Уже начало светать, когда Алеша наконец вышел к магистрали. До Ширгорода согласно дорожному указателю оставалось двадцать два километра. Неслабо они ночью проплыли.
      Двадцать два километра – это четыре часа ходьбы. Ни малейшего желания совершить марш-бросок у Алексея не было. Он не спал почти сутки, и сутки это были довольно насыщенные. Каждая косточка его молодого организма намекала, что пора бы ей дать передышку.
      Но поймать попутку оказалось делом нелегким. Во-первых, машин на дороге практически не было, во-вторых, внешний вид Алексея был весьма далек от подобающего джентльмену их привилегированного британского колледжа.
      Из шести проследовавших в нужном направлении машин притормозила только одна, но и ее владелец, присмотревшись к голосующему, тут же вдарил по газам. Даже пятидесятидолларовая купюра, изъятая из тощего бумажника чудиковского «бычка», не впечатлила водителя.
      Простояв минут сорок с поднятым пальцем, Алексей плюнул, двинулся пешком… И первая же попутка, зеленый, не первой свежести «опель» – внедорожник, обогнав его метров на двадцать, тормознул, затем сдал назад и остановился рядом.
      Дверца распахнулась.
      – Садись!
      Шелехов заколебался. Пригласивший его стриженный под ноль парень Алексею резко не понравился.
      – Мне – в Ширгород, – сказал он осторожно.
      – Садись! – повторил стриженый, открывая заднюю дверь. – Сумку только сдвинь.
      И Алеша сдвинул сумку (в ней что-то лязгнуло) и сел. У водителя был такой же стриженый крепкий затылок, как у первого парня. Ну, в конце концов, у Алексея есть пистолет, и позиция у него выигрышная.
      Щелчок – водитель заблокировал дверь. Алеша напрягся, но никаких враждебных действий не последовало. «Опель» с ревом рванулся с места и в считанные секунды разогнался до ста тридцати. Несмотря на потрепанную внешность, внутренности у внедорожника были в порядке.
      – Ты что, пацан, с кошкой дрался? – спросил водитель вполне миролюбиво.
      Шелехов рефлекторно провел ладонью по лицу, глянул на себя в зеркало заднего вида: да, царапин и ссадин на физиономии хватало. Не удивительно, что его никто не хотел брать.
      – С дерева упал, – сказал Алексей.
      – А на дерево зачем полез?
      – Рыбу ловил… в неположенном месте. А тут инспекция…
      – Бывает. – Внедорожник, разогнавшийся уже до ста сорока, легко, как стоячий, обошел по встречной здоровенный «трак». Тут дорога вильнула, и «опель» едва не вылетел на обочину. Но водитель справился.
      – У меня тоже однажды было, – сказал он. – Завалили с братаном лося в заказнике у Черной лощины, ну, ты знаешь (его приятель кивнул), а тут этот козел, егерь…
      – И что? – изобразил заинтересованность Алексей.
      – И его тоже завалили, – сказал водитель. – А братан мне говорит… Прикинь, – он повернулся к соседу, – давай, типа, чтоб мясо зря не пропадало… Освежевали, короче, обоих, порубили, в кабак один продали.
      – В какой кабак? – поинтересовался второй.
      – Да на Ленинском, который под «черными», забыл, как называется… Прикинь, там лохи три дня, типа, лосятину хавали!
      Оба рассмеялись.
      – А кабак тот уже не под «черными», – сказал второй. – Его, типа, китаезы под себя забрали.
      – Бля! – огорчился водитель. – Лезут в каждую щель, суки! Давно их мочить пора!
      – Ты это Сипу скажи! – предложил второй. – Он с ними темы крутит.
      – А мне по фигу! – сказал водитель. – Счас заказ сделаем, вернемся, я ваще к Коряге уйду.
      – Так тебя Сип и отпустит? – засомневался второй.
      – Отпустит! Коряга Сипа покруче!
      Помолчали. Потом первый сказал:
      – Не, я тебя, Дюха, все равно не понимаю. Не один ли тебе хрен, кто заказы засылать будет.
      – Это тебе, может, по фигам, кого мочить, а мне, типа, разница есть! – не согласился водитель. – Коряга опять же на зоне авторитетней.
      – Это да, – согласился его спутник, и уже обращаясь к Леше: – Слышь, древолаз, ты нас не ссы. Это, типа, просто работа у нас такая. Типа, командировка. Мы кого попало не мочим…
      – За бесплатно, – уточнил водитель.
      – А за тебя хрен кто заплатит!
      Оба засмеялись, не ведая, насколько далеки они от истины.
      Второй достал бумажник, вытащил из него фото:
      – Слышь, древолаз, ты сам – ширгородский?
      – Из области, – уклончиво ответил Алексей.
      – А город знаешь?
      – В общем да…
      – Гостиница «Сокол», это где?
      Алексей напряг память, на которую в общем не жаловался…
      – Где-то на Славянке… Улица Пешкина, кажется…
      – Точно! – обрадовался стриженый. – Так тут и написано: Пешкина, восемнадцать. Покажешь?
      – Я лучше расскажу, как доехать, – сказал Шелехов.
      – Очко играет, да, древолаз? – усмехнулся стриженый.
      Алексей промолчал.
      Стриженый продолжал вертеть в руках фото:
      – Стрёмный какой-то клиент, – пробормотал он. – Слышь, Дюха, как считаешь?
      Водитель взял фотографию:
      – На мента похож.
      Он вернул фото приятелю.
      – Может, и мент, – согласился тот. – Или типа того.
      Алексей, успевший мельком увидеть фото, склонен был согласиться. И еще у него было большое искушение достать пистолет и пристрелить обоих.
      Но на скорости в сто сорок это было рискованно, да и убивать вот так, запросто, Алеша не умел.
      – В прошлый раз порядка больше было, – сказал водила. – Конкретно вывели. А этот, типа, как его, Куркин, ни хрена не организовал.
      – Может, тебе клиента еще скотчем оклеить? – спросил его приятель. Оба заржали.
      – Слышь, древолаз, анекдот про день рождения киллера знаешь? – спросил водитель.
      – Нет.
      – Давай я расскажу, – вмешался второй. – Ты рули. Короче, день рожденья у киллера одного. Типа кореша собрались, все такое, ну, конвертик ему заряжают. А там – заказуха на лимон бакинских. Ну, как положено: фото там, установочные данные. Ну, ваще! Киллер: типа, спасибо, а пацаны ему: спокойно, братан! И винтарь кладут конкретно снайперский, бельгийский, оптика там, все такое. Киллер уж не знает, чё сказать. А пацаны ему: типа, еще не все. И вытаскивают из подвала того, на кого заказ, типа, упакованного, прямо на стуле, глаза выпучив, и ленточкой красивой перевязанного. Ну, киллер аж чуть не в слезы: «Пацаны!..» И всё такое. Винтарь берет, а пацаны ему: погодь, братуха, ты ему, типа, скоч с хавальника отклей. Ну, тот отклеивает, а клиент ему: «Хеппи бездей ту ю!..»
      Алеша выдавил смешок. Он увидел на обочине знак: скоро пост ГИБДД.
      Может, рискнуть? Но что он скажет милиции? Или попросить его высадить? А если эти отморозки решат, что он хочет их сдать?
      – Сбрось, – сказал второй, который тоже увидел знак. – Нам заморочки ни к чему.
      Водитель послушно сбросил до восьмидесяти. Мог бы и не сбрасывать. На посту ГИБДД никого не было.
      Через пять минут они въехали в город.
      – Ну чё, древолаз, не передумал? – спросил второй.
      – В смысле? – состроил дурачка Алеша.
      – Дорогу покажешь?
      Алеша молчал, внедорожник неторопливо катился по пустынной (шесть утра) улице.
      Алеша думал. Если бы у него был телефон… Но его мобильник остался в доме Чудика. Был бы телефон, позвонил бы Бессонову… На этих бандитов одного Салавата хватит с лихвой. Допустим, они его отпустят… Каламбур, однако. Допустим. Кто он для них сейчас? Мальчишка-браконьер, у которого не все в порядке с законом. Такой вряд ли пойдет в милицию. Итак, они его отпускают, он в срочном порядке ищет телефон и звонит… Куда? Алеша вдруг сообразил, что не помнит ни одного нужного номера. Даже номера Бессонова. Блин! Шелехов всегда считал, что у него отличная память, а тут… Устал, наверное. Голова совсем не соображает. Вдруг откуда-то из глубин подсознания всплыл номер мобильника Нади Павловой. В принципе, годится. Если Надя не отключила его, скажем, на ночь…
      – Давай, пацан, решайся! А мы тебе денег дадим… – посулил стриженый.
      – Денег?
      Или все-таки рискнуть… А как иначе? Если он поедет с этими отморозками, живым его вряд ли оставят. Но убивать, скорее всего, будут не до, а после…
      – А сколько денег?
      – Стоху!
      – Не-е! Это мало!
      – Ну, ты наглый! – сказал водитель. – Мы тебя в город привезли, а ты еще менжуешься!
      – Ну, хоть рублей двести дайте! – заканючил Алеша. – А то у меня рыбинспекторы все выгребли!
      – Двести рублей! – Бандиты заржали.
      – Ладно, – сказал стриженый. – Дадим тебе двести. – Они переглянулись, и Алеша понял, что ничего они ему не дадут. Ни двести рублей, ни двести долларов. Покойникам деньги не нужны.
      – Тогда поехали! – решительно заявил Алеша. – После перекрестка направо…
      Гостиница «Сокол», невзрачное пятиэтажное строение эпохи шестидесятых, терялось внутри квартала среди таких же невзрачных жилых пятиэтажек.
      – Мотор не глуши, – сказал второй водителю. – А ты посиди в машине, древолаз. Мы быстро. Вернемся – рассчитаемся. И подбросим, куда скажешь. Договорились?
      Алеша кивнул.
      – Ты, кстати, рулить умеешь? – поинтересовался водитель.
      Алеша отрицательно мотнул головой.
      – Ну и хорошо.
      Оба вылезли из машины, вытащили сумку, открыли багажник…
      «Телефон, – думал Алеша. – В гостинице наверняка должен быть телефон…»
      Багажник захлопнулся.
      – Сиди тут! – распорядился напоследок стриженый, и оба направились ко входу. Двери были закрыты, но водитель попинал их ногой, по ту сторону появился дежурный. После кратких переговоров двери открылись, и бандиты вошли…
 
      Мотор внедорожника урчал. Ключи торчали в замке. Можно было просто уехать…
      Алеша выбрался из машины и решительно направился к гостинице. И так же решительно постучал.
      Никакой реакции.
      Шелехов рванул дверь… Что-то щелкнуло, и дверь открылась.
      Дежурный лежал на полу за стойкой. Голова в крови. В холле – никого. Но телефон – вот он. Шелехов быстро набрал номер Нади… И узнал, что аппарат отключен или вне зоны приема. Черт!
      Дежурный застонал, зашевелился. Алексей схватил его за плечо, встряхнул.
      – Номер! – рявкнул он. – В какой номер они пошли?
      – Триста третий… – прошептал дежурный, попытался встать, и тут его вывернуло.
      Но Алеша этого уже не видел. Он бежал по лестнице на третий этаж…
      Еще за пролет он услышал женский голос, вероятно, дежурной по этажу: «Вы к кому, моло…», и звук, напоминающий сдавленный писк.
      Алеша вихрем пролетел последние ступеньки, на ходу вытаскивая ПМ.
      Оба бандита стояли у номера. Водитель Дюха вставлял в замок ключ, второй киллер – рядом, в руке – пистолет с непропорционально длинным и толстым стволом.
      – Стоять! Оружие на пол! – крикнул Алеша, прицелившись.
      Водитель, уже приоткрывший дверь, замер.
      – Ба! – сказал его напарник. – Древолаз! Какого хрена! – и повернулся навстречу Алеше, шагнул вперед, поднимая пистолет.
      Не раздумывая, Шелехов нажал на спусковой крючок…
      Ничего!
      Бандит ухмыльнулся.
      – С предохранителя сними! – посоветовал он. – Если успеешь! – Толстый срез глушителя смотрел Шелехову прямо в лоб. Оцепенев, Алеша глядел в него…
      Негромкий хлопок, удар где-то за спиной, короткий визг срикошетившей пули слился с возгласом бандита Дюхи, который потерял равновесие, не успев вовремя выпустить ручку резко открывшейся двери. Его напарник отвлекся на долю мгновения как раз тогда, когда его палец нажимал на спуск, и предназначенная для головы Алексея пуля ушла в «молоко».
      Вышедший из ступора Шелехов наконец-то вспомнил, чему его когда-то учили дядя Коля Яблоко и Веня Застенов, метнулся в сторону, упал на живот (бандит успел выстрелить дважды и оба раза промахнулся), сдвинул флажок предохранителя, выстрелил (ПМ грохнул так, что уши мгновенно заложило), – пуля ударила в потолок. Алеша выстрелил еще раз и на этот раз попал. Бандита ударом тупой пээмовской пули развернуло и опрокинуло ничком на пол, а пистолет отлетел в сторону и упал метрах в трех от своего прежнего хозяина.
      Водитель Дюха задним ходом, спиной вперед выдвинулся из номера. Руки он держал над головой. Держал очень старательно, потому что в пах ему упирался ствол пистолета.
      – Опять ты, – сказал Андрей Игоревич, глядя через плечо бандита на поднимающегося с пола Алешу. – Какими судьбами на этот раз?
      – Да так, мимо проходил… – пробормотал Алеша, на которого разом навалилась невероятная усталость.
      – Мордой к стене! – скомандовал плененному бандюку подполковник. Тот выполнил команду, получил рукояткой пистолета по затылку и осел на пол. Подполковник подошел ко второму. Бандит лежал ничком. Ковролиновая дорожка под ним набухла от крови.
      Подполковник посмотрел в сторону лестницы. В трусах и майке, с пистолетом в руке, он, тем не менее, не выглядел комично. Скорее, наоборот.
      – Их только двое, – угадал его мысль Алеша. – Андрей Игоревич, можно, вы тут сами разберетесь, а я пойду?
      – Куда это?
      – Помыться и спать.
      – Помыться можешь у меня в номере. И поспать тоже, – сказал подполковник. – Согласен?
      – Замечательно.
      – Ты в курсе, что твои друзья тебя уже сутки ищут?
      – Догадываюсь. Передайте им, пожалуйста, что у меня все нормально.
      – Это с какой стороны посмотреть… – проворчал подполковник, но Алеша не услышал.
      – Телефон мне принеси! – крикнул Андрей Игоревич. – Он там, на тумбочке. И отбой на восемь часов. Лицо лосьоном продезинфицируй. Он тоже на тумбочке.
      Подполковник был очень наблюдателен. Профессия такая…

      Вечером прошлого дня, как раз в то время, когда Алеша Шелехов соблазнял ныне покойного Шуру Чудика виртуальными миллионами, замначальника сурьинской безопасности Курков в отсутствие своего непосредственного начальника (экстренно отбывшего в столицу – решать неотложные вопросы), лично докладывал Льву Никитичу о наиболее важных событиях, происшедших с того момента, когда пуля, выпущенная из снайперской винтовки, прервала самое важное сурьинское мероприятие текущей недели.
      Лев Никитич, еще не отошедший от наркоза, лежавший под капельницей, плохо соображавший, но тем не менее не пожелавший следовать настоятельным рекомендациям лучшего в городе хирурга (спать, спать и никаких деловых контактов), выслушал все новости, включая историю о конфликте Хлебалова и Грязного, и очень огорчился, узнав, что местонахождение его невесты пока установить не удалось.
      – Ищи! – сказал он, с трудом ворочая языком. – Землю рой! На хрен ты мне нужен, если своей работы не делаешь…
      Курков почтительно молчал. За три тысячи долларов в месяц можно многое стерпеть. Тем более, что, по сути, хозяин прав.
      – Надька где? – внезапно спросил Сурьин.
      – Была тут, Лев Никитич. Час как уехала. Сказала: утром приедет.
      Сурьин пожевал губами.
      Племянница, единственная дочь его родной сестры, фактически была его главной наследницей. Женить бы ее, шалаву, по уму…
      Если бы он знал о ночном инциденте, когда люди Хлебалова едва не похитили его племянницу… Если бы племянница решилась об этом рассказать…
      А она уже почти решилась и рассказала бы непременно, не пребывай Лев Никитич нынче утром в отключке.
      Но хотя Сурьин об инциденте понятия не имел, интуиция у него имелась. Иначе не быть бы ему одним из ширгородских магнатов.
      – Глаз с Надежды не спускать! – велел он. – Не дай Бог что – лично ответишь.
      – Так точно, Лев Никитич!
      – Все. Свободен. Завтра в десять – ко мне.
      – Завтра в десять у вас осмотр, – напомнил Курков.
      – Осмотр подождет. Булкину мне найди! – Сурьин даже слегка приподнялся на кровати. – Найди ее, понял?
      – Найдем, Лев Никитич, не беспокойтесь!
      Сурьин закрыл глаза, и Курков, кивнув сиделке, беззвучно выскользнул из палаты.
      У входа бдили двое его молодцов, вытянувшихся при виде начальства, и здоровяк-омоновец, присланный по личному распоряжению начальника ГУВД.
      – Найди… Легко сказать… – бормотал Курков, спускаясь по мраморной лестнице.
      Впрочем, у него впереди была целая ночь. И он еще не знал, что совсем скоро его оповестят о еще одной пропаже.
      – Опять двадцать пять! – проворчал Петровский. – Точно как в прошлый раз нас с Колькой подставили.
      – Токо это уже не «Газель», – справедливо заметил его новый напарник.
      На сей раз за белым «рено» племянницы хозяина пристроилась помятая «вольва».
      – Пробей номера! – велел Петровский, пристраиваясь в хвост «хвосту».
      – Нету таких! – спустя десять минут сообщил напарник. – Паленые. Начальник сказал…
      Петровский так и не узнал, что сказал начальник. «Вольво» резко газанула (Петровский тоже, на автомате), а потом так же резко ударила по тормозам, а поскольку тормоза у нее были получше, чем у «девятки», за рулем которой сидел Петровский, то «жигуль» с ходу воткнулся в крепкий бампер.
      Напарник улетел головой в стекло, водитель удержался, но от рывка ему стало совсем худо (последствия прошлого ДТП еще не прошли), зрение отключилось, а когда включилось, то в лоб ему уже летел черный ружейный приклад.
      Снова очнулся боец сурьинской «наружки» на больничной койке, поэтому бедняге не довелось увидеть, как массивный джип с никитскими номерами притер белый «рено» к обочине, а двое выскочивших из внедорожника мужчин, проигнорировав протестующие крики, вытащили сурьинскую племянницу из машины, запихнули на заднее сиденье и укатили в направлении порта.
      Так потом рассказали милиции и сурьинским безопасникам свидетели похищения.
 
      Девушка, лежавшая на узкой, застеленной солдатским одеялом койке, была красива. Именно была. Сейчас лицо ее распухло и почернело от кровоподтеков, густые светлые волосы спутались, некогда элегантная блузка разорвана, юбки не было вовсе, низ живота прикрывало грязное полотенце, длинные стройные ноги были грязны, исцарапаны и тоже покрыты синяками.
      – Гляди, коза! То же и с тобой будет! – пообещал Рябой, сжимая грубыми пальцами затылок Нади Павловой.
      Надя промолчала. Она уже убедилась, что ее угроз здесь не боятся. Этим бандитам все равно, кто она такая, или они слишком тупы, чтобы понять, кто ее дядя. Тем не менее первый испуг прошел, и племянница Сурьина не очень-то поверила словам бандита. Никто не посмеет так обращаться с ней. Если ее похитили, чтобы шантажировать дядю Лёву, то какой смысл ее избивать?
      Рябой толкнул Надежду к соседней койке.
      – Параша – там.
      – Да что вам нужно, в конце концов? – не выдержала Надя. – Можно же нормально сказать!
      – Скоро все узнаешь, коза, не шепести! – отрезал Рябой, и дверь с лязгом захлопнулась за ним.
      Дверь была совсем как тюремная: стальная, с окошком посередине. Из забранного решеткой окна, расположенного слишком высоко, чтобы маленькая Надя могла до него дотянуться, сочился свет. Еще в комнате был умывальник. Из него в большую алюминиевую кружку сочилась струйка воды. Под раковиной, на покрытом линолеумом полу, стояла «ночная ваза».
      Избитая девушка застонала. Надя наклонилась к ней:
      – Пить хочешь?
      – Да… – Девушка открыла глаза, вернее, один глаз, превратившийся в узкую щелочку. Второй совсем заплыл. – Ты…
      – …Такая же пленница. Меня Надей зовут. Пей. – Она аккуратно приподняла голову девушки и поднесла кружку к ее разбитым губам.
      – Я – Мария… – прошептала девушка, напившись. – Маша… Ой!
      – Потерпи немножечко. – Смоченным в воде платком Надя осторожно протерла ее лицо.
      – Я тебя знаю… – пробормотала избитая девушка. – Ты – родственница Сурьина, да?
      – Да. – Скрывать очевидное не было никакого смысла. – Мы встречались?
      – В прошлый понедельник. На приеме у представителя Президента.
      «Однако!» – подумала Надя. Всю ширгородскую элиту она знала и сейчас попыталась вспомнить, как выглядела несчастная девушка до того, как ее избили… Нет, не получается.
      – Я секретарь… Руслана Васильевича Медведева, – прошептала девушка.
      Надя изумилась. Конечно, секретарь – не фигура, но кем же надо быть, чтобы одновременно замахнуться сразу на обоих ширгородских магнатов? Или очень сильным, или, что более вероятно, совершенно отмороженным.
      И, додумав эту мысль до конца, Надежда испугалась по-настоящему.
 
      – Все будет сделано, Николай Григорьевич! – заверил Веня Застенов и уже собрался уходить, когда зазвонил его мобильник.
      – Да, я, – сказал Веня.
      Затем он молча слушал примерно минуту, после чего протянул мобильник Хлебалову.
      – Кто это? – насторожился тот.
      – Не поверишь, Николай Григорьич. – Застенов криво улыбнулся. – Один из отморозков Ваньки-мстителя. Хочет с вами пообщаться.
      – Ловушка? – еще больше насторожился никитский князек.
      Веня пожал широкими плечами.
      Его хозяин взял мобильник.
      – Хлебалов, – буркнул он. – Говори, я слушаю…

      – Ты куда? – сидевший на стуле у кадки с пальмой мужчина поднялся и загородил Мальвине путь.
      – Туда, дядечка. – Она показала на дверь номера.
      Мужчина оглядел ее внимательно, молоденькую девчонку в красном топике, весьма рельефно облегавшем грудь, и штанишках до колен, обтягивающих настолько, что можно было различить даже растительность на лобке. Очень возбуждающие штанишки, но мужчину в данный момент больше волновали не маленькие интимные подробности, а то, что под этаким нарядом невозможно спрятать оружие.
      – Зачем тебе туда?
      – Там мальчик один! – Девчонка сверкнула белыми зубками. – Очень меня ждет!
      – Ты уверена?
      – Так мне дядечка сказал.
      – Какой еще дядечка?
      – Такой… – Девчонка сделала неопределенный жест. – Такой серьезный. Дядечка сказал: поднимись в триста третий номер и скажи мальчику, что дядечка Монах и дядечка Салават ждут его внизу.
      – Повернись! – скомандовал мужчина.
      Девчонка крутнулась на пятке: тонкая шейка, голая спина, туго обтянутая круглая попка… Никакого металла, если не считать сережек.
      Мужчина достал телефон:
      – Андрей Игоревич, к нашему подопечному гостья. Хочет его забрать… Тебя как зовут? – обратился он к девушке.
      – Мальвина.
      – Мальвина… Понял, хорошо.
      Мужчина подошел к номеру, отпер его своим ключом:
      – Заходи!
      Мальвина вошла, дверь закрылась. Мужчина остался снаружи.
      Мальвина огляделась. Так себе номерок. Не люкс, даже не полулюкс. Дешевая двухместная коробка для командировочных.
      Парень, за которым ее прислали, спал. Лежал совершенно голый (простыня на полу), раскинувшись, на спине. Лицо исцарапано, на боку синяк… А красивый парень. Мускулистый, поджарый, длинноногий… Самый любимый Мальвинин типаж. Мальвина почувствовала, как внизу живота потеплело… Ну да, есть у Мальвины грешок, любит она мужчин. Ну и что? Кому от этого хуже? Нравится ей это дело! И мужчинам нравится, что ей нравится, а дает она тоже не всякому-якому… А что деньги берет, так ведь не у всех, а только у кого есть. Мальвина – не какая-нибудь вокзальная проститутка. Она – девушка для развлечений, вот она кто. И самой ей тоже развлекаться нравится! Проститутки – это те, кого кто хочешь – во все дырки, и на «субботники» по обязаловке, и по морде, если что не так. А Мальвина не такая. Мальвина просто веселая девчонка. Делает, что хочет, что нравится… А этот мальчик ей ну очень нравится…
      Мальвина встала у кровати на коленки, наклонилась, поймала накрашенным ротиком то, что хотела поймать…
      Алеша проснулся от сладкого ощущения внизу живота. И даже когда из него выплеснулось накопленное желание, он еще некоторое время лежал с закрытыми глазами, блаженствуя, и далеко не сразу сообразил, что кто-то продолжает манипулировать его мужским достоинством. Тогда он открыл глаза и увидел у своих чресел светловолосую головенку, чья хозяйка посредством проворных ручек и умелых губок пыталась разбудить его временно увядший пыл. Пыталась небезуспешно.
      – Эй!
      Головенка вскинулась. Алеша увидел раскрасневшееся юное личико, пухлые губки с размазавшейся вокруг помадой…
      – Ты что делаешь? – задал он идиотский вопрос.
      – Я? – Проворные пальчики продолжали свое крайне приятное дело.
      Где-то Алеша уже видел эту мордашку.
      – Ну-ка, прекрати! – Алеша сел, оттолкнул девчонку.
      Та поднялась с колен, выпрямилась. Кажется, обиделась…
      – Если хочешь знать… – начала она сердито.
      Юбка сбилась вверх, под ней оказались тоненькие черные прозрачные трусики, подмокшие снизу, там, где округлые загорелые бедра сходились в заманчивую ложбинку.
      Алеша вдруг ощутил такое невероятное желание, что даже сам удивился. И порыв его не остался незамеченным.
      Девчонка осеклась на полуслове. Глаза ее вспыхнули, ноздри расширились. Алеша мигнул, встряхнул головой, отгоняя сон…
      Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы красный топик оказался на ковре, а две острые грудки с воинственно торчащими сосками получили свободу и принялись весело подпрыгивать, пока их хозяйка энергично стаскивала с себя юбку и трусики. На последнем действии она споткнулась, и Алеша рефлекторно поддержал ее, поймав за локоток.
      В следующий момент он уже валился на кровать, увлекаемый изящным «противником», и даже сам не успел уловить, как его весьма возбужденное орудие наслаждения оказалось в предназначенном для него месте, стройные ножки взлетели и сомкнулись в «замок» вокруг Алешиных бедер, острые ноготки вонзились в спину, а такое хрупкое на вид тело с неожиданной силой выгнулось вверх, ему навстречу…
      «Эх! – сказал кто-то внутри Алеши. – Теперь всё! Чего уж теперь… Раз уж так… Теперь только и остается, что получить удовольствие! По полной программе. Давай, Стрелок! Бей в цель и ни о чем не думай! Один раз живем…»
      … Человек, оставленный подполковником присматривать за Шелеховым, аккуратно приоткрыл дверь, поглядел немного, вздохнул с легкой завистью и дверь закрыл.
      Внизу, у входа в гостиницу, истомленный ожиданием Монах буркнул недовольно:
      – Что они там, трахаются что ли?
      – А-а-а! – Салават покрутил толстым пальцем перед носом Монаха. – Не только у тебя яйца есть!
      – Да пошел ты!
      – …Но только у тебя, Монах, мозги – в яйцах! – И загоготал, очень довольный.

      – Ну, молодец! Ну, Леха! Ну, орел! – Алексея тискали, похлопывали по спине, легонько тыкали в живот и вообще допускали по отношению к нему фамильярность, по строгим английским меркам совершенно недопустимую. Шелеховскому организму, еще не избавившемуся от многочисленных ушибов, это не очень нравилось, но Алексей терпел. Потому что ему было чертовски приятно. Эти, может, и не слишком воспитанные мужики – его настоящие друзья. А друзей следует принимать такими как есть, даже если они не умеют пользоваться столовыми приборами и строить фразы в соответствии с правилами русского языка.