не столь и важна, главное, что мне удалось привести полковника интендантской службы в рабочее со стояние. Это вовсе не означает, что состояние это обязательно должно быть приличным. Он все равно умрет задолго до рассвета.
      Поэтому, взяв на вооружение психологию землян, горячий бульон и отрезвляющие пилюли, я принялся работать над тем, чтобы при вести отобранную скотинку на бойню. Удача попрежнему сопутствовала мне.

ГЛАВА 4

      Только важная конечная цель предприятия могла принудить меня трудиться с таким упорством, с каким я работал, чтобы заставить протрезветь наконец этого полковника. Но Хеллеру нужно любой ценой вживить электронный датчик, и сделать это необходимо такимобразом, чтобы ни он, ни кто-либо из посторонних даже не заподозрили об этом, а к тому же передачу сигнала датчика нужно настроить на прием такой линией, к которой никто другой не мог бы подключиться. Я так устал возиться с полковником, что в какой-то момент даже усомнился, а стоит ли конечная цель таких усилий. Ведь прошло целых четыре часа!
      Повидимому, и сам полковник за это время успел прийти точно к такому же выводу. Я как раз прижимал к его лбу очередную намоченную тряпку, пытаясь одновременно не позволить ему сползти на пол и засовывая ему в рот очередную отрезвляющую таблетку.
      – А с какой это радости вы возитесь тут со мной? – поинтересовался вдруг он.
      Похоже, он и в самом деле начал трезветь.
      В интересах службы, – коротко пояснил я.
      Но я вроде не особенно выступал здесь, – неуверенно возразил он.
      Нет-нет, – подтвердил я и тут же решил не откладывать дела в долгий ящик. – Армейская разведка на Флистене оказалась в очень сложной ситуации. А нам сообщили, что вы относитесь к числу наиболее надежных и наименее болтливых офицеров во всей службе снабжения.
      Он с явным недоверием воззрился на меня:
      Никто еще никогда не говорил такого обо мне.
      Ну, значит, пришло время назвать вещи своими именами, – заверил я его, в глубине души надеясь, что ему не так уж долго осталось проявлять свои лучшие качества, какими бы они ни были.
      Какое-то время он молча обдумывал мой ответ.
      А вы не (...)? Кому могло прийти в голову сказать такое?
      Это сказал компьютер, а компьютеры никогда не ошибаются, – изрек я старую истину.
      Полковник воспрянул духом.
      – Да, это точно, – с готовностью подтвердил он.
      – На Флистене, – сказал я, – имели место хищения самых секретных и весьма высокочувствительных подслушивающих устройств. Это было лучшее, чего сумела достичь наука. Так что ущерб от такого преступления не мне вам объяснять. Этим была создана угроза самому государству. И даже самому императору. – Я огляделся по сторонам, как бы желая убедиться, что нас никто не подслушивает.
      Мой дальнейший рассказ пошел не столь гладко, поскольку я заметил, что за нами и в самом деле следят. Темная фигура, стоявшая в проходе в Госпитальный зал, моментально скрылась из виду, как только я попытался повнимательнее разглядеть ее.
      Ерунда, подумал я, должно быть, какой-нибудь пьянчужка. Здесь многие допиваются до полной потери человеческого облика. И я снова вернулся к своему проекту. Небрежно и в то же время достаточно официально я показал моему подопечному удостоверение личности на имя Тимпа Снапа из армейской разведки.
 
      Да я знаю, что вы из разведки, – сказал он. – Я это сразу понял по цвету вашей формы.
      Просто я хотел, чтобы вы были полностью уверены. То, что я намерен рассказать вам, вы не сможете доверить ни одной живой душе. Вы даете мне честное слово?
      А кто может сомневаться в нерушимости моего слова? – с вызовом и вне всякой логики заявил он.
      Вот и отлично. Я знал, что мы прекрасно поймем друг друга. Что же касается меня, то я очень рад вашей готовности пойти нам навстречу и оказать помощь.
      Милости прошу, – неожиданно изрек он.
      Я никак не мог понять, действительно ли он успел протрезветь. Судя по внешним признакам, вроде бы протрезвел. Хотя у армейских офицеров никогда не поймешь, трезвые они или нет.
      Договорились! – с наигранной бодростью воскликнул я. – В таком случае перейдем к сути дела, – сказал я деловым тоном и, наклонившись к нему, заговорил совсем уж тихо: – Эти подслушивающие устройства оказались украденными. Самая последняя модель, заметьте. И, – я окончательно перешел на шепот, – у нас есть все основания полагать, что похитители действовали по заказу самих производителей! – Было видно, что мне удалось произвести на него впечатление. – Ведь только им было известно о существовании этих новейших моделей. Мы считаем, – для убедительности я даже постучал пальцем по его груди, – что производитель организовал похищение своих изделий на Флистене с тем, чтобы попытаться снова продать их здесь на Волтаре!
      Не может быть!
      Может, может! Это очень хитроумный способ извлечь двойную прибыль.
      Надо же (...)!
      Так вот, как вам отлично известно, эти сверхсекретные устройства могут поставляться исключительно по утвержденному списку органам снабжения и только через офицеров, занимающихся такими закупками. Все эти приборы и устройства производятся по заказам Армии и могут быть проданы изготовителем исключительно Армии.
      О, это мне прекрасно известно.
      Именно поэтому вы и можете нам помочь. Вы должны сделать вид, будто заинтересованы в покупке...
      Ох, но я не смогу этого сделать. Дело в том, что у меня нет при себе официальных бланков для покупок.
      Но вы ведь дали мне слово.
      Да, я его дал. – Казалось, он огорчился.
      Очень хорошо. Вы прежде всего настоящий патриот. Компьютер не мог сделать ошибки. – Это вроде бы приободрило его, поэтому я решил пойти дальше: – А вы и не должны ничего покупать. Я прошу вас только об одном – сделать вид, будто вы собираетесь купить их. Тогда я, не возбуждая подозрений, посмотрю на проставленные в каталоге индексы отдельных деталей, а потом сопоставлю их с индексами украденных. И если наши предположения верны, мы просто уйдем, а я свяжусь со своим командованием в армейской разведке, и уж они организуют специальный рейд, с помощью которого все выяснится. – Полковник, похоже, все еще колебался. – Это весьма положительным образом отразится на вашей и без того отличной анкете. Не исключено даже объявление благодарности, а то и внеочередное повышение звания.
      «Возможно, что эта благодарность и в самом деле будет высечена на твоем надгробном камне», – добавил я про себя. Снабженцев редко удостаивают благодарности. У них почти никогда не бывает на груди ленточек за это. Так что соблазн был весьмавелик.
      – А теперь, – сказал я, видя, что он погрузился в радужные мечты, – мне придется на минутку покинуть вас и сделать нужный звонок. Я вернусь очень скоро.
      Я направился в кабинку связи и сунул удостоверение в щель, а потом набрал номер, который заранее отыскал в справочнике и запомнил. Это был номер маленькой фирмы, торгующей исключительно электронными устройствами особого рода и числящейся в каталоге под игривым названием «ГЛАЗА И УШИ ВОЛТАРА и Ко». На мой звонок никто не ответил. Я бросил взгляд на часы. Я столько времени угробил на отрезвление полковника, что рабочий день давно завершился. Но я подготовился и к такому обороту дел. У меня был номер резиденции владельца фирмы. Воспользовавшись удостоверением полковника, я соединился с владельцем.
      Весьма сожалею, – сказал он. – Но магазин уже закрыт.
      Закрыт даже для клиента, который, возможно, готов заключить контракт на миллион кредиток? – не поверил я.
      Он на своем конце нажал рычажок, который высвечивает данные удостоверения личности звонящего. Мне даже удалось услышать, как изменился темп его дыхания.
      Я сейчас же соберу весь свой персонал в магазине и...
      Нет-нет! – поспешно прервал я его. – Приборы, в приобретении которых мы заинтересованы, представляют собой довольно секретные устройства. И нам совсем не улыбается, чтобы наше намерение приобрести их в столь значительном количестве стало вдруг достоянием гласности. Так что в порядке личного одолжения вы уж, пожалуйста, придите туда один. Мы должны соблюдать секретность!
      Девятнадцать тридцать вас устроит?
      К этому времени наступит полная темнота. Это меня вполне устраивало.
      – Только не нужно зажигать света в магазине, – поспешно добавил я. – По городу снуют агенты подрывных групп с Калабара. Но вы не волнуйтесь и ничего не бойтесь. Со мной прибудет, как бы в качестве технического эксперта, вооруженный телохранитель, переодетый в гражданское платье. – Условия эти как нельзя лучше устраивали его, поэтому я поскорей повесил трубку.
      По пути я убедился, что полковник пользуется правом вызвать в случае надобности личный аэромобиль. Беспорточная официантка только что подала полковнику счет, и, когда я подходил к столику, он лихорадочно шарил по карманам.
      – Послушайте, я кажется, потерял удостоверение!
      Находчивость в неожиданно возникающих ситуациях всегда считалась отличительной чертой опытных работников Аппарата. Зажав в руке удостоверение полковника, я опустился на четвереньки и принялся рыться почти в полной темноте среди мусора у его ног. Наконец я поднялся и бросил удостоверение на стол.
      – Вы должны повнимательней относиться к документам, – сказал я тоном добродушного упрека. – Никогда не следует швыряться удостоверениями!
      Он с благодарным выражением лица схватил удостоверение и тут же приложил его к счету.
      – А знаете, я уже было решил, что нам придется воспользоваться вашим! – со смехом сказал он.
      Только этого мне не хватало. Вскоре мне предстоит взять на душу еще одно убийство. Поэтому мне никак нельзя оставлять следов в этом клубе! Нет уж, благодарю покорно!
      Я дал официантке пять кредиток на чай – все равно деньги эти принадлежали полковнику.
      У нас оставалось не так-то уж много времени, и мне приходилось все время поторапливать его. Мы вышли на улицу, и его аэромобиль как раз сел подле входа. Да ведь у него еще имеется и водитель! Я как-то не учел такой возможности. К тому же он выглядел таким здоровым и бывалым парнем, будто готов был бриться с помощью бластгана. Ситуация усложняется! Я считал, что личная машина – это машина без водителя. Но уж такие порядки царят у них в Армии. Они швыряются людьми почем зря, абсолютная безответственность. Плай Ломбара относительно ликвидации всех отбросов общества наверняка положит конец этому перенаселению! Когда мы отлетали, полковник забеспокоился:
      – А не заподозрят ли они чего худого? Они ведь могут догадаться, что мы собираемся разоблачить их, особенно если вы там появитесь в этой форме.
      Именно этого вопроса я и дожидался. Я специально красовался в форме армейской разведки, чтобы в случае расследования как раз эту деталь и могли отметить свидетели.
      – Я все предусмотрел. Так что, с вашего разрешения. – И я забился в угол его весьма вместительной машины. – Выключите, пожалуйста, внутреннее освещение. У нас в армейской разведке есть чисто профессиональные привычки.
      В темноте я без особого сожаления расстался с горчичного цвета мундиром разведки и нарядился в цивильное платье, сменив даже обувь. Проверив лишний раз оружие и убедившись, что оно на месте, я нацепил на нос очки, того фасона, который, помоему, особенно
      подходит ученым. И только после этого разрешил снова включить внутреннее освещение в машине.
      – Надо же! – восхищенно воскликнул полковник. – Вы стали совершенно другим человеком!
      (...) дурак. Мой грим попрежнему остался на месте, просто из-за очков изменилось выражение лица.
      – Видите ли, ситуация в любой момент может осложниться, заподозрив неладное, они могут пойти на отчаянные меры, – сказал я
      – Ваш водитель вооружен?
      В воздухе явно нарастала романтическая атмосфера. Когда, скажите на милость, что-нибудь подобное выпадает на долю какого-то снабженца! Полковник был в полном восторге!
      Водитель выразительно, похлопал по висевшей у него на поясе кобуре. Я настоял, чтобы он разрешил мне проверить, в полном ли порядке оружие. Заполучив пистолет, я проверил обойму и убедился, что он заряжен, однако, вставляя обойму на место, я отогнул один электрод, чтобы при нажатии на спусковой крючок контакт не замыкался.
      – Отлично, – похвалил я его и отдал пистолет.
      До Коммерческого города путь был неблизким, и я побаивался, что мы опоздаем. Еще сверху я разглядел темные очертания маленькой фабрички и складского помещения рядом и приказал водителю посадить машину позади них.

ГЛАВА 5

      Владелец, который, благодарение богам, оказался в полном одиночестве, отворил дверь и впустил нас. Жилистый, пожилой мужчина, он стоял перед нами, потирая руки с такой силой, что, казалось, вознамерился протереть их до дыр. Помещение, в котором мы оказались, служило одновременно складом, выставочным залом и торговой конторой. В силу своей специфики не будучи громоздкими, подслушивающие устройства вовсе не требуют значительных площадей.
      – Разрешите представиться, полковник, – сказал он, – меня зовут Спурком, и я являюсь владельцем «Глаз и Ушей Волтара». Я очень рад, что могу служить вам. Однако, как, вероятно, вы отлично знаете, подлинно секретные устройства могут продаваться исключительно армейским службам снабжения...
      Полковник тут же предъявил ему свое удостоверение.
      Я тоже помахал перед его носом удостоверением профессора Джайрента Слахба.
      Следовательно, с этой стороны все было вроде бы в порядке! Я пояснил, что мы весьма заинтересованы в последних моделях подслушивающих устройств, которые устанавливаются внутри черепной коробки. Спурк даже не стал нам показывать выставленные на полках для широкого обозрения товары. Тут в основном были обычные подслушивающие устройства, из тех, что приобретают ревнивые
      жены, дабы шпионить за ветреными мужьями, или мелкие чиновники внутренней полиции для слежки за начальством. Он сосредоточенно повозился с пластинами и, открыв дверь сейфа, принялся доставать оттуда наиболее ценные вещицы.
      – Это просто редкостная удача, но нам удалось в последнее время создать несколько просто превосходных вещиц, – сказал он. – Аппараты эти прошли лабораторные и практические испытания и получили самые лестные оценки. И, честно говоря, вы в данный момент присутствуете при первом представлении их Армии.
      Значит, полоса удач все еще продолжается! До меня дошел слушок о новейших «жучках» еще несколько месяцев назад, и вот теперь все это оказалось воплощенным в жизнь!
      Спурк положил на стойку небольшую коробку. Она походила на те, что продаются в ювелирных магазинах для хранения драгоценных камней, и была выстлана изнутри мягким материалом. Из ящика стола он достал пинцет и, открыв коробку подобно ювелиру, работающему с крохотными бриллиантами, достал из нее устройство. Только зная, что там что-то находится, его вообще можно было разглядеть!
      Это самая новейшая конструкция. Прежде мы выпускали такие, которые нужно было вживлять наблюдателю прямо в зрительный нерв. Этот же работает по принципу индукции. Он может размещаться на расстоянии до двух дюймов от зрительного нерва – единственное условие, чтобы он был обязательно погружен в костную ткань. Работает он просто великолепно, изображение, идущее на экран, – на редкость четкое.
      Я что-то не совсем понял принцип действия, – сказал полковник, играя заранее намеченную роль.
      Я молча взял линзу и, склонившись над пинцетом, сделал вид, будто пытаюсь разглядеть номера, нанесенные на устройство. Исподтишка я незаметно подмигнул полковнику и чуть заметно кивнул. Какие там номера? Да я с трудом при помощи лупы вообще мог разглядеть эту штуковину, которая сама была меньше самых маленьких цифр.
      – Это фиксатор и передатчик реакции органов чувств, – сказал Спурк. – Он приводится в действие совершенно новым и не поддающимся обнаружению внешним источником энергии. Устройство, которое сейчас перед вами, – он постучал пальцем по коробочке, – посылает постоянный поток волн на фиксатор, который, в свою очередь, будучи секретно вживленным в ткань височной или лобной кости реципиента, улавливает и усиливает поток электронов, передаваемых зрительным нервом, и передает его на приемник. – И для пущей убедительности он снова постучал по коробочке.
      И тут он извлек еще одну коробку. В ней оказался экран, подобный тому, который мы видим на обычном хоумвизоре, только значительно тоньше.
      – В результате довольно сложного процесса, который я вам весьма приблизительно описал, на экране отражается все увиденное реципиентом.
      Изображение трехмерное? – поинтересовался я.
      О нет, к нашему великому сожалению. Мы еще не успели продвинуться так далеко. Но изображение получается все же просто великолепным и по цвету, и по четкости.
      Дальность приема? – спросил я.
      Приемник может находиться на расстоянии, не превышающем двухсот миль от передатчика.
      Вот тебе и раз! Как при такой технике прикажете следить за кемто и соответственно направлять его действия в Соединенных Штатах, если сами вы находитесь в Турции? Между ними знаете сколько миль!
      Слишком малая дистанция, – сказал я.
      В таком случае вам понадобится ретранслятор 831. – Спурк постучал пальцем по другой коробочке. – Эта штука отправит сигнал еще на десять тысяч миль. Сигнал передатчика будет принят приемником, а потом путем подсоединения к ретранслятору 831 снова передан.
      После этих слов я снова получил возможность свободно дышать. А то мне уже показалось, что все мои труды пропали даром. Только ради полковника я снова сделал вид, будто проверяю номера приемника, ретранслятора и экрана.
      Но я не вижу, чтобы кто-то позаботился о передаче звука, – сказал я после некоторой паузы.
      Ага, – с гордым видом кивнул Спурк и открыл еще одну коробочку, очень похожую на предыдущие. – Это значительно проще. Звуковое устройство работает за счет резонирующей способности кости. Аудиореспондоизлучатель может быть установлен на расстоянии миллиметра или двух от оптического излучателя. Приемник же принимает все сигналы и передает их дальше на ретранслятор 831. Как видите, наши ученые сумели позаботиться буквально обо всем.
      «За исключением того, что может сделать достаточно опытный и облеченный доверием офицер Аппарата», – подумал я.
      Итак, – сказал я, – два этих приборчика, вживленные поблизости от глаза или уха, смогут уловить абсолютно все, что человек, которому их вживили, будет слышать или видеть, и передать эту информацию в неискаженном виде на расстояние в двести миль, где, принятая другим устройством, она вновь будет переслана на десять тысяч миль. А волны эти – нечто вновь открытое?
      Во всяком случае они не поддаются обнаружению! Кроме того, они всепроникающие. Они не могут быть обнаружены известными науке приборами. В действительности получается так, что образуется волна-носитель информации огромной длины, и она же попутно является носителем целого диапазона других волн, так сказать, побочного порядка.
      А как насчет эмоций? – спросил я.
      К величайшему сожалению, эмоциями реципиента ученые как-то не заинтересовались. Но я обязательно учту ваше предложение. Я сейчас же помечу у себя. Эмоции. Отличная идея. Но пока только изображение и звук или, если вам так больше нравится, – зрение и слух.
      А как у вас обстоит дело с гипнопульсарами? – поинтересовался я. – Знаете, из тех, что, когда нажимаешь кнопку, интересующий вас объект сразу же погружается в гипнотический транс.
      Весьма сожалею, но сейчас у нас их нет. Вообще-то мы производим их, но как раз в данный момент запас кончился.
      (…)!
      А как насчет электронных устройств опьяняющего действия. Ну тех, что позволяют устанавливать на время полный контроль над пациентом?
      Ах, эти! У нас было несколько таких. Но мы их делали по заказу Аппарата, но сейчас не осталось буквально ни одной штуки.
      (...)!
      Несмотря на разочарование, я не забыл заговорщицки подмигнуть полковнику.
      А сколько таких внутричерепных устройств у вас в данный момент имеется? Сколько, так сказать, полных комплектов?
      Всего два, – ответил он. – Они только прошли испытания и еще не поставлены на поточную линию. Но мы это можем быстро наладить.
      – Давайте сначала посмотрим, как выглядят эти два, вместе с упаковкой, запасными частями, батареями и прочим.
      И Спурк принялся выкладывать все на полку, давая попутно объяснения:
      – Батареи питания не составляют проблемы. Они рассчитаны на два года постоянного действия, не портятся и работают при любой погоде. Разрабатывая их, мы постоянно имели в виду потребности Армии. Шпиону, находящемуся на вражеской территории, не придется теперь докладывать лично, через, связного или искать какую либо иную связь. Его командование может принять на свой экран, абсолютно все, что он видит или слышит. Именно попытки во что бы то ни стало передать собранные материалы чаще всего и ведут к провалу шпиона. А с помощью этого устройства можно в прямом смысле слова сидеть в своем кабинете на другой стороне планеты и получать самую разнообразную информацию от шпиона.
      Я продолжал. Делать вид, будто выискиваю нумерацию буквально на всех предметах. На самом же деле я хотел окончательно удостовериться, что все выставленное здесь в полном порядке.
      Он поставил передо мной два комплекта коробок. Коробки производили впечатление достаточно легких. Я еще раз все перепроверил.
      А вы уверены, что они здесь в полном комплекте?
      Конечно. Запасные части, батареи питания, буквально все. К каждому комплекту даже приложенны инструкции по применению и установке. Правда, в инструкциях многовато технических терминов, поскольку рассчитаны они на профессионала по целлологии, однако я уверен, что в Армии найдется достаточно специалистов и в этой области. – Он рассмеялся собственной шутке.
      Это был последний смех в его жизни.
      Я сделал шаг назад, выхватил пистолет и выстрелил ему в горло. Полковник, совершенно ошарашенный произошедшим, оказался вовсе не таким испытанным воякой, за которого я его сначала принял. Я полагаю, что он так до конца ничего и не понял. Ведь, по моему замыслу, он должен был решить, что я обнаружил дубликаты проданных на Флистене приборов и теперь привожу в исполнение смертный приговор преступнику. Но он явно не умел сводить концы с концами и сам тут же схватился за бластган! Он даже почти успел навести его на меня! Ну чего хорошего можно ждать от снабженца?
      – Да что это вы вытворяете, ради всех богов? – заревел он страшным голосом.
      В голове у меня мелькнуло, что как бы вся эта стрельба не повредила столь высокочувствительным приборам. Удар электромагнитных волн от мощного выстрела бластгана мог что-то нарушить в их сложном механизме или еще как-нибудь испортить.
      Полковник не успел как следует поднять бластган, когда я прострелил ему горло. Он завалился на спину. Бластган выскользнул из потянувшихся к горлу рук. В результате планы мои пошли кувырком. Я ведь так надеялся, что полковник правильно поймет мои действия. Это несколько выбило меня из колеи. Со стороны заднего входа послышался грохот тяжелых сапог.
      Я совершенно забыл о водителе полковника!
      А он уже стоял в двадцати футах от меня. Увидев корчащегося на полу в предсмертных судорогах полковника, лежавшего в луже крови, водитель моментально выхватил пистолет, направил его на меня и нажал на спуск. Ничего не произошло. И он предпринял нечто совершенно необдуманное – отшвырнув пистолет, он вы хватил из-за голенища штык и бросился ко мне.
      Я выстрелил и промахнулся! (...) стреляющий лезвиями пистолет! Точность боя у них никуда не годится! В запасе у меня оставалось только одно лезвие! Штык уже был занесен надо мной, и удар был неминуем. Я выстрелил и резко отскочил в сторону. Водитель всадил в пол лезвие штыка дюйма на два. И тут же свалился мертвым прямо на него. О боги, помещение выглядело как самая настоящая бойня! Кровь лужами растекалась по полу. Но я прежде всего потянулся к коробкам на стойке.
      – Не двигаться, Грис!
      Окрик донесся со стороны двери, ведущей в соседнюю комнату! Глянув туда, я увидел ствол направленного на меня бластгана.

ГЛАВА 6

      Мой пистолет был пуст. А тот, что направляли на меня, наверняка заряжен. Я влип!
      Я попался на месте преступления, в окружении трупов, валяющихся по всему полу! Темная, как бы размазанная в полумраке фигура проскользнула в комнату.
      – Говорил же я тебе, Грис, что ты делаешь ошибки.
      Это был Рейза Торр! Начальник Отдела Провокаций! Он кивнул на предмет, который держал в левой руке.
      – Этой штукой я заснял на пленку все, что здесь творилось, Грис. А теперь бросай пистолет.
      Мне не имело смысла возражать ему. К тому же пистолет был пуст.
      До чего же ты глуп, Грис.
      Можешь звать сюда своих людей, – сказал я.
      Да нет тут никаких моих людей. С такими, как ты, я отлично и один справляюсь. Вот этой самой камерой у меня заснято все, что ты только что сделал. Здесь также снята твоя встреча с женщиной перед кабинетом гипнотизера. Должен сказать, что задумано это было достаточно умно – к настоящему моменту она уже казнена. У меня также запечатлен на пленке твой визит к хирургу в Городе Трущоб, и я ни капельки не сомневаюсь, что и он в ближайшее время окажется мертвым. У меня заснята на пленку и твоя встреча с этим (...) дураком полковником в «Грязном Клубе». А уж эти пленки, отражающие кровавую бойню, которую ты устроил здесь,– да им просто цены нет.
      Когда человек разговаривает, он не стреляет. Пусть говорит себе как можно дольше.
      И сколько же часов нам пришлось трястись над пустыней, – продолжал он, – пока мы не взорвали твой аэромобиль в горах Блайк! А после этого мы вернули на склад фальшивые деньги, пока ты, безмозглый идиот, не распространил их по всей стране, что, несомненно, вызвало бы расследование, которое неминуемо вышло бы на нас. Если ты уж берешься что-то портить, то портишь до конца, Грис.