Пираты!
      Сегодня, дорогие гости, - сказала за завтраком тетя Женя, - нас ждет интереснейшая экскурсия. В одиннадцать часов за нами придет прекрасный белый катер, и мы отправимся в старые катакомбы.
      – Зачем? - холодно спросил Алешка, намазывая хлеб маслом.
      – Как это зачем? - возмутилась тетка Р.М. - Тебе неинтересно? А руки ты мыл?
      После отъезда наших родителей этот вопрос она задавала Алешке при каждой встрече. Двадцать раз на дню. Будто у него не две руки, а сорок.
      – Мыл, неинтересно, - лаконично ответил он сразу на оба вопроса, впиваясь зубами в бутерброд. - А интересно в эти катакомбы из кладовки пролезть! Теть Жень, можно я лучше на гидроцикле погоняю?
      – Не выйдет, дружок, - улыбнулась тетя Женя, - не увиливай от культурной программы. Я твоей маме обещала.
      С Алешкой у них были прекрасные отношения. Основанные на том, что с первого дня тетя Женя предупредила за обедом всех постояльцев:
      – Гидроцикл у меня всего один, поэтому… - она посмотрела на Алешку, и он ее понял без слов. Но не только он.
      – Вот еще! - заявила вредная Р.М. - Я тоже хочу освоить это транспортное средство.
      – Вы его утопите, мадам, - сказал Профессор. - А мальчику…
      – А мальчику, - рассердилась Р.М., - надо почаще мыть руки!
      Когда наши родители уехали, Р.М. взялась за наше воспитание всерьез. И сейчас она стала доказывать, что если Алеша не посетит эти самые катакомбы, то у него останется пробел в эстетическом воспитании на всю жизнь.
      – Ну и пусть, - сказал Алешка.
      – Я этого не могу допустить, - возразила тетя Женя. - Живо собирайтесь. Не пожалеете.
      Это точно. Не пожалели. Запомнили эту поездочку на всю жизнь. Пробел заполнили. В своем эстетическом образовании. В разделе «Пираты XX века». До сих пор, как вспомню, так холодею изнутри и снаружи.
      Вначале-то все хорошо было. Пришел белый катер. Мы все на него ловко попрыгали с причала. Только тетка Р.М. свалилась на палубу, как с дивана во сне. Но капитан быстро ее подхватил и поставил на ноги. И белый катер, завивая винтом буруны, помчался вдоль скалисто-каменистого берега и золотых пляжей. Усеянных песком, зонтиками и загорающими. Быстро домчались до пустынного берега, пристали к нему и стали взбираться по скалистой тропе. Тетя Женя ловко, как дикая коза, скакала впереди, мы карабкались за ней, а последней, как улитка на капусте, пыхтя ползла Р.М.
      У входа в катакомбы - это был, так сказать, парадный вход - экскурсовод пересчитал нас по головам, выдал каждому по свечному огарку и отпер железную решетку, закрывавшую вход в подземелье.
      – Еще раз напоминаю, - строго сказал он, глядя почему-то на Алешку, - о требованиях безопасности. В катакомбах можно легко заблудиться и бродить там, в темноте и холоде, всю оставшуюся жизнь. Поэтому идти строго друг за другом, никуда не сворачивать и не отставать. Впереди идет еще одна группа. Попрошу с ней не смешиваться. Всем понятно?
      – Всем, - за всех ответил Алешка.
      Спустившись глубоко вниз по крутому провалу, экскурсанты цепочкой пошли узким и низким проходом куда-то в темную даль. Мы с Алешкой шли в середине цепочки, за нами - тетя Женя. Впереди и сзади светлячками мерцали слабые огоньки свечей. Было холодно и страшновато. И я подумал, как люди здесь жили месяцами, да еще и воевали с врагами. И выдерживали не только подземелье, но и все гадости фашистов: они закачивали в подземелье морскую воду мощными насосами, чтобы затопить его; они запускали сюда вредные газы, чтобы удушить партизан, бросали в штольни гранаты. И отравленную пищу. (Это нам все экскурсовод по пути рассказывал). И партизаны ничего этого не боялись. А я, если честно, даже переночевать здесь не согласился бы.
      Особенно интересно было в одной большой комнате. Здесь были вырублены в стенах такие ниши, в них партизаны спали после боев. Стоял простой стол, на нем коптилки из снарядных гильз, две мятые миски и солдатский котелок, из которого торчала алюминиевая ложка. На стенах висели автоматы, дырявый от пуль ватник и портрет Ленина в рамочке, вырезанный из газеты. Была даже полка с книгами. Казалось, что обитатели этой комнаты вот-вот вернутся с боевого задания, сядут за стол и будут есть гречневую кашу, вспоминая эпизоды горячего боя. И читать героические надписи на стенах, выцарапанные штыком: «Смерть фашистским оккупантам!» и «За Родину, за Сталина!». Были, правда, и другие надписи на стенах. Противные. Они уже в наше время появились. Сделанные гадкими руками. «Я бы их отрубал без жалости», - сказал экскурсовод. И мы все с ним согласились. И пошли дальше, смотреть подпольную типографию, где партизаны печатали свои листовки.
      В общем, в катакомбах нам очень понравилось. Даже интересно было. Особенно когда потерялась тетя Женя. Куда-то свернула и - исчезла. И Алешка исчез тоже. Хотя я послушно выполнял второе мамино наставление: крепко держал его за руку. Но я не успел еще испугаться, как он появился снова. Вот с такими глазами! Он поманил меня пальцем и шепнул:
      – Кого я видел! С тетей Женей!
      По его голосу и глазам можно было подумать, что он видел с тетей Женей какое-то подземное чудище.
      – Папу! Они шептались!
      Фантазер. Папа давно уже в Австрии. Или в Австралии.
      – Не веришь? Они там о какой-то ерунде говорили, я подслушал. О какой-то знакомой тетке Марье. Папа сказал, что ее купила какая-то кривулька. За очень большие деньги. И эта Марья занимается теперь не наукой, а грабежом.
      «Чушь собачья!» Я так и сказал Алешке. Шепотом. Чтобы другие не слыхали.
      – Вот и не чушь! Что, я папину начинающую лысину, что ли, не знаю! Сходи посмотри.
      Но посмотреть папину лысину не пришлось. Тетя Женя, как привидение, выплыла из бокового прохода и спокойно заняла свое место в строю экскурсантов. Никто и не заметил ее отсутствия. Кроме нас и Р.М. Она покосилась на тетю Женю, потом на Алешку, видимо, хотела спросить его про руки. Или еще про что-нибудь. Но передумала. Вскоре мы, полные впечатлений, с облегчением выбрались на белый свет, сдали экскурсоводу свои огарки и, щурясь от солнца, спустились к катеру.
      – Все здесь? - спросил капитан. - Никто не заблудился?
      Мы переглянулись - и обнаружили, что с нами нет Боцмана. Тетя Женя нахмурилась. А Р.М. поспешно сказала:
      – А он с нами и не ходил! Он наверху остался - свое любимое пиво пить.
      А меня что-то кольнуло вдруг, какое-то беспокойство - я точно помнил, как Боцман ворчал где-то сзади, когда мы спускались по ступеням. И в проходе он две свои короткие песни напевал - про пароход и подлодку.
      – Врет, - шепнул мне и Алешка. - Он с нами шел. - И сказал вслух: - А вот и нет. Боцман с нами шел.
      Р.М. так рассердилась! И сказала:
      – Старших нельзя поправлять. Им надо верить!
      «Даже если они врут?» - прочел я в Алешкиных обиженных глазах.
      – Ждите меня здесь, - сказала тетя Женя. - Я сейчас. - И опять как дикая коза поскакала по скалам наверх.
      – Врет Р.М., - шепнул мне Алешка. - Я слышал, как она с Боцманом в сторонке переговаривалась. Она ему еще сказала: «Хватит ерундой заниматься. Беритесь за большое дело».
      – А он ответил: «Бусделано, шеф» и опять про подлодку запел.
      Странно как-то это все. Непонятно. И неприятно.
      Вернулась тетя Женя быстро и всех успокоила: экскурсовод сказал, что на выходе опять всех пересчитывал по головам, обе группы - и все сошлось. Не заблудился, значит, наш бравый морской Боцман.
      А что-то здесь все-таки не то!
      Капитан дал звонкий свисток и отчалил, а мы уселись вокруг столика, под полосатым тентом, пить кока-колу. И никто не заметил, как откуда ни возьмись, будто из густого тумана, которого вовсе и не было на ясном море, нам преградило путь странное небольшое судно с двумя круглыми иллюминаторами, меж которых торчал ствол какого-то орудия. Капитан резко сбавил ход. На странном судне откинулся люк и появился человек с автоматом в руке. Он дал короткую очередь в воздух и сказал в мегафон:
      – Стоп машина, капитан! Это нападение. Экипажу и пассажирам сдать все ценности моему матросу.
      На нашем корабле - всего один капитан, всего один матрос и ни одного оружия. Значит, мы беззащитны. Странное пиратское судно скользнуло к нам и стало борт к борту. Второй человек из второго люка, в маске и тоже с автоматом, протянул в нашу сторону большой, широко раскрытый парусиновый мешок. Пассажиры, парализованные страхом и наглостью, подходили к мешку по очереди и бросали в него все, что считалось ценностями.
      – А у меня ничего нет, - скрипнув зубами, сказал капитан, - кроме фуражки и штанов.
      – Оставь их себе, охламон, - заржал капитан пиратского судна.
      – На помойке небось подобрал?
      Р.М. бросила в мешок свои сережки. Но ее освободившиеся от тяжести уши так и остались висеть, как у грустного спаниэля, - уже привыкли. Профессор машинально бросил в мешок часы, обручальное кольцо и пустую пивную бутылку. Он не сводил глаз с пиратского судна, хмурился, будто силился что-то вспомнить, и что-то бормотал. - Счастливого плавания, - матрос подбросил мешок в руке с яркой татуировкой - раскоряченный синий якорь. - Маловато что-то, - рассмеялся он и исчез в люке вместе с мешком. Капитан пиратов нырнул в свой люк.
      Судно мягко тронулось, легко и плавно заскользило по глади моря. Алешка размахнулся и в сердцах швырнул ему вслед бутылку колы.
      Она ахнулась в корму - и судно исчезло прямо на наших глазах.
      – Подбил, что ли? - удивился наш капитан. - Утопил! Ну молодец!
      Алешка, как капитан Немо, задумчиво скрестил руки на груди и проговорил:
      – Теперь я, кажется, что-то начинаю понимать…
      А Профессор, стоя рядом, добавил рассеянно:
      – Где же я это видел?
      Вернувшись в «Горное гнездо», мы собрались в столовой. Тетя Женя позвонила в милицию, сообщила об очередном разбойном нападении пиратов. Положив трубку, начала нас успокаивать.
      – Да, вам хорошо, - заныла Р.М., - у вас нечего было грабить. А я лишилась своих дорогих сережек, которые подарил мне любимый муж.
      – Ну да, - посочувствовал ей Профессор. - Русская медь.
      – Никогда! - вскричала в негодовании Р.М. - Слышите! Никогда Раиса Кривулько не носила меди в ушах!
      Алешка распахнул глаза и уставился на меня. Кривулько! Это, оказывается, ее фамилия! А ведь это слово он совсем недавно слышал в катакомбах. От человека, похожего начинающей лысиной на нашего папу!
      Ну и дела!
      – А вам, Профессор, - продолжала вопить, как обсчитанная торговка, Р.М., - вам вообще жалеть не о чем. Вы и так все теряете. Все равно потеряли бы и свои часики!
      Тут в дверях послышалось довольное бормотание «усталой подлодки» и вошел наш бравый Боцман. Сразу запахло пивом - и обстановка разрядилась. Все стали наперебой рассказывать ему о том, что произошло после экскурсии. Боцман вертел головой от одного к другому и приговаривал:
      – Да ну! Вот это да! А они что? Ни фига себе! Хорошо, я в эти катакомбы не полез…
      Мы с Алешкой переглянулись. Еще одна загадка!
      – Лучше пиво пить. Безопаснее.
      И тут я поймал взгляд тети Жени. Она так внимательно смотрела на Боцмана, как мама на Алешку, когда он нахально что-нибудь врал.
      – Ладно, братцы-матросики, - принялся успокаивать нас Боцман. - Чего не бывает на море в тумане. Еще хорошо отделались.
      – И верно, - поддержала его тетя Женя. - Давайте пообедаем и поскорее забудем этот печальный эпизод.
      – Да, - опять заныла Р.М., - у вас-то ничего не отобрали!
      – А вам было бы легче в противном случае, мадам? - вежливо укорил ее Профессор.
      Р.М. не ответила.
      После обеда мы разбрелись по своим комнатам - тетя Женя строго следила, чтобы днем все без исключения обязательно отдыхали.
      – Ну? - спросил я Алешку, едва за нами закрылась дверь. - Что все это значит, сэр?
      «Сэр» неторопливо разделся, высыпал в корзину для бумаг песок из кроссовок, улегся и отвернулся к стене:
      – Не мешай мне, я буду думать.
      … Думал он долго. Я разбудил его перед самым ужином. За которым все постарались не вспоминать о дневном приключении, не самом удачном в наших биографиях. И попросили Профессора, чтобы отвлечься, продолжить свои лекции о подводных чудесах.
      – …Вообще говоря, - начал он свой очередной рассказ, раскуривая у камина трубку, - море скрывает в своей глубине несметные сокровища…
      – Золото? - перебил его Боцман.
      – И золото, конечно, - улыбнулся Профессор и надолго замолчал, раскуривая трубку. - Представьте себе, сколько кораблей с ценными грузами за всю историю мореплавания нашли свой последний причал в глубинах океана. И лежат эти сокровища в вечном мраке и покое десятки и сотни, даже тысячи лет…
      – И еще столько же пролежат, - буркнул Алешка, звеня ложечкой в стакане.
      – Не брякай, - сделала ему замечание Р.М. - Ты не в чайной.
      – Ну почему же, - продолжил Профессор, не обратив на нее внимания. - Примеров удачного подъема судовых грузов достаточно много. Не далее как десять лет назад с затонувшего на глубине ста двадцати метров теплохода «Каир» было поднято восемь тонн золотых слитков и почти сорок тонн серебра…
      – На общую сумму?… - деловито уточнил Боцман, будто он сам участвовал в подъеме ценного груза, и почему-то посмотрел на Р.М.
      Профессор опять улыбнулся.