Они сидели в неведомом «где» и в неведомом «когда», в темной и дымной избе – и потягивали пивко. Пивко было жидким и кислым.
      Напротив восседал краснорожий представительный Хундила, местный старейшина. Рядом с Хундилой – сухонький старец именем Ханала. Сбоку примостился салабон Книва. В глубине дома бубнила бабушка Стилихо. Где-то поблизости обретались и другие обитатели поселка. Их присутствие чувствовалось, но не проявлялось. К разговору на высшем уровне они допущены не были.
      А разговор не клеился. После формальных представлений говорить стало решительно не о чем. Языковой барьер, мать его. Опознать местное наречие Алексей с Геннадием не сумели. Диалект «викингов-староверов» включал в себя знакомые слова из разных европейских языков, но звуковое сходство еще ни о чем не говорило. Достаточно вспомнить английское «три» и некий русский глагол в повелительном наклонении, чтобы в этом убедиться. Так же мало говорили и имена: «Книва», «Хундила» – в этом было даже что-то славянское. «Алафрида» смахивало на немецкое. Типа «Зигфрид-Годфрид». А Стилихо вообще чем-то грузинским отдавало.
      Алексей, лоббируя свою гипотезу о «провале в прошлое», высказал предположение, что аборигены общаются на некоем древнем протоязыке. Фактам предположение не противоречило, но с практической точки зрения было абсолютно бесполезно.
      Коршунов раз за разом пытался пробить пресловутый «барьер». Его мучил кашель: избу топили по-черному, и от дыма першило в горле.
      «Почему же эти чертовы аборигены по-славянски не говорят?» – злился Алексей. В конце концов, находятся они не где-нибудь, а на территории уже десять веков как безусловно славянской, и по тому, что помнил Алексей из курса истории,– исконно славянской и допрежь того. Не считая всяких там пришлых варягов.
      Строго взирая на местных патриархов, Коршунов раздельно произнес:
      – Мы (указав на себя и Черепанова). Россия. Русь. Рюрик, Олег, Ольга, Святослав, Владимир Святой…
      – Валамир? – Местный председатель, хозяин избы, неожиданно заинтересовался. Повернулся к ветхому Ханале, спросил что-то. Тот ответил утвердительно. Тогда Хундила заговорил с Книвой. В речи несколько раз проскользнуло слово «Валамир». Потом оба уставились на старца.
      Дедок помолчал важно. Столешницу поковырял. Пива отхлебнул. Посмотрел на Алексея со значением. На командира посмотрел. Показал ему кулак. Затем принялся медленно отгибать пальцы, сопровождая каждый палец репликой «Валамир», причем с разной интонацией. Книва тут же засуетился. Помогая себе жестами, попытался откомментировать: да, Валамира мы знаем. И не одного. Четырех Валамиров знаем. А какой из них вам нужен?
      Алексей беспомощно поглядел на командира.
      – Высокие стороны зашли в тупик,– констатировал Черепанов.– Ладно, зайдем с другой стороны.
      Он плеснул на стол пива, обмакнул палец. Минутой позже на столе появился точный план поселка, с указанием избы, где они находились, и всех основных ориентиров, включая реку и болото.
      Коршунов восхитился: вот что значит военная косточка!
      Но аборигены не въехали. Тогда Геннадий упростил задачу. Нарисовал план избы, стол, участников застолья, указал каждого поименно, вслух. Затем ткнул пальцем в избу на общем плане. Доперло. Поняли, посоветовались, потом Книва тоже палец в пиве омочил, стол нарисовал и тоже пять точек поставил, пояснил: это, значит, мы тут сидим, пиво пьем. Ветхий Ханала даже способность к обобщениям выказал – изобразил нечто у края болота, знаками пояснил: это, мол, ваш спускаемый аппарат.
      Дело пошло. Но до полного взаимопонимания было еще далеко. И это выяснилось, когда пришло время конкретных вопросов.
      – А там – что? – Геннадий потыкал пальцем в направлении, где должен был находиться ближайший радиоисточник.
      Там-то? Блин, парни, хреново там до невозможности, на пальцах пояснил «толмач» Книва. Ибба вот тут, а там Квеман, а вон там… там еще хреновее.
      Тут Книва о чем-то осведомился у старейшины Хундилы. Хундила пожевал губами, а потом вдруг рассвирепел и наговорил Книве грубостей. Книва увял было, но тотчас вновь обрел бодрость духа и пивом начертал на столешнице грубое подобие дома. Не того, в котором они сидели, другого. И с торжествующим видом воззрился на Алексея с Геннадием. Потом заговорил, то и дело оглядываясь на хозяина.
      Речь, насколько можно было понять, сводилась вот к чему. Все у нас в селе классно, все имеется, а вот богов, ребята, таких бравых божественных парней, как вы, нет. Хотите, дом вам в нашем коллективном фермерском хозяйстве выделим, оттягиваться будем в полный рост. Хундила-председатель вон тоже не возражает.
      Краснорожий Хундила и вправду не возражал. Осклабился: и вправду, парни, погостите у нас, а там, если понравится, и вовсе оставайтесь. Рабочих рук мало, так что милости просим…
      Ветхий старец что-то прошамкал. Книва тут же бойко перетолмачил. Видел, мол, как они по воздуху летели. А откуда, если не секрет?
      Командир с Алексеем переглянулись. Судя по поведению Книвы, старичок тут ходит в авторитетах.
      Алексей жестами изобразил ответ: ой издалека, дедушка! Так издалека, что ни пешком, ни на пароходе не добраться. Потому и воспользовались воздушным транспортом, иначе никак.
      Ханалу ответ почему-то не удовлетворил. Он дал это понять всем своим видом. Ладно, его проблемы. Командир попытался перевести нить беседы на актуальную тему. Вот река, вот спускаемый аппарат. Вот, стало быть, мы впятером пиво пьем. Там Ибба с Квеманом бесчинствуют, это мы усекли. А вот с той стороны что?
      «Толмач» Книва опять взялся за рисование.
      Оказалось, что «с той стороны», на севере то есть, ничего хорошего нет. И на юге, в общем-то, тоже. А вот на востоке, наоборот, замечательно. Там Одохар и Стайна. И другие. Тоже пиво пьют. За ними Книва еще группу точек поставил. И знаками дал понять, что там тоже пьют. А также с Одохаром и со Стайной дерутся. В том, что дерутся, ничего страшного нет. Наоборот. Нет лучше развлечения для мужчины, чем кому-нибудь кишки выпустить. Изображая процесс выпускания кишок, Книва необычайно воодушевился. Геннадий с Алексеем переглянулись: оба вспомнили отрезанные головы и безвременно загубленного Нидаду. Пожалуй, местные развлечения вряд ли придутся им по вкусу.
      Хундила за пояснениями Книвы внимательно следил. Порыкивал время от времени: поправлял.
      И вновь старый сморчок Ханала проявил дотошность и въедливость характера.
      А все-таки скажите-ка, добры молодцы, откуда взлетели вы, прежде чем в пенатах здешних приземлиться? Поведайте, кто вы и откуда?
      Алексей покусал губу. Вот ведь пенек старый. Ну как ему объяснить прикажете, что родом мы во-он оттуда, а стартовали во-он там, с территории суверенного Казахстана. Который раньше входил в состав… а после вышел…
      Тем не менее вопрос требовал ответа.
      Вон Ханала глазами так и сверлит. Даже голова у него перестала трястись. И Хундила-старшой ответа ждет, супит кустистые брови.
      Воцарилась напряженная тишина. Стало слышно, как во дворе негромко переговариваются. Там, поди, все село собралось. Ждут, чем переговоры закончатся.
      Поскольку гости молчали, заговорил Хундила. Опять поставил вопрос ребром. Давайте-ка, почтенные, колитесь, кто вы такие есть! Вот я, Хундила, здешний. И Ханала здешний. Аксакалы мы тутошние. И Книва здешний. А вы – нет. Ну-ка докладывайте по всей форме, какого рода-племени.
      «Влипли»,– подумал Коршунов. Глянул на Геннадия. Командир пожал плечами.
      – Имя, фамилия, звание, личный номер… – пробормотал он.
      Коршунов не понял.
      – Это я так, о своем,– сказал Черепанов.– Ты думай, парень, думай!
      Эх, была не была.
      Алексей глубоко вздохнул, со значением оглядел всех. Пальцем по пивным разводам на столе постучал. Вот, значит, мы тут, все впятером. Это если масштаба придерживаться. Вот река. Там Ибба с Квеманом. А во-он там…– Алексей встал с лавки. (Опять повело. Как некстати, блин.) – Так вот, уважаемые, стартовали мы оттуда.
      Коршунов прошел в самый конец дома. Рядом в полумраке бормотала бабушка Стилихо.
      – Книва,– требовательно рявкнул он.
      Книва вскочил, подбежал.
      – Гляди, Книва. И переводи.
      И Алексей выдал пантомиму. Показал, как взлетели. Вот отсюда взлетели. С ревом, в облаках пыли и пламени. И вся земля окрест содрогалась, когда мы взлетали. Ибо безмерно могущественны мы, Книва. А место, откуда взлетали мы, называется Байконур. БАЙ-КО-НУР, усек?
      Книва часто закивал. Понятно, мол, Байконур. В огне и грохоте.
      И вот, значит, мы летим, продолжал Алексей. К вашим местам, значит, приближаемся. Коршунов, изображая полет, медленно приблизился к столу.
      На миг встретился глазами с Геннадием. Вот ведь гад! Весело ему! Ну так получай!..
      …Тогда Каумантиир и говорит: а не сесть ли нам тут, Алексей. Отчего же, отвечаю, не сесть. Давай сядем… Ну и сели.
      Алексей оглядел всех грозно. Именно так все и было. Может, кто сомневается? Или еще какие неуместные вопросы?
      …А родились мы, господа землевладельцы, не там. Не в Байконуре. Во-он там мы родились. Если масштаб карты соблюдать, то вон там примерно, где очаг у вас. Я подальше, туда вот к стене, родился, а Каумантиир – он и вообще на улице.– Алексей ласково улыбнулся Геннадию.– Не вместить вашему дому необъятных просторов нашей страны… Нет, Книва, ты неправильно понял. Не из огня мы вышли, хотя определенное отношение к укрощению огненной стихии имеем… У-фф!
      Закончив спектакль, Алексей плюхнулся на лавку. Пива отхлебнул.
      – Тебе бы в «Аншлаге» выступать,– пробормотал командир.– Успех бы имел.
      – Мог бы и сам… – обиделся Коршунов.
      Между Книвой и Хундилой завязалась оживленная дискуссия. Хундила на чем-то настаивал, Книва возражал. То и дело упоминался Байконур. Наконец аборигены пришли к какому-то решению. Хундила что-то Ханале сказал. Не убедил. Настаивать не стал. Подчеркнуто любезно обратился к гостям, через «переводчика». Предложил вернуться к предыдущей теме. Так что за дело у вас к Валамиру? И к какому именно Валамиру?
      Ответить Алексей с Геннадием не успели. Снаружи раздались громкие голоса. Мужик давешний, которого Книва убить пытался, всунулся внутрь и тут же сгинул. А следом еще двое ввалились.
      Книва подал голос. Представил новоприбывших. Оказалось – Фретила с Сигисбарном пожаловали. Фретила, точно, папаша Книвин. А Сигисбарн – брательник. Старший.
      Отношения в семейке, видать, были еще те. Книва папаши явно побаивался. Но держался с ним нахально.
      Папаша Фретила тоже взирал на отпрыска как-то… отстраненно. И вместе с тем – с гордостью. Что до братца Книвина, до Сигисбарна, то стоял тот столбом, демонстрируя физиономией ум здравый и девственно чистый. Которому все по барабану.
      Хундила Книве коротко что-то приказал. Книва вскочил, наружу выбежал. Хундила тем временем кивнул Фретиле, чтобы тот садился. Тот присел. С достоинством. Сбоку от Ханалы. Сигисбарн без всякого приглашения плюхнулся рядом с Алексеем. Ну точно борзой парень.
      Хундила, ни на кого не глядя, заговорил. Фретила слушал. Ханала кивал. Коршунов с Черепановым не понимали ничего. Чувствовали только – о чем-то важном говорится. О них. И о Книве. Слово «Байконур» неоднократно звучало. Сигисбарн в процессе беседы тишком отодвинулся подальше от Алексея.
      Вернулся Книва. Быстро оглядел всех. На папаше с тревогой взгляд задержал. Хундила пацану головой мотнул: садись, мол, не мельтеши.
      Еще один персонаж у входа возник. Девка белобрысая. Хундила что-то молвил ей ласково. Девка на подгибающихся от ужаса ногах к очагу пробралась. Пошуровала там, уронила что-то. Потом с кувшином приблизилась к столу. И трясущимися руками начала из кувшина пиво по кружкам разливать.
      Алексей оглядел ее с любопытством. Как местную представительницу прекрасного пола. Не воодушевила. А Черепанову, напротив, понравилась. Ему всегда такие нравились: блондинистые, худощавые, немножко нескладные.
      Выполнив сию задачу, девка поскорее убралась прочь.
      – Алафрида. Миино дохтар,– со значением сказал Хундила. Потом бороду разгладил, кашлянул. И осведомился: так все-таки какое у вас дело к Валамиру имеется…

      – Слышь, командир, меня тут кусает кто-то.– Алексей почесал шею.
      – Меня тоже,– отозвался Геннадий.– Здесь, поди, блох полным-полно. Полы-то земляные.
      – Так изба-то вроде нежилая.
      – Значит, в шкурах принесли.
      Устроили их, можно сказать, в номере люкс. По здешним меркам. Отдельная изба, питание, удобства (правда, в виде ямы у забора), постель из натурального меха…
      В избе было темно. В углу, в очаге, тускло и загадочно рдели угли… Люкс с камином. В котором невыносимо душно и дымно. Вдобавок «меха» воняют, лицо и руки искусаны, а тело, измученное посадкой, адаптацией и «пингвином», нещадно ноет.
      И сон не идет, несмотря на страшную усталость. И мысли… Говно мысли.
      – Слышь, Ген, как ты думаешь, мы тут навсегда? – спросил Алексей.
      Услышал, как командир заворочался под шкурами на соседней лавке, почесался.
      – Я пока ничего не думаю,– ответил он.– Я пока, Леха, информацию накапливаю. И анализирую.
      – И что выходит?
      Черепанов шумно вздохнул.
      – Анекдот есть такой,– сказал он.– Армейский. Приезжает генерал в часть, в столовую заходит, а там обед. Личный состав «шрапнель» кушает. С селедкой. «Ну как, товарищи бойцы, на питание жалобы есть?» – интересуется генерал. Все молчат. «Нету жалоб,– констатирует генерал.– Выходит, хорошо у вас питание, товарищи бойцы? Ну вот ты скажи?» – показывает на ближайшего солдатика. Тот подскакивает: «Так точно, товарищ генерал! Питание выходит хорошо! Входит плохо!»
      Алексей хрюкнул.
      – Актуально,– согласился он. С местного пива их уже легонько пронесло. Пришлось даже к помощи аптечки прибегнуть.– И все-таки, как ты оцениваешь ситуацию?
      – Оцениваю ее так, что надо нам шмотьем обзавестись,– уклонился от темы командир.– Сдохнем мы в «пингвинах».
      – Понял. Намекну завтра этому Книве, что гостям цивильная одежка нужна. Мол, на земле по-земному желаем одеваться. Они дадут.
      – Нет,– возразил Черепанов.– Хватит халявы. У диких народов положено: за подарки – отдариваться. Иначе уважения не будет. Так что будем ченч делать: они нам – полный комплект обмундирования, а мы им – наше серебряное великолепие. Как думаешь, покроют наши «пингвинчики» стоимость гардероба?
      – Даже с лихвой,– заверил Алексей.– Зуб даю: они их даже носить не станут: повесят в углу и молиться будут. Как своим идолам. Только вот…
      – Что?
      – Отчитываться за «пингвины» как будем? – Алексей повернулся и посмотрел туда, где скрытый мраком командир откровенно подбивал на расхищение казенной собственности.
      Ответом было молчание, которое Коршунов истолковал вполне определенно.
      – Значит, все-таки думаешь, мы тут навечно?
      – А хрен его знает,– буркнул командир.– Нет, ты, Леха, хвост в грязь не роняй. Подполковник Черепанов сдаваться покамест не собирается. Для подполковника Черепанова не бывает безвыходных ситуаций, напарник. Бывают ситуации, требующие нестандартных решений, понял?
      Коршунов промолчал.
      – «Пингвины» – чешуя,– уверенно произнес командир.– Спишем. У нас, брат, в СА – два скафандра остались. Вот это – да.
      – Ну ты ж люк запер,– сказал Коршунов.– Хотя там запор, конечно… Три раза повернуть и дернуть.
      – Ничего. Для местных сгодится. Это ж еще сообразить надо, что повернуть требуется. Что-то я у них винтов-гаек не видел. Но вот за скафандры нам точно нагорит, если вернемся.
      – Слушай, командир, а ты сам-то веришь в это «если»? – спросил Алексей.
      – Ты будешь смеяться, Леха, но верю.
      – Из-за радиосигналов?
      – Да.
      С полминуты Черепанов яростно чесался и матерился сквозь зубы. Алексей полностью разделял его чувства.
      – Наверное, ты прав,– заметил он.– Насчет источников. Сколько отсюда до ближайшего?
      – Километров четыреста.
      – Неслабо.
      – Ближе было не сесть. С нашей дебильной орбиты. А, зараза! Всего искусали.
      – А если не искусственные радиоисточники? Если это природное явление какое-нибудь?
      – Не думаю. Ты про подобные явления слышал когда-нибудь?
      – А ты, командир, слышал когда-нибудь, чтобы космические корабли в прошлое перемещались? Чтобы вместо стыковки – медвежий угол с головорезами и блохами?
      Черепанов промолчал. А что тут скажешь?
      – Эх, нам бы в статусе богов подольше продержаться! – вздохнул Алексей.
      – Продержимся,– буркнул Геннадий.– Мы только в роли богов и продержимся. Не знаем ведь ни хрена. Ни языка, ни обычаев. Побудем богами, а там, глядишь, что-нибудь да и нарисуется.
      – Слушаю я тебя, Генка, и дивлюсь. Ты же авантюрист чистой воды. Как тебе в свое время «сушку» доверяли? – Коршунов захихикал.
      – Тебя не спросили. Ты, кстати, обратил внимание, что у этого Хундилы в доме на столбах развешано?
      – Щиты, что ли?
      – Они самые. Щиты. Копья. Книва сопляк, а вон с копьем не расстается. И наверняка умеет с ним управляться. А ты?
      Управляться с копьем Алексей не умел. Но был уверен, что может научиться. Если успеет.
      – Усекай, Леха, вот как я все это вижу. Мы из себя изображаем богов. Сидим в этой роли, сколько получится. Одновременно знакомимся со здешним бытом. Осваиваем местное оборудование: как кашу варить, лепешки печь. Язык изучаем. С местным оружием навыки нарабатываем. В систему встраиваемся, одним словом. Вот таким макаром.
      Алексей полежал некоторое время, обмозговывая слова командира. Звучит, как бред. Это ж надо… Им, КОСМОНАВТАМ, учиться на огне лепешки печь? Полная шиза. А с другой стороны, черт его знает. Генка – мужик парадоксальный. Во время подготовки им самые разные ситуации подсовывали. Так ведь ни разу не облажался подполковник.
      – Командир, ты погоди спать,– позвал Алексей.– А чудеса как же?
      – Какие чудеса?
      – Что мы за боги, если чудеса творить не будем?
      – А в этом-то, Алексей, вся хитрость.– Алексей услышал смешок.– Чудеса мы творить не будем.
      – Как это не будем? Нас же мигом расколют!
      – Не боись! Если это все не грандиозная подстава, мы действительно в прошлом, а аборигены и вправду такие дикие, то наше появление здесь само по себе чудо. А чудес много не бывает, так что наш спуск выработал нормальный лимит чудес на год вперед. И просить о других чудесах они не решатся.
      – А вдруг решатся?
      – Значит, откажем. Сделаем вид, будто не врубаемся, чего от нас хотят. Или дадим понять, что от чуда могут быть большие неприятности. Я к этим ребятам присмотрелся и могу тебе твердо сказать: не те это парни, что любопытства ради на риск пойдут.
      – Это Книва-то не пойдет? – засмеялся Коршунов.– Да он…
      – Книва-то, может, и пойдет,– перебил Геннадий.– Да кто его пустит. Я не о молодежи говорю, а о тех, что тут шишку держит: о мундилах местных – Ханале с Хундилой. И есть у меня серьезное подозрение, что Книва уже свой авантюризм проявил. На пару с корешем, который в болоте с перерезанным горлом остался.
      – Почему так думаешь? – насторожился Алексей.
      – Потому что одежда на покойнике – точно такая же, как на живых. Следовательно, он – из здешних. А старшина в этой роте – мужик серьезный и за просто так глотки резать не станет. Конечно, я обычаев здешних еще не знаю, но могу предположить, что в такой небольшой общине каждый взрослый или почти взрослый мужик – слишком большая ценность, чтобы их так просто списывать. Землю сохой пахать, знаешь ли, крепкие руки нужны. И чем больше, тем лучше. Опять-таки, если враги нападут. Значит, причина была, и причина серьезная, поскольку и нашего Книву тоже определенно в расход пустить пытались. Но тут уже мы вмешались – не дали.
      – А может… – Алексей запнулся.– Слышь, Генка, а может, это из-за нас?
      – Что – из-за нас?
      – Парня того зарезали. Ну, мы же боги, а дикари богам всегда жертвы приносили… Ну вот и эти…
      – Что, совесть мучает? – насмешливо спросил Черепанов.– Ладно, не напрягайся. Во-первых, это нормальные крестьяне, фермеры. Такие если и приносят богам жертвы, то не из числа собственных перспективных молодых людей, а из второсортного материала: рабов, чужаков вроде нас. Во-вторых, если даже они и решили своих зарезать, то уж точно не с кондачка. Тут люди неторопливые, обстоятельные. А фактически как все было? Мы и выйти из аппарата не успели, а они уже одного порешили. Нет, брат, причина точно не в нас. А вот повод – возможно. Так что расслабься, Леха. Стоит только намекнуть, что от наших чудес село пострадать может, и местный сельсовет тут же на чудеса свое вето наложит. Логично?
      – Вроде бы. Слышь, Генка, а ты про подставу серьезно?
      – Какую подставу?
      – Ну… Тихо!
      – Что? – понизив голос, спросил Черепанов.
      – Ходит кто-то снаружи.
      – Может, и ходит,– согласился командир.– Что ж ты им – по своей деревне ходить запретишь?
      – Да нет, вокруг дома кто-то бродит. Как бы не зарезали нас ночью… Эй, ты куда?
      Но подполковник уже был снаружи. Алексей с секундным опозданием последовал за ним.
      Снаружи не было ни души. Под низким темным небом спал неведомый мир. Черными тушами маячили во мраке приземистые хижины. В той стороне, где нашел в болоте свой конец спускаемый аппарат, кричала выпь.
      Алексей с удовольствием вдохнул сладкий чистый воздух.
      – Вон,– прошептал командир,– там. Видишь?
      – Где?
      – Да вон там. Видишь пятно темное? Залег, зараза! Сейчас мы его пуганем.
      – Да это куст.
      – За кустом.
      Алексей всматривался в темноту. И впрямь что-то там…
      – Сейчас… – В шепоте командира послышался азарт.
      – Слышь, Генка, может, не стоит…
      Но командир, бесшумно ступая, уже направился туда, где и вправду за кустом что-то темнело… И, не дойдя пяток шагов, вдруг издал оглушительный вопль. Темное «пятно» подскочило, обернувшись нормальным двуногим прямоходящим, и рвануло по направлению к селу. Геннадий хмыкнул и пошел назад.
      – Вот так-то,– сказал он назидательно.– А ты «ходит, ходит». Пойдем-ка спать. Этот сегодня точно больше ходить не будет.
      Они вновь вернулись в избу. Залегли на шкуры – на радость мириадам блох.
      – Ты про подставу говорил,– напомнил Коршунов.– Что, может, не в древности мы, а подстава это. Ты это серьезно?