Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)

      - Ваше возмутительное поведение будет иметь печальные... пробурчали уже из-за притворенной двери карцера-сортира.
      С металлическим клацаньем Курочкин вогнал задвижку в гнездо. Одновременно он постарался не выпустить из поля зрения Шефа. Но тот, кажется, не любил экспромтов и бросков на амбразуру. Сейчас Шеф изучал циферблат своих наручных часов.
      - Осталось двадцать восемь минут, - озабоченно сказал он. - Чего вы от меня хотите? Увеличить гонорар?
      По правде говоря, Курочкин надеялся, что у них осталось уже не более четверти часа до времени "Ч". Оставалось одно средство: всеми силами тянуть резину.
      - Может, и увеличить, - лениво обронил Дмитрий Олегович. - Но пока мы кое-что выясним... Пройдемте в комнату, - с этими словами он поманил Шефа стволом своей винтовки.
      Телевизор в Главной комнате встретил вошедших гулом автомобильных моторов и приглушенным шумом московских улиц. Кавалькада машин с дорогими гостями уже закончила свою плановую остановку и теперь двигалась к центру столицы.
      - Они уже в районе "Динамо", - предупредил Шеф. В этой своей масочке он был похож на потолстевшего Мистера Икса из фильма. Только без скрипки и вокальных данных.
      - Успеем, - хладнокровно сказал Дмитрий Олегович. Не выпуская винтовки, он нашарил пульт и выключил телеящик. Перво-наперво следовало покончить с иксами и игреками. Начальство надо знать в лицо.
      - Ну, говорите! - Шеф, похоже, занервничал. - Ваши новые условия.
      - Снимите маску, - вежливо попросил Курочкин. - Для начала.
      Шеф возмущенно всплеснул руками.
      - Мы так не договаривались! - сердито воскликнул он. - Контракт гарантирует мою анонимность! Вам перечислили такой аванс, что...
      - Я передумал, - объяснил Дмитрий Олегович. - В интересах своей безопасности. Будем играть в открытую или не играть вовсе... Выбирайте.
      - Но это же непрофессионально! - застонал Шеф. - Зачем вам знать заказчика? Ваше дело - нажимать на курок, а не задавать вопросы...
      - Я стал ужасно любопытным, - задумчиво произнес Курочкин. - Сразу после Афганистана.
      К чему он приплел Афганистан, Дмитрий Олегович и понятия не имел. Слово вырвалось невольно, явившись из какого-то фильма. Снайперская винтовка в руках исправно притягивала к своему новому хозяину полузабытую детективно-киношную ерунду, словно наэлектризованная расческа - мелкий бессмысленный мусор. Курочкин плыл в этом мусоре и не рыпался.
      Ультиматум человека с ружьем, очевидно, подействовал на Шефа. Либо он просто смирился с неизбежностью.
      Глубоко вздохнув, он снял полумаску и потер лицо.
      У Шефа оказалось обычное рядовое лицо, без сенсаций. Хотя... Ну да, Курочкин сегодня уже видел его один раз! Точно-точно! На телеэкране, во время репортажа из аэропорта.
      - Ничего не понимаю, - искренне признал Дмитрий Олегович, разглядывая Шефа. - Вы же их сами приветствовали, в "Шереметьево-2"! Всех, и Брюса в том числе... Говорили, что так счастливы... Что ленты замечательные...
      Господин Птахин, президент Ассоциации "Кинорынок России", недоуменно пожал плечами. Он явно не понимал, ЧТО так удивило киллера.
      - Правильно, приветствовал, - согласился он. - И ленты прекрасные, я разве спорю? Не сомневайтесь, мы их купим. Наш зритель будет смотреть и радоваться...
      - И для этого необходимо убивать Брюса Боура? - поразился Курочкин.
      - Именно для этого, - без раздумий подтвердил господин Птахин, как будто речь шла о вещах, само собой разумеющихся. - Хороший индеец это, извините... Ну, вы меня поняли.
      19
      Уже минут через пять у Курочкина голова пошла кругом. Под дулом винтовки господин Птахин едва ли бы имел основания так масштабно врать. Скучным голосом он излагал то, что плохо укладывалось в мозгу. Во всяком случае, с первого раза.
      - ...Выходит, Кеннеди убили по ошибке? - недоверчиво переспросил рассказчика Дмитрий Олегович.
      В который уж раз за сегодня Птахин посмотрел на часы. Время "Ч" ежесекундно приближалось.
      - По ошибке, по ошибке, говорю же вам, - пробормотал он нетерпеливо. - Тоже мне, новость. Каждый порядочный продюсер об этом давным-давно знает. Пит Ньюмен, друг президента, сидел на переднем сиденье, прямо перед Жаклин. В Ньюмена этот Освальд и целился. Не то у него рука дрогнула, не то машина на ухабе подпрыгнула... В общем, пострадал президент совершенно зазря.
      - Но почему? - Курочкин все никак не мог связать концы с концами.
      - Что "почему"? - не тая раздражения, Шеф ответил вопросом на вопрос. - Почему ухаб? Почему рука дрогнула? Ваш коллега, вам виднее...
      - Я про Ньюмена, - уточнил Дмитрий Олегович.
      - О, господи! - со вздохом проговорил Птахин. - Может, вам всю историю мирового кино пересказывать? Хорошо, пожалуйста. В шестьдесят втором "Парамаунт" наложил лапу на прокат девяти лент с его участием, включая "Кошку на крыше", "Птицу юности", "Горячее лето" и прочую теперь уже классику. Зритель шел слабо, нужен был хороший толчок. Из Пита бы получился грандиозный покойник, на полсотни миллионов долларов... А тогда это были ого-го какие деньги! Освальда наняли всего за полмиллиона, Руби - вообще за бесценок, по нынешним деньгам... Ну, мы закончили с лекцией?
      - Мы только начали, - твердо сказал Курочкин.
      Шеф "Кинорынка России" вновь глянул на циферблат своего хронометра.
      - Вы меня разорите, - тоскливо выговорил он. - Двадцать две минуты... Зачем вам этот ликбез, и притом сейчас? Умоляю вас. Убейте Брюса подобру-поздорову, и я вам плачу по контракту... И забуду наши с вами недоразумения. Идет?
      Дмитрий Олегович помотал головой и сурово повел стволом из стороны в сторону. Винтовка здорово оттягивала ему руки, однако выпустить ее было бы крайне неразумно. Правда, господин Птахин сейчас больше боялся секундной стрелки, чем пули. Инстинкт самосохранения у него располагался где-то в районе бумажника.
      - Ладно-ладно, - произнес Шеф, с тревогой наблюдая за стрелкой. Хотите про Мэрилин? Могу и про Мэрилин. Прокатчики поставили на ней крест после провала "Неприкаянных"... Да-да, картина провалилась, что бы потом ни писали! Белоснежная голубка Норма, это дитя непорочное, наркоманка, алкоголичка, с каждой неделей теряла товарный вид. Вы представляете себе киносимвол Америки с подбитым глазом, в морщинах, с привычкой к кокаину, с тремя дюжинами амурных историй? Уже в "Хористке" ее не гримировали, а штукатурили к каждому крупному плану! А в "Займемся любовью" во всех любовных сценах снимали дублершу... "Ферст филм продакшн" терпела космические убытки и могла провалиться совсем уже в шестьдесят первом. Но они терпели еще год, и только потом пошли на поклон к старику Голдвину: так, мол, и так, символ надо спасать, иначе - национальная катастрофа и пятно на Голливуде... Точьв-точь, как потом Кортасар описал, только он везде называл Мэрилин "Глендой", чтобы не судиться с "Юнайтед артистс"... Результат известен.
      - Поподробнее, - приказал Курочкин.
      - Господи, да я там не был, мне тогда тринадцать лет было... Откуда мне знать подробности? - разнылся Шеф "Кинорынка". - Только в общих чертах. Парни, нанятые "Бродкастингом", накачали ее снотворным, а потом все свалили на цэрэу... Готово! Мученица-блондинка, общий плач по всей стране, на каждой ретроспекции - полные залы. Красиво сделали. Через двадцать лет Натали Вуд отыграли гораздо топорнее... Ну, все?
      - Не все, - упрямо возразил Курочкин. - Вы сказали про Натали Вуд...
      С каждым оборотом секундной стрелки господин Птахин проявлял все большую и большую нервозность. Вместо короткого отеческого напутствия (согласно контракту) он вынужден был зачем-то давать свидетельские показания по делам минувших дней. Что характерно, по чужим.
      - Бог ты мой! - едва ли не простонал он. - Ну, это все очевидные вещи, азбука кинопроката. Живые звезды - привереды, а мертвые на все согласны и ни с чем не спорят... Конечно, Натали Вуд не сама вдруг так утонула с бухты-барахты! Конечно, была проведена предварительная работа, и прокатчики "Вестсайдской истории" имели к тому отношение. Но что вы хотите? Бизнес есть бизнес! Нельзя ведь было делать ремейк, пока первый состав не впечатаешь в историю золотыми буквами. Уайзу еще крупно повезло, что он сам уцелел. Я слышал, что и из него хотели делать памятник... Так принято в кино, понимаете?
      - С трудом, - откликнулся Курочкин. Ему очень хотелось бросить чертову винтовку и сломя голову бежать отсюда прочь. Но делать этого было пока нельзя: стрелка еще не завершила своего бега.
      - Вы романтик, я смотрю, - с раздраженным удивлением проговорил господин Птахин. - Для человека вашей... м-м... вашей специальности это большая редкость. Мир кино красив только издали, когда ты в зрительном зале. А я уже лет двадцать как внутри... Вы же привыкли к своей работе? Вот и мы все привыкли...
      - ...к убийствам, - уточнил Дмитрий Олегович. Его неприязнь к Шефу возрастала с быстротой перемещения стрелки. По привычке он попытался представить Птахина в гробу, однако представленная картинка его ничуть не огорчила.
      "- Ой, только вы-то мне мораль не читайте! - досадливо скривился Птахин. - Можно подумать, вы сами зарабатываете на жизнь разведением кроликов!.. Да, пусть к убийствам, если вам так нравится это слово. Се ля ви, как говорил покойный Патрик Дэвер. Кстати: думаете, Патрик покончил с собой?
      Черта с два, с чего бы ему! Более чем уверен, это "Гомон" постарался - чужими руками, ясное дело... В мире кино случайно умирают одни неудачники, а гибель звезды всегда срежиссирована. Кто устроил инфаркт старику Лугоши? Эд Вуд, естественно. Кто организовал катастрофу Хэмфри Богарту в 57-м? Братцы Уорнеры, это очевидно! На съемках "Сумеречной зоны" погибает Вик Морроу. Несчастный случай? Страховая компания уверяет, что да. Бедняжка Дженифер Джейсон Ли уверена до сих пор, что нет. И правильно, между прочим... А Ривер Феликс? В "Темной крови" решили сменить состав, но не платить неустойку. Дешевле было сделать парню сердечный приступ... Полагаете, Бринер скончался от рака? Ха, его "рак" назывался ку-ра-ре. А вся история с этими каратистами, папой и сыном? В 73-м из-за папочки перессорилась большая четверка - "Юниверсал", "Фоке", "Парамаунт" и "Коламбия", и кто-то из них решил: пусть, мол, не достается никому, по справедливости. Посмертный дивиденд всегда делить легче, чем прижизненный... С Брэндоном была совсем другая проблема - "Ворон" уже в проекте горел синим пламенем. Но когда юниора культурно пристрелили на съемочной площадке, кино удалось раскрутить на "ура", я сам свидетель... А Тони Кинг? А Годунов? А черно-белая парочка Джуди и Майк Гриффиты? Сам Эдди Мерфи в 95-м был почти на волоске: на съемках "Бруклинского вампира" из засады убили дублера. Ошибочка вышла. Комуто, видно, показалось, что Эдди уже выходит в тираж и надо побыстрее наваривать на покойнике...
      - Гнусность, - с отвращением сказал Курочкин.
      - Скорее глупость, - не согласился Шеф "Кинорынка". - Ложная тревога. Эдди пока еще рано списывать, он еще ого-го!..
      - Я не об этом, - морщась, произнес Дмитрий
      Олегович. От обилия знаменитых мертвецов его уже мутило. Господи, а он-то всегда думал...
      Сначала Птахин даже не понял, о чем речь. Потом все-таки сообразил.
      - Издержки производства, - быстро заявил он. - Издержки. Актерская слава - нежный товар: цена высокая, сохранность плохая. Спасение в целлулоиде, раз - и на века! Своевременная смерть героя есть лучшая гарантия его бессмертия... А долгая земная жизнь господам артистам только во вред. Проходят они ее до половины, и уже темно, как лесу. Данте, "Божественная комедия".
      - Комедия? - машинально переспросил Курочкин. Данте он не читал.
      - Комедия или трагедия, - отмахнулся Шеф "Кинорынка". - Не помню... Ну, теперь-то вы начнете готовиться к акции? Десять минут осталось, давайте, поторопитесь, время идет. Они ведь уже совсем близко, а у вас здесь даже окно не открыто...
      - Успеем, - твердо сказал Курочкин. - Вы забыли сообщить о самом главном. О Брюсе Боуре. Зачем вам его убивать?
      На лице господина Птахина возникла крайне неприязненная гримаса.
      - Это уже чересчур, - злобно проговорил он. - Вы киллер или прокурор? Почему это я должен вам обо всем...
      - Потому, - Дмитрий Олегович собрался с силами и поднял тяжелый ствол прямо на уровень птахинского лба. - И учтите, своевременная смерть кинопрокатчика есть лучшая гарантия...
      Шеф "Кинорынка" дрогнул. Киллер, им нанятый, оказался человеком опасно непредсказуемым.
      - Пожалуйста, - кислым тоном произнес он. - Правда, это наша кухня... Но если вы настаиваете...
      - Настаиваю, - кивнул Дмитрий Олегович и немного приспустил винтовку. До уровня птахинской селезенки.
      - Все проще простого, - все с той же недовольной миной объяснил господин Птахин. - Мы купили десять картин с его участием, еще полгода назад. Но теперь, похоже, мистер Боур закатывается. Через месяц сериал про шерифа пройдет, и кумир лопнет. Медлить нельзя. Его три последних фильма вылетели из топ-десятки за неделю. За неделю! Такого еще не бывало.. Остается единственный способ подогреть интерес к нему. Вы знаете, КАКОЙ ИМЕННО. Скорбь по Брюсу Боуру даст нам отличные сборы. Он просто ОБЯЗАН умереть.
      - Погодите-ка, - удивленно сказал Курочкин. - Но я только сегодня слышал... - Он хорошо помнил выступление заэкранного комментатора с телевидения про большие брюсовские доллары.
      - Пропаганда, - криво усмехнулся Шеф "Кинорынка". - Суммы сборов еще ничего не значат. К тому же они считали по первой неделе, когда картины еще держались в десятке. Известная уловка. Этим можно обмануть кого угодно, но не профессионала.
      - Но его популярность... - Дмитрий Олегович по-прежнему не мог понять, отчего так быстро господин Птахин сбрасывает кумира со счетов.
      - Блеф, - отрезал безжалостный прокатчик. - Да будет вам известно, господин снайпер, что режиссер Крис Твентино на днях отказался снимать Боура в своем новом фильме. Сперва хотел, потом передумал. А уж у Криса на удачу нюх потрясающий, из десяти он выбивает десять. И раз он ТАК поступил, для меня это - последний звонок... Ясно?
      - Ясно, - кратко ответил Курочкин.
      - Так чего же вы ждете? - Шеф "Кинорынка" в нетерпении уже переминался с ноги на ногу, словно первоклассник в ожидании звонка на перемену.
      Ради бога, поворачивайте свое ружье к окну! Семь, только семь минуточек у нас осталось... Не подведите! Дмитрий Олегович не сдвинулся с места.
      - Ну, не дурите, - запричитал господин Птахин. - Другого случая может не быть, и тогда я погорел... Идите к окну, у вас контракт! Неужели вам жалко этого скандалиста, бабника, этого мерзкого плейбоя?! Ну!..
      Курочкин посмотрел на электронные часы. До теракта оставалось всего ничего - чуть больше шести минут. Финита ля комедия. Покушение уже точно не состоится.
      - Никуда я не пойду, - медленно, с расстановкой сказал он. - И вообще я никакой не снайпер.
      - То есть как? - вытаращил глаза Шеф "Кинорынка". - А кто же?
      - Обычный гражданин, - с удовольствием признался Дмитрий Олегович. - Кандидат медицинских наук. Фармацевт.
      - А ка-ак... ка-ак... вы сюда попали? - Господин Птахин стал давиться воздухом. Лицо его пошло красными пятнами.
      - По ошибке, - не стал лукавить Курочкин. - Я как раз мусор выносил, а тут ваши на автомобиле... На господина Птахина жалко было смотреть.
      - Но где-е... где-е настоя-а-ащий?.. - Казалось, в горле у него застрял воздушный пузырь размером с кулак.
      - Не знаю, - пожал плечами Дмитрий Олегович. - Бродит где-нибудь...
      В ту же секунду дверь в комнату со скрипом отворилась.
      На пороге стоял невысокий квадратный человек в синем спортивном костюме. Костюм был порядком перепачкан ржавчиной. Однако белый номер "48" на груди был виден вполне отчетливо.
      20
      - Кто из вас заказчик? - отрывисто спросил гость. Его требовательный фальцет змейкой ввинтился в уши, заставив одновременно вздрогнуть и Курочкина, и господина Птахина.
      Шеф "Кинорынка" по-прежнему не мог проглотить воздушный пузырь и только выкатывал глаза, переводя взгляд с Курочкина на незнакомца в спортивном костюме. А Дмитрий Олегович спросил у гостя первое, что ему пришло в голову:
      - Откуда вы взялись? ~ Это был важный, но отнюдь не САМЫЙ важный вопрос. Просто Курочкин отлично помнил, как он тщательно запер входную дверь на все замки, стоило Шефу и его подручным войти в квартиру. А в Чело-века-Проходящего-Сквозь-Стену Дмитрий Олегович не верил.
      - Из окна, - отрезал незнакомец.
      - Вы хотите сказать... - начал ошарашенный Курочкин. Он еще не забыл, что квартира расположена на восьмом этаже. В Человека-Муху Курочкин тоже не верил.
      - Я хочу сказать то, что сказал, - строго оборвал его гость. Повторяю еще раз: кто из вас заказчик? Вы или вы? - Стремительный палец человека в спортивном облачении указал сперва на Дмитрия Олеговича, потом на господина Птахина. - Вопрос понятен?
      Шеф, наконец-то, вернул себе дар речи, но еще не набрал громкости.
      - Я... - шепотом сказал он, едва шевеля губами.
      - Громче! - потребовал гость. - Не бормочите! Вы или не вы?
      - Он, - проговорил Курочкин и потыкал стволом в сторону господина Птахина. Кем-кем, но заказчиком убийства Дмитрию Олеговичу притворяться не хотелось. Ему хватило трех часов в образе киллера.
      - Я, - уже тверже проговорил господин Птахин. Красные пятна с его лица постепенно исчезали. Выражение отчаяния стало уступать место робкой надежде. Он даже вспомнил опять о секундной стрелке хронометра.
      - Тогда имейте в виду, - холодно сказал незнакомец Шефу. Стоимость заказа возрастает вдвое. На сто процентов.
      - На СКОЛЬКО? - Разговор о деньгах окончательно вернул господина Птахина к жизни.
      - На сто, - безапелляционно повторил гость. - Это минимум. Другой бы на моем месте вас просто убил. Другой, но не я. Только дураки убивают бесплатно. Вы согласны? Да или нет?
      Господин Птахин, Шеф Ассоциации "Кинорынок России", уставился на циферблат своих часов. Как видно, времени оставалось всего ничего. Но и сумма, должно быть, была не маленькая.
      - Почему так много? - не выдержал он.
      - Терпеть не могу жмотов, - сообщил в ответ гость. Курочкин уже не сомневался, что перед ним - тот самый киллер Сорок Восьмой. Собственно, это на нем и было написано.
      - Я не жмот, я деловой человек, - Шеф не отводил уже взгляда от хронометра на руке. Торгуясь, он загонял себя в цейтнот. Это походило на живую иллюстрацию к уже знакомой мудрости "Время - деньги".
      - Объясняю, деловой человек. - Террорист Сорок Восьмой слегка повысил голос. На Курочкина он уже перестал обращать внимание и разговаривал только с заказчиком. - Вы нарушили условия договора. Не встретили меня в условленном месте - это во-первых. Мне пришлось самому вас искать, отчего вся моя подготовка оказалась сорвана - это во-вторых. Я не получил обед и женщину - это в-третьих и в-четвертых. В-пятых, я заказывал энергичного рыжего кота, чтобы пугал соловьев. Где он? Я видел в коридоре только рыжего неврастеника, забившегося в угол...
      Курочкину стало неловко. На нем была часть вины по превращению кота в неврастеника. Вторая часть вины была на изготовителях шипучего слабительного "Цоппи". Вместо средства от запора они выпустили средство против котов.
      - ...В-шестых, икебана, - Сорок Восьмой сердито воздел палец. - Я дал четкую инструкцию, как расставлять букеты. Вместе они образовали бы сочетание "усталый путник глядит на вершину горы". А вы что сделали? Смешали линии "земли" и "неба", перепутали последовательность. И знаете что получилось? "Привет участникам соревнования!" Кто смог бы созерцать эту дрянь?..
      Курочкин потупился. Он и не подозревал, что расстановка чахлых букетиков обозначает что-то конкретное. Цветы - они и есть цветы, тем более подсохшие. Для Дмитрия Олеговича, как фармацевта, имели смысл только лекарственные растения. Вот их язык он понимал и без переводчика с икебанского языка.
      - ...В-седьмых, клетку с соловьями вы не оборудовали необходимым насестом... - Все свои претензии Сорок Восьмой мог перечислить на память.
      Господин Птахин сдался.
      - Понял, согласен, вы меня убедили, - поспешно вклинился он в перечень ошибок и просчетов. - Двойной тариф, ладно, пусть будет так... - Стрелка часов буквально гипнотизировала его.
      - Двойной тариф плюс двести баксов, - уточнил киллер. - Двести баксов за испорченный костюм. Пока лез к вам по пожарной лестнице, весь перемазался в ржавчине. Кто же так лестницы красит? Скаредный господин Птахин скрипнул зубами:
      - О'кей. По рукам. - Видно было, что с гораздо большей охотой он бы ударил не по рукам, а кое-кому по физиономии. Но время, время!
      - Отлично, - с удовлетворением произнес Сорок Восьмой. - Давно бы так. Теперь давайте винтовку, - обратился он уже к Курочкину.
      Дмитрий Олегович перевел взгляд на настенные часы. До времени "Ч" оставалось жалкие две минуточки.
      - Не отдам, - решительно сказал Курочкин и наставил ствол на киллера.
      - Ваш человек спятил? - удивился Сорок Восьмой.
      - Это не мой человек! - плачущим голосом воскликнул господин Птахин. Торгуясь, он как-то упустил из виду факт существования Курочкина. Чужого человека с чужим ружьем.
      - Если не ваш, то что он здесь делает? - резонно спросил киллер.
      - Не знаю! - простонал господин Птахин. - То есть знаю. Это какойто фармацевт. Мои дураки приняли его за вас. Они думали, что вы - это он.
      - Что за чушь, - нахмурился Сорок Восьмой и сделал шаг к Дмитрию Олеговичу. - Я - это всегда я. Ну-ка, дайте сюда винтовку.
      - Стойте! Вы на мушке! - предупредил Курочкин, стараясь, чтобы его голос звучал грозно, как в кино. - Я могу выстрелить!
      Сорок Восьмой как-то очень оскорбительно засмеялся. Не поамерикански, во весь зубастый рот, и даже не по-нашему, в половину рта. А по-особенному, по-киллерски, почти не разжимая губ. Выглядело это страшновато.
      - Ни хрена вы не сможете, - коротко сказал он и, сделав еще шаг вперед, легко вырвал оружие из рук Дмитрия Олеговича. Даже если тот и захотел, бы, все равно не успел нажать на курок.
      Оружие перешло к настоящему хозяину в секунду. Курочкин ощутил себя сопливым детсадовцем, у которого парень из старшей группы за обедом отнял компот - и выпил. Глупо, обидно и некому пожаловаться.
      - Винтовку сами собирали? - между тем осведомился киллер.
      Дмитрий Олегович смог только кивнуть.
      - Я вас поздравляю, - объявил Сорок Восьмой. - Первый раз вижу, чтобы кто-то додумался привинтить оптический прицел на место глушителя.
      21
      Нежданно-негаданно пригодилась последняя пара наручников: ими к трубе в Главной комнате наскоро приковали самого Курочкина. В самом дальнем углу, чтобы не мешал. Приковывая Дмитрия Олеговича, киллер вел себя почти вежливо, зато господин Птахин, наоборот, проявил мелкую мстительность натуры и торопливо засадил Курочкину по уху.
      Свой удар возмездия респектабельный Птахин сопроводил визгливым "Сволочь!" и двумя непечатными словами. Несмотря на все разговоры о Голливуде и таинствах кинобизнеса, Шеф показал себя обыкновенным советским начальником-самодуром. Рассуждая логически, он должен был сперва наказать своих двух подручных за халатность. Однако те были далеко в туалете, а Дмитрий Олегович - здесь и прямо под рукой.
      Обо всем этом Курочкин успел подумать, пока металлический "браслет" защелкивали на его руке.
      Вторая рука оставалась свободной, но ею ни до чего невозможно было дотянуться.
      - Быстрее, быстрее! - лихорадочно торопил господин Птахин Сорок Восьмого. Тем не менее в поведении киллера не чувствовалось и намека на суету или нервозность.
      Дмитрий Олегович впервые в жизни наблюдал за работой профессионального снайпера и не мог не оценить точной выверенности каждого жеста, малейшего движения. Как будто где-нибудь внутри человека в спортивном костюме с цифрами "4" и "8" вдруг заработала и начала стремительно набирать обороты некая машина для совершения убийства, превращая глаза - в окуляры, а сердце - в пламенный мотор. Сорок Восьмой наверняка стоил тех денег, которые ему платили заказчики.
      Сначала киллер захлопнул лежащий на двух табуретках продолговатый зеленый ящик, где прежде хранилось разобранное оружие, и тщательно протер крышку белым носовым платком. Платок почернел, крышка посветлела.
      - Ур-роды, - весело пробормотал снайпер. - Просил же, чтобы ни пылинки!..
      Он сложил платок вдвое, еще раз прогулялся им по поверхности крышки, после чего вновь проверил чистоту - уже с помощью указательного пальца. Видимо, состояние пальца его удовлетворило.
      - Другое дело, - сказал он.
      Затем Сорок Восьмой разом свел на нет долгую кропотливую работу Курочкина, превратив винтовку обратно в груду поблескивающих металлом запчастей и аккуратно разложив детали на импровизированном столе. Вся процедура разборки заняла у него лишь несколько секунд, не больше. Насвистывая себе под нос, киллер поколдовал над запчастями. Казалось, он почти не притрагивался к ним, однако детали словно бы подчинились его пассам и само собой образовали единое целое. То, что далось Курочкину с мучительным трудом, Сорок Восьмой совершил просто шутя и играя. К тому же - быстро и бесшумно. Даже патроны у него входили в магазин без малейшего щелчка.
      Выполнив норматив по сборке-разборке оружия, киллер бережно приставил винтовку к одному из табуретов, огляделся по сторонам и взял с подоконника уже знакомые Курочкину листки с красными и синими стрелками. "Кто их там оставил?" - мысленно возмутился Дмитрий Олегович, но затем припомнил, что именно он и оставил. Не думая о последствиях.
      Изучению схем Сорок Восьмой посвятил секунд пятнадцать, потом небрежно бросил бумажки на пол. Листки с разноцветными стрелками разлетелись по комнате. Некоторые из них упали у ног господина Птахина.
      - Порядок, - произнес киллер. - Траектория, точки схода... Годится.
      Шпингалеты на окне подчинились его ласковому нажиму так же легко и безмолвно, как и до этого - патроны в магазине. Обе створки распахнулись наружу, тоже не издав при этом ни звука. Потом тишина разом иссякла: Москва влилась в комнату через открытое окно и тотчас наполнила все помещение приглушенным гулом городского прибоя. Впрочем, здесь, на восьмом этаже, город не слишком досаждал своим присутствием - точно воспитанный ребенок, привыкший не очень шуметь в присутствии взрослых.
      - Умничка, - похвалил Москву киллер и, щедро послюнив свой мизинец, выставил его в окно. Ненадолго, секунды на полторы. Потом вернул обратно.
      Должно быть, мизинец принес Сорок Восьмому хорошие новости с улицы.
      - Славно-славно, - негромко хмыкнул киллер. - Скорость, направление ветра... То, что надо.
      Он вновь раскрыл зеленый ящик, извлек оттуда кусок губчатого пенопласта странной формы и водрузил его на подоконник. Кусок больше всего был похож на абстрактную скульптуру. Не успел Курочкин удивиться, как Сорок Восьмой легонько прижал скульптуру большим пальцем - строго посередине. Пенопласт тихонько пискнул, поддался, и Дмитрий Олегович неожиданно увидел на месте никчемного пенопластового кома самую настоящую подставку для ствола.
      - Отлично, - похвалил киллер сам себя, а может, и подставку.
      Стоящий поодаль господин Птахин внезапно издал короткий и нервный вопль, как будто ему с размаху наступили на ногу.
      - Что еще там? - недовольным тоном спросил Сорок Восьмой, бережно укладывая ствол винтовки в гнездо на пенопластовой подставке.
      - Время... - страшным шепотом проговорил Шеф "Кинорынка", уставившись на циферблат. - Время уже вышло...
      Дмитрий Олегович в своем углу вытянул шею и сумел разглядеть цифры на электронных часах. Действительно, срок истек! Часы уже показывали пятнадцатую секунду после времени "Ч", шестнадцатую, семнадцатую, восемнадцатую...
      - Все пропало! - простонал господин Птахин.
      - Все пропало! - не без злорадства подтвердил прикованный Курочкин из своего угла. - Кончилось ваше время.
      Спина Сорок Восьмого осталась равнодушной к этим воплям печали и радости. Похоже, киллер вовсе не собирался складывать оружия. Он даже не обернулся на звук.
      - Заткнитесь вы, оба, - хладнокровно посоветовал он - Ничего не пропало.
      - Но время... - с растерянностью в голосе проговорил Шеф "Кинорынка". - Я точно знаю, американцы не опаздывают. Первая заповедь Голливуда...
      - Не знаю, как в Америке и тем более в Голливуде, - спокойно перебил его Сорок Восьмой, ни на миг не отлипая от оптического прицела. - Но у нас всегда и все опаздывают. Хоть русские, хоть американцы. Даже японцы... Климат у нас такой, что ли? Я одного француза часов шесть ждал, такого пунктуального. В Одессе дело было. "Придет в четыре", - сказал мне заказчик. Восемь, девять, десять...
      Радость в душе Курочкина мигом испарилась.
      Господин Птахин, напротив, воспрянул духом, не перестав при этом сомневаться.
      - А вы его не пропустите? - поспешно спросил он у спины Сорок Восьмого. - Вы его увидите? Заметите?
      - Появится - замечу, - лаконично отозвался киллер, по-прежнему глядя в прицел. - Не суетитесь. Появится клиент, я его сделаю... Ага. Вот, кстати, и он. Надо же, почти вовремя... метров пятьдесят до первой точки схода... Ну и толпа!
      - Но ведь вы не промахнетесь? - Шеф "Кинорынка", не вняв совету киллера, суетился и чуть ли не пританцовывал на месте. - Вы попадете?
      Даже у Сорок Восьмого терпение все-таки было не железным.
      - Будете говорить под руку, я вам еще накину коэффициент, - сурово пообещал он. - За работу в присутствии заказчика.
      Господин Птахин сразу заткнулся. Теперь он просто приплясывал от нетерпения, стараясь как-нибудь, бочком, тоже выглянуть в окошко.
      - Двадцать пять метров... - бормотал себе под нос киллер. - Давай, давай, дружок... Люди ждут. Во-от. Молодец.
      Прислушиваясь к плотоядному бормотанью Сорок Восьмого, Курочкин чувствовал себя едва ли не соучастником убийства. Сейчас американца хладнокровно расстреляют, а он, Курочкин, не сможет этому помешать! Что же делать? Что, господи, что?.. Дмитрий Олегович подергал свой "браслет". Труба была железной, наручники - стальными. Не вырваться.