— Что ты задумала?
      — У тебя нормальная комната? Надеюсь, в ней нет аллигаторов? — вопросом на вопрос ответила Крэк.
      Снова голос Хеллера:
      — Прекрати! У меня все в порядке. Что ты задумала?
      — Ну, у меня тоже все хорошо, — очень нежно проговорила Крэк.
      — Послушай, — сказал Хеллер. — Что ты делаешь в доме на колесах стоимостью в миллион долларов? Куда ты едешь?
      Графиня Крэк снова уклонилась от ответа:
      — Я так скучаю без тебя, дорогой.
      — Куда ты едешь? — не унимался Хеллер.
      — Ты действительно хочешь это знать, дорогой?
      — Да!
      — Я не могу тебе так прямо сказать. Ты сам знаешь, что местная полиция прослушивает все телефоны.
      — Значит, ты действительно куда-то направляешься!
      — Ты дозвонился до «каменной стены»?(До Стонволла Биггса. Стонволл (Stonewall) — буквально «каменная стена».)
      — Нет! Не езди туда! Не приближайся к нему!
      — Как хочешь, дорогой. Но я должна немного ускорить ход событий.
      Тишина. Наконец послышался голос Хеллера:
      — Ладно. Но только если ты сделаешь так, как я скажу.
      — Все, что скажешь, дорогой. Ты знаешь, я всегда поступаю так, как ты хочешь.
      — Поезжай не спеша, — начал Хеллер. — Дай мне четыре дня, и я тебя встречу. И ни в коем случае не отправляйся туда без меня.
      — Хорошо, дорогой.
      — К этому времени я закончу здесь с проектом и присоединюсь к тебе.
      — О, это замечательно! Значит, мы чудесно проведем время вместе.
      — Жду этого момента, — сказал Хеллер. — Люблю тебя. Дай мне Бац-Баца.
      Графиня Крэк передала тому трубку. Бац-Бац некоторое время напряженно слушал, а потом сказал:
      — Здесь, в машине, есть телефон. — Он продиктовал Хеллеру номер и удовлетворенно добавил: — Да, мистер Джет. Вы просто целую скалу у меня с плеч сняли. — И он повесил трубку.
      — Что он сказал? — спросила графиня.
      Бац-Бац промолчал, с деловым видом набирая новый номер. Я был вне себя от радости. Какая удача! Хеллер, сам того не ведая, дал мне именно тот срок, который и был нужен. Четыре дня! Графиня Крэк четыре дня будет болтаться по дорогам в машине, которую невозможно не заметить и в которую так легко попасть.
      — Гараж «Шик-Блеск»? — между тем говорил Бац-Бац. — Дайте мне Майка Мутационе… Привет, Майк. Это Бац-Бац. Слушай, Майк, ты помнишь то такси?.. Да. Ну так оно стоит в кустах, в Индиане. — Он точно описал место и сказал, что ключи лежат «где обычно». Потом повернулся к графине: —Та тачка больше не принадлежит семье. Он хочет знать, кто заплатит за поездку.
      Графиня сунула руку в сумку, достала бумажник и протянула ему кредитную карточку компании «Соковыжималка», выписанную на мое имя. Ну и пусть, подумал я. Отогнать машину за тридцать миль в Ньюарк — это недорого. Я помнил, что если она превысит причитающуюся мне сумму, указанную в кредитной карточке, то за это полагается штраф в полмиллиона.
      — У меня тут есть кредитная карточка, — сказал Бац-Бац в трубку, и он продиктовал Майку номер счета и код. — Ладно, я рад, что у тебя все хорошо. Знаешь, Майк, старушке досталось за последние дни, поэтому подлатай ее немного, ладно?
      — Скажите ему, — произнесла графиня Крэк, — пусть починит ее так, чтобы она могла летать.
      — Да, Майк, — добавил Бац-Бац, — и дама желает, чтобы она полетела. Так что смени мотор… Да, можешь всю ее переделать. Обтяни сиденья новой кожей… Замечательно. И вот еще что, Майк. Я пытаюсь справиться с переделанным автобусом «Грей-хаунд» — из него сделали двухэтажный дом на колесах. Найми для меня какого-нибудь бывшего шофера с «Грейхаунда»… Ладно. И еще какую-нибудь пожилую леди, чтобы готовить, и другую, чтобы наводить порядок… Верно… Да, и ради Бога, пришли механика повежливее, чтобы он смог наладить все эти штучки… Конечно, повариха пусть захватит с собой еду и выпивку… Да, все в порядке… Да, новая форма. Будет здорово смотреться… Я понял, что ты имеешь в виду, Майк. Еще один дом на колесах, но поменьше, и водитель для экипажа… Ну, вот и отлично, раз у тебя такой есть в гараже. Сколько будет стоить? Всего пятьдесят тысяч? Отлично, посылай его вместе с командой… Да, мы временно припарковались на стоянке в Кингсленд-Пойнт… Нас легко найти — эта штука размером с целый дом… Да, мы будем ждать твоих людей… Да, конечно, Майк. Снимай деньги с карточки компании «Соковыжималка»… Ну пока.
      Я чуть в обморок не упал. Он сделал заказ по меньшей мере на восемьдесят тысяч долларов! Если посчитать все остальные покупки Крэк, то у Мудура Зенгина скоро кончатся деньги, и это обойдется мне в полмиллиона баксов!
      Бац-Бац вернул графине Крэк карточку.
      — Что сказал Джеттеро? — вцепилась она в него.
      — Велел обеспечить вам безопасность и комфорт, — ответил Бац-Бац. — И еще мне пришло в голову, что сейчас весна и если у нас будет своя команда, вы сможете бродить по полям, собирать цветы и наслаждаться пейзажами. В это время года здесь красиво. Вам понравится!
      Я тут же перестал горевать. Бац-Бац, сам того не подозревая, превратил ее в самую легкую мишень в мире!
      — Уже темно, — неожиданно заметила графиня Крэк. — В этой машине есть светящиеся тарелки?
      — Вы хотите сказать, лампы? — уточнил Бац-Бац. — Мы еще не включали генератор. Давайте попробуем. Должно быть, одна из этих кнопок. — Он оглядел гигантскую панель управления, протянул руку и нажал на кнопку.
      Мой экран замигал.
      Раздался звук работающего двигателя.
      Экран потух!
      Помехи! Наверное, они исходят от генератора. Вряд ли они повлияют на земную радиосвязь, но моя аппаратура вышла из строя.
      Я ничего не видел и не слышал!
      Я выругался. Но Торпедо найдет их, и я знал, что, даже если они будут передвигаться, их очень легко засечь, поскольку я догадался, куда они держат путь: «каменная стена» могла обозначать только Стонволла Биггса, поверенного из округа Хэмден, штат Виргиния. А в Фейр-Оукс, захолустный городишко, хоть и центр округа, вела только одна главная дорога. Несколько второстепенных можно не учитывать. Их будет легко выследить.
      Мне нужно было сделать еще одну жизненно важную вещь. Я взял телефон и позвонил в отдел по обслуживанию линий связи местной телефонной компании.
      — Это дворецкий доктора Агнес Надирайл, — представился я. — Я говорю по телефону из машины, — и я сообщил им номер телефона, установленного в доме на колесах. — Доктор Надирайл только что дала указание, чтобы телефонная станция сняла этот телефон с обслуживания, поскольку сейчас им никто не пользуется.
      — Сделаем прямо сейчас, сэр, — ответила телефонистка. — Все. Мы снимаем его с обслуживания.
      Я улыбнулся. Хеллер не сможет позвонить им. А они скорее всего даже не заметят, что телефон отключен.
      Так что Майку Мутационе придется потрудиться, чтобы добраться до своих клиентов. А они будут ждать его и торчать на виду у всех, как подсадные утки.
      Настало время приступить к выполнению моих ночных обязанностей. Я отключил видеоаппаратуру и накрыл ее полотенцем. Да, с этим проектом все обстояло благополучно!
      Наслаждайся последними часами на Земле, графиня Крэк. Скоро тебя здесь не будет!

ГЛАВА 5

      Я заглянул в большую комнату. Там уже сидела новая пара лесбиянок. «Мужа» — худенькую американскую индианку, — как и следовало ожидать, звали Вождь Малкомб. «Жена» обладала совершенно феноменальными волосами соломенного цвета, и звали ее Кубышка.
      Мисс Щипли снимала с «мужа» элегантное пальто и приговаривала:
      — Тебе понравится, Малкомб. Психиатрическое регулирование рождаемости — это игрушка для (…). Мошенничество, как и сама психиатрия, и говорить тут нечего! Ты просто не представляешь, насколько приятно заниматься естественным сексом!
      — Я боюсь до смерти, — пробормотала лесбиянка но имени Малкомб.
      Это вывело меня из себя. Я ворвался в комнату и завизжал:
      — Хватит с меня мертвых, пустых глаз! Я этого не вынесу! Я этого не вынесу! Я этого не вынесу!
      Они встревоженно посмотрели на меня. Но меня уже нельзя было переубедить. Я знал, что делать. Я заставил мисс Щипли немедленно позвонить и взять напрокат электрокардиограф. Только после того как его привезли и я пристегнул датчики к запястьям Малкомба и поставил портативный приборчик рядом с кроватью, так что мне было видно иглу, выписывающую на бумаге биение сердца девушки, только тогда я согласился снять одежду и приступить к выполнению своих обязанностей.
      Но даже тогда я напряженно следил за движениями самописца — надо же было убедиться, что рядом со мной не труп, — и с трудом, соображал, что делаю.
      Мисс Щипли стояла рядом, сжав губы, и всем своим видом выражала явное неодобрение моей затеей.
      Когда женщина завизжала, игла самописца дернулась, и я, заметив это, вздохнул с облегчением. Ее сердце еще билось.
      Когда все закончилось, я устало стер пот со лба, присел на краешек кровати и почувствовал, что сплоховал. Может, мне надо было и себе на запястье прицепить датчик: мое сердце билось слишком сильно.
      Еще хуже дело обстояло с Кубышкой, «женой»-лесбиянкой. Она, конечно, не была девственницей, но мне все равно пришлось пару раз стукнуть по прибору, чтобы убедиться, что игла не застряла.
      Ужасно!
      В любом случае парочку все это совершенно не удовлетворило, хотя они и признали позже, что никогда не переживали ничего подобного.
      После того как они ушли, мисс Щипли прочла лекцию о моих обязанностях, о моей черной неблагодарности и о том, что я не отрабатываю свою огромную зарплату.
      — Мы не справились с нашим делом, Инксвитч, — сказала она с укором. — Ты не осознал, что у Кубышки сложилась критическая ситуация. Изменить представления этой бедняжки вдвойне сложно. Она привыкла каждый день заниматься этим со своим огромным датчанином, и секс для нее много значит. Ты как солдат в трудном походе, и сейчас не время слабеть!
      — С датчанином? — переспросил я. — То есть с уроженцем Дании?
      — Нет-нет. Датчанин — это датский дог, а у собак очень интересные (…): они огромные, с выпуклостью на конце и хорошо подходят для этого дела. Это один из методов психиатрического регулирования рождаемости, и с собаками трудно соревноваться. Ты не представляешь себе, сколько психиатр потратил на нее времени. Он даже раздобыл ей датчанина по правительственному гранту в Национальном институте душевного тайнохранения — там всегда рады помочь нуждающимся, сам знаешь. У нас была ужасная проблема: датчанин бросался на любого, кто отваживался подойти к Кубышке, и нам пришлось нанять машину, которая просто переехала этого ненормального дога. Тогда психиатр запугал ее и заставил соединиться с Малкомбом — он угрожал ей полицией. А Малкомбу пришлось так много работать языком, чтобы все пошло как надо, что он вывихнул челюсть. И сегодня ты очень плохо проявил себя. Вместо того чтобы познакомить эту женщину с естественным сексом, ты добился того, что бедняжка скорее всего вернется к собакам. Это тяжелый труд, Инксвитч, и ты должен собраться с силами и выполнить поставленную перед тобой задачу!
      Мне стало стыдно. Но когда пришло время идти спать, я потребовал, чтобы мисс Щипли и Кэнди нацепили датчики от электрокардиографа. Они вели себя настолько страстно, что провода порвались. Игла электрического прибора, естественно, замерла, я в ужасе представил себе, что занимаюсь любовью с трупом, и вынужден был покинуть свой пост.
      Мисс Щипли холодно констатировала, что на сей раз я не заработал свои деньги, и отказалась платить. Они даже положили меня спать отдельно, на софе в задней комнате.
      Я лежал и размышлял, что же все-таки случилось со мной, но тут зазвонил телефон.
      — Говорит Торпедо.
      — Ты звонишь из Хейритауна? — предвкушая хорошие новости, спросил я.
      — Нет, я в Гарлеме.
      — Что? Послушай, ты, идиот. Мишень находится в огромном доме на колесах с тонюсенькими алюминиевыми стенками, которые даже дробью можно пробить! — и я сообщил ему номер машины и описал ее. — В настоящий момент он припаркован на стоянке в Кингсленд-Пойнт, на расстоянии семь десятых мили к западу от Северного Хейритауна, если смотреть по течению Гудзона. Тебе нужно отправиться прямо туда, приставить ружье к ее виску, выстрелить, и все, дело сделано. Отправляйся скорее! Что тебя здесь задержало?
      — Мне нужно было ружье, и я нашел просто игрушку. Это двухзарядное ружье для охоты на слонов фирмы «Холланд и Холланд», триста семьдесят пятого калибра. Может сразу пол-амбара снести! Оно снабжено суперточным прицелом ночного видения «Бош и Ломб», а дальность выстрела у него до тысячи ярдов. Мне понадобилось время, чтобы его украсть, но в работе оно — просто класс!
      — Просто класс? Откуда ты знаешь?
      — Вы же не хотите, чтобы й пошел на дело с непроверенным ружьем и промахнулся, верно? Я специалист. Я хорошо знаю свою работу.
      — Надеюсь, проверка прошла успешно, — с ледяным сарказмом произнес я.
      — Конечно, — ответил он. — Когда стемнело, я пошел в Гарлем. Там есть такая аллея, знаете, направо от той развилки, где играет самый громкий в мире оркестр. Я дождался, пока не появилась какая-то негритянка, и прихлопнул её. У нее позвоночник чуть напрочь не оторвало. Потом я оттащил тело в подвал, сорвал одежду и взял свое. Она оказалась просто конфеткой. Лежала и смотрела на меня безжизненным взглядом, лежала и смотрела. Я, наверное, раз шесть это сделал. Хотя позже она остыла и слишком затвердела, поэтому я решил, что мне лучше позвонить вам.
      — Тебе платят за работу! — набросился я на него.
      — Конечно-конечно! Я просто тренировался. К тому же я не хотел сразу же отправляться на настоящее дело. У меня руки до сих пор трясутся от выстрелов.
      — Они трясутся у тебя от другой охоты, — горько сказал я.
      — Да, конечно, — отозвался он. — Видите ли, у того психолога в тюрьме был сифилис, и он заразил меня через (…) и рот и велел распространять болезнь дальше. Поэтому мне приходится прижигать язвы мышьяком. Но я зря трачу на это время, потому что трупу все равно, сифилитик ты или нет: он лежит себе, смотрит и молчит.
      — Заткнись! — рявкнул я. — Принимайся за работу!
      — О, извините. Я немного увлекся с этой черной. Теперь я знаю, где находится мишень. Я поймаю тачку, поеду прямо туда, застрелю ее, сделаю с ней все, что мне нужно, а когда она остынет и нельзя будет (…), позвоню снова и доложу. Желаю вам тоже приятно провести время! — и он повесил трубку.
      Я попытался насладиться сознанием того, что графиня Крэк скором времени превратится в оскверненный труп.
      Но неожиданно меня поразила одна мысль. Та девушка позапрошлой ночью, Пышечка, сказала, что у нее был коитус с козлом.
      Я где-то читал, что испанцы, впервые появившись в Америке, подцепили там сифилис и разнесли его по странам Старого Света. А современные исследования обнаружили, что это заболевание вызывает американское животное лама, разновидность длинноногого козла.
      Тот козел заразил ее сифилисом или нет?
      Может, я сам теперь заболею?
      Я бросился к книжным полкам и нашел медицинский справочник. Там было написано, что вначале болезнь развивается незаметно и до появления первых признаков проходит от десяти до тридцати дней. Сперва появляется небольшой гнойничок, который потом исчезает. Но потом возникают язвы: человек буквально разваливается на куски и обычно сходит с ума. Застыв от ужаса, я читал дальше. На Волгаре не существовало ничего подобного. Тамошние врачи и лечить-то эту болезнь, вероятно, не умели. Я должен был узнать об этом как можно больше, хотя и понимал, что мне придется ждать еще десять дней, прежде чем все выяснится. Я с трудом успокоился. В конце концов, пока не стоило так волноваться.
      Но тут я дошел до самого ужасного раздела. Там было сказано, что болезнь названа по имени персонажа из поэмы: Сифилюс. А этот человек был пастухом!
      А пастухи пасут коз!
      Поверьте, я провел жуткую бессонную ночь. Я знал, что обречен и скоро покроюсь язвами и сойду сума.
      Бледный, полный ужаса рассвет протянул к окну трясущиеся пальцы, и тут зазвонил телефон.
      Я вскочил, как от пушечного выстрела.
      Может, это хорошие новости, сказал я себе, чтобы подавить вопль, рвущийся из моего зараженного тела. Может быть, Крэк мертва.
      — Говорит Торпедо, — сказала трубка. — Слушайте, у меня плохие новости. Там не оказалось дома на колесах А в мусорном ящике я нашел кучу разорванной бумаги с надписью: «Магазины Ньюарка». На одной упаковке написано: «Бифштексы для домов на колесах, хранить в морозильнике», а на другой — тот номер, который вы мне дали, и надпись «поварской халат». Поэтому я решил, что они действительно были там несколько часов назад. Наверное, я их видел. Это такой огромный дом на колесах и еще другой, поменьше. Я встретил их на западной развязке, когда они переезжали Гудзон по мосту Тэппен-Зи. Это всего в миле или около того на юг от Хейритауна. Я еще, помню, подумал: «Господи, ну и махина, и весь сверкает», когда въезжал в Хейритаун. Поэтому теперь я знаю, как он выглядит. Но это еще не все.
      — Господи, что еще?
      — Помните конверт, который вы мне дали? Так вот: с час назад записка и бумага исчезли. Это не так страшно, потому что я помню номер вашего телефона наизусть. Но деньги, которые там были, тоже испарились! Там ничего не осталось, кроме горстки зеленой пыли.
      О, (…) его! Жидкость из распылителя попала на деньги в конверте!
      А Торпедо меж тем продолжал:
      — Поэтому я ничего не могу сделать.
      Идиот! Он видел дом на колесах и упустил его! Я понял, что мне надо делать. Он слишком туп и может только убить, больше ничего.
      Преисполненный решимости, я сказал:
      — Поезжай на угол Одиннадцатой авеню и Пятидесятой улицы. Давай прямо сейчас, Я тебя встречу на северо-западном углу.
      Он ответил, что будет там.
      Я потихоньку пробрался в большую комнату и нашел кошелек мисс Щипли. Там лежали две тысячи долларов. Их я и взял.
      Потом написал записку: я, мол, страшно расстроен, что не утодилим этой ночью, и собираюсь отправиться куда-нибудь в горы, посидеть там и подумать о том, что произошло, но через неделю или даже меньше вернусь и буду готов начать все снова.
      Я взял с собой удостоверение федерального служащего. Если меня заметят вместе с наемным убийцей, я смогу сказать, что выполняю правительственное поручение и нанял его, чтобы провести санкционированное правительством мероприятие «в национальных интересах», так, как они провели мероприятие в отношении Мартина Лютера Кинга, президентов Кеннеди и Линкольна и многих, многих других.
      Затем я вооружился, взял свои приборы и одежду и выбрался из квартиры.
      Я должен был сам, лично, убедиться, что Торпедо нашел нужную мишень и что графиня Крэк умрет.

ГЛАВА 6

      В компании наемного убийцы, который постоянно держал палец на спусковом крючке, я провел следующие три дня, колеся по дорогам в поисках графини Крэк.
      На юг вело несколько дорог, и мы их объездили вдоль и поперек, опрашивая служащих на всех заправочных станциях и переездах.
      В самый первый день, около полудня, на экране моих видеоприборов появилось изображение. Графиня Крэк стояла на чем-то, что больше всего походило на вершину холма, и смотрела на горы, вздымавшиеся в голубоватой дымке перед ней. Она так и не взглянула ни на какие дорожные знаки, а вскоре опять начались помехи. Но ошибиться было невозможно: она находилась где-то в глубине страны, там, где равнины Атлантического побережья, постепенно повышаясь, переходят в Аппалачи. Таким образом, из сферы поисков можно было исключить все дороги на побережье. Я чувствовал, что мы скоро найдем их.
      Но мне было не по себе, и меня поддерживало исключительно чувство долга, присущее мне как офицеру Аппарата. Я не мог больше выносить общество Торпедо Фиакколы.
      Дело не только в том, что это грязное животное ужасно воняло, — он еще без конца стонал, уговаривая меня поторопиться. Он жаждал добраться до своей жертвы и целыми днями скулил и жаловался, что расстроен и больше не может. Он вертел в руках ружье, разряжал и заряжал его, заклинал пули поточнее попасть в цель и помочь ему полностью насладиться. Меня просто тошнило от отвращения.
      На второй день после того как мы впустую обследовали одну из дорог, я улучил минутку, чтобы взглянуть на Хеллера.
      Он все еще был во Флориде и, очевидно, не подозревал о печальной участи, уготованной его подружке.
      Он шел по направлению к ветхой гостинице, расположенной на песке среди пальм. Сильный ветер раскачивал и гнул деревья. Прямо перед ним дорогу переползал крокодил.
      Подрядчик, одетый в потемневший под мышками от пота костюм цвета хаки, говорил ему:
      — Мистер Флойд, как вам удалось так ровно выложить все углы фундамента? Большинство инженеров используют для этого отвес. Никогда не видел, чтобы кто-то делал это на глазок.
      — Дело в расчете, — ответил Хеялер, чьи мысли, похоже, витали далеко.
      Они вошли в гостиницу. Негр за стойкой бара заметил подходящего Хеллера и налил стакан «Севен-ап».
      — Мне звонили? — спросил его Хеялер.
      Чернокожий бармен позвал кого-то. В зеркале мне было видно, что вокруг бара расположились несколько строителей. А там, сзади, кто это? Par! Совершенно неузнаваемый, одетый в промокшую от пота униформу, он ничем не отличался от других, а борода превратила его в совершенно другого человека: хотя он и занимался вполне определенным делом — следил за Хеллером — тот, кажется, его не заметил.
      Телефонистка, судя по ее внешнему виду, мексиканка, в наушниках и с каким-то проводом в руках, подошла к Хеллеру:
      — Нада, нада, мистар Флойд, — сказала она. — Я все утро пыталась соединиться, но они не отвечают. Нортеамерикано телефониста операдор дике кве — извините, я не так давно в этой стране — оператор говорит, они в отпуске. Они не отвечают.
      — Да, — отозвался Хеллер, — я знаю, что они в отпуске. Все-таки попробуйте еще раз. — И он дал ей банкноту в десять долларов.
      Она ухмыльнулась и призывно взглянула на него. Но он отослал ее прочь.
      На мгновение мне пришло в голову, что если бы я не отключил их телефон, то вполне мог бы из разговоров Хеллера со своей зазнобушкой понять, где она находится. Но когда молоко скисло, беспокоиться о нем уже поздно. Я был уверен, что все равно найду ее.
      В тот же день, когда мы взбирались на Пенсильванские горы, я еще раз поймал ее изображение. Она сидела возле озера, задумчиво глядя на отражение островка в спокойной воде. Вокруг было полно кустов, усыпанных белыми кожистыми цветами, и еще других, в розовом цвету. Я не знал, что это за растения, да и вообще для цветов еще было слишком рано, но погода в этом году стояла не по сезону теплая. Весна пришла рано.
      Мы обшарили все озера на нашем маршруте, при этом Торпедо не переставал ныть, скулить и ощупывать ружье и свои штаны. Ни следа дома на колесах, ни следа графини Крэк.
      На третий день, после бесцельного шатания между Хейгерстауном, штат Мэриленд, и Винчестером, штат Виргиния, я наконец понял, что мы почти у цели. Я заметил, что мы добрались до местности, где полно таких же кустов, как те, среди которых я видел графиню. Мы были совсем рядом.
      И наконец удача! Сразу после обеда я забрался на заднее сиденье нашего «форда» и включил видеоприборы. Вот она! Графиня Крэк рассматривала узкую долину, по которой протекал небольшой ручеек. А вокруг цвел кустарник. Какая мишень!
      Я не обращал внимания на Торпедо на переднем сиденье: он, как всегда, стонал, что больше не может сдерживаться, что сгорает от нетерпения, что ему необходима только что убитая жертва и почему бы мне не поторопиться, в конце концов, пока он окончательно не свихнулся.
      Где-то за спиной графини раздался звук мотора. Она обернулась. Подъехавший Бац-Бац выпрыгнул из «джипа» и подошел к ней. Теперь у меня была еще одна примета: «джип», очевидно, тащил второй трейлер. Теперь их будет еще легче найти.
      Бац-Бац был очень возбужден.
      — Мисс Рада, я позвонил, как вы сказали. И мне кажется, что я нашел его след. После того как его подстрелили, он переселился в богадельню.
      — Чудесно! — отозвалась Крэк. — А теперь обзвоните все богадельни.
      — Прошу прощения, мадам но три дня назад подскочила плата за телефонные разговоры. Наш телефон в машине не работает, поэтому нам придется потратить на звонки тысячу баксов.
      — Ладно. Я поеду с вами и сниму с кредитной карточки еще тысячу.
      Я стиснул зубы. Я совсем забыл, что на карточке можно изменить сумму. Мой полумиллионный сертификат в кредитной фирме «Соковыжималка» был под угрозой.
      Они забрались в «джип», и Бац-Бац понесся по извилистой тропинке. Вскоре он вырвался на открытое пространство. Надпись на дорожном знаке гласила: «Универсам Богг Холлоу».
      Местечко не производило впечатления перенаселенного.
      Графиня Крэк вошла и, подав кредитную карточку, попросила улыбающегося клерка выдать ей мелкие деньги. Еще она купила копченый окорок, который висел тут же на крючке, и велела клерку отправить его поварихе. Такие окорока делают только в Виргинии. Значит, она в Виргинии! Я не ошибся. Я тоже был в Виргинии, вместе со скулящим Торпедо.
      Бац-Бац подошел к телефону и закрыл дверь будки. Графиня Крэк, чтоб ей (…), за ним не пошла, поэтому я не смог увидеть, какой номер написан на телефоне, чтобы точно вычислить их местонахождение.
      Она пошла вниз по тропинке, туда, где стояли их машины. Дом на колесах и трейлер поменьше расположились в виде буквы Г. Задние двери были открыты. Красочная картина. В центре образовавшегося угла размещался большой стол для пикника. За машинами виднелся какой-то водоем; наверное, они остановились в одном из национальных парков.
      Пожилая женщина, похожая на итальянку, в форме горничной, расставляла на столе тарелк. Увидев подходящую графиню, она улыбнулась. И тут графиня вошла в зону помех, и экран потух.
      Я нервно бросился к картам и справочникам. Я нашел три разных места, в названии которых было слово «Богг». И ничего похожего на «Богг Холлоу». Однако они все были расположены к северу от Линчберга.
      Я хорошо соображаю. Попасть в Фейр-Оукс можно только через Линчберг. Понять это значило принять решение.
      Я немедленно отодвинул хнычущего Торпедо, завел двигатель и как сумасшедший помчался в Линчберг. Там, на Двадцать девятом шоссе, что к югу от города, я нашел мотель.
      Мотель оказался изрядно потрепанным, но комната на втором этаже была просто идеальной. Из ее окон открывался вид на шоссе, так что я не мог их пропустить. Наша машина стояла тут же, под окнами, и в случае необходимости мы имели возможность немедленно пуститься в погоню.
      Совместное пребывание с Торпедо в одной комнате сводило меня с ума. Он скулил все больше и больше и скоро стал совершенно невменяемым. Но мне нужно было экономить деньги, а номера в мотелях стоят дорого.
      Я сидел за приборами и наблюдал за шоссе. Мне оставалось только ждать, и я решил взглянуть, что поделывает Хеллер.
      Действия Хеллера меня заинтересовали. Он бегал туда-сюда и втыкал в песок палки с ленточками. В конце концов палки у него кончились, и он пошел обратно, чтобы пополнить запас. Поодаль стоял человек в летной форме и что-то записывал в блокнот, поглядывая на экскаваторы. Увидев Хелллера, он подошел к нему.
      — Мистер Флойд, сколько весят трубы охлаждения? — спросил летчик.
      — Тринадцать и двадцать три сотых, — ответил Хеллер. — Вы все еще хотите забрать их завтра?
      — Я собирался, — сказал летчик. — Завтра утром два грузовых вертолета вылетают в Скрэнтон, штат Пенсильвания.
      — Не возражаете, если я прокачусь с вами? — спросил Хеллер. — Фейр-Оукс, штат Виргиния — это ведь совсем рядом.
      — Никогда не слышал, — сказал летчик — Может, это где-то в лесу. Если вас не пугает веревочная лестница, по которой придется спускаться на землю, то поехали.
      — Я их до смерти боюсь, — заявил Хеллер.
      Насколько я знаю, это гнусная ложь. Он высаживался с космического корабля, держась за канат только зубами, просто ради шутки.
      Летчик тоже заметил, что собеседник врет.
      — Добро пожаловать. Всегда рад компании.
      — Значит, до завтра. Увидимся утром, — сказал Хеллер.
      Я забеспокоился. Это плохо. Я немедленно послал Торпедо с ружьем на разведку, обследовать местечки с названием «Богг», которые я разыскал. Торпедо вернулся очень поздно. Он ничего не нашел и чуть не плакал от возбуждения.
      — Вы должны найти их, — стонал Торпедо. — Вы должны понять, что со мной творится. Дело в том, что теперь я точно знаю, что у меня триппер.
      — Что? — спросил я, цепенея.
      — Да, эта (…) черномазая в Гарлеме. Я никак не мог понять, почему с ней мне так сладко. Но теперь понял. У нее был триппер. И я заразился. Но я знаю, как с ним бороться. Тюремный психолог постоянно говорил нам, что лучшее средство, — это как можно быстрее передать болезнь другому. Поэтому, (…) вас всех, где наша мишень? Где, где, где? Раз у меня триппер, я просто обязан ее найти. Я найму ищейку!
      Не самое удачное заявление. Я очень испугался.
      — Ищейку? Это что вроде датского дога?
      — Такая же. Только поменьше.
      Боже мой, я почувствовал, что гибну. Та женщина, Кубышка!
      Если врачи советуют найти ищейку, когда у тебя триппер, то, может, то же относится и к датским догам?
      Был ли у датского дога триппер?
      Был ли триппер у Кубышки?
      Заразился ли я триппером?
      Я сказал себе, что это безумие. Но никак не мог успокоиться и всю ночь просидел у окна в ожидании дома на колесах, пытаясь осмыслить тот факт, что я не просто сойду с ума из-за какого-то там козла, но еще и сгнию до костей от собачьего триппера. Ужасно знать обо всем этом. Я понимал, что с моей карьерой все кончено. Но я обязан был исполнить свой долг, и даже сумасшедшим и сгнившим заживо, я все равно оставался служащим Аппарата.
      Если я избавлю вселенную от зловредной занозы по имени графиня Крэк, то это будет достойным венцом моей блестящей карьеры. Но все эти мысли мало меня успокоили. Может, я где-то допустил ошибку?
      Разве раньше мне требовалось столько усилий, чтобы кого-то убить? Ясное дело, это возмездие. Но дело не в моей доблестной службе Аппарату. Я был уверен в этом. Дело в судьбе и коварстве. Они сошлись на мне.