КОРОЛЕВА. Да, я клянусь своей королевской короной, клянусь святым евангелием.
      ГИЛЬБЕРТ. Договор заключен, ваше величество. Велите же приготовить могилу для меня и брачное ложе для супругов. Вельможа, о котором я говорю, Фабиано, граф Кленбрассил. Наследница Толбота - здесь, перед вами.
      ДЖЕН. Что он говорит?
      КОРОЛЕВА. Он безумец! Что это значит? Послушайте, почтеннейший, вы, кажется, осмеливаетесь издеваться над королевой Англии? Опомнитесь! В королевских покоях следует обдумывать свои слова, иначе язык может погубить голову.
      ГИЛЬБЕРТ. Моя голова принадлежит вам, ваше величество. Но ваша клятва принадлежит мне!
      КОРОЛЕВА. Но это шутка! Фабиано - и какая-то Джен!.. Невозможно!
      ГИЛЬБЕРТ. Эта Джен - дочь и наследница лорда Толбота.
      КОРОЛЕВА. Вот еще! Бред! Чепуха! Химера! Доказательства? Где доказательства?
      ГИЛЬБЕРТ. Они здесь, в полном порядке. /Извлекает пакет, спрятанный у него на груди./ Не угодно ли вам прочитать эти бумаги?
      КОРОЛЕВА. Есть у меня время читать ваши бумаги! Разве я требую их у вас? Что мне за дело до них! Клянусь жизнью, если они и доказывают что-нибудь, я брошу их в огонь, и у тебя ничего не останется.
      ГИЛЬБЕРТ. Кроме вашей клятвы, ваше величество.
      КОРОЛЕВА. Моей клятвы! Моей клятвы!
      ГИЛЬБЕРТ. Короной и евангелием, ваше величество. Иначе говоря, вашей головой и вашей душой, вашей жизнью на этом свете и вашей жизнью на том.
      КОРОЛЕВА. Но чего же ты хочешь? Клянусь, ты совсем обезумел!
      ГИЛЬБЕРТ. Чего я хочу? Джен утратила свои права. Верните ей ее права. Джен утратила свою честь. Верните ей ее честь. Объявите Джен дочерью лорда Толбота и женой лорда Кленбрассила, а затем возьмите мою жизнь.
      КОРОЛЕВА. Твою жизнь! На что мне она тогда? Твоя жизнь была мне нужна только для того, чтобы отомстить этому человеку, отомстить Фабиано! Неужели тебе все еще непонятно? Впрочем, и я тебя не понимаю. Ты говорил о мщении. Так вот оно, твое мщение? Право, они совсем безмозглые, эти люди из народа! Разве я могу поверить в какую-то нелепую историю о наследнице Толбота? Ты говоришь - бумаги. Показываешь мне какие-то бумаги! Да я не желаю видеть их! Ты обманут женщиной и разыгрываешь великодушие? На здоровье! Но я-то не намерена быть великодушной! В сердце моем только ярость и ненависть. Я отомщу, и ты мне поможешь. Ах, он безумен, этот человек, безумен! Господи! Зачем случилось так, что я в нем нуждаюсь... что мне пришлось в таком важном деле связаться с этим дуралеем?
      ГИЛЬБЕРТ. Вы дали мне слово католической королевы. Лорд Кленбрассил соблазнил Джен - он должен на ней жениться.
      КОРОЛЕВА. А если он откажется?
      ГИЛЬБЕРТ. Вы заставите его, ваше величество.
      ДЖЕН. О нет! Сжальтесь надо мной, Гильберт!
      ГИЛЬБЕРТ. Хорошо! Если он откажется, этот негодяй, ваше величество сделаете со мной и с ним все, что вам будет угодно.
      КОРОЛЕВА /радостно/. Ах, только этого мне и надо!
      ГИЛЬБЕРТ. В таком случае, если только корона графини Уотерфорд будет торжественно возложена на священную и неприкосновенную голову Джен Толбот, здесь присутствующей, - я сделаю все, что потребует от меня королева.
      КОРОЛЕВА. Все?
      ГИЛЬБЕРТ. Все,
      КОРОЛЕВА. Ты скажешь все, что тебе велят? Умрешь, как тебе прикажут?
      ГИЛЬБЕРТ. Да, я умру, как мне прикажут.
      ДЖЕН. О господи!
      КОРОЛЕВА. Ты клянешься?
      ГИЛЬБЕРТ. Клянусь.
      КОРОЛЕВА. В таком случае все в порядке. Этого довольно. Я имею твое слово, ты - мое... договор заключен. /После некоторого раздумья, к Джен./ Вы здесь лишняя. Ступайте. Вас позовут.
      ДЖЕН. О Гильберт, что вы сделали? Гильберт, я жалкое созданье, я не смею поднять на вас глаза! Вы больше, чем ангел, Гильберт, - в вашей душе ангельская доброта сочетается с человеческими страстями. /Уходит./
      Явление пятое
      КОРОЛЕВА, ГИЛЬБЕРТ;
      потом СИМОН РЕНАР, ЛОРД ЧЕНДОС и стража.
      КОРОЛЕВА /Гильберту/. Есть при тебе оружие? Нож, кинжал, словом, что-нибудь?
      ГИЛЬБЕРТ /вынимая спрятанный у него на груди кинжал лорда Кленбрассила/. Кинжал? Есть, ваше величество.
      КОРОЛЕВА. Хорошо. Держи его в руке. /Быстро хватает его за руку./ Господин амонтский бальи! Лорд Чендос!
      /Входят СИМОН РЕНАР, лорд ЧЕНДОС и стража./
      Взять его! Этот человек поднял на меня кинжал. Я схватила его за руку в ту минуту, когда он хотел нанести мне удар. Это убийца!
      ГИЛЬБЕРТ. Ваше величество...
      КОРОЛЕВА /тихо, Гильберту/. Так скоро ты забыл наше условие? Вот как ты повинуешься? /Громко./ Вы все свидетели, что кинжал был у него в руке. Господин бальи, кто палач лондонского Тоуэра?
      СИМОН РЕНАР. Ирландец по имени Мак-Дермоти.
      КОРОЛЕВА. Пусть приведут его ко мне. Я хочу поговорить с ним.
      СИМОН РЕНАР. Вы, ваше величество?
      КОРОЛЕВА. Да, я.
      СИМОН РЕНАР. Королева будет говорить с палачом?
      КОРОЛЕВА. Да, королева будет говорить с палачом. Голова будет говорить с рукой. Ступайте же!
      /Один из стражей уходит./
      Милорд Чендос, и вы, господа, все вы отвечаете мне за этого человека. Спрячьте его позади себя. Он должен быть свидетелем того, что сейчас произойдет. Господин наместник Амонта, лорд Кленбрассил во дворце?
      СИМОН РЕНАР. Он в комнате с росписью. Дожидается, когда королеве угодно будет позвать его.
      КОРОЛЕВА. Он ничего не подозревает?
      СИМОН РЕНАР. Ничего.
      КОРОЛЕВА /лорду Чендосу/. Пусть он войдет.
      СИМОН РЕНАР. Там ожидает также весь двор. Прикажете кого-нибудь впустить, прежде чем войдет лорд Кленбрассил?
      КОРОЛЕВА. Кто из вельмож ненавидит Фабиани?
      СИМОН РЕНАР. Все.
      КОРОЛЕВА. Кто ненавидит его больше всех?
      СИМОН РЕНАР. Клинтон, Монтегью, Сомерсет, граф Дарби, Джерард Фиц-Джерард, лорд Педжет и лорд-канцлер.
      КОРОЛЕВА. Введите их всех, за исключением лорд-канцлера. Ступайте.
      /ЧЁНДОС выходит./
      /Симону Ренару./ Достойный лорд-канцлер не менее других ненавидит Фабиани, но он человек совестливый. /Заметив бумаги, которые Гильберт положил на стол./ Однако надо мне взглянуть на эти бумаги.
      /В то время как она просматривает документы, дверь в глубине комнаты отворяется, и с низкими поклонами входят вельможи, названные королевой./
      Явление шестое
      Те же, ЛОРД КЛИНТОН и другие вельможи.
      КОРОЛЕВА. Добрый день, господа. Да хранит вас бог, милорды! /Лорду Монтегью./ Энтони Броун, я никогда не забываю, какой достойный отпор вы дали Жану де Монморанси и графу Тулузскому, когда я вела переговоры с императором, моим дядей. Лорд Педжет, сегодня вы получите ваши грамоты на имя барона Педжета де Бодезер в Стаффорде. Ах, вот и старый наш друг лорд Клинтон! Мы неизменно благосклонны к вам, милорд. Это вы раздавили Томаса Уайета на Сент-Джемской равнине. Вспомним об этом, господа. В тот день английская корона была спасена благодаря мосту, позволившему моим войскам подойти к мятежникам, и стене, помешавшей мятежникам подойти к нам. Мост это Лондонский мост. Стена - это лорд Клинтон.
      ЛОРД КЛИНТОН /тихо, Симону Ренару/. Королева не разговаривала со мной уже добрых шесть месяцев. Как она приветлива сегодня/
      СИМОН РЕНАР /тихо, лорду Клинтону/. Терпение, милорд. Скоро она вам покажется еще добрее.
      КОРОЛЕВА /лорду Чендосу/. Милорд Кленбрассил может войти. /Симону Ренару./ Через несколько минут после его прихода... /Говорит ему что-то на ухо, показывая на дверь, в которую вышла Джен./
      СИМОН РЕНАР. Будет исполнено, ваше величество.
      /Входит ФАБИАНИ./
      Явление седьмое
      Те же, ФАБИАНИ.
      КОРОЛЕВА. А, вот и он! /Снова принимается тихо разговаривать с Симоном Ренаром./
      ФАБИАНИ /приветствуемый всеобщими поклонами, оглядывая присутствующих, в сторону/. Что это значит? Сегодня здесь одни мои враги. Королева шепчется с Симоном Ренаром. Черт возьми, она смеется! Плохой знак!
      КОРОЛЕВА /милостиво, к Фабиани/. Храни вас господь, милорд!
      ФАБИАНИ /быстро берет ее руку и целует/. Ваше величество... /В сторону./ Она мне улыбнулась. Опасность грозит кому-то другому.
      КОРОЛЕВА /по-прежнему милостиво/. Мне надо поговорить с вами. /Идет с ним на авансцену./
      ФАБИАНИ. Мне также, ваше величество. Я должен упрекнуть вас. Удалить, изгнать меня на такой долгий срок! Ах, могло ли это быть, если бы в часы разлуки вы думали обо мне, как я думаю о вас?
      КОРОЛЕВА. Вы несправедливы. С той минуты, как мы расстались, я была занята только вами.
      ФАБИАНИ. Правда? Неужели мне выпало столько счастья? О, повторите это снова!
      КОРОЛЕВА /по-прежнему улыбаясь/. Клянусь вам.
      ФАБИАНИ. Значит, вы любите меня так же, как я вас?
      КОРОЛЕВА. Да, милорд. Я.действительно думала только о вас и даже приготовила вам приятный сюрприз.
      ФАБИАНИ. В самом деле? Какой же?
      КОРОЛЕВА. Встречу, которая доставит вам удовольствие.
      ФАБИАНИ. Встречу? С кем?
      КОРОЛЕВА. Отгадайте. Не догадываетесь?
      ФАБИАНИ. Нет, ваше величество.
      КОРОЛЕВА. Оглянитесь.
      ФАБИАНИ /оборачивается и на пороге маленькой полуоткрытой двери видит Джен. В сторону/. Джен!
      ДЖЕН /в сторону/. Это он!
      КОРОЛЕВА /не переставая улыбаться/. Милорд, знакома вам эта молодая девушка?
      ФАБИАНИ. Нет, ваше величество,
      КОРОЛЕВА. А вам, девушка, знаком милорд?
      ДЖЕН. Правда дороже жизни. Да, ваше величество.
      КОРОЛЕВА. Так вы, милорд, не знаете этой женщины?
      ФАБИАНИ. Ваше величество, меня хотят погубить. Я окружен врагами. Эта женщина, без сомнения, в заговоре с ними. Я никогда не видел ее, ваше величество, не знаю, кто она!
      КОРОЛЕВА /встает и ударяет его перчаткой по лицу/. А! Трус! Ты обманываешь одну и отрекаешься от другой! Ты не знаешь, кто она? Хочешь, я скажу тебе? Эта девушка - Джен Толбот, дочь Джона Толбота, славного вельможи-католика, который умер на эшафоте за мою мать. Эта девушка - Джен Толбот, моя двоюродная сестра; Джен Толбот, графиня Шрусбери, графиня Уэксфорд, графиня Уотерфорд, пэресса Англии, - вот кто эта девушка. Лорд Педжет, вы хранитель королевской печати. Прошу вас принять к сведению: королева Англии торжественно признает присутствующую здесь молодую женщину по имени Джен дочерью и единственной наследницей последнего графа Уотерфорда. /Показывает на бумаги./ Вот документы и доказательства, которые вы должны скрепить большой печатью. Такова наша воля. /К Фабиани./ Да, графиня Уотерфорд! Это доказано! И ты вернешь ей ее имения, презренный! Так эта женщина незнакома тебе? Ты не знаешь, кто она? Ну что ж, я тебе сказала это. Перед тобою Джен Толбот! Или тебе этого мало! /Г!
      лядя ему в лицо, тихим голосом, сквозь зубы./ Негодяй, она твоя любовница!
      ФАБИАНИ. Ваше величество...
      КОРОЛЕВА. Вот кто она. А теперь я скажу тебе, кто ты. Человек без души, без сердца, без разума! Ты плут и негодяй! Ты... Нет, господа, вам незачем уходить. Мне совершенно безразлично, если вы услышите то, что я сейчас скажу. Я, кажется, не понижаю голоса. Фабиано, ты подлец! Ты предатель в отношении меня, трус в отношении нее. Ты лживый слуга, самый низкий, последний из людей. Правда, это я тебя сделала графом Кленбрассилом, бароном Динасмонди, бароном Дармута в Девоншире... О, как я была безумна! Милорды, я прошу у вас прощения, что поставила рядом с вами этого человека. Ты кавалер? Дворянин? Вельможа? Сравни же себя с теми, кто носит эти звания. Несчастный! Посмотри на них - вот кто вельможи! Вот Бриджес, барон Чендос. Вот Сеймур, герцог Сомерсетский. Вот Стенли - графы Дарби с тысяча четыреста восемьдесят пятого года! Вот Клинтоны - бароны Клинтоны с тысяча двести девяносто восьмого года! И ты воображаешь, что похож на них? Ты хочешь убедить нас в своем родстве с испанс!
      ким родом Пеньяльвер? Это ложь! Ты просто жалкий итальянец, ничтожество, меньшее, чем ничтожество! Сын башмачника из деревни Ларине! Да, господа, он сын башмачника! Я знала это, но никому не говорила. Я скрывала все и делала вид, что верю этому человеку, когда он болтал о своем знатном происхождении. Таковы все мы, женщины. О боже, я хотела бы созвать сюда всех женщин - это послужило бы для них хорошим уроком. Ничтожный, презренный человек! Обмануть одну и отречься от другой! Ах, подлец, какой подлец! Поглядите на него. Я говорю с ним столько времени, а он все еще не на коленях! Сейчас же на колени! Милорды, заставьте его стать на колени!
      ФАБИАНИ. Ваше величество...
      КОРОЛЕВА. Подлый трус! Я осыпала его благодеяниями. Неаполитанского лакея сделала знатным кавалером и вольным графом Англии! О, я должна была предвидеть это! Меня предупреждали, что этим кончится. Но так уж я создана сначала упорствую, а затем убеждаюсь в своей ошибке. Моя вина! Итальянец значит мошенник! Неаполитанец - значит трус! Всякий раз, как мой отец принимал услуги итальянца, он потом раскаивался в этом. Ох, этот Фабиани!.. Видишь, леди Джен, видишь, несчастное дитя, какому человеку ты отдалась? Но я отомщу за тебя! О, мне следовало это знать заранее! Из кармана итальянца не вытащишь ничего, кроме стилета, из его души - ничего, кроме предательства!
      ФАБИАНИ. Ваше величество, клянусь вам...
      КОРОЛЕВА. Теперь он хочет дать ложную клятву! Он дойдет до конца в своей низости, он заставит нас краснеть перед этими людьми, нас, слабых женщин, любивших его! Он только не осмелится поднять голову.
      ФАБИАНИ. Нет, ваше величество, я подниму голову. Я погиб, мне это ясно. Смерть моя - дело решенное. Вы употребите все средства, кинжал, яд...
      КОРОЛЕВА /хватает его за руку и увлекает на авансцену/. Яд! Кинжал! О чем ты говоришь, итальянец? Предательская месть, постыдная месть, месть из-за угла, как принято в твоей стране? Нет, синьор Фабиани, не кинжал и не яд. Разве я должна прятаться, искать ночных закоулков, унизиться до тайной мести? Клянусь, милорд, я не страшусь дневного света, слышишь ты? Полдень, яркое солнце, топор и плаха, толпа на улицах, толпа в окнах, толпа на крышах, сто тысяч зрителей? Я хочу внушить страх - слышишь, милорд? Хочу, чтобы зрелище было величественным, страшным и ослепительным, чтобы все говорили: "Оскорблена женщина, но мстит королева!" Я хочу видеть, как этот временщик, вызывавший у всех зависть, как этот наглый молодой красавец, которого я одела в шелк и бархат, согнется в три погибели, дрожа от страха; хочу видеть его коленопреклоненным на черном сукне, со связанными руками, с босыми ногами, освистанным толпою, в руках палача. На белую шею, которую я обвила золотой цепью, я хочу нак!
      инуть веревку. Я видела, какой был этот Фабиани на троне, я хочу видеть, каков будет он на эшафоте!
      ФАБИАНИ. Ваше величество...
      КОРОЛЕВА. Ни слова больше. Ни слова! С тобою покончено, знай это. Ты взойдешь на эшафот, как Суффольк и Нортемберленд. То-то будет праздник для моего доброго города Лондона! Тебе хорошо известно, как ненавидит тебя мой добрый город. Клянусь богом, когда нужно отомстить, хорошо быть Марией, госпожой и королевой Англии, дочерью Генриха Восьмого и владычицей четырех морей! Взойдя на эшафот, Фабиани, ты сможешь, если пожелаешь, обратиться с длинной речью к народу, по примеру Нортемберленда, или с длинной молитвой к богу, по примеру Суффолька, чтобы выиграть время в надежде на помилование. Но, беру небо в свидетели, тебе, негодяю, помилования не дождаться. Подлый предатель, он смел твердить мне о любви, смел еще сегодня утром говорить мне "ты"! Ах, боже мой, господа, вас, кажется, удивляет, что я говорю все это в вашем присутствии! Но, повторяю, мне все равно. /Лорду Сомерсету./ Милорд герцог, вы констебль Тоуэра, - потребуйте шпагу у этого человека.
      ФАБИАНИ. Вот она, но я протестую. Если даже будет доказано, что я соблазнил или обманул женщину...
      КОРОЛЕВА. Какое мне дело до того, что ты соблазнил женщину? Разве это важно? Милорды свидетели, что мне это безразлично!
      ФАБИАНИ. Соблазнить женщину не значит совершить государственное преступление, ваше величество. По такому же обвинению вам не удалось приговорить к смерти Трогмортона.
      КОРОЛЕВА. Он, кажется, еще угрожает нам! Червяк превратился в змею. Кто тебе сказал, что ты обвиняешься в этом?
      ФАБИАНИ. Так в чем же меня обвиняют? Я не англичанин, не подданный вашего величества. Я подданный неаполитанского короля и вассал его святейшества папы. Я потребую вмешательства его легата, преосвященного кардинала Пола. Я буду защищаться, ваше величество. Я иностранец. Меня могут привлечь к суду только за преступление, за настоящее преступление. В чем мое преступление?
      КОРОЛЕВА. Ты спрашиваешь, в чем твое преступление?
      ФАБИАНИ. Да, ваше величество.
      КОРОЛЕВА. Милорды, вы слышали вопрос, который он задал мне? Сейчас вы услышите ответ. Прошу всех присутствующих запомнить, что стоит мне только топнуть ногой, и эшафот вырастет из-под земли. Чендос! Чендос! Распахните настежь эту дверь! Пусть войдет весь двор! Все, все пусть войдут сюда!
      /Дверь в глубине отворяется. Входит толпа придворных,/
      Явление восьмое
      Те же, ЛОРД-КАНЦЛЕР, ПРИДВОРНЫЕ.
      КОРОЛЕВА. Входите, входите, милорды. Сегодня я рада видеть всех вас у себя. А, судьи? Прекрасно. Прошу вас сюда, поближе. Где сержанты палаты лордов, Гарриот и Герберт? А, вот и вы, господа? Милости просим. Выньте шпаги. Отлично. Станьте по обе стороны этого человека. Он ваш пленник.
      ФАБИАНИ. Ваше величество, в чем мое преступление?
      КОРОЛЕВА. Милорд Гардинер, наш ученый друг! Вы канцлер Англии: ставим вас в известность, что вам надлежит срочно созвать двенадцать лордов-комиссаров Звездной палаты, которых мы, к сожалению, не видим здесь. В этом дворце происходят странные вещи. Слушайте, милорды. Принцесса Елизавета уже не первый раз посягает на нашу корону. Вспомните заговор Пьетро Карло, который вызвал волнение в Эксетере и вел тайную переписку с принцессой Елизаветой посредством шифра, вырезанного на гитаре. Вспомните измену Томаса Уайета, поднявшего графство Кент. Вспомните, наконец, мятеж герцога Суффолька, который был схвачен в дупле дерева после поражения его сторонников. Сегодня обнаружено новое преступление. Слушайте все. Утром на моем приеме появился какой-то неизвестный. Сказав несколько слов, он поднял на меня кинжал. Я вовремя остановила руку убийцы. Лорд Чендос и господин амонтский бальи схватили его. Он признался, что на это преступление его толкнул лорд Кленбрассил.
      ФАБИАНИ. Я? Неправда. Это ужасно! Нет такого человека. Такого человека невозможно отыскать. Кто он? Где он?
      КОРОЛЕВА. Он здесь.
      ГИЛЬБЕРТ /выступая из рядов солдат, за которыми он был спрятан/. Это я.
      КОРОЛЕВА. Основываясь на признании этого человека, мы, королева Мария, обвиняем перед Звездной палатой Фабиано Фабиани, графа Кленбрассила, в государственной измене и покушении на жизнь нашей священной королевской особы.
      ФАБИАНИ. В покушении - меня? Чудовищно! О, мой разум мутится! Что это, ловушка? Кто бы ты ни был, несчастный, неужели ты осмеливаешься утверждать, что королева говорит правду?
      ГИЛЬБЕРТ. Да.
      ФАБИАНИ. Я толкнул тебя на цареубийство? Я?
      ГИЛЬБЕРТ. Да.
      ФАБИАНИ. "Да", одно лишь "да"! Проклятье! О боже, если бы вы только знали, господа, какая это ложь! Этот человек послан адом. Несчастный, ты хочешь погубить меня и не знаешь, что одновременно губишь и себя. Уличая меня в преступлении, ты уличаешь и себя. Убивая меня, ты и сам погибнешь. Из-за одного твоего слова падут две головы - моя и твоя, известно ли тебе это?
      ГИЛЬБЕРТ. Известно,
      ФАБИАНИ. Милорды, он подкуплен...
      ГИЛЬБЕРТ. Да, вами. Вот кошелек, полученный мною в уплату за преступление. Он полон золота. На нем вышиты ваш герб и ваш вензель.
      ФАБИАНИ. Праведное небо! Но я не вижу кинжала, которым этот человек будто бы пытался ударить королеву. Где его кинжал?
      ЛОРД ЧЕНДОС. Вот он.
      ГИЛЬБЕРТ /к Фабиани/. Это ваш кинжал.. Вы мне его дали. У вас найдут и ножны к нему.
      ЛОРД-КАНЦЛЕР. Граф Кленбрассил, что вы можете возразить? Знаете вы этого человека?
      ФАБИАНИ. Нет.
      ГИЛЬБЕРТ. Он видел меня только ночью, ваше величество. Позвольте мне сказать ему два слова на ухо, - быть может, он вспомнит. /Приближается к Фабиани./ Значит, ты никого не узнаешь сегодня, милорд? Ни оскорбленного тобою мужчину, ни соблазненную тобою женщину? Королева мстит, но человек из народа также мстит. Ты говорил, что не боишься меня! Вот ты и попал в сети двойного мщения! Что ты окажешь на это, милорд? Я - чеканщик Гильберт!
      ФАБИАНИ. А, теперь я узнаю вас. - Я знаю этого человека, милорды. Поскольку здесь замешан он, мне нечего больше сказать.
      КОРОЛЕВА. Сознался!
      ЛОРД-КАНЦЛЕР /Гильберту/. Согласно нормандскому закону и двадцать пятому статуту короля Генриха Восьмого, в случаях посягательства на жизнь королевской особы признание не спасет преступника. Не забывайте, что королева не имеет права миловать за подобные преступления. Вы умрете на эшафоте так же, как тот, кого вы обвиняете. Подумайте! Подтверждаете вы все, что было вами сказано?
      ГИЛЬБЕРТ. Я знаю, что умру, и подтверждаю все.
      ДЖЕН. Боже, если это сон, то он ужасен!
      ЛОРД-КАНЦЛЕР /Гильберту/. Согласны вы повторить ваше обвинение, положив руку на евангелие? /Протягивает евангелие Гильберту, который кладет на него руку./
      ГИЛЬБЕРТ. Клянусь, положив руку на евангелие, перед лицом близкой смерти, что этот человек - убийца; что этот кинжал, принадлежащий ему, был орудием преступления; что этот кошелек, принадлежащий ему, должен был оплатить преступление. Да поможет мне бог - это правда!
      ЛОРД-КАНЦЛЕР /к Фабиани/. Милорд, что вы скажете?
      ФАБИАНИ. Ничего. Я погиб!
      СИМОН РЕНАР /тихо, Королеве/. Ваше величество велели позвать палача. Он здесь.
      КОРОЛЕВА. Хорошо. Пусть войдет.
      /Толпа вельмож расступается, пропуская ПАЛАЧА, одетого в красное и черное, с длинной шпагой в ножнах через плечо./
      Явление девятое
      Те же и ПАЛАЧ.
      КОРОЛЕВА. Милорд герцог Сомерсет, этих двоих - в Тоуэр! Милорд Гардинер, наш канцлер, завтра же начните процесс в присутствии двенадцати пэров Звездной палаты, и да поможет господь старой Англии! Мы приказываем, чтобы этих людей судили до нашего отъезда в Оксфорд, где мы откроем парламент, и до нашего отъезда в Виндзор, где мы будем проводить пасху. /Палачу./ Подойди ближе. Я рада видеть тебя. Ты хороший слуга. Ты стар. Ты был свидетелем трех царствований. По обычаю нашего королевства, каждый повелитель при восшествии на престол делает тебе богатый подарок. Мой отец, Генрих Восьмой, подарил тебе бриллиантовую пряжку со своей мантии. Мой брат, Эдуард Шестой, - кубок чеканного золота. Теперь моя очередь.. Я еще ничего не дарила тебе. Я хочу это сделать сейчас. Подойди сюда, /Указывает на Фабиани./ Ты хорошо видишь эту голову, прекрасную, юную голову, которая еще сегодня утром была самым лучшим, самым ценным, самым дорогим из моих сокровищ? Ты хорошо видишь ее, не правда ли? Пр!
      ими же ее в дар от меня!
      ДЕНЬ ТРЕТИЙ
      КОТОРЫЙ ИЗ ДВУХ?
      Часть первая
      Зал в Тоуэре. Стрельчатые своды, поддерживаемые толстыми колоннами. Слева и справа низкие двери, ведущие в камеры. Направо - слуховое окно, выходящее на Темзу; налево - слуховое окно, выходящее на улицу. С каждой стороны потайная дверь в стене. В глубине галерея с большим застекленным балконом, выходящим во внешний двор тюрьмы.
      Явление первое
      ГИЛЬБЕРТ, ДЖОШУА.
      ГИЛЬБЕРТ. Ну что?
      ДЖОШУА. Увы!
      ГИЛЬБЕРТ. Надежды нет?
      ДЖОШУА. Надежды нет.
      /ГИЛЬБЕРТ подходит к окну,/
      О, из окна ты ничего не увидишь!
      ГИЛЬБЕРТ. Тебе удалось выяснить?
      ДЖОШУА. Нет никаких сомнений.
      ГИЛЬБЕРТ. Значит, для Фабиани?
      ДЖОШУА. Для Фабиани.
      ГИЛЬБЕРТ. Счастливец! А я проклят небом.
      ДЖОШУА. Бедный Гильберт! Настанет и твой черед, Сегодня он, завтра ты.
      ГИЛЬБЕРТ. Что ты хочешь сказать? Мы, кажется, не понимаем друг друга. О чем ты говоришь?
      ДЖОШУА. Об эшафоте, который они сейчас там воздвигают.
      ГИЛЬБЕРТ. А я говорю о Джен.
      ДЖОШУА. О Джен?
      ГИЛЬБЕРТ. Да, о Джен! Только о ней! Какое мне дело до всего остального? Разве ты не знаешь, разве забыл, что уже больше месяца я стою, прильнув лицом к решетке моей камеры, потому что там, внизу, я вижу ее, бледную, в трауре; вижу, как она без конца бродит у подножия этой башни, где заключены двое - Фабиани и я. Ты, значит, забыл о моей тоске, о моих тревогах и сомнениях? Ради кого из нас приходит она сюда? Дни и ночи я, злосчастный, задаю себе этот вопрос! Тебя, Джошуа, я также спрашивал об этом, и не далее как вчера ты обещал мне, что повидаешься и поговоришь с ней. Не скрывай же от меня, - что тебе удалось узнать? Ради меня она приходит сюда или ради Фабиани?
      ДЖОШУА. Я узнал, что сегодня будет обезглавлен Фабиани, а завтра ты, и с этой минуты, Гильберт, я словно лишился разума. Эшафот вышиб у меня из головы Джен. Твоя смерть...
      ГИЛЬБЕРТ. Моя смерть! Какой смысл придаешь ты этому слову? Смерть постигла меня в тот день, когда я потерял любовь Джен. Она не любит меня, и я мертвец. О Джошуа, поверь мне, я умер! То немногое, что еще осталось от меня, не заслуживает даже быть завтра уничтоженным, Джошуа, можешь ли ты представить себе, что такое человек, который любит? Если бы два месяца тому назад мне сказали: "Джен, ваша чистая Джен, ваша любовь, ваше сокровище, ваша гордость, ваша лилия, ваша Джен отдалась другому, - хотите вы ее по-прежнему?" Я ответил бы: "Нет, не хочу! Лучше тысячу раз умереть мне и ей!" И я растоптал бы ногами того, кто осмелился бы сказать мне это. Однако ты видишь... я все-таки хочу ее! Прежней Джен больше нет. Нет чистой Джен, которую я боготворил, лба которой едва осмеливался касаться губами. Джен отдалась другому, отдалась негодяю, я знаю это, - и что же? - я все равно люблю ее. Сердце мое разбито, но я люблю ее! Я целовал бы край ее платья, я молил бы ее о прощении, если бы !
      она согласилась быть моей. Джошуа, если бы я увидел ее в уличной грязи вместе с падшими женщинами, я поднял бы ее и прижал к своей груди. Джошуа, Джошуа! Я с радостью отдал бы - не сто лет жизни, потому что у меня остался только один день, - я отдал бы вечность, которую обрету завтра, чтобы хоть раз еще увидеть ее улыбку, обращенную ко мне, и снова услышать из ее уст эти дивные слова: "Я люблю тебя!" Джошуа, Джошуа, так уж устроено сердце человека, который любит! Вы воображаете, что убьете женщину, которая вам изменяет? Нет, вы ее не убьете. Как прежде, вы будете лежать у ее ног, но только подавленный печалью. Ты считаешь меня слабым? Но что бы я выиграл, убив Джен? Ах, сердце мое разрывается от нестерпимых мыслей! Если бы она все еще любила меня, какое дело было бы мне до ее проступка? Но она любит Фабиани! Она любит Фабиани! Ради Фабиани она приходит сюда! Нет, одно мне ясно: я должен умереть. Пожалей меня, Джошуа!
      ДЖОШУА. Фабиани умрет сегодня.
      ГИЛЬБЕРТ. А я завтра.
      ДЖОШУА. Все в божьей воле.
      ГИЛЬБЕРТ. Сегодня я буду отомщен его гибелью, завтра - он моей.
      ДЖОШУА. Брат мой, сюда идет второй констебль Тоуэра, Энеас Делвертон. Ты должен вернуться в камеру. Сегодня вечером мы снова увидимся.
      ГИЛЬБЕРТ. О, умереть нелюбимым! Умереть неоплаканным! Джен!.. Джен!.. Джен!.. /Уходит в камеру./
      ДЖОШУА. Бедный Гильберт! Кто бы мог подумать, что случится нечто подобное? /Уходит./
      /Входят СИМОН РЕНАР и ЭНЕАС ДЕЛВЕРТОН./
      Явление второе
      СИМОН РЕНАР, ЭНЕАС ДЕЛВЕРТОН.
      СИМОН РЕНАР. Все это очень странно, я с вами согласен, но что поделаешь? Королева безрассудна и сама не знает, чего хочет. Она - женщина, и на нее ни в чем нельзя положиться. Зачем она приходит сюда? Сердце женщины - загадка, и недаром король Франциск Первый нацарапал на оконном стекле Шамборского замка.эти слова:
      "Красотки лицемерят.
      Безумен, кто им верит".
      Послушайте, милейший Энеас, мы ведь с вами старые друзья: необходимо покончить о этим сегодня же. Здесь все зависит от вас. Если вам, будет поручено /шепчет ему на ухо/, затяните дело, устройте так, чтобы оно не удалось. Мне нужно иметь сегодня вечером в своем распоряжении всего лишь два часа, и я достигну того, чего хочу: завтра не будет больше фаворита, я всемогущ, а послезавтра вы - баронет и комендант Тоуэра. Понятно?
      ЭНЕАС. Понятно.
      СИМОН РЕНАР. Отлично. Я слышу, сюда идут. Нас не должны видеть вместе. Ступайте в ту дверь. Я пойду навстречу королеве.
      /Они расходятся в разные стороны./
      Явление третье
      Осторожно входит ТЮРЕМЩИК и вводит ЛЕДИ ДЖЕН
      ТЮРЕМЩИК. Вот вы и попали, куда хотели, миледи. Эти две двери ведут в их камеры. Теперь пожалуйте мне вознаграждение.
      ДЖЕН /снимает с руки алмазный браслет и отдает ему/. Вот, возьмите.
      ТЮРЕМЩИК. Благодарю. Только не выдавайте меня. /Уходит./
      ДЖЕН /одна/. О боже! Что делать? Я погубила его, и я должна его спасти. Но каким образом? Что может женщина? Эшафот! Эшафот! Ужасно! Нет, не надо слез, нужно действовать. Но я не сумею сделать это! Не сумею! Боже, сжалься надо мной! Сюда идут! Чей это голос? Королева! Ах, все погибло! /Прячется за одной из колонн./
      /Входят КОРОЛЕВА и СИМОН РЕНАР./
      Явление четвертое
      КОРОЛЕВА, СИМОН РЕНАР, ДЖЕН, скрытая за колонной,
      КОРОЛЕВА. Так вас удивляет эта перемена? Так я не похожа на самое себя? Ну что ж, думайте, что вам угодно. Сегодня я не хочу, чтобы он умер, - вот и все.
      СИМОН РЕНАР. Однако ваше величество только вчера приказали, чтобы казнь состоялась сегодня.
      КОРОЛЕВА. Но третьего дня я приказала, чтобы казнь состоялась вчера. А в воскресенье я приказала, чтобы казнь состоялась в понедельник. Сегодня же я приказываю, чтобы казнь отложили на завтра.
      СИМОН РЕНАР. В самом деле, со второго воскресенья рождественского поста, когда Звездная палата вынесла свой приговор и оба осужденных вернулись в Тоуэр, предшествуемые палачом, который нес в руках топор, обращенный к их лицам, прошло уже три недели, а ваше величество продолжает откладывать казнь со дня на день.
      КОРОЛЕВА. Да, да! Вам это непонятно, сударь? Нужно объяснить вам все до конца? Вы хотите, чтобы несчастная женщина обнажила перед вами свое сердце только потому, что она королева, а вы представляете здесь испанского принца, ее будущего супруга?