Инквизитор - Костер Для Инквизитора

      Железная овальная дверь с ручкой-штурвалом. Как на сейфе у нее в кабинете, только побольше.
      Похититель прислонил Альбину к стене, повозился немного, и поток света хлынул на бетон. Но у Альбины не оказалось времени, чтобы оглядеться. Бесцеремонно сграбастав за французский пиджачок, похититель пихнул ее в открывшуюся дверь, затем во вторую, такую же, после чего позволил женщине осесть на покрытый линолеумом пол.
      Альбина тупо смотрела, как он запирает двери, щелкает какими-то выключателями. Потом вдруг обнаружила, что зубы ее выбивают дробь.
      Похититель мельком глянул на нее, повесил на стенку ватник, снял бронежилет (Альбина даже не удивилась тому, что на нем оказался бронежилет) и сунул ей в руки плоскую бутылку.
      – Пей!
      Альбина механически глотнула. Где-то на донышке мозга отметилось: хороший бренди. Но горлу и языку было все равно. Важно, что исчез, наконец, резиновый привкус, и по телу растеклось знакомое тепло.
      Похититель открыл еще одну дверь.
      – Вперед!
      Очень просторно и очень светло. Слишком просторно и слишком светло для места, затерянного в подземной требухе города. Альбина, щурясь, потрогала бетонную шероховатую стену. Настоящая. А то уж было подумала, что глюк пошел. Свет, простор, бетон… и дорогущий ковер под ногами. Вишневый такой, с цветочным орнаментом. Может, все-таки крыша едет?
      Альбина машинально сделала глоток. И еще один.
      «Этак я напьюсь,- подумала безучастно.- Ну и напьюсь, какая разница?»
      «Гуп-гуп» резиновых огромных сапог. Явился не запылился. Похититель хренов. Однако, видок. Рожа - как по дерьму возили. Волосья дыбом.
      «Дать ему бутылкой по башке, что ли? - рассеянно спросила себя Альбина.- А и верно. Я же могу!»
      Точно. Зря она, что ли, второй год айкидо занимается почти индивидуально? Где его ножище-то? Вроде нету.
      «Ну, так-растак, я тебя сейчас!» - свирепо пообещала Альбина и, запихнув бутылку в карман пиджачка, встала в стойку.
      Похититель поглядел на нее с некоторым удивлением. Хотя, что под этими разводами грязи разберешь?
      – Ну врежь мне, врежь! - со свирепым азартом потребовала Альбина.
      Похититель усмехнулся. Не ударил, а просто взял двумя пальцами за подбородок.
      «Ну так на тебе!»
      Отработанным движением Альбина поймала руку, вывела назад, под локоть, прихватив мизинец и безымянный похитителя. Вывернуть, дожать, зафиксировать…
      «Сейчас ты у меня запищишь!» - мстительно подумала женщина.
      Но похититель не запищал. И не ткнулся носом в пол. Он просто сжал руку в кулак и спокойно выпрямился. И теперь уже пальцы Альбины оказались в капкане. Он смотрел на нее сверху вниз, и женщина осознала: если он сожмет кулак по-настоящему, ее собственные пальчики захрустят, как чипсы на зубах.
      – Я хочу, чтобы ты запомнила, мадам Джиу-джитсу…
      – Айкидо! - пискнула Альбина.
      «Зачем?»
      – Хорошо, мадам Айкидо,- не стал спорить похититель.- Запомни накрепко: без меня ты не выйдешь отсюда никогда.
      И, отпустив руку Альбины, пошел в дальний конец подземного зала - «гуп-гуп» мокрых резиновых сапог по дорогому ковру.
      Баюкая отдавленные пальцы, Альбина постепенно осознала смысл его слов. И, как ни странно, почувствовала облегчение. Выходит, он, в конце концов, собирается ее отпустить?
      Альбина наконец согрелась. И не только от бренди и движений. В зале было тепло. Еще бы! Если через каждые пять шагов по электронагревателю. Десятка два, не меньше. Маленькие дорогие игрушки.
      Альбина разулась (ходить в сапогах с отломанными каблуками крайне неудобно) и отправилась изучать разбойничью берлогу, поскольку сам разбойник куда-то пропал. Берлога была благоустроенная. С видеодвойкой и музыкальным центром. И с целым ящиком сидюшек к последнему. Богато живет, однако. Вот только мебели никакой. Что-то вроде кровати без ножек, полдюжины разбросанных в беспорядке диванных подушек. Турок он, что ли? Или японец? Куда же он все-таки подевался?
      Альбина дошла до конца зала и обнаружила коридорчик-закуток. И две занавески: клеенчатую и соломенную, с деревом и журавлем. Из-за клеенчатой слышался шум воды. Моется, значит? Альбина сунулась за соломенную. Кухонька. Электропечка, микроволновка, целых три холодильничка и морозилка - все миниатюрные, игрушечные. И ящики с консервами. Столько, что хватит на небольшой магазинчик. Спиртное. Да, круто живет бомж.
      Ничего не тронув (кто знает, как к этому отнесется хозяин?), Альбина вернулась в зал.
      Не нужно особого ума, чтобы сообразить: «бомжик»-то непростой. И на заказуху не похоже. Сколько он с нее спросит? Тонн пять она отстегнет без проблем, а вот больше… Блин горелый! Если он не отпустит ее завтра, если полетит контракт с канадцем, она потеряет вдесятеро больше! Самой, что ли, бабки предложить? Мысль такая и раньше мелькала. Разница в том, что обычному замызганному пролетарию и полштуки зеленых - выше крыши. А такому… С его вкусами - Альбина покосилась на бутыль «черного» «уокера». А если все-таки маньяк?
      У Альбины внутри все похолодело.
      И тут похититель появился собственной персоной. Нет, не турок. Натуральная славянская физиономия. По-своему симпатичная даже. И сложен как надо: легко убедиться, потому что голый до пояса. А ниже пояса - в штанах. Что особенно приятно.
      «Маньяки так себя не ведут»,- подумала женщина.
      Впрочем, что она знает о маньяках? Только из газет и киношек. К счастью.
      – Есть хочешь, мадам Айкидо? - совсем по-домашнему спросил похититель, растираясь ярко-синим полотенцем с белыми пальмами.
      – Меня зовут Альбина,- сердито отрезала она.- А как тебя зовут? Мистер Кун-фу?
      «Что я делаю? - ужаснулась.- Я же не должна его разд ражать!»
      – Вошь[ ],- сказал похититель.
      – Что? - опешила Альбина.
      – Ты спросила, как меня зовут, красавица? - Он метнул полотенце в стену и ловко попал на крючок.- Меня зовут Вошь.
      – А… по имени?
      – Имени, Альбина, у меня нет.
      Он повернулся к ней спиной и наклонился над музыкальным центром. На мускулистой спине - четыре дырки, четыре безобразных шрама по диагонали, от поясницы к правой лопатке.
      Заиграла музыка. Что-то старинное. Клавесин.
      – Пиццу будешь? - будничным голосом спросил похититель.

Глава восьмая

      – На,- сказал Васек и сунул в рот девке порцайку икры.
      Девка схавала, но глаз не открыла. Ясное дело, два часа смотреть на волосатые Васьковы мудя - стошнит.
      – Эх, водочка,- ласково пробормотал Харлей, поставил стопарь в ямку на девкином крестце и кинул в пасть огурчик.
      Своеобразно они смотрелись рядом: огромный, белокожий, брюхастый Харлей и тощий, смуглый, весь в мелких шрамах Чума. И роспись на каждом своя. На Харлее - кружки пивные, бабы, мотоциклы, прочая мутотень в три краски. А на Чуме - по-простому. На зоне цветами не балуются.
      – Мои,- Чума бросил карты на девкину спину, сгреб баксы.
      – Непруха,- хмыкнул Харлей. Без особого, впрочем, огорчения - играли по мелочи.
      Пепел с Васьковой сигареты упал на девичью поясницу. Девка дернулась: новенькая. Еще без привычки.
      – Стоять, шалава! - прикрикнул Чума, подхватив бутыль «Смирновской» - чуть не упала! - Васек, по делу что скажешь?
      – По тому наезду? Скажу, что кто-то в Питере сильно нагрелся. Гришавинских опустили аналогично,- последнее слово Васек произнес смачно, даже языком прищелкнул.- Земляков твоих кавказских, что Горку пасут…
      – Еще раз так скажешь, зарежу,- не повышая голоса, предупредил Чума.
      – А чё такое? - Васек не сразу врубился, но когда дошло, выругал себя за дурной базар: заземлячить Чуму с армяшками… - Бля буду, Чума, не подумал! Виноват!
      – Проехали,- спокойно отмел Чума.- Дальше давай.
      – Короче, такой же мужик - батрацкий прикид, шпалер глухой,- у Сидора двоих покоцал. У Гришки - тоже. Вагоновоза положил. Дикий фраер.
      – Думаешь? - с сомнением произнес Чума.- А ты, Харлей, что скажешь?
      – Ничего. Бомжей мои потрясли, но ничего не вытрясли, кроме вшей.- Здоровяк напрыскал себе водочки, кинул в пасть, зажевал.- На дне всякая тварь водится. Есть такие, что и стрелять умеют. Но не слышно, чтоб кто вдруг поднялся.
      – Ищите,- сказал Чума, поглядел на часы.- Пошли, погреемся.
      Поднялись. Харлей сгрузил хавку с девкиной спины, хлопнул по заду:
      – Смена!
      Все трое двинулись в парилку. Девка так и осталась стоять на четвереньках. Затекла.
      Ласковин сдвинул наушники, прищурился. Да, практика - великая вещь. Все двадцать пуль легли в пятачок поменьше ладони.
      – А ты навострился,- похвалил Митяй.
      – Жить захочешь - навостришься.
      Они развлекались на задворках пансионата, вот уже два месяца официально принадлежавшего «Шлему». До этого пансионатом владела какая-то фабрика, отчего здание пришло в полное запустение. Ремонт закончили неделю назад. К прежнему строению присовокупили открытый и закрытый бассейны, баньку-теремок и тир. Справляли новоселье. Только свои. Без платных лялек и прочего. Ужрались, конечно. Зато посидели хорошо. С приятствием. А поутру Фарида вручила каждому по бунденсовской таблетке - и никакого отходняка. Класс.
      – Пошли, Ласка, покатаемся,- предложил Митяй.
      Детский друг Ласковина недавно подарил себе «крузак»: могучую черную махину, смахивающую на маленький танк. Осчастливился.
      – Поехали,- согласился Ласковин.
      Впрочем, в Солнечном особо не разъездишься. Попылили по поселку, покрутились между государственных дачек, смотались к заливу.
      – Ну, зверь, да, зверь? - периодически заявлял Митяй, поворачиваясь к Ласковину.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.