А как уединились с Никой... Лучше переждать, но попробуй устоять, если так возбуждена.
      - Не успеем, - шепнула, а уже готова.
      Никак не получалось на кроватке (детей забрали: суббота!), а когда получилось (причудливый изгиб) и могло быть испытано нечто новое, что-то в кроватке хрустнуло, и Мустафа со своей впечатлительностью, вспыхнув, угас.
      - Эй, спускайтесь!..
      Вся ночь впереди, потом утро, его предрассветные часы, когда он будит ее полусонную и сладкую, некуда спешить. И будет долго, коль начало вышло скорое.
      Вообще б не мешало порассказать о кое-какие приемах, хотя неистощимых в любви вряд ли удивишь негами-усладами диковинных позиций, когда не поймешь, кто кого: вразлет, вразброс, через-через, над-под, спринтерская, марофон, морским узлом, с опорой и без, двугорбым верблюдом... Надо же, чтобы так у Мустафы вышло с двумя любимыми женщинами: у одной мать была гонима, у другой - гонительница.
      - О каких масках ты говорила? (спросить, чтоб не поймала его думы).
      - Масках? - Задумалась в электричке, вспомнив: маленькая, проснулась однажды посреди ночи, музыка играла, в рубашонке на босую ногу пошла к большому залу, приоткрыла дверь, сначала испугалась, потом, услыхав мамин голос, успокоилась. Кто-то заметил Нику и тотчас снял с лица маску, это была подруга Вермы, а маска - дядя с лысой головой и круглыми глазами, на картине видела - висела в мамином кабинете.
      Задать компьютеру: что хранится о мужчинах и женщинах. Круженье-верченье каких-то цифр, и выдал компьютер:
      У мужчины, дабы сохранить свободу, всегда существует некий барьер, который он возводит между собой и женщиной, - и жирным уточнение: как я, компьютер, и тут же какие-то однообразные знаки: { { {, но о чем они? Чтобы не завладела им полностью, а женщина, движимая стремлением создать семью (логика благородных суждений, уж не влюбился ли по-настоящему компьютер?), должна постоянно ломать эту преграду и, чем неистовее ломает, тем больше мужчина стремится укрепит этот свой барьер, возводя новый. Если женщина вовсе не трогает преграду, то мужчина охладевает к избраннице, находя другую.
      Козырнул (кто? компьютер?!) вежливо: Извините-с!
      7.
      Рукавом (пуговица перламутровая оторвалась!) задел какую-то клавишу, и текст, над которым корпел полдня (что-то затаенное о психологическом перевертыше, чтобы выйти затем на интимное), вдруг исчез, и на экране появились знаки - математические формулы с фигурными и квадратными скобками, - нечаянно скомандовал!..
      Здесь? Возник какой-то вопрос в траурной рамке и надо ответить yes или no, вроде быть или не быть, - будто в компьютер вселился шайтанбесчерт, и все вместе и каждый врозь выделились своими хитростями в особый
      файл diabol,
      и Мустафа, надеясь набрести хоть на какой след и угнетенный явной несправедливостью, в раздражении стучал по клавиатуре.
      Может, это? Нет, вот на что случайно он нажал! Тут же - знакомая мелодия: Турецкий марш!.. Решил, что на улице, чей-то приемник. Приник к окну, нет тихо, это в компьютере!.. и такие чистые высокие звуки в сольном исполнении пианиста.
      Курсор в ожидании сигнала (но какого?) мигал в маленьком квадратном окошечке, и Мустафа невпопад, смирившись, очевидно, с потерей, на что-то нажал, мелодия вырубилась и опять пошли непонятные знаки.
      Ну вот, наконец-то - читаемый, но быстро убегающий вверх конвеер исчезающих слов с дразнящим барабанным боем:
      элита
      высший свет
      рейтинг
      без жуткой брани
      взяток не берем
      и не пытайтесь
      ах материться!
      невежда!
      неуч!
      олух!
      Esc! На экране появились четверо мужчин: Аlex, и подносит револьвер к виску, Karl, и рвет на голове густые волосы, весь оброс, даже щеки и нос в волосах, Fred - профиль сатаны и трубка во рту как острый подбородок, Bob, и поднятая в приветствии шляпа (цилиндр?).
      Esc!
      представьтесь!
      еще раз!
      а ваш пароль?
      Какой у Мустафы пароль? Пока думал - новые записи:
      Чума-чао
      Топо-тук
      (перечень племен?)
      Гюры
      Оссы
      Абхи
      Это уже из его этно=файлов - закрепиться б!.. Но как? Экран продолжал:
      Лезы
      Аранцы
      Чечы
      Нащупал верный символ, и тут же высветился текст, сначала не понял, о чем, потом - Мой! - узнал свой файл=экскурс в историю, он показался таким наивным, - сужденья о вечных (!) трениях: тогда, мол, стихия, а после залпа и во все последующие ZV - управляемый процесс.
      Наглядные эпизоды (кого ими сегодня заинтригуешь?), - дескать, захватят эрмы чужие пастбища, ибо на камнях ничего не родится, - и драка пастухов, переходящая в кулачные бои сельских богатырей.
      Или чечы (лезы и прочие) с набегами грянут, полонив у гюров княжну (выкуп серебром), и те разбирают только что проложенную здесь железную дорогу, чтобы дикие кочевые племена не имели доступа в их цивилизованные, как им мнится, миры.
      Скажут гюры, что здешние земли от моря и до моря составляли некогда великую державу, и царица их Мария Мудрая, или Мамурия, являла собой идеальный образ правительницы.
      Эрмы поспешат разъяснить, что да, друзья=гюры правы, но еле заметным петитом, как аллаверды, дополнят здравицу, что победами своими царица была обязана нашему полководцу Аспалару, и он верой и правдой служил своей возлюбленной, в чем гюры усмотрят оскорбление национальной чести, скрытое под фиговым листом (!) дружбы народов, ибо кому не известно, что Мамурия была избранницей сердца поэта и воина Гюра Великого, о чем поведал, воспев... и так далее. Мол, всего-то два поэта и третьего не дано: Гомер и Гюр Великий.
      (Игранток нет сыграть Ее, - была одна красивая, и ту съели).
      Улягутся страсти, а там новые споры: на сей раз эрмы назовут исконно своею и реку Круа (в вольном переводе: И где течет тра-та Круа, сливаясь с водами Аруки, и раб к Всевышнему тра-та воздел тра-та смиренно руки), и горную гряду Каф, пусть и Малую, на склонах которой отыскалась скала, и на ней - их имя, когда еще и пирамид, коих боится время, не было, высеченное древней клинописью, и, высыпав на берега Круа, устраивают факельные шествия с песнями и плясками, общаясь с духами предков, и говорят с рекой на их родном эрмском языке, несут и несут большие и малые статуи знаменитого Всадника, сделанные из папье-маше, скандируя его имя, как выстрел: Ух! Одноух!
      Разгневанные аранцы (гюры начеку: ждут, чем это завершится, ибо на Круа - их столица) затевают пиршества в честь Однорукого Османа, толпы гостей-туристов подводятся к пещере, где якобы покоится прах человека, под чьим верховенством некогда процветали Солнечные камни эрмов, Теплые холмы гюров и отмеченная еще Геродотом Арания... хотя именно при Одноруком были не раз спровоцированы массовые погромы эрмов и гюров, дотла сожжены богатые кварталы, - дескать, повинна неведомая банда головорезов.
      Компьютер нагнетает страсти?
      Маленькая вставка к игре: всадник, а за спиной алюминиевые линии воздушных магистралей, идея комплекса, это придумал архитектор (спонсоры Братья Гуль-Гуль и Ко), - связать воедино диаспору.
      Всадник резво соскакивает с коня, сцепляясь с Одноруким Османом, у которого вся сила отрубленной в битве правой руки передалась левой, мол, у Всадника тоже кое-чего недостает на теле (уха?), но вспыльчивая бедовость делибаша, из предков которого империи формировали личные гвардии, уравновешивает отсутствие руки, и два силача долго копошатся на ковре, запыхались и никак не одолеют друг друга в игре, затеянной Мустафой, ибо ни тот, ни другой не научены были тогда искусству самбо, к тому же утеряны и секреты кафской борьбы.
      И, не раз случалось, перебранка завершалась уверениями в вечной дружбе - как иначе: ведь аранцы и эрмы, впрочем, и гюры тоже, это доказали ученые мужи, восходят к одному праотцу Ару (эр, гюр, ар).
      Вскоре новый повод для полемики, было б желание, - гербовая, к примеру, перебранка: напечатав аранский герб, эрмы забыли про вышку главный козырь аранцев, ну и те в отместку на эрмском гербе - снежноглавую гору, показатель древности, и, словно по команде, там и здесь строго накажут цинкографа, по чьей вине не пропечатались символы (но главным редакторам втихаря выдадут премии, ибо рисковали, но зато попортили кровь извечному).
      Другие вредности тоже, из разряда войтьих (корень - выть) дразнилок: не секрет, мол, что кулинарное искусство Арании пользуется неизменной популярностью у других народов, как-то: долма, бозбаш, бозартма, чихиртма, шашлык, плов, ковурма, пити, табака... может, хватит? - и эти блюда включены в национальные меню соседей, - и называются при этом все другие кафцы, перед тем - демонстрация: покажут то, чего уже давно нет (осетрина, ломтиками семга, свернутая кулечком, и внутри - зернистая икра).
      Однако, - крутит аранец обороты, - без всяких аргументов некоторые исследователи - вот здесь! - причисляют, к примеру, долму к составу эрмских блюд, а чихиртму - к блюдам гюрской кухни.
      Шум, джигиты вскакивают с мест, чтобы заступиться за честь Теплых холмов, а неджигиты выжидают, аранец же продолжает определять национальную принадлежность блюд с помощью лингвистики: дескать, не сыскать в иных, кроме аранского, языках этимологии долма, и к сидящему рядом эрму:
      - Ну что, разве я неправ? - Эрм (по сценарию) не намерен спорить по пустякам и обдумывает стратегические планы. - А в гюрском тщетно блуждать в поисках корней шашлык: шаш-шиш - это шомпол, лик - словообразовательный аффикс, выражающий понятие предназначения. Таким образом, - шпарит без бумажки, - под словом понимается мясо для нанизывания на металлические шампуры с последующим его жарением над горящими без пламени, - ай джан, ай джан, - углями.
      Оскорбленные, что их смел учить бараньепапахий тартар, от которого пахнет чем-то неуловимо тошнотворным, гюры шумно покидают застолье, лишь двое-трое, но демарш заметен, ибо каждый гюр - личность.
      И кафцев вдруг озаряла догадка, что кому-то это выгодно, разжигать страсти, натравливая нас друг на друга, и переходили на шепот, чтоб никто чужой (? а чужой - свой же) не услышал, о чем шушукаются, плетя заговор.
      Мустафа решил выйти из программы, но компьютер не проведешь, у него память, - снова пошли загадочные квадрат в квадрате, настойчивые намеки и выпады:
      Дамы и короли!
      Может, судари?
      Ах, господа-товарищи!
      Нет, нет, никаких взяток!
      Esc!
      Покидаете наш клуб?
      Выражаем вам глубокое соболезнование!
      Рекомендуем поступить на курсы!
      После паузы:
      Эй! чего рожу корчишь?
      Не морочь нам голову!
      Испробовал Мустафа клавиши врозь и в разных соединениях, а в голове
      вдруг никина фраза, наверняка цитата:
      У меня такое впечатление, что моя жизнь - открытый рояль, и я каждый раз нажимаю не на ту клавишу,
      и бегали пальцы по клавиатуре, пока на весь экран не выстроилось в черном исполнении словосочетанье, подчеркнутое четкой линией,
      к о м п ь ю т е р н ы й т е р м и н а л
      но прочиталось воспаленным воображением
      т р и б у н а л
      Мигая, пробежали по щиту зелено-красные сигнальные лампочки.
      В следующий миг - та же команда:
      А в а ш п а р о л ь ?
      Мустафа нажал (палец будто прилип!) Esc, чтоб выйти, и молочно белый свет залил экран, заклинило все клавиши, спасительная тройка одновременное нажатие ctrl + alt + delete, - и та не сработала!
      В раздражении выключил, забыв о последовательности, запищал, будто кошке хвост прищемили, глазок б/п, ставший сразу красным, и если бы не приход Ники... - отчего-то встревожилась, когда Мустафа рассказал о своем невезении, - странно глянула на него, будто он замыслил нечто запретное, а не просто рукав расстегнулся.
      Ника невзначай произнесла, казалось, для себя, нежели обращаясь к Мустафе:
      - Модем.
      - О чем ты?
      - А ты не понял? - с недоверием.
      - Слово мне незнакомое.
      - Разве?
      - Отлично знаешь!
      - Как будто прежде слышал.
      - Вот именно!
      - Но что оно означает... Вспомнил!
      - А притворялся!
      - Что-то связанное с центральной компьютерной системой?
      - Может, тебе помогла она?
      - Система?
      - Твоя N.
      - В чем?
      - Войти в центральный компьютер. - Сработала привычная аббревиатура: ЦК.
      - А как?
      - С помощью этой самой моdем.
      Усмехнулся созвучию (союзу?) слов N и Ники: у той чуть взыграет ревность - твоя мадам, у этой - твоя моdем.
      - Мадам Модем?
      - Я не шучу.
      - А зачем это мне - влезать в бывшее здание ЦК, где и действует, как я слышал, эта самая система?!
      А говорил не знаешь!
      Ника долго сидела над компьютером, всякие манипуляции, и пальцы были послушны клавиатуре, - без напряжения и просто, как если бы растегивала молнию на сумочке.
      Обыграть веселку и рукоделие для одинокой девушки!
      - Ты нажимаешь именно те клавиши, которые нужны?
      - Запомнил? - улыбка-надлом и - не отрывая взгляда от экрана.
      - Кажется, вошла в свою стихию.
      - Ты о компьютере?
      - Да. Я и не предполагал, что ты мастерица этого дела! Думал, как и я, только осваиваешь.
      - В твоем возрасте... извини, не хочу обидеть, для тебя возраст понятие относительное. Особенно когда речь о любви,
      - Спасибо.
      - ... это подвиг - работать на компьютере, а меня еще в школе учили. Школа как особое заведение?
      - Но чтоб так умело орудовать!..
      - Хочешь сказать, что я хакер?
      - Кто? - переспросил. - Опять не знаешь или снова разыгрываешь? - стрела-взгляд. - Хакер, - и с растяжкой, - это про - гра - мммм - мист, точнее, взломщик, а еще точнее компьютерный наркоман!
      - ?
      - Жаждущий вскрыть программу и получить доступ к информации. Да, немало тебе пришлось повозиться с компьютером - и сам намучился, и его основательно раздразнил!
      - Воспитанным его не назовешь.
      - Ты оказался в ловушке, куда попадают пираты с их не санкционированным доступом в программу, где действуют особые правила.
      - А что он допытывался насчет пароля?
      - Это и есть защитная система, заслон для нежелательных.
      - И ты знаешь пароль?
      - Паролей тьма. Для каждой системы - свой.
      - Я о центральной.
      Повела плечами, замкнулась. Будто компьютер заклинило. И молча работала, а потом, выведя на экран какие-то неведомые буквы-шифры ~~~///*** , - устало опустила руки:
      - Ну вот, помехи устранены.
      - Что за символы? - спросил Мустафа.
      - Твой пароль: витаешь в воздухе и полосами разделен со своими звездочками. - Довольна, что сообразила.
      - Придумала только что?
      - Но должно быть еще нечто музыкальное, тональный сигнал.
      - А как вызвать мелодию?
      - Тонального сигнала, увы, я не знаю.
      - Знаешь!
      - Если и знаю - что с того?
      - Помогла б!
      - Можешь для меня узнать?
      - Если очень попросишь, - стала прежней.
      - А нет в моем пароле музыкального знака?
      Улыбнулась наивности Мустафы:
      - Нужно знать кодовые буквы тонального сигнала, вызывающие мелодию, а твой знак ~ всего лишь символ соединенья, любви, которую ты творишь.
      - Творим мы оба: я с тобою, а ты со мной, два единства. - Естественно звучит.
      - Пока мы врозь, единство лишь в твоем воображении. Ты его сочинил, поверив в реальность. - Вздохнула устало: - Теперь можешь загружать файлы.
      Глянув на нее, отрешенно-чужую, Мустафа с чего-то вдруг решил, что Ника имеет доступ к заветному терминалу (?) и может, если захочет, включиться в его компьютер и скопировать файлы, в том числе, озарило, исчезнувшие.
      Но к чему красть, если можно переписать? И какая в них тайна, его файлах? Всего лишь черновые, в сущности, данные по этнокризису для кафских божков, к коим, кроме МУСТАФЫ, причислены с недавних пор и гюр Рыцарь Амброс, или просто Рыцарь, и Сильвий, из эрмов, и еще - но вторым эшелоном - фигуры местные.
      Кстати, о Рыцаре Амбросе: важные разговоры он ведет под шум взвизгивающих видеозаписей, и дома под кроватью искал записывающие устройства. Жена поначалу бунтовала - привыкла, чтобы мужняя страсть выговаривалась.
      Друзей отшил, когда те - с просьбой из Теплых холмов, где на склонах желтеют лимоны и отливают (?) изумрудом чайные кусты, впридачу к фейхоа, и смотровые башни разрушенных санаторных крепостей, до которых доносится глухой ропот пенных бирюзовых вод:
      - Я теперь себе не принадлежу.
      - Народу? - друг ему
      - Не иронизируй!
      - А с женой удается?
      - Циник!
      - Может, ты уже не гюр?
      - Здесь нет! - сейчас наручники (?) достанет.
      Сильвий - unikum, причислен для колорита, ибо еще юн (и незрел): шагнул в божки прямо из кузнечно-ювелирного цеха, не успев сменить жаростойкую робу. Услаждает тех, кто с вибрационным сознанием, точнее голосом: тремолирует отменно (прием tremolando), понижая и повышая извлекаемые из нутра звуки.
      Решив, что Ника сейчас уйдет, Мустафа, прощаясь, привычно обнял ее, ни о чем не помышляя, и даже когда он уловил ее готовность, желанье у него не возникало. Надо выключить компьютер.
      - Ты по-моему устала.
      - Твое прикосновенье... - Она расслабилась, прильнув к нему и готовая в нем раствориться.
      Взгляд Мустафы был прикован к горящему синим огнем экрану, который, почернев вдруг, стал похож на южное ночное небо, и оно фосфоресцировало, зажигались и гасли звезды, выплывая из бездонных глубин мирозданья.
      Ника почувствовала его беспокойство, не волнуйся, - шепнула, компьютер отдыхает, потом руки ее не спеша стали расстегивать пуговицы на его рубашке, и это тянулось долго, и он никак не реагировал, они у тебя красивые, перламутровые - пальцы-ледышки коснулись плеч, дрожь пробежала по спине, - дать через компьютер, который возбуждает? Ну да, и душа у него, и характер, каверзы всякие. Я очень хочу, я так соскучилась - никакого желания, но если ей надо... и даже когда она сумела, был пассивен и всецело подчинился ей, а она, не ведая усталости, став как бы им и ненасытная в своей изобретальности, командовала, подмяв его под себя, как это он проделывал с нею (над=над?), обхватив ее всю.
      Еще! еще!.. нет-нет, я сама! вот так!..
      Ее волосы гуляли по его лицу, пьянящий запах, - так и не смогла разбудить его, хотя не почувствовала этого, получая сполна свое, но он держал ее, не отпуская, и чутко улавливал, что ей нужно. В какой-то момент ее зова он все-таки не выдержал, включился в ее ритм, обретя себя прежнего, но такое чувство, что это был все же не он, а кто-то другой в азартном ее гоне.
      Компьютер?..
      Вдруг осенило: мелодия Турецкого марша! он ее вызвал случайно (вспомнить, как), - войти с нею в систему паролей и - в центральный, чтобы... что это ему даст? Ника определенно знает!.. И тут, как только подумал о Нике, звездное небо исчезло, экран окрасился в нежно-зеленый цвет - значит, правда? возникли какие-то узоры, и Мустафа, с детства знающий символику коврового орнамента, нырнул в такие дебри, что... нет, здесь иной язык, иные шрифты, к тому же компьютер...
      - Оставь его в покое, - предупредила, уходя, Ника, - это всего лишь (четко выговорила латинское) Personal Computer, железка!
      Мустафа вдруг ощутил усталость, опустошили его будто, элементарные команды выхода выполнял с долгими паузами, - испытывать судьбу не стал и, запарковав головку винчестера (!), вышел из директории.
      Но странности дня на этом не кончились, когда Мустафа, покинув отцовский дом, переступил порог своей квартиры.
      N встретила его с радостным изумлением:
      - Гунн?!
      Мустафа недоуменно оглянулся: - Где ты видишь Гунна?
      - С каких пор, - хмыкнула лукаво, - ты с тещей на ты?
      - Я разве Гунн??
      - А что, живя на чужбине, изменил свое имя?
      Шутит? Хотел было возмутиться и снова возразить, но увидел, что та всерьез, и встревожился.
      - Проходи, чего встал у двери? - Ни намека на розыгрыш. Свихнулась?! Почему ты один? А где Аля?
      Надо подстроиться!
      - Аля не смогла приехать.
      - Что ты на меня так уставился? И побледнел как! Что-то с Алей? почти истерика. - Скрываешь, что она больна??
      - Нет, нет, - поспешил успокоить, - никаких, слава Богу, болезней, просто занята очень. - И, чтобы вернуть ее в привычное состояние, решил спросить про Мустафу: скоро ли он придет?
      - Мустафа?
      Ну да, конечно же, она шутит!.. Но переодеваться по привычке в домашнее не стал (коль скоро он гость).
      - А я-то подумал, - подыгрывая ей, - что с вами что-то случилось. Мустафу не знаете!.. - Прошел в комнату, сел в свое кресло.
      - Имя знакомое.
      - Ваш законный муж!
      Долго хохотала: - Ну и шутник ты!.. Замуж меня выдал, вдову!.. странно на него глянула. Она похоронила меня! - Как ты мог подумать о моем вторичном замужестве?!
      - Как Аран? - Прибег к последнему шансу.
      - На репетиции... Готовятся к гастролям, если обстоятельства позволят. - Ну вот, кажется, ничего страшного. Никаких тревожных признаков, не надо паниковать.
      - В какую страну?
      Ушла от ответа: - Рассказывай, как вы там с Алей.
      Что ж, поиграют, хоть и неясно, что затеяла:
      - Срочно вызвали, остановился в гостевом доме.
      - Почему не у нас?
      - Стеснять не хочу.
      - Мы тут вдвоем с Араном, квартира пустует.
      - Плюс, - вернуть к реальности, - отцовский дом.
      - Отцовский? О чем ты?
      - Это я так, к слову.
      Не среагировала: - Я тебя свежим чаем угощу! Может, кофе?
      - Да.
      Ушла на кухню, и Мустафа, услыхав шум кофемолки... незаметно улизнуть! Поднялся и на цыпочках - к выходу. Не захлопнув дверь, быстро спустился по ступенькам и - на улицу!.. Будто обретя свободу, вздохнул, но тревога не покидала: вернется и, не увидев его... Позвонить!
      Услышал ее голос:
      - Нора?
      - Гунн! - она ему с ходу, - куда ты... - повесил трубку: язык не повернулся представиться Мустафой.
      Еще раз позвонил и - опустил трубку. Мол, никак не мог дозвониться, хорошо еще автомат сработал - все они либо сломаны, трубка с мясом оторвана, либо не действуют.
      Вернулся в отцовский дом. Ждал: вдруг позвонит? Телефон молчал.
      Снова - домой. И, открыв ключом дверь, опять столкнулся с Норой.
      - Думала не придешь, в отцовском доме останешься. - Разыграла? И тут же: - Гунн приехал. Так спешил, что чаю не выпил. - Начинается! - Странно, что не предупредил, что едет. Об Але ни слова. Чего ты молчишь?
      Я и есть тот Гунн, за кого ты меня приняла.
      - Слушаю тебя.
      И не знаю, какую игру со мною затеяла.
      - Даже не сказал, в каком гостевом доме остановился... Интересно, кого на сей раз лечить будет.
      - Столько больных, что одним Гунном не обойтись.
      - О тебе спрашивал.
      - Да?!
      - Что тебя так удивило? - И с паузой. - Будто ты мой муж.
      - Разве нет?
      - Тебе виднее.
      - Надеюсь, хоть не отрицала, что мы знакомы?
      Промолчала.
      А Гунн, это было удивительно, и впрямь приехал - именно вчера, и Мустафа заколебался - может, ему почудилось, и тогда к себе домой приходил не он, а Гунн?
      Встретились в бывшем здании ЦК (на каком-то этаже Центральный Компьютер), смутился... все же - зять:
      - И ты еще не навестил нас!
      - Ночью прилетел и с аэродрома - прямо сюда.
      - С Алей?
      - Пока нет, зависит от событий.
      - Что-то зреет?
      - Вам здесь виднее.
      - Но ты консультант по конфликтам.
      - Всего лишь твои игры.
      - Мои или наши?
      - Оба вовлечены.
      - Зайцу - беги, гончей - лови?
      Гунн не расслышал, предъявляя в проходной пропуск, - пригласили, козырнув еще при этом.
      Разойдутся по разным этажам: Мустафа пойдет к МУСТАФЕ, который как будто составил некий союз с Рыцарем и Сильвием, а Гунн - к своему шефу Жуиру.
      Впрочем, Мустафу впустили не сразу:
      - А ваше отчество? - полковничьи погоны непонятной армии.
      - Отчество? - вспылил вдруг, что не узнали его! - Может, вам и фамилию вслух произнести? - и выбрасывает из недр: - Могу на ский!
      - Аранцы на ский?! - усмехнулся. - Как у нас?
      - Увлеченье было, чтобы догнать Европу: генерал Нахичеванский! тарист Эриванский!
      - Виртуоз?
      - Да. Еще Шушинский!
      - Хан?
      - Имя, а не княжеский титул!
      - И все?
      - Нет. Инженер Шахтахтинский!
      - Тот, который... - перебил:
      - Да, вечный двигатель который изобрел! Могу и на ич!
      - Тоже, чтоб догнать?
      - И мода еще! Учитель Мамедович с ударением на о!
      - Чья библиотека по истории кафских войн в фондах Вышки?
      - Он!
      - И кто, - знают, черти! но кто их просветил? Ты сам! - трактовал Нахичевань на Араксе как Нах чыхан, то бишь Место, куда ступил Ной, сошедши с ковчега?..
      - ?
      И в ответ на удивленье Мустафы сказал:
      - Это же известно всем, кто хоть в малой степени связан с Кафом.
      - Еще лингвист Хурамович!
      - Но главного забыл!
      - Вот именно!
      И тут же назвал ЗИГНИЧ'а:
      - Уж не его ли, - многозначительная улыбка, - шифрованными записями ZV вы засорили компьютер? Будто бы, - такие откровенности! Из бывших цензоров?? - он оставил их вам как своему душеприказчику с оговоренным в завещании правом редактуры, интерпретации, всяких уточнений. Везение, как в покере прикупить к тузам пару джокеров!
      - Блеф!
      - Не станете же отрицать, что играете?
      - Не в те игры, о которых думаете! И никаких завещаний!
      - Плагиат? Это ж надо, - обращаясь к кому-то за перегородкой, - к нашей истории придумать этапы, чтобы она сложилась как пирамида!
      - Или конус, - дразнит. - Если нет достойной личности, с большой буквы Я, который бы возглавил, и потому пирамида стала конусом.
      - Пирамида, - поймали Мустафу на школьном незнании, - не может ни при каком усечении обрести конический (услышалось комический) вид.
      - Его ждут, - усталый голос из-за ширмы. И широкий приглашающий жест в поклоне полковничьем.
      8.
      Обделена вниманием изменчивой фортуны евразийская долина семи холмов (исстари водится: если столица - непременно на семи холмах), - здесь, на Горбатой площади, трескучие морозы и заснеженная дорога, а там, за высокими домами, через мост - оттепель, слякоть, давленье туч и никакого творческого настроенья.
      Обмелела и главная водная артерия: некогда шумно протекала меж нагромождениями нагнанных потопом камней, будто именно в этих краях разрушена Башня в наказанье за людскую дерзость достигнуть облаков. И, войдя ныне своим не утерянным названьем в директорию Igra, обозначила
      файл babilon.
      И разветвилась: кривыми притоками, частью загнанными из-за буйств в подземные трубы, непредсказуемая весенними разливами, а то и тихими заводями, где бобрам и выдрам приволье.
      Так и называются речушки: Бобровья, Выдра, или - по дикому зверью, рыбье или птичье на переставших понимать друг друга финноязных, самодийском, яфетических, балтизмах или тюркизмах (для этической полноты - и на языках славянских).
      Мустафа у МУСТАФЫ, чтоб отчитаться, преодолев нежданное препятствие с отчеством.
      Уже было, помнит, тщетно пытался однажды добиться приема, дежурный ехидничал:
      "Какой же вы учитель, - дескать, ври, да знай меру, - если к ученику своему дорогу найти не можете?!"
      Бумажка в руке Мустафы - как пароль (узнать компьютерный!): автоматика на этаже тотчас считывает текст, отщелкивая дверной секрет.
      МУСТАФА ждал в овальном зале и, взяв под руку своего в доисторические эпохи учителя, пригласил пройтись по кабинету:
      - Прошу! - мол, приходится много сидеть и, как новый посетитель, гуляет с ним по кабинету, отмеривая овальные круги, и что опыт его одобрили маги (Мустафа виду не подает, что названа какая-то неведомая ему мафия) и внедряют. - Чем не приморский бульвар? И даже пальмы вдоль стен, олеандры.
      И, убыстряя шаги... думать на ходу было трудно, Мустафа изредка поддакивал, когда тот просматривал его выданные компьютером бумаги: диаспорские интересы, блокадные варианты, степень отрицательности образа в комбинациях: центр - кафцы... цы - цы - цы - цы, цокали копыта всадников, отдаваясь эхом в совьих развалинах.
      - Да, да, знаю, мне рассказывали!.. - как в процессе игры, когда, пытаясь создать иллюзию реальности (вот-вот начнется!), игранты вышли из-под контроля, и язычки пламени пробежали по рядам, Мустафа перекричал с мегафоном толпу: "Я вам приказываю! Пока игры разрабатываю я!.."
      Компьютеры, долго не понимая, чего от них хотят, вычеркнули всякого рода очевидности, тенденциозную информацию и, словно по команде, выдали сразу по три плюса каждый, сигнал тревоги, а по истечении минуты, о чем, будто сговорившись, заранее предупредили, прося подождать, пока переварят блок, тут же застрочили, - Мустафа прильнул к записям, изумляясь их синхронности:
      Вы, знающие ситуацию... - какой-то бред в форме призывов остановить безумие, и длинный картинный ряд с захватом городов, улиц, континентов (?), квартал окопался против квартала, а потом пошли цифры, цифры, множество цифр, снова текст, высвечивающий этноданные почему-то по семьям, где смешаны крови - с деленьем на группы:
      первые - это чистые,
      вторые - полукровки, тяготеющие однако к коренникам,
      третьи - тоже полукровки, но отчужденные от своих,
      и эпизод, выхваченный телескопом, особый импульсограф (? может, осциллограф?), - митинг на Карнавальной площади (тамошняя Горбатая?), и свой пристал к своему с распросом:
      - О чем он толкует? Чую, что о нашей древней истории... - Тот, как от прокаженного, отшатнулся: