- Ты пришел недавно, человек. Поэтому тебе, наверное, не успели сказать, что я самый сильный охотник на берегах Реки.
      Ва-Баган перехватил Гриву в проходе между хижинами и, кажется, решил напугать. Такая вот истинно дикарская наивность!
      - Разве? - усмехнулся Артём. - По-моему, ты сам объявил об этом раз двенадцать.
      - Я могу раздавить тебя, как крысу! - Рука Ва-Багана сжалась в кулак перед носом Артёма.
      - Правда? - Артём приподнял бровь. - Ты давишь руками крыс? Можно узнать, зачем?
      Предводитель вабу аж зарычал от ярости.
      Попробуй-ка разбери: то ли чужак над ним издевается, то ли еще не научился разговаривать на «человеческом языке».
      - Д'ша будет моей женой! - рявкнул он. - Не смей приближаться к ней.
      - Не ори, душитель крыс, - поморщился Артём. - И не дыши на меня: от тебя воняет, как от гиены.
      Ух как хотелось «лучшему охотнику» схватить Гриву и размазать по травке. Он аж дрожал от этого желания.
      «Ну, давай!» - мысленно поощрил его Артём. Но Ва-Баган справился с гневом. Его кулаки разжались.
      - Шадаква велел тебя не трогать, - буркнул вабу. - Он слишком заботится о гостях. Но ты сам напрашиваешься на взбучку.
      - Лучше слушайся Шадакву, - посоветовал Грива. - Ведь беспокоится он не обо мне, а о тебе. И я не думаю, что Д'ша станет твоей женой. Ты слишком глуп для нее.
      - Я глуп? - Ва-Баган ухмыльнулся. Вероятно, считал себя настолько умным, чтобы не принимать всерьез подобный «комплимент». - Почему ты так думаешь?
      - Потому что ты надеешься напугать меня своим гиеньим уханьем. Пойди к реке, погляди на свое отражение - и подумай: кто страшнее, ты или г'ши?
      - Ты пожалеешь о том, что сказал! - рявкнул Ва-Баган, развернулся и зашагал прочь.
      Раунд остался за Гривой. Одно Артёму не понравилось. То, как двигается Ва-Баган. А двигался этот дикарь очень хорошо. Лучше Архо. Лучше Путы. И уж конечно, лучше, чем рожденный в цивилизованном мире Артём Грива.
      В пространстве между хижинами были сложены костры. Сложены, но не зажжены. Рядом стояли глиняные горшки, наполненные мясом.
      - Ар Т'ом, иди сюда! - окликнул его Пута. Вокруг, группами по несколько человек, сидели люди. Грива прикинул, что здесь - почти все вабу и примерно половина обитателей поселка.
      Пута и Мавас сидели, скрестив ноги. На обоих, в дополнение к привычным набедренным повязкам и кожаным поясам, были надеты плащи-накидки из шкур. На шеях - ожерелья из клыков и когтей. Справа от Маваса сидела его жена - в подобии короткой туники из двух кусков расписанной синими и красными узорами ткани. На шее женщины - ожерелье в три нитки: блестящие ракушки и камни соседствовали с золотыми самородками.
      Одежда и украшения были на всех присутствующих: гостях и хозяевах.
      Артём опустился на землю. Пута подвинул к нему горшок с мясом.
      - Г'ши, - сказал он. - Отличное жирное мясо. Может, нам стоит почаще на них охотиться! - И засмеялся.
      На плечи Гривы опустилось что-то мягкое. Шкура леопарда.
      - Надо бы сделать тебе плащ из шкуры г'ши, но он был бы слишком тяжелым, - сказал Архо, усаживаясь между Артёмом и Путой. - Подвинься, Бегемот.
      - Я видел: Ва-Баган говорил с тобой, - сказал Архо.
      - Угу. Рассказывал, какой он сильный и страшный.
      - Он действительно силен, - заметил Архо. - И ему очень нравится моя сестра...
      - ... А твоей сестре нравится этот малыш! - подхватил Пута, хлопнув Артёма по спине. - И нам всем не нравится Ва-Баган.
      - Он не нравится тебе, - уточнил Мавас. - Потому что он сильнее, чем ты. Но вабу он очень нравится! Архо не стоит ссориться с вабу, если он хочет взять девушку-вабу в жены.
      - Ва-Багана это не касается, - заявил Архо. - Будет, как решим мы.
      - И старшие, - добавил Мавас. - А старейшина вабу - отец Ва-Багана.
      - Слово старейшины вабу - ничто против слова Шадаквы, - пренебрежительно бросил Пута. - Шадаква - хранитель...
      Тут Архо тронул Путу за руку - и Бегемот прикусил язык.
      «Опять тайны, - подумал Грива. - Не слишком ли много тайн для одного дня?»
      - А где Даша? - дипломатично поинтересовался Грива.
      - Вон там, - махнул рукой Архо. - С матерью.
      Артём посмотрел в указанном направлении и увидел Пангун, Фопара, Макана, мальчишек, помогавших оружейникам, и двух девушек, одной из которых была Даша.
      А напротив этой группки расположились гости-вабу. И недобрый взгляд их предводителя был устремлен на Артёма.
      Ладно, пускай смотрит - чай, не сглазит.
      Появился Шадаква. Высокий, прямой, в длинном плаще из белого меха. Степенно двигаясь между двумя рядами сидящих, он зажег костры. Очень вовремя - через минуту стало совсем темно. Ночь наступила внезапно, как бывает в тропиках. И сразу над землей прокатился львиный рык. Грива невольно поежился. Вряд ли лев сунется в поселок, но рычание зверя пробуждало в нем некий инфернальный страх.
      Шадаква остановился напротив их компании. Охотники тут же подвинулись, уступая старейшине место. Шадаква сел рядом с Гривой.
      - Лев не придет сюда, - сказал он негромко, одному только Артёму.
      До чего, однако, наблюдательный дед.
      - А что будет, если он все-таки придет? - спросил Грива. - Придет ночью, когда мы спим?
      - Когда ты спишь, - уточнил Шадаква. - Если лев придет, он будет убит. Возможно, кто-то из охотников тоже будет убит. Но это будешь не ты. Ты - гость.
      - Позволь узнать, Шадаква, как ты объяснишь льву, что я - гость? - спросил Грива.
      Никто не засмеялся его шутке. Ее как будто не услышали. Как будто Артём сказал какую-то бестактность.
      «Ну и черт с вами», - подумал Грива. Если аборигены воспринимают каждое слово Шадаквы как откровение, это их трудности. Для рожденного в двадцать первом веке Гривы Шадаква - не более чем первобытный шаман. Примитивные эмпирические знания, слабенькая экстрасенсорика и здоровенная куча суеверий.
      Над костром вились ночные насекомые. Мимо прошмыгнула крыса, своровавшая кусочек г'шатины... А здоровенный предводитель вабу уже устроился рядом с Дашей и вещал что-то с самодовольным видом.
      На Артёма никто не обращал внимания. Архо с Бегемотом обменивались короткими быстрыми фразами, смысл которых от Гривы ускользал. Шадаква жевал мясо, и жир тек по его бороде.
      Грива еще раз посмотрел на Дашу. Даша слушала Ва-Багана весьма благосклонно.
      А Грива чувствовал себя чужаком. Вроде бы это не должно было его задевать: он и есть чужак. Но - задевало.
      «Что со мной творится? - подумал он. - Какие-то подростковые комплексы... Ну да, это не мой праздник. Не мой. И нечего мне тут делать!»
      Артём ушел в хижину, улегся и велел себе: спать.
      Но вместо этого ревниво прислушивался к голосам снаружи...
      ... До тех пор, пока полог не откинулся и в хижину не проскользнула Даша.
      - Ар Том, ты заболел? - Девушка присела около его ложа.
      - Нет, - ответил Грива. - Устал немного.
      Дашины волосы белели в темноте. От нее пахло травами, юностью и чуть-чуть - пальмовым вином.
      - Иди, веселись, - негромко произнес Грива. - Там тебя, наверное, ждут.
      - Ждут, - согласилась Даша. - Ва-Баган. Но я не хочу туда. Я хочу быть здесь, с тобой.
      - Хочешь, я сделаю так, что Ва-Баган не станет тебе докучать?
      Девушка покачала головой.
      - Не веришь, что я - могу? - Грива привстал, положил руку на ее обнаженное плечо.
      «Да я из этой гориллы цыпленка табака сделаю!» - подумал он.
      - Не трогай его, - попросила Даша. - Пожалуйста. Будет нехорошо. Я чувствую.
      Грива молчал. Он тоже чувствовал, что будет нехорошо. Но был абсолютно уверен, что нехорошо будет не им с Дашей, а Ва-Багану.
      «Самоуверенность - дурной советчик», - вспомнилось Гриве одно из высказываний Хокусая. Правда, сказано было не ему, а Рыжему...
      - Я не пойду туда, - сказала Даша, снимая руку Гривы со своего плеча. - Я останусь с тобой. Только не прикасайся ко мне, пожалуйста.
      - Хорошо, - без особого воодушевления согласился Грива.
      Девушка опустилась на лежанку рядом с Артёмом. Потом тихонечко запела. В монотонной мелодии было что-то завораживающее. Грива не понимал ни слова. Если, конечно, это были слова, а не просто набор звуков.
      Артём сам не заметил, как задремал. Проснулся от прикосновения. Это Даша положила ладошку на его запястье.
      «Я обещал ее не трогать», - напомнил себе Грива.
      Снаружи доносились звуки первобытной гульбы. Но они странным образом «огибали» сознание Артёма. Настоящий мир был здесь, внутри погруженной во тьму хижины.
      Артём плыл в этой темноте, на границе сна и бодрствования, всё глубже погружаясь...
      Сморщенное лицо Шадаквы тонуло в клубах дыма.
      - Возьми эту женщину, - сказал Шадаква. - Возьми ее, если сможешь. Если она захочет.
      - Она захочет! - Воскликнул Грива.
      И не узнал своего голоса, потому что голос был совсем чужим. И говорил чужие слова. Но Грива почему-то понимал их очень хорошо.
      - Д'ша! - проговорил он пылко. - Она предназначена мне. Только мне!
      - Если это так, она будет твоей, - печально произнес Шадаква. - Если нет, тогда мы перестанет быть...
      Артём проснулся мгновенно. Сразу же, как только полог, прикрывающий вход в хижину, приоткрылся, впустив внутрь слабое дуновение ночи. Кто-то вошел внутрь.
      Человек.
      Грива не подал виду, что больше не спит. Не шевельнулся, сохранил ритм дыхания.
      Человек сделал пару шагов и остановился. Он искал. Не присматривался (в хижине было совсем темно), а вынюхивал. Но дышал очень тихо. Артём тоже ничего не видел, но и у него имелись обоняние и слух. Эти органы чувств сообщили, что проникший в хижину - мужчина. И еще: этот мужчина нервничает и испытывает сексуальное возбуждение.
      Мужчина остановился около жены Маваса. Наклонился...
      Копье Гривы лежало между ложем и стенкой хижины. Одно движение - и...
      Неизвестный выпрямился. Кто бы он ни был, но жена Маваса его не заинтересовала.
      Грива выжидал. Он слышал ровное дыхание Маваса и Архо. Оба охотника спали. Или делали вид, что спят... Нет, пожалуй, спали. Они порядочно напились на празднике. Алкоголь снижает чуткость.
      Неизвестный двинулся между лежанками. Ступал он практически бесшумно. Ложе Даши - на расстоянии метра от лежанки Артёма. Неизвестный остановился между ними. Артём приготовился...
      Даша сдавленно пискнула, когда незнакомец схватил ее...
      Грива прыгнул, но опоздал буквально на долю секунды. Неизвестный был дьявольски быстр. Руки Артёма поймали пустоту. Неизвестный выскочил наружу, унося Дашу. Грива метнулся за ним...
      Вспыхнул доселе прикрытый шкурой факел. В грудь Артёму уперлись два копья.
      Вабу! Все они были здесь. Кроме своего предводителя. Это Ва-Баган проник в хижину и схватил Дашу. И теперь убегал с ней...
      Грива зарычал. Отшиб в сторону одно копье, нырнул под другое, сбил с ног третьего вабу и завладел копьем четвертого. Секунда - и между Гривой и убегающим уже не было никого. Грива бросал копье намного хуже любого охотника, но спина Ва-Багана была роскошной мишенью. Копье вошло точно под левую лопатку. Ва-Баган закричал...
      Грива стремительно развернулся, одновременно смещаясь, чтобы уклониться от удара в спину... И увидел, что никто из вабу не собирается бить его копьем.
      Молодые охотники застыли, опустив оружие... Лица их выражали растерянность...
      Из хижины выскочили Мавас и Архо. С оружием. Из соседних домов появились другие охотники. Грива двинулся к Ва-Багану. Один из вабу попытался его удержать - не копьем, просто схватив за руку... Артём шваркнул его оземь. Других желающих остановить Гриву не нашлось.
      Даша лежала на траве, похоже, в беспамятстве. А Ва-Баган был еще жив. Каменный наконечник вошел в его спину на половину длины, кровь текла изо рта предводителя вабу. Он умирал.
      Грива о нем не думал. Он наклонился к Даше... Слава Богу, она оказалась жива. Просто обморок...
      - Ей не причинили вреда, - раздался над головой Гривы голос Шадаквы. - А ты убил человека.
      Грива выпрямился. Посмотрел на старейшину... Но ничего не успел сказать. Подошедший сзади Архо обнял Артёма.
      - Прости его, друг, - проговорил он с искренним сочувствием. - Он - глупый мальчишка вабу, не прошедший испытания. Поленился снять с копья наконечник... Прости ему эту смерть...
 

      Ва-Баган умирал почти час. Невероятно долго для человека с такой раной. Пока он умирал, Шадаква сидел рядом и шептал что-то, но не сделал ничего, чтобы помочь раненому.
      Когда сердце Ва-Багана остановилось, охотники разожгли костер неподалеку от стойбища. Туда же принесли тело Ва-Багана и два горшка: пустой и наполненный кусками какого-то черного минерала. Нагревшись, вещество расплавилось. Судя по запаху, это был асфальт или что-то подобное.
      Вабу сняли одежду с тела, затем один из них рассек покойнику живот, вынул внутренности, сложил в пустой кожаный мешок и залил их горячей смолистой массой. Затем той же массой обмазали покойника снаружи и изнутри. Все это время Шадаква пел. Артём не понимал слов, но вибрирующий голос старейшины пробирал до костей.
      Шадаква пел, жители поселка неподвижно сидели вокруг. Здесь были только взрослые мужчины, никто из них не проронил ни слова, и выглядели они так, словно приняли по дозе галлюциногена и теперь наблюдали нечто, недоступное Гриве.
      Артём ничего не видел, да и не пытался. Он был глубоко опечален, ведь два часа назад он впервые убил человека не по долгу и не потому, что тот сам намеревался убить Гриву.
      Убил, потому что хотел и умел убивать. Убил не случайно, как полагали Архо и остальные, а умышленно. Грива сколько угодно мог убеждать себя, будто не заметил, что у копий вабу - всех, кроме одного, - нет наконечников. Вздор. В «боевом режиме» его сознание замечало абсолютно все. И четко отрабатывало поставленную задачу. В данном случае такой задачей было - уничтожить Ва-Багана. Грива мог отнять любое из копий с той же легкостью, с которой он раскидал молодых вабу. Но он отнял то единственное, на котором был наконечник. Конечно, Грива мог бы убить и голым древком, но не раздумывая выбрал наиболее эффективное по смертоносности оружие. И не раздумывая его применил. Гриве было бессмысленно обманывать себя. Он знал, что вабу не станут убивать его. Иначе он просто не смог бы повернуться к ним спиной. «Не показывать врагу спину» - железный рефлекс, приобретенный инстинкт, выработанный многолетними тренировками и боевым опытом.
      Хотел убить - и убил. Но его ни в чем не обвиняли. Обвиняли мальчишку, забывшего снять наконечник. Никто из охотников даже предположить не мог, что Артём убил Ва-Багана умышленно. Артёма жалели едва ли не больше, чем убитого. И от этого Грива чувствовал себя еще более скверно. Слабым утешением служило лишь то, что Артём все-таки сохранил контроль над своими действиями и зверь, живущий внутри него, не вырвался на свободу. Иначе умер бы не только Ва-Баган.
      Труп убитого обмотали полосками ткани и снова покрыли черным веществом.
      Шадаква умолк.
      Из двух копий и шкуры антилопы сделали носилки. Черный сверток, внутри которого было тело Ва-Багана, уложили на них. Четверо вабу подняли его и унесли в ночь. Рык льва и вопли обезьян стали реквиемом «лучшему охотнику на обоих берегах Реки».
      Архо тронул Гриву за плечо:
      - Пойдем.
      Артём покачал головой. Он чувствовал, что должен остаться.
      Охотники ушли.
      Костер догорал. Развеялся едкий запах асфальта.
      Артём сидел, скрестив ноги. Он больше ни о чем не думал. Он пытался просто понять...
      По ту сторону костра, в точно такой же позе сидел Шадаква.
      Так они и сидели, пока ночную тьму не сменили бледные сумерки.
      Шадаква с трудом распрямил ноги, мощно выдохнул, встал и подошел к Гриве.
      - Ты такой, какой есть, - произнес он, возвышаясь над сидящим Гривой. - Смерть Ва-Багана на мне. Это моя вина. Не терзай себя. Не говори никому, Ар Т'ом. Они не должны знать.
      - Твоя? Почему?
      - Я запретил ему тебя трогать, но разрешил ему взять Д'шу в жены, если она согласится. Я забыл, каков Ва-Баган. Он мог бы стать таким, как ты, родись он не здесь, а по ту сторону Леса Красных Деревьев.
      - Таким, как я? Что ты имеешь в виду? - спросил Грива.
      - Убивать, - сказал Шадаква. - Убивать, как ты. Здесь, на берегах Реки, люди не убивают людей. Ва-Баган мог бы. И ты это почувствовал. Моя вина... - и, не сказав больше ни слова, побрел прочь. Сейчас, когда усталость обессилила старейшину, стало заметно, что он действительно очень стар.
      «Здесь люди не убивают людей... Что ж ты не сказал этого раньше, старик?» - с тоской подумал Грива.
      Нет, он не пытался оправдать себя. Он виноват. Он мог бы и сам додуматься. Мог бы догадаться, мог бы прислушаться к своему подсознанию, сообразить, почему здесь, в поселке, среди незнакомых непонятных людей, достататочно сильных, чтобы копьями убивать львов, он, чужак, никогда не чувствовал опасности.
      Зато сейчас он очень ясно ощущал: смерть Ва-Багана - не только смерть одного человека. Произошло нечто куда более скверное...
      «Равновесие нарушено - и ограда будет разорвана» - пришла откуда-то загадочная фраза, и Артёма пробрал озноб.
      «Всё! - велел он сам себе. - Помедитировали - и будет. Я - не святой. Я русский разведчик, выполняющий задание. И я должен быть в форме. А поэтому - спать!»
      И он вернулся в хижину, лег и уснул.
 
       Артём Грива
 
      С той ночи многое изменилось. Несколько дней со мной обращались с подчеркнутой заботой. Сочувствовали. Я делал вид, что переживаю. Использовал ситуацию как повод, чтобы как-то обособиться. Мою отчужденность заметили. И отнеслись к ней с уважением. Только Даша, по-моему, огорчилась. Потерпи, детка. Может, это и к лучшему, что у нас с тобой ничего не получится. Если всё пойдет, как планировали умники «Алладина», через год меня здесь не будет. Не слишком радужная перспектива для серьезных отношений.