- Так серьезно? - спросил кормчий.
      - Мой отец был убит разбойниками в полумиле от городских ворот. Моего деда убили монахи как раз на этой дороге, только тремя милями ближе к Кариомеру. Говорят, убили по ошибке. Вот только при покойнике почему-то не оказалось ни гроша. Вы, достойные, не представляете, каково это - быть купцом в Хуриде.
      - А пиратом? - подколол Рудж.
      Хуридит хмыкнул.
      - Моего прадеда поджарили омбамту, - сообщил он. - А вот второй прадед ходил под красными парусами и был поджарен конгайским сторожевиком. И все же поверьте мне: пирату и честному мореходу куда безопаснее, чем купцу на этой славной дороге. Я богат, достойные, но только потому, что моя подружка Смерть трижды в день целует меня в затылок. Да, я боюсь. Но разве это оправдание для того, чтобы отступить?
      - У тебя сердце воина, - одобрительно произнес светлорожденный. - Как твое имя?
      - Отец назвал меня Гризуш. В честь моего деда.
      - Данил Рус.
      - О! Неужели из тех самых Русов?
      - Из тех.
      - Большая честь! - купец стянул шапку, мотнул головой, что, вероятно, обозначало поклон, и вернул головной убор на место. - А спутник твой, благородный Данил, также из светлорожденных?
      - Увы! - вздохнул кормчий. - Во мне ни капли серебряной крови. Но имя у меня есть. Отец назвал меня Рудж. В честь одного городишки в Гураме, где они с приятелями неплохо повеселились.
      Гривуш рассмеялся.
      - Я рад вам, - сказал он. - И особенно вашим мечам.
      - У тебя есть основания для особого беспокойства? - спросил Данил.
      - У меня хороший товар. И всего шестеро охранников. Больше нанять не удалось, и это то же дурной признак. Тем более мы задержались из-за раскисшей дороги.
      - Если бы я был разбойником, - сказал светлорожденный, - я устроил бы засаду перед самым городом.
      - Почему? - спросил Рудж.
      - Чем ближе к дому, тем человек беспечней.
      - Верно, - согласился Гривуш. - Моего отца убили...
      - Ты уже говорил, - перебил кормчий. - Может, нам лучше переждать где-нибудь в лесу?
      - Зачем? - удивился Данил. - Если почтенный Гривуш прав и его ждут, нас-то они не ждут. Верно?
      - Уверяю тебя, этим ургам без разницы, что твоя благородная кровь, что моя! - заявил хуридит.
      - Разница есть, - спокойно произнес Данил. - И они ее заметят, можешь не сомневаться. А сейчас с твоего позволения я поеду вперед. Телеги слишком шумят.
      Данил пустил парда рысью и исчез в темноте.
      - Не думай, Рудж, что мы так уж беззащитны, - сказал купец. - У меня припрятано несколько луков. И топоры, которыми мои парни рубят дрова, на оччень длинных топорищах.
      Рудж промолчал. Ему совсем не хотелось рисковать жизнью, защищая товары почтенного Гривуша.
      - Если все обойдется, - продолжал тем временем хуридит, - я укрою вас в своем доме. Вкусная еда, чистая постель, большая ванна с горячей водой!
      - Ты не шутишь? - заинтересовался Рудж. - Ванна? Твой дом здесь, в Хуриде?
      - А ты полагаешь, что на хуридское золото нельзя купить тайский шелк? - ухмыльнулся купец.
      Темный силуэт всадника словно материализовался из мрака.
      - Это я, - раздался голос светлорожденного. - Ты прав, почтенный, засада.
      - Много? - обеспокоено спросил купец.
      - Не знаю. Слышал, как они возятся на деревьях.
      - На деревьях?
      - Совсем неглупый ход. Склонен думать, у них арбалеты. Бросят на дорогу пару факелов - и цели как на ладони.
      - И что же делать? - спросил Гривуш, "передав командование" светлорожденному. - У меня арбалетов нет. Только три лука.
      - Лук - еще лучше, - отозвался Данил.
      - Это почему? - удивился Рудж.
      - Потому что пока ты один раз нажмешь на спусковой крючок арбалета, я выпущу из лука самое меньшее три стрелы. Доставай-ка свои луки, почтенный. И предупреди своих.
      - Может, остановимся?
      - Не стоит. Вдруг эти охотники отрядили наблюдателя.
      Оглядев предложенный лук, Данил только хмыкнул:
      - Почему бы вам не сделать его еще короче, размером с рогатку?
      - Мне жаль, благородный Данил, но в Хуриде оружие разрешено только солдатам Святого Братства. Большой лук труднее спрятать. Этот не годится?
      - Сойдет, - Данил пристегнул к поясу кол чан.
      - Двигайтесь, как обычно, - распорядился он.
      - А ты? - спросил Рудж.
      - А я пойду поохочусь.
      - Один? - удивился Гривуш. - Их же там наверняка не меньше дюжины.
      - Больше, - сказал светлорожденный. - Я начну, когда вы окажетесь поблизости. Рудж, позаботься о моем парде.
      Данил спрыгнул на землю и растворился в темноте.
      - Бесстрашный человек, - Гривуш покачал головой. - Пойду предупрежу парней.
      Караван перестроился. Теперь возы ехали в два ряда - ширина дороги позволяла, - а люди - посередине. На возах лежали пропитанные маслом факелы.
      Перед Руджем шел парень с длинной дубиной. Он отчаянно потел, судя по запаху. Позади - Гривуш. Кормчий держал меч наготове. От лука он отказался - не стрелок, тем более в темноте. Небо заплыло тучами: ни звезд, ни луны. Собственной руки не разглядеть. Копыта волов с хлюпаньем месили грязь, поскрипывали колеса. Лес молчал.
      Короткий вскрик, хруст ломающихся веток - и глухой удар о землю.
      Данил угадал точно: караван почти поравнялся с засадой. Предупрежденные возницы остановили волов. На какое-то время - напряженная тишина. Затем щелчок тетивы (даже Рудж услышал) - и еще один "плод" свалился на землю.
      И началось.
      Лее ожил. Сообразив, что происходит нечто незапланированное, разбойники посыпались со своих насестов. Кто-то захлебнулся предсмертным воплем, кто-то завопил просто так. В чаще вспыхнули и заметались огни. Чей-то голос, надсаживаясь, призывал: "Ко мне!" Кто-то у самой дороги истошно заорал: "Вот он! Вот он!" И, надо полагать, не ошибся, потому что тут же забулькал, захлебываясь кровью.
      О караване словно забыли. За спиной Руджа высекли искру. Вспыхнул факел и, посланный сильной рукой, разбрасывая искры, взлетел вверх и застрял в ветвях, осветив кусок леса, справа от дороги. Тут же, прямо на телегу рядом с Руджем спрыгнул здоровенный мужик с копьем и нацелился проделать в северянине совершенно не нужную тому дырку. Кормчий не стал его отговаривать, а попросту полоснул хуридита по ногам, когда же тот свалился с телеги - добил, проколов горло.
      Тем временем еще один разбойник напал на потеющего парня. Тот взмахнул дубиной, разбойник поднырнул, и, спасаясь от его меча, парень вспрыгнул на телегу. Нападавший едва не повторил трюк, который только что проделал Рудж, но кормчий испортил ему удовольствие, рубанув по руке. Потеющий парень докончил дело, размозжив разбойнику физиономию. Рядом, шумно выдохнув, опустил топор Гривуш. Брызги крови испачкали щеку кормчего. Еще один факел взлетел вверх, но не удержался в ветвях, упал в придорожный кустарник. Оттуда выскочил разбойник с изготовленным арбалетом, поскользнулся в грязи, плюхнулся на задницу. Один из охранников Гривуша бросился вперед и разбил арбалетчику голову. А мигом позже сам упал со стрелой в шее.
      Кусты вспыхнули. Сразу стало очень светло. Гривуш отложил топор и взялся за лук. Рудж и потеющий парень, вооружившийся мечом убитого разбойника, присев за телегами, вглядывались в чащу...
      Но вместо разбойников между деревьями показался Данил, волочащий безжизненное тело.
      - Знакомая одежка? - спросил он, прислонив труп к тележному колесу.
      Убитый был монахом. И не из последних, судя по качеству доспехов. Впрочем, доспехи не помогли - стрела вошла в глаз.
      - Можешь предъявить счет Святому Братству, купец, - сказал Данил.
      - Шутишь? У меня слишком плотное телосложение, чтобы висеть вниз головой. За убийство монаха мы все отправимся на виселицу.
      - Но разве он не пытался тебя ограбить?
      - Это Хурида, мой господин. В Хуриде все принадлежит Наисвятейшему. А значит, любой монах может взять все, что пожелает. Как свою собственность.
      - Интересные законы!
      - Забери его пояс, а мои люди снимут доспехи. Остальным займутся крысы. Надеюсь, они не побрезгуют сородичем.
      - Как мне хочется прогуляться по вашей славной стране со стальной щеткой, - проворчал Данил. - Рудж, не сочти за труд, обыщи его. А я помогу этому парню.
      Один из людей Гривуша безуспешно пытался выдернуть застрявшую в плече стрелу.
      У Данила эта операция заняла чуть больше минуты. И еще пара минут потребовалась, чтобы промыть рану вином и перевязать. Чувствовался большой опыт.
      - Ты прямо лекарь, - одобрительно проговорил Гривуш.
      Один из его людей погиб, двое были легко ранены. Дешево отделались, одним словом. И купец знал, кого за это благодарить.
      Рудж при свете факела разглядывал бумагу, извлеченную из-за пазухи убитого монаха.
      - Гривуш, - позвал он. - Ознакомься.
      - "Податель сего взымает средства для нужд Наисвятейшего", - прочел вслух купец. - Погляди, у него еще должен быть перстень...
      - Точно!
      Кормчий стянул с указательного пальца убитого золотой перстень. На печатке его были выгравированы пятиконечный крест, чаша и корона.
      - Взыматель Наисвятейшего, - Гривуш покачал головой.
      - Что с этим делать?
      - Я бы его выкинул. Но... В определенных обстоятельствах такая вещь может оказаться полезной.
      - То есть если я суну его в нос какому-нибудь монаху, тот слижет пыль с моих сапог? - спросил Рудж.
      - Что-то вроде этого. Если не распознает в тебе самозванца.
      - Дай-ка его сюда, - Данил отобрал перстень и надел на палец. - Что еще нашел?
      - Вот, - Рудж встряхнул кошель. - Для Наисвятейшего маловато, а нам хватит.
      Возницы, попрятавшиеся под телеги в начале схватки, вылезли, соскребли с себя грязь и вместе с охранниками, раздев убитых, оттащили подальше в лес. Так же поступили и с монахом. В голом виде Отец Взыматель ничем не отличался от простого земледельца. Разве что поупитанней.
      - Ты спас мою старую шкуру, благородный Данил, - сказал купец. - Все мое - твое.
      Всего лишь формула благодарности, но светлорожденный почувствовал себя польщенным.
      - Я думаю, нам не стоит въезжать в город, - сказал он. - Раз мы в розыске.
      - Оставь! Содержимое моих телег волнует стражу куда больше, чем пара фальшивых охранников. А уж пара настоящих золотых монет совершит настоящее чудо. Вот увидишь!
      Так и вышло.
      Глава пятая
      Данил распахнул окно... и тут же закрыл его. Окно выходило на перекресток. В центр перекрестка был вкопан столб с перекладиной. А на перекладине - подвешенный за ноги труп. И вонял он, как положено трупу. Под столбом маялся стражник. От нечего делать он гонял копьем голодных ургов. Падальщики возмущенно орали, распахивая зубастые пасти. Звуки подстать запаху.
      Если не считать вида из окна, дом у купца Гривуша оказался вполне приличным. Даже по имперским меркам. Вчера, когда перед северянами распахнулась окованная железом дверь, Данил получил возможность убедиться: тайский шелк действительно можно купить на хуридское золото. Именно этим расписным шелком были задрапированы стены гостиной. После серых и черных красок Хуриды - настоящий праздник для глаз. Однако светлорожденный не мог не оценить и оборонительных достоинств дома. Двери вели в узкую прихожую, каковая заканчивалась крутой лестницей. Лестницу в случае нападения могли бы удерживать два-три человека. А окно, которое только что закрыл Данил, было забрано изящной, но достаточно прочной решеткой. Как и все окна в доме. Маленькая крепость. Не хватало только колодца в подполе. Впрочем, почему бы не быть и колодцу?
      Стук в дверь.
      - Хозяин приглашает господина к завтраку!
      - Иду, - отозвался светлорожденный.
      Облицованные мрамором колонны, гурамские ковры на стенах, алебастровые светильники.
      "Ничуть не хуже, чем в нашем глорианском доме", - подумал Данил.
      Рудж уже был здесь. И Гривуш.
      - Доброе утро, благородный Данил. Как спалось?
      - Превосходно.
      Легкие шаги за спиной. Данил обернулся...
      В нескольких шагах от него стояла девушка.
      Бежевое длинное платье с глубоким вырезом, полностью открывающее плечи. Серебряный кольчатый пояс обнимает талию. На плечах - накидка из нежной тайской шерсти, серая, с узором из черных жемчужин поверху, а с внутренней стороны подложенная алым шелком. Волосы собраны кольцом на затылке и черной волной струятся до пояса, посверкивая вплетенными серебряными нитями. Сережки в мочках маленьких ушек, пятиконечный крест, выложенный бриллиантами, - чуть ниже ключиц. Матовая кожа, черные, ясные, доверчивые глаза...
      - Моя дочь Ниминоа!
      - Данил Рус!
      - Рудж!
      Маленькие ножки в замшевых туфельках бесшумно ступали по ковру. Девушка опустилась на стул, поправила кружевную оторочку рукавов, чья белизна подчеркивала смуглость узких кистей.
      Северяне обменялись восхищенными взглядами
      - Прошу к столу, господа!
      - Клянусь устами богини, в ней кровь Конга, - прошептал Рудж.
      - Ты прав, достойный, - Гривуш услышал сказанное кормчим. - Ее мать была рождена в благословенном Конге. Она ушла в Нижний Мир семь лет назад, во время поветрия.
      - Да будет милостива к ней Кала, - разом отозвались оба северянина.
      Гости заняли места за столом. Рудж - рядом с Ниминоа, Данилу же Гривуш предложил почетное место во главе стола, а сам сел по правую руку светлорожденного.
      Слуги внесли кушанья.
      - Распечатай, благородный Данил! - Гривуш протянул светлорожденному обтертую от пыли бутыль.
      "996" - было выдавлено на белой смоле, которой залили горлышко. Девятьсот девяносто шестой год по воцарении Вэрда Смелого. Сорок семь лет печати и тому, что под ней.
      - Черное орэлейское, - сказал Гривуш. - Надеюсь, тебе понравится. Это лучшее, что у меня есть.
      - Никогда не думал, что столь чудесный цветок способен вырасти под здешним мертвым небом, - произнес Рудж, наклоняясь к Ниминоа.
      - Достойный хочет сказать, что я красива? - легкая улыбка тронула губы девушки.
      - О нет! - Рудж покачал головой. - Я хочу сказать, что ты прекрасна!
      - Неужели лучше, чем девушки севера?
      - Тебе нет равных! Эти пальчики, - кормчий коснулся руки Ниминоа, могли бы принадлежать богине. А твои глаза глубже морских глубин!
      - У тебя изысканный слог, достойный Рудж, - рассеянно ответила девушка и посмотрела на Данила.
      Но светлорожденный не заметил ее взгляда, он разговаривал с Гривушем.
      Ниминоа не догадывалась, что говорят о ней.
      - Как тебе удалось сохранить подобное, чудо? - спросил Данил.
      - Чудом. Особенно когда я разорялся. К счастью, в последний раз это случилось шесть лет назад, и по закону Ними считалась слишком юной для гаремов Братства. Вряд ли это спасло бы ее, но у меня остались друзья, заплатившие отступное Отцу-Наставнику. А Отец-Наставник Крун, по счастью, любит золото больше, чем девочек.
      - Счастье, что у тебя есть друзья, - отозвался Данил.
      - О да. Мы, хуридские купцы, держимся друг за друга. Иначе не уцелеть. Братство забирает половину дохода, Наисвятейший - пятую часть, а "черные повязки" - треть оставшегося. Но, к счастью, вместо двухсот золотых в казну Братства я могу ограничиться двадцатью, если еще двадцать отдам лично Отцу-Наставнику.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.