Удача возникла у ворот Сэллери Тенгу Дайна в виде нового красного «ягуара» и обошлась ему в три четверти суммы гонорара от экранизации «Кровавых игрищ».
      Удача была двусмысленной, как улыбка сутенера. Тот сорт удачи, который еще встречался в жизни Сэллери с тех пор, как он имел глупость поселиться в Голливуде.
      «Козий Танец» — так звали Удачу. А человек, известивший о ней преуспевающего мастера пера Сэллери Дейна, именовал себя Винченцо Винченца и тоже был своего рода сутенером. Только не улыбался. Одет был мистер Винченца как француз. Говорил как итальянец, держался как английский мажордом, а налоги платил на родине африканского дедушки Сэллери, хотя и был белым. В отличие от потомка славного клана О'Дейнов, в жилах которого текла четверть посторонней крови. Или три четверти. Смотря с какой точки зрения взглянуть.
      — Сэр! — едва переступив порог, сказал элегантный Винченца. — Я предлагаю вам купить остров!
      — Хоть целый архипелаг! — откликнулся Сэллери.
      Но гость не шутил. Да, он действительно предлагает господину Дейну остров. И цена этого острова просто смехотворна.
      — Почему же тогда остров еще не продан? — поинтересовался Сэллери.
      Потому что, согласно завещанию покойного владельца, покупатель должен быть… Одним словом, Дейн — самый вероятный из кандидатов. Цена действительно оказалась смешной.
      — И где же он расположен, этот остров? — поинтересовался Сэллери, все еще относясь к предложению как к недурному розыгрышу.
      Ответ поразил его в самое сердце. Что не осталось незамеченным.
      — Не желаете ли взглянуть? — спросил гость-посредник.
      — Почему нет?
      — Когда вам будет угодно?
      — Сейчас! — заявил Сэллери, желая сразу открыть карты.
      — Превосходно! — кивнул Винченца. — Я полагаю, двадцати минут вам хватит, чтобы собрать вещи?
      — Хватит десяти! — сказал Сэллери Дейн.
      Через двадцать шесть часов после этого десятиминутного разговора Сэллери уже глядел из окна гидроплана на крохотное зеленое пятнышко в бесконечной сини.
      — Он не так мал, как кажется сверху! — заметил Винченца. — Две с половиной мили в поперечнике, триста футов над высшей точкой прилива, благоустроенный дом, никаких…
      — Довольно! — поднял руку Сэллери Дейн. — Я покупаю его! Если только… «Это не шутка!» — добавил он мысленно.
      — Если — что? — Посредник являл собой внимание и терпение.
      — Ничего! — сказал Дейн. — Нельзя ли взглянуть поближе?
      — Разумеется. Мы сейчас сядем!
      «Я назову тебя „Грин Квин“! — подумал Сэллери. — „Зеленая Королева“! „Козий Танец“ — не для тебя, красавица! Отдает „трагедией“!
      Через полтора месяца Дейн вступил в права владения.

      Сине-белый, смахивающий на дирижабль катер Винченцы быстро превратился в точку, но треск мотора еще долго доносился до Сэллери Дейна.
      Дейн потряс цепь, которой был пришвартован к пирсу его собственный катер.
      — Класс! — громко произнес он и пронзительно засвистел.
      Птичья мелочь в зарослях, обступивших лагуну, ответила возмущенным бедламом.
      — Класс! — повторил Сэллери и потрепал Эбигайль по черной голове.
      Зеленый курчавый склон полого поднимался вверх за белой полосой пляжа. Снизу Двину было хорошо видно место, где заросли прорезала козья тропа.
      — Класс! — в третий раз произнес он. — Эби, вперед! Марш!
      Эби, сука-ньюфаундленд, поглядела на хозяина укоризненно. Ее розовый в черных пятнах язык свешивался из пасти на целый фут: жарко!
      — Ну как хочешь! — сказал Сэллери и зашагал к деревьям.
      Эби фыркнула, вскочила и, обогнав хозяина, затрусила впереди. Лохматый хвост ее, победно задранный вверх, почему-то вызвал в памяти Дейна слово «тотем».
      Подъем занял минут пятнадцать. Просторное бунгало обосновалось на каменном фундаменте точнехонько на макушке острова. С трех сторон дом окружал буйный тропический лес. С четвертой деревья были срублены и можно было увидеть сверкающую в лучах утреннего солнца поверхность океана.
      «Я должен видеть восход!» — заявил Сэллери посреднику. И теперь с востока тропическое солнце било прямо в стеклянную стену бунгало.
      «Возможно, я был не прав! — подумал Дейн. — Впрочем, здесь все растет быстро!»
      Ящики с имуществом громоздились в холле. Едва взглянув на них, Сэллери понял, что у него нет ни малейшего желания к ним притрагиваться.
      — Почему бы вам не подождать до вечера? — пробормотал он и огляделся.
      Деревья подступали к самому дому. Стены его недавно чистили от растительности, но упрямые ползуны уже карабкались обратно. На дверях и окнах не было москитных сеток. Лощеный Винченца утверждал: ни ядовитых змей, ни кусачих насекомых! Рай, одним словом!
      Шесть троп расходились от вершины вниз. Возможно, их было больше, но одну или две скрыла мешанина поваленных деревьев.
      Ни ядовитых змей, ни хищников. Самые крупные животные — козы. Говорят, они размножаются как саранча? Похоже, прежний владелец не давал им особенно расплодиться: до сих пор Дейн не встретил ни одной. Жаль! Зря, что ли, он привез винтовку?
      — Пошли, подруга! — сказал Дейн вертящейся вокруг суке и, прихватив из коробки пару банок пива, двинул к западному берегу Королевы.
      Через полмили он подумал: зря не взял мачете. Вокруг были сплошные заросли. Однако тропка была вполне проходима, и возвращаться Сэллери не стал.
      Прямо на тропу перед ним с дерева слетел попугай. В точности такой, какой летал по квартире Джоан и орал: «Встать! Все! Встать!» И жидко, и омерзительно гадил на головы гостям.
      — Привет, ублюдок! — сказал ему Сэллери. — Давно не виделись!
      Попугай изучил человека по очереди сначала правым, потом левым глазом, пробормотал что-то невежливое и с шумом взлетел.
      Сэллери поглядел на Эбигайль и расхохотался.
      — Можно! — сказал он, трепля ее по холке. — Здесь все можно!
      Западный берег Королевы ниспадал двумя отвесными террасами. Широкий пляж был совершенно открыт безжалостному солнцу. Голубая, пронизанная белым огнем толща воды откатывалась, густея, к затуманенному горизонту. Линия прибоя изгибалась подобием натянутого лука. Футах в пятистах от песчаного пляжа, разрывая стеклянную пленку и гася инерцию океанских валов, скалились каменные зубцы — белые клыки утонувшего чудовища.
      Тропа упиралась прямо в край обрыва. До плоского, поросшего травой карниза было футов семь-восемь.
      «Назад?» — мелькнула мысль.
      Но Дейн уже прыгнул с откоса. Эбигайль наверху жалобно заскулила.
      — Марш, марш, малышка! — крикнул снизу Сэллери.
      И собака, решившись, неуклюже соскочила вниз. Дейн стиснул ее слюнявую морду и поцеловал черный нос. Трава под ногами была Мягкая, как ковер. Сэллери снял сандалии. Эби, вспахивая носом сухие теплые стебли, трусила впереди. Солнечные лучи, разбиваясь о шапку курчавых волос Сэллери, согревали щеку.
      Вдруг сука оглушительно залаяла. Дейн увидел, как она прыжками мчится назад.
      — Ну, тихо, тихо! — проворчал он, когда псина заплясала вокруг, захлебываясь от возбуждения.
      Дейн насторожился. Поднимать шум — совсем не в характере Эби.
      Собака прихватила зубами кисть хозяина, потянула за собой.
      Через минуту Дейн обнаружил причину ее беспокойства. В белой стене обрыва, полуприкрытая его тенью, зияла огромная дыра.
      Пещера!
      Эби остановилась и истерически залаяла прямо в черный зев. «Черт возьми! — подумал Сэллери. — Да она поджала хвост!»
      — Эби, Эби, успокойся! — ласково проговорил Дейн. — Вот уж не думал, что у тебя клауст…
      И тут Дейн увидел, как шерсть на загривке собаки встает дыбом, а глаза загораются рубиновым огнем.
      — О черт! — пробормотал Дейн, непроизвольно напрягаясь. — Кого ты учуяла, девочка?
      Но она так же неожиданно успокоилась, подняла морду к Дейну, часто и шумно дыша.
      — Не пойдем! — пообещал ей Сэллери. — По крайней мере без фонаря и «Гаранда».
      Он сделал шаг и оказался в тени. Из пещеры пахло прохладой, камнем и, совсем слабо, каким-то животным, даже не животным, а непонятно чем. Дейн шагнул еще раз и оказался под сводом. Он мог стоять, выпрямившись, и оставалось еще около двух футов свободного пространства над головой. После ослепительного дня глубина пещеры была кромешным мраком.
      Дейну не хотелось идти дальше!
      Он попятился. И ощутил облегчение, когда оказался снаружи.
      Трава перед входом была вытоптана, и Дейн с удивлением признал в следах отпечатки козьих копыт. Козы, которые живут в пещерах? Ха! Отличная шутка!
      Океан лежал внизу, гладкий, как шелковая простыня.
      «Мой бассейн!» — подумал Сэллери, глядя на цепь скал.
      Элегантный Винченца сказал: сюда никогда не заплывают акулы.
      Не то чтобы Сэллери боялся акул, но мысль о том, что где-то рядом плавает нечто, способное отхватить тебе яйца вместе с ногами, была неприятна.
      Еще через сто футов они с Эби наткнулись на вполне приличный спуск. Дейну пришлось снова надеть сандалии: песок был горячий.
      Сэллери выкупался, выпил банку пива и улегся на живот, глядя на собаку, прыгающую на мелководье. Брызги взлетали фонтанами: Эби охотилась за рыбой.
      «Куплю акваланг! — подумал Сэллери. — Завтра же съезжу и куплю! Нет, послезавтра!»
      Он перекатился поближе к полосе прибоя. Становилось жарко.
      Возвратились они часа через три. Сэллери вскрыл для собаки банку тушенки, а сам удовольствовался холодной пиццей и пивом. Потом отправился в ванную — смыть соль.
      Для такого бунгало ванна была просто роскошная. Вот только вода из бака на крыше — слишком теплая.
      «Надо будет включить дизель и накачать холодной», — подумал Сэллери, вытираясь.
      Прямо напротив в стену было встроено зеркало. Оно отражало смуглого мускулистого мужчину, выглядевшего моложе своих тридцати девяти. Сэллери Дейн старался быть в форме. И весил всего 192 фунта. Совсем неплохо для его сложения и роста.
      На соседней стене, над раковиной, висело еще одно зеркало, поменьше. Дейн брился, одновременно изучая собственную физиономию. Многие находили ее привлекательной. Но на вкус самого Сэллери, в чертах его было слишком мало от отца-ирландца и слишком много от деда по матери, в честь которого Дейн получил второе имя — Тенгу.
      Зеркало висело криво. Сэллери поправил его, взяв двумя руками, и в раковину упал лист бумаги. Дейн поднял его, стряхнув капли воды.
      На листе жирными красными буквами было написано единственное слово:
      БЕРЕГИСЬ
      Дейн расхохотался и прижал бумагу нижним краем зеркала. Так, чтобы надпись оставалась на виду. Он любил шутки.
      Но веселость его тут же развеялась: Сэллери вспомнил, что сейчас придется разбирать ящики.
      К вечеру комнаты бунгало приобрели вполне жилой вид. Дейн даже не поленился развесить фотографии: родителей, сестры, свои собственные — от военных до той, где запечатлено было вручение ему «Оскара» за лучший сценарий. В окружении знакомых лиц Сэллери чувствовал себя веселей. Дейн запустил дизель и зажег электрический свет. Он бродил по дому в старых вылинявших шортах и перекладывал с места на место вынутые из ящиков вещи. Эби валялась на просторном диване и внимательно следила за хозяином. Иногда она вскакивала и пыталась оказать ему помощь. Птицы за окнами перестали горланить, и за дело принялись ночные насекомые. Впрочем, шум этот был приятнее, чем визг разгулявшихся гостей на вечеринке у соседа.
      Стало прохладно, и Сэллери закрыл окна в спальне, кроме выходящего на крышу, включил музыку — медленный-медленный джаз, — растянулся на кровати с последним бестселлером своего собутыльника Уэстлчи. От его прозы Сэллери всегда клонило в сон, а Дейн дал себе обет вставать рано и до завтрака делать не меньше страницы. Хотя он и не слишком обольщался на сей счет, отступить в первый же день было позором.
      Однако читать Дейн не смог. Потому что вдруг в полной мере ощутил себя единственным человеком на десятки миль вокруг.
      Дейн прошелся по дому, выключил свет везде, кроме ванной, и встал у окна. Там была тьма…
      Захлебывающийся собачий лай ударил в уши Сэллери. Он вздрогнул, мгновенно обернулся… Но Эби уже выскочила из комнаты. В холле раздался треск, лай сменился таким свирепым рычанием, какого Дейн еще не слышал у своей собаки. Вскрик. Удар. Визг. Снова удар… Дейн стряхнул с себя оцепенение, схватил первое, что попалось под руку, и бросился в холл. Больше всего он боялся услышать выстрел!
      Выстрела не было. Гулко хлопнула дверь. Дейн щелкнул выключателем.
      Эби лежала на боку. Глаза ее были закрыты, голова окровавлена. В холле было пусто. Входная дверь, поскрипывая, раскачивалась на петлях. В стекле ее отражался прыгающий электрический свет.
      Отбросив то, что сжимал в руке (прут для раздвигания штор),Сэллери опустился рядом с собакой. И с радостью обнаружил, что она жива.
      Он раздвинул окровавленную шерсть (Эби заскулила и дернулась). Рана была своеобразная: с головы собаки был сорван кожаный лоскут в два дюйма длиной. Но череп остался цел. Сэллери никогда прежде не приходилось лечить собачьи раны, но он предположил, что человеческое лечение вполне подойдет. Эби стойко перенесла обработку. Теперь можно было заняться остальным. Первым делом Дейн запер дверь: стекла — не слишком надежная защита, но преодоление их создает много шума. Так, значит, он не одинок на Грин Квин! Ну-ну! Губы Двина искривила усмешка: незваный гость очень пожалеет, что покалечил его собаку! Это е г о остров! И Дейн вправе прикончить всякого, кто вторгается без спроса на его землю!
      Ящик с оружием стоял тут же, в холле. Дейн днем не успел до него добраться.
      Все еще усмехаясь, Сэллери сорвал пломбы и, открыв замок, откинул крышку.
      Улыбка сползла с его лица.
      Сэллери тупо глядел внутрь. Там не было ничего.
      Пусто! Абсолютно пусто! Его «Гаранд». «Кольт-Коммандо». Оба мачете. И запас патронов. Черное дно и толстые стальные стенки. Его подставили! Чертов Винченца! Наверняка без него не обошлось!
      Дейна охватила ярость. Тут он вспомнил, что никак не мог отыскать среди кухонной утвари большого ножа.
      О черт! Он был голым, как червяк. Тот, кто это устроил, неплохо потрудился!
      Дейн ударил кулаком в стену, едва не проломив ее. Боль потушила ярость.
      Сэллери вернулся в спальню и пораскинул мозгами.
      Непонятно. Если его хотели прикончить, это можно было запросто сделать, пока он валялся на пляже. Один хороший выстрел…
      И тут Дейн вспомнил о бумажке в ванной.
      Все встало на места. Так! Значит, кто-то решил над ним подшутить? И позаботился о том, чтобы обида Дейна не приняла серьезные формы! Ладно! Сэллери Дейн и сам по себе — неплохое оружие! Сэллери Дейн любит шутки! И тоже любит пошутить! Завтра он точно встанет рано! Очень рано! Возьмет Эби и выследит шутника! Они пошутят вместе!
      С этой мыслью Сэллери уснул.

      Дейн проснулся от звона разбитого стекла. Он скатился с кровати на поп и прижался к холодной полированной стенке. Это был рефлекс.
      В комнату вбежала Эби. Ткнулась мокрой мордой в лицо.
      Дейн поднялся. Зажег лампу.
      Эби, расставив ноги, обнюхивала что-то лежавшее среди длинных осколков.
      Сэллери сунул ноги в сандалии (у него не было ни малейшего желания ходить по стеклу босиком) и подошел к собаке. Эби звонко гавкнула. То, что она обнюхивала, лежало у ног Сэллери. Мертвая птица.
      Яркий комок окровавленных перьев. Побольше голубя. Головка серая, с черным хохолком и красным изогнутым клювом. Крохотный черный глаз подернут мутной пленкой.
      «Козы живут в пещерах, а дневные птицы летают по ночам! — подумал Сэллери. — И разбивают окна!»
      Он взглянул на свою руку: ладонь была в крови. Что-то странное было во всем этом… Что-то несообразное…
      Дейн еще раз осмотрел птицу, и его осенило! Тельце было холодным! И длинный разрез, пересекавший зеленую спинку, — не кровоточил. А ведь кровь на перьях была свежей!
      Дейн выругался, вышвырнул трупик в разбитое окно и поспешил в ванную: эта кровь жгла его кожу!
      «Берегись!» — было написано на листе, прижатом краем зеркала к черной кафельной плитке.
      Из комнаты донесся оглушительный лай. И снова — звон стекла.
      Дейн выбежал из ванной… Не успел! Собака была уже снаружи.
      Бросившись к окну, Сэллери услышал удаляющийся лай.
      — Эби, назад! Ко мне! — закричал он. Но голос собаки уже потерялся во тьме.
      Сэллери тяжело опустился на край кровати, положил подбородок на мокрую ладонь: «Скверно! Очень скверно!»
      Он постарался успокоиться, шаг за шагом прокрутил в уме происшедшее, подробность за подробностью. Ничего, за что можно уцепиться.
      Дейн осторожно поднял с пола длинный осколок. Стекло было в четверть дюйма толщиной. Какой силой нужно обладать, чтобы разбить его птичьим трупиком, весящим меньше фунта?
      Сэллери стащил с подушки наволочку, обмотал ею широкий конец осколка. Не Бог весть что, но…
      Снова подошел к окну. На торчавших из рамы стеклянных зазубринах остались клочки черной шерсти.
      — Эби! Эби!
      Сука-ньюфаундленд появилась у него четыре года назад. Подарок. С тех пор они почти не расставались. Если Дейн и любил кого-нибудь в этом мире, то это — Эбигайль Грант.
      Сэллери посмотрел на осколок стекла в своей руке, осколок, похожий на римский гладий.
      Подарок…
      О черт! Как же он не вспомнил раньше!
      Дейн бросился в холл. Из груды не разобранных еще ящиков выволок один, тяжелый, из толстого картона, стеклом вспорол крышку.
      Слава Богу! Все на месте. Аккуратно упакованные свертки: призы, награды, подарки читателей и почитателей…
      Запустив руку поглубже. Дейн нащупал самый длинный сверток, вытащил, освободил от обертки… Трость!
      Сэллери секунду глядел на нее, не узнавая, потом сообразил, положил на пол. Трость тоже подарок. Но Дейн искал не ее.
      То, что нужно, как всегда, оказалось на самом дне. Он разорвал бумагу, осторожно размотал черную ткань…
      Есть!
      Сэллери взялся за шершавую рукоять и медленно потянул, извлекая из ножен голубоватый, слегка изогнутый клинок.
      Этот меч подарил ему отец. Привез из одной экспедиции. Сэллери тогда прямо обалдел. В ту пору он всерьез занимался боевыми искусствами. До службы в морской пехоте это казалось Сэллери стоящим занятием.
      Меч был лучшим, что отец мог подарить тогда сыну.
      Рохан Дейн дарил только лучшее. Он умер, когда Сэллери кормил москитов в джунглях. Солдат Ю. Эс. Эй. Даже не смог приехать на похороны.
      Двойной кожаный ремень был обмотан вокруг черных ножен.
      Дейн освободил клинок, взялся правой рукой за эфес у гарды, а конец рукояти, упер в ладонь левой. Меч со свистом рассек воздух. Сэллери засмеялся.
      «Когда пошучу я, ты обгадишься до самого подбородка!» — посулил он своему недругу.
      Теперь Дейн не хотел ждать рассвета. С мечом в руке он чувствовал себя так же уверенно, как с винтовкой.
      Из трех фонарей Дейн выбрал самый большой, длинный, тяжелый, с зарядом на три часа. В случае чего такой фонарь сам мог послужить неплохим оружием.
      Сэллери проследил, куда убежала собака. Теперь он уверенно двинулся по тропе, ведущей к западному берегу. Мощный пучок белого света выхватывал из темноты футов двадцать живого коридора. В этом свете зелень листьев приобретала странный «бумажный» оттенок. Пронизанная сетью лиан крыша листвы над головой Сэллери лишь кое-где прорывалась, чтобы пропустить лучик одинокой звезды.
      Все чувства Дейна были напряжены. Слух его ловил и исследовал шорохи, пытаясь выделить из них звук человеческих шагов. Свет фонаря прыгал с одного места на другое, и привлеченные им ночные насекомые шуршащей метелью вились внутри электрического «цилиндра».
      Меч Сэллери держал в левой руке. Злость его утихла, и Дейн надеялся, что ему не придется пустить оружие в ход по-настоящему. Если только с Эби все в порядке…
      Дейн остановился.
      Поперек тропы лежало дерево. Обрывки лиан свисали с соседних стволов там, где крона упавшего дерева была вырвана из общей растительной массы. Дейн совершенно точно помнил: днем тропа была свободна. Кто-то здорово потрудился, преграждая ему путь.
      Сэллери перехватил меч в правую руку, осторожно приблизился. Чутье говорило: там кто-то прячется, но разглядеть что-либо в мешанине смятых ветвей было невозможно.
      Дейн остановился в двух шагах и направил луч туда, где чувствовал живое.
      — Ну! — рявкнул он. — Ты вылезешь сам или я выну тебя по частям?
      Ветви зашевелились. Сэллери сделал полшага назад, приготовился…
      Челюсть его отвалилась. Меньше всего он ожидал увидеть подобное.
      Прикрыв ладонью глаза, скрытая по пояс в зелени упавшего дерева, на Сэллери смотрела… фея!
      По крайней мере, Сэллери Дейн именно так представлял себе фею. Или гурию, если считаться с верованиями его африканского деда, за пять лет до смерти принявшего ислам.
      Верхняя часть ее лица была закрыта ладонью, но то, что оставалось, затмило бы любую из голkивудских знакомых Дейна.
      К тому же фея была совершенно нагая. Прямые плечи с великолепной молочно-белой кожей, восхитительная грудь, золотистые вьющиеся волосы, распущенные, доходящие почти до пояса…
      Рука, державшая меч, опустилась. Дейну следовало бы отвести луч фонаря, но он растерялся, не мог заставить себя оторвать взгляд от красотки. Лоб Сэллери покрылся испариной.
      — Простите, мисс… — пробормотал он. — То есть простите, леди…
      Отсутствие одежды не уменьшало, а, наоборот, прибавляло ей величия.
      Сэллери шагнул вперед, протягивая руку, в которой держал фонарь.
      — Позвольте мне помочь вам… — проговорил он, — леди…
      Потом, сообразив, наклонился, чтобы положить меч на землю…
      . И боковым зрением поймал совершенно невероятное: тело девушки вертикально взлетело вверх, словно подброшенное трамплином… — Дейн дернулся, распрямляясь… — … и обрушилось на него!
      Что-то острое вонзилось Сэллери в стопу, и он завопил от боли. Толчок в грудь отбросил Дейна назад. Фонарь вылетел из пальцев, крутясь, выхватывая из тьмы куски зеленых лесных стен, ударился (Дейн отчетливо услышал этот звук), но не погас… Дейн, опрокидываясь на спину, взмахнул руками (в правой все еще был меч) и плашмя грохнулся навзничь. За миг до удара его уши резанул короткий вскрик. Дейн на какое-то время потерял сознание.
      Очнулся Сэллери, вероятно, через несколько минут. Спина ныла. Никто его не трогал, и вокруг, если не считать цвирканья насекомых и скрежещущих звуков неизвестного происхождения, было тихо. Сэллери сел, прислушиваясь к собственному телу. Кости, похоже, целы. Отделался парой синяков.
      Фонарь по-прежнему выбрасывал сноп света. Девушка?
      Дейн подхватил фонарь, огляделся… Нет, она не убежала.
      Она была здесь. Сэллери сразу увидел ее, едва направил луч на тропу.
      Она тоже лежала на спине, как Сэллери — минуту назад. Но ей было уже не подняться. Меч Дейна вошел чуть выше подвздошной кости, прочертил глубокую борозду в живой плоти и вышел под левой грудью, оставив алую черту снизу, на безупречном полушарии. Острый, как бритвенное лезвие, клинок вошел в брюшную полость не меньше чем на шесть дюймов. Только мгновенный перенос в хорошо оснащенную клинику мог бы спасти девушку.
      Дейн достаточно разбирался в подобных ранах, чтобы понять это.
      И тут, к ужасу своему, он обнаружил, что раненая — в сознании.
      Огромные прекрасные глаза, полные муки, глядели прямо на Сэллери. И он мог бы поклясться: девушка его не видит.
      «О, черт! — подумал он. — Ведь я ее убил!»
      Острая боль в собственной ноге отвлекла Сэллери. Он посветил вниз.
      На подъеме его правой ноги — рваная, обильно кровоточащая рана! Чем это она?
      Круг света сместился, и Дейн понял, чем нанесена рана.
      Бедра девушки, длинные, гладкие, с округлыми выпуклостями мышц, плавно сужались к коленям, а от колен…
      Кожу покрывал нежный светлый пух. Как у двухнедельного котенка. На икрах, более подошедших мужчине-атлету, пух был гуще, чем на голенях. Пуховый покров обрывался над лодыжками, и пятка была вполне человеческой, но дальше вместо человеческой стопы Сэллери увидел копыта!
      Цвета слоновой кости, раздвоенные, заостренные, они глянцево блестели в луче фонаря. На конце одного из них была кровь. Скорее всего кровь Сэллери.
      Световой круг скользнул вверх, от колен к безупречному телу, изуродованному ударом меча. Трава под ним покраснела от крови, но кровотечение было совсем слабым, если учесть размер и глубину раны. Сознание Дейна механически отметило этот факт. Будь рядом больница…
      Но здесь это только продлит агонию.
      — Прости, малышка, — с раскаянием пробормотал Сэллери. — Я не хотел!
      «Козы, которые живут в пещерах! — подумал он. — Чертов Винченца! Он должен был меня предупредить!»
      — Что же я могу сделать для тебя, малышка? — проговорил он, наклоняясь над ней.
      Только теперь Дейн заметил, что остановившиеся зрачки девушки не круглые, а больше напоминают удлиненный ромб.
      «Можно попробовать обезболить… — подумал он, пытаясь вспомнить полученные в Корее „уроки“. — Это должно быть адски…»
      Дейн взял кисть раненой…
      — Не трогать!!!
      Дейн подскочил. Меч будто сам собой оказался снова в его руке. Развернувшись так быстро, что едва не потерял равновесие, Дейн направил фонарь… и увидел еще одну женщину!
      У нее было такое же прекрасное лицо и белая кожа. Только волосы не вьющиеся, с золотом, а прямые и почти белые. И она так же прикрывала ладонью глаза. Как и первая, она была совершенно обнаженной, и в теле ее чувствовалась сила.
      — Убери свет! — повелительно произнесла она.
      — Ты говоришь по-английски? — удивился Сэллери.
      Хотя трава скрывала ноги женщины почти до колен, он заметил тот же мягкий пух и мог бы поклясться, что эти длинные сильные ноги оканчиваются острыми копытами.
      — Мне ведом язык всего живого! — В голосе были повелительные интонации. Настолько сильные, что Дейну захотелось встать по стойке «смирно». «Выглядело бы это забавно, — подумал он, на миг отвлекшись от серьезности ситуации. — Известный американский писатель Сэллери Дейн встает во фрунт перед голой дикаркой с копытами козы!»
      Но он отвел фонарь в сторону. Простая вежливость. Женщина сделала несколько шагов. Походка у нее была как у стоящей на пуантах балерины. Она глядела на раненую.
      — Это произошло случайно, — сказал Сэллери. Женщина молчала.
      — Ей можно помочь?
      — Ты не должен противиться! — сказала та, что слева. — Ты повредишь себя!
      «Для начала мне придется повредить тебя!» — подумал Сэллери, изготавливаясь к прорыву.
      Женщины дружно шагнули вперед.
      Сэллери притворно подался назад, потом, пригнувшись, бросился в прорыв, обходя правую.
      Ее ногти содрали кожу с плеча Дейна, но его локоть врезался в скулу козоногой, отшвырнув ее в сторону, Сэллери метнулся вправо и, подхватив меч, повернулся к ним лицом.
      Вот теперь он чувствовал себя уверенно. Женщины не пытались его схватить. Они просто глядели на Сэллери, державшего меч острием к земле. Та, которую он ударил, потерла лицо.
      «Вот крепкая стерва! — подумал Дейн не без восхищения. — Меня бы такой удар уложил на полчаса!»
      — Ты не должен противиться! — властно произнесла одна из женщин.
      — Еще как! — весело сказал Сэллери. — Не надо глупить! Я хочу только попробовать помочь вашей сестренке!
      Женщины перебросились несколькими словами.
      — Ну как, договорились? — спросил Дейн.
      Черт! Ему совсем не хотелось использовать меч. Тем более против таких красоток!
      Одна из них поднесла ладони рупором ко рту.
      — Зови кого хочешь! — предложил Сэллери. — Против этой игрушки…
      Низкий пульсирующий звук заставил его содрогнуться.
      Женщина вскрикнула еще раз, и сердце Сэллери буквально остановилось от необъяснимого ужаса. Третий вопль — и Дейн оцепенел.
      Вторая женщина спокойно подошла и вынула из руки Дейна меч. Он не мог произнести ни звука.
      От женщины исходил мускусный аромат. Рука ее легла на голую спину Дейна, и он почему-то покрылся холодным потом. Рук он по-прежнему не ощущал, а ноги стали резиновыми.
      Приблизилась и та, что кричала. Она толкнула Сэллери в грудь, и он, как кукла, повалился на спину. Вторая поймала его у самой земли, мягко опустила на траву.
      Фонарь Дейна лежал в нескольких шагах. Свет его упирался в блестящие генетики круглого куста.
      Сэллери ощутил, что чувствительность понемногу возвращается к нему, попробовал повернуть голову… и увидел на расстоянии двух шагов глаза раненой девушки.
      Он шевельнул правой рукой, и пальцы коснулись чего-то гладкого и твердого, а потом зарылись в мягкое и теплое…
      Нога одной из женщин!
      Дейн поспешно отдернул руку и увидел над собой короткий взблеск стали. Меч!