Сэллери пришел в себя от горечи, льющейся ему в рот. Он закашлялся, поперхнувшись.
      Сильная рука обнимала его за плечи. Он подумал:
      Шэ! Но это оказалась другая.
      — Пей! — велела козоногая. — Пей! Как ты силен, человек!
      Это показалось Дейну издевкой.
      Внезапно вернулась память. И то, что он чувствовал, проваливаясь в беспамятство. Слабой рукой Дейн ощупал себя, с облегчением убедившись: все на месте. Хотя прикосновения собственной руки он не почувствовал.
      — Это пройдет! — Козоногая угадала его мысли. — Я помогу!
      Рука козоногой отодвинула руку Дейна, заняв ее место, и через минуту Сэллери ощутил слабое, но неприятное покалывание, перешедшее в ноющую боль.
      — Ты очень силен! — повторила женщина, вкладывая ему в рот сладкий пищевой комок.
      — Не нахожу! — отозвался Сэллери, вяло шевеля челюстями.
      К нему вернулось и чувство юмора.
      — ОНА была с вами! — проговорила козоногая.
      Теперь Дейн вспомнил: та, что вмешалась в драку, свалив Земноликую. Сэллери узнал ее по пуховой «дорожке» от пупка вниз.
      — Как твое имя? — спросил он машинально. Ее слова повернули мысли Двина в другое русло.
      — След Прошлого!
      — Ты говоришь: ОНА?
      — Первая жертва — ОНЕ! — сказала козоногая. — Из трех Дающих Семя один отдает ей не только Семя, но и жизнь! А твоей жизни ОНА особенно добивалась!
      — Почему? — чувствуя холодок в позвоночнике, спросил Сэллери. Он уже жалел, что так невнимательно отнесся к таинственной ОНЕ.
      — Ты сам избрал форму соединения: положение, оскорбительное для нее!
      — Теперь она будет мстить? — спросил обеспокоенный Сэллери.
      Кто бы ни была эта ОНА, ею нельзя было пренебрегать. Сэллери испытал это на собственной шкуре.
      — С ней можно договориться?
      — Нет! — След Прошлого засмеялась. — С ОНОЙ не договариваются! Но ты можешь не тревожиться. Ты оказался так силен, человек, что ОНА полюбила тебя!
      — Откуда ты знаешь?
      — О! Я знаю! ОНА ничего не скрывает от нас, Древних!
      — Ты все время твердишь, что я силен! — сказал Сэллери. — С чего ты взяла!
      — Еще не взошла луна, а ты уже бодрствуешь! Так силен, что в тебе, верно, кровь Древних!
      Это была шутка, понял Сэллери.
      — А как Шествующая?
      — Еще в краю Туманной Луны. Возвратится в свой час. Хочешь соединиться со мной?
      — Ты с ума сошла! — убежденно произнес Сэллери. — Да я еще…
      — ОНА любит тебя! — возразила След Прошлого. — Если ты согласен…
      — А нужно мое согласие? — с иронией спросил Дейн. — Сейчас я не сильнее младенца! Во всех смыслах, имей в виду!
      — Шествующая-По-Ночной-Тропе не может сказать: нет. Но я думаю, что мне нужно и твое согласие.
      — Рад слышать! Дам я согласие или не дам — тебе не выжать из меня и капли спермы! — Дейн рассмеялся и туг же закашлялся.
      — Принимать Семя — наивысшая сладость) — Голос козоногой был очень серьезен. — И не думай, что мы только берем! Мы отдаем куда больше тому, кто умеет взять! Я думаю, ты умеешь…
      — Не знаю.
      — Соединись со мной!
      — Вряд ли я в состоянии…
      — Об этом не беспокойся, — уверенно заявила След Прошлого.
      И оказалась права.
      Когда наступила ночь, Сэллери Дейн вместе с Шествующей выбрались на поверхность.
      Свет узкого серпика луны показался Сэллери таким же ярким, как сияние полуденного солнца.
      «Теперь твое солнце — не для тебя», — сказала девушка, когда Сэллери поделился с ней своими ощущениями. В ее голосе было одобрение. «Солнце ослепляет Древних. Прежде было не так. Но теперь солнце — для Детей Дыма. А ты не из Детей Дыма…»
      Сэллери Дейн лежал на горячем песке и глядел в сияющее фиолетовое звездное небо. И Шествующая-По-Ночной-Тропе, Древняя, лежала рядом, и кожа ее была перламутровой в огне уходящей луны. У нее были золотистые волосы, которые со временем, через тысячи лун, станут белыми. И тонкие пальчики, способные разорвать живую плоть, как ломтик сыра. А глаза ее напоминали Сэллери ту, что умерла. Длинная черная борозда, рассекавшая чрево, которому выпало принять семя Сэллери Дейна… Но приняли другие.
      «Ты — не из Детей Дыма».
      «Понимай: ты не человек!» — подумал Сэллери.
      Мысли прыгали, как подхваченные ветром перекати-поле на шоссе, проходившем в полумиле от дома, где он родился.
      «Ты — не из Детей Дыма», — сказала небесноглазая Шэ, никогда не видевшая утреннего неба. Может, поэтому последние десять лет женщины, с жадностью вцеплявшиеся в него и плакавшие от счастья в первые ночи, спустя месяц уходили, непонятые или не понявшие. Тогда Дейн думал — это от его профессии. Писатель, черт побери! А двадцать лет назад? Когда он не был писателем? Он считался неплохим парнем, Сэллери Тенгу Дейн.
      Да только те, кто охотно шел с ним в заваруху, почему-то старались держаться подальше, когда наступало время расслабиться. И лишь два человека были по-настоящему близки Сэллери: Дин Джибс, его учитель-сэнсей, и отец. Но Дина он потерял, взяв в руки пулемет, а Рохан Дейн умер много лет назад от дурацкой болезни в дурацкой деревушке где-то в дурацкой Бразилии. Тоже — один. Тогда-то Дейн и перебрался поближе к Голливуду. Только там, среди «наплевать-на-все-кроме-успеха», Дейна считали чужаком. Потому что все — чужаки!
      В особенности те, кто убивает людей. Пулей или враньем, какая, к черту, разница? «Козий Танец»! Верно, тот, кто тасует карты судеб, пометил колоду! Ты — не из «Детей Дыма», Сэллери Тенгу Дейн!
      Рука Шествующей лежала на его спине.
      — Ты говоришь, раньше вы не прятались, когда всходило солнце? — спросил Сэллери.
      — Очень давно! — Голос был таким же размеренным, как шум прибоя. — Когда были живы наши мужи. Когда были живы те, кто пил нашу силу, как мы пьем Семя Детей Дыма. Когда Тот-Кого-Изгнали был с нами!
      Голос Древней пресекся, и Сэллери, повернув голову, увидел, как побелели ее губы, сравнявшись цветом с кожей щек.
      — Ты… — прошептала она, убирая руку со спины Сэллери и отодвигаясь. —Ты-из Гонителей?
      — Не понимаю, о чем ты, — сказал Дейн, садясь и стряхивая с себя песок.
      — Твоя кровь — сильнее крови Древних?
      Сэллери увидел, как напряглись мышцы козоногой, готовясь к прыжку.
      — Тебе лучше знать! — ответил он с деланной небрежностью — Расскажи мне о Том-Кого-Изгнали!
      — Нет!
      — Как хочешь! — И Сэллери снова лег на песок.
      Он физически ощущал, как Шествующая борется с недоверием. Но больше не думал о ней как об угрозе. Кровь не кровь, а он, Сэллери Тенгу Дейн, сильнее этой малютки с острыми копытцами и голосом падшего ангела.
      «Тот-Кого-Изгнали» … Века назад. Вдруг Дейн понял, почему Древние не делятся друг с другом. Ни пищей, ни мужчинами, ни знаниями. Когда сотню лет живешь, не зная новизны, все слова уже сказаны. И все, что можно испытать, — испытано. Как ни привык Дейн к одиночеству, а не стал бы мечтать о такой жизни.
      «Ты — не из Детей Дыма!»
      Сэллери почувствовал, как Шэ придвинулась к нему.
      Да, он был сильнее.
      — Попробуй узнать, кто я! — сказал Дейн, укрепляя свою власть.
      — Я узнаю! — твердо сказала Шествующая. — Когда родится ребенок, ребенок Земноликой, через четыре луны! И если ты — от крови Гонителей, ты умрешь!
      «Посмотрим!» — подумал Дейн. Ни один мускул его не дрогнул. Мысль о возможной смерти Сэллери должна тревожить девушку — не его!
      — Как же ты узнаешь? — небрежно уронил он.
      — Если родится девочка, ты — из Детей Дыма!
      Необычное Дитя! — Шэ погладила его, словно смягчая возможную обиду. — Если родится мальчик… Значит, ты от крови Древних, быть может, ты — Тот-Кого-Изгнали! — Последние слова она произнесла с благоговением.
      — А разве может быть — третье? — спросил Сэллери.
      — Может! — сухо ответила Шествующая. — ОНА укажет.
      — Хотелось бы мне посмотреть, как это будет выглядеть? — пошутил Сэллери.
      — Ты не увидишь.
      — Почему же?
      — Потому что умрешь!
      Это был приговор, не подлежащий обсуждению.
      «Ну нет! — подумал Сэллери Дейн. — Скорее умрете вы все!»
      И, посмотрев на озаренное светом тело Шествующей:
      «Может быть, не все! Тебя я оставлю, моя малышка!
      Чтобы не умереть от тоски по невозможному!»
      Но это была бравада. Дейн понимал: ему не управиться и с двумя Древними, не говоря о двадцати.
      Впрочем, за четыре месяца, если сила его будет расти так же… Посмотрим!
      Огрызок луны коснулся горизонта, и Дейн понял, что проголодался.
      В конце следующего дня, когда свет сумерек был еще слишком ярок для обитательниц пещеры, Сэллери выбрался на поверхность один. Его зрение было менее чувствительным, чем у козоногих, но все-таки и Дейну приходилось щуриться. Даже этот, разбавленный темнотой свет резал глаза.
      «Не хотелось бы становиться совой», — подумал Сэллери, прикидывая, как справиться с проблемой.
      Зато ноги были великолепно легки, а тело казалось совершенно невесомым, когда он взбегал вверх по заросшему лесом склону. Вчерашний разговор натолкнул его на мысль, реализовать которую нужно было без участия козоногих. Дейн понятия не имел, как Древние отнесутся к его действиям.
      Упавшее поперек тропы дерево было сдвинуто в сторону: кто-то позаботился освободить тропу. Из неровно обломанного пня жадно рвались вверх тонкие побеги. Живучесть здешней растительности была потрясающей. А вот об останках козоногой не позаботился никто, кроме падальщиков. Кости Жертвующей Ветру лежали прямо на тропе. Длинные волосы, все еще обрамлявшие череп, почернели от пыли.
      Кости не интересовали Дэйна. Он искал меч. И сразу нашел его. Древние не потрудились забрать оружия.
      На гладкой поверхности клинка не было и пятнышка ржавчины, хотя не меньше двух месяцев прошло с тех пор, как меч швырнули в траву. На коже рукояти отпечатались следы зубов какого-то грызуна. Крысы, наверное.
      Дейн поднял меч. Оружие показалось непривычно легким. И эта незнакомость мешала Сэллери, когда он выполнял первые девять движений ката.
      Ножны остались в доме. Поэтому, когда Сэллери побежал дальше, ему пришлось держать меч в руке.
      Бег Дейна был бегом зверя, легким, быстрым, бесшумным. Его ноздри мерно втягивали воздух, густой от тысяч запахов. Уши ловили множество звуков, удивительно отчетливых, как будто разделенных во времени и пространстве. Сэллери мог абсолютно точно определить, где шуршит ящерица, а где птичий клюв трудится над ореховой скорлупой. После тишины пещеры это был бурлящий котел звуков.
      Бунгало возвышалось на прежнем месте, никак не изменившееся. Свет не горел: за два месяца дизель успел «выпить» все горючее. Стены заросли лианами. И на вырубке поднялась молодая поросль. «Еще полгода — и лес проглотит его!» — подумал Сэллери о доме.
      Дверь была открыта. Но едва Дейн сделал несколько шагов по открытому пространству, большой черный ком выметнулся из дома и полетел на него.
      Эби!
      Черт возьми!
      Сэллери засмеялся, протягивая руки…
      Только обострившаяся реакция спасла ему жизнь. Клыки собаки ляскнули в каком-то дюйме от горла Дейна.
      — Эби! — повелительно закричал он и увидел, как сука, изготовившаяся ко второму прыжку, замерла, недоумевая.
      Это существо говорит голосом хозяина, выглядит, как хозяин… Но пахнет чужим!
      Но колебалась собака недолго. Угрожающее рычание перешло в хриплый рык, и черный зверь ринулся в атаку.
      Дейн ударил суку плашмя мечом, который держал в руке. Эбигайль взвизгнула, но решимость ее не поколебалась. И второй удар не охладил ее пыла.
      Дейну ничего не стоило ее убить, но не поднялась рука. Вместо этого он повернулся и помчался вниз по тропе. Сука преследовала его шагов сто, потом отстала и вернулась к дому. Но Сэллери Дейн продолжал мчаться с быстротой оленя, пока не оказался на краю обрыва.
      Спрыгнув на первую террасу, он отыскал подходящую расселину и спрятал в нее меч. Еще не настало время демонстрировать его Древним. Кроме того, таскать с собой такой меч без ножен неудобно и опасно.
      Песчаный берег был пуст: слишком светло. Перепрыгнув через надломленный ветром ствол можжевельника, Сэллери сбежал вниз и нырнул в теплую воду. Он медленно уходил в глубину, наслаждаясь тем, что совсем не чувствует недостатка воздуха. Рыбы, проскальзывая мимо, оставляли сияющий след.
      Минут через пять Сэллери вынырнул и брассом поплыл к берегу. Каждый толчок ногами продвигал его метра на три. Дейн и прежде был превосходным пловцом, но теперь чувствовал себя просто акулой. Вот только воде не мешало бы быть чуть похолодней.
      С помощью Шэ и козоногой, которую звали Мраморная, Сэллери набрал тонких и очень гибких лиан и сплел сеть. Древние помогали ему вязать узлы и делали это довольно ловко. Но, похоже, их совершенно не интересовало, для чего делается работа. Закончив, Сэллери опустил сеть в ручей (чтобы лианы не потеряли гибкости) и придавил камнями. Потом «расплатился» за помощь единственной валютой, которую ценили козоногие. Это не было ему в тягость.
      С приближением следующей ночи он, один, как и в прошлый раз, выбрался на поверхность и зашагал к дому. Теперь он не торопился. Тропинка была ему знакома, и окружающий лес из единой зеленой массы распался на отдельные деревья.
      Шагах в сороках от берега Дейн обнаружил несколько кокосовых пальм, а дальше — еще десяток деревьев, плоды которых, он знал, были съедобными. В мясе тоже не чувствовалось недостатка: оно прыгало и летало вокруг. Плюс рыба, крабы, устрицы, птичьи яйца… Грин Квин могла прокормить добрую сотню человек. «Почему же такой чудный остров необитаем?» — подумал Сэллери. Но тут же сообразил — почему.
      Сеть была довольно тяжелой, и прежнему Дейну пришлось бы попотеть, поднимая ее наверх. За две сотни шагов от бунгало Сэллери с помощью камня обломил два бамбуковых ствола и укрепил на них сеть. Теперь он был готов.
      Эбигайль выбежала из дома, как только он показался на открытом пространстве. И так же, не раздумывая, бросилась в атаку. Дейн в прыжке накрыл ее сетью и опрокинул на землю, прижав шестом. Собака рычала, как взбесившийся демон. Но все попытки вырваться привели к тому, что Эби запуталась настолько, что почти не могла пошевельнуться.
      — Ну вот, девочка! — ласково проговорил Дейн, опускаясь рядом. — Скажи на милость, зачем ты хочешь меня сожрать?
      В горле собаки клокотало, как в гейзере.
      — Эбигайль. — Сэллери опустил ей на голову руку и потрепал по голове.
      Собака дернулась, попыталась схватить его, но морда ее прочно застряла в ячейке сети.
      Сэллери поглаживал ее, приговаривая обычные бессмысленные слова, и чувствовал, что собака успокаивается, понемногу привыкая к его новому запаху.
      Оставив ее, он вошел в дом. Только затем, чтобы открыть банку собачьих консервов. Эби не выглядела истощенной, но потеряла фунтов десять. Ее пища теперь стала очень подвижной.
      Сэллери вывалил содержимое двухфунтовой банки на траву и не без труда освободил собаку.
      Эби тут же отпрыгнула назад и оскалилась. Но больше не нападала. Она была чертовски умная сука.
      Запах консервов коснулся ее носа. Эбигайль скосила глаза на Двина. Тот пожал плечами и двинулся к дому, прихватив с собой сеть.
      Эби снова ощетинилась, но ветер дул от нее к Сэллери, ослабляя ненавистный запах.
      — Ешь, крошка, ешь! — крикнул Дейн, и собака смирилась.
      Два фунта тушенки исчезли в мгновение ока, а Сэллери поднялся по ступенькам и вошел в холл, прикрыв за собой дверь.
      Если не считать пыли, внутри все было в порядке. Эбигайль не пускала внутрь непрошеных гостей.
      Сэллери разглядывал собственные вещи, как чужие. Он словно бы вернулся из другого мира. Или очутился в другом мире. Компьютер, мишень для стрелок, унитаз, постельные принадлежности… Все это казалось далеким прошлым.
      Сэллери открыл шкаф, отыскал самые просторные шорты и бросил их на кровать. Он собирался принять душ, но вдруг понял, что совершенно не чувствует себя грязным.
      Эби заскулила под дверью. Дейн впустил ее. Собака сначала отпрянула, но, когда Сэллери отошел, вбежала внутрь и неотступно следовала за ним из комнаты в комнату, сдержанно рыча. Спустя час Сэллери покинул дом, кроме шорт, прихватив с собой только одну вещь — зажигалку.

      Зеленая птица с длинных переливчатым хвостом выпорхнула из кустов прямо перед Сэллери. Дейн подпрыгнул вверх, поймал ее левой рукой и мягко приземлился на траву.
      Птица заорала и клюнула его в предплечье. Дейн свернул ей шею, прокусил кожу на зеленом, лишенном перьев горле и высосал немного крови.
      Нет! Сырое мясо — не для него! Интересно, что проделывает с мясом Шэ, чтобы сделать таким вкусным? Пищу для Сэллери готовили всегда вдали от него. Его желание познакомиться с этим процессом разбилось о каменное упорство козоногой. Иногда, из-за своей привязанности правилам. Древние напоминали ему кое-кого из европейцев.
      А все-таки он неплохо устроился! Какой шейх может похвастать подобным гаремом? И такими возможностями?
      Сэллери засмеялся. И потряс в воздухе убитой птицей. Когда стемнеет, он запечет ее на углях и угостит Шэ. И может быть, ту девчушку с длинным именем, чья фигурка чем-то напоминает ему Салли. Салли была первой подружкой Дейна.
      Прыгая козлом с террасы на террасу, Сэллери спустился к морю. Перед тем как выкупаться, он зарыл птицу в песок. Чтобы не попортили вездесущие крабы.
      Когда, наплававшись, Дейн выбрался на берег, то увидел силуэты двух женщин, сидевших на корточках в тени террасы.
      «Одна — Шэ. А вторая?» — подумал Сэллери.
      Женщины явно ждали его.
      Дейн ошибся. Та, кого он принял за Шествующую, была Ранняя Зрелость, самая бойкая из Древних. По крайней мере, в отношении Сэллери. Второй была Охотница. Постарше, но, в отличие от других козоногих, сохранившая изящное сложение.
      Сэллери натянул шорты на мокрое тело, огорчив этим двух Древних. Это так явно читалось на их лицах, что Сэллери усмехнулся.
      Ему ничего не стоило поразвлечься с обеими. Тем более что и Охотница, и Ранняя Зрелость возбуждали его, каждая по-своему. Но секс был валютой, которой он укреплял собственное положение. Не следовало разбрасываться ею просто так.
      Дейн выкопал из песка птицу и принялся ощипывать.
      — Мне нужны сухие сучья! — проговорил он, подчеркнуто не глядя на козоногих. Те исчезли в мгновение ока.
      Пальцами Дейн разорвал брюшко птицы, выпотрошил ее и вымыл в морской воде. Стая рыбок тут же набросилась на птичьи внутренности. Женщины принесли хворост. И отошли подальше.
      Древние недолюбливали огонь, хотя свет костра не ослеплял их так, как свет солнца.
      Неслышно подошла Шэ. Остановилась позади, гладя, как Сэллери переворачивает птицу, надетую на деревянный вертел. Шествующую Сэллери всегда узнавал не глядя. По запаху.
      Прикрывая глаза от пламени, девушка протянула ему комок ритуальной пищи. Дейн поймал ее руку.
      — Сегодня и я угощу тебя! — сказал он ласково. — Узнай, на что рассчитывают твои подружки?
      — Я спрошу, — обещала козоногая.
      Хотя она прекрасно знала, чего хотят другие. И знала, что для Сэллери это тоже не секрет.
      — Охотница уже пол-луны дает мне рыбу для тебя. И мясо, — произнесла она. — И никогда ничего не просит!
      — Зато вторая просит за троих! — заметил Дейн, —Скажи Ранней — пусть уйдет! А вторая пусть останется.
      —Она и впрямь ничего не просит. Я соединюсь с ней, если ты настаиваешь!
      На лице Шествующей появилась гримаска: она вовсе не настаивала! Более того, она с удовольствием сделала бы Сэллери своей безраздельной собственностью. Но Шэ знала его желания и понимала, что не стоит настаивать на монополии. Сэллери научил ее дипломатии. Главное, что она, Шествующая-По-Ночной-Тропе, кормила его!
      — Я соединюсь с ней, когда выйдет луна! — проговорил Дейн, поворачивая вертел. — Сначала — с ней, а потом — с тобой! Чтобы у нас было побольше времени! — добавил он после паузы. Дейн вовсе не хотел обижать лучшую из своих возлюбленных.
      Птица оказалась совсем неважной на вкус. После тех лакомств, которыми баловала его Шэ. Сама козоногая съела несколько кусочков. Из вежливости. Пахнущее дымом мясо было ей неприятно.
      Оставив птицу наполовину недоеденной, Сэллери поманил рукой Охотницу. Древняя подошла и опустилась рядом на песок. Она молчала. Но в каждом ее жесте была врожденная гордость. Ростом она была меньше Шэ. И намного меньше своих сверстниц-козоногих. Но в худощавом теле чувствовалась гибкость и стремительная сила. Впечатление не обманывало. Дейн был уверен: Охотница может побить даже След Прошлого, самую сильную из Древних. Но не станет этого делать.
      — Я соединюсь с тобой! — сказал Сэллери.
      Охотница кивнула. Выглядело так, словно не она, а Дейн получает милость. Сэллери это понравилось. Определенно, у этой Древней особый шарм.
      — Шэ, — велел он. — Найди ту маленькую девушку с ямочкой на подбородке!
      — Рожденную-В-Радость?
      — Да. Найди и приведи сюда!
      — Ты хочешь… — Шествующая заколебалась.
      — Нет! — Дейн мысленно рассмеялся ее беспокойству. — Я только хочу, чтобы она была рядом, когда мы с тобой соединимся, моя прелесть!
      — Я сделаю, — согласилась Шествующая и убежала.
      «Как легко управлять ими!» — подумал Сэллери. И повернулся к Охотнице.
      Первую подружку Сэллери звали Салли Рид. Она была белая. Еще у Салли были прямые желтые волосы, маленькое лицо и заостренный, хищно изогнутый носик. Пожалуй, ее можно было назвать занятной. Но назвать ее красивой не решился бы никто. Росту в Салли было чуть больше пяти футов. И отличные ноги, которые она щедро демонстрировала окружающим. На вечеринке, где Сэллери познакомился с ней, у Салли была такая короткая юбка, что казалось удивительным, как подобное украшение может прикрывать трусики.
      «А ты пошел бы со мной, если б я была в брюках?» —спросила она Дейна несколькими днями позже.
      — Не знаю! — честно признался он.
      Маленькая Салли, похожая на подвижную птичку. С точеными ножками и хрипловатым смехом. Она многому научила Дейна. Но за одно Сэллери был ей особенно благодарен: Салли Рид избавила его от постыдного вожделения к собственной сестре.
      Сэллери откинулся —в кресле и посмотрел на печатную машинку со вставленным чистым листом. Почему его вдруг потянуло в прошлое? Сколько лет он вспоминал о сестре лишь для того, чтобы послать рождественскую открытку.