Чингиз Гусейнов
      Директория IGRA,
      или компьютерный роман
      с греховными страстями
      и всякими иными эротическими переживаниями
      в заданной программе ДЕЛОВЫХ ИГР,
      которую в порядке эксперимента и глядя на зеркало
      составил господин ЗИГНИЧ
      1.
      Не вырубился б свет!.. - энергошалости a la кризис? - и тогда ко всем прочим неудобствам тьмы сотрется на экране монитора текст, не успеешь скинуть файл на винчестер.
      И потому не забыть прежде включить блок питания, б/п, модное некогда беспа, въелось в сознание, как и с перестановкой букв п/б - политбю, коим пугали непослушных, но кто о том помнит?
      Надавил на кнопку автономного ЮПиэС (UPS и есть беспа!), засветился зеленый кружочек: можно работать, выбрав нужный шрифт, - латиницу чистую или со всякого рода тюркскими добавлениями, а на своем - не поймешь какой: неделю назад был шрифт арабский, позавчера осваивали латиницу, вчера была мода на кириллицу, сегодня - эдакая латинкирровая гремучая смесь Новое увлеченье на старости лет, юноша в свои пятьдесят (с хвостиком): довериться компьютеру, как живому, будто нерукотворный и полон неземных тайн, чтоб вкалывал, подчиняясь воле (кто - чьей!) молодого (?!) профессора (чуть ли не первый аранец-игролог!), реализуя фигурные, вроде квадратуры круга, модели Высшей школы кадров, или Вышки, неистощимой - во главе с Мустафой - на изобретения новых конструкций (жить по мировым стандартам, но программы - свои).
      Полный темперамента и швец, и жнец, и на дуде игрец, вроде закоперщика, - вошло в словарь, хотя звучит грубо и даже оскорбляет ранг, тем более что в номенклатуре специальностей значится и его дело, подстать игрецу: он игролог и зовут его Мустафа, так и хочется петь, растягивая вольным дыханием это имя от края и до края строки, когда на душе легко:
      М у у - с т а - ф а а,
      и эхо в горах: ф а а - а - а ... а
      А и поется - в шлягере рок-группы билингвов, где примо-бас его поздний сын (вот-вот получит паспорт - разница между первенцем и последышем любви тринадцать лет), - запищал б/п, и его глазок перекрасился в малиновый: предупреждает, что кто-то балуется и упало напряжение. Впрочем,
      О Мустафа, о чем твоя печаль?
      а по-арански яр, яр, яр, вошел, как рефрен, в
      файл motiv
      и хранится в директории IGRA, где ни единого лишнего знака, - семеро братьев, и каждая буковка блещет, словно начищенная медь, в аббревиатуре, - она возникла в винчестере, устройстве постоянной памяти, выстроившись столбцом, и замкнула имя, обозначив качества:
      мнительный
      умелый
      страстный
      талантливый
      агнец
      фортунный
      ангел
      Войти в компьютер - как провалиться в пропасть (преисподнюю?), засорен, словно космическое пространство, и откуда-то вдруг со стуком падает на экран, как на голову, отработанная деталь некогда запущенного спутника, непонятный набор букв, вроде
      d u r v m w z z p y s f i x g
      (не надо разгадывать, тем более что программа, хоть и самообучающаяся, моделирует игры с непредсказуемыми результатами), - пока не нажмешь Esc, чтобы прекратить, или выстраивается в линию, будто на параде, цепочка знаков
      # @^ | ~~ } { ' ' ' @@ ## ~ ~ + + **
      как шифрованное приветствие, поиск неземного контакта или признание в любви инопланетянина, чей нежный дух обволок блуждающий в космосе осколок.
      Или выдает - Мустафа назвал это причудами оперативной памяти какие-то словосочетания, вроде:
      Интермуральный инфаркт
      Зачат ночью и нчью умрет
      Лента Мёбиуса
      Вползшая в могилу змея
      Мазутный чад
      Торопыжничество
      Опыт нескончаемых, ретросчет им потерян, шоу с переодеваниями: был царь - стал шут, маскарадами, дистанционным управлением и гипнотическими сеансами чумных кашпиаров, торжественным шествием политических двойников, эти чрезвычайшщики, думцы, полные, естественно, дум, и жирующие жуиры, коммисты, они же - род людской, и утрачена связь между свободой как тюрьмой и несвободой как беспредельной волей.
      Б/п уже не пищит: зажглось зеленое, и компьютер выстрелил очередную тайнопись в рифму:
      Чернодымные клубы, (какие-то, не рзбр) трубы.
      Из Вышки - только ногами вперед, ибо чин - идеал, господство пирамидального мышления в ситуаци, когда пирамида - осуждаемая фигура, особенно в свете этнокризиса и этновойн, условия задает компьютер, куда вводятся промежуточные результаты. Вышка - опытное поле, и круглый год выращивают сочную дыню или медовую тыкву, и ими пополняются чины трёхглавого чудища ЗИС, это Закондат + Исполнат + Сдебнат.
      Нервные клетки охапками и поштучно, дар интуиции, а в Сонме Божков, над ЗИСом - его бывший игрант, тезка-земляк МУСТАФА (все буквы - большие и надобно б жирно выделить: вернулся и выделил: МУСТАФА); так что он Мустафа, т.с., маленький в Сонме, но зато большой в ЗИСе, ибо - Вышка готовит кадры игрантов.
      Впереди - визит к МУСТАФЕ, выдать варианты: что станет с божками, если начнется. А пока...
      Идет и идет по подземному лабиринту Вышки - низкие потолки, одинаковые стены, двери стеклянные, пол, устланный одноцветными плитами, столько лет плутает - не привыкнет к переходам из адмкорпуса в лекцблок, где лаборатории, и - в hotelкорпус, где в каникулы - валюта с туристов, слеты, симпозиумы, недавние дебаты конгресса гомосексов, вчера - млн, сегодня млрд на покупку париков и масок, утолить жажду новых божков охота в джунглях.
      Все бы ничего - одна лишь печаль: Мустафа физически ощущает тяжесть нависшей над ним громады - десятков этажей Вышки.
      вспотел... волнуется, что опаздывает... а еще идти и идти... почти бежит... задыхается... ну вот - уперся в тупик!
      поэма-реквием?
      возвращаться назад... и снова... ступеньки вниз...нескончаем переход... никого, кто б подсказал... звонок как сирена тревоги... новый поворот... кажется сюда... ступени вверх... - страх выстраивается строками, дыхания не хватает произнесть прозой:
      остановится сердце!
      пот градом со лба
      снова тупик?!
      наконец-то!
      так и упадет однажды
      в подземной коридоре
      и розыск:
      ушел - не вернулся
      иссохнет
      никем не найденный
      и набредут случано:
      скелет!
      Мустафа уже на трибуне! Успел! За опозданье - казнь!
      - ... Но должен вас предупредить, - говорит игрантам, обретая форму, - что не следует превращать игру в средство самовыражения, оголяясь в реализации творческого потенциала, - придумал только что, - а, упиваясь всевластием, сохранять вкус к перевоплощению. - И с патетикой: - Ты и палач, ты и жертва! И каждый в итоге, - долгая-долгая пауза, - жертва палача и палач жертвы!
      (кто-то в тетрадке рисует гильотину. Уже было).
      Увлекся, а уже полдень, петух пропел, позывные ТV, экран на всю стену, и бархатный голос диктора (парик виден) объявляет:
      - Мустанги.
      В стиле новых веяний: электрогитара звучит с оргоанной мощью и блюзовым оттенком, - кумир рок-гитариста - Джимми, а у сына Мустафы Арана, хоть бас, - Майкл, и мятежный дух витает над городом:
      Яр, яр, яр - эротический трюк с акробатическими наклолнами неутомимых тел, а ля евразийство, коим, как спасением души, бредят, в исполнении двузячной рок-группы, и выше всех Аран, духметровый вундер, - в красках экрана смесь кровей.
      О Мустафа!..
      Веер (или парус) развернут, и отец, о чем Аран ревниво догадывается и его манит взглянуть, какая она... - Мустафа уже давно покинул игрантов - к ней спешит.
      2.
      Отцовский дом якобы (втайне куплен и отстроен заново), где она его ждет, а с нею
      файл nika.
      С каждой новой такое чувство, будто именно она и есть та, к которой тянет как никогда ни к кому, прежде не испытанное.
      Перед уходом позвонил к ней. Гудки в пустоту (ушла к нему?).
      "Алё, - голос чужой, отрешенный.
      "Ника! - кто бы видел его лицо! Нет - глаза! А еще лучше - губы, как потянулись к трубке.
      "Это ты... - узнав, расслабилась.
      "Очень хочу тебя видеть.
      "Правда? - это часто, много раз обманывали.
      "Опять?
      "Ой, больше не буду...
      Проговорил в уме, не заметив, что уже дома (решетчатая ограда из кованого железа).
      И снова проходит весь путь от самого-самого первого: легкий стон и сразу, а он только начинает, - впервые это чудо, когда повелевает, и неведомо откуда берутся силы. Ощущая до обморока полноту своего я и твоей отзывчивости, - это после скорого ее и - вместе.
      - Я тебе что скажу... - и умолкла.
      - Говори же.
      - Ты не торопи.
      - Ладно, не буду.
      - Я каждый раз с тобой будто становлюсь... - опять молчит.
      - Кем?
      - Не будешь смеяться?
      - Нет.
      - Правда?
      Мустафа, как уже не раз случалось, затаился в ожидании чего-то необычного. То ли сказала, то ли послышалось: новой женщиной.
      Светофор их познакомил, его красный (?) свет. Шли каждый по своим делам: он - в Вышку, и в этот утренний час на оживленном перекрестке гляди в оба, а она вся - нетерпение, и голос с дрожью:
      - Ой, опаздываю. - Уж не ко мне ли на лекцию? Лик кукольно красивый, большие карие, чуть удлиненные глаза. И через какие зоны прошла? (Милиционер разговорился с шофером самосвала, высунувшись из высокой будки). Побежали двое, и она б - схватил ее за руку:
      - Куда?!
      Вырвалась - срезала взглядом. Пухлые с четкими линиями губы - сжались, бутон не бутон, а сердце точь-в-точь, без нижнего острия, как его обычно рисуют, пронзая стрелой Амура (и даже стекающие капли крови).
      Зажегся зеленый, и толпа устремилась на тот берег.
      - Не туда ли спешите? - рукой на Вышку. Замялась. - Хотите попасть?
      - Как-нибудь сама! - Сработал, еще со школьных лет, комплекс повышенной бдительности.
      На симпозиуме по игрологии (собраны из всех зон) увидел ее: сидела в зале, а он - об эффектах игры, и, как это часто с ним, увлекся, взял в руку мел, которым редко кто пользуется, графически изобразил синусоиду колебаний от пафоса до стресса и даже попытался, в порядке шутки, извлечь корень квадратный из среднестатической личности (для познания фиктивной величины).
      Идет сама к нему, в глазах то ли вызов, то ли затаенная робость, и он ей:
      - Я вас заметил в зале, решил, что обознался. Коллеги?
      - Ну что вы, я из начинающих.
      - И уже преуспели?
      Ты и поможешь!
      Тебе - да.
      Цветом кожи и чертами лица напоминает статуэтку, где-то видел, - с трещинкой у рта, а когда улыбается - шов проходит по улыбке. И в облике излом.
      Симпозиум покатил на ужин в загородную шашлычную - домик из фанеры, с пластмассовыми столами и стульями, где вкусно кормят. На обратном пути сидели рядом в автобусе, туда ехали как чужие, а возвращались, наговорившись вволю, - увлекся юностью.
      Сошли на бульваре: центр треугольника, и одинаковые лучи до обеих N, не надо вслух о Норе (и Нике тоже), - с первой штамп в паспорте, черноволоса и хранит красоту, другая светловолоса, симметрия эмоций. -... Ты обо мне не думаешь, - сказала Ника, - ты чувствуешь меня. И не уверена, - продолжила, пока пытался понять, о чем она, - что мне на пользу, если будешь обо мне думать.
      Ну да, приоритет чувств - это и есть любовь, - фраза пришла потом, а ему бы экспромтом.
      Раньше как бывало? (Нора права: совпадения с новыми заданиями.) Он улавливал (самовнушенье?): приглянулся ей, если не обратит немедленного внимания - она обидится, что пренебрег, - столько женщин стремится уйти от одиночества, а с Мустафой, в чем он убежден, легко, искренен в чувствах, и так день за днем. А потом однажды встреча не состоится, другая отложится, третьей что-то помешает, и, захлестнутые текучкой, расстаются до новых встреч - не постоянных, а эпизодических, пока и вовсе не угаснет.
      Нет, Ника ни на что не претендует - лишь неожиданные просьбы, и рождаются после, это надежнее, нежели до: чтоб и она была законной.
      - Но как?!
      - Нет, скажи, что не откажешь. И не разозлишься.
      - Обещаю. О разводе и не заикайся!
      И она - про моллу!.. Ох, и находчива! Чтоб их брак был закреплен по стародавнему обычаю.
      В чем корысть, и кто это всерьез принимает? Раньше счел бы дикостью, теперь - шалость, колорит. Во имя собственного самоощущения. Даже приятно, что хочет удержать его.
      Использовать моллу в игрологии.
      Заглянул в мечеть, условие - чтоб пришла в чадре. Купили розовый сатин, и Мустафа учил ее, вспоминая, как это делала бабушка, закутываться в чадру. В ней красивая (и смешная): обнимет, какая-то вдруг таинственная и - целомудренна, а он - первый у нее мужчина, - сбросит с головы чадру и целует в губы, глаза, шею, никак не насытится.
      В старой части города, перед входом, Ника завернулась в чадру. Молла и два его свидетеля ждали. Мустафа и Ника сели на пол, подушечки на ковре, смесь ритуалов:
      - Женщина, - начал молла, - согласна ли ты стать женой этого мужчины?
      Ника предупреждена - только кивнуть. Потом согласие выразил Мустафа (в роли собственного деда, а Ника - бабушка), и молла скрепил их брачный договор - кябин, арабская вязь на плотном листке.
      Ника молча прошла всю кривую улицу в чадре, сняла перед выходом из крепости и попросила у Мустафы - дрожь в голосе - бумагу, бережно взяла:
      - Буду хранить, - сказала серьезно, чуть бледная. - Моя купчая!
      Накануне в дар молле на фабрике сластей была специально заказана высоченная, как остроконечный колпак восточного шута, сахарная головка (тоже ритуал - чтоб слаще любовь была), и на вершине, словно знамя на покоренной высоте, - широкая красная лента, да еще уплачена валюта.
      А первая просьба была не про моллу: он гладил ее пальцы, рассматривая простенькое колечко с гранатом, в тон старинной гранатовой броши, отстегнула, чтоб Мустафа разглядел: изящный якорь, чья тонкая золотая цепочка переплела маленькое сердце и обвилась вокруг креста:
      - Это символы: крест - вера, якорь - надежда, сердце - любовь. - Мол, обрела с Мустафой.
      Символы у аранцев? Якорь - дом (отцовский?), обрести пристанище, сердце - сердце и никакого креста. Лишь полумесяц.
      Затихла: задумалась или переживанье какое? И - про обручальное кольцо, чтоб купил ей. Жениться?!
      - Всего лишь символ, - уловила. - Я на твою свободу не покушаюсь.
      - И как в тебе уживается?
      - Что?
      - Вера предков и молла.
      - Это предрассудки. К тому же я не отрекаюсь от своей веры.
      Что еще придумает? А придумает сны, - Мустафа как-то сказал, что верит в тайну сновидений, любит их разгадывать.
      Еще недавно казалось: одна, другая... и все же центр - Нора, N (с Ники и пошло - назвать Нору усеченно).
      Но что это такое - любить? Ника пытается вернуть его к самому себе изначальному. А какой он прежний? В каком таком веке?
      В отрочестве услышанная фраза: Никчемный ни в горести, ни в радости (кто?). Не он ли?!
      Маленькая уловка - распалить затем воображение: задуман, дескать, на великие свершения. Тут же, хитря, прерывал себя самокритицизмом, гася тщеславный пыл.
      Поедем и поедем к маме, - пристала Ника. Мол, что ему стоит? Хоть и хозяин игр, но покинуть Вышку в решающие дни этно-эксперимента?
      - Мама просила, - странно назвала ее: Верма (Вера-мама?) - Приезжай, говорит, со своим мужем.
      - Так и сказала?
      - А ты уже испугался!
      - С чего ты взяла?! (Но ощущенье аркана было - шея зачесалась).
      Однажды пришла, как договаривались, а его нет. Начало разрыва?
      Был с Нель!
      Оскорбленная, оставила в двери записку - длиннющее послание на телеграфных бланках (почта рядом). Недоумение, раздражение и - признание в любви:
      "Я горжусь, что выбрал именно меня, и мне страшна мысль, как бы жила сейчас, если не встретила тебя? Появилось чувство, что наконец-то живу настоящей жизнью, не приблизительной, а той, к которой стремилась всегда и для которой создана была по глубинному замыслу Творца, и это состоялось".
      Потом упреки:
      "... после всех твоих ласк, ты вскакиваешь в самый неподходящий момент и говоришь виноватым голосом - это Нора позвонила! - невольно возникает сомнение, что так же по ее звонку ты можешь порвать наши с тобой отношения. А ведь неизбежно в какой-то момент тебе придется защищать не только себя, но и меня, нас.
      Я хочу, чтобы подспудно в тебе вырабатывалась независимость, уверенность, не учу тебя плохому, упаси Боже, но, решившись на двойную жизнь, ты столкнешься с необходимостью что-то в своей жизни изменить. Если мне нельзя рассчитывать на твою защиту - вот! это уже серьезно! - то придется самой защищать нас двоих.
      Да, во мне порой злые силы поднимают голову, чаще под воздействием внешнего мира: это зависть и ревность, в душе начинают звучать голоса: "Если можно другим (ей), почему нельзя мне?" Есть и просто искушения, не знаю, как у вас, а у нас считается большим грехом введение человека в соблазн. У меня альтернатива - принять твою N как данность не только твоей, но и моей жизни, или вовсе не встречаться с тобой. Я понимаю, что у тебя в сердце есть место и для N, хотя по алфавиту я иду первая (Ника-Вероника?), это радует..."
      Когда помирились, шутил Мустафа:
      - Ты идешь и раньше М (о себе).
      - Нет, я бы хотела, чтобы ты был впереди.
      - Как восточный муж?
      - Захватчик!
      - Я между вами, это точнее.
      - И кто перетянет?
      Никто.
      А я попробую.
      И поиграем.
      О дурных качествах тоже, каждое имеет свое изображение: как выглядит ревность, не знает (восьмерка бубей!), а вот зависть ... - и расскажет о фреске Джотто в капелле дель Арена в Падуе, куда ездил с земляками, и долго потом толковали, примеряя к себе: ссохшееся тело, огромное ухо, под ногами - языки пламени, а через голову проходит, выползая изо рта, змея... еще миг - и она вопьется в висок.
      "А то, что я тебе жена, - торопливо писала далее Ника, - имеет вот какой смысл: категория верности - ее нет в любовнице. Если перед лицом Высших сил ты - мой единственный, а я - твоя, то мы муж и жена. Ты согласен? Если "да", не буду более мучить тебя". И цитата еще: "У любви нет возраста, она всегда в стадии рождения", - это сказал Паскаль. Я очень это чувствую сейчас".
      Сбоку приписка: "Буду через час. Твоя Н."
      -... Ты в школе неплохие, наверно, сочинения на вольную тему писала, скажет ей Мустафа, и Ника вскинет брови - ответ ее прозвучит напыщенно:
      - Рожденное кровью сердца ты называешь сочиненьем?!
      - Я так сказал, чтоб спровоцировать этот наш с тобой романтический диалог.
      Прочтя ее послание, Мустафа встревожился и в смятении, сунув записку в карман, тут же написал и оставил в двери свою, рискуя, что попадет кому другому (Аран! или Нора?).
      Нет чтоб войти, и не спеша, - стоя на крыльце, как и она, настрочил на клочке бумаги (вырвал из записной книжки):
      "Тороплюсь. Надо снова бежать (непредвиденный вызов). Ты поставила много серьезных вопросов. К ним я не готов. Твои наблюдения справедливы, но скажу честно: я страшусь изменений, к которым внутренне ты стремишься. До сих пор с другими были, как мне теперь очевидно, игры (а в уме... нет-нет, не в тексте: и даже с Нель?), а с тобой - всерьез, но твоя стремительность для меня скорость губительная. Отсутствие стабильности невыносимо для меня. И к стабильности отношений с тобой, как они сложились, я тоже привык, и потому не хочу терять тебя..."
      И ушел: пусть прочтет и знает!
      Когда вечером поздно вернулся - в двери ее новое послание, одно лишь Жду, и он поспешил к ней.
      Ночь примирения была бурная.
      Расписать лиризуя.
      Набрал курсивом на экране: Со слезами.
      Искомое слово слеза. Enter - продолжить, Esc - выйти.
      Нажал Enter.
      И тут же программа выдала: Слеза - признак плача.
      Без тебя известно.
      Кому известно, а кому - нет.
      Одна слеза катилась, другая воротилась. Слеза слезу погоняет.
      Что еще из лирики? И соленый привкус в губах.
      Искомое слово соль. Enter!
      Поднести хлеб-соль. Без соли не сладко.
      И наобум выстроились (в линию): поваренная горная каменная озерная морская выварная вареная бабья заячья
      Уже чудит - Esc! Искомое слово губы. Не забыла программа!
      Губы чешутся - целоваться. Молоко на губах не обсохло. Прикусить губу. Заячья губа. Надуть губы. Губа не дура. Пригубить. Алые губы.
      Алое алое алое - и в разных позах, будто компьютер подглядел.
      Потом пошли переиначенные строки любовных поэм, коих на Востоке дюжинными пачками, и что=то о макулатуре и куда с нею обращаться.
      Кто составлял программу?!
      Уловленное недоумение тотчас вывернулось наизнанку (?) весьма занятной пульсирующей догадкой о соавторстве любимой женщины (чьей??), - впрочем, любимая не при чем: женщины более, нежели мужчины, подвержены (нескончаем надоедливый диспут) алогичности в поведении и сознании, непредсказуемы эмоциями, оттого результат контекстного поиска в программе (коль скоро возникла догадка о женщине-соавторе) оказался весьма неожиданным все по тому же методу случайных или псевдослучайных чисел.
      Но сначала были упреки Мустафы: не могла его дождаться! полюбил и никогда, пока бьется сердце, не оставит! сколько бы ни пришлось тебе ждать, знай, что приду!..
      И она признавалась в алогизме своей реакции - искренностью на искренность! - что ей не в тягость ожидание, что (ее словами) счастье во внутреннем покое, уверенности, что дождусь тебя, а когда ждала, подуло откуда-то теплым ветром, начались томления, как прекрасно, что они имеют конкретный адрес, все внутри замирает от близости с тобой, - сама не знаю, почему вдруг рассердилась? Даже (и сама поразилась) стала на колени.
      - Ну что ты! - он поднял ее, это впервые у него такое, и долго стояли, прижавшись друг к другу.
      - Нель.
      Ника, вздрогнув, отшатнулась:
      - Кто сказал Нель? Ты?
      - Я?! Тебе послышалось.
      Экранный шантаж (но он же вышел из программы!).
      -... У тебя занятный, - сказал ей, - компьютер. - Прозвучало как намек. - Завлекающий.
      Иносказанье?
      - Может, завораживающий?
      алое алое алое на весь экран. Он целовал ее алое, когда приехали к нему.
      - Господи, как хорошо, когда о тебе думают!
      - О Господе?!
      - Я о себе... Совсем другая жизнь!
      Не по-мужски: вызывать, используя власть над нею, на исповедь.
      Вздремнут и снова (полусонность, послушность...) поиск удобной позы, и каждый раз она новая, съежилась простыня, натер локти и колени до красноты, щипало, когда мылся.
      - Ты легкий , - она ему. Хочет почувствовать его тяжесть? Нет, утомиться под тяжестью твоего тела.
      Расставания всегда были трудные и долгие: наступал момент, когда не терпелось остаться одному, и он видел в этом своем желании готовность к предательству, мучился, что не может перешагнуть через эгоизм, а она цельна в чувствах. Не потому ли, думал, Нора отошла от него?
      Взглянуть на себя со стороны: выскочка, непонятно чем занятый. Клерк, думающий, что он - здесь и ввернуть - демиург. Рычаги? Но ведь никакой реальной власти! Еще ученики: как делать карьеру, и для избранных - как захватить власть (?); девчонка-любовница, подцепила почтенного семьянина, какая она по счету, эта его новая?
      Достаточно ли пальцев рук или подключить и пальцы ног?
      - Ты что-то зачастил в свой дом, - Нора ему и, как всегда, неожиданно: не сразу скажет, сначала обдумает и - самую суть.
      Это еще до Ники, но тоже на N, - он их всех (конспирация?) на N, и даже сам поверил, хотя лишь одна - по-настоящему, редкое имя Нель, с которой... Она, в сущности, и научила его (соседка не в счет!). Такая горячая была пора, что, казалось, заново родился и понял это.
      - А ты давно не интересуешься моими делами.
      - Этими, да, не интересуюсь.
      - Я о делах иных. Ведь рассказывал тебе.
      - О чем?
      - Ну... - замялся. С другими решителен, а с нею теряется. Надо твердо: - О ZV.
      - Впервые слышу.
      - Ты ж меня не допускаешь до себя. - Тут бы и добавить, сказав правду: В темноте мне вдруг почудилось, что Ника - это ты, когда у нас начиналось, и все было так прекрасно, точнее - как если бы он с нею проделывал то, что с Никой: и долго, и по-разному, ощущая легкость и владея собой.
      "Ты вариативен. Все другие, с кем я была, - польстила ему перед расставаньем Нель, - меркнут перед тобой. Себе на беду научила тебя, подлеца, - и смеется, в ее устах звучит не грубо. - Знаю, бросишь меня, чтобы на других испытать обретенную со мной мужскую уверенность".
      - Ты только в такие моменты обсуждаешь свои дела? Наверно, кому другому, вернее, другой рассказывал.
      И защищал тебя!
      Каждая копала под Нору, выискивая (как и она сама - в других) изъяны, и это отталкивающе действовало на Мустафу, будто косвенно осуждается его выбор, - тотчас желания угасали.
      Нель даже диагноз Норе поставила по-привычке, как все медики: Мустафа сам виноват, кто за язык тянул рассказать о странном случае, что однажды жена не впустила его, выскочила на балкон и кричала, что к ней вламывается грабитель, набежали соседи, милиционер явился, долго уговаривали, чтобы открыла дверь.
      "Может, - чей-то ехидный шепот, но слышно всем, - она не одна, там у нее кто-то есть?.." - пока не пришла из школы Аля, - поначалу и ей Нора не верила, думала, что подучили.
      Нель сказала про какую-то манию - забыл, а переспрашивать не стал, кажется, страха, обиделся, будто болен сам, а не жена, и, защищая Нору, сказал, что сочинил, хотел удостовериться в ее, Нель, медицинских познаниях.
      С Никой ведь тоже - мама ей сказала, и она поделилась с Мустафой: жена узнает и в припадке ревности плеснет в лицо кислотой... Мустафа возмутился, и не успел рта раскрыть, как чуткая Ника тотчас уловила: У меня мама такое вдруг брякнет!..
      -... Как же впервые про ZV слышишь? Я даже помню, когда рассказывал: ты варила варенье абрикосовое (может, действительно перепутал?). - А отчего у тебя вдруг нос раздулся (раньше было почему вздрюченный)? Выпустила невидимые антенны: - Ну да, - поймала его думы, - как новая дамочка - тотчас и новое задание.
      Все реже и реже с Норой, пока она не стала N, а потом и вовсе прервалось: там не трогай, этого не касайся, здесь будь осторожен, что ты делаешь?! (больно или неудобно), - исполнением лишь долга Мустафу не удержать, ему нужна импровизация, отзывчивость, упреждение желаний и множество иных причудливостей.
      Какой ей смысл идти на явный разрыв? Чтоб потом наслушаться всяких о себе небылиц и слухов? А мы-то думали!.. И пошли судить-рядить: Уж если у Мустафы с Норой!.. Дескать, и без того на свете ничего святого, а тут рушится идеальная (?) пара! Расставаться нелепо, окажемся под развалинами.
      - Ты, как всегда, проницательна. Это, что у нас не получается, как источник вдохновенья, чтоб построить дом или написать роман, а деловая игра и есть роман!..
      - Твой излюбленный, - на сей раз спокойно, - тост: все, что ни делает мужчина, делает ради своей дамы. И на преступление пойдет, и подвиг совершит.
      - Разве нет?
      - При условии, разумеется, постоянного обновления объекта.
      - Пусть так! - и смотрит дерзко.
      Я собью твою спесь!
      - А если жена уже вчера изменила?
      - !
      - И сегодня ей приглянулся другой?
      - Что ж, - нашелся с ответом, поняв, что вредничает, - завтра к ней придет понимание мужа.
      - Ты хочешь сказать, что третьим увлечением будет собственный муж?.. Увы, я пока во власти вчерашнего дня.
      И Мустафа опоздал, выбитый из колеи, на встречу с Никой. Или с Нель?
      Перед прощаньем Ника заговорила о своих записках - напомнить, чтоб не повторилось ее унизительное ожиданье.
      Никогда не спрашивала: Когда увидимся? - всегда торопливое: Как не хочется расставаться! И он - уже само обещание.
      - Я позвоню... - Ждет, чтоб ушла.
      - Весь наш роман... - Мустафа вздрогнул. - Да, это роман, ты не согласен?
      - Нет, что ты, - проговорил поспешно, - ты права! - и не сдержал усмешки: ох уж эти его сверхчуткие женщины!..
      - Смеешься? - возмутилась. - Сама мысль о долгой разлуке невыносима, я места себе по ночам не нахожу, а ты... - Не дал договорить:
      - Я просто удивился совпадению наших настроений!
      - Вот я и говорю, - тотчас оттаяла (или испугалась?) - что весь наш роман держится на тонком волоске недолгих встреч... Нет, не пугайся, я умею терпеливо ждать, но как же сделать, чтобы несколько дней мы могли быть вместе?
      Не зная, что сказать, Мустафа растерянно смотрел на нее: скорей бы ушла, и чтоб остался один. Так всегда, и с нею тоже: гасить чувства, когда привязываются к нему.
      -... И разошлись, как в море корабли, - невзначай вырвалась банальность.
      Ника встревожилась:
      - Ты так не шути!
      Ушла, а голос ее витает:
      "В эту нашу встречу ощущалось где-то, очень в глубине, скрытое раздражение, почувствовала! надеюсь, не ко мне лично, ты устал безмерно, истоньчилась твоя душевная оболочка до самого... слово пропало, поэтому тебе болезненны любые прикосновения. Разве не права?". Ее доверчивость трогательна: и завладевает им.
      Еще какие-то в доме голоса, и будет уловлена некая тайна, и бас Арана, - не поймет, чего больше в этом голосе: задора? тревоги? празднует победу или оплакивает неведомый позор?
      Тщетно пытается, преодолев внутри какие-то преграды, выговориться и оттого кричит, нагнетая шумовыми эффектами беспокойство, и тут же спад заунывная на непосвященный слух, но щемящая для знатоков, а то и непонятная, как все, что делается вокруг, и только иллюзия разработок, мелодия.
      Надо же, вдруг такой ясный сон - сублимация бунта или ожидания, давно никаких сновидений, Мустафа и Ника сидят за столом на кухне, а у плиты Нора, и он удивляется наглой своей откровенности, говоря Нике, не сказать невзначай Нель! но лишь кажется, что это Ника, - видит ее впервые, молодую литовку (?), которая у них в гостях, иностранка:
      - Выходите за меня замуж, - делает ей предложение.
      Спокоен, не волнуется, естественной ему кажется и реакция Норы, ну да, у нее же есть свой! лишь улыбка у ее рта, и не улыбка, а привычная ирония. А Ника, нет - литовка! сосредоточена на своем, молчит, глядя на чашку чая.