– Вот горе-то для Фаргала! Да, сынок, он стал царем. Но той кровью, что Фаргал пролил ради этого, можно наполнить небольшое озеро. Пойдем, парень! У тебя есть работа. И у меня – тоже. Хотя я бы с тобой поменялся!
– Да? – удивился юноша.
– А ты полагаешь, что проверять хозяйственные счета так весело?
– Хозяйственные счета? Что это?
– Вот видишь, сынок! Да, нам с тобой не махнуться. По крайней мере пока ты не научишься считать!
Кэр фыркнул.
– Воин пишет острием меча! – изрек он.
– Дурак! Велю Босу гонять тебя, пока не упадешь! Глядишь, сил не останется, чтоб повторять чужие глупости!
– Это не глупости! – оскорбился Кэр.– Так говорят воины клана Мечей! Так говорит мой отец!
– А скажи,– хитро прищурился Хар-Руд,– твой клан платит дань Императору Самери?
– Клан Мечей никому не платит! Хотя наши воины оказывают честь Императору, сражаясь за него!
– Ага,– сказал помощник Управителя.– Я знавал кое-кого из самерийцев, не знаю уж, из твоего ли клана или нет, что «оказывают честь» царю Фаргалу – в рядах его наемников! Ладно, парень! Для своего возраста ты не так уж глуп! В пятнадцать лет я сам полагал, что довольно сильной и умелой руки, чтобы мир стал твоим!
– А разве – нет?
– В мире слишком много рук, пусть слабых и неумелых, но их достаточно, чтобы одна сильная рука не значила слишком много. Иное дело, если к сильной руке – неслабая голова! Бос сделает твою руку умелой, это точно! А вот сумею ли я вложить что-нибудь в твои мозги раньше, чем их смешают с этим песком? – Он кивнул в сторону Арены.
– Я понял тебя, наставник!
– Надеюсь! В чем-то и ты прав: сильная и умелая рука еще никому не вредила!
– Довольно! – сказал Бос, опуская шест.– Иди смочи глотку, ополоснись и марш обедать!
Кэр взглянул на положение солнца.
– Еще не время! – сказал он.
– Придержи язык, ты, сопляк! – гаркнул Бос.
Но вспомнив, что у него не совсем обычный ученик, снизошел до объяснения:
– Этой ночью – полнолуние! А завтра – Игры! Потому обед и ужин – на два часа раньше. И после обеда – никаких занятий! Чтоб не портить удовольствие: как-никак кое для кого это последние обед и ужин!
Бос засмеялся.
– Зато,– продолжал он,– к ужину сюда набежит столько сучек, что на каждого придется по три! Это Гронир, Управитель, завел такой порядок! Раньше нанимали девок, а этот хоть и из Алых, а заткнет за пояс любого торгаша: сам берет грошики с карнагрийских бабенок! Да с разбором, не каждую к нашему брату пустит! А мы – не в обиде! – Он похлопал Кэра по спине.– Эти богатые шлюшки по своей части – круче иной уличной девки!
– А как же их мужчины? – спросил Кэр.
– Мужчины? – фыркнул Бос.– Разве это мужчины? Ха! Ублюдки! А сам ты, парень, как насчет этого дела?
– Думаю, да,– сказал Кэр.– Я один раз попробовал, мне понравилось. Но не было возможности повторить – сразу попал к вам, а тут, у вас, женщин нет!
– Не у вас, а у нас! Ты теперь хоть и сопляк, а все же – из нас, Потерявших Жизнь!
– Я – сын вождя клана! – гордо возразил юноша.
– А я – дочь царя Эгерина! Иди мойся! Я не намерен терять время из-за твоей болтовни!
Длинный стол пересекал из конца в конец темноватое помещение столовой. По обе стороны от стола – грубо сколоченные скамьи.
Гладиаторы по очереди подходили к раздаточному окну, получали по миске с мясной похлебкой и по круглой ржаной лепешке. Очередность строгая: первыми – лучшие бойцы, последними – ученики. Раньше, когда еды было в обрез, последним доставалась лишь вода с горсткой овощей и следами жира. Но во время управления Гронира и Хар-Руда пищи стало вдоволь. Эгерини не экономил на мелочах, ему хватало того, что он зарабатывал на ставках.
За стол тоже садились по рангу: старшие – ближе к дверям. Где светлее. Споры были редки: все решалось не здесь – на Арене. Конфликты возникали только между учениками, но до крика или тем более до драки не доходило никогда. Боялись вмешательства старших.
Кэр занимал одно из последних мест. Ему было наплевать: смешно спорить из-за лучшего места у свиного корыта! Так полагал юноша. Дальше, чем самериец, сидел лишь один человек, уроженец Великондара, непонятно как попавший на Гладиаторский Двор. Этот – жив до первого выхода на Арену. Хар-Руд никому не позволял ходить в учениках больше полугода. Не выучился – расплатишься жизнью. Потому-то среди старых бойцов большинство – из бывших солдат: военнопленных, разбойников, наемников, согрешивших против Кодекса и проданных в рабство собственными соратниками.
Слева от Кэра сидел ученик совершенно другого типа. Захваченный соктами пират с Архипелага Табе. Этот – зверь. Месяца не пройдет, как Хар-Руд выпустит его на Арену. И поскольку на Двор он попал уже опытным бойцом, то, скорее всего, вернется живым. Новичков не принято выпускать в одиночку, а когда сражались отрядами, добивать проигравших не обязательно.
Да, табит был крепок. Но на Кэра смотрел с почтением: скажи тот слово – и бывший пират тут же поменяется с ним местами.
Однако сын вождя молчал. Он уже наметил себе место: рядом с Босом! Он займет это место… и сбежит! Потому что тогда Гладиаторский Двор больше ничего не сможет ему дать.
Дальше в будущее Кэр не заглядывал. Хотя то, что Хар-Руд поселил его в бывшей келье Фаргала, казалось юноше важным знаком.
После обеда, на котором одни были молчаливее обычного, а другие, наоборот, болтливы, как женщины на рынке, Потерявшие Жизнь толпой вывалили на площадь перед воротами. Там должно было произойти самое важное: объявление тех, кто завтра выйдет на Арену.
Спустя некоторое время из своего дома вышел Хар-Руд. Вышел, взглянул на часового на башне. Тот покачал головой. Помощник Управителя прошелся взад-вперед. В руке он держал свиток пергамента, на который многие бросали алчные взгляды. Хар-Руд был спокоен. На лице его застыла рассеянная улыбка.
Внезапно часовой на башне засвистел.
Помощник Управителя тотчас преобразился.
– Разбер-рись, демоны! – рявкнул он во всю мочь.
Гладиаторы мигом выстроились в длинную шеренгу, все сто двадцать шесть человек, не считая учеников, пристроившихся позади.
Ворота распахнулись, и во двор на крупном кауром жеребце, неторопливо, важно, въехал Управитель Гладиаторского Двора Гронир.
Сам Управитель никогда не был гладиатором, но принадлежал к тем, кого обитатели Двора почитали более других: Алым.
В битве, сражаясь бок о бок с самим Фаргалом, Гронир потерял правую руку. Но – выжил. Фаргал тогда еще не был царем. Но первым полководцем Карнагрии – был. И, три года спустя, сев на Кедровый Трон, Фаргал одарил соратника Гронира синекурой – Гладиаторским Двором. Почет, деньги, власть – все, что ценил в жизни сотник Гронир, дал ему царь. Лишь об одном мог сожалеть Алый: сам Фаргал никогда не появлялся на Играх.
Левой, уцелевшей рукой Управитель принял от Хар-Руда свиток, кое-как развернул, прочел и кивнул, одобряя. Он никогда не оспаривал выбор своего помощника, но соблюдал порядок.
Хар-Руд принял свиток обратно, откашлялся:
– Первая пара: Кушога – Бос!
Названные сделали шаг вперед.
По линии выстроившихся гладиаторов пробежал ропот.
– Что? – рыкнул Хар-Руд.– Кто-то недоволен?
Ропот тотчас прекратился.
– Вторая пара: Шершень – Медведь!
На сей раз возмущенных не было.
– Третья пара: Гаргалон – Крючник! Цвета! Черные: Вепрь, Устул, Ордаш, Селезень, Мортяк, Вышка, Жеребец! Старший – Бос!
Гладиаторы опять загудели: по традиции лидером Черных должен стать победитель первой пары. Пусть Бос много сильней, но Хар-Руд поступил несправедливо, «предопределив» исход схватки. Негоже лишать Кушога «улыбки Судьбы».
Глаза эгерини налились кровью: он обещал наказать Кушога за длинный язык – и накажет! И ему наплевать, что думают по этому поводу Потерявшие Жизнь!
Тяжелый недобрый взгляд помощника Управителя прошелся по шеренге, останавливаясь на каждом недовольном лице. И когда Хар-Руд закончил «осмотр», на площади вновь воцарилась тишина.
– Зеленые…– негромко произнес помощник Управителя и выдержал паузу: – Стикс, Бурелом, Волк, Морской, Крокодил, Бандаш, Хиу-Хи, Бортник! Старший…– еще одна пауза…– сами знаете кто!
Вздох разом вырвался из сотни мощных грудей. Половина неназванных вздохнула с облегчением. Вторая половина – наоборот. Абсурдно, но очень многие гладиаторы настолько были увлечены Ареной, что предложи им свободу – остались бы на Гладиаторском Дворе. Кстати, бывало, что предлагали. И – отказывались!
– Гуляй, парни! – бросил помощник Управителя.– Кэр! Иди сюда!
Юноша подошел. Снизу вверх спокойно посмотрел на Гронира.
Широкое, слегка оплывшее, недовольное лицо Управителя казалось сонным.
– Тот новый раб? – спросил он.
– Да, мой господин! – последовал ответ.
– Дерзок!
Хар-Руд усмехнулся:
– Не без того!
Ясно было: Кэра в обиду он не даст. Но его защиты и не потребуется. Гронир остался доволен.
– Если он будет так же дерзок на Арене…
– Будет! – уверенно сказал Хар-Руд.
– Тем лучше для него! – Маленькие глазки буравили сына вождя.– Сколько отдал?
– Полный золотой, мой господин!
«Господин» был формальностью. Хар-Руд и Гронир были давними приятелями. Их сблизила общая страсть: Игра!
– Полный золотой? Не многовато за такого задохлика?
– Пусть это будет мой золотой! – живо предложил Хар-Руд.– Я…– он потянулся к всаднику, Гронир наклонился,– …поставить в третью пару, сразу! – уловил Кэр обрывок фразы.– Сторицей…
Гронир распрямился.
– Вот как? – Он с сомнением еще раз оглядел юношу.– Нет! Впишешь в общий расход, скажем… на золотарей! – Он усмехнулся, став похожим на огромную жабу.– Пошли, что ли, к тебе? – И тяжело сполз на землю.
Хар-Руд помог: годы, проведенные в покое, сделали Управителя тучным.
– Отведи жеребца в конюшни! – приказал он самерийцу.
– А где они? – спросил юноша.
– Там, за воротами.– Хар-Руд махнул рукой.– Увидишь!
И оба, Управитель Гладиаторского Двора и его помощник, неторопливо двинулись к дому Хар-Руда.
Кэр поймал повод, погладил бархатную подвижную шкуру коня и повел его к воротам. Стража без звука пропустила его. Сын вождя оказался снаружи. Справа он увидел царские конюшни с золочеными головами лошадей, выглядывающими из стены над широким въездом. Слева – высокий дом из серого камня. Впереди – совершенно пустую в это жаркое время дня улицу.
Кэр снова оглядел жеребца. Некрупная голова, длинная холка, гибкая шея, короткая широкая спина, ступает мягко, грациозно, но чувствуется – горяч. Прекрасный конь! Если сын вождя сейчас прыгнет в седло – через полчаса будет у Западных ворот. И – прощай, Великондар!
Целую минуту юноша боролся с искушением. Но – справился. Сначала он должен научиться всему, что знают эти люди. Без этого ему вряд ли удастся вернуться домой.
Юноша погладил коня по шее, повел к конюшням.
Он не видел Хар-Руда, который наблюдал за ним со стенной башни. Когда Кэр повернул направо, эгерини показал оставшемуся внизу Грониру оттопыренный палец: выиграл!
Так сын вождя прошел еще одно испытание.
12
– Государь! Посол Императора Эгерина Скаэр Станар просит аудиенции Царя царей!
Старший Советник Саконнин слегка поклонился и тут же выпрямился, ожидая указаний.
– Станар?
Фаргал улыбнулся, что с ним в Зале Приемов случалось нечасто.
– Император Эгерина рискнул прислать к нам этого волка?
– Благородный Скаэр Станар представил все необходимые грамоты!
Ни один мускул не дрогнул на лице Старшего Советника, хотя он назвал «благородным» человека, не знавшего имени собственного отца. Саконнин, чей род врос в историю Карнагрии на тысячелетнюю глубину, казалось, ощутил во рту горький вкус желчи. Но тронутое благородными морщинами лицо осталось бесстрастным. Оно напоминало слепок из серой глины, как лица каменных Императоров в Зале Царей. Напоминало не только холодной неподвижностью, но и чертами. В жилах Саконнина, пусть и разбавленная веками, текла царская кровь.
– Помню его! – произнес царь.– Кажется,– улыбка Фаргала стала шире,– он даже не чистокровный эгерини?
– Посол Императора Эгерина – наполовину кушога! – подтвердил Старший Советник.
«И тебе это прекрасно известно!» – добавил он мысленно.
– Было бы занятно, пошли его Хар-Азгаур не ко мне, а в Самери! – пошутил царь.
Старший Советник счел возможным слегка улыбнуться.
– Нынешний Император Эгерина не расположен к войнам! – сказал он.
– Увы! – притворно вздохнул Фаргал.– Даже в такое подходящее время, как сейчас: после мятежа, набега табитов и позорного для самерийцев рейда соплеменников благородного Станара только миролюбие Хар-Азгаура бережет южную границу Самери! Или,– царь лукаво взглянул на своего советника,– не только миролюбие? – И тут же махнул рукой: – Не придавай значения! Я просто фантазирую, мой благородный Саконнин! Передай послу: я жду его!
– Позволю себе заметить, государь,– осторожно возразил Старший Советник,– такое решение может быть не вполне верным! Разумней было бы предложить послу подождать. Так достойней для Карнагрии, государь!
– Понимаю,– кивнул Фаргал.– Но тем не менее вели ему явиться прямо сейчас. Достоинство Карнагрии я беру на себя!
– Слушаю, государь! – Старший Советник поклонился, но, вместо того чтобы самолично выйти к послу, подозвал одного из стражников и отдал соответствующий приказ.
«Выкрутился!» – одобрительно подумал Фаргал.
Посол Императора Эгерина вошел в зал стремительным шагом воина, далеко опередив свою свиту. И остановился, когда витой жезл церемониймейстера преградил ему путь.
Скаэр Станар был высок и худ. Но кость имел широкую, унаследованную от отца-кушога, одарившего дочь Эгерина столь энергичным отпрыском. А вот черты лица, цвет волос и большой рот с красными губами посол явно унаследовал от матери.
– Посол Повелителя Эгерина, Владыки обильных и многочисленных земель величайшего из великих Императора Хар-Азгаура благородный властитель Земель Струр и Казелин Скаэр Станар! – возгласил герольд-эгерини.
– Властитель Карнагрии, Император, Владыка Владык, Царь царей превосходный в могуществе государь Фаргал милостиво склоняет слух к Скаэру Станару, устам брата его Хар-Азгаура! – откликнулся карнагрийский герольд.
– О Фаргал! Царь царей! Восседающий на Кедровом Троне! – звучно провозгласил герольд гостя.– Милостивый! Самодержавный…
– Ты не находишь этот диалог непоэтичным? – спросил царь у «Опоры Трона», Старшего Советника Саконнина.
Лицо Советника было неподвижно, как голубой нефрит, коим было облицовано подножие трона.
– Государь, этим словам – двенадцать веков! – прошептал Саконнин.
– Именно поэтому я и нахожу их непоэтичными,– заметил Фаргал.– Самые лучшие слова за двенадцать веков станут безумно скучны, если их повторять по двадцать раз ежедневно! А эти к тому же – не самые лучшие!
– Если мы отступим от церемонии, это будет оскорбительно для Императора Эгерина! – напомнил царедворец.
Фаргал холодно улыбнулся.
– Император Эгерина не посмеет оскорбиться! – заявил он вполголоса.– Ты не хуже меня знаешь: Эгерин нынче – шакал у ног Льва Карнагрии! Но…– другим тоном:– Станар мне по сердцу! Так что дослушаем, потерпим!
Советник поджал губы. Он знал: Фаргал его поддразнивает. Советнику было больно оттого, что на Кедровом Троне – человек неблагородной крови. Человек, которому безразлична древняя возвышенная мощь Церемониала. Но еще Саконнин знал – Фаргал прав. Нынешний Эгерин – ничто рядом с Империей Фаргала. И именно потому, что одной правит государь с железной рукой и твердым сердцем, а второй – Хар-Азгаур, в ком кровь срока трех династий. Молодая кровь Фаргала питает поистине имперский дух. А благороднейший из благородных Император Эгерина – изнеженный болтун, любитель сладкоголосых мальчиков-певцов и изысканных кушаний. Потому для государя Карнагрии Хар-Азгаур намного ниже, чем сын пирата Скаэр Станар. Станар, что владыкой Казелина стал, приставив меч к горлу ее прежнего хозяина, благородного эгеринского аристократа. Под страхом смерти тот усыновил Станара и передал ему титул. А Землю Струр теперешний посол Эгерина захватил, ворвавшись со своими наемниками на землю соседа. Самого соседа сын пирата вздернул на подъемном мосту замка Струр. Якобы потому, что тот отказался от поединка с благородным Скаэром Станаром.
«Хвала Ашшуру,– подумал Саконнин,– Фаргал за подобное с любого из своих вассалов живьем содрал бы шкуру! Да приказал бы, как сказано в Законах, год возить набитое соломой чучело по главным дорогам страны. Чтоб неповадно было!»
А Император Эгерина выразил благородному Скаэру Станару порицание! Надо же! Порицание! Хотя, конечно, у Императора Хар-Азгаура нет ни Алых, ни преданных наемников! А все-таки хоть слаб Хар-Азгаур, но не дурак! Убрал хищного Владыку из страны. И умно убрал: послом к Фаргалу, чей кулак выбьет зубы из любой пасти. Любопытно, что Станар поехал. А мог бы отказаться под каким-нибудь благовидным предлогом. И продолжать пожирать земли одного благородного Владыки за другим, подбираясь к трону Самого. «А почему поехал? – подозрительно подумал Саконнин.– Ради почета? Или решил прицениться к трону Карнагрии – не велика ли корона Фаргалу? Не придется ли она впору полукровке-кушога? Может, Станар думает, что Фаргал подсадит его на эгеринский трон?» – Саконнин усмехнулся. Мысленно. Может, раньше у Станара и были какие-то шансы, теперь же – никаких! Царь царей Фаргал позаботится! Как бы он ни был расположен к послу Эгерина, но Хар-Азгаур на троне Эгерина для Карнагрии куда предпочтительнее хищного Станара!
Церемониальный обмен приветствиями закончился. Посол пересек Зал Приемов, остановился у подножия трона.
По его театрально-скорбному лицу Фаргал догадался: неприятности. Но – незначительные.
– Говори! – приказал царь.
– Мой Император выражает протест по поводу повышения приграничных сборов…– монотонным голосом произнес посол.
– Дальше!
– Благородный Владыка Лерии просит покарать Андасана, подданного Карнагрии, который…
– Покараю! Как только он снова окажется на земле Карнагрии! Или Император Хар-Азгаур изменил свое волеизъявление и позволит мне охотиться за преступниками на его земле?
Вопрос был риторическим. Фаргал и Скаэр обменялись понимающими взглядами.
– Дальше!
«Они оба относятся к императорской власти как к женщине, которую надо уложить в постель,– подумал Саконнин.– Это их объединяет! Но моей Карнагрии повезло – ей достался достойный муж, а не наглый любовник!»
– Благородный Нерваст Аккат просит соизволения на брак с подданной Императора Фаргала, наследницей Земель Фар!
– Согласен. Если земли благородного Акката отойдут под эгиду Карнагрии!
– Но…
– Дальше!
Посол улыбнулся.
До сих пор он с абсолютной точностью мог предугадать ответы Фаргала, но следующий вопрос…
– Вождь одного из горных кланов Самери Хардаларул обратился к своему государю, Императору Самери, с просьбой о содействии! А Император Самери, в свою очередь, обратился к моему государю! Сын вождя Хардаларула вместе с сопровождающим направлялись в Великондар. И не дали о себе знать в положенное время!
– Хардаларул? – переспросил Фаргал.– Ничего не слышал о нем! Почему два Императора занимаются делом какого-то сына вождя?
– Клан, возглавляемый им, очень уважаем в Самери. Особенно в нынешнее трудное время! Когда вождь Хардаларул просит,– на лице посла появилась двусмысленная улыбка,– ему трудно отказать!
– Чем же сопровождает просьбу этот вождь? – с усмешкой осведомился Фаргал.– Посулами или угрозами?
– Ничем. Только – просьба о содействии!
«Он явно знает что-то еще,– подумал Саконнин.– Но не скажет, сын змеи и шакала!»
– Саконнин,– негромко спросил Фаргал,– какие у нас дела с Самери? Текущие дела?
– Никаких, мой государь! Но среди наших наемников – немало самерийцев! Кайр, начальник тысячи, ты должен помнить его, государь.
– Конечно, я его помню!
Еще бы Фаргалу не помнить воина, которого он сам некогда привел на службу Карнагии еще в те времена, когда Императором страны был Йорганкеш. Конечно, он знал Кайра-Косогубого, хотя в последние, мирные годы редко виделся со своим тысячником.
Фаргал почувствовал нечто вроде укола совести, что обычно случается с Императорами крайне редко.
«Вот повод вызвать Кайра во дворец,– подумал Фаргал.– Возможно, ему будет приятно помочь своему соплеменнику…»
Фаргал повернулся к послу.
– Прошу передать Императору Эгерина,– сказал он громко,– что я ничем не могу содействовать!
– Может быть,– осторожно предположил посол,– вождю Хардаларулу имеет смысл прямо обратиться к Царю царей?
– Может быть!
И оба снова обменялись понимающими взглядами.
– Дальше!
– Посол Императора Эгерина благородный Скаэр Станар приглашает Царя царей Фаргала отобедать у него! И…– посол ухмыльнулся,– обещает, что царю Карнагрии не будет скучно! Посол будет также рад принять прославленного вождя и Друга Царя Люга! А также всех, кого Император считает своими друзьями!
«Браво, Скаэр Станар! – Саконнин мысленно хлопнул в ладоши.– Пригласи он одного царя, наверняка получил бы отказ! Или – нет? Фаргал любопытен».
– Благодарю,– сдержанно произнес царь.
Обдумав предложение, он кивнул:
– Мы придем. Но не сегодня и не завтра. Прими ответное приглашение на третий день полнолуния, после окончания Игр. Не хочу лишать тебя зрелища.
– Милость Императора Карнагрии мне дороже любого зрелища! – ответил Станар и поклонился.– Благодарю тебя, о царь!
И спиной, пятясь, отступил к выходу. Только за дверьми Станар надел на голову золоченый шлем, который держал в руке, и, очень довольный собой, отправился в предоставленные ему покои.
Посол Эгерина покинул Зал Приемов, не дожидаясь разрешения царя, но Фаргал не стал придавать этому значения. Он симпатизировал Станару. Ведь и сам он взошел на самый верх лишь благодаря собственной храбрости.
Когда, много лет назад, повинуясь высшей воле, Фаргал переправился через реку Карн и оказался в своей нынешней Империи, никто не стелил ковров ему под ноги. Наоборот, Фаргал тут же оказался в тюрьме приграничного города Нурты, столицы Земли Карн-Апаласар. Да не просто так, а по личному распоряжению Владыки Земли Аракдени, троюродного брата Императора Аккарафа. Недобрый советчик нашептал Аракдени арестовать молодого эгерини. Недобрый к самому Аракдени, Фаргал сбежал из тюрьмы, проник в замок Владыки и отправил Аракдени в страну Мертвых. Свершив же сей «подвиг», юноша ушел в горы, сколотил шайку из дюжины отпетых негодяев и несколько лет держал в страхе всех Владык земель на правом берегу Карна.
Став царем, Фаргал с наслаждением вспоминал о былой разбойничьей свободе. Но его собственные рассказы не шли в сравнение с балладами, которые слагали о царе-разбойнике певцы, черпавшие из источника его жизни.
Однако в самой жизни все было менее поэтично. Кончилось тем, что рассвирепевший Аккараф послал против Фаргала целую армию. И, через два года отчаянной борьбы, Фаргал был захвачен живым. Не мечом и силой, а золотом и предательством.
Но переменчивая Судьба вместо смерти подарила Фаргалу Кедровый Трон…
– Каков, а? – улыбнулся Владыка Карнагрии, поворачиваясь к Саконнину.
И, став серьезным:
– Прикажи начальнику стражи Совета, нет, лучше прямо Шотару: пусть установят полное наблюдение за благородным послом Эгерина. Не знаю, удастся ли мне его приручить.
К сожалению, размышляя о Скаэре Станаре, Фаргал позабыл о том, что намеревался послать за тысячником Кайром-Косогубым. И не вспомнил, что тот – тоже из клана Мечей.
Так Император Карнагрии в очередной раз случайно дотронулся до сплетаемой вокруг него паутины – и опять ничего не предпринял. Воистину, годы мирной жизни притупили его чутье.
13
Два всадника выехали на поросший клевером пригорок с одинокой старой сосной справа от тропы. Отсюда, сверху, открывался вид на излучину Великона и желтую полосу дороги, широкой петлей огибающую пойму. Примерно в шестидесяти милях на северо-восток располагался Великондар. Если бы воздух был прозрачней, всадники увидели бы стены столицы Карнагрии: местность до самого побережья океана уходила вниз огромным живым ковром возделанных земель.
– Дальше поедешь сам! – произнес один из всадников, несмотря на жару по глаза закутавшийся в плащ.
– Я предпочел бы сопровождать тебя, господин! – проворчал второй всадник.
Этот не прятал лица: любой карнит, которому прежде был знаком Карашшер, без труда узнал бы воина. Но скорее всего принял бы всадника за сына или внука своего прежнего знакомого.
– Поедешь один! – приказал маг.– Даже отсюда я чувствую слуг Яго там, в Великондаре! Значит, и они могут учуять меня! Здесь слаба власть Мудрого Аша, и даже мне не по силам укрыть себя, пока не поднимется мощь Ирзаи.
Нельзя сказать, что слова мага успокоили его слугу. Наоборот, то, что жрец снизошел до объяснений, говорило о ждущей впереди опасности. Интересно, что за дело предстоит Карашшеру в Великондаре?
– А меня они не почуют? – подозрительно спросил воин.
– Ты – ничто! – отвечал маг.– На тебе нет знака нашего бога! – И, после паузы: – Только мой знак на тебе, Карашшер! И не забывай об этом!
– Забудешь тут…– буркнул воин.– Ладно! Полдень уже. Может, перекусим?
И, не дожидаясь разрешения, повернул коня в тень сосны.
– Поешь,– согласился маг.– Пока я буду говорить о том, что тебя ждет!
– И отобьешь мне весь аппетит! – проворчал Карашшер.
Но – очень тихо. Слух у мага – превосходный, а настроения его известны только Мудрому Змею Ашу. Зато Карашшер отлично знал, как скор чародей на расправу.
С обедом воин не спешил. Сначала он расседлал и стреножил жеребца (он проделал бы это и с конем мага, но тот отрицательно качнул головой). Потом так же не спеша расстегнул переметные сумы и вынул пищу и вино.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
