Валерий ГУСЕВ

ПРОФЕССОР БЕЗ ШТАНОВ

Глава I. «САМ ДУР-Р-РАК!»

– Нет, – говорил папа какому-то своему сотруднику, расхаживая по комнате с телефоном. – Нет. Если матерые преступники неожиданно прекращают свою криминальную деятельность, это вовсе не значит, что они стали вдруг честными людьми и дружно пошли работать на фабрику. – Он кивнул мне, чтобы я приглушил телевизор. – Это значит, что группа заметает следы и переключается на подготовку какого-то другого вида преступления, более выгодного. И хитрого.

Тут вошла мама, села в кресло и включила телевизор на полную мощь: началась ее любимая передача «Поле чудес». Мама ее всегда смотрит и все слова отгадывает раньше всех участников передачи.

Папа ей даже как-то посоветовал тоже съездить к Якубовичу и выиграть ему (папе, а не Якубовичу) машину. Алешка тут же попросил выиграть и ему музыкальный центр, ну а я поскромнее – набор инструментов. Алешка еще добавил:

– А если выпадет сектор «Приз», поторгуйся как следует, возьми деньги и купи нам новые велосипеды.

Но мама не обиделась, к Якубовичу не поехала, а продолжала играть в «Поле чудес» по телевизору. «Вхолостую», как сказал папа…

Когда мама увеличила громкость, папа тоже стал орать в трубку, а тут к нему пристал Алешка:

– Пап, купи попугая!

– Какого попугая? – испугался папа и сказал сотруднику: – Это я не тебе, Коля. – Прикрыл микрофон ладонью: – Какого еще попугая?

– Говорящего.

– Тебе что, не с кем поговорить? Поговори вон с мамой.

– Мам, купи попугая!

– Отстань. Трудное слово попалось. – И мама снова уставилась на экран, беззвучно шевеля губами.

– Дим, купи… – Тут он сообразил, что у меня-то денег не то что на разноцветного попугая – на серого воробья не найдется, и снова занудил: – Пап, купи попугая. А то в родном доме поговорить не с кем.

– В общем, Коля, – сказал папа сотруднику, – надо быть готовыми к большим неожиданностям. – И отключил телефон. – Так, – сказал он Алешке, – при чем здесь вообще попугай?

– А что? У всех есть попугаи, у одного меня нет.

– У меня тоже нет, – сказала мама, не отрываясь от экрана. – По буквам Остап Бендер получается.

– У Ростика есть!

– Ростик для меня не авторитет, – сказал, подумав, папа.

Алешка этому так удивился, что даже рот раскрыл. Ростик – не авторитет! Ростик – это его одноклассник, такой же маленький разбойник, как и наш Алешка.

– У него фамилия – Прошкин!

– У Ростика?

– У попугая.

– Ни разу не встречал попугая с фамилией.

– Интересно! – обиделся Алешка. – У кота Матроскина может быть фамилия, а у попугая Прошкина – нет!

– Попугай! – отгадала мама. – Никакой не Остап Бендер. – И выключила телевизор. – Все моют мордахи и ноги, пьют чай и ложатся спать.

– А попугай? – спросил Алешка.

– И попугай, – сказала мама задумчиво. – Он давно уже спит.

За чаем родители обменивались какими-то папиными новостями. Мы плохо прислушивались. А жаль. Очень скоро эта история прочно вошла в нашу жизнь большой «загадочной тайной», как сказал потом Алешка.

Папа рассказывал:

– И вот эта преступная группа наладила такой поганый бизнес. Они скупали за границей разных экзотических животных и контрабандой перевозили их в Россию.

– Какой ужас! – говорила мама и прижимала ладони к щекам.

– Представляешь, – продолжал папа, – они поили красавцев попугаев водкой, те засыпали, и их плотно укладывали в коробки из-под телевизоров. А потом продавали за огромные деньги.

– Коробки? – перебил Алешка.

– Попугаев, – пояснил папа. – Тех, которые после такого издевательства смогли выжить. А половина птиц так и погибала.

– Чудовищно! – сказала мама.

– Вот шпана! – горячо добавил и Алешка. – Пап, купи…

– Попугая?

– Или крокодильчика.

– Кстати, они и крокодильчиков привозили. У нас много теперь таких людей, которым некуда девать деньги и уже нечем удивить своих друзей. Правда, один такой любитель экзотики доигрался. Держал крокодильчика в ванне…

– А где же они ноги мыли? – спросил Алешка. – И мордахи?

– У него в доме четыре ванны и три туалета… А этот крокодильчик рос, рос и вырос. И однажды цапнул своего хозяина за нос.

– Молодец! – сказала мама.

– Этот хозяин очень любил показывать гостям, какие они с крокодилом друзья. Приподнимет его за передние лапы, приблизит свое лицо к крокодильей пасти и скажет: «Джонни, давай поцелуемся». Вот Джонни его и поцеловал. В нос. И самое удивительное! Крокодил вцепился ему в нос и не отпускает. Пришлось им вместе ехать в больницу. Там ему дали наркоз, и он уснул…

– Кому наркоз? Дядьке?

– Крокодилу. Он уснул и выпустил его нос из своих зубов. Правда, теперь этот нос никуда не годится. От него почти ничего не осталось.

– Пап…

– Не куплю… Да, так эту группу мы разработали, выявили все ее связи здесь и за границей и уже готовы были взять их всех с поличным. Но они, как говорится, залегли на дно. Значит, готовят какую-то другую пакость. И главное, – жаловался папа маме, – мы никак не можем выйти на главаря этой группы – он здорово законспирировался…

Папа еще что-то говорил, а мама сочувственно ему поддакивала. И оба они по очереди кратко отвечали Алешке: «Не куплю! Отстань!»

А через день у папы случился выходной. Мы очень любим, когда у папы случается выходной. Это бывает гораздо реже, чем у других людей. Потому что, как папа говорит, в борьбе с преступностью перерывов не бывает. Вот папа и борется без выходных, а мы скучаем без него. И поэтому очень радуемся, когда папа оказывается дома весь день.

Но в этот выходной получился облом. Родители собрались к своим друзьям, на их дачу. Подальше от телефона и детей, сказал папа. И добавил:

– А вы можете смотаться в Ясенево.

– Чего я там не видел? – сказал Алешка с обидой.

– Много чего, – ответил папа и протянул ему газету.

Алешка прочитал вслух:

– «На днях в столице открылся первый частный зоопарк ЭКЗОО – «Зверинец», где представлено для обозрения более ста представителей животного мира тропических стран. Зоопарк работает на коммерческих принципах. Любое понравившееся животное или птицу посетители могут приобрести в собственность. Здесь же работники зоопарка дадут необходимые советы по содержанию (уход, кормление) приобретенного питомца».

– Пап, а что такое ЭКЗОО? – спросил Алешка, когда дочитал заметку.

– Экзотические животные, – пояснил папа. – Редкие для наших мест.

– О! – сказал Алешка. – Поехали, Дим! Попугая купим. Редкого для наших мест.

– Дался тебе этот попугай, – возмутилась мама.

И тут выяснилось, что попугай нужен вовсе не Алешке. Это у Ростика несколько дней назад случилась такая беда – улетел его лучший друг по фамилии Прошкин. Причем улетел как-то странно.

– На машине улетел, – загадочно пояснил Алешка. – То есть уехал.

Выяснилось: Ростик каждый день выводил Прошкина на прогулку. Ставил клетку на лавочку и открывал дверцу. Попугай степенно выбирался наружу, вспархивал на спинку скамейки и важно ходил по ней взад-вперед, непрерывно болтая: «Прошкин хор-роший! Р-ростик хороший! Кр-р-ошкин др-рянь!..»

– А кто такой Крошкин? – спросил папа.

– Это их сосед. Все время ругается, что Прошкин по потолку копытами цокает.

– Редкая порода, – сказал папа.

– Крошкин? – переспросил Алешка.

– Попугай с копытами.

– Крошкин тоже хорош.

Вокруг Прошкина тут же собирались детишки и взрослые со всей округи и восхищенно любовались красивой и умной птицей. И если кто-нибудь при этом произносил глупую фразу «Попка дурак!», Прошкин в карман, то есть под крыло, за словом не лез. Он останавливался и отвечал: «Сам дур-рак! Два р-раза!»

И вот случилось. Неподалеку остановилась машина. Прошкин вдруг вспорхнул и с криком «Ур-ра!» взлетел и исчез в распахнутой дверце. Дверца захлопнулась, машина уехала.

– Там, наверное, – сказал Алешка, – сидела попугаиха, и Прошкин полетел к ней познакомиться. – Он вздохнул и добавил: – А Ростика надо спасать. Он очень переживает. Даже голодовку объявил.

– Ну… – сказал папа, – голодовка это уж слишком.

– Да! – возмутился Алешка. – У Ростика всего два друга – попугай и я!

– И оба такие молчаливые, – усмехнулся папа. И тут же сменил иронический тон на сердечный: – Не обижайся, Леха. Твоя забота о друге делает тебе честь. Но купить такого попугая я не могу. Зарплата полковника милиции для этого маловата.

– А что делать?

– Искать, – сказал папа. – Дать объявления. На столбах, в газетах. Может, кто-то и откликнется. Хотя я сомневаюсь. Прошкина явно похитили. Расчетливо и умело.

– Найду! – сказал Алешка. – И голову оторву! – И уточнил: – Не Прошкину, конечно.

– Какие вы все верные друзья, – вдруг с обидой сказала мама. – А вот табуретку никто починить не желает.

Папа вобрал голову в плечи и молча юркнул за газету.

Мы поехали в Ясенево.

Зоопарк был небольшой. Но очень интересный. Он назывался «Зверинец». И кого только тут не было. Обезьяны, крокодилы, лемуры, кенгуру. Настоящий полярный волк, лисички. И конечно – попугаи. И очень много собак и кошек. Самых удивительных пород. Некоторых мы вообще в жизни не видели. Например, в одной клетке сидели две кошки. Но такие разные. Одна – вся лохматая, будто лежит на полу груда шерсти, даже не поймешь, где глаза, а где хвост. А ее соседка – вообще голая. Одна кожа и никакой шерсти.

Но все животные, очень милые и красивые, были какие-то грустные. Одна обезьянка протянула Алешке через решетку свою маленькую лапку. Алешка дал ей банан. Но она его не взяла, а держала Алешку за руку и грустно смотрела ему в глаза. Будто хотела что-то сказать. А когда мы пошли дальше, она бегала вдоль сетки маленькой клетки, что-то щебетала и долго смотрела нам вслед. Нам даже как-то не по себе стало.

А еще больше нам стало не по себе, когда завопил какой-то малец:

– Мам! Дружок! Нашелся!

За ржавой сеткой прыгал, визжал и скулил рыжий щенок. Так и рвался к мальцу.

Тут к ним сразу же подошел охранник и сказал:

– Ваша собачка? Вот и хорошо. Идите в контору – вон в том вагончике, оформляйте, платите и забирайте своего песика.

Вроде бы здорово, а почему-то не по себе…

А попугаев мы не сразу нашли. Тут вообще все как-то было запутано.

– Надо вон у того дядьки спросить, – сказал Алешка. – Он там свой человек, сразу видно.

В самом деле, в дальней вольере, заложив руки за спину, задумчиво расхаживал какой-то мелкий мужичок в сереньком пиджачке и белой рубашке.

Мы замахали ему, стали подзывать.

Он увидел нас и подошел поближе. Мы расхохотались. Это был вовсе не мелкий мужичок, а довольно высокий аист. Его серые крылья, сложенные за спиной, белая грудка и задумчивая походка ввели нас в заблуждение. А он будто понял это: когда мы рассмеялись, поднял голову и звонко защелкал клювом. Но где клетки с попугаями, так и не сказал.

Мы сами их нашли. В каком-то сарайчике вроде тех, что стоят у метро на колесах и торгуют всякой дрянью. Вообще, в бытовом отношении зоопарк «Зверинец» был плоховато обустроен. Специальных помещений для животных и птиц здесь не было – все в основном вагончики, кое-как приспособленные. Ну и кое-где огороженное стальной сеткой пространство.

Попугаев было много. И волнистые, и какаду, и даже попугай ара. И все они, не слушая друг друга, орали каждый о своем. А один даже неприлично выражался. Причем громче всех. Действительно – попка-дурак. Или его хозяин.

Мы постояли у клеток, посмотрели, послушали. К нам подошел дядька, который здесь командовал, и спросил:

– Нравятся? Выбирайте любого и бегите домой за бабками.

– Наша бабушка в Питере живет, – машинально ответил Алешка, не сводя глаз с одного красивого, но молчаливого попугая. – Далеко бежать.

Дядька рассмеялся всеми своими стальными зубами.

– Бабки – это, по-русски говоря, деньги. Понял?

– По-русски говоря, – так же задумчиво ответил Алешка, – деньги это деньги. А бабки – это бабки. Понял?

– Какой ты умный! – обиделся дядька со стальными зубами. – Умные здесь не ходят.

Но Лешка на эти слова не обратил никакого внимания. Он только спросил:

– Какая фамилия у этого попугая?

– У попугаев фамилиев не бывает, умник какой. У них только клички.

– Ну и какая же у него кличка?

– Кто его знает? Приблудился случайно. Я его в парке с дерева снял. А он меня же и поклевал. Во! – И дядька показал забинтованную руку.

Надо сказать, что молчаливый попугай очень внимательно прислушивался к этому разговору. Будто понимал, что речь идет о нем.

– Прошкин! – вдруг громко сказал Алешка.

Попугай дернул головкой, поднял свой красивый хохолок и взволнованно забегал по жердочке. А потом вдруг быстро заговорил:

– Пр-рошкин хороший. Не тр-рожь Прошкина. Кр-рошкин др-рянь!

Дядька со стальными зубами внимательно посмотрел на него, потом на Алешку. И спросил:

– Знакомый тебе?

– Это мой попугай, – сказал Алешка.

– Здорово! Иди в контору, к вертинару, оформляй квитанцию, плати бабки и забирай своего Крошкина. Рад небось?

– Очень, – сухо сказал Алешка, повернулся и пошел к выходу. Я – за ним.

А дядька со стальными зубами проводил нас странным взглядом.

Ни к какому «вертинару» мы, конечно, не пошли. И всю дорогу до дома Алешка был задумчив и молчалив.

Родители еще не вернулись. Алешка походил по комнате. Набрал номер Ростика, но почему-то положил трубку, не дождавшись ответа.

– Знаешь, Дим, – наконец-то сказал он. – Мне почему-то кажется, что все эти звери – они краденые. И я в этом деле разберусь! – Это он сказал с угрозой. – Но сначала нам надо выручить Прошкина.

Я машинально покивал головой, не догадываясь, в какое опасное дело мы ввязываемся и с какими безжалостными, злобными людьми столкнемся на этом пути…

Глава II. ОЧЕНЬ МНОГО ДУРАКОВ

Родители вернулись с чужой дачи очень довольные и уставшие. Им там очень понравилось. Особенно маме.

– У них там такие садовые инструменты! – с восторгом рассказывала она, разглядывая мозоли на ладонях. – Такие красивые! Сами в руки просятся! Я им там все грядки перекопала. С таким удовольствием! – И мама стала мазать руки кремом.

– Пап, а ты? – спросил Алешка. – Ты там, наверное, дрова колол? – Вид у папы тоже был немного грустный и усталый. – На всю зиму наверное, да? Ты у нас молодец!

– Кто сказал? – удивился папа.

– Мама, – сказал Алешка. – В прошлом году. Когда ты табуретку на кухне почти починил.

– Он дрова не колол, – сообщила мама. – Он воду в баню носил. Из самого дальнего пруда. – Она подумала. – Давай, отец, достраивай нашу дачу. Мы лучше будем свои грядки копать и свою воду носить.

(Дачу, конечно, достраивать пришлось. Потому что на ту, чужую, дачу наших родителей больше не приглашали. Оказывается, мама немного перестаралась – перекопала те грядки, на которых все уже было посеяно. И эти посевы уже взошли, а мама приняла их за сорняки и безжалостно с ними расправилась. А папа… А папа натаскал воду в баню не из того пруда, и вся банная система вышла из строя – засорилась головастиками. Ну, это я немного вперед забежал…)

– Кстати, отец, – вспомнила мама. – Табуретку все-таки почини, у нее все время ножки вывинчиваются. Я с нее чуть не упала один раз.

– А я упал, – сказал Алешка. – Два раза.

– И я тоже, – добавил я.

Папа постарался уйти от этой темы.

– А вы как развлекались? – спросил он. – Кроме падения с табуретки. Как зоопарк?

– Содержательный, – задумчиво произнес Алеш– ка. – Только звери очень грустные.

– Ну, это понятно, – сказала мама. – Они ведь в неволе. Папа вон тоже, когда дома долго побудет, грустить начинает.

– А когда я на работе, – тут же оправдался папа, – то я по дому грущу. – И сразу перевел разговор на другую тему: – А попугая своего не видели?

– Видели одного… – Алешка опять задумался. – Похож на Прошкина.

– В профиль? – с улыбкой спросил папа.

– Голосом, – серьезно ответил Алешка. – Надо его Ростику показать. Он-то не ошибется. И Прошкин его сразу узнает. – И без всякого перехода: – Я пошел!

– Куда? – удивилась мама. – Ночь на дворе.

– К Ростику.

– Он спит давно.

– Он не спит и не ест, – сказал папа. – Он страдает. Ты лучше позвони ему, Алексей.

Алешка пошел в кабинет, начал названивать и скоро вернулся – озабоченный.

– Спит? – спросила мама. – Я же говорила.

– Страдает, – сказал Алешка. – Только не дома. А в каком-то другом месте.

– Как это? – удивилась мама.

– Уехал с родителями. А его бабушка сначала не говорила куда.

– А что она говорила?

– Что нормальные люди так поздно не звонят.

Мы, значит, ненормальные? Вот уж не думал!

– Пап, – сказал Алешка, – дай нам свой фотоаппарат. Который сразу снимки выдает. Я этого попугая сниму и фотографию Ростику пошлю. В Америку.

– В какую именно? – уточнил папа.

– А их много, что ли? – удивился Алешка.

– Хватает… Северная, Южная, Латинская… Ты уточни все-таки.

– Ладно, разберемся…

Утром Алешка написал объявления и послал меня их расклеивать.

– Ты только, Дим, на самых видных местах лепи. И где народу побольше. А потом в «Зверинец» поедем. Попугая фотографировать.

– И я с вами, – сказала мама. – Что-то я давно никаких попугаев не видела.

Алешка дипломатично промолчал, а я пошел расклеивать объявления. На самых видных местах. И где народу побольше. Возле метро, например.

– Эх ты! – сказал кто-то у меня за спиной, когда я приклеил на столб последний листок объявления. – Двоечник!

Да, зря я с Алешкиной писаниной не ознакомился заранее.

«Прапал папугай на улицы. Кто найдет вазнагражденье штука бакксофф».

Ну, я ему покажу! «Штука бакксофф»!

Алешка уже собрался в «Зверинец». Зарядил фотоаппарат. Напялил бейсболку козырьком назад.

– Поехали, Дим, пока его кто-нибудь не купил.

– А мама? Возьмем ее с собой?

Алешка оглянулся на дверь родительской комнаты и прошептал:

– Дим, она очень долго одевается. А потом еще дольше глаза красит. А нам некогда.

В общем, мы незаметно слиняли.

Примчались в Ясенево. Прошкин был на месте, взволнованно и недовольно бродил по клетке и что-то сердито бормотал. И, кажется, немного похудел.

– Дим, – сказал Алешка, – нам светиться нельзя. Мне этот зубастый дядька очень не понравился.

– А чего делать?

– Ща! – Алешка повертелся среди посетителей и выбрал одинокого интеллигентного мужчину. Подошел к нему, дернул за рукав. И ошарашил вопросом: – Дядь, вы умный?

Тот не удивился, поскреб затылок:

– Как-то не задумывался.

– Ну, вот таким аппаратом вы умеете фотографировать?

– Таким? Таким и дурак сумеет. А что?

– А я не умею, – соврал Алешка, не побоявшись показаться тем самым дураком. – А мне очень надо – здесь мой любимый попугай. Щелкните его, пожалуйста, на память. Я вам буду признателен. Вы уж мне не откажите. В любезности.

Хотел бы я повидать человека, который отказал бы Алешке. В том числе и в любезности.

– Нет проблем, – сказал мужчина. – Где твой попугай?

Алешка показал ему попугая издалека и прятался за чужими спинами, пока одинокий интеллигент делал снимки.

– Держи! – сказал тот Алешке. – Вот фас, вот профиль. Очень фотогеничная птичка.

Алешка забрал фотоаппарат и придирчиво рассмотрел снимки.

– Еще вопросы? – спросил мужчина.

– Один вопрос: не знаете, какой марки этот попугай?

Дядька засмеялся.

– Нет, дружок. Я в птицах не разбираюсь. Не специалист. Разве что в жареных цыплятах.

– Ладно, – Алешка сунул снимки в карман. – Разберемся. Специалистов найдем.

Когда мы вернулись домой, мама как раз вышла из своей комнаты и сказала:

– Вот я и готова. Сейчас глаза накрашу и можно ехать в зоопарк.

– А… А его уже там нет, – выпалил Алешка.

– А где же он? – удивилась мама.

– Он… это… на гастроли уехал. В Северо-Южную Латинскую Америку.

– Жаль, – вздохнула мама. – А я так приоделась. Даже самой нравится.

Алешка сдержанно хмыкнул. И я тоже подумал: мама зверей посмотреть собиралась или себя показать?

– Ладно, – сказала она. – Тогда зайду на минутку к Наташе. Не зря же я прихорашивалась, надо людям показаться.

Тетя Наташа – наша соседка. Мама заходит к ней «на минутку» еще дольше, чем красит глаза.

Едва она ушла, Алешка засел за телефон, стал звонить в справочную. И настойчиво допытываться, чтобы ему сообщили номер «самого умного попугайного профессора».

Как ни странно, ему это удалось. Он получил телефон биологического института. «Там всякие профессора есть, – сказала ему девушка-оператор, – и попугайные, и обезьяньи».

Алешка тут же позвонил в этот институт. Ему и там уделили внимание. И сказали, что самый умный ученый – это профессор Медведев, зав. каким-то «млекопитающимся» отделом.

– Странно, – проворчал Алешка, положив трубку, – занимается попугаями, а у самого фамилия Медведев.

– По-твоему, – усмехнулся я, – он должен изучать медведей? А рыбами должен заниматься Рыбкин?

– Или Рыбаков, – засмеялся Алешка. – А обезьянами – Макакин!

– Или Мартышкин! – добавил я.

В тот же день, когда я расклеил объявления, вечером раздался телефонный звонок, и какой-то хулиганский голос радостно заорал:

– Это я! Твой любимый попугай! Гони бабки, хозяин, и я у твоего порога!

– Ты не мой попугай, – лениво ответил Алешка. – Мой попугай умница, а ты дурак! – и положил трубку.

Надо сказать, что таких звонков было немало. Сколько же, подумалось мне, глупых и недобрых людей на свете. Они будто радуются, если у кого-то случается беда.

Мы как раз говорили с Алешкой об этом, а папа, делая вид, что читает газету, прислушивался к нашему разговору. Потом он сложил газету и сказал:

– Да, ребята, к сожалению, есть еще такие бессердечные люди. У нас был похожий случай. Потерялся маленький мальчик, мы обратились к гражданам по радио и телевидению с просьбой помочь его отыскать. И что вы думаете? У родителей такое горе, они сходят с ума от волнения за своего ребенка, а какой-то негодяй все время звонит и насмехается: «А я вашего пацана видел. Он в ресторане водку пьет…»

– Если бы я его поймал, – мечтательно произнес Алешка, – то снял бы с него штаны и посадил голой… спиной в самый большой муравейник. И дал бы ему мобильник – пусть звонит! Спасателям!

Папа засмеялся и сказал:

– А мы его вычислили и поймали.

– И в муравейник? – обрадовался Алешка. – Голого?

– Ну… не в муравейник, конечно. Сначала – в камеру. А до этого мои ребята сгоряча накостыляли ему как следует. Только вы никому об этом не рассказывайте. Это незаконно.

– Ну и порядки у вас! – вспыхнул Алешка. – Всякие гадости устраивать – законно. А накостылять за это – незаконно!

– Что делать? – папа вздохнул. – Мне тоже это не нравится. Но закон есть закон.

– Только не для всех, – буркнул Алешка.

– Какие вы все умные, – отозвалась мама, не отрываясь от телевизора. – Мне иногда даже не верится.

Странный вывод, надо сказать. Не верится, что мы умные? Или не верится, что она в такой умной компании?

На следующее утро Алешка позвонил профессору Медведеву. Мой брат, несмотря на юный возраст, уже убедился, что незнакомым взрослым не надо доверять сразу, лучше для начала что-нибудь соврать, приятное для них. Поэтому он сказал:

– Мы юные ученые. Любим всяких птиц. Особенно медведей.

– Очень приятно, – отозвался профессор, – но я не медведь и не птица. Чем могу быть полезен?

– У меня фотография есть…

– Мамина? У меня тоже, – живо отозвался профессор.

– Попугая, – сказал Алешка. – Но вот только мы не знаем, какой он марки.

– Ты хочешь сказать – какой он породы. Или какого вида.

– Вид у него прекрасный. И в фас, и в профиль. И с хохолком.

– Откровенно говоря, – признался профессор, – я по попугаям не специалист. Но если с хохолком, то это, скорее всего, какаду. Черный или розовый. Нужно посмотреть.

– Ну и посмотрите! – И Алешка нахально договорился о встрече.

Профессор долго что-то мямлил, что у него очень мало времени, а интересы науки требуют очень много времени, а вот на досуге или, еще лучше, в отпуске…

Но он не знал, с кем имеет дело, и был вынужден согласиться.

– Я со своим руководителем приеду, – сказал Алешка и положил трубку. – Поехали, Дим.

– А руководитель? – бестолково спросил я.

Алешка усмехнулся:

– Руководитель – это ты. Будто у нас в школе звериный кружок. А ты им командуешь.

Я только вздохнул. И мы поехали в этот биологический институт, где великие ученые изучают мир «пресмыкающих и млекопитающихся», как выразился Алешка.

Этот институт когда-то был очень важным. Здесь готовили собак для первых полетов в космос. Но теперь он немного заглох, потому что космос нам не очень нужен, а очень нужен рынок…

В кабинете профессора Медведева было полно всяких чучел. Они были как живые. Белка сидела на ветке и глодала сухую пыльную шишку. Волк с зелеными пуговичными глазами скалил белые зубы в красных потрескавшихся деснах. Лисица делала вид, будто несет куда-то добытую птичку. А заяц сидел на задних лапках, поставив торчком свои длинные уши.

В углу, возле маленького столика, стоял на задних лапах громадный белый медведь. Тоже чучело. Он своей головой почти касался потолка. Красивый был медведь. Только почему-то черный кончик его носа был замазан белой краской – облупился, наверное.

У задних ног медведя стояла небольшая клетка с единственным живым существом. Как мы потом узнали, это была маленькая ушастая степная лисичка смешной породы фенёк. Ее так и звали – Фенечка. Она взволнованно металась по клетке и грустно тявкала.

Но больше, чем всяких чучел, в кабинете великого ученого было разных фотографий. Разных, но одинаковых. Это были белые медведи. То – поодиночке на плывущей льдине. То – семейной группой. А чаще всего – рядом с профессором. Как бы два верных друга. В обнимку. Чаще всего это был такой снимок – профессор с трубкой в зубах, а медведь – со здоровенной рыбиной. Правда, почему-то на всех медвежьих мордах их черные носы были тоже закрашены белой краской. А вот зачем – это мы узнали позже.

Среди всех этих чучел и фотографий мы не сразу разглядели второе живое существо – самого профессора за его письменным столом, заваленным бумагами и книгами с закладками.

Но профессор был настоящий, не чучело. У него была бородка клинышком и очки, которые он то сдвигал на нос и смотрел поверх них, то задирал на лоб и смотрел из-под них. И при этом важно покашливал. Вот только росточком не очень был велик. Чуть побольше Алешки, но чуть поменьше меня.

– А где ваш руководитель, коллеги? – спросил профессор. – Хотелось бы и с ним познакомиться.

– Да вот он, – Алешка кивнул в мою сторону.

– Похвально, похвально, – профессор спустил очки на нос. – Такой юный… Где же ваша фотография?

Он задрал очки на лоб, взял снимки и, покашливая, стал их изучать.

– Типичный какаду. Очень редкий экземпляр. И очень дорогой. Он у вас разговаривает?

– Еще как! – сказал Алешка. – И копытами топает.

– Копытами? – Очки сами упали на нос, будто страшно изумились.

Алешка объяснил, рассказал про Крошкина.

– Бывает, бывает, – вздохнул профессор. – Такие вздорные соседи из-за нелюбви к животным заодно портят жизнь людям. – И без всякого перехода спросил: – Не хотите его продать?

– Крошкина? – будь у Алешки очки, они тоже от изумления упали бы на нос. – Кому он нужен? Его и даром-то не возьмут.

– Я попугая имел в виду, – уточнил профессор. – Очень эффектная птица.

Тут Алешка признался.

– Этой эффектной птицы у нас уже нет. Прошкина украли. И мы его разыскиваем.

– Ах, вот оно что! – Профессор как-то странно подскочил на своем стуле. Будто под ним кнопка завелась. – Бывает, бывает… И когда же украли? – вдруг спросил профессор, вовсю поиграв своими очками.

– Точно не помню, – ответил Алешка. – В четверг. Или в пятницу. А может, в январе.

Профессор странно взглянул на него поверх очков и промолчал.

Пауза затянулась, пора было прощаться. Мы теперь знали, что Прошкин – типичный какаду. И что, скорее всего, именно его мы и видели в этом странном зоопарке с грустными обитателями. Там, кстати, на его клетке так и было написано: «Попугай системы какаду, единственный экземпляр. Говорящий на двух языках. Цена – 1000 долларов».

Прошкин и правда знал еще один язык – английский. Но в очень ограниченном количестве – всего два слова: «Доброе утро». Эти слова он говорил своему другу Ростику…

Профессор подарил нам фотографию белого медведя с замазанным черным носом («Это главная тема моих научных трудов»), проводил нас до дверей, гоняя очки с носа на лоб и обратно, и опрометчиво пригласил навещать его в любое время – на свою шею, как вскоре выяснилось.

– Я вам виварий покажу. У нас есть очень редкие экземпляры мировой фауны. Заходите, коллеги.

– Зайдем, коллега, – пообещал Алешка. – Спасибо. – Но в голосе его я уловил нотку угрозы.

А профессор не уловил. А зря…

В зоопарке в Ясеневе Алешка сунул зубастому дядьке фотографии прямо под нос:

– Отдавайте нашего Прошкина.

– Ничего не знаю! – ответил тот. – Чего ты мне показываешь? У тебя какого звания попугай был? Какаду! А этот – совсем наоборот.

– Удакак? – буквально понял его Алешка. Или сделал такой вид.

– Никак! Иди к начальству! Пораспускали своих попугаев!

Начальство, этот самый Вертинар, тоже размещалось в вагончике. Там сидела полная дама и заполняла какие-то листки. А за перегородкой считал деньги сам Вертинар.

В общем, и у начальства мы ничего не добились. Правда, Вертинар разговаривал с нами очень вежливо.

– Друзья мои! Все попугаи одного вида похожи друг на друга. Я вам его верну, а завтра объявится еще один его владелец. И устроит скандал. Что прикажете делать?

Мы молча вышли из вагончика.

– Я знаю, что делать, – шепнул мне Алешка. – Раз они Прошкина украли, то и мы его украдем. Имеем право.

Мы еще раз подошли к вольере с попугаем. Прошкин сидел нахохлившись.

– Прошкин, – шепнул Алешка.

Попугай встрепенулся, поднял хохолок.

– Прошкин хороший, – сказал Алешка.

Попугай переступил по жердочке и… ответил:

– Пр-рошкин хороший! Рростик хор-роший! Кр-рошкин – др-рянь!