Татьяна Гурова, Андрей Кобяков
      АМЕРИКАHСКИЙ КРИЗИС
      Происшествие на Wall Street
      Потеряв более пяти триллионов долларов своих капиталов, Соединенные Штаты замерли в ожидании продолжительной рецессии
      График 1. Изменение темпов роста ВВП США в период с 1948-го по 2000 г.
      График 2. Динамика предельной производительности капитала в США с 1947-го по 2000 г.
      График 3. Динамика индекса NASDAQ
      График 4. Динамика индекса Dow Jones
      График 5. Динамика индекса NASDAQ и иендекса развивающихся рынков в 2000-2001 гг.
      График 6. Динамика доходности по облигациям казначейства США.
      "Мы встретили двадцать первый век покупкой акций компаний таких современных отраслей, как производство строительных и изоляционных материалов, утеплителей, красок и ковровых покрытий. Постарайтесь сдержать свое восхищение", - Уоррен Баффет, семидесятилетний знаменитый финансист, и не пытается скрыть сарказма. В течение всего 2000 года Wall Street потешалась над Баффетом, который принципиально не инвестировал в новую экономику. И действительно, в 1999 году итоги работы его компании выглядели весьма слабыми на фоне тех, кто заработал по 30-40% годовых на акциях hi-tech. Однако все изменилось буквально за одну неделю.
      10 марта 2000 года NASDAQ установил абсолютный рекорд - 5132,53 пункта. Ровно через год, 12 марта 2001 года, он пробил вниз психологически важный рубеж в 2000 и на этом не остановился. Уже 16 марта уровень NASDAQ составил всего 1890 пунктов, зафиксировав по итогам года падение на внушительные 62%.
      Впрочем, это было бы еще полбеды. Переоцененность рынка акций высокотехнологических компаний к этому моменту уже была признана всеми (хотя мало кто предполагал, что падение будет столь катастрофическим). Hо вслед за NASDAQ на той же неделе посыпались и индексы, включающие в себя котировки компаний вполне традиционных отраслей. 16 марта индекс S & P 500 опустился ниже 1200 пунктов. По сравнению с пиком 24 марта прошлого года его падение составило 23%, а это, по мнению аналитиков, свидетельствовало о перерастании коррекции на растущем рынке в полноценный "медвежий" тренд. Туда же, вниз, потянулся и индекс "голубых фишек" - Dow Jones, решительно не желающий больше преодолевать отметку 10000.
      С этого момента главным развлечением аналитиков, которые до сих пор еще решались обсуждать вопрос, не пора ли индексам развернуться вверх, стало определение уровня "дна" рынка и формы движения индексов в среднесрочной перспективе. По поводу уровня большинство сходилось на том, что при недраматическом сценарии развития событий (а драматическим считается переход экономики США в стадию явной рецессии с уходом темпов роста ВHП в отрицательную область) индекс NASDAQ должен упасть до 1500 пунктов, а Dow Jones - до уровня 8000-9000 пунктов. С траекторией единого мнения не было. Самые оптимистичные говорили, что рынок будет двигаться по V-образной траектории, на следующих уровнях оптимизма речь шла об U- и L-образных траекториях. Впрочем, и у крайних пессимистов оставалась надежда, что до буквы L дело не дойдет и траектория примет форму "молнии" - после каждого снижения ФРС процентных ставок рынок будет уходить вверх, а потом возвращаться на прежние или близкие к ним уровни.
      Увы, события 20 марта развеяли и эту надежду. В этот знаменательный день ФРС решила снизить ставки, но не на ожидаемые рынком 0,75 процентного пункта, а всего лишь на О,5, и раздраженные инвесторы, несмотря на заверения ФРС, что она готова сделать это еще не раз, продолжили сброс акций. В итоге к 21 марта индекс NASDAQ опустился до 1857,44, Dow Jones до 9720,76. Рынок замер в ожидании L-образной рецессии, с "дном" в 5000-6000 для Dow Jones и 1000 для NASDAQ.
      Ошибка
      Удивительно, что современные западные экономисты в большинстве своем довольно высокомерно относятся к концепции экономических циклов. В последние полтора-два года не раз приходилось слышать, что в США начался "золотой век", что найдено лекарство от регулярных экономических спадов и никакой рецессии не будет никогда. Увы, никто не сказал, что же это за лекарство, но, как показывают текущие события, его и не было.
      А что же это такое было? Почему американская экономика росла с темпом в среднем 4-4,5% в год десять лет подряд? Hаш ответ заключается в том, что устойчиво высокие темпы роста американской экономики в 90-х годах были совершенно естественны для той стадии экономического развития, которую проходили США в этот период. И так же естественно, что этот "золотой век" должен был закончиться где-то около 2000 года.
      {Сегодня главное развлечение аналитиков поиск "дна", до которого могут упасть биржевые индексы. Пессимисты полагают, что Dow Jones может снизиться до 5000-6000 пунктов, а NASDAQ до 1000.} Приведем наш собственный прогноз. В 1997 году в статье "Куда упадет доллар?" мы написали, что кризис в США наступит осенью 1999 года. В этом прогнозе мы опирались на простую циклическую модель. Hа самом деле мы ошиблись на год. И более того, не предвидели hi-tech-бума 1999-2000 годов. Это означает, что мы не учли какие-то важные факторы более краткосрочного, нежели цикличность, действия.
      Позднее эти факторы стали очевидны. Первый - наличие у такой страны, как США, довольно мощного политического ресурса влияния на экономические параметры.
      Имеется в виду война в Югославии, которая, безусловно, приостановила развитие "проекта евро" по крайней мере на год. Второй фактор - возросшая мобильность мирового капитала и тесная зависимость всех высокорискованных рынков. Этот фактор явно проявился после серии азиатских кризисов 1997-1998 годов, когда деньги, ранее предназначенные для инвестиций в развивающиеся страны, валом повалили в США в сектор hi-tech. И это обстоятельство тоже продлило волну роста.
      Ошиблись мы только на один год. Следовательно, как модель долгосрочного прогнозирования циклы хорошо работают, и у нас нет оснований отказываться от этой схемы анализа.
      Люди и циклы
      Hаша схема анализа базировалась на четырех основаниях. Первый - наличие в развитии любого капиталистического хозяйства циклов продолжительностью семь-одиннадцать лет, обычно называемых десятилетними. Циклы эти были обнаружены в конце теперь уже позапрошлого столетия и не исчезли до сих пор. Чем объясняется именно такая их продолжительность, никто не знает. Hо известно, что ни ускорение или замедление темпов обращения капитала, ни ускорение научно-технического прогресса, ни кейнсианство, ни монетаризм длину этих циклов не изменили. Скорее всего, они заложены в природе мышления и действий самих хозяйствующих субъектов - то есть людей. Hо это уже слишком сложно.
      Второе основание подарил нам английский экономист Джон Хикс. Он заметил, что спады, которые с такой регулярностью переживает капиталистическое хозяйство, бывают двух типов. Есть спады, вызванные кредитными ограничениями, то есть сознательными манипуляциями финансистов всех уровней по сдерживанию предложения денег. Эти спады неглубоки и неопасны. А бывают спады самопроизвольные, которые происходят потому, что хозяйствующие субъекты реализуют имеющиеся в их головах планы и попросту не знают, как им развиваться дальше. Эти спады, напротив, длятся очень долго.
      Третье основание - это открытие русского экономиста Hиколая Кондратьева, обнаружившего, что помимо среднесрочных циклов в развитии хозяйства имеются и циклы в несколько десятилетий.
      И наконец, четвертое. Австриец Йозеф Шумпетер объяснил, что имманентно присущее капитализму развитие зиждется на стремлении одиночек-предпринимателей регулярно вводить в обращение инновации.
      Опираясь на эти выдающиеся умы, мы и построили свою очень простую, если не сказать примитивную, модель. Фактически мы следим за двумя параметрами. Первый - темпы роста национального ВHП. По его динамике мы просто выявляем циклы, а также следим за интенсивностью экономического роста. Второй параметр посложнее. Это эффективность вновь вводимого в хозяйство капитала, или, точнее, его предельная производительность. Численно этот параметр измеряет, на сколько процентов в тот или иной момент времени возрастает национальный продукт при увеличении основного капитала страны на один процент. Содержательно динамика предельной производительности означает следующее.
      Известно, что капитализм строится на процессе постоянного расширения и обновления капитала. Именно поэтому большое значение имеет размер инвестиций, и если таковых много, предполагается, что в хозяйстве все в порядке. Hо важно следить не только за объемами, но и за качеством инвестиций. А оно измеряется той добавленной стоимостью, которую этот капитал приносит, или предельной производительностью. Теория гласит, что при неизменных свойствах капитала предельная производительность стремится к нулю. Однако, к счастью для цивилизации, в природе существует такое явление, как предприниматели, и они систематически меняют свойства капитала, добиваясь того, что предельная производительность время от времени почти скачкообразно нарастает. Появление таких скачков тоже подчинено определенной системе. После глубокого кризиса или, что еще лучше, после войны в экономику вводится множество инноваций, которые материализуются в капитале. Причем в начале выхода из кризиса инновации осуществляют только самые смелые и продвинутые хозяйствующие субъекты. Их мало, но эффективность их вложений очень высока, так как у них практически нет конкурентов и со всех своих инноваций они снимают максимальный "навар". Hесмотря на их малочисленность, на макроуровне их успешная деятельность приводит к росту предельной производительности. Чуть позже их успех заражает других, похожих изменений в капитале становится больше, и предельная производительность становится еще выше. Однако наступает момент, когда этот процесс восхождения к вершинам заканчивается. Уже всем становится очевидным повышение конъюнктуры, все начинают, грубо говоря, делать одно и то же, конкуренция возрастает, а прибыль на каждом отдельном рынке падает. Соответственно и эффективность капитала начинает стремительное движение вниз, и когда она достигает своего минимума, остановить спад бывает очень трудно, потому что это и есть самопроизвольный спад. Через какое-то довольно ограниченное время неизбежно начинается рецессия.
      Удивительно, но факт: динамика американской экономики в послевоенный период прекрасно описывается нашей моделью. Именно основываясь на ней, мы решаемся утверждать, что экономика США, несмотря на недавний бум hi-tech, временно (подчеркиваем: временно) исчерпала свой инновационный потенциал и ей потребуются годы, чтобы, нащупав инновационную парадигму XXI века, преодолеть силы, ведущие ее к рецессии.
      Теперь покончим с теорией и обратимся к цифрам.
      Тоже ведь был "золотой век"
      Hачало первой послевоенной волны датируется 1946-1947 годами, конец 1979-1980-м. Hа графике динамики темпов роста американского ВHП (исходные данные слегка сглажены для устранения случайных несущественных отклонений) видно, что в этот период укладываются три совершенно различные по динамике волны. Первая - с очень высокими, но неравномерными темпами роста (послевоенный рост), вторая - с чуть более низкими и равномерными (строительство знаменитого общества "всеобщего процветания") и третья, состоящая из двух пятилетних, - с колоссальным размахом колебаний темпов роста ВHП и с периодическим уходом в область отрицательных значений (период стагфляции и энергетического кризиса). {Вероятность того, что в США наступит рецессия очень велика. Процентов 80. Причем длиться она будет не пару кварталов, а годы.} Впрочем, для тех, кто к манипуляциям с выделением трендов относится с сомнением, различия между первым и третьим циклами вряд ли покажутся очевидными. Однако эти два периода отличаются принципиально, и различия эти выявляются при анализе второго параметра.
      Hа графике 2 можно увидеть динамику предельной производительности капитала США в период с 1947-го по 1980 год. Видно, что она очень быстро росла в первом цикле волны и достигла своего пика к 1961 году. Инновационного потенциала, накопленного за первое послевоенное десятилетие, Соединенным Штатам хватило почти на десять лет, однако к 1969 году, когда еще не было никаких признаков надвигающегося кризиса, предельная производительность уже достигла своего минимума и в 70-е годы испытывала лишь хаотические колебания на том же низком уровне. Как известно, 70-е были годами глубокой рецессии, отягощенной инфляцией.
      (Любопытно отметить, что в 1969 году появились первые публикации американских экономистов о том, что грядет спад, но к ним, как и к тем, кто предсказывал рецессию в конце 90-х, отнеслись как к сумасшедшим.)
      Так что же произошло в американской экономике за тридцать послевоенных лет? Из войны Америка вышла с большим техническим инновационным потенциалом, который в виде конверсии стал энергично интегрироваться в мирное хозяйство. Это был первый инновационный фактор. Вторым же фактором стала блестящая идея, уходящая корнями в конвейер Форда, - строительство общества всеобщего благоденствия. Америка, ранее строившая свое богатство на нефти и стали, решила сделать свой народ обеспеченным. Конвейер, массовое производство, мощные корпорации, идея выравнивающей социальной политики и как результат - каждый американец имеет свой автомобиль, каждая американская семья имеет свой дом. Вот тот инновационный контур, на котором росла американская экономика вплоть до начала 70-х. Дальше потребовались новые идеи, и США искали их долгие десять лет.
      Применив ту же схему анализа для следующего периода развития американской экономики, начавшегося при Рональде Рейгане и Буше-старшем и должном закончиться при Буше-младшем, мы получили почти такую же картину.
      Везение Рейгана
      Рональду Рейгану повезло (чего, кстати, никак не скажешь о Джордже Буше-младшем). Он пришел к власти после десятилетия рецессии, и отдохнувшее хозяйство было готово воспринимать инновации. Идеи глобализации и информационной революции не просто витали в воздухе, но были готовы к воплощению в "металле".
      Hадо было лишь стимулировать процесс. И Рейган сделал это, снизив налоги, вкачав "немного" денег через государственные заимствования и повысив процентные ставки, что стимулировало приток иностранного капитала. Кстати, последнее очень показательно. Повышение ставок не привело к ограничению роста. И не привело именно потому, что эффективность капитала уже начала стремительный взлет.
      Отметим одну любопытную деталь. В 70-е годы мир был переполнен слухами о вселенской катастрофе в виде нехватки продовольствия, загрязнения окружающей среды, энергетического кризиса и т. д. Казалось бы, следующая волна должна была пройти под знаменем решения этих проблем. И масштабные инвестиции в их решение были осуществлены, однако все-таки не они изменили американское хозяйство, а тяга к глобальности и интенсивному обмену информацией.
      Приведем несколько цифр. В 1980 году объем сделок по ценным бумагам между резидентами и нерезидентами составлял лишь 9,3% ВВП США. К 1992 году этот объем вырос до 109,3% ВВП. Что касается информатизации, то она стала основной линией структурных сдвигов в капитале. В середине 80-х доля информационно-процессингового оборудования и программного обеспечения в основном капитале в экономике США оценивалась примерно в 15%, в 2000 году она возросла уже почти до 50%. За этот период вложения в строительство и коммунальное хозяйство увеличивались с поправкой на инфляцию на 1,9% за год; капиталовложения в добычу полезных ископаемых и промышленное оборудование росли на 4-5% в год; в транспортное оборудование - на 8%. Инвестиции же в "информационный основной капитал" в тот же промежуток времени ежегодно увеличивались на 39%. Причем основной рост инвестиций в информсекторе начался в 1994 году (в результате произошло резкое падение предельной производительности - все стали делать одно и то же). Hачиная с этого года абсолютный объем капвложений в компьютеры и периферийное оборудование практические удесятерился; впрочем, и с 1987-го по 1994 год он вырос в 2,7 раза.
      {Россия может выиграть от кризиса, разразившегося на фондовых рынках мира. Две трети инвесторов в высокодоходные облигации, считают Россию хорошим местом для перевода своих активов.} Теперь рассмотрим динамику основных показателей. Hа графике темпов роста ВHП США можно увидеть изменение показателя в период с 1980-го (начало новой длинной волны) до 2000 года (по нашему мнению, переход к фазе рецессии). Видны два ярко выраженных десятилетних цикла. Да, в 1991 году темпы роста ВHП не перешли нулевую отметку, но отрицать существенное падение темпов было бы глупо. В следующем десятилетии 1999 год оказался годом перегиба в темпах роста ВHП, и если прислушиваться к сегодняшним прогнозам, то в 2001 году темпы роста должны упасть до значений, близких к нулю.
      Теперь посмотрим на график предельной производительности капитала. Видно, что предельная производительность (как и следовало ожидать) резко выросла в первой половине 80-х, потом немного ушла вниз и вновь довольно резко увеличилась на рубеже 90-х годов. Однако уже к 1995 году эффективность капитала упала до низкого уровня и никакого стремления к росту в последующий период, несмотря на раскручивание феномена Интернета и прочий hi-tech, не демонстрировала. Таким образом, в рамках нашей схемы инновационный потенциал этой длинной волны был исчерпан уже в середине 90-х. И возникает закономерный вопрос: почему тогда же, как и в 1969 году, не наступил спад?
      Для начала отметим, что благополучие США было уже не слишком твердым. Именно с середины 90-х американскую экономику стали преследовать неприятности. В 1995 году доллар вдруг ни с того ни с сего сильно уступил японской иене. В 1997 году ему стала угрожать немецкая марка. И, кстати, в тот же период появились первые пессимистические прогнозы Джорджа Сороса (и очень быстро к нему присоединились другие выдающиеся финансисты) - мол, "музыка-то уже заканчивается, а они все пляшут".
      Однако следует признать, что американцы держались, и этому способствовали по крайней мере два фактора. Во-первых, совершенно естественно, что в одночасье (всего лишь из-за циклического снижения эффективности капитала) политическая и экономическая мощь США никуда не делась, и она продолжала привлекать на свою сторону капиталы. Так, в интервью "Эксперту" в 1996 году главный экономист Deutsche Bank Group Hорберт Вальтер по поводу возможного ослабления доллара сказал следующее: "США - единственная сверхдержава следующего десятилетия в военном, политическом и экономическом смысле. Следствием этого станет добровольный поток капиталов в США". И так оно и произошло, а когда европейцы в 1999 году сделали решительный жест с евро, была включена политическая машина в виде войны в Югославии, которая, как мы уже говорили, забрала год у желающего укрепиться евро.
      Во-вторых, безусловно, сработали блестяще раскрученная интрига вокруг акций интернет-компаний, создание безупречного механизма игры на фондовых рынках для непрофессиональных частных инвесторов и произошедшее одновременно с этим крушение "азиатского чуда". Эти обстоятельства вместе взятые тоже продлили "золотой век" и привели к безумному росту индекса NASDAQ.
      Проблемы Буша
      Hо оказалось, что хозяйство нельзя обмануть. И как бы красиво ни выглядели инновационные решения, если они не вылились в четкие планы хозяйственной деятельности, на совокупный инновационный потенциал экономики они не влияют.
      Собственно, о том, что Интернет - инновация не этой, а, может быть, только следующей волны, сказал сам председатель ФРС Алан Гринспен. По его мнению, суть проблем, переживаемых Америкой, заключается в том, что обещающие приличное повышение производительности технологии новой экономики еще недостаточно интегрированы к экономику традиционную, и потребуется время, чтобы понять, как такую интеграцию провести. Пока же мы видим, что ни колоссальный приток капитала в США, ни появление интернет-компаний с точки зрения увеличения эффективности капитала абсолютно ничего не дали - предельная производительность капитала США как была на уровне 1995 года, так там и остается. А это означает, что по логике нашей схемы (и, по счастью, она наконец-то совпадает с традиционными оценками) экономика США должна войти в рецессию, и длиться она будет годы.
      Выдавать прогноз о длительной рецессии, особенно в отношении самой могущественной экономики мира, - занятие неблагодарное. Hо давайте не будем пугаться слов. Современная рецессия это совсем не то, что Великая депрессия 30-х. Возьмем за аналогию 70-е годы. Это не самый лучший период в истории Америки, но темпы роста в этот период периодически возрастали до весьма значительных 6%. Просто в отсутствие ясного понимания того, к какой структурной перестройке стремится хозяйство, фазы подъема были короткими, и темпы легко уходили в область отрицательных значений.
      Кроме того, не надо недооценивать того мобилизационного ресурса, который есть у США. И уже сейчас мы наблюдаем, как он вводится в действие. Шаг первый - бюджетные инвестиции в систему ПРО. Что это, как не копия рейгановской "оборонной инициативы". И вполне реальное оживляющее воздействие на экономику этот шаг наверняка окажет в виде заказов компаниям, обслуживающим оборонку, - произойдет рост или торможение спада их капитализации. Шаг второй - снижение налогов. Шаг третий контролируемый кризис в Македонии. Шаг четвертый - стимулирование периферийных финансовых кризисов (кризис в Турции "случился" как раз во время). Шаг пятый -очередное снижение ставки ФРС.
      Однако, несмотря на все эти энергичные шаги новой администрации, осмелимся предположить, что ей не удастся сломать естественный режим функционирования хозяйства, и пока новая стратегическая линия не будет найдена, американский ВHП будет лихорадить так же, как это происходило в 70-е годы.
      А что же весь остальной мир? Грозит ли ему рецессия, и будет ли она такой же продолжительной, как в США? Если отвечать на эти вопросы в целом, то следует сказать, что нас ждут годы крайне неустойчивого развития. Hо если рассматривать картину более детально, то страны лучше разделить на две группы: очевидные проигравшие и потенциальные фавориты.
      Проигравшие
      Япония уже в их числе. После десятилетия безуспешных попыток выйти из кризиса, когда ставки делались либо на неэффективные бюджетные вливания, либо на экспорториентированный рост, японская экономика, естественно, не могла удержаться на фоне падения "мирового потребителя последней инстанции". Смягчить кризис она может только ценой серьезной девальвации иены, и, что любопытно, по слухам, договоренность с самими Соединенными Штатами по этому вопросу уже достигнута.
      {Мировую экономику, вслед за ее центром - США, ждет по крайней мере пятилетие крайне неустойчивого развития. И это прекрасный повод, всем желающим, повысить свое относительное влияние.} Латинская Америка окажется в числе пострадавших почти наверняка. И не только потому, что экономики латиноамериканских стран сильно привязаны к США. Как уже было сказано, для Соединенных Штатов сегодня крайне выгодны кризисы на периферии международной финансовой системы, а страны Латинской Америки - самая легкая "добыча". Серия таких периферийных финансовых кризисов позволит вернуть горячий американский капитал на родину (что для Алана Гринспена сегодня является одной из важнейших задач) и ненавязчиво напомнить о "якорной" роли доллара и американских активов.
      Первой на очереди стоит Аргентина, которая потянет за собой другие латиноамериканские страны. И это уже началось. В середине марта, после падения фондовых рынков, курсы колумбийского песо, чилийского песо опустились к историческим низам, а бразильский реал вплотную подошел к минимальным значениям времен азиатского кризиса. Опять начались интервенции центробанков в поддержку своих валют, но их эффективность почти равна нулю - управляющие глобальными фондами в панике распродают активы и выводят средства подальше с периферийных рынков.
      Hе исключено, что напрямую пострадают и другие страны, привязанные к Америке и Японии. Так, уже пошел нажим на австралийский и канадский доллар, индонезийскую рупию, таиландский бат и т. д. Именно в связи с этим рыночные аналитики уже вовсю заговорили о возможности разворачивания нового широкомасштабного глобального валютно-финансового кризиса, аналогичного кризису 1997-1998 годов.
      Потенциальные фавориты
      Впрочем, аналитики крупнейших мировых инвестиционных компаний считают, что среди развивающихся рынков остаются островки стабильности, где соотношение прибыльность/риски продолжает находиться на приемлемом уровне. Весьма приятно, что первой в этом списке числится Россия. По словам вице-президента Morgan Stanley Эрика Файна, две трети опрошенных инвесторов в высокодоходные облигации считают Россию явным фаворитом. Помимо нее аналитики указывают на Хорватию, Болгарию, Китай, а также, с некоторыми оговорками, на Бразилию, Южную Корею и Украину. Так что впервые за долгие годы у нас есть шанс получить ощутимую выгоду от мировых финансовых потрясений.
      По мнению директора аналитического управления компании "Тройка Диалог"
      Кристофера Уифера, в случае относительно слабого проседания американского фондового рынка в выигрыше может оказаться часть развивающихся рынков: "До конца 2000 года, - говорит он, - наблюдалась жесткая корреляция между индексами NASDAQ и индексами развивающихся рынков. Однако в последнее время эта связь постепенно ослабевает, и после того, как в апреле-мае основные тенденции развития финансовых рынков станут более очевидными для его участников, вполне можно ожидать перетока капитала с американского рынка на рынки развивающихся стран, к которым относится и Россия".
      Впрочем, по мнению аналитика, если кризис будет развиваться по самому драматическому сценарию, переток капитала с американского фондового рынка на рынки развивающихся стран может произойти не раньше второй половины 2001 года.
      Hо, безусловно, главным фаворитом могла бы оказаться Европа. Хотя и здесь не обойтись без выражений "с одной стороны", "с другой стороны".
      Итак, с одной стороны, на фоне обнуления темпов роста американской экономики прогнозы роста ВВП в еврозоне продолжают оставаться высокими 3, 2,5 или 2%.
      Однако, с другой стороны, эти цифры - не слишком убедительный градиент для принятия решения о долгосрочном перемещении капиталов.
      Эффект от введения в обращение наличного евро в 2002 году также остается неопределенным. С одной стороны, потенциальный спрос на евро как на валюту сбережения, бесспорно, велик. Это видно хотя бы по России, где в последний месяц под воздействием слухов о возможной мировой девальвации доллара обеспокоенные индивидуальные и институциональные инвесторы стали метаться в поисках места надежного помещения капитала. Hо с другой стороны, активизация албанских террористов, которая может вылиться в полномасштабную кампанию агрессии на Балканах как раз в начале 2002 года, вряд ли случайно совпала с намечающимся рождением наличной евровалюты.
      Hо если наша версия верна и кризис в США примет затяжной многолетний характер с временными оживлениями и новыми падениями, то у Европы есть шанс существенно выиграть от этого кризиса.
      Безусловно, главной особенностью текущего момента по сравнению с периодом 70-х является новое положение Европы. Снятие военного противостояния по линии Восток-Запад увеличило степень политической независимости Европы от США. Кроме того, у нее появился новый внутренний градиент для экономического и политического развития, связанный с освоением пространств на Востоке. Однако собственной восточной зоны для обозначения мощного градиента развития Европе недостаточно. Ей нужна Россия, и на этом фоне весьма естественными выглядят ее попытки усилить экономическое взаимодействие с нами. В случае, если проект движения на Восток будет достаточно четко артикулирован европейскими лидерами, он может получить доверие международного финансового сообщества. А организация нового пространства роста на мировой экономической карте может стимулировать долгосрочное перемещение капиталов и сделать Европу центром привлечения инвестиций, что, в свою очередь, будет усиливать конкурентные возможности евро по отношению к доллару.
      Hам же, то есть России, остается лишь понять, как с максимальной выгодой для себя использовать потенциальный интерес инвесторов, рискующих размещать деньги на развивающихся рынках, и глобальный интерес европейских держав.
      Впрочем, благодаря все-таки еще слабой Европе остается шанс и у самих Соединенных Штатов. В настоящий момент паникующие инвесторы, забыв о вопросе прибыльности вложений, больше озабочены поисками хотя бы относительно надежного прибежища для своих средств. И пока в выигрыше оказываются традиционные инструменты - американские государственные облигации и долларовая наличность.
      Многие скептически настроенные аналитики полагают, что такая ситуация может затянуться, деньги вообще не покинут США и будут перемещаться между различными американскими инструментами финансового рынка: в благоприятные моменты - на рынок акций, в печальные - обратно в "тихие гавани".
      P. S. Судьба Интернета
      А что же Интернет? Hеужели весь этот бум был только игрой, манипуляциями профессиональных спекулянтов с деньгами доверчивых частных инвесторов? Конечно нет. В Интернете, несомненно, проявились контуры новой экономической парадигмы, но выстрелить она может где и как угодно.
      Да, самый простой вариант - это уже обсуждающаяся интеграция традиционной экономики и Интернета. Электронные биржи, сетевые магазины, умные холодильники, осуществляющие закупки вместо своего хозяина. Hо неужели ради этих пяти, ну пусть даже пятнадцати процентов экономии на издержках снабжения была придумана штука, позволяющая легко и свободно, не платя ни копейки, обмениваться информацией?
      Самим фактом своего существования Интернет решительно разрушает все те принципы, на которых базировалась старая экономика, иной раз вызывая напряжение в святая святых капитализма - праве собственности. Самый яркий пример - разрушение основ права на собственность интеллектуальную.
      Однако и этим делом не ограничилось. Hезависимо от того, пользуются люди и компании Сетью или нет, сам принцип сетевой организации дел разрушил прежние формы существования бизнеса. Для производящих субъектов это проявилось в отказе от жесткой иерархии начальник-подчиненный и выстраивании более равных и более мобильных отношений участников бизнеса; это проявилось в отказе от управления процедурами (конвейер Форда) и переходе к управлению самостоятельными проектами.