Этот мир - наш! - Малышка и Карлссон-2

      Дима действительно забыл, что они идут на какой-то день рожденья.
      Сегодня он весь день провел в Интернете. Изучал автомобили. Тысяч за двадцать евро можно было купить отличную новую машину. Но ему, по всей видимости, придется брать что-нибудь попроще. Иначе придется объяснять родителям, откуда у него такие деньжищи. Впрочем, время еще есть. Пока Диме семнадцать, прав ему не дадут.
      – Как какой день рожденья! – возмутилась Катя.– Колин!
      – Какой еще Коля?
      – Мой друг. Который, кстати, помог нам «порше» продать.
      – Твой друг? – Дима нахмурился.
      – Ну не совсем мой друг, больше – Карлссона. Но меня он тоже звал.
      – А меня?
      – А ты – со мной. Не бойся, Димка, никто тебя там не обидит!
      – Ничего я не боюсь,– буркнул Дима.
      Настроение у него начало портиться, но Катя, встав на носочки, чмокнула его в подбородок, улыбнулась… И Дима сразу перестал сердиться. Ну как на нее сердиться, если она такая славная.
      – Надо чего-нибудь купить,– деловито произнес он.– Что за мужик? Что он любит?
      – У него мотоцикл есть,– сказала Катя.– Да вроде всё у него есть…
      – Тогда я ему фляжку куплю,– сказал Дима.– Такая вещь всегда пригодится. А ты чего подаришь?
      – А вот! – Катя продемонстрировала подернутую патиной серебряную цепь с висюлькой, на которой были изображены перекрещенные молот и копье.– Нравится?
      – Ничего. А почему копье, а не серп?
      – Дурак! Это антиквариат! Девятнадцатый век!
      – Это тебе в комиссионном сказали? – усмехнулся Дима.
      – В ломбарде. Ты ничего не понимаешь! И вообще это не тебе подарок! Иди и покупай свою фляжку!
      Катя гордо отвернулась и отправилась на поиски гравера.
      – Вот это надо выгравировать вот здесь! – заявила она сонному мужичку за стойкой, подсовывая бумажку.
      – Это что? – мужичок уставился на значки.
      – Это руны! Вот эту здесь, а вот эту…
      – Не выйдет,– отрезал мужичок.– Здесь тебе, девочка, не салон тату. Напиши чего-нибудь по-русски.
      Высказался – и снова задремал.
      – Я вам не «девочка», а клиент,– строго сказала Катя.– Не можете сами сделать – дайте мне.
      Мужичок открыл один глаз, посмотрел на нее, как сантехник на десятирублевку.
      – Ты мне бур сломаешь,– сказал он.
      – Сломаю – заплачу€.
      Мужичок открыл второй глаз:
      – Загубишь вещь.
      – Мой риск! – Катя лучезарно улыбнулась.
      Когда ее нашел Дима, Катя уже почти закончила. На ее взгляд, получилось неплохо. И бур она не сломала, и с гравером подружилась. Сказать по правде, без его помощи она бы не справилась.
      – Приходи еще,– сказал он на прощание.– Я тебя на мастера выучу.
      Диме это приглашение совсем не понравилось.
      Но Катю следовало любить такой, какая она есть. Эту истину Дима давно усвоил.
 
      – Это здесь? – Дима с сомнением поглядел на барчик с подозрительным названием «Шаманама». И с еще более подозрительной вывеской:
 
      У нас весело!
      По выходным – кик-бокс!
      По понедельникам, вторникам и четвергам – чисто мужские забавы!
      По средам и пятницам бьют в бубен!
 
      – Здесь, здесь! – Катя решительно подтолкнула Диму вперед; он, в свою очередь, толкнул дверь и натолкнулся на верзилу в кожаной жилетке.
      – Ты куда нацелился, студент? – осведомился верзила, преграждая Диме дорогу.– В бубен хочешь? Тогда тебе повезло. Сегодня у нас как раз пятница, а по пятницам…
      – Отвали от него, шлагбаум! – потребовала Катя, выныривая у Димы из-за спины.– Мы к Коле на день рожденья! Не видишь, что ли?
      – Тебя, Малышка, заметить трудно,– ухмыльнулся верзила.– Особенно за таким могучим друганом,– верзила хлопнул Диму по плечу. От его хлопка не брезгующий спортом Дима не упал и не сломался. Только слегка просел.
      – А твоего еще нет,– сообщил вышибала Кате.– И Голого тоже. Раненько вы пришли.
      – Так, может, мы – попозже…– пробормотал Дима.
      – Никаких «попозже». Идите вон за тот столик. Выпейте, покушайте.
      – Пошли,– сказала Катя.– Я голодная, как тролль-хищник.
      – Типун тебе на язык…– пробормотал Дима. И поплелся следом за подругой.
      Оглядев публику в «Шаманаме», Дима решил, что это последнее место, куда он по своей воле привел бы Катю.
      – Эй, лялька, иди к нам! – окликнул Катю какой-то мордастый тип.– Чё я тебе покажу!
      Соседи мордастого были ему под стать. Типично уголовные ряшки.
      – Не обращай внимания,– громко сказала Катя Диме.– Мы – гости, а это… так, между прочим.
      – Это кто – между прочим? – заорал тип.– Это кто…
      Дима напрягся, готовясь с честью погибнуть в неравном бою, но погибать не пришлось. Двое соседей мордастого ухватили приятеля за руки, вернули обратно на лавку, и Дима с Катей благополучно добрались до указанного столика, рядом с которым тут же материализовался официант.
      – Добрый вечер, Катенька! Что будем кушать?
      – Что будете кушать вы, я не знаю… (официант подобострастно хихикнул). А мне – вот этот салат, свиные ушки, форель с грибами и жареную картошку.
      У этих блюд имелись местные экзотические наименования, но ими Катя пренебрегла. Благо рядом со всеми этими «пайками дикого горца» и «сувенирами душмана» имелись вполне цивилизованные расшифровки.
      – А молодому человеку?
      – Колбасу,– сказал Дима.– Вот эту телятину и литр пива.– Подумал и добавил: – Пока литр.
      Бар понемногу заполнялся. Кое-кто из вновь пришедших здоровался с Катей. На Диму же смотрели как на пустое место. Что было немного обидно. Обиду он заливал пивом, которое ему, несовершеннолетнему, строго говоря, подавать не должны были. Как, впрочем, и Кате. Но здесь их возраст никого не волновал. На третьей кружке Дима почувствовал, что пьянеет, и приналег на закуски.
      Вопреки объявлению, в бубен никого не били, и Дима расслабился. А когда появился Карлссон, он и вовсе успокоился.
      Карлссона приветствовали дружным ревом.
      – Чего это они? – удивился Дима.
      – Того. Он тут всех победил.
      – Понятно…
      Вокруг Карлссона сразу образовалась толпа, но он уже высмотрел Катю с Димой и двинулся к ним, довольно бесцеремонно распихав своих почитателей. С грохотом швырнул на пол засаленную кожаную сумку, рухнул на скамью, отобрал у Кати кружку и опустошил в полглотка.
      – Горло пересохло,– сообщил он.– Этот – где?
      Катя подумала, спрашивает о Коле, но Карлссон имел в виду официанта. Тот уже спешил к ним с бочонком под мышкой.
      – И второй неси,– распорядился Карллсон.– Видишь, я не один.
      Проткнул бочонок пальцем и припал к отверстию.
      – Нам, пожалуйста, с краником,– уточнила Катя, бросив на Карлссона неодобрительный взгляд. Но Карлссон ее неодобрения не заметил. Он утолял жажду.
      Официант возник вновь – приволок блюдо с объятыми синим пламенем колбасками (Карлссон ухватил несколько штук, не дожидаясь, пока официант собьет пламя), сообщил почтительно:
      – Ваше мясо жарится.
      – Мое мясо жарить – замаешься,– невнятно пробормотал Карлссон.– Иди гуляй пока.
      Ухватил лапищей охапку колбасок и запихнул в рот и зачавкал.
      Катя поджала пухлые губки: манеры Карлссона ей не нравились.
      А Дима, наоборот, тащился. До чего все-таки колоритный тип этот тролль!
      Наконец появился виновник торжества. «Шаманама» взорвалась восторженным ревом.
      Дима подумал, что ожидал как раз чего-то подобного. Двухметровую «раму» с бритой наголо загорелой башкой и челюстью, способной без повреждений выдержать столкновение с небольшим автомобилем.
      Ну да, какие еще могут быть друзья у старины Карлссона.
      – Надо пойти поздороваться? – спросил Дима. Вернее, выкрикнул прямо в ухо Кате, потому что шум в заведении заглушил бы стартовый рев «Формулы-1».
      Катя активно замотала головой. Кидаться в это столпотворение пьяных мужиков? Растопчут – и не заметят.
      Дима поглядел на Карлссона. Карлссон уже ополовинил блюдо с колбасками и дохлебывал свой бочонок.
      Колбаски выглядели аппетитно.
      Поймав Димин взгляд, Карлссон подтолкнул к нему блюдо.
      Рев в «Шаманаме» то стихал до полусотни децибелов, то вновь прыгал до уровня взлетающего «Боинга»: имениннику дарили подарки.
      Карлссон доел колбаски, нашел взглядом официанта, махнул рукой: неси горячее.
      «Горячее» представляло собой кус телятины весом килограмма полтора, чисто символически обжаренный сверху. Но зубы Карлссона вонзились в него и принялись смалывать полусырое мясо, словно рубленую котлетку.
      Дима так увлекся этим зрелищем, что не заметил приближения виновника торжества. Только когда его скамейка жалобно скрипнула, он обернулся – и вздрогнул от неожиданности. Рядом с ним сидел хозяин «Шаманамы».
      Вблизи он казался еще больше, чем издали.
      – Ты кто, браток? – спросил великан.
      – Это Дима! – сообщила Катя.– Наш друг!
      – Всё путем, Малышка,– хозяин «Шаманамы» одарил ее улыбкой.– Здравствуйте, гости дорогие! Рад, что заглянули. Карлссон! Перестань жрать и поздравь меня, что ли!
      – Поздравляю. На вот,– Карлссон полез под стол, выудил оттуда мешок, а из мешка – стальной горшок.
      – Тебе,– сказал он, вручая его имениннику.– Пощупай настоящую бронь.
      Тут Дима сообразил, что горшок – и не горшок вовсе, а шлем.
      Хозяин «Шаманамы» повертел его в руках.
      – Очень неплохо,– произнес он с уважением.– И не скажешь, что новодел.
      Дима бы тоже этого не сказал. Шлем выглядел довольно старым. И был весь покрыт мелким причудливым узором черного цвета, а спереди, над стрелкой имелась какая-то эмалевая картинка. Диме очень хотелось рассмотреть шлем поближе, но он постеснялся попросить.
      – Какой еще новодел,– буркнул Карлссон.– Фамильный шлем Мак-Ларенов.– Подумал немного и добавил: – Был.
      Именинник еще раз с большим почтением оглядел подарок. Проникся.
      – Это какой же век? – спросил он.
      Карлссон пожал плечами.
      – Давно было,– и добавил деловито: – Там внутри ремешки – того. От времени. Ты новые сделай потом. И нечего его разглядывать. Ты давай, примерь. Похоже, он тебе все-таки маловат.
      Именинник улыбнулся, надел шлем на бритую голову и сразу превратился в древнего воина. В этого самого Мак-Ларена. Шлем сидел на нем, как родной. Хозяин «Шаманамы» и так выглядел сурово, а в шлеме – просто устрашающе.
      – Мал,– с огорчением проговорил Карлссон.– Пустой – садится, а с подшлемником и обвязкой – вряд ли.
      – Ну спасибо, брат! – с чувством произнес именинник.– Уж подарок так подарок! – встал, расправил плечи, рявкнул: – Эй, братва! Гляньте, что мне Карлссон подарил!
      Братва оценила. То есть настолько, что на пару секунд в зале даже наступило что-то вроде тишины. И только потом – гром восторгов, не утихавший минуты две.
      Двое из обслуги приволокли хозяину большущее зеркало. Тот глянул – и аж взрыкнул от удовольствия.
      – Ну, брат…– растроганно проговорил он, садясь рядом с Карлссоном и обнимая его за плечи.– Ну, брат…
      – А у нас, между прочим, тоже подарки для тебя есть,– сообщила Катя.
      – Правда, Малышка? – Именинник улыбнулся, надо полагать, дружелюбно. Но из-за шлема улыбка получилась жутко кровожадной.
      – Угу. Вот! – Катя достала цепь.– Поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе счастья! Ой! – Она вдруг сообразила, что для Колиной шеи цепь явно коротковата.
      Но именинник сам нашел выход: намотал цепь на запястье. Оказалось, что она на удивление хорошо гармонирует с шлемом.
      Карлссон тоже заинтересовался. Поглядел на бляшку с молотом и копьем, перевернул, поглядел на руны, хмыкнул одобрительно.
      – Сама резала! – похвасталась Катя.
      Карлссон посмотрел на Катю, даже жевать перестал… Задумался на мгновение, но ничего не сказал. Только кивнул.
      – А что они означают? – спросил хозяин «Шаманамы».
      – Вот эта,– Катя указала на ту, которая слегка напоминала латинскую букву «R»,– «райдо» – руна дороги. Я нарочно ее выбрала. Ты ведь в путешествие отправляешься. Эта руна будет тебя охранять. Ну, она вообще полезная. Благоприятная. Чтобы не заблудился, чтобы ничего плохого с тобой не случилось по дороге…
      – Откуда ты их выкопала? – скептически спросил Дима.
      – Нашла в Интернете.
      – А другая?
      Коля ткнул пальцем во вторую руну, похожую на зигзаг молнии. Катя смущенно улыбнулась.
      – Это «эйвас»,– сказала она,– я и сама не очень понимаю, что она означает. Она тоже как-то связана с дорогой, только смысл другой, более глубокий. Там было написано, что каждая дорога, путь – это переход через какую-то грань. Чего-то там еще было про порог…
      – Короче, через границу поедем,– сделал вывод Коля.– Все правильно.
      – Я мучилась-мучилась, какую руну выбрать, и решила оставить обе,– извиняющимся тоном добавила Катя.– Тебе нравится?
      – Здорово, полезные вещи,– одобрил именинник. И вопросительно поглядел на Диму: чем ты меня порадуешь?
      Дима достал фляжку. Он даже слегка покраснел: до того несолидным казался его подарок рядом с остальными.
      – Поздравляю…
      – Нет,– перебил хозяин «Шаманамы»,– так дело не пойдет. Давай познакомимся сначала. Ты – Дима. Я – Коля.– Он протянул руку, очень, кстати, похожую на лапищу Карлссона.– Коля Голый. Друзья моих друзей – мои друзья. Теперь место знаешь – приходи. И спасибо,– он взял фляжку и сунул в карман.– Нужная вещь. Всегда пригодится.
      Он уже собрался встать, когда Катя сказала:
      – Николай… А можно спросить?
      – Коля. Коля Голый. Можно. Спрашивай.
      – Федот… Как его здоровье?
      – Федота? Думаю – в норме. А что такое?
      – Да нет, ничего. Просто спросила. Сегодня ведь его не будет, да?
      – Не будет. Но подарочек мне прислал. Вчера. А тебе привет. Классное, сказал, тачило. Ну, отдыхайте,– хозяин «Шаманамы» поднялся и двинулся к стойке.
      – Что за Федот? – спросил Дима.
      – Бандит,– сказала Катя.– Который у нас «порше» купил.

* * *

      Было два часа пополуночи, когда потрепанный джип с черными армейскими номерами свернул с трассы на проселочную дорогу. Еще через полчаса он уткнулся в «кирпич» и остановился.
      Из джипа вылезли двое. Третий, водитель, остался в машине.
      Вид у пары был специфический. Таких обычные граждане стараются обходить стороной. И правильно делают.
      – Не-е, я не понял! И где твой проводник? – спросил один из троицы, тот, что повыше ростом.
      – Сейчас будет,– сказал второй.– Всё путем, Федот, не парься. «Коридор» откроют только через полчаса… А… Вот и он!
      На проводнике была полевая армейская форма без знаков. Лица не разглядеть: он старался держаться вне освещенной фарами полосы.
      – Как дела у Хамида? – спросил он у того, что пониже.
      – Крутится. Как у нас, нормально?
      – Угу. Деньги при вас?
      – Конечно,– тот, что пониже, сунул проводнику свернутые в трубочку купюры.
      – Здесь половина,– сказал он.– Вторая – по ту сторону. Как договорились.
      – Угу,– проводник сунул купюры в карман.– Навьючились и вперед.
      Двое приехавших на джипе надели рюкзаки.
      – Попрыгали и побежали,– сказал проводник.– А ты давай отсюда,– велел он шоферу.
      – Чё тут прыгать…– недовольно проворчал Федот.– Всё проплачено.
      – Проплачено,– согласился проводник.– Но борзеть не надо. И «пушку» брать тоже не надо было.
      – Об этом уговора не было! – возразил Федот.
      – Дело твое,– пожал плечами проводник.– С чухонскими полицаями сам разбираться будешь.
      – Я разберусь.– В негромком голосе чувствовалась угроза.
      Проводник хмыкнул, но спорить не стал.
      – Значит так,– сказал он.– Идти четко за мной. Не шуметь, не болтать, фонари не включать. По полосе отчуждения идти за мной след в след. Я вывожу вас через кордон к месту, где вас будет ждать машина. Там мы расплачиваемся и забываем друг о друге навсегда. Всё поняли?
      – Поняли, не дебилы,– проворчал Федот.– Пошли, Сусанин.
 
      Было три часа двадцать минут, когда проводник остановился.
      – Граница,– произнес он негромко.
      – Это граница? – удивился тот, что пониже.
      Вокруг был тот же лес, те же деревья, что и в километре отсюда.– А где прожекторы, вышки?
      – Это граница, а не зона,– насмешливо сказал проводник.– Помните: за мной след в след.
      И двинулся дальше.
      – Ни хрена себе граница…– бурчал себе под нос тот, что пониже ростом.– За что тут бабки платить. Я бы сам, легко…
      – Заткнись,– прошипел Федот, и низенький заткнулся.
      Они вышли на вырубку. Стало немного светлее. Земля под ногами была рыхлая и мягкая. Через полсотни шагов наткнулись на преграду: забор из натянутой на столбы колючей проволоки. Поверх проволоки кто-то заботливо набросил брезент.
      Трое перебрались на ту сторону и через пять минут снова оказались в лесу.
      – Всё,– сказал проводник с заметным облегчением.– Прошли.
      – А чухня? – спросил тот, что пониже.
      – Финикам без разницы,– сказал проводник.– Они…– и остановился так резко, что шедший за ним высокий толкнул его в спину.
      – Ты что?
      Проводник не ответил.
      Прямо перед ним стоял человек. Крупный, рослый, повыше Федота. Рядом с человеком – силуэт поменьше. Собака.
      И пес и человек молчали.
      – Я не понял…– очень неприятным голосом процедил Федот.– Что за дела?
      Он вытянул из кармана пистолет и засунул под ремень.
      – Только без пальбы, ладно? – прошипел проводник.– Я разберусь, ясно?
      Он быстро произнес что-то по-фински.
      Человек молчал. Просто стоял и все. И пес у его ноги, темное пятно, почти теряющееся на фоне кустарника, тоже не шевелился.
      Проводник сказал еще что-то… Никакого ответа.
      – Это не погранец,– прошептал он.
      Проводник вспотел. Вообще-то у него были крепкие нервы. Но сейчас ему почему-то стало страшно.
      А вот Федоту страшно не было.
      – Это есть темпераментный финский парень? – произнес он издевательски.– Раз он не погранец, так скажи ему, чтобы валил, пока не завалили. Ну, давай.
      Проводник произнес третью фразу.
      И неизвестный наконец соизволил ответить. Голос у него оказался высокий, резкий и очень неприятный.
      – Чё он бакланит? – спросил Федот.
      – Н-не понимаю,– пробормотал проводник.– Это не на финском.
      Незнакомец сказал еще что-то, при этом поднял руку и указал на Федота.
      При этом глаза его внезапно вспыхнули огнем. Как у волка.
      Проводника пробил холодный пот. Он попятился, натолкнулся спиной на Федота. Тот отпихнул его в сторону. Щелчок – и луч фонаря полоснул по стоящим на тропе.
      Человек с неожиданным проворством метнулся в сторону – проводник успел заметить длинные светлые волосы.
      «Женщина?» – удивился он.
      …А собака замешкалась, взвизгнула…
      «Никакая это не собака!» – успел понять проводник.
      В следующий миг страшный удар в висок бросил его на землю. Когда спина проводника коснулась травы, он умер.
      Боковым зрением Федот поймал движение справа (еще один, громадный, как медведь!), стремительно развернулся, одновременно выдергивая из-под ремня пистолет. Патрон – в стволе. Только нажать на спуск… Не нажал.
      Раздался хруст. Федот еще успел понять, что это хрустят, ломаясь, его пальцы, а в следующий миг два стальных поршня воткнулись ему в горло, сминая плоть и ломая хрящи. Голова запрокинулась, позвоночный столб лопнул и далеко не безгрешная жизнь правильного пацана оборвалась.
      Третий, тот, что пониже ростом, завопив, бросился наутек. И прожил на целых полминуты дольше остальных.
 
      Убивший Федота присел рядом с трупом, пошарил у мертвеца за пазухой – нашел цепь, сорвал ее с шеи мертвеца и протянул своей спутнице. Та взяла, но тут же с отвращением бросила цепь на землю.
      Убийца что-то проворчал неодобрительно, подобрал цепь и спрятал. Потом негромко свистнул. Маленький, тот, кого поначалу приняли за собаку, выскользнул из зарослей, присел на корточки рядом, тихонько пискнул.
      Здоровяк потрепал его по круглой голове и легонько подтолкнул. Это было разрешением, и маленький с радостным урчанием припал к разорванному горлу Федота…
 
      Спустя месяц финские пограничники нашли в лощине останки троих контрабандистов. Плоти на объеденных трупах почти не осталось. Но остались документы, шестьсот граммов героина, полторы тысячи долларов и пистолет ТТ.
      Вызванная пограничниками полиция на основании имеющихся материалов сделала единственно возможный вывод: к смерти трех нарушителей границы человек непричастен.
      Человек непременно забрал бы если не героин и оружие, то деньги – наверняка.
      Дело было закрыто. Кого интересуют трое съеденных зверьем русских?
      Впрочем, задолго до пограничников трупы нашел кое-кто еще. И, в отличие от полицейских, понял, что здесь произошло на самом деле.

* * *

      – Завтра тут тоже будет весело,– сказал Коля Голый.– Так что приходите.
      Они стояли у выхода. Прощались. Дима чувствовал, что он немного перебрал, но на ногах стоял твердо. И соображал нормально. По крайней мере ему так казалось. Катя была немножко трезвее. Немножко. И только Карлссон был совсем трезвый. С виду.
      – Давайте, подгребайте,– пригласил Коля.– Всё за счет заведения. Правда, меня уже не будет. Мы с братвой в Скандинавию едем.
      – А куда? – спросила Катя.– В Стокгольм?
      – Сначала – в Стокгольм, а там видно будет.
      – Мне тоже надо в Стокгольм,– сообщил Карлссон.
      – Так давай с нами, братишка! – обрадовался Коля.– Реально, присоединяйся. Хочешь, байк тебе подыщем?
      – Угу,– кивнул Карлссон.– Байка не надо. Но с вами я поеду. Когда?
      – Как проспимся, созвонимся – и тронемся. А то давай, оставайся. У меня переночуешь. У тебя всё, что нужно,– с собой?
      – Угу,– подтвердил Карлссон.
      «Ничего у него нет,– хотела сказать Катя.– Даже паспорта…»
      Но не успела. Как раз в это время Дима ее сгреб и принялся целовать. Это было довольно приятно, но Катя тем не менее высвободилась из Диминых объятий.
      – Иди, Димочка, подожди меня, пожалуйста, снаружи. Я сейчас…
      – Как же ты завтра поедешь? – спросила она Карлссона.– Вот так, без ничего? Без денег, документов, вещей…И без меня?
      – Конечно, без тебя,– ответил тролль.– Ты мне только руки свяжешь.
      Заметив, что Катя обиделась, добавил мягко:
      – Не обижайся. Я же не развлекаться еду.
      – Знаю,– Катя вспомнила о Ротгаре, и у нее по спине пробежали мурашки.– Хочешь догнать того эльфа?
      – Догнать и убить,– с серьезным видом кивнул Карлссон.
      – А если он тебя?
      Карлссон пожал плечами. Этот жест можно было растолковать и как полную уверенность в собственных силах, и как покорность судьбе – что будет, то и будет. Катя вздохнула:
      – Ну ладно, если надо… Поезжай с байкерами, я не напрашиваюсь.
      Карлссон справится. Тем более с ним будет Хищник.
      – Катенька, мы идем? – раздался от дверей голос Димы.
      Катя оглянулась, схватила тролля за руку и заглянула ему в глаза. Она и сама толком не знала, зачем сделала это,– может быть, просто хотела себя успокоить. Она не была уверена, что стоило серьезно относиться к ощущению близкой смерти бандита Федота, которое посетило ее, когда она коснулась его руки.
      Но на этот раз она, к счастью, ничего подобного не почувствовала. Никаких предчувствий. Катя улыбнулась и поцеловала тролля в щеку.
      – Ну, доброго пути. Хоть будь там поосторожнее. И возвращайся побыстрее.
      – Кать! – раздался недовольный голос Димы.– Ты скоро?
      Катя отпустила руку Карлссона и вышла.
 
      Так вот Карлссон остался в «Шаманаме», а они с Димой отправились к Лейке. Времени было – два часа пятьдесят минут. Ночи, разумеется.

Глава четвертая
Трудности личной и интимной жизни

      Устроились тролль-охотник с троллем-хищником на работу в клинику по решению сексуальных проблем.
      Охотник – психологом, хищник – медбратом.
      Приходит к ним как-то эльф.
      – Какие проблемы? – спрашивает его Охотник.
      – Хочу мужиком стать,– говорит эльф.
      – Какие проблемы. Становись,– разрешает Охотник.
      – Не, вы не поняли. Хочу крутым мужиком стать! Чтоб мужское достоинство – аж до самого пола!
      – Какие проблемы,– говорит Охотник.– Хищник, откуси ему ноги.

      Несмотря на позднее время, на Невском сияли витрины и шлялся народ – наверно, потому что ночь была не по-августовски теплая. Может быть, последняя теплая ночь лета.
      – Давай погуляем? – предложила Катя.– Посмотрим, как мосты сводят-разводят. Заодно проветримся. А то у меня в голове шумит – я пива выпила, наверно, не меньше литра…
      – Ха, литра! – пренебрежительно изрек Дима.– Я вот не меньше шести кружек… Да это что! Помню, мы с пацанами взяли два ящика на четверых! Это получается на человека…
      Дима принялся высчитывать, но, заметив, что тема Кате неинтересна, бросил. Гулять же к мостам отказался, сказав, что натер пятку. На самом деле ничего он не натер, а сказал так с умыслом.
      Когда свернули на набережную Фонтанки, а потом в подворотню Лейкиного дома, стало темно, как в бочке. Катя на ощупь набрала код на решетке. Во дворе-колодце среди кустов загадочным зеленым пятном светился фонарь.
      – А как мы в дом попадем? – встревожился Дима.– Что-то я не уверен, что Лейка нам откроет.
      – Ее вообще дома нет,– легкомысленно ответила Катя.– Она к Наташке на дачу уехала. А у меня ключ есть.
      – Отлично! – воодушевился Дима.– Просто классно!
      Свет на лестнице не горел.
      – Во, нормально! – Возмущенный голос Димы эхом отразился от стен лестничной коробки.– Это называется элитный дом!
      – Наверно, просто выключили,– предположила Катя, ощупывая ближайшую стену.– Черт, не могу найти, где тут…
      – Ладно, что мы, дверь не найдем? Дай руку!
      Дима схватил Катю за руку и потащил за собой по лестнице наверх. Катя споткнулась в темноте, вскрикнула. Дима остановился, подхватил ее, сгреб ее в объятия и принялся с жаром целовать.
      – Димка! – сдавленно пискнула Катя между поцелуями.– Пусти! Давай хоть до квартиры дойдем!
      – Давай,– пробормотал Дима, неохотно отпуская девушку.
      В прихожей у Лейки горел свет. На полу валялась раскрытая сумочка и запыленные босоножки.
      – Может, Лейка вернулась? – предположила Катя.
      – Лейка! – крикнула она.
      Никто не отозвался. Квартира как вымерла, только где-то текла вода из крана.
      Погрустневший было Дима просиял.
      – Может, она спит? – предположила Катя.
      – Да ладно – спит… Нету ее! – Дима наклонился, чтобы расшнуровать ботинки, потерял равновесие и чуть не упал. Катя поглядела на него и заметила, что взгляд у бойфренда шалый, даже слегка безумный.
      – Что с тобой? – лукаво спросила она.– Ты сегодня какой-то взвинченный. На себя не похож. Может, тебе лучше спать лечь? Я тебя в гостиной на полу устрою. Давай?
      – Спать? – усмехнувшись, повторил Дима.– Давай лучше выпьем чего-нибудь. Тут у Лейки где-то бар был. Как ты относишься к мартини?
      – Хватит с меня пива в «Шаманаме»,– отказалась Катя.– Лучше я чай поставлю. Я в одном журнале читала, что после выпивки надо пить побольше жидкости, а то наутро будет болеть голова.
      По дороге на кухню Катя на всякий случай заглянула в ванную – вдруг Лейка уснула прямо там? Однако Лейки и в ванной не оказалось. Из крана сочилась вода. На полу валялось полотенце и Лейкины трусики. Катя автоматически завернула кран, шагнула из ванной в коридор – и налетела на бесшумно подкравшегося Диму, который легко подхватил ее на руки и куда-то понес. Катя обняла его за шею и с подозрением спросила:
      – Куда это ты меня тащишь?
      – Не бойся, не уроню.
      – А я и не боюсь!
      Дима плечом распахнул дверь и занес Катю в неосвещенную гостиную. Свет он включать не стал, а направился в ту сторону, где, как он помнил, находился диван. Вскоре он наткнулся на край дивана, чертыхнувшись, уронил на него Катю и сам упал рядом с ней.
      – Блин! Не ушиблась?
      Катя только рассмеялась Димкиной неловкости. Дима же, убедившись, что Катя цела, прижался к ней и принялся целовать. Катя с удовольствием отвечала на поцелуи. Потом она почувствовала его руку на своей груди и чуть отстранилась.
      – Эй, ты что делаешь?
      – Пуговицы расстегиваю,– пробормотал Дима.
      С кофточкой Дима разобрался на счет «раз» и занялся молнией на Катиных джинсах.
      – Димка, не увлекайся!
      – Лежи, лежи,– ласково прошептал Дима.– Все будет нормально.
      – Ты чего, всерьез?
      – Серьезней не бывает.
      Катя попыталась сесть, но Дима крепко обнял ее и заставил лечь обратно.
      – Да что это такое! – рассердилась Катя.– Что за насилие! Отпусти немедленно!
      Почувствовав, что Дима ее уже не держит, она вскочила с дивана, отошла к окну и, сердито сопя, принялась застегивать кофту.
      – Ну и почему? – донесся с дивана Димин обиженный голос.– Что я не так делаю?
      Катя буркнула что-то банальное насчет наглости и распускания рук, чувствуя, что говорит не то. Она не могла внятно объяснить даже себе, почему она отталкивает Димку. Ведь он ей нравился, и она, в принципе, была не против, но… Не здесь, и не так. В том, чтобы спьяну тискаться на чужом диване, не было никакой романтики. Катя втайне мечтала, что у нее все будет как-то потрясающе и необыкновенно… Даже тогда, с Ротгаром, когда было дико страшно, и она понимала, что любовь тут ни при чем, а ее вот-вот убьют… какие это были невероятные, сильные переживания! А тут всё как-то… неправильно. По€шло и скучно.
      – Кать, ты что, боишься? – вкрадчиво произнес Дима.– Так я аккуратненько… я знаю, как надо…
      – Ох, лучше отстань,– вздохнула Катя.
      Дима поднялся с дивана, подошел к ней и нежно обнял за плечи.
      – Катенька…– едва слышно спросил он ее в самое ухо.– Разве я тебе неприятен?
      От Димки пахло пивом. Катя вдруг почувствовала, что раздражается.
      – Да, неприятен,– и дернула плечом, стряхивая его руки.
      Оскорбленный Димка отступил назад.