– Я буду слишком занят Мэдисоном, – сказал я, стараясь поскорей отделаться от него.
      – Ну что ж, передайте лучшие пожелания мисс Агнес, чтоб ей (...). – Он прервал разговор.
      Я подал знак связистам на террасе, и те пронзительно засвистели в свистки. Военная полиция пришла в состояние повышенной боевой готовности и мигом вывезла из номера усиленно охраняемую установку.
      На улицах завыли сирены.
      Тщательно выполнив предписанные маневры, солдаты наконец исчезли.
      Из-под кровати выползла Ютанк, бледная, трясущаяся от страха. Она изо всех сил хлопнула передо мной своей дверью и заперлась на замок.
      В передней врач отеля делал коридорному срочное переливание крови.
      Ремонтная бригада отеля робко вошла в номер и принялась старательно сколачивать все, что было поломано.
      Появился управляющий и сказал:
      – У меня два вопроса, если вы позволите.
      А: вы случайно не русский перебежчик?
      Б: не являетесь ли вы замаскированным членом объединения начальников штабов?
      Я был несколько не в себе и ответил ему не так, как следовало бы. Я раздраженно рявкнул:
      – На оба вопроса ответ один: нет!
      – Вот как, – сказал он. – Тогда держите счет за причиненный ущерб.
      Это был счет на 18 932,27 доллара плюс расходы на коридорного, величину которых предстояло установить позже.
      Вот тут-то моим сомнениям и пришел конец!

Глава 2

      В первую очередь – самое важное. Деньги! Я бы сразу отправился к начальнику службы безопасности. Только возникал вопрос: как туда попасть. Влезать в нью-йоркское такси всего лишь с тридцатью пятью центами в кармане равносильно самоубийству. А судя по тому как Ютанк захлопнула дверь перед моим лицом, к ней лучше было не обращаться. Побегу спортивной рысцой, решил я наконец.
      Тепло одевшись, чтобы не замерзнуть, вскоре я уже пыхтел, держа курс на юго-запад по направлению к площади Роксентера. От моего отеля всего несколько кварталов.
      Я свернул на Сакс и, тяжело дыша, пробежал через Чэннел Гарденс, дрожа при виде обнаженных статуй, красующихся в покрытых льдом водоемах, и наконец добрался до здания «Спрута».
      Начальник службы безопасности возложил ноги на стол, позволяя своим нескольким животам отдохнуть после обеда.
      Я поднес к его лицу свое федеральное удостоверение и тут же его убрал.
      – Инксвитч, – представился я. – У меня проблема чрезвычайной важности для вашей компании.
      Он потыкал пальцами в клавиатуру компьютера, и экран оказался пустым.
      – В чем проблема? – спросил он, снимая ноги со стола.
      – Ваша мисс Щипли в окошке номер тринадцать, для выплаты мелкой наличности, не получила профессиональной подготовки. Мисс Хапуга не научила ее, как обращаться с семейным «шпиёном»!
      – Хо-хо! – проговорил он. Он проверил свой револьвер, взял толстую дубинку, и мы пошли.
      Я держался позади. Он вошел прямо в боксы кассиров, как входят в клетки укротители львов, схватил мисс Щипли за плечо и, сдернув ее со стула, потащил в задний стенной шкаф.
      Оттуда донеслось несколько резких звуков. Удары.
      Очень скоро начальник службы безопасности вышел из помещения кассиров и сказал, проходя мимо меня: «Таков порядок».
      Я живо прошел к окошку номер тринадцать. Там сидела мисс Щипли в своей мужиковатой одежде, поджав губы. Под глазом у нее начинал расплываться синяк.
      – Инксвитч, – назвался я. – Мне нужно получить двадцать тысяч долларов.
      Мисс Щипли постучала по клавиатуре компьютера. Экран оказался пустым. Она выписала расписку и сунула мне ее на подпись. Я подписался: «Томас Джефферсон». Она взяла ее, аккуратно отсчитала из ящика кассы двадцать тысяч долларов и положила к себе в сумочку!
      Она поступила неверно!
      – А вы уверены, что так и надо? – несколько растерянно спросил я.
      – Таков порядок, – враждебно ответила мисс Щипли.
      Я вышел. Может, она немного чокнулась? Мне следовало бы дать ей возможность успокоиться и прийти в рабочее состояние.
      Я снова зашел в помещение касс.
      – Инксвитч, – назвался я. – Мне нужно получить двадцать тысяч долларов.
      Она постучала по клавиатуре компьютера. Экран оказался пустым. Она выписала расписку и дала мне ее на подпись. Я подписался: «Джордж Вашингтон». Мисс Щипли взяла ее, снова аккуратно отсчитала из ящика кассы двадцать тысяч долларов и снова сунула деньги к себе в сумочку!
      – Минутку, мисс Щипли, – сказал я. – Я не думаю, что вы поступаете правильно!
      Сколько враждебности сквозило в ее взгляде.
      – Таков порядок, – снова проговорила она.
      Я вышел. Может, я называл неверную цифру?
      Я снова зашел туда.
      – Инксвитч, – назвался я. – Мне нужно получить сорок тысяч долларов.
      Мисс Щипли проделала все те же действия, но на этот раз я в качестве угрозы подписался: «Бенедикт Арнольд».
      Она достала деньги из ящика кассы...
      Да-да, и положила сорок тысяч долларов к себе в сумочку!
      – Таков порядок! – крикнула она.
      Я сдался.
      Я выбрался из помещения кассы и призадумался. Времени прохлаждаться у меня не было. Если я слишком долго буду мешкать, может снова позвонить Гробе и отель предъявит мне еще один счет на восемнадцать тысяч девятьсот тридцать два доллара двадцать семь центов за нанесенный ущерб. Я не мог рисковать.
      Я немного послонялся по коридору, и тут меня осенила блестящая идея: мне бы надо пойти назад и увидеться с начальником службы безопасности.
      Я без стука вошел к нему в кабинет.
      У него на столе лежала куча денег, которую он мгновенно прикрыл своей фуражкой.
      – Значит, таков он, ваш порядок, – сказал я и вышел. Быстро прошел по коридорам и передним, которые запомнились мне из предыдущего посещения. Как семейному «шпиёну» мне было о чем доложить. Служащие – жулики! Я нашел дверь, ведущую в офис Мисс «Вселенная».
      Постучал.
      Она лишь чуть приоткрыла дверь.
      – Как семейному «шпиёну», – сказал я, – мне есть что сообщить господину Роксентеру о его служащих.
      На своем веку мне доводилось видеть лица, искаженные гневом. Ее лицо исказилось еще почище, чем у тех, других.
      – Думаешь, я впущу тебя, чтобы ты тут все вынюхивал и выдавал мои секреты? Убирайся отсюда, ты.
      Я ушел.
      Ничто из того, что я перепробовал, не принесло положительных результатов!
      Поскольку больше ничего в голову не приходило, я просто взял и ушел.

Глава 3

      Как же, черт побери, я собирался добраться до дома номер сорок два по Месс-стрит? Бежать туда спортивной трусцой было слишком далеко.
      Я побрел по улице. Вдруг – идея! Я увидел полицейскую машину. Подошел. Предъявил свое удостоверение. Сказал:
      – Мне необходимо на Месс-стрит по неотложным делам. Доставьте меня туда.
      – Мы не мальчики на побегушках у (...) федералов, – сказал, враждебно блеснув глазами, один из сидящих в машине.
      Опять неудача.
      Я пошел по боковой улице, увидел припаркованные машины и почувствовал облегчение. Лучшим выходом из положения, в конце концов, было преступление. Я отдавал себе отчет в том, что на этой планете потерял форму – вплоть до того, что притупились мои рефлексы работника Аппарата. Я прошел вблизи машин, приглядываясь, не оставил ли кто-нибудь ключ в замке зажигания.
      Полное невезение. Я слышал, что машины можно заводить и без ключа, но как это делается, не знал.
      Впереди стоял мебельный фургон. Из него вынесли диван и ввозили его в дом на тележке.
      Ага!
      Я крадучись подошел к кабине. Когда шофер и его помощник скрылись за дверьми, я вскочил в фургон. Ключи здесь были! Я завел мотор, включил передачу и поехал.
      Позади я услышал звук чего-то скользящего и падающего. В зеркало заднего обзора я увидел, что из фургона на улицу периодически вываливается мебель.
      Затем как шарахнет – это выползло здоровенное пианино!
      После этого за мной что-то все время громыхало по мостовой. Что это было, мне оставалось неведомо, но ничто не могло помешать мне остановить Мэдисона. Даже если бы мне позвонили еще раз из Центральной Америки или подсунули пару ядовитых змей вместе со счетом за причиненные разрушения!
      Грузовик, не менее пятидесяти футов в длину и довольно высокий, вести было не так-то просто. Много раз я был на волоске от аварии, но наконец, после всех этих страхов, оказался где-то в квартале от дома номер сорок два по Месс-стрит. Улица для мебельного фургона оказалась узковата, поэтому я припарковался. И наконец-то узнал, что там грохотало всю дорогу по мостовой – задний откидной борт грузовика. Должно быть, пианино сорвало его с петель. Я с трудом поднял его и остаток пути прошел пешком.
      Верхний этаж гудел, как пчелиный улей. Повсюду сновали репортеры. Стучали пишущие машинки и телексы. Мешки с материалами для всех газет мира подавались из окна, как ведра на пожаре, чтобы по цепочке людей уплыть в ожидающие их грузовики.
      Через всю комнату тянулся новый огромного размера лозунг: «Придумай репортаж – любой ценой!»
      В другом говорилось: «На первую страницу – или тебе здесь не место!»
      Мэдисон находился в самом дальнем помещении, в окружении пишущих под диктовку репортеров, да столь плотном, что протиснуться к нему было невозможно.
      Рядом репортер надрывался в телефонную трубку:
      – Мне не нужна вторая страница. Мне нужна первая! Послушайте, мистер Язви, может, в «Санкт-Петербургской грязи» вы сегодня и главный редактор, но завтра в «Осторожно, помои», самой паршивой газетенке во Флориде, вы не будете даже младшим! Так что вам, (...), лучше сотрудничать, или сам-знаешь-кто наедет на ваш совет директоров и еще до рассвета посадит нового (...) главного редактора на ваше место... Вот так-то лучше. В заголовки газет. – Он повесил трубку.
      Репортер побормотал над потрепанным блокнотом и заказал еще один разговор.
      – «Лос-Анджелесская грязь»? Дайте-ка мне Джея-Совершенно-Чокнутого, пожалуйста... Привет, Чокнутый. Говорит Тэд Бродяга, сам знаешь, из чьей организации. Ты вчера не дал нам первой страницы... Хорошо, хорошо. Значит, жена твоего (...) ведущего редактора является главой Национальной ассоциации психического ограбления. Перестань плакать... Ладно. Я согласен. Это что, большая новость, что она присвоила деньги ассоциации и сбежала с главным психиатром? Но, черт возьми, Чокнутый, ты должен усилить контроль над советом директоров! Какого черта! Как, по твоему мнению, сам-знаешь-кто поставил тебя председателем Грязеобливочной корпорации? А, так-то лучше... Так-то лучше, Чокнутый... Ну, (...), тебе совсем не нужно пристреливать этого мерзавца. Просто заставь его поместить Вундеркинда на первую страницу!
      Репортер повесил трубку, достал какую-то грязную тряпку и энергично протер себе ухо.
      – Терпеть не могу, когда пускают слюни. – Он увидел меня. – Кто вы такой, черт побери? На репортера не похожи – слишком чистенький. Небось, какой-нибудь шпик?
      – Совершенно верно, – ответил я. – Передайте Мэдисону, что его хочет видеть Смит.
      – Не знаю, – сказал он, бросив взгляд на окружившую Мэдисона толпу.
      – Смит от сами-знаете-кого, – уточнил я.
      – Боже правый, – всполошился репортер. Он схватился за ручку пожарной сирены, которая оказалась у него под рукой, и резко повернул ее. Все репортеры бросились вон из офиса, ища, где горит.
      Я вошел к Мэдисону.
      Мэдисон взглянул на меня с апломбом:
      – А, привет, господин Смит. Пятнадцатый пункт, кавычки открываются, Мэдисон торжествует победу, кавычки закрываются! Мы перехватили инициативу! И даю голову на отсечение, что вы пришли сюда с восторженными похвалами от Гробса!
      – Я, Мэдисон, пришел сюда с топором, – строго сказал я. – Ты задел святые чувства. Ты забыл, что «Спрут» не является твоим клиентом, так что прибереги свои сокрушающие удары для Вундеркинда!
      – Сокрушающие удары? О чем вы говорите, Смит? Господин Гробе дал мне точные и прямые указания сделать так, чтобы имя Вундеркинда было у всех на устах. Мне велено обессмертить этого парня!
      – Он не отдавал тебе приказа рекламировать в газетах адвокатскую контору «Киннул Лизинг»! – вспылил я. – Ты же в новостях связываешь ее с «Отвертини, Надувало и Сожрэ». Гробе отключит у вас телефон!
      Это до него дошло.
      – О, – сказал он, тяжело опускаясь на стул, – как трудно работать с непрофессионалами. Вы же все-таки не понимаете службы широкой связи с общественностью.
      – Понимаю, и очень хорошо, – возразил я. – Ее основы – три «Д» – ДОВЕРИТЕЛЬНОСТЬ, ДОСТОВЕРНОСТЬ, ДВОЙСТВЕННОСТЬ. Ваша Достоверность обошлась мне сегодня в восемнадцать тысяч девятьсот тридцать два доллара и двадцать семь центов. Так что у меня возникнет к вам ужасно Двойственное отношение, если вы не уберете из этого дела фирму «Киннул Лизинг» и если вы будете думать, что «Спрут» нуждается в вашей службе связей с широкой общественностью. Вы измените свои действия или подорвете мою Доверительность!
      – Первая страница! – захныкал он. – Я день за днем занимал первую страницу! Деятельность службы связей с широкой общественностью подобна искусству стрельбы! Вы можете попасть в первую страницу только считанное число раз! А Мэдисон изрешетил ее!
      – Ее и кое-что еще! – оборвал его я. – А теперь успокойся. Принимайся за дело и делай то, чего от тебя ждут! Компенсируй ущерб, нанесенный фирме «Киннул Лизинг», а также «Спруту»! И больше никакой стрельбы наугад, от которой гибнут ни в чем не повинные зрители! Отделайся от этих судебных исков! Они слишком близки к правде.
      – Но служба связей с широкой общественностью должна внести в это дело хоть чуточку правды, – возразил Мэдисон. – Правда – она как бы придает ему остроту, что ли.
      – Я непреклонен в своем решении, – сказал я.
      Вдруг он улыбнулся:
      – Чудесно! Великолепно! Я понял. Теперь я вижу, как действовать! Для первой страницы иски хороши только на один день. Затем они обычно отступают на вторую и так далее, пока от них не останется ни слуху ни духу. Это не меняет моей общей программы.
      Он походил по офису, немного пританцовывая. Я наблюдал за ним с подозрением. Слишком уж он счастлив для человека, которому только что дали взбучку в стиле Аппарата!
      Мэдисон остановился. Его честное, серьезное лицо стало искренним. Он взял мою руку, пожал ее и сказал:
      – Спасибо за великолепную идею, господин Смит. Может, вы и не профессионал, но уверяю вас: новый взгляд на вещи подобен свежему воздуху для перетруженных мозгов.
      Он выбежал из офиса, крича: «Всем сотрудникам собраться вместе. У меня только что родилась великолепная идея!»
      Я ушел. Побыть немного в обществе Мэдисона – это ужасно много.

Глава 4

      У меня были собственные проблемы. Во-первых, я разорился, а во-вторых, ко мне самому пришла замечательная идея и мне не терпелось заняться ее осуществлением.
      Я взглянул на наручные часы. Времени у меня было предостаточно, но не мешало поторопиться. На углу Месс-стрит я огляделся. Фургон для перевозки мебели исчез!
      Какой-то (...) украл мое средство передвижения!
      Теперь уж поневоле приходилось спешить. До пяти часов оставалось совсем немного.
      Я в беспокойстве посмотрел по сторонам. Рядом оказался светофор. Идея! Я побежал через улицу, уворачиваясь от машин. Рядом находился ведущий в северном направлении переулок.
      Зажегся красный свет, и машины остановились. Я побежал вдоль ряда стоящих автомобилей.
      За рулем старого «форда» я увидел старушку. Я рванул за ручку дверцы, она открылась, и я вскочил в машину.
      Выхватил из рукава мой небольшой крупнокалиберный пистолет, «дерринджер», и сунул ей в бок.
      Она разинула рот от изумления.
      – Это захват! – проскрежетал я. – Поезжай не медленно к площади Роксентера или будешь изнасилована!
      Она взвизгнула.
      – Поезжай! – прикрикнул я.
      Зажегся зеленый. Оставляя за собой визгливый крик, мы помчались на север.
      Я взглянул на свои часы. Еще оставалось время. Но эта баба колесила по всей дороге.
      – Езжай прямо! – скомандовал я.
      – Я не вижу без очков! – провизжала она. – Достаньте мои очки из бардачка!
      – Езжай! – приказал я, ткнув ей в бок пистолетом.
      Виляя в обе стороны, но следуя моим инструкциям, она выехала на авеню Америка и поехала по ней в северном направлении. Мы находились в четырех кварталах от площади Роксентера, но все улицы были так изрыты, что езда напоминала вдевание нитки в иголку.
      Мы резко свернули в сторону и чуть не въехали в строительный котлован.
      Старуха резко нажала на тормоза, и я чуть не вылетел в ветровое стекло.
      – Я не вижу без очков! – визжала она. – Они в бардачке!
      Ну ладно! О Боги! Все что угодно, лишь бы не угодить в аварию. Я открыл бардачок.
      Пш-ш-ш!
      Газовый балончик «Мейс» прыснул мне прямо в лицо.
      Я заорал благим матом! Я совершенно ослеп!
      Проклятая старушенция, должно быть, открыла дверцу с моей стороны: в бок мне врезались острые каблуки ее туфель, и я вывалился на мостовую. Прямо в канаву!
      По реву мотора я понял, что «форд» удаляется, и пошарил вокруг себя, надеясь найти пистолет и пальнуть разок вслед старушке. И тут сообразил, что эта (...){...) не только вышвырнула меня из машины, но и украла мое оружие!
      Я вытащил какую-то тряпку и попытался протереть глаза.
      О Боги, их жгло, как огнем!
      Теперь я видел свет, но все сливалось в серое пятно без определенных очертаний.
      Я побрел, спотыкаясь, вперед. Я опасался, что опоздаю. Определить время по своим часам я не мог.
      Наконец окружающие предметы начали приобретать более отчетливые очертания. Магазин игрушек! Я, шатаясь, ввалился в дверь.
      – Есть ли у вас водяные пистолеты?
      Смутно я увидел, что передо мной на стойку кладут четыре или пять штук.
      – Откуда вы знаете, что они исправны?
      Продавец, или кто бы это ни был, принес стакан воды и наполнил пистолеты. Я схватил один и пустил себе воду в глаза. Схватил другой и сделал то же самое. Третий я разрядил себе в нос. Последний – в рот.
      Я видел!
      – Они неисправны, – сказал я и поспешил на улицу.
      Когда я выходил, о дверной косяк вдребезги разбился стакан.
      Я побежал, стараясь вовремя добраться до своей цели.
      Влетел в нужный мне холл и поднялся наверх, еле дыша и без сил.
      Боги мои, как же трудно передвигаться по Нью-Йорку. За каждым поворотом вас поджидают сюрпризы!
      Но, благодарение богам, я успел вовремя!

 Глава 5

      Точно по расписанию, плотно упакованный в толпе спешащих покинуть работу служащих, двигался субъект моей цели – мисс Щипли.
      На ней было объемистое пальто мужского покроя. С руки ее, болтаясь, свисал объект моей цели – сумочка!
      Потоку возвращающихся с работы людей преградило путь движение машин на Седьмой авеню.
      Надвинув шляпу на глаза, подняв воротник пальто, я держал объект моей цели под пристальным наблюдением. Опытный в такого рода делах, тщательнейшим образом подготовленный Аппаратом, я не предвидел никаких трудностей в овладении им. Ловко вырвать его, быстро исчезнуть, рассовать содержимое объекта по карманам, выбросить сам объект в ближайший мусорный контейнер – и победа будет мне обеспечена!
      Трепетное предчувствие погони вызвало у меня легкую дрожь.
      Не каждый-то день охотнику светит такая прекрасная добыча – восемьдесят тысяч долларов.
      Я видел эту сумочку, черную, свисающую с руки мисс Щипли на ремешке: она была такой набитой, она так и просилась в руки опытному охотнику. А после этого, увенчанному победой, мне уж не пришлось бы похищать мебельные фургоны или подставлять лицо под ослепляющие струи из «Мейса» только для того, чтобы выполнять свои обязанности.
      Мисс Щипли выделялась среди толпы своею мужской походкой. Трудно было упустить из виду ее тяжелое светло-серое пальто. Серая шляпа с широкими загнутыми полями казалась маяком, зовущим к себе измученного штормом матроса, плывущего по бурным безжалостным волнам Нью-Йорка. Она, очевидно, направлялась к станции метро. Это меня вдруг сильно встревожило. Мне не хватало денег на покупку жетона в метро.
      Но судьба мне улыбнулась. Мисс Щипли задержалась перед газетным киоском. Толкаемый со всех сторон спешащим человечеством, я крадучись подошел к ней сзади. Она пыталась сделать выбор между журналами «Как наращивать мышцы. Для мужчин. С фотографиями полностью обнаженных» и «Пент-хауз. С обнаженными фигурами на обложке». Похоже, ей нелегко было принять решение. Она взяла один, потом другой, затем снова вернулась к первому.
      Я не стал мешкать, ведь на карту было поставлено восемьдесят тысяч долларов.
      Опытной рукой я ловко сдернул сумочку с ее плеча и юркнул в толпу.
      Она была у меня! «Все-таки, – подумал я, – победа останется за мной!»
      Какая это морока, сокрушался я, работать с необученным персоналом! Вот и приходится прибегать к таким необычным уловкам!
      Я побежал.
      Слух мой слабо улавливал свистки полицейского.
      За мной, должно быть, гнались.
      Ради собственной пользы требовалось проявить максимум хитрости, и первое, что мне пришло в голову, – это изъять из сумки содержимое и отделаться от улики.
      Слившись с толпой, я сунул в сумку правую руку.
      Щелк!
      Е-о-о мое-о-о-о!
      Что-то скрытое в сумке больно вцепилось мне в кисть!
      Я попытался вытащить руку.
      Эта невидимая штука была прикреплена к внутренней стороне сумки.
      Страдая от боли, я попытался стряхнуть сумку с руки. Она не стряхивалась!
      Левой рукой я ухватил сумку за дно и попытался стащить ее с правой.
      Жуткая боль!
      В отчаянии я остановился и попытался левой рукой освободить правую. Я сунул левую руку в сумочку.
      Щелк!
      Е-о-о мое-о-о-о!
      Что-то защелкнулось и на этой руке.
      В сумке теперь оказались обе мои руки! Вытащить их я не мог!
      Жиденький звук полицейского свистка не прекращался.
      Свисток находился внутри сумки!
      Твердый надменный голос у моего уха проговорил: «Я так и думала, что вы попытаетесь это сделать». Мисс Щипли!
      Она прикоснулась к сумочке сбоку пальцем, и жиденький звук полицейского свистка прекратился.
      Но это было еще не все. Она ткнула мне в правую почку чем-то твердым и круглым. Пистолет!
      Мне было ужасно больно. Словно мои пальцы оказались в зубах у свирепого зверя. Нет, двух свирепых зверей!
      – Я не езжу домой на метро, – сказала она. – Я живу здесь рядом. Так что шагай тихо, и чтобы не кричать! У этого пистолета чувствительный спусковой крючок. А для прохожих он совсем не заметен. Хватит выть. Устроишь сцену – и мне придется все-таки позвать легавых. Шагай, Инксвитч.
      Я прикусил губу. Как-нибудь перенесу эту жуткую боль. Пуля в почке нисколько не улучшает кровообращение. Я пошел и тем самым избежал такого финала.
      Мы перешли через Бродвей. Прошли пару кварталов на север. Снова свернули на запад.
      Она остановила меня перед ведущими вниз ступеньками, входом в подвальное жилье в старом ветхом доме, пока избежавшем сноса, которому подверглись многие дома в округе. На ступеньках лежало много снега и мусора. Я видел все это сквозь красную дымку, заволокшую мне глаза.
      Мисс Щипли позвонила три раза.
      Затем достала ключ и отперла чугунную решетчатую дверь. Взяв другой ключ, она отперла подвальную дверь. Не отнимая от моей спины ствол пистолета, она провела меня в небольшую переднюю, прикрыла и заперла обе двери.
      – Можешь снова орать, если хочешь, – сказала она. – Подвал абсолютно звуконепроницаем. Это на стоящая находка. А сзади есть миленький садик, где можно зарывать тела. Поэтому будь-ка терпелив и делай, что тебе говорят.
      Она пинком втолкнула меня в комнату. Несмотря на красную дымку в глазах, я испытал шок оттого, что увидел внутри. Она почувствовала это и сказала с хвастливым удовлетворением:
      – Это я сама оформила интерьер.
      Приглушенно-красный тон. На стенах со вкусом развешаны орудия пыток. Вместо занавесок – гирлянды из плеток. В центре комнаты – громадная кровать с четырьмя стойками, украшенными сверху ухмыляющимися рожами фантастических чудовищ. В углу головой вниз свисало тело – я надеялся, что это было чучело, – убитого козла. Оно было усеяно дротиками.
      – Теперь садись-ка на кровать, Инксвитч, только сзади. – Она подкрепила свое предложение тычком пистолета. – Ну что, небось, зол как черт. – Она посмотрела на меня, прищурившись. – Мужики агрессивны, и верить им глупо. А потому приступить к удалению сумки, не приняв определенных мер предосторожности, нельзя. Чего доброго ты еще начнешь лягаться.
      Левой рукой она расстегнула мне пальто. Затем ремень на поясе. Я хотел рвануться, но, похоже, рисковал при этом получить пистолетом по зубам. Я остался на месте.
      Она стянула с меня ботинки.
      Стащила брюки.
      Сдернула с меня трусы.
      Зазвенела цепь!
      Мисс Щипли прицепляла к моей правой лодыжке стальной браслет. Цепочкой он был прикреплен к задней стойке кровати с правой стороны.
      Мисс Щипли защелкнула стальной браслет вокруг моей левой лодыжки. Браслет тоже соединялся цепью, только с левой задней стойкой кровати.
      Мисс Щипли взобралась на постель за моей спиной, завернула через голову мне на руки пальто, пиджак и рубашку. Затем втащила меня на середину кровати и с правой передней стойки подтянула к себе на длинней цепи стальной наручник. Она надела его мне на мучительно ноющее запястье правой руки. С наручником на левой передней стойке она сделала то же самое, защелкнув его на левом моем запястье.
      Обойдя стойки, она укоротила ножные цепи так, чтобы мои ступни находились подальше друг от друга.
      Затем выбрала слабину и на ручных цепях – насколько это было возможно, потому что руки мои все еще находились в сумке.
      – Знаю, капканы, наверное, причиняют ужасную боль, – торжествующе проговорила мисс Щипли, – но придется их снять. Только если ты пообещаешь не драться. Мужчины так агрессивны!
      Я пообещал, умоляя снять их наконец.
      Повозившись над дном сумки, она ослабила какой-то механизм и сдернула ее с моих рук.
      Две здоровенные мышеловки!
      С зубцами, которые с каждым движением вонзались все глубже!
      Опасаясь ударов и потому держась подальше, она стянула рукава пальто, пиджака и рубашки с моей правой руки через ловушку, а после этого сняла и снова надела стальной наручник. Затем потянула за цепь, подтащив мою руку поближе к правой стойке. То же самое она проделала и с левой рукой.
      Я лежал, прикованный к постели, голый и распластанный, лицом вверх!
      Мисс Щипли скинула свое пальто. Сняла шляпу. Пригладила волосы перед зеркалом в рамке из кинжалов.
      – А ловушки? Вы позабыли! – крикнул я ей, побуждаемый болью в истерзанных пальцах.
      – Всему свое время и место, – сказала мисс Щипли. Затем более громким голосом позвала: – Кэнди, малышка! Иди-ка сюда и посмотри, что я достала для нас с тобой!

Глава 6

      Открылась дверь в заднюю комнату. Мелкими шажками на цыпочках настороженно вошла женщина лет тридцати. В очень женственном платьице в складочку из полосатой ткани. У нее были
      вьющиеся очень пушистые волосы цвета платины и большие круглые черные глаза. Она не блистала красотой, но то, что имела, использовала наилучшим образом.
      – О-о-о! – протянула она. Затем запрыгала, хлопая в ладоши. – О, Щипли, дорогая, что за чудеса ты творишь! И все ради меня! – Она подбежала к мисс Щипли и страстно ее поцеловала.
      Лесбиянка и ее «жена»!
      О боги, что им нужно от меня?!
      Кэнди танцующей походкой отошла назад и посмотрела, как я лежу, распластанный и голый, на постели. Она сделала вид, что смущена. Потом сказала:
      – Не очень крупный, а ты как думаешь?
      – О, Кэнди, голубушка, разве ты недовольна? – забеспокоилась мисс Щипли.
      – Нет-нет! Щипли, лапочка, пожалуйста, давай не будем ссориться. Он просто великолепен. Я тебя не обидела? Ну, Щипли, хорошая моя.
      Они обнялись с ласковым мурлыканьем.
      – Снимите эти (...) ловушки! – завопил я в отчаянии.
      Мисс Щипли сказала Кэнди:
      – Я подумала, что, может, хоть на этот раз тебе захочется...
      Кэнди в ужасе отпрянула:
      – О нет-нет! Прикоснуться к мужчине? Ни за что на свете! Что бы ты обо мне подумала! О, Щипли, голубушка, как бы я смогла быть такой грубой и вульгарной? Никогда, вот ни на столечко, я не изменю тебе.
      Мисс Щипли снисходительно улыбнулась. Затем, мурлыча какую-то песенку без слов, она подошла ко мне и, причиняя мне как можно больше мучений, стала снимать браслет с левой моей руки. Уж поверьте, я орал благим матом!
      – Ах, – вздохнула Кэнди. – Ах, Щипли, голубушка, поцелуй меня! – Глаза у нее горели.
      Мисс Щипли поцеловала ее. Затем вернулась и закончила манипуляции с моей левой рукой, причинив мне максимум боли. Я ревел хриплым голосом!
      Кэнди присела на софу. Она тяжело дышала. Губы ее увлажнились. Колени раздвинулись. Она жестами настойчиво звала к себе мисс Щипли.
      Мисс Щипли схватила ее в объятия, прижала к комоду и, подхватив на руки, унесла в другую комнату, захлопнув дверь ногой.
      С помутившимися от боли в правой руке глазами я слышал из соседней комнаты настойчивые увещевания. Затем короткие стоны. Затем экстатические стенания. Затем, по истечении нескольких минут, резкий крик с придыханием!
      Что там происходило?
      Еще несколько минут.
      Тихое бормотание.
      Дверь открылась.
      На мисс Щипли все еще были пиджак, рубашка и галстук. Но ниже талии она была почти нагой. Она тяжело дышала.
      На Кэнди осталась лишь женская сорочка. Ее раскрасневшееся, покрытое испариной лицо дышало возбуждением.
      Глаза их горели.
      Что они там могли делать?