Александр Мазин
      Белый клинок
      (Дракон Конга-7)
      Глава первая
      Тень облаков
      Раздвинулась внезапно,
      И в мир сошла прекрасная Маат,
      Богиня Правды.
      Сошла и потерялась...
      Линг Зеркало Снов, скадд из Тунга
      Была весна тысяча двенадцатого года по исчислению Империи.
      Года, который позже объявят годом Освободителя.
      Забавно, но отец того, кого здесь, на севере Конга, уже не звали иначе как Освободителем, даже представить не мог, кем всего лишь за один год стал его сын. Забавно, но, сходя по трапу корабля на раскаленный пирс Фарангского порта, он был абсолютно уверен, что дома встретит своего Санти. Такого же, каким тот был год назад. Ну, быть может, чуть-чуть повзрослевшего.
      "Должно быть, самостоятельность пошла ему на пользу", - думал Тилод-Зодчий, предвкушая эту встречу и то, как он, наконец, представит сына той, на кого он так похож...
      - Мой Фаранг! - сказал Тилод своей спутнице, с Нежностью оглядывая вознесшийся над морем город.
      Корабль, полчаса назад вошедший в устье залива, скользил сейчас по сверкающей тысячами зеркал синеве к просторной Фарангской Гавани.
      Двухмильная линия порта, разделенная на две неравные части впадающей в залив Фуа, пестрела флагами и цветными парусами. А за ней полого поднимался вверх сам Страж Севера, гордый Фаранг.
      - Он не меньше Сарбура! - Эйрис с интересом разглядывала разбросанные по склонам, утопающие в садах дома.
      - Вот тот дворец наверняка строил ты! - Она указала на светло-желтое здание, увенчанное тремя белыми башенками.
      - Это не дворец - просто вилла. Да, ее строил я. Как ты догадалась?
      - Похожа на тебя! - Женщина рассмеялась.
      Купцы, стоявшие у борта неподалеку от них, обернулись и тоже засмеялись, воздев вверх руки. Они ведь тоже возвращались домой!
      Засуетились, убирая паруса, матросы. Кормчий правил к особому пирсу. Суда, пришедшие с Юга, швартовались отдельно от других торговцев. Их товары не облагались пошлиной - только особой податью Великого Ангана.
      Когда трап коснулся причала, Тилод первым сбежал вниз.
      На пирсе, как всегда, толпился народ. Носильщики, встречающие, воришки, просто любопытные. Раздвигая толпу, Тилод двинулся наверх, ведя за собой женщину. Его крупная темноволосая голова возвышалась над разноцветными головными повязками портового народа. Эйрис несильно шлепнула по руке, попытавшейся забраться в ее переброшенную через плечо суму. Она привыкла к подобному еще в Сарбуре. Хозяин руки тут же испарился. Фаранг не Сарбур: суровые законы Конга здесь карают без жалости.
      Они выбрались из толпы и по каменной лестнице поднялись наверх, оказавшись на просторной площади.
      - Поедем или пойдем? - спросил Тилод, остановившись у ворот загона для пардов.
      - Как хочешь! - Эйрис, как девочка, вертела головой, впитывая окружающее.
      - Здесь пахнет совсем не так, как на юге! - заметила она.
      - Тебе тут понравится! - убежденно сказал Тилод., - Пошли-ка пешком! Что-то я соскучился по этому городишке!
      - Как скажешь. - Эйрис на миг коснулась щекой плеча зодчего и легонько подтолкнула его вперед. - Тебя никто не встречает? - спросила она. - Ты же кого-то предупреждал о своем возвращении!..
      - Да! Я послал гелиографом весть Шинону, Начальнику Фарангской Гавани. И еще просил оповестить моего сына. Но, может, это и к лучшему, что нас не встречают. Значит, никто лишний не узнал о том, что я вернулся. Мне ведь и по сей день неведомо, кто и почему отправил меня на Юг!
      - Думаешь, этот кто-то захочет повторить? Несмех потрогал обтянутую кожей рукоять широкого меча Черных Охотников.
      - Не так это просто! - сказал он, улыбаясь. - Да ведь и ты теперь со мной! Кто в Конге справится с нами?
      Он шутил, но Эйрис кивнула совершенно серьезно.
      - Я очень хочу увидеть нашего сына! - призналась она. - Ты полагаешь, с ним все в порядке?
      - Немного свободы Санти на пользу, - сказал зодчий. - Боюсь, я здорово мешал, ему расти. Но ты сделаешь из него Черного Охотника, верно? Тем более, у тебя есть опыт! - и стукнул кулаком по своей мощной груди.
      - У него могут быть свои собственные пути! - возразила Эйрис. - Но давай пойдем. Ты же не хочешь, чтобы о твоем приезде узнали, а на нас уже смотрят.
      Быстрым шагом они двинулись по широкой аллее, стараясь держаться посередине, чтобы кроны деревьев не затеняли солнца. Дважды им пришлось уступить дорогу всадникам. Один раз по камням прогрохотала красная карета. Тилод быстро отвернулся, но его осторожность оказалась напрасной: шторки кареты даже не шелохнулись. Впрочем, они привлекали к себе не много внимания. В Фаранге незнакомец - не редкость. А они еще в Сарбуре купили себе обычную одежду, какую носят на севере Конга. Светлые волосы Эйрис были убраны под головную повязку, а на лбу нарисован такой же значок, что и у Тилода: вестник. Оружие ее было уложено в суму мужа, хотя у самого зодчего меч висел на виду. Большинство встречных мужчин также были вооружены: они шли по "богатой" части Фаранга.
      И без того смуглое лицо Тилода загорело дочерна под небом Юга. Но не загар изменил его внешность, а то, что черты его лица как будто осветились изнутри. В холодных глазах засияла юношеская удаль, губы, прежде плотно сжатые, то и дело растягивались в белозубой улыбке, а сам он щурился, как сытый пард.
      Свернув на улицу, что вела к храму Морской богини, но не дойдя до храма шагов двухсот, Тилод остановился.
      - Вот мой дом! - сказал он Эйрис.
      Женщина окинула взглядом изящное двухэтажное строение с садом на крыше; с выгнутыми наружу, как шпангоуты корабля, резными колонками, что поддерживали навес над террасой второго этажа.
      - Сад совсем запущен! - недовольно сказал Тилод. - Я сделаю Сантану выговор!
      - Только попробуй! - Эйрис ткнула кулаком в широкую спину зодчего. Если ты посмеешь испортить нам встречу...
      - Молчу! - улыбнулся Тилод и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. Никаких замечаний! Клянусь! Тебе нравится мой... наш дом?
      - Да! - И еще раз посмотрев на широкие окна: - По-моему, внутри никого нет!
      - Может быть! - согласился Тилод. - Уже не так рано...
      Его подруга решительно распахнула ворота и направилась к дверям.
      - Сантан! - крикнул зодчий. - Сантан!
      Эйрис вошла в дом, и Тилод, быстрым шагом пройдя по дорожке, последовал за ней.
      - Сантан! - еще раз позвал он, оказавшись внутри. Никто ему не ответил.
      Эйрис присела, провела пальцем по мозаичному полу прихожей. Потом посмотрела на затянутые паутинной сеткой окна.
      - Здесь никого не было месяц или больше! - заметила она.
      - Разберемся! - уверенно сказал Тилод - Пошли наверх! Сейчас ты примешь ванну, мы поедим и отправимся к Шинону. Он наверняка знает, что к чему!
      Его оптимизм успокоил женщину.
      Пока Эйрис нежилась в маленьком бассейне на втором этаже, Тилод обошел дом и убедился, что он и впрямь пустует не меньше месяца. Земля в цветочных горшках пересохла, и часть растений погибла. Кое-где углы комнат затянуло паутиной.
      Ничего не пропало, разумеется. В Конге закон может посмотреть сквозь пальцы на воришку, стянувшего на базаре кошелек: по первому разу ему всыплют десяток-другой плетей и отпустят. Войти же в чужой дом - иное. За это могут лишить обеих рук. А если ограблен дом в "богатом" квартале, стража не успокоится, пока силой или подкупом не выяснит имя вора. Порядок этот возник еще в доимперские времена, оберегая жилища соххоггоев. В эпоху Империи закон стал немного мягче, но после отделения от Империи вошел в прежнюю силу и распространился на любой дом в пределах благословенного Конга. хотя в Сарбуре от закона можно было откупиться золотом, а в большинстве хижин Междуречья и вовсе было нечего брать, кроме съестного. Но воровать еду в Конге никто бы не стал. Если голоден, попроси. Не хочешь просить - приди на базар за час до захода и бери, что осталось, - не зря же называют Конг благословенным!
      Тилод вышел наружу, обогнул дом, заглянул в стойло и не нашел там своего парда. Сад вокруг был порядочно запущен, хотя из маленького фонтана в форме прыгающей ящерицы по-прежнему взлетала, рассыпаясь искрящимися веерами, струя родниковой воды.
      Тилод вернулся в дом и распаковал суму с провизией.
      "Не послать ли в харчевню за горячим?" - подумал он и вспомнил, что посылать некого. Ладно! Обойдемся тем, что есть! А пообедать можно и у Шинона: его повар-гурамец - настоящий мастер!
      Тилод вынул из шкафа серебряную посуду и выложил остатки дорожной еды. Насыпав на поддон жаровни лопатку древесного угля, он плеснул немного масла, чтобы сразу разгорелось. Подогрев вылитое из фляги вино, Тилод добавил в него три ложки белого меда и щепотку пряностей.
      Циновка за его спиной скрипнула. Тилод обернулся. Эйрис, мягко ступая босыми ногами по голубому паутинному шелку, шла к нему. Пушистое белое полотенце она набросила на плечи, а поверх него рассыпались потемневшие от воды пряди длинных волос. Такая же стройная и грациозная, как в тот день, когда Тилод впервые увидел ее в Лабиринте Города-на-Берегу, она лишь стала более женственной, мягкой. Стальные мускулы уже не просвечивали сквозь тонкую кожу, а переливались под ней при каждом движении, как морские волны. Бедра стали немного шире, но грудь осталась такой же маленькой. Совершенно исчезла порывистость, резкость жестов, свойственная ей два десятка лет назад, но зодчий знал, что при необходимости она может двигаться еще быстрее, чем прежде.
      Сейчас она шла к Тилоду, улыбалась ему, протягивая тонкие руки, и зодчий физически ощущал исходящую от нее силу, уверенность в собственной мощи, почти всемогуществе, сходную с тем чувством, что испытывал он сам после того, как обретенное двадцать лет назад искусство полностью вернулось к нему.
      Положив руки на плечи Тилода, Эйрис заглянула снизу в его зеленые глаза.
      - Иди, смой с себя запах моря, - сказала она. - Я оставила в бассейне свою воду!
      Тилод наклонился к ней, вставшей на пальчики ног, и поцеловал в уголок рта.
      - Иду! - сказал он. - Начинай есть, не жди меня!
      - Нет уж! Я подожду! - Эйрис бросила полотенце на одно из широких кресел и уселась в него, подобрав под себя ноги. - Вечером я уберу здесь! пообещала она. - Даже в наших пещерах меньше пыли, чем на твоих шелках!
      - Оставь! - крикнул сверху уже поднявшийся по лестнице зодчий. - За маленький серебряный грош я найму женщину, которая вполне справится с этим!
      - Я хочу сама убирать свой дом! - крикнула Эйрис, во Тилод ее уже не слышал.
      Зодчий снял с окон кисеи, и теперь маленькие медовницы уже порхали в комнате. Стремительно выбросив руку вперед, Эйрис поймала одну, зелено-алую малышку, издавшую возмущенный писк. Женщина погладила ее по блестящей спинке и подбросила вверх. Крылатая ящерка часто-часто затрепыхала полупрозрачными крылышками и опустилась на голубую розетку комнатного цветка. Воздух в комнате нагрелся от тлеющих в жаровне углей. И все же Эйрис, привыкшей к южному зною, Фаранг в конце третьего месяца зимы казался холодным. Впрочем, к холоду она относилась так же равнодушно, как и к жаре.
      Тилоду же после купания захотелось надеть что-нибудь теплое, и он накинул на себя длинный халат из тончайшего тайского розового мохера, за который когда-то заплатил целый золотой "дракон". Сам халат весил немногим больше уплаченной за него монеты.
      Золотистое солнце, столь приятное в этот сезон, заглянуло в высокое окно, заблистав на полированных стенных панелях и синем шелке, устилающем половые циновки.
      - Эйрис! - позвал он. - Как там наше вино? Еще не остыло?
      - Пора идти! - сказал Тилод, делая последний глоток. - Хотел бы я знать, куда делся Санти!
      - Жив! - сказала Эйрис. - Это-то я чувствую! А не могли ли его выслать вместе с тобой?
      - Дети не отвечают за вину отцов! - возразил зодчий. - Да я и своей-то вины не знаю! Нет, милая, выслать его не могли! И в лагере его не было, а дом, как видишь, - не продан. А по закону, если у исчезнувшего нет наследника, имущество его распродают не позже, чем через два-три месяца! Нет, он, скорее всего, - в городе! Якшается с простонародьем!
      - Тебе это неприятно?
      - Да нет! Я ведь и сам не из благородных. Но предпочел бы, чтобы мой сын лучше следил за домом и меньше возился с девками на фарангских пляжах!
      Эйрис пожала плечами и отправилась наверх, где осталась ее сумка, переодеться.
      Тилод сбросил халат, отодвинул стенную панель, вынул шелковую рубаху с короткими рукавами, шитую по вороту серебром, и "зимние" штаны, просторные, доходящие до середины икр. Открыв вторую панель, зодчий достал кольчугу, дорогую, двухслойную, собранную из крохотных колец. Тилод, колеблясь, подержал ее в руке, а потом положил обратно.
      Сверху спустилась Эйрис. Одета она была по-прежнему в конгайскую юбку с косым краем и блузу, оставлявшую открытым правое плечо. Длинные волосы собраны на голове в подобие башни, под черной шелковой сеткой, скрепленной серебряными булавками в три четверти локтя длиной. Прическа эта прибавляла Эйрис роста и придавала величественный вид. Но Тилод оценил и то, что под черной сеткой светлый цвет волос не бросался в глаза, а острые длинные булавки были неплохим оружием в умелых руках. Не единственным оружием Эйрис. Золоченые, вырезанные из толстой кожи леопарды, с внешней стороны украшающие сандалии женщины, поднимались почти до колен, а их головы с прижатыми ушами были круглыми рукоятями кинжалов. И не знай Тилод об этом заранее, он никогда не догадался бы.
      - Потрясающе! - признал Тилод. - Я боюсь вести тебя в город!
      - Я плохо выгляжу?
      - Тебя похитят! Наверняка! Я бы ни за что не устоял! Хотя, - он показал взглядом на сандалии, - обнимать кугурра, пожалуй, безопасней, чем тебя!
      - Разве? - прошептала женщина, обвивая руками талию зодчего.
      - Если ты хочешь, чтобы мы вышли сейчас, а не через два часа, отпусти меня! - быстро произнес Тилод. - Или ты...
      - Нет, пойдем! - возразила Эйрис. - Мы так долго ждали друг друга, что можем подождать еще немного! И не бойся, меня не похитят, раз ты со мной, ты, победивший хорахша!
      - Кстати, о хорахшах! - сказал Тилод, когда они оказались на улице. Натро сказал, что вы взялись приручать эту тварь?
      - Хорахша? - Эйрис расхохоталась. - Хорахш - слишком глуп, чтобы его приручать! Натро говорил о сиргибрах!
      - И того не легче! - Тилод вспомнил хищного ящера, о котором говорила Эйрис. Уступая хорахшу в размерах (длиной сиргибр не превосходил двадцати локтей, а ростом - тринадцати), он фактически был куда более страшным противником: такой же быстрый, с длинными и ловкими передними лапами, с коротким острым рогом на конце морды, круглоголовый и хитрый. Его шкура была так же упруга, как у хорахша, а клыки, хотя и меньшие по размеру, могли мигом перекусить человека пополам. Вдобавок эти ящеры имели скверную привычку охотиться стаей. Правда, Черных Охотников они обычно не трогали. Днем.
      - Сиргибры! - повторил Тилод с недоверием. - А как насчет акул?
      - Ты и представить себе не можешь, - сказала Эйрис, - какие это очаровательные зверушки!
      - Угу, - сказал Тилод. - Я вполне могу представить, как такая зверушка очаровательно отхватит тебе голову!
      - Ну что ты! - возразила Эйрис. - Они же совсем маленькие, когда вылупляются из яиц. Не больше гурамского следопыта*[* Гурамский следопыт порода собак с великолепным чутьём размером с лису]! Впрочем, - добавила она рассудительно, - растут очень быстро! Старшим, тем, что уже по пятнадцать-шестнадцать лет, надо довольно много мяса. И они такие сообразительные! Дирг говорит, что и без магии с ними можно управиться, имей лишь терпение! Правда, яйца их без магии не добудешь. Самка, высиживающая кладку, ни за что не даст ее потревожить.
      - Надо же! - усмехнулся Тилод. - А я думал, ящеры сами приносят вам яйца!
      - Нет, к сожалению, - совершенно серьезно ответила Эйрис. - Это очень непростое дело. Но Дирг сказал: Народу понадобятся прирученные сиргибры, а значит, так и получилось. Но они очень славные. Представь, отвадили от лагеря всех хищников! А как с ними приятно играть! Они такие быстрые, Несмех! Просто чудо!
      - Знаю я, какие они быстрые! - буркнул Тилод. - Сколько лет прошло, а я еще помню, какие они быстрые, ваши ящеры!
      - Ты должен благодарить Судьбу за того хорахша! - серьезно сказала Эйрис. - С его помощью ты прошел большую часть Пути!
      - Да! В Нижний Мир! - согласился Тилод. Но он уже шутил. - Мне жаль, что я не успел взглянуть на ваших новых воспитанников! Вот демон! Здесь, в Фаранге, трудно чувствовать себя Охотником - слишком спокойно вокруг!
      - Охотником? А дичью тебе не трудно себя чувствовать? поинтересовалась Эйрис.
      - Ты о чем? - Голос Тилода отвердел.
      - За нами идут два человека! Порознь идут, от самого дома!
      - Сучьи дети! Когда я заходил в дом, поблизости никого не было!
      - Хочешь взглянуть? - Эйрис вложила ему в руку серебряное зеркальце.
      - Обойдусь! Шинон избавит меня от соглядатаев! А вот, кстати, и его дом!
      - Тоже ты строил?
      - Разумеется!
      Они подошли к черной кованой решетке. Ворота оказались запертыми. Прежде такого не было.
      Тилод дернул шнур бронзового колокола. Чистый звон прокатился над садом. И, словно отвечая ему, ударил колокол в храме Морской богини: полдень!
      Полминуты минуло, и на аллее, ведущей от дома к воротам, появился человек.
      - Я желаю видеть Начальника Гавани Шинона! - решительно сказал зодчий.
      - Это невозможно! - ответил подошедший.
      - Не шути! - предупредил Тилод. - Будешь наказан!
      Взглянув на суровое лицо зодчего, человек больше ничего не сказал, лишь поклонился, отпер ворота и пропустил Тилода и Эйрис внутрь. А потом снова запер ворота. Зодчему это не понравилось. Так же, как и отсутствие стражи. Но он смолчал.
      По пустынной аллее гости прошли к дому. И вновь Тилод удивился: не только стражи нет, но - даже боевых псов, которых у Шинона всегда полон парк.
      Зато сам дом не изменился, и зодчий вновь с удовольствием обозрел собственное творение. Одно из лучших!
      По широкой лестнице к ним спускался человек. Заметив на нем форму моряка-воина, Тилод вздохнул с облегчением.
      - Я велел тебе никого не пропускать, Сайт! - сердито крикнул моряк.
      - Кто ты такой? - резко спросил он.
      - Я - друг Шинона Отважного, - уклончиво представился Тилод. - И я... - Он заколебался.
      Человек в форме моряка-воина хмуро смотрел на него. В чертах его лица зодчему чудилось что-то знакомое.
      - ... И я тот, кто построил этот дом! - решился он. - Могу я видеть моего друга?
      - Нет, - сказал моряк. - Он умер. Я - Лэн, брат Шинона! Прошу вас войти в дом, тебя и твою спутницу, зодчий Тилод! Сайт! Я сам провожу гостей, принеси нам вина и фруктов!
      Большой дом Начальника Гавани был пуст. С каменных лестниц исчезли ковры, и высокие своды эхом отзывались шагам.
      - Отчего нет ковров? - спросил Тилод.
      Его ум еще не воспринял печальную весть, и смерть друга казалась ему нереальной.
      - Они испорчены! - ответил Лэн. - А у меня нет денег, чтобы приобрести новые. Да это и не важно! - заключил он.
      Они вошли в зал рядом с восточной террасой. Зал, в котором Тилод так часто сиживал прежде.
      - Садитесь, прошу вас! - сказал Лэн, указывая на кресла. - Сейчас раб принесет вино! - Глядя налицо война-моряка, можно было вообразить, что у него очень болят зубы, но он всеми силами старается этого не показать.
      - Раб? - удивился Тилод.
      - Я взял его на пиратской шекке! - равнодушно пояснил моряк. - Если я дам ему свободу - уедет на родину! А он хорошо готовит.
      - Ты сказал - Шинон умер? - проговорил зодчий. - Отчего?
      - Убит!
      - Убит? - Несмех был поражен. - Кем убит?
      - Его убил некий Эрд, светлорожденный из Империи, - Лэн смотрел не на зодчего, а куда-то вбок. - Трудно поверить, но это так! Он - хороший боец, этот светлорожденный. Говорят, они дрались честно: клинок на клинок. Хотя никто не видел: свидетелей не осталось. Так мне рассказал Ганг, тысяцкий. Еще он сказал, что у северянина был какой-то особенный меч, но сам Ганг в это не верит.
      - Я знаю Ганга, - сказал Тилод. - И сам расспрошу его.
      - Не выйдет. Он отбыл. По велению Великого Ангана...
      Сайт принес вино и фрукты.
      - Вино неважное! - предупредил Лэн. - Я нынче небогат! Все истратил, чтобы похоронить брата. На жертвы тоже... - Голос его был бесцветен, как осенние сумерки.
      - Сочту за честь помочь тебе! - предложил Тилод. - Мои деньги...
      - Нет, не нужно. Благодарю. Скоро я получу сезонное жалованье. Брат высоко ценил тебя, зодчий Тилод! Спасибо тебе за этот дом: он теперь мой!
      - Я строил его для Шинона! - с горечью проговорил Несмех. - Но боги рассудили иначе! Пусть Судьба будет милостива к тебе, Лэн!
      - Все мы умрем, - ответил моряк. - Пей, господин зодчий! И ты, госпожа, пей! Шинон был лучшим в нашей семье. И он не оставил наследника!
      - Он - странный! - сказал Тилод, когда они с Эйрис снова оказались на улице.
      - Ему плохо, - ответила женщина. - Ты понимаешь его боль! - Она обняла Тилода, прижалась к нему. - Но тебе - легче! У тебя есть я! И есть наш сын! Куда мы теперь пойдем?
      - К Наместнику! - решительно сказал Тилод. - Даже если он причастен к моему исчезновению, все равно: лучше к нему, чем к Дагу! В этом городе заправляют они! И еще Ганг. Но Ганга, к сожалению, нет!
      Стража у дворца скрестила перед ними копья, хотя шедший за ними гонец вошел беспрепятственно.
      - Я - зодчий Тилод! - заявил отец Санти. - Наместник Алан знает меня!
      Один из стражников свистнул, и из домика слева от ворот вразвалочку вышел десятник.
      - Я - Тилод! Ты знаешь меня, "сдвоенный меч".
      - Зодчий Тилод? - На бронзовом лице десятника выразился ленивый интерес. - Тот, что... пропал? Прости, господин зодчий! Не узнал тебя сразу! - Щербатая улыбка десятника была угодливой и наглой одновременно. Ты сильно изменился, господин зодчий! Конечно, Наместник примет тебя! Однако он не подал знака, чтоб солдаты пропустили Тилода, а продолжал разглядывать его и Эйрис.
      Зодчий сдвинул брови.
      - Прости, что заставляю тебя ждать! - пробубнил десятник. - Но приказ, господин... Если ты соизволишь обождать вон в той харчевне, хорошей харчевне, господин зодчий, я лично доложу о тебе Наместнику!
      - Хорошо! - отрывисто бросил Тилод. - Я подожду в харчевне!
      - Видно, что это строил не ты! - сказала Эйрис, кивнув в сторону дворца.
      - Разумеется! Не мог же я построить весь Фаранг!
      - Ты построил лучшее в нем! - Женщина улыбнулась. - Думаешь, этот владыка знает, где Сантан? Может, нам поискать самим? Как ты полагаешь, где он? - Сейчас меня больше интересует не Сантан, а то, ради какого демона меня отправили на Юг! - проговорил Тилод, опускаясь на шестиногий табурет за самый чистый из столов в харчевне. - Будь я просто зодчим, так бы и сгнил в Гибельном лесу во благо Великого Ангана.
      Подскочил слуга.
      - Что желают господа? - осведомился он.
      - Хорошего вина, - сказал зодчий. - Хорошего, ты понял? И что-нибудь горячее!
      - О! - медовым голосом пропел слуга. - Есть запеченное в тесте мясо желтой лягушки! Отличное! Нежное! Восхитительный вкус!
      Глаза Тилода начали медленно наливаться кровью. Лягушатины он на всю жизнь наелся, пока плыл по Великой Топи.
      - Что ты сказал?!
      - Мясо лягушки... - пролепетал перепуганный слуга. - Нежный, восхитительный...
      - Господин не любит Лягушатины! - сказала Эйрис, кладя руку на колено Тилода. - Господин хочет самое лучшее!
      - Есть еще телячьи котлетки, запеченные в листьях, с грибной подливкой! - несмело предложил слуга и покосился в сторону Тилода так, словно на табурете сидел не человек, а хуруг.
      - Хорошо, мой друг! - нежно улыбнулась Эйрис. - Неси!
      - Мигом, госпожа! - с облегчением воскликнул слуга и исчез, как осенний лист, подхваченный ветром.
      Трактир был почти пуст. Лишь две женщины пили сок в противоположном углу зала, да какой-то бродяга тянул из деревянной кружки вино. Лицо у бродяги было покрыто струпьями, и на левой руке, которой он постукивал по столу, не хватало двух пальцев.
      - Я начинаю тревожиться! - тихо сказала Эйрис. - Что-то здесь не так, в твоем городе! Я чувствую запах грозы!
      Тилод втянул носом воздух.
      - Вряд ли! - сказал он. - День будет ясным!
      - Запах грозы! - повторила Эйрис. - Тихо так, все будто застыло... Словно все ждут чего-то... недоброго!
      Бродяга за соседним столом вдруг отчаянно застучал по столешнице и запел неожиданно сильным, глубоким голосом:
      - Он идет по тропинке слов,
      Рассекающей дымный кряж!
      Позади него - мираж!
      А плечо у него - свело!
      На плече у него мешок:
      Черный демон внутри зашит!
      Строчкой рун, как змеей, обвит
      Ярко-красный атласный шелк!
      Он восходит на край скалы!
      И идет, потому что слеп!
      А глаза его так светлы!..
      Что не жить ему на земле!
      Бродяга грохнул кружкой по столу.
      - Вот! - воскликнул он. - Баллада об Освободителе! Ликуй, благословенный Конг!
      И присосался к кружке, хлюпая и проливая кислое вино на грудь.
      Слуга принес мясо и вино, и Тилод принялся за еду. Эйрис к своей порции даже не притронулась.
      Десятник, как и обещал, самолично появился в харчевне.
      - Наместник примет тебя и... госпожу! - сообщил он. - Не торопись! Если желаешь доесть - доешь!
      Но Тилод поднялся.
      - Пойдем! - сказал он Эйрис, положив на стол серебряную монету.
      Эйрис тоже встала, но, прежде чем последовать за ним, взяла свое нетронутое блюдо и кувшинчик с вином и поставила их на стол бродяги.
      - Поешь! - сказала она ласково.
      Мужчина поднял лицо. Глаза его смотрели над ее головой: незрячие глаза.
      - Пусть берегут тебя боги, дочь! - произнес он звучным красивым голосом, так не вязавшимся с его внешностью.
      Эйрис ничего не ответила ему, просто повернулась и вышла следом за мужем.
      Дворцовый парк тянулся почти на полмили. Пламя солнца искрилось в бесчисленных фонтанах, сверкало на ажурных крышах беседок и павильонов. Между мощными стволами платанов, затеняющих аллею, росли кусты с алой мелкой листвой, подстриженные так, чтобы формой они походили на сидящих пардов. Люди в парке встречались редко. Эта часть его была закрыта для служащих Канцелярии Наместника. Здесь бывали лишь личные гости Наместника Алана.
      Тилод, Эйрис и десятник подошли к белой каменной арке справа от парадной лестницы. Два воина в сверкающих бронзовых доспехах шагнули им навстречу. Один прикоснулся к груди Тилода, останавливая пришельца, второй дотронулся рукой в перчатке до эфеса меча зодчего.
      Тилод оглянулся на десятника.
      - Придется оставить! - сказал тот, будто извиняясь. - Это не новый обычай, так было и прежде, верно, господин зодчий?
      Тилод кивнул и, отстегнув меч, протянул стражнику. Затем поднял руки, чтобы тот мог убедиться: другого оружия у зодчего нет.
      Эйрис никто обыскивать не стал.
      Едва они вошли в тень арки, рядом возник слуга, босоногий, в белой набедренной повязке. Он молча поклонился Тилоду и провел их во внутренний дворик с фонтаном и широкими мраморными скамьями, застеленными коврами.
      - Можете подождать здесь! - сказал десятник. - Наместник сейчас выйдет к вам!
      Застывший как изваяние слуга не произнес ни звука.
      Спустя некоторое время из дверей, выходивших во двор, отталкивая друг друга, выскочили два огромных боевых пса. Постукивая когтями по камню, они подбежали к гостям и уселись рядом, не сводя с них карих умных глаз. Головы псов были вровень с головой сидящего на скамье Тилода. С брыластых черных морд свешивались нити слюны.
      Наместник появился через пару минут. Он быстрыми шажками направился к поднявшемуся Тилоду, закивал лысой головой. Рыбьи глаза утонули в морщинах слащавой улыбки.
      - Рад видеть тебя, зодчий! - воскликнул он в ответ на сдержанный поклон. - Слышал, вновь потянуло тебя на Юг? - Наместник хрюкнул. - А мы-то так тревожились! Особенно отважный Шинон, да будет добра к нему Кала! Отчего ж не поставил нас в известность, зодчий Тилод? Ты не последний человек в моем городе! Ты нам нужен!
      - Меня похитили! - коротко ответил зодчий.
      - Кто же осмелился? - нахмурившись, воскликнул Наместник.
      Но в рыбьем глазу его Тилод уловил беспокойство.
      - Не знаю! - Зодчий покачал головой. - Меня, не указав вины, присоединили к тем... к тем, кто отправляется на Юг не по собственной воле!
      Он вовремя вспомнил, что и упоминание об "исчезнувших" является преступлением.
      - Тебе не назвали твоей вины? - удивился Наместник. - Но это преступление против закона!
      - Это так.
      - Как же тебе удалось вернуться? Тебя... отпустили?
      - Вроде того, - солгал Тилод.
      - Хорошо, что ты пришел сюда! - воскликнул Наместник с необычайным энтузиазмом. - Представь же мне свою прекрасную спутницу!
      - Моя жена, почтенный Алан! Ее имя - Эйрис!
      - Не конгайское имя! Да? - Наместник прищелкнул языком. - Она - не конгайка, верно? Но ты же обязан был испросить разрешения! Разве нет? - И впился взглядом в зодчего.
      - Она рождена на Юге! - Тилод с трудом сдержал раздражение. - А ведь Юг - земля Великого Ангана! Разве нет?
      - Ну да, ну да, разумеется! - скороговоркой согласился Наместник. - А даже будь она и не из Конга... Разве я отказал бы в разрешении на брак такому уважаемому человеку, как зодчий Тилод! И такой восхитительной женщине... Эйрис, верно?
      - Да, почтенный Наместник, - подтвердила женщина.
      - Можешь звать меня - Алан, очаровательная Эйрис! Какое дивное имя! Рыбьи глазки обшарили женщину с головы до ног.
      - Вечером хочу видеть вас - двоих - у себя! Приглашаю! - но прозвучало скорее, как приказ. - А пока... Чем я могу помочь тебе, зодчий Тилод?
      "Будь осторожен!" - знаком предупредила Эйрис. Тилод удержался от вертевшегося на языке вопроса.
      - Расскажи мне о печальной участи Шинона! - попросил он.
      - О да! - Лицо Наместника изобразило скорбь. - Он был убит! Предательски убит!
      - Разве? - удивился Тилод. - А мне сказали: он погиб в поединке.
      - Кто сказал? - быстро спросил Наместник.
      - Кто? - Тилод не стал выдавать Лэна. - Мне сказал так один из людей достойного Ганга!
      Наместник не сумел скрыть недовольства.
      - Может, и так, - согласился он. - Только история эта во многом еще не ясна! Убил его некий шпион из Империи! Отважный Шинон раскусил его и решил сам схватить северянина! Он не знал страха, Шинон! И я ничего не успел сделать! - воскликнул Алан трагическим голосом. А потом добавил, уже с меньшим пафосом:
      - Почтеннейший Даг слег за день до трагедии! Ходили слухи, - он прищурил один глаз, - что и тут не обошлось без того имперского шпиона!
      - Что он сказал перед казнью? - спросил Тилод. - Ведь его казнили, верно?
      - Кого?
      - Шпиона!
      - Увы! - произнес Наместник. - Негодяю удалось скрыться!
      Тилод удивленно поднял брови.
      - Но справедливость Великого Ангана настигнет убийцу! - напыщенно заявил Алан. - По моим сведениям, он все еще в Конге!
      Тилод кивнул.
      - А кто назначен Начальником Гавани? - поинтересовался зодчий.
      - Пока никто! - ответил Наместник, и брови зодчего поднялись еще выше.
      - Столько времени без Начальника Гавани? - воскликнул он в изумлении.
      - Ну, у нас есть начальники фортов, начальник таможни... Командующий эскадрой... Мною предложен начальник Кимонской крепости, но Великий Анган... не одобрил! В общем... пока я сам присматриваю за Гаванью! заключил он. - А почему ты спросил, зодчий Тилод?
      - Из любопытства!
      - Может, ты хотел бы еще что-то услышать? - Наместник явно чего-то ждал от него. Но именно поэтому зодчий ничего больше спрашивать не стал. Ему нужно было кое-что узнать самому.
      - Нет! Благодарю, почтенный Алан!
      - Тогда вы свободны! Приятно увидеть тебя, госпожа Эйрис! Жду вечером! И помни, зодчий, мое внимание всегда обращено к тебе! - Это было предупреждением.
      Тилод еще раз поклонился. Наместник подмигнул и, кликнув собак, удалился.
      - Мы придем к нему вечером? - спросила Эйрис, когда они оказались за пределами дворца.
      - У меня было огромное желание свернуть старикашке шею! - пробормотал Тилод.
      - Что же тебя остановило? - удивилась Эйрис. - Неужели пара неповоротливых псов и еще более неповоротливых солдат?
      Тилод погладил возвращенный ему клинок.
      - Нет! - Зодчий улыбнулся. - Наверное, я еще не привык так просто относиться к своим желаниям!
      - При чем тут желания? Поверь, этот лысый коротышка опасней кугурра! Он же ненавидит людей!
      - А мне показалось, что на тебя он смотрел отнюдь не с ненавистью! заметил Тилод.
      - То же самое! - возразила Эйрис. - Любовь лианы-ползуна к тому, кого она душит!
      - Мы придем к нему вечером! - твердо сказал Тилод. - Нужно выжать из него все, что он знает! Даже если придется - силой!
      Эйрис покачала головой, но спорить не стала.
      - Куда мы сейчас? - спросила она.
      - На рынок! Купим нам пардов. А потом - к моей сестре. Хочу вас познакомить! И она, может быть, знает, куда подевался Сантан!
      Разнообразием фарангский звериный рынок уступал сарбурскому. Здесь не торговали экзотическими животными джунглей Юга, да и тех диких зверей, что водились в лесах Междуречья, тоже было немного. Зато в том, что касается домашних животных, Фаранг явно превосходил своего южного соперника.
      Горбатые быки, могучие, длиннорогие, ревели, привязанные накоротко к вкопанным в землю столбам. Рыжие, черные, пятнистые коровы с влажными сонными глазами неторопливо пережевывали траву. Их круглые бока лоснились, а рядом с каждой пенилось в кувшинах густое молоко - на пробу.
      Поодаль волновалось живое море: овцы, белые, желтые, голубые, розовые, не только конгайские, но и завезенные с Белого и Красного материков. Надменные бараны, гордо вздымающие тяжелые закрученные рога.
      На другом конце рынка хрипло рычали друг на друга огромные боевые псы; вертелись, не в силах устоять на месте, длинноногие охотничьи; выпуклогрудые упряжные с небольшими головами и пушистыми метлами хвостов, белые, черные, желтые тянулись добродушными мордами к покупателям, норовя лизнуть в лицо.
      На крытых рядах спали, привязанные к кольцам, пушистые гурамские следопыты. Иногда из мехового комка выглядывал черный нос, и раздавалось звонкое отрывистое тявканье. Кое-кого хозяева даже держали на руках: настоящий породистый, хорошо обученный следопыт стоит почти столько же, сколько сильный пард.
      На руках держали и подросших котят, пушистых и гладких, одноцветных и расписанных природой причудливыми узорами четырех цветов.
      Отдельно продавались коротконогие и короткохвостые охотницы на крыс из Хуриды, совершенно черные, остроухие, недоверчивые. Их покупали в основном приезжие; в самом Фаранге крыс не водилось.
      Глаза у Эйрис загорелись: в Городе-на-Берегу никогда не было домашних кошек. Но Тилод увлек ее к пардам.
      Выбор и здесь был велик. От маленьких, двух с половиной локтей в холке, "детских" пардов до огромных, мощных, широколапых "боевых тяжелых", с могучими шеями и хвостами толщиной в руку взрослого мужчины. Большинство - из двух конгских пород, горной и равнинной; последние, большей частью черные, иногда - с подпалинами. С конгскими соперничали гурамские хомети, такие же огромные, с гривами жестких волос вокруг широкой головы, гривами, которые спускались до груди, закрывая все горло. Крепкие ноги их обросли густой жесткой щетиной, но туловище покрыто обычной короткой шерстью. Менее подвижные, чем "конгаи", хомети тем не менее ценились дорого: жесткая шерсть в бою отлично защищала от стали и клыков. В неуязвимости они почти равнялись "хольдцам", сплошь заросшим шерстью. Но для "хольдцев" Конг слишком жарок. Здесь же продавались и аркисские "беговые", "боевые легкие" из Междуречья, неутомимые гурамские хуши и великолепные эдзамские хасцы, самые стремительные из всех.
      Тилод выбрал себе черную конгскую парду боевой породы, молодую и злобную, с мощными задними лапами и широким крупом. А Эйрис купила (втрое дороже) легконогого желтого хасца, послушного и выносливого, четырех лет от роду. Хасец сразу же признал Эйрис, а вот черная парда встретила нового хозяина оскаленной пастью. Тилод дал продавцу купленную тут же упряжь, и тот надел ее на рычащего зверя, не забыв потуже затянуть намордник.
      - Сними! - приказал Тилод. - А ее отпусти: я справлюсь!
      Продавец пожал плечами; парду звали Тьмой, и свое имя она оправдывала: тут же попыталась цапнуть Тилода за плечо. Зодчий, не церемонясь, треснул парду кулаком по лбу и, схватив за мохнатые уши, резко пригнул ее голову к земле, выворачивая и толкая назад. Парда попыталась достать зодчего лапой, но, получив коленом по носу, жалобно замяукала. Тилод тут же отпустил уши и, схватив за длинную шерсть под нижней челюстью, вложил в пасть кусок вяленого мяса. Челюсти захлопнулись с лязгом скрестившихся мечей. Тилод поскреб парде шею и, не коснувшись стремян, прыгнул в высокое седло. Парда покосилась на него желтым глазом, но даже не рявкнула: колено Тилода хорошо запомнилось ей. Зодчий бросил еще один кусочек мяса, пойманный и тут же проглоченный.
      - Ловко! - восхитился прежний хозяин. - Знал бы - больше запросил! А то ведь сбросил за норов треть цены!
      Тилод только усмехнулся.
      Хасец Эйрис уже скреб землю тонкими передними лапами. Тилод ударил пятками по животу Тьмы. Та мигом выскочила из загородки. И тут же решила укусить ближайшего конгая. Хлыст Тилода огрел ее по носу и остался тут же, перед глазами, чтобы парда не вздумала повторить попытку. Зато когда они выбрались на площадь, Тилод дал парде свободу, и Тьма огромными прыжками устремилась по поднимающейся мостовой. Легконогий хасец тут же обошел ее и, взмахивая хвостом, помчался впереди. Парда сердито рыкнула, попыталась догнать, но не преуспела.
      Эйрис, приподнявшись на стременах, оглянулась и помахала Тилоду рукой.
      - Шестой проулок слева! - крикнул зодчий.
      Дом, в котором жила сестра Тилода, был не бедным и не богатым. Обычный дом рыбака, у которого есть двое взрослых сыновей и нет пагубных привычек. Тилод много раз предлагал сестре выстроить для нее что-нибудь получше, но та отказывалась, не желая обижать мужа. Тот, хотя и гордился высоко поднявшимся родичем, никакой помощи от него принимать не хотел. В его роду такое было не принято.
      Привязав пардов к столбу ворот, Тилод крикнул:
      - Селани! Рон! Никто не откликнулся.
      Тилод позвал еще раз. Снова - молчание.
      Из-за деревянной оградки, отделявшей один двор от другого, выглянуло смуглое личико девочки лет шести.
      - Их никого нету! - сообщила она. - Зря кричишь!
      - А где же они?
      - Тетя Селани уехала! - поведала девочка, явно гордясь своей осведомленностью. - А остальные - в море!
      - А почему уехала тетя? - мягко спросила Эйрис.
      - Ее племянника и брата сцапали, и дядя Рон сказал: ей надо убраться, пока цела! Вот! Я не подслушивала! - тут же заявила она. - Они просто так громко кричали!
      - Спасибо, малышка! - сказал зодчий. - Когда мы встретимся еще раз, я подарю тебе бусы!
      - Ой, правда? - обрадовалась его собеседница.
      Но зодчий был уже в седле. Эйрис поехала за ним. Она встревожилась меньше Тилода, потому что знала: сын ее жив. А значит, они найдут его. Никто и никогда не мог удержать Эйрис-Харрок, когда она устремлялась к цели.
      Покосившуюся хижину, прилепившуюся к стене склада на южной окраине порта, трудно было назвать жилищем. Но там определенно кто-то обитал.
      - Постой снаружи! - Тилод протянул Эйрис повод своего парда и решительно толкнул скособочившуюся дверь.
      Внутри висела застоялая вонь. К запахам немытого тела примешивался кислый аромат скверного вина и дурманной "травки". Трое мужчин играли в кости. На скрип дверных петель они обернулись. Тусклый свет пыльной масляной лампы косо падал на лица игроков. Это был единственный свет в хижине, не считая того, что пробивался сквозь щели между плохо пригнанными досками. Одна из игральных костей, упав, с сухим перестуком покатилась под ноги Тилоду. Зодчий не двигался. Трое за столом сипло дышали.
      Наконец один из них прохрипел:
      - Что нужно?
      Тилод шагнул вперед и неожиданно пнул ногой стол, за которым сидели игроки. Стол с грохотом опрокинулся, придавив одного из мужчин, взвизгнувшего, как крыса.
      Двое других одновременно прыгнули на Тилода, но тот даже не удосужился вынуть из ножен меч. Его правый кулак с треском врезался в лоб одного, а левая рука сдавила запястье другого. Нож выпал из разжавшихся пальцев, и Тилод отпустил запястье.
      Третий выбрался из-под стола. Но не напал, а, напротив, покряхтывая, согнулся в поклоне.
      - Наша вина, господин! - прохрипел он. - Не признали! Кланяйтесь, черви! - рявкнул он. - Это ж сам господин Тилод, славный наш зодчий!
      - Ну, ты рубишь, хозяин! - пробормотал тот, кого кулак Тилода отшвырнул на кучу тряпья.
      - Виноваты, господин! - буркнул второй, подбирая нож. - Не признали!
      Тилод развязал кошель и бросил на пол монету.
      - Ваше! - сказал он. И заметив, как алчно блеснули три пары глаз: - А это - мое! - И встряхнул кошель.
      - Но, может, и вам кое-что перепадет, если ты, Краб, ответишь на мои вопросы!
      - Спрашивай! - заявил обладатель хриплого голоса. - Или не спрашивай! Все твои вопросы я уже знаю! Знаю и кое-какие ответы! Я видел в твоем мешочке что-то желтое!
      - Пока ты не наговорил и на медяк! - заметил Тилод.
      - Погоди, хозяин! Ну, знаю, ты не обидишь! А больше, чем я, тебе никто не скажет! Клянусь гузном Тура!
      - Так говори, разорви тебя демон! - начиная сердиться, потребовал зодчий.
      - Когда достойного господина зодчего и его славного сына сцапали какие-то ублюдки, наш добрый начальник Шинон, чья щедрость была равна доблести, призвал меня к себе! Он знал, что на меня можно положиться! Хитрый зырк в сторону зодчего. - "Краб! - сказал мне Шинон. - Какие-то гнусные ублюдки схватили моего друга и его любимого сынка! Только ты, Краб, можешь вызнать, кто это сделал! На тебе, Краб, два, нет, обещаю тебе четыре золотых дракона""...
      - Если ты не перестанешь врать, - предупредил Тилод, - вместо денег получишь это!
      И показал кулак.
      - Я вру? - фальшиво обиделся Краурх. Кулак приблизился вплотную к его носу.
      - Говорю, говорю, господин! - поспешно затараторил соглядатай. - Я узнал, узнал! Шинон думал о Дате, но разве мог столь достойный господин, как ты, совершить преступление против нашего Великого Ангана? Нет, ты не мог! Но тебя похитили! И я узнал, кто это сделал, клянусь теми четырьмя золотыми, что обещал мне Шинон! Это очень опасный враг, господин! Но я был чуток, как гурамский следопыт, и отважен, как леопард! И я узнал, кто похитил твоего сына, господин! Его зовут Хуран! Хуран, старший чиновник самого Наместника! Я рисковал, господин! Он похитил твоего сына, чтобы продать соххоггою! Я узнал это, когда Хуран велел схватить девушку твоего сына, сладкую Нини! Я узнал все это, но так и не успел получить свои четыре "дракона"! - Краб попытался изобразить печаль. - Умер отважный Шинон! Беловолосый северянин приплыл на военном корабле и убил моего доброго господина Шинона! Убил волшебным клинком из бивня хармшарка! А потом скрылся! Я знаю, куда он уплыл, но никому не сказал: ждал тебя, господин! Ждал тебя, чтобы рассказать! Ведь ты наверняка захочешь отомстить убийце Шинона Отважного? Его увез Хихарра, купец, увез вверх по реке! Жаль Шинона, что говорить! Да и мои четыре золотых "дракона" тоже пропали...
      - Хуран, ты сказал? - произнес зодчий, пытаясь вспомнить, знаком ли ему этот человек.
      - Хуран! - Краурх подобрался поближе и заглянул снизу в глаза Тилода.
      - Я много тебе рассказал! - напомнил он.
      - Да. - Зодчий развязал кошель и вынул оттуда золотой.
      Краурх принял монету с достоинством.
      - Этот Хихарра, где он теперь?
      - Ушел в Гурам в прошлом месяце! И, боюсь, вернется нескоро, господин!
      - Ладно! Что еще о моем сыне ты знаешь?
      - Его увез Сарк, господин! У Сарка - речная баржа он, я не могу тебе сказать. Его не видно уже три сезона, с тех пор, как он увез твоего Санти!
      - Санти?
      - Так звали... зовут твоего сына у нас! Его хорошо знают в Фаранге, господин! Ты можешь гордиться!
      - Пока я хотел бы его найти! - проворчал Тилод. Что еще тебе известно?
      - Это все, господин, но я...
      Тилод повернулся и, не прощаясь, вышел из хижины
      - Если что нужно, господин зодчий, я - здесь! - крикнул вдогонку соглядатай.
      - Не такие уж плохие сведения! - сказал зодчий своей подруге. - О соххоггое подлец наверняка соврал а вот что схватили нас не по воле Великого Ангана, уверен - правда! Раз так - похититель сам становится преступником! Вечером мы пойдем к Наместнику и потребуем расследования!
      - А вдруг он сам замешан? - предположила Эйрис.
      - Вряд ли! Зачем ему? Но, если он станет укрывать своего чиновника, я обращусь к Дагу, как ни противен мне этот блюститель помыслов!
      - Сейчас мы едем к твоему дому?
      - Да! До захода солнца дел у нас нет!
      Когда они подъехали к дому, старый слуга зодчего уже окапывал плодовые деревья в саду. Еще утром Тилод послал мальчишку-бегуна за ним и за женщиной, что прежде убирала в доме.
      - Покорми их! - Зодчий передал слуге пардов.
      За время отсутствия Тилода дом обрел жилой вид. С мебели и шелка была стерта мелкая желтая пыль, проникавшая даже сквозь паутинную кисею. Комнатные цветы, спрыснутые свежей водой, задышали неясным ароматом. Посуда вымыта, в подвале - две корзины свежих продуктов. Служанка купила их на собственные деньги, зная, что хозяин возместит вдвое.
      Они поели и поднялись в сад на крыше. Здесь, под сенью широких листьев, улегшись на шелковые подушки, Эйрис и зодчий предались тому, о чем мечтали с самого утра, а потом погрузились в полдневную дрему, необязательную на севере, но необходимую на юге, где на это время приходилось слишком много солнечного огня.
      Разбудил Тилода раздавшийся снизу удар бронзового гонга. Зодчий сел, мгновенно сбросив с себя сонную расслабленность. Эйрис приподнялась на подушках.
      Кто? - шепотом спросила она.
      Тилод приблизился к самому краю крыши и заглянул вниз. У дверей стоял человек. Сверху видны только черная макушка и бронзовые плечи. Человек был один и, ударив в гонг, терпеливо ждал.
      Знаком, показав Эйрис, что опасности нет, зодчий по деревянной лестнице сбежал вниз, на ходу наматывая набедренник. Оружия он брать не стал.
      За дверью стоял юноша года на два моложе Сантана. Увидев зодчего, он искательно улыбнулся, и только тогда Тилод его узнал.
      - Соан! Как ты вырос! Входи же, мой мальчик!
      Юноша, поклонился, поднялся по ступеням и, обтерев о придверный коврик босые ноги, все еще смущенный, вошел в гостиную.
      - Ты стал совсем мужчиной! - одобрительно произнес зодчий. - Когда я видел тебя в последний раз, ты не доставал макушкой до моего плеча! А сейчас у тебя самого плечи - не уже моих!
      Это было преувеличением. Юноша был на треть локтя ниже Тилода и по меньшей мере в полтора раза легче. Но перемена и впрямь разительная. Из тщедушного подростка он превратился в высокого, хотя и худого, парня с треугольным торсом, обещавшим в будущем обрасти крепкими мышцами.
      - Мне помогли! - сказал Соан.
      - Налей себе вина, возьми фрукты! Угощайся! Как ты узнал, что я вернулся?
      - У меня есть глаза, - улыбнулся юноша. - Когда я увидел в саду твоего слугу...
      Сверху спустилась Эйрис. На ней была косая конгайская юбка из синего шелка и короткая безрукавка мехом внутрь, сколотая на груди серебряной брошью.
      Глаза Соана округлились. Он вскочил и поклонился с такой поспешностью, что едва не перевернул столик
      - Моя жена, госпожа Эйрис! - сказал Тилод.
      - Эйрис, это Соан! Мой ученик! Он - неплохой художник и прекрасно режет по дереву. Если будет упорен, то имя Соан еще прозвучит в Конге!
      Юноша покраснел от похвалы, но по-прежнему сводил глаз с Эйрис. А потом у него возникла новая мысль, и он, не задумавшись о приличиях, спросил
      - Где я мог видеть тебя, госпожа? Эйрис покачала головой.
      - Ты видел ее сына! - улыбнулся Тилод. - Это мать Сантана, ученик. Соан и наш сын - большие приятели, - пояснил зодчий Эйрис.
      Женщина кивнула.
      - Что я могу сделать для тебя?
      На языке народа Вечного Лона это выражение означало просто приязнь, но Соан этого не знал.
      - Я... Я хотел бы нарисовать твой портрет, госпожа... - волнуясь, проговорил юноша.
      - Не сейчас! - возразил Тилод. - Эйрис, милая! Ты не хочешь взглянуть на мой сад? Мне надо поговорить с этим парнем, а пока ты здесь, говорить с ним невозможно! - Он улыбнулся.
      - Но... - пробормотал Соан.
      - Конечно, милый. - Эйрис вышла из гостиной.
      - Сантан! - произнес Тилод. - Что ты о нем знаешь?
      - Не много, господин зодчий. Как я рад, что ты вернулся! - воскликнул он с энтузиазмом. - Теперь я верю, что увижу Санти! Даже если у северян ничего не вышло!
      - У каких северян? - насторожился Тилод.
      - Я расскажу, мой господин! Вскоре после того, как вы, как вас... забрали, в Фаранг приехали четверо из Империи. Разве ты не слышал о них?
      - Немногое. Мы в Фаранге лишь с сегодняшнего утра. Не один ли из этих северян убил Шинона Отважного?
      - Да, один из них, - с огорчением согласился Соан. - Но Шинон, говорят, сам хотел поединка. Тот аристократ жил у него в доме. А в день, когда Шинон погиб, северянин выехал оттуда поутру в сопровождении людей Начальника Гавани. Выехал с эскортом, а вернулся один. Мне говорили: на них напали в Комаровой Теснине! Непонятная история, господин зодчий! Светлорождённый прискакал назад на чужом парде, весь в крови, порубил стражу, убил Шинона, девушку-служанку и покалечил Морона, управителя! Только про девушку и Морона - это вранье! Так сказал сам Морон, а слуги говорили: Шинон не велел никому входить! Что бы ни случилось. Тот северянин прямо на парде влетел в дом, и они дрались наверху, а потом все стихло. Тогда туда и пошел Морон, а следом за ним - Дайна, девушка, которую убили. Она была очень смелая, эта Дайна. И оба были там, когда пришел Нил!
      - Кто такой Нил?
      - Он вроде телохранителя у того аристократа! Сильнее его я в жизни не видел человека! Даже ты, господин, не можешь сравниться с ним! И он добрый! Для воина, конечно. И он не мог убить Дайну! - с жаром воскликнул Соан. - И этот аристократ не мог! Нил вынес его на руках, как мертвого! А может, он и впрямь умер! Этот Нил, он умеет оживить и мертвого.
      - Да ну?
      - Верь мне, мой господин! - Соан прижал руки к груди. - Он сказал: "Болезнь уйдет от тебя, Соан, и ты вырастешь сильным!" Правда, господин! Ты ведь помнишь, каким я был? А сейчас я на ладонь выше своего отца и совсем здоров! Все, как он сказал! И еще, - проговорил юноша очень быстро, боясь, что его перебьют. - В порту говорили: Нил схватился с Тороном, телохранителем Дага...
      - Ого! - удивился зодчий.
      - Да! Он убил Торона! А потом оживил! - с гордостью заявил Соан. Колдунья Герема говорила: ему нельзя убивать! Такое бывает, если боги дают человеку особую силу! Об этом даже сказка есть!
      - Может быть. Но я бы Торона оживлять не стал! - сказал зодчий. - Нет таких богов, что сочли бы злом смерть Торона! Хотя история и впрямь запутанная! Кстати, спросил я тебя о Сантане! Ты не забыл?
      - Нет, мой господин! Так вышло, что я пел его песни. Сам для себя, мой господин! Я тогда принес продавать фигурки в "Добрый Приют", гостиницу. Раскладывал их и пел песню Санти. А меня услышал воин-северянин, тот самый, благородный! И захотел узнать, чью песню я пою! Собственно, он думал, что это моя песня, но я сказал ему: нет. И он заявил, что найдет твоего сына, потому что таково его желание. А потом у них начались неприятности после... после гибели Шинона. Но не из-за Шинона, я думаю! Тут такое было, мой господин! В порту моряки устроили настоящее сражение со стражей! Один дурак-сотник ворвался со стражниками Наместника на подворье храма Тура! Народ едва не разорвал их в клочья. А другие солдаты, те, что поклоняются Туру, стали рубить тех, кто не поклоняется. К счастью, прискакал Ганг и самолично убил сотника! А стражникам велел убираться прочь! И те ушли, хотя были людьми не его, а Наместника! И он был так зол, ты знаешь Ганга, господин, он самый яростный почитатель Тура в Фаранге! Ганг отовсюду отозвал своих воинов, и моряки так всыпали страже, что на следующий день наместниковы командиры объявили новый набор!
      - Северяне! - напомнил Тилод.
      - В тот день они уехали, мой господин! Жаль! Они очень сильны и очень отважны! - Парнишка говорил очень быстро, словно боялся, что его перебьют. - А светлорожденный так богат, что за перстень, который он мне подарил, можно было бы купить небольшое судно! Только я не стану продавать этот перстень!
      - А ты ничего не слышал о том, куда увезли Сантана? - спросил Тилод.
      - Я - нет! Но узнала Мара, его подруга! И сказала женщине, что была с северянами! Только ей! А та женщина отправила Мару на Белый материк, потому что здесь ее оставить было нельзя! Она уже раз попала в лапы Имха, наместникова палача! Тогда третий из северян вызволил ее. Третий, тот, которого я не видел! И Мару я тоже не видел с тех пор. Это Хихарра, кормчий, рассказал все моему отцу. А отец - братьям и мне!
      - Хихарра? А куда он увез этих северян, твой отец не сказал?
      - Выходит, я зря рассказываю тебе, господин? - удивился юноша. - Тебе уже все известно?
      - Далеко не все! Продолжай, мой мальчик!
      - Хихарра оставил их у ворот соххоггойского Владения! Они сами так попросили!
      Тилод кивнул. Нити понемногу сплетались в ткань.
      - Что ты еще знаешь?
      - Это почти все, господин! Если я забыл что-то, так не слишком важное!
      - Я благодарен, ученик! - очень серьезно произнес Тилод. - Ты останешься с нами поужинать?
      - Если можно...
      - Конечно! Побудь немного один! Я пошлю слугу в харчевню!
      - Я мог бы...
      - Не надо! - Тилод похлопал юношу по плечу и вышел в сад.
      Эйрис раскачивалась на качелях, привязанных к толстой горизонтальной ветви старого боука. Увидев Тилода, она спрыгнула на траву и подошла к зодчему.
      Тот вкратце передал услышанное от Соана.
      - Думаю, - заключил он, - слова о соххоггое могут оказаться правдой! И это очень плохо!
      - Он жив! - уверила его Эйрис. - И ему не так уж тяжело! Остальное мы узнаем у Наместника, так?
      - Попытаемся! - куда менее уверенно, чем утром, сказал зодчий.
      Глава вторая
      Воину не следует иметь любимое оружие.
      Привязанность к одному - ошибочна.
      И стоит жизни.
      Мангхел-Сёрк. Правило восемнадцатое.
      Фаранг.
      Весна тысяча двенадцатого года по исчислению Империи.
      Тилод ждал, что на вечернем приеме у Наместника будет множество гостей.
      Не было никого.
      Безмолвные слуги со светильниками, проводили зодчего и его подругу, через темные анфилады залов в небольшую пиршественную на втором этаже дворца. Там встретил их скромно одетый человек с коротким мечом на поясе. Тилод, у которого, как и прежде, отобрали оружие при входе во дворец, понял, что перед ним - не гость.
      Человек поклонился и предложил им занять места за небольшим, под стать самой пиршественной, столом.
      - Наместник скоро будет! - любезным голосом сообщил человек с мечом. Прошу вас, пейте и ешьте без стеснения! - И, еще раз поклонившись, вышел.
      Молчаливые слуги, двигавшиеся бесшумно и грациозно, поставили блюда с яствами и наполнили бокалы подобающим первой перемене вином.
      Но ни Тилод, ни Эйрис к еде не притронулись. Из вежливости и из осторожности одновременно. Небольшие дозы ядов не могли причинить им вреда. Но только - небольшие.
      Вскоре раздался цокот собачьих когтей, возвестивший приход Наместника Алана.
      Растянув рот в любезнейшей из улыбок, хозяин сделал рукой знак: "Не вставать!" - и сам опустился в кресло напротив Эйрис.
      Слуга тотчас поставил перед ним еду, а другой слуга полил ее горячим, пряно пахнущим соусом.
      - Прошу отведать! - добродушно предложил Наместник и без лишних слов набросился на свою порцию.
      Тилод подхватил вилкой ломтик нежного мяса, окунул его во фруктовое желе. Положив на язык, подержал некоторое время во рту, наслаждаясь вкусом и заодно проверяя, нет ли в пище нежелательной начинки. Похоже - нет. Но полной уверенности у него быть не могло: чиновники Конга, перенявшие у соххоггоев некоторые из их "искусств", весьма наловчились в отравительстве. Даже не опасное для жизни снотворное, действующее через час после приема пищи, после дополнения, примешанного, скажем, к вину, могло оказать гостям скверную услугу...
      Тилод попробовал и вино. Это оказалось очень старое орэлейское, красное, удивительного букета. Зодчий покачал согретый в руке конический бокал из розового хрусталя и улыбнулся Наместнику, дав понять, что оценил и вкус хозяина, и его щедрость. Наместник улыбнулся в ответ и, точно таким же движением покачав собственный бокал, пригубил драгоценное вино.
      "Безопасно!" - знаком показал Тилод своей спутнице. Нужно быть варваром-омбамту, чтобы подмешать что-либо в такое вино. Не говоря уж о том, что любая добавка, самая ничтожная, тотчас разрушит музыкальное единство вкуса и аромата. Зодчий Тилод, не спеша пил орэлейское, каждый глоток которого был дороже, чем земля и имущество его покойных родителей, и пытался угадать, замешан Наместник в похищении или нет.
      Ужин, как принято в Конге, протекал в молчании. В соседнем зале негромко играл оркестр.
      Наместник отодвинул от себя третье блюдо и, откинувшись на спинку обитого зеленым шелком кресла, показал слугам: десерт!
      Со стола было мгновенно убрано все, вплоть до скатерти, а стол с молниеносной быстротой сервировали вновь.
      Слуга с поклоном продемонстрировал сначала Тилоду, потом Эйрис покрытый пылью и паутиной кувшин. Зодчий взглянул на печать: тоже орэлейское, но на пятьдесят лет старше. Кроме года сбора, на печати значилось время, когда был отжат сок, имя давно умершего винодела и родословная винограда. Крохотные буковки с каллиграфическим мастерством вырезаны на черной поверхности отвердевшей смолы.
      - Не желают ли гости певца? - спросил Наместник.
      - Милость почтенного Алана безгранична! - отказался Тилод.
      Но Эйрис, улыбнувшись, сказала:
      - Пожалуй! Я не знакома с песнями Фаранга!
      И, будто кто-то уже отдал распоряжение, музыканты гурьбой вошли в трапезную, а следом появился певец, стройный, немолодой уже человек в серебристо-сером одеянии. На лбу его синей краской был нарисован знак профессии.
      Откинув назад длинные, иссиня-черные волосы, он взял несколько нот и вопросительно взглянул на Наместника.
      Тот еле заметно кивнул.
      Певец сделал знак музыкантам, и тут нечто в лице Эйрис заставило певца переменить выбранную песню. Он быстро наклонился к музыкантам и что-то прошептал. Тилод был удивлен: этого певца он никогда прежде не видел. А Наместник ничего не заметил: прикрыв глаза и расслабившись, он постукивал ладонью в такт рокоту маленького барабана.
      Певец качнул головой. Две ситры присоединились к воркотне барабанчика, размеренной, как голос прибоя. Потом вступила винна [Винна двухрезонаторный музыкальный инструмент] и только после нее - певец, сразу наполнивший пиршественную силой низкого проникновенного голоса:
      - Останься сегодня со мной!
      В стране, где не знают о лишних!
      Где полночь сиренево дышит
      В раскрытое настежь окно.
      Останься сегодня со мной!
      Здесь тени бегучие рыжи!
      А сколько мерцает над крышей
      Сквозящих в небесное дно!
      В страну опьяняющих снов
      Кораблик - лимонная долька,
      Умчит нас по небу, ты только
      Останься сегодня со мной!
      Певец умолк. Трижды вскрикнула флейта, и постепенно стихли остальные инструменты. Только барабан продолжал рокотать еще целую длинную минуту.
      - Хорошо! - произнес Наместник, когда барабан смолк.
      Взмахом руки он отпустил артистов и после паузы другим тоном сказал:
      - Мне донесли, ты пытаешься что-то разузнать, зодчий Тилод.
      - Так это твои... наблюдатели, почтенный, сопровождали нас сегодня?
      - Мои. Я же сказал, что не оставлю тебя своим вниманием! - и добродушно рассмеялся. - Я ценю тебя, зодчий, и понимаю, какие могут быть неприятности у... беглого ссыльного!
      Тилод не торопился с ответом. Некоторое время только музыка и шорохи за окном нарушали тишину.
      - Да, - сказал, наконец, зодчий. - Я кое-что разузнавал.
      - И что же?
      - Мне известно теперь, что не волей Великого Ангана, а преступным умыслом оказался я на Юге!
      Теперь настало время подумать Наместнику. Но он быстро нашел ответ:
      - Мне неведомы все деяния Дага! Если человек исчезает, это означает вещь вполне определенную!
      - Мне трудно поверить, - возразил Тилод, - что почтенный Алан, столь внимательный ко мне, не поинтересовался у блюстителя помыслов, в чем моя вина!
      - Тем не менее это так! - заявил Наместник.
      - Мой сын тоже пропал! - заметил Тилод.
      - Мне это известно. Именно поэтому я... - Наместник поднес к губам бокал, продолжая исподлобья наблюдать за зодчим. - ... Решил, что гнев Великого Ангана коснулся тебя! Ты-то чист перед Властью, но твой сын, он иногда позволял себе лишнее. А раз сын...
      - Мне сказали, что Даг непричастен к похищению моего сына! - заметил Тилод. - Завтра я намереваюсь посетить Дага и узнать все наверняка!
      - Если твой сын не погрешил против Власти, ты можешь твердо рассчитывать на мою помощь! - с важностью произнес Наместник. - Соблюдение закона - мой долг!
      - Да, - сказал зодчий. - Это именно так! Наместник впился в него взглядом.
      - Удалось ли тебе узнать еще что-то? - вкрадчиво поинтересовался он.
      - Да, удалось! И тут я рассчитываю на твою помощь!
      - Слушаю тебя, зодчий!
      - Служит ли у тебя человек по имени Хуран? Наместник окинул Тилода долгим неприязненным взглядом. Но если он рассчитывал испугать зодчего, то ошибся.
      - Да, - сказал он. - У меня служит такой человек!
      - Мне сообщили, что он приложил руку к похищению моего сына!
      - Ложь! - быстро возразил Наместник. И, поняв, что поторопился, сделал шаг назад: - Хуран - весьма достойный человек! - веско произнес он. - Я уверен: он не мог совершить подобное!
      - Не проще ли спросить у него самого? - предложил Тилод.
      - Ты указываешь мне?
      - Ты сам обещал мне помощь, почтенный Алан!
      - И я сам определю, какая помощь тебе нужна!
      - Тогда мне придется через уважаемого Дага испросить помощи Великого Ангана! - заявил Тилод.
      - Ты мне угрожаешь, - с сожалением произнес Наместник. - Так ты рискуешь потерять мое расположение!
      Тилод промолчал.
      - И ты, прекрасная Эйрис, тоже считаешь, что чиновник Великого Ангана может быть замешан в преступлении? - спросил Наместник.
      - Она плохо знает чиновников, почтенный Алан! - произнес Тилод.
      - Хорошо! - согласился Наместник, глядя на плечо и правую грудь Эйрис, открытые сшитым в конгайской манере платьем. - Я велю Хурану поговорить с тобой! Хотя мне не хочется оскорблять подозрением человека, столь безукоризненно служащего Великому Ангану!
      - Я буду вежлив, - заверил Тилод. - Когда мы с ним встретимся?
      - Хоть сейчас, если вы не желаете чего-нибудь еще.
      - Нет, почтенный Алан, мы благодарим! - Тилода так удивило предложение Наместника, что он почти уверился: чиновник Хуран - ни при чем. Но увидеть его необходимо. Несколько вопросов - и острый глаз Эйрис увидит правду.
      - Благодарю еще раз! Лучше уж узнать все сегодня, чтобы завтра я не принес Дагу лживых слов!
      Наместник опустил взгляд.
      "Ты не принесешь Дагу никаких слов! - подумал он с яростью. - Ни лживых, ни правдивых!"
      Он встал и, изобразив радушную улыбку, повернулся к зодчему.
      - Тогда пойдем! - предложил он Тилоду. - Здесь не так уж далеко: почтенный Хуран живет во дворце!
      Наместник шел впереди. Справа от него, неся на шесте светильник, спешил слуга. Эйрис и Тилод двигались следом, а оба пса, громко дыша, бежали по бокам. Второй слуга нес лампу, более яркую, чем первая, раскачивающуюся на цепи у них над головами. Шли недолго. Минут через пять трусивший рядом с зодчим пес зарычал. Тилод с удивлением покосился на него.
      Слуга распахнул створки высоких резных дверей.
      Существо, встретившее их за дверьми, выглядело так, что рука Тилода невольно потянулась к тому месту, где прежде висел его меч. Одновременно он сделал шаг вперед, закрывая Эйрис.
      Существо сидело на корточках. Похоже, оно только что онанировало, когда же открылась дверь, чудовище, хотя и прекратило свое занятие, но по-прежнему держало в огромном чешуйчатом кулаке свой странной формы половой орган. Воздух с шумом входил и выходил через красные влажные дырки посередине жуткой морды. Верхняя губа, длинная, шевелящаяся, была разрублена пополам или раздвоена от природы. Если, конечно, природа ответственна за это порождение Зла. Четыре длинных серо-желтых резца торчали из пасти магхара, придавая ему сходство с крысой, только зубы эти в четверть локтя длиной. Один глаз чудовища, по-видимому, был слеп, второй уставился на вошедших.
      Наместник прикрикнул на магхара, тот отпустил свой напоминающий бычий рог фаллос и медленно распрямил согнутые ноги. Ростом он на четверть локтя превосходил Тилода. Огромное, покрытое лишайными пятнами брюхо колыхнулось, словно чудовищный бурдюк.
      Кривые когти беспалых стоп скребнули по паркету, когда чудовище, пропуская хозяина, отпрянуло назад.
      - Молчать! - приказал Наместник рычащим псам. - Назад! Ждать!
      Обернувшись к гостям, он сообщил:
      - Совершенно его не выносят! А ведь Равахш предан мне так же крепко, как они!
      И подойдя к магхару, похлопал чудовище по свинцово поблескивающей груди.
      - Верите ли? - сказал он с гордостью. - Меч не может разрубить эту чешую!
      Магхар наклонился и, издав утробный звук, лизнул лысую голову Наместника, не доходившую ему даже до плеча.
      Тилод обратил внимание, что слуги с фонарями стараются держаться от твари подальше. Кожистый нарост, пересекающий поперек плоскую голову магхара, из малинового стал фиолетовым.
      - Он довольно послушен! - Наместник растянул в улыбке тонкие губы. Идемте же! - И похлопал чудовище по брюху.
      Раздался такой звук, словно он ударил по дереву.
      Похлопал и пошел дальше. Магхар стоял, открыв слюнявую пасть. Фаллос его подрагивал, карий глаз с обожанием уставился на спину Наместника.
      Тилод двинулся следом за хозяином. Эйрис шла рядом, с любопытством разглядывая чудовище. В Гибельном лесу довольно отвратительных тварей, но подобной не было.
      Тилод счел для себя унизительным обходить чудовище, как это сделал слуга. Он прошел в двух шагах от него. С другой стороны Тилода шла Эйрис.
      Магхар стремительно выбросил чешуйчатую лапу, намереваясь схватить женщину. Тилод с не меньшей быстротой ударил ребром ладони по конечности чудовища, отбив ее вверх. И едва не расшиб руку: чешуя магхара обладала твердостью железа.
      Тварь взревела. Наверняка не от боли, а лишь от того, что ей помешали. Эйрис остановилась и спокойно ждала, что будет дальше. Слуги шарахнулись. Тилод, куда менее уверенный в себе, чем его подруга, приготовился к драке, прикидывая, как выхватить у одного из слуг шест со светильником.
      Гневный окрик Наместника заставил магхара отступить и сгорбиться.
      - Идите, не бойтесь! - сказал он, одобрительно посмотрев на Эйрис. Он немного возбудим! Вернее, он всегда возбужден! - Наместник хохотнул. Раз в три дня ему приводят овцу. Но он предпочитает женщин! - Наместник щелкнул пальцами. - Как-то я скормил Равахшу пару провинившихся рабынь! Так перед тем, как сожрать их, он поразвлекся с обеими! И представьте, друзья, обе умерли не сразу. А я, признаться, считал, что такой меч убивает с первого удара!
      - Твои развлечения достойны соххоггоя! - с гневом воскликнул Тилод.
      - О да! - Наместник не только не обиделся, но принял замечание Тилода, как одобрение. - Говорят, во мне есть капля их крови! Но я в это, как вы сами понимаете, не очень верю! - И наградил Тилода двусмысленной улыбкой.
      Магхар остался позади. Они миновали еще один темный зал.
      - Скоро ли мы придем? - спросил зодчий.
      Как ни странно, теперь, после магхара, он чувствовал себя увереннее. Или это от того, что боевые псы больше не дышали в затылок? Наместник оставил их за резными дверями перед залом, в котором обитал магхар.
      - Здесь! - ответил Наместник, позволив слуге открыть очередные двери.
      - Приветствую тебя, уважаемый! Мы пришли! - громко сказал он.
      Тилод и Эйрис вступили в просторную комнату, скудно освещенную тремя светильниками. В комнате было несколько кресел и широкое застеленное покрывалом ложе на четырех выгнутых ножках. Еще они увидели ряд запертых шкафов и у дальней стены - бассейн с фонтаном.
      Подле бассейна стоял человек в меховом плаще. Длинные прямые волосы жидкими прядями падали на его плечи.
      Тилод и Эйрис одновременно почувствовали недоброе. Но прежде чем они успели что-то предпринять, человек повернулся.
      Разглядеть в полумраке черты лица было невозможно, однако глаза незнакомца, вобравшие, казалось, огонь всех трех светильников, мрачно пылали в провалах глазниц.
      - Стоять! - негромко сказал человек и прочертил ладонью в воздухе косую линию.
      И зодчий застыл, не в силах шевельнуть даже глазными яблоками. Застыла и Эйрис. И слуги. И сам Наместник. Только тени от закрепленных на столбах ламп продолжали двигаться.
      Маг повернулся к Наместнику и вытянул руку. Голубая молния выметнулась из-под его ногтей и почтенный Алан со стоном зашевелился.
      - Можно бы обойтись и без этого! - недовольно буркнул он.
      - Время! - сказал маг. - Они опасны!
      Голос его был бесцветен и неприятен, как скрип трущихся друг о друга кусков дерева.
      - Мне надо, чтобы ты сделал их покорными! - проговорил Наместник. Сделай их покорными, Срезающий Плоды!
      Наместника трясло: сказывалось действие заклинания.
      - Это возможно! - проскрипел маг и приблизился к Тилоду. - Это возможно! - повторил он.
      Около Эйрис чародей задержался. Женщина видела его морщинистое, как кожура старого ореха, лицо, но не чувствовала прикосновений. Зато она чувствовала, как маг пытается пробраться в ее сознание, однако это она могла пресечь.
      - Я сделаю их покорными! - негромко произнес маг. - Хотя с женщиной придется повозиться! Что взамен?
      - Все, что пожелаешь! - поспешно ответил Наместник. Он нервничал: так всегда бывало с ним в присутствии мага.
      - Я возьму женщину!
      - Об этом не может быть и речи! - воскликнул Алан.
      - Ты же сказал: все, что пожелаешь! - холодно произнес маг. - Я желаю ее!
      - Я тоже желаю ее! - запальчиво выкрикнул Наместник.
      Он боялся мага, но терпеть не мог, когда ему препятствовали.
      - Ты обещал! - снова напомнил маг.
      - А ты служишь мне! - заявил Алан.
      - Это можно изменить! - спокойно произнес Срезающий Плоды.
      - Хорошо! - согласился Наместник. - Ты ее получишь!
      Он весь взмок, хотя в комнате было довольно прохладно.
      - Ты ее получишь! - он вытер потные ладони о куртку. - Через два дня! Но два дня она будет у меня!
      - Она не будет покорной! - заметил маг. - Я могу только сделать ее слабой! Но через два дня ты отдашь ее мне!
      - Устраивает! - торопливо согласился Наместник. Он не ожидал, что маг так легко уступит.
      - А чего ты хочешь от мужчины?
      - Его надо обезвредить! Хочешь, возьми себе!
      - Мне он не нужен! - отрезал маг. - Он опасен и бесполезен. Кроме того, на нем - знаки Братства Света. Я лишу его воли, а ты можешь использовать как раба. Он силен.
      - А он не забудет то, что умеет? - спросил Наместник.
      Ему пришло в голову, что совсем неплохо иметь рабом такого зодчего.
      - Нет! Он только потеряет собственные желания! Маг подошел к бассейну, наклонился, погрузил руки в воду, а потом поднял их над головой. От его кистей повалил пар.
      Согнутым пальцем Срезающий Плоды поманил Эйрис.
      Женщина почувствовала, как оцепенение "вытекло" из нижней части тела, сменившись жгучей болью. Оцепенение ушло, но невидимые путы тянули ее к магу, и она пошла, против собственной воли, делая шаг за шагом. И каждое ее движение отдавалось взрывом боли. Но - только до пояса. Все, что выше, по-прежнему не ощущалось.
      Палец мага притягивал Эйрис, но сам Срезающий Плоды даже не смотрел на женщину. Прикрыв веки, он о чем-то размышлял. Когда лишь два шага осталось между ним и Эйрис, маг описал согнутым пальцем круг. Невидимая сила развернула женщину спиной к нему. Маг подошел к ней вплотную и протянул руку к макушке Эйрис. В меховом плаще с широкими рукавами Срезающий Плоды возвышался над ней, как вставший на задние лапы хуруг. Руки мага казались неестественно длинными.
      Ноги Эйрис были свободны, хотя требовалась вся ее воля, чтобы заставить их повиноваться.
      Незаметно она нажала задником одного сапога на другой. Две стальные шпоры освободились с еле слышным щелчком.
      В Гибельном лесу есть небольшой травоядный ящер онхиур, бегающий на двух лапах. И на обеих сзади, на ладонь выше противостоящего пальца, острые, загнутые вверх шпоры. Если на онхиура нападают, он мгновенно поворачивается спиной, наклоняется, вскидывает хвост и быстро бьет ногами назад и вверх. Эйрис сама видела, как шпора онхиура вспорола живот молодого хорахша.
      Именно так она и ударила, наклонясь вперед, со всей резкостью, на которую была способна ее наполовину онемевшая нога - назад и вверх!
      Быстрота реакции мага намного превышает человеческую. Его реакция не уступит даже быстроте Черного Охотника. Особенно если Черный Охотник еще не освободился от сковывающего заклинания. Но, когда сам маг налагает заклятие, это требует от него всех сил и предельной сосредоточенности. В такой момент ничто не должно мешать магу и потому...
      Мощный толчок швырнул Эйрис на пол. В последний момент она извернулась, чтобы стукнуться плечом, а не лицом. И, упав, по резкой боли, пронзившей левую руку, поняла: тело ее освободилось от волшебных пут.
      Тилод, тоже освободившийся, бросился к Эйрис, хотя каждое движение причиняло ему острую боль. Зодчий поднял женщину на ноги. Эйрис посмотрела туда, где стоял маг, и увидела пульсирующую стену зеленого холодного пламени, отделившую от них Срезающего Плоды и Наместника Алана.
      - Уходим! - с трудом произнес Тилод. Язык плохо подчинялся ему.
      Эйрис потрогала плечо: кость цела! Кивнув, женщина двинулась к выходу. Они миновали слугу, также освобожденного, но боявшегося шевельнуться, и покинули покои мага.
      Оба отлично помнили путь, по которому шли сюда. Эйрис знала, что удар достиг цели, но даже раненый маг опасен! И тем опасней, чем ближе к нему находишься!
      Тилод двигался первым. Эйрис - в двух шагах за его спиной. Чувства Тилода восстановились не полностью, но глаза отлично видели в темноте. И он помнил о магхаре, до которого оставалось три комнаты. Без оружия зодчий не собирался вступать с ним в драку. Поэтому сейчас он высматривал боковые двери, чтобы обойти опасное место. Пока обходных путей не было.
      Они вошли в следующий, длиной почти в сотню локтей, пустой зал с высоким сводом. Тилод, крадучись, двигался в темноте, оглядывая задрапированные портьерами стены. Ему пришло в голову, что за одной из таких портьер может быть запасной выход. Но проверить свою идею зодчий не успел.
      За его спиной раздался сдавленный вскрик. Он мгновенно обернулся и увидел чешуйчатую спину схватившего Эйрис магхара. Чудовище мгновенно повалило женщину на пол, придавив огромной тушей и лишив возможности защищаться.
      Тилод прыгнул. Сдвоенный удар его ног обрушился на спину магхара, там, где предположительно был позвоночник.
      Магхар слегка покачнулся, издал что-то вроде глухого рыка, но даже не повернул головы.
      Не обращая внимания на Тилода, он пытался овладеть Эйрис. Женщина, оглушенная, полураздавленная чудовищной массой, все еще пыталась сопротивляться.
      Тилод снова ударил магхара: по голове, ниже кожистого гребня, в то место, где должно было находиться ухо. Голова магхара дернулась, но зодчий с ужасом понял, что его силы - недостаточно. Магхар попросту не обращал на него внимания.
      Ужас и отчаяние овладели Тилодом.
      Впав в неистовство, он осыпал чудовище ударами, но то лишь изредка негромко взрыкивало - не от боли, а от предвкушения удовольствия.
      Равахш уже разорвал юбку Эйрис, но никак не мог справиться с набедренной повязкой. До сих пор ему не приходилось сталкиваться с подобным. Он с удовольствием ощущал под собой трепыхающееся гладкое тело женщины - куда более нежное и приятное, чем покрытое шерстью тело овцы. А мясо у нее такое сладкое! Как у тех двух, что подарил ему Хозяин. И какая сильная! Как она упирается коленями и локтями! И даже немного приподнимает его, Равахша! А как приятно она трет его фаллос, когда вертит задом, стараясь выползти из-под него! Но как она может выползти? Приятная женщина! Неприятный мужчина! Зачем он шлепает Равахша по спине?
      Когда Равахш выпутает женщину из ее "мертвой кожи" и погрузит в горячее и мягкое источник своей радости, глубоко-глубоко, когда он сделает себе приятно много раз, когда сильное желание угаснет, чтобы дать место голоду, - тогда он встанет, убьет мужчину и съест его! Хорошо, если Хозяин не станет мешать. Он съест его и снова погрузится в женщину, даже если она уже не будет такой теплой, как прежде. А потом он съест женщину, и ему опять будет хорошо-хорошо...
      Тилод застыл, тяжело дыша. Бесполезно! Эйрис еще боролась, но он ничем не мог ей помочь! Разве что убить? Он даже не хотел представлять себе, что сделает с Эйрис магхар!
      Тилод увидел светлый локон, прижатый локтем чудовища. А рядом...
      А рядом - стальную шпильку! Умница Эйрис! Тилод мгновенно схватил эту острую иглу в три четверти локтя длиной. Умница Эйрис!
      И, не раздумывая, ударил шпилькой в толстую короткую шею магхара!
      Но длинная стальная игла лишь скользнула по чешуе. Тилод шагнул в сторону и попытался воткнуть шпильку в поясницу чудовища - то же самое. Даже там, где не было чешуи, шпилька лишь чуть-чуть погружалась в кожу, а потом изгибалась - и Тилод даже не мог повернуть ее между пальцев.
      Магхар приподнялся на коленях. Его толстые короткие пальцы с плоскими тупыми когтями проехались по бедрам Эйрис, оставляя на ее коже рваные царапины. Шелк затрещал. Магхар приподнялся еще немного, крепко сжимая женщину лапами, пристраивая ее поудобнее...
      Тилод застыл на месте, но глаза его обшаривали каждый клочок тела чудовища. Время опять начало замедляться. Может быть, слишком поздно! Рот, нос, глаза магхара недоступны. Уши? Но на гладкой коже не было отверстий. Мошонки у магхара тоже не оказалось... Несмех продолжал искать... И нашел!
      Вскрикнув, Тилод метнулся вперед, ударил иглой-шпилькой, и она на всю длину погрузилась в плоть магхара!
      Чудовище буквально взлетело. От громоподобного рева задрожали паутинные кисеи на окнах. Грубыми пальцами магхар пытался вытащить шпильку, но только загнал ее глубже. От ужасной боли он совсем обезумел! Равахш был готов растерзать все! Все, что увидит! И он заметил Тилода!
      Выставив перед собой скрюченные пальцы, чудовище с непостижимой для его размеров легкостью прыгнуло на зодчего.
      Тилод ускользнул лишь благодаря своему особому состоянию. Магхар в ярости ударил в стену руками, кроша дорогие панели. Потом развернулся и увидел пытавшуюся подняться Эйрис. Оттолкнувшись двумя ногами, магхар прыгнул к ней, однако перед ним опять возник Тилод!
      Магхар схватил было зодчего, но тому удалось вырваться, пожертвовав клоком волос.
      "Увести его отсюда!" - мелькнула мысль.
      Тилод бросился к двери, распахнул ее... И удар в грудь швырнул его на пол. Огромный пес стоял над ним, расставив передние лапы и роняя на зодчего липкую слюну. Пасть зверя оскалена, глаза пылают. Второй пес свирепо рычал рядом. Тилод приготовился к последнему бою, но страшный оскал был адресован не ему!
      С громовым рычанием зверь прыгнул, обдав Несмеха порывом воздуха. Зодчий быстро перевернулся на живот и увидел, как пес пытается вонзить клыки в морду магхара. Вставший на задние лапы, пес был выше чудовища и рычание его было мощнее, чем визгливый рев магхара. И все-таки пес отлетел прочь, с грохотом врезавшись в стену. Тотчас на магхара напал второй пес. Тварь еще в воздухе поймала зверя, вскинула над головой и грохнула об пол. А первый пес уже скрежетал зубами по загривку чудовища!
      Магхар крутнулся на месте, но пес успел отскочить. Он тоже был очень быстрым - настоящим боевым псом, лучшим из лучших. Однако брат его уже издыхал на полу со сломанным позвоночником, а не боящийся клыков магхар, расставив руки, наступал на зверя, тесня в угол.
      Пес попятился. А потом великолепным прыжком перемахнул через голову монстра и опять попытался схватить его за бронированную шею. Но клыки не могли прокусить чешую - и пес отпрянул назад.
      Эйрис ползком, стараясь держаться подальше от дерущихся, двигалась к выходу.
      Вдали Тилод услышал топот ног: дворцовая стража спешила на шум.
      Магхар наконец схватил пса! Тот пронзительно взвыл. Клыки проскрежетали по плечу чудовища, потом раздался хруст - и пес обвис. Страшно рыча, магхар вонзил длинные резцы в мохнатое брюхо зверя.
      Тилод, подхватив Эйрис, втолкнул ее в оконную нишу.
      Десяток стражников, лязгая железом, топая и размахивая оружием, ворвались в зал.
      Магхар яростно заревел и швырнул в них труп пса с разорванным брюхом. А потом ринулся сам.
      Стражники, опытные воины, перестроились и приняли бой. Ни зодчего, ни Эйрис они в первый момент не заметили, а второго момента магхар им не дал!
      Конечно, стража Наместника знала Равахша. Но сейчас магхар явно взбесился! Клинки весело зазвенели, ударяя по чешуе. Кое-где пластинки ее треснули, и все же исход был предрешен.
      Магхар схватил замешкавшегося воина, ударом о стену сбил с него шлем, а вторым ударом размозжил череп. Потом оторвал руку второму...
      - Бежим! - прошептал Тилод и, подхватив Эйрис, помчался по темным залам. Время не настолько замедлилось для него, как в пору той давней битвы с хорахшем, но двигался он сейчас в два раза быстрее, чем обычно. Впереди раздался топот: еще один отряд спешил на выручку!
      Не раздумывая, Тилод обнял Эйрис покрепче и вместе с ней выпрыгнул в окно.
      Они упали с высоты десяти локтей на цветочную клумбу. Отсюда до дворцовых ворот было не больше четверти мили.
      Во дворце уже начался переполох. Рык магхара мощно разносился над парком, и часовые, забыв о своих обязанностях, раскрыв рты, глазели на пляшущие в окнах второго этажа огни.
      Тилод разбросал стражников и, прежде чем они смогли что-то сообразить, оказался за воротами. Это произошло так быстро, что те, кого он оттолкнул, успели только охнуть.
      - Вы что? - удивленно спросил начальник караула, отведя глаза от дворца.
      - А? - только и смог произнести один из стражников.
      Дорога перед воротами была свободна. Суматоха во дворце усиливалась.
      Парды проскакали уже восемь миль, когда Тилод покачнулся в седле. Стояла ночь. Путь от Фаранга к крепости Кимон был пустынен. Слева лежал залив, справа доносились вопли ночных обитателей джунглей. Тилод покачнулся, но Эйрис, ехавшая рядом, успела поддержать его. Подталкивая своего парда, она заставила Тьму свернуть с дороги в заросли орешника. Там Эйрис бережно сняла зодчего со спины животного, завернула в шерстяной плащ и уложила на желтую вялую траву.
      Она знала, что произошло с ее мужем, и знала, что на сей раз ей не придется звать его из Нижнего Мира. И все-таки не меньше суток пройдет прежде, чем зодчий Тилод снова сядет в седло.
      Парды, фыркая, срывали с ветвей спелые орехи и с хрустом разгрызали их крепкими зубами.
      Взошла луна. В полусотне шагов от них, внизу, ворчал прибой.
      Закончился семнадцатый день третьего месяца весны.
      Глава третья
      Ищешь Богатства - иди к Полуночи!
      Ищешь Славы - ступай к Полудню!
      Ищешь Любви - остановись!
      Ты пришел!
      Тайская пословица
      Два всадника ехали по широкой, хорошо утоптанной тропе, идущей вдоль побережья моря Зур. Дважды их останавливали военные патрули, и оба раза мужчина предъявлял им личную печать, после чего воины беспрепятственно пропускали их.
      - Они задержали бы меня, если б я ехала одна? - спросила Эйрис.
      - Может быть. А может быть - нет. Ты ведь женщина! А вот меня без печати наверняка отвезли бы в крепость Сонг. - Тилод потрогал рукой меч. Не широкий клинок Черного Охотника, а свой старый меч доброй фарангской работы. Тот меч, что Тилод привез с юга, так и остался у стражи Наместника.
      В ту ночь они лишь на несколько минут заглянули в дом Тилода. Забрать деньги и все необходимое. Потом зодчий съездил к Соану, оставил юноше несколько монет и попросил приглядывать за домом.
      - Мы скоро вернемся! - пообещал он. "Мы" прозвучало угрожающе.
      Соан, еще не до конца проснувшийся, принял деньги и не успел задать ни одного вопроса. Тилод исчез во тьме так же внезапно, как и появился. Двигался зодчий стремительно, а говорил странным высоким голосом, проглатывая окончания слов. Пришел и ушел. А Сдан еще долго стоял у ворот, вздрагивая от ночной прохлады и задумчиво глядя в темноту.
      Добраться до берегов моря Зноя проще всего на попутном торговом судне. Но в ту ночь ни один торговец не уходил в сторону Сарбура, и Тилод не стал рисковать. К утру Наместник мог блокировать порт и закрыть все пути из города. Ночью же они беспрепятственно миновали заставу. Сонный десятник тупо поглядел на личную печать зодчего, а потом махнул рукой, чтобы подняли заграждение. Тилод мог бы поклясться, что через минуту десятник уже не вспомнит его лица. Вышли они через восточные ворота. Тилод предпочел долгий путь вдоль побережья короткому, который вел напрямик. Вдоль побережья от крепости Сонг до самого Тунга нет ни одного города - только рыбачьи поселки, а значит, нет и застав - одни охранные разъезды. Этим довольно и того, что Тилод - конгай. Поселяне же, шедшие из одной деревни в другую, и вовсе не обращали внимания на всадников. Что ж, это в пользу репутации страны - если простой человек не прячется в кусты, заслышав топот пардов.
      Вот уже пять дней ехали они вдоль побережья, ночуя в плодовых рощах, около источников. Ночами холодало, но у Тилода был запас шерстяных одеял. Да и бока нардов неплохо согревали. В селениях зодчий предпочитал не останавливаться, чтобы не оставлять следов.
      - Может, сделать печать и для меня? - спросила Эйрис.
      Вместо ответа зодчий протянул ей собственный перстень.
      Женщина увидела тончайшую вязь букв, выгравированную на тонком золотом слое, нанесенном на серебряную основу. Здесь имелись все сведения о Тилоде, а кроме того - замысловатый трехцветный орнамент, скопировать который было бы нелегко. К тому же золото, серебро и чернь создавали дополнительный рисунок.
      - Серьезная работа! - сказала Эйрис, возвращая перстень.
      Тилод надел его на средний палец левой руки.
      - У меня их было два! - сказал он. - Первый отняли, когда схватили, а второй хранился дома!
      - Это разрешено?
      - Это не запрещено. Каждый свободный конгай, когда ему исполняется восемнадцать лет, получает такой перстень как дар Великого Ангана. Если совершит преступление или станет рабом - перстень будет уничтожен судьями. А когда конгай умирает - перстень помещают на Доску Предков. Украсть печать - преступление. Здесь, кстати, есть значки, описывающие мои приметы! Так что чужим перстнем воспользоваться трудно! Но делают печати конгайские ювелиры! - он усмехнулся. - Поэтому я смог сделать второй. Хотя обошлось недешево. Но куда дороже обойдется, если я захочу сделать поддельный перстень для тебя! Тогда изготовитель рискует потерять кожу! Так что мы обойдемся! На женщин обращают мало внимания! Дешевле заплатить напрямую!
      - Не понимаю!
      - Если бы у меня не было печати, я дал бы десятнику сторожевого разъезда "золотой дракон"! Вот и все!
      - И он взял бы?
      - Будь я омбамту или гурамцем - нет! А так - и без печати видно, что я конгай, да и золотой - немалые деньги. Он бы еще и извинился! Мало ли по какой причине богатый господин не желает распространяться о своем имени! Береговой патруль охраняет Конг от пиратов! В первую очередь от пиратов!
      - А что, их действительно много?
      - Пиратов? Нет, не очень. Но только потому, - он похлопал парду по крупу, - что есть разъезды на берегу и эскадры на море! Если ничего не случится, завтра мы будем в Тунге. А еще через пару дней - в Сарбуре!
      - А там нас не будут искать? - спросила Эйрис.
      - В Сарбуре? - Зодчий засмеялся. - Может быть! Только Сарбур - не Фаранг! У закона там большие, липкие к золоту ладони и совсем маленькие подслеповатые глазки.
      - А потом?
      - Потом? Если Сантан у кого-то из соххоггоев, нам вдвоем вызволить его будет нелегко. А теперь я уверен, что Краб сказал правду! Я попрошу помощи у Натро, чтобы заставить говорить эту лысую крысу Алана! Если с нами будет сотня Черных Охотников, мы достанем его из-под любой стражи. И мерзавец выложит все! А тогда уж я собственными руками сверну ему шею!
      - Не буду тебя отговаривать! - кивнула Эйрис. - Я, Несмех, в этом дворце впервые испытала страх! Первый раз - когда маг сковал меня; второй под брюхом у магхара! Два страха за одну ночь - слишком много для Дочери Народа! - Она с усилием засмеялась. - Он был - как каменная глыба! Я била его шпорами, а шпоры даже не оцарапали его! Я не боюсь смерти, но такая смерть мне не по душе! - Женщина поежилась.
      - А все-таки это ты спасла нас! - Их парды ехали рядом, и Тилод опустил руку на плечо подруги. - Ты прикончила мага!
      - Вряд ли прикончила!.. - с сомнением произнесла Эйрис. - Чтобы убить мага, надо сжечь его, а пепел развеять над морем! Так говорят у нас! Но я вспорола его не хуже, чем онхиур! А вот как ты сумел допечь магхара? Мои шпоры скользили по нему, как по стали! Я уже чувствовала его шпору, протыкающую меня, когда он подскочил...
      - Я воткнул ему в задницу твою шпильку! - сказал Тилод. - Это было единственное место, куда ее можно было воткнуть! А что он подпрыгнул - не удивительно: шпилька довольно длинная!
      - Он быстр и хитер, как сиргибр! - Эйрис покачала головой. - И так же свиреп, как хорахш!
      - И наверняка перебил кучу народа, прежде чем подох! Кстати, о сиргибрах: ты говорила...
      - Погоди, скоро увидишь их сам! - Эйрис погладила зодчего по руке. Они тебе понравятся!
      Глава четвертая
      А было так: жил на земле Конга свободный и сильный народ, чье имя потерялось в веках. И правил народом тем великий и сильный повелитель-дракон. И был он так велик и грозен, что сила его встревожила богов. И объединились боги. И сошли на землю Конга. И губили беспощадно землю его и народ его. И вскричала земля Конга великим криком. И крови было пролито столько, что земля превратилась в грязь. И пал в битве великий и сильный повелитель-дракон. Пал, но не умер. Ибо такова была его сила, что ни боги, ни древнее Зло не смогли свести его в Нижний Мир. И был тогда погружен в сон повелитель. И упрятано его тело в Месте Гибели так, чтобы никто из живущих не смог отыскать и разбудить его. И даровали тогда боги тем из людей, кто выжил, новых повелителей - соххоггоев. И заповедали пить чашу страданий и повиноваться им до тех пор, пока не восстанет из небытия Спящий. И память о том запечатлеть на гербе Конга и всех знаках власти. Но сказано было еще: настанет день, когда чаша переполнится и страдания конгаев прольются на землю благословенного Конга. И смешаются с древней пролитой кровью, и вскипит эта кровь, и содрогнется твердь, и падут горы. И восстанет от сна повелитель-дракон. И грядет он, разбуженный, и повергнет он в страх людей, и побегут они в ужасе, хотя и не в облике дракона придет он, а родится вновь в Месте Гибели. И отцом его будет Повелитель Камня, а матерью - Повелительница Пламени. И обликом будет он юн и прекрасен, но не добр, а гневен, и гнев его - праведен. И сойдет он на землю Конга и опрокинет чашу страданий, и вернется в благословенный Конг счастливое время. Только недолго оно продлится, потому что придет вместе со Спящим древнее Зло, сотворенное богами, чтобы там, в древности, повергнуть повелителя-дракона. И освободится Зло, и обрушится на Мир. И начнется битва, финал которой неведом, но ведомо, что не одну лишь Черную Твердь затронет она, а все земли Мира. И время повернет вспять...
      Легенда о Спящем Драконе
      Юг. Гибельный лес.
      Тысяча двенадцатый год по летоисчислению Империи
      Черный глаз, блестящий, круглый, с любопытством глядел на бегущую по ветке крысу. Второй глаз следил за руками Тилода, и именно этот глаз был главным. Крошка-сиргибр пошевелил ноздрями и распахнул пасть, выпрашивая еду. Тилод взял из корзины очередной кусок мяса и бросил его в эту пасть, похожую на вместительный пенал, оснащенный двумя рядами острых зубов. Челюсти сомкнулись, с хрустом переломив попавшуюся кость.
      Ящер был совсем молоденький, лишь пару месяцев назад выбравшийся из яйца. Мясо он заглатывал, судорожно дергая гладкой зеленой головой, на которой только-только начали проступать коричневые отметины - те, что заалеют, когда сиргибр войдет в силу. Глядя, как он ест, Тилод почувствовал комок в горле. Казалось, ящер подавится и задохнется. Но сиргибр так глотал с самого рождения, когда крохотный, размером чуть больше пса-следопыта, мокрый и жалкий, вывалился из кожистой скорлупы в руки Тилода. Теперь же Крошка-сиргибр ростом догнал "приемную мать", но вел себя по-прежнему подобострастно: ходил по пятам, заглядывал в глаза, приседал, поводя из стороны в сторону толстым хвостом. А когда Тилод, наконец, обращал внимание на своего питомца, широко открывал рот. Прожорлив оказался ужасно. Зато, набив брюхо так, что оно, раздувшись, напоминало винный бочонок, становился ласковым и сонным. Бережно обнимал зодчего передними лапами, - когти даже у такого малыша могли вспороть человека не хуже кинжала, - трогал черным влажным языком.
      Эйрис была права: детеныши страшных хищников Лона были очаровательны. Взрослые же ящеры, те, что старше двенадцати лет - поумнее пардов и не менее послушны. Беспокоиться прирученные сиргибры начинали лишь проголодавшись, но и тогда ни за что не тронули бы ни одного из Охотников. Однако это распространялось только на Народ. Выпущенные в джунгли, они тут же превращались в стремительных и беспощадных убийц. Пара десятков сиргибров рыскали вокруг лагеря по ночам, пожирая все живое крупнее крысы. Даже хорахш, который вдвое превосходил размерами сиргибра, предпочитал не связываться со свирепой стаей. Разумеется, характер ящеров, выросших в лагере, отличался от характера диких сиргибров. Те, кстати, тоже редко нападали на Черных Охотников. Хватало ума поискать добычу менее опасную. Приручаемые же, едва вылупившись из яиц, приобретали "родителя" из Охотников, а сами яйца "обрабатывались" Натро, Диргом и двумя другими колдунами Народа.
      Хорошо различая людей, причем больше по запаху, чем с помощью зрения, сиргибры, даже взрослые ящеры, не стеснялись клянчить еду не только у "матери", но и у любого знакомого человека. Зато со своим малышом Тилод мог запросто бродить по Вечному Лону, зная, что крошка-сиргибр станет защищать его от любой опасности.
      Конечно, с хорахшем ему не справиться, но зато кугурра, если тот не взберется на дерево, прикончит мигом. Малыш был так же стремителен, как и взрослый, и, хотя арбалетная стрела еще могла пробить его шкуру, серьезно ранить его можно было разве что из баллисты или катапульты. Правда, так же как хорахш, сиргибр с трудом различал в дневном свете неподвижные предметы, поэтому охотился в основном по ночам.
      Ящеренок снова открыл пасть, и зодчий бросил туда последний кусок мяса. Мгновение - и пасть снова распахнулась.
      - Ты лопнешь, - нежно сказал ему Тилод. - Все! - И показал пустую корзину.
      Ящер, переваливаясь, подбежал к нему и быстро облизал испачканную кровью ладонь. Потом свистнул и затрусил к ближнему из деревьев: облегчиться.
      Тилод посмотрел вверх, прикинул положение солнца над лиственной крышей, решил, что у него есть время поразмять руки, - и взялся за меч.
      Ящер вернулся и, застыв поодаль, наблюдал за человеком. Ему нравилось сверкание клинка, но хватать его он больше не пытался, знал, чем это чревато.
      Мимо протопал один из взрослых сиргибров. Малыш побежал за ним, но отстал и опять вернулся к хозяину. Взрослый сиргибр принадлежал Охотнику Крату. Тилод легко различал ящеров: у каждого был свой, неповторимый рисунок пятен на голове. Зодчий запоминал их с первого взгляда.
      Клинок мелькал, словно крыло медовницы. Тилод мог бы работать мечом еще быстрее, приведя себя в состояние, которое Натро называл "сдвигом равновесия". Правда, за каждую выигранную минуту приходится расплачиваться десятью, выпавшими из жизни. Но бывает, и мгновение стоит всех оставшихся лет.
      - Несмех! - Молодой Охотник с откинутым на спину капюшоном подошел к зодчему. - Эйрис прислала меня: тебя ждут в Городе!
      Тилод не стал спрашивать, о каком городе шла речь. У Народа Город один.
      - Натро прислал краурха! - сказал Охотник. - Прошу тебя, поторопись!
      - Я буду у ворот через несколько минут! - ответил Несмех. - Мне надо переодеться!
      Зодчий был взволнован. Он чувствовал: правители Народа наконец приняли решение. Пора бы уж: три недели прошло с тех пор, как Тилод и Эйрис, купив в Сарбуре парусную лодку, приплыли в Город-на-Берегу. И все это время Тилод бездействовал. Игры с молодыми сиргибрами вряд ли назовешь серьезным делом. А время шло...
      Будто чувствуя нетерпение Тилода, управляющие гнали панцирного гиганта, не жалея его ног. На тропе между городом и лагерем не встречалось больших деревьев, а молодая поросль была срезана, когда краурх бежал из Города. Сейчас гигантский краб несся по склону вниз немногим медленнее парда. Стены Лона по обе стороны тропы слились в сплошную завесу переливающихся цветных полос. Весь путь занял не больше пятнадцати минут.
      У лабиринта, который теперь занимал всю возвышенность, если не считать обращенного к реке склона, Тилод спрыгнул со спины краурха, не дожидаясь, пока краб остановится.
      - Натро - на Радужной площади! - крикнули ему сверху.
      Тилод перемахнул через защитную полосу, пожелал теплого солнца работавшим с камнем юношам и уверенно вступил в лабиринт. Здесь, в Вечном Лоне, ему достаточно было только пожелать - и ноги сами несли к нужному месту кратчайшей из дорог.
      Радужной площадь называли из-за странного перламутрового цвета камня, который открылся при сооружении этой части лабиринта. И сам цвет стал причиной, по которой волей отца Натро здесь была сделана площадь: не слишком правильный круг пятидесяти шагов в поперечнике, огражденный стенами в восемь-девять локтей.
      Натро был не один. Вместе с ним - Слушающий Дирг, Старший из Черных Охотников Сёум и Эйрис, еще утром уехавшая из лагеря сиргибров.
      - Новости, Несмех! - сказал Натро, когда зодчий и остальные обменялись приветствиями.
      - Некто спустился с гор! - монотонно проговорил Дирг. - Некто, владеющий силой, некто, рождающий Мощь! Некто, в ком Власть от Начала над Четырьмя! - Глаза Слушающего вспыхнули, а голос обрел энергию.
      - Дыхание его подобно смерчу, клинок его Желанья бурю порождает, и он витки Судьбы сметает Древней Тьмой, и Тьму сметает - только пустота пребудет там, где прежде был огонь! Но Власть его заключена внутри, она сама Огонь. А Путь его - во тьме, нечаян и неведом, но знак его рождения наш!
      Дирг умолк, тяжело дыша.
      Тилод мало что понял, но сильно обеспокоился.
      - Дирг! - сказал он. - Имей снисхождение! Мне незнаком язык твоей песни!
      Колдун кивнул.
      - Прости, полубрат, - сказал он. - Ты сияешь так, что я каждый раз забываю о твоей слепоте!
      Только Дирг мог назвать Постигшего полубратом. Здесь не было обиды для Тилода - только горечь.
      - Мы узнали, - вмешался Натро, - что некая неведомая армия спустилась с Закатных гор на северо-западе Конга! Неведомая армия с неведомым предводителем. То, что сказал Слушающий Дирг, относится именно к вождю этой армии.
      - Так откуда она пришла? Кто они? - спросил зодчий.
      - Из Урнгура! - ответил Натро. - Мне сообщили, что они громят Владения ваших соххоггоев...
      Тилод взглянул на Эйрис и понял, что мысли у них одинаковы.
      - ... и даже напали на Далаанг, правда, без успеха. Мой человек в Сарбуре сказал также, что всякий, кто услышит пришедшего с Закатных гор, становится его сторонником. И доподлинно известно, что Великий Анган повелел войскам Междуречья идти на запад. И войска эти вышли, но часть их присоединилась к вторгшимся, а другие возвратились в Сарбур с Исполняющим Волю Керанраоном. Керанраон, вероятно, попытается изгнать чужеземцев. Дирг вопросил Высших и познал, что соххоггои, заблудшие потомки древних воителей, уйдут с лица Мира. И изгонит их тот, в ком знак Лона и в ком заключена Власть, большая, чем сила всего Народа! И только Владыка Судеб знает, что из этого выйдет! Некто привел армию из Урнгура! А у Урнгура и Лона связь столь древняя, что корни ее глубже корней Закатных гор, а ветви выше их серебряных вершин! В самом же Урнгуре недавно произошло нечто, затронувшее Сокровенное!..
      - Бог! Бог пал! - перебил Дирг. - Пал, окутанный багровой пеной, пал Великий из Прежних, брат Зла, что под этой землей! - Слушающий топнул ногой. - Пал, чтобы подняться! И содрогнулась Твердь! И поднялась
      Волна! И идет!.. Тьфу! - Дирг сплюнул на камень и замер.
      - Надо полагать, тот, кто пришел в Конг, как-то связан с падением бога! - спокойно сказал Натро. - Как сказал Слушающий - Твердь содрогнулась. И пришла пора узнать, не ради ли этой бури Благородный Учитель привел наших предков в Вечное Лоно.
      - Что ты говоришь, отец? - воскликнула Эйрис. - Мы - Народ! Что нам за дело до остального Мира!
      - Разве не там твой сын и мой внук? - мягко спросил Натро. - Разве не ты просила меня вмешаться в дела "остального" Мира?
      Эйрис смутилась, просительно посмотрела на Тилода: помоги.
      - Плохо! - мрачно проговорил Тилод. - И боюсь, что твой отец прав. Если верить вашему Преданию, лет двести назад некий маг загнал - иначе не назовешь - вашего Благородного Учителя сюда, в Вечное Лоно. А там, где маги, там всегда неприятности. И они ничего не делают просто так. Мне трудно представить, какая может быть связь между Урнгуром и Вечным Лоном, но раз вы говорите, что она есть, значит, она есть. Если я тебя правильно понял, Натро, то ты полагаешь: раз Урнгур пришел в Конг, Охотники должны выйти ему навстречу? Ты уверен? Нас ведь совсем мало. Какими бы безупречными воинами ни были Черные Охотники, им не справиться. В самом крохотном городке Конга больше мужчин, чем Черных Охотников в Вечном Лоне.
      - Это так, - кивнул Натро. - Но у нас есть сиргибры.
      Тилод некоторое время молча смотрел на предводителя Народа.
      - Ты знал, - наконец произнес он.
      - Не знал - догадывался, - ответил отец Эйрис. - Когда боги привели тебя к нам, я почувствовал: приближается наше время. Сейчас это время пришло. И возвестил об этом тот, кто пришел из Урнгура. Мне тоже страшно, Несмех. Да, у нас есть сиргибры, но что могут сиргибры против того, кто поверг бога? Мне страшно, Несмех, и я - в сомнении...
      - "Настанет день, когда чаша переполнится и страдания прольются на землю благословенного Конга. И смешаются они с древней пролитой кровью, и вскипит эта кровь, и содрогнется твердь, и падут горы. И восстанет от сна повелитель-дракон. И грядет он, разбуженный, и повергнет он в страх людей, и побегут они в ужасе..." - медленно, негромким речитативом произнес Тилод. И добавил мрачно: - Не знаю, действительно ли этот урнгурский маг - тот самый повелитель-дракон, о котором говорит легенда, но сдается мне, принесет стране моей большое зло...
      - Нет! - Пронзительный голос Дирга прервал речь зодчего. - Тот, кто идет, - не зол! - Дирг сцепил пальцы рук, чтобы легче справляться с внутренним жаром. - Пламя его - во Тьме, но не единственно Тьма! Он не подвластен Тьме! Он окружает Тьму! И сокрушит то, что желает! Знак его наш!
      - Что это значит? - спросил Тилод.
      - Высшие рекли: пришел из Лона!
      - Все мы пришли из Лона! - пробормотал зодчий.
      - Нет! - пояснил Натро. - Он имеет в виду: предводитель урнгурцев родился здесь.
      - Такое возможно, - в первый раз подал голос Сёум, Старший из Охотников. - Маг, обретая вторую жизнь, сам выбирает место возрождения. А Вечное Лоно - не худшая родина для мага! - Слово "маг" Сёум произносил с почтением, медленно.
      - Значит, выходит так: маг, которого сопровождают воины из Урнгура, маг, который поверг бога и которому никто и ничто не может противостоять, пришел на мою родину, - ровным голосом произнес Тилод.
      - Нет в мире того, кому никто и ничто не может противостоять, заметил Натро. - Но он силен. Думаю, много сильнее всех нас. И в том, что сказала моя дочь, есть доля Истины. Мы - Народ. И я - правитель Народа. И потому мои родичи дороже мне, чем все племена Мира. Я не хочу вести их на смерть.
      - Я тебя понимаю, - кивнул зодчий. - У тебя есть долг. Но долг есть и у меня. - Он поочередно посмотрел в глаза каждому. - Я люблю вас всех, но Конг - моя родина, и потому в час беды я должен быть там! И если я уйду в Нижний Мир, то со спокойным сердцем: в час беды я поступил как должно!
      Натро и Сёум кивнули в знак понимания. Эйрис просто подошла и встала рядом с зодчим.
      - Даже высшие не знают, чем это кончится! - пробормотал Дирг. - Знак его - наш...
      - Натро! - сказал зодчий. - Ты обещал мне помочь! Сделаешь ли ты это, если я скажу, что не намерен более искать своего сына Сантана, а хочу поглядеть, так ли силен этот урнгурский маг!
      Сёум звонко ударил кулаком в ладонь и засмеялся. Натро тоже улыбнулся.
      - Благодарю! Ты решил за меня! Дирг? Но Слушающий остался мрачен.
      - Знак его - наш... - вновь пробормотал он.
      - Ты получишь все, что мы сможем дать, Несмех! - Говоря это, Натро неотрывно смотрел на Дирга. Слушающий глядел себе под ноги. - Ты получишь пятнадцать краурхов и всех сиргибров, которых выберет Сёум, - продолжал Натро. - Ты получишь девять десятков Охотников, и поведет их Сёум!
      - Да, - подтвердил тот. - Я поведу их за тобой!
      - С ними пойду я, - мрачно сказал Дирг. - Слышишь меня, Натро?
      - Иди, - неохотно кивнул Натро. - Он очень опасен.
      - Не могу понять, чего вы боитесь! - сердито сказала Эйрис. - Я спросила себя о том, кто пришел в Конг, и не нашла в нем ничего ужасающего!
      - Ты говоришь, Харрок! - воскликнул Дирг, и лицо его посветлело.
      - Я говорю! - Черты Эйрис обрели некую жесткость, даже жестокость.
      - То, что не страшит Харрок, может быть опасным для Эйрис! - заметил Натро.
      - Не думайте о нем плохо! Мое сердце плачет, когда я ощущаю ваш гнев!
      - Я не враг ему, сестра! - сказал Дирг.
      - Как тебя понимать, Эйрис? - ревниво воскликнул Тилод.
      Женщина умоляюще взглянула на зодчего, но ничего не ответила.
      - Пламя его - во Тьме! - в третий раз сказал Дирг. - Но мы его увидим! Час Вопрошения наступит, и я услышу о наших путях...
      - Верь мне, Несмех! - прошептала Эйрис. - Никто и никогда не встанет между нами!
      - Как я могу не верить тебе? - так же тихо ответил Тилод. - Прости меня!
      Женщина нежно коснулась щеки зодчего и отошла.
      - Когда ты хочешь выйти? - спросил Натро.
      - Тотчас! - решительно ответил Тилод. - Много ли времени нужно Охотникам, чтобы выйти в Лоно? А Конг не так требователен, как Гибельный лес!
      Глава пятая
      И свершилось сказанное в пророчестве: поднялось Зло, и Страх Гибельного леса, кровожадные твари его пришли в благословенный Конг. Чтобы ушли в Нижний Мир проклятые, а с ними души многих, невинных, отцов, сыновей и братьев наших. И не было в страшный час Освободителя на земле Конга...
      Готар Глорианский. "История Земель".
      Глава "Благословенный Конг"
      Юг. Городок ссыльных на окраине Гибельного леса.
      Лето тысяча двенадцатого года по летоисчислению Империи
      - К тебе человек, достойный! - доложил дежурный десятник Носителю Дракона, единоличному господину военного городка и поселений подтысяцкому Агану.
      - Купец? - недовольно произнес Носитель Дракона и забарабанил пальцами по столу.
      - Не похоже! Скорее - воин. Повадкой - точно воин. Но одет не по-военному! Примешь его, достойный?
      - Может, гонец? Откуда прибыл? Десятник замялся:
      - Не знаю, достойный...
      - Говори! - велел Аган.
      - Со вчерашнего дня кораблей не было, а среди прежних... его не замечали!
      - Откуда знаешь?
      - Послал за начальником порта!
      - Да ну? За самим начальником порта? И что же, он пришел?
      - Нет! - смутился десятник. - Гонца прислал. Из чиновников. А тот уж посмотрел и сказал: такого через их расположение не пропускали!
      - Ну не из Леса же он явился! - хмыкнул подтысяцкий. - А что это ты так озаботился? Да ты говори, не темни!
      - Помнишь, господин, - неуверенно проговорил десятник, - пару сезонов назад сбежал один из ссыльных?
      - Который? - раздраженно спросил Аган. - Их только за прошлый сезон трое удрать пытались!
      - Тот, что удрал в Лес!
      - А-а-а! Тот придурок! Ну и что?
      - Сдается мне, это он и есть!
      - Ну-ка подойди! - потребовал Аган. Десятник приблизился к столу.
      Носитель Дракона схватил его за край кирасы и подтянул к себе: принюхался к дыханию, пощупал лоб, оттянул веко...
      Десятник покорно сносил все эти манипуляции, не пытаясь протестовать.
      Наконец Аган отпустил его.
      - Может, тебе отдых нужен? - спросил подтысяцкий.
      - Я не устал, достойный, - терпеливо ответил десятник. - И не спятил. Желаешь - посмотри сам. Хотя, откуда тебе знать каждого ссыльного? Вызови Мама! Мам должен его помнить!
      - Если тот самый, - заявил Аган, - то я и сам его вспомню!
      Носитель Дракона задумался. Десятник ждал.
      - Ладно! - решил Аган, поразмыслив. - Впусти его! Только собери своих парней и будьте наготове! Тот ссыльный, как я помню, крепкий парень?
      - Здоровенный, как шкаф! - подтвердил десятник. - Оттого-то я его сразу и признал!
      - Вооружен?
      - Не похоже.
      - Обыщи! Если он и впрямь два сезона в джунглях провел... Вот что! Пошли кого-нибудь к разведчикам! Пусть приведет пару ребят пошустрей! А то твои - что волы! Пока стрелу выпустят - пообедать успеешь! - И, поглядев наверх: - Не двоих - четверых! Двоих туда посадишь! - он ткнул пальцем в потолок. - Два сезона в Лесу! - пробормотал Носитель Дракона и нахмурился.
      К обыску Тилод отнесся спокойно. Он и не рассчитывал остаться неузнанным. Напротив, зодчему важно было, чтобы в нем признали человека, несколько месяцев проведшего в Лоне.
      Отметил он и пару вошедших солдат, отличавшихся от остальных стражников сосредоточенными лицами и аккуратными движениями.
      "Боится начальник", - без осуждения подумал он об Агане.
      Убедившись, что оружия у Тилода нет, десятник распахнул дверь и чуть подтолкнул его вперед. Зодчий вошел, и десятник последовал за ним, причем дверь оставил открытой. Тилод оценил это и сразу заметил узкие прорези в потолке. Что ж, другого приема он не ожидал, но считал своим долгом предупредить Носителя Дракона Агана. Зодчему совсем не хотелось, чтобы пролилась кровь конгаев.
      Аган узнал его сразу. Не так уж много было у него ссыльных, присланных не с приказом от Блюстителя Помыслов, а с одним лишь сопроводительным письмом. Тогда Аган не стал придираться. Рабочих рук всегда не хватает, а письмо - не от кого-нибудь, а от Наместника Алана, двоюродного брата. Для Алана же подтысяцкий готов был сделать многое, потому что именно он, Наместник Алан, добыл Агану этот, весьма ответственный пост. Прежде Аган был всего лишь сотником в гарнизоне крепости Сонг.
      Брат подробно излагал все, что знал о зодчем Тилоде. Как выяснялось теперь, знал он недостаточно.
      Подтысяцкий Аган был осторожным человеком. Осторожным, но любопытным. Два сезона в Гибельном лесу! Такое под силу не всякому магу. А стоявший перед ним - явно не маг. Значит, кто-то ему помог! Тем более интересно...
      - Удивлен! - сказал Носитель Дракона, разглядывая зодчего. - Для того, кто столько месяцев провел в джунглях, ты выглядишь неплохо, ссыльный!
      - Не только в джунглях! - Тилод без приглашения уселся на стул. По правде сказать, Аган и не предложил бы ему сесть.
      - И где ж ты был, ссыльный Тилод? - осведомился Аган.
      Он сделал вид, что не заметил вольного поведения зодчего, зато показал, что помнит его имя.
      - В разных местах. Например, в Фаранге. Кстати, ты можешь звать меня "почтенный господин зодчий", поскольку преступления против Великого Ангана за мной не числится!
      - Великого Ангана? Да... - Носитель Дракона в задумчивости повертел перстень на пальце. - Может быть! Только не тебе судить об этом. Раз уж ты - на Юге, то лишь одному человеку решать: ссыльный ты - или нет!
      - Да? - с интересом спросил Тилод.
      - Я - этот человек! - твердо сказал Носитель Дракона. - Если ты чист, почему же ты не остался в Фаранге? Имей в виду, ссыльный, у меня есть средства справиться со строптивыми! - Он выразительно посмотрел наверх, туда, где в прорезях поблескивали стальные головки арбалетных стрел.
      - У тебя большая власть! - с усмешкой произнес Тилод.
      - Вот именно! - и подумал: "Может, дать знак, чтобы стреляли? Парень, определенно, опасен!"
      - Если хочешь меня убить - не стоит, - угадал его мысли зодчий. Ошибка будет стоить тебе жизни. По меньшей мере.
      - А ты наглец! - произнес Аган чуть ли не с уважением. - Я ведь и впрямь могу отправить тебя в Нижний Мир одним движением пальца! Ты не боишься?
      Зодчий покачал головой.
      - Прежде чем сделать глупость, - посоветовал он, - выслушай! Ты ведь не дурак, достойный. И должен понимать, что я пришел сюда не для того, чтобы стать рабом. Или выслушивать твои угрозы.
      - Пока что я выслушиваю твои угрозы! - раздраженно произнес подтысяцкий. - И мне это уже наскучило! Лучшее, на что ты можешь рассчитывать, - вернуться на свое место в барак! И не надейся, что опять улизнешь! Смотри, ссыльный! Я приму меры, чтобы ты не удрал.
      Тилод молча улыбался.
      - Ну, что молчишь?
      - Мне показалось, ты еще не закончил.
      - Смельчак! - с издевкой бросил Носитель Дракона. - У тебя есть минута, чтобы рассказать, где ты болтался! Торопись! Через минуту ты или умрешь, или отправишься в барак!
      - У тебя есть час, нет, уже полчаса, чтобы приказать своим людям сложить оружие и открыть ворота, - спокойно произнес Тилод. - Если ты не успеешь, то те, кто пришел со мной, возьмут их жизни. И твою жизнь тоже.
      Аган открыл было рот, но Тилод не дал себя перебить.
      - Может, ты и успеешь меня убить, - продолжил он. - Но тебе это только навредит. Те, кто пришел со мной, не ценят крови конгаев так, как ценю ее я. Вы умрете все.
      - И кто же пришел с тобой? - Уверенный тон зодчего заставил Носителя Дракона усомниться в собственном абсолютном превосходстве.
      "Или он безумец? - промелькнуло в голове Агана. - Ладно, прикончить его я всегда успею!"
      - Кто же пришел с тобой, зодчий? - спросил он, сделав упор на последнем слове.
      - Слыхал ли ты о Черных Охотниках? - в свою очередь спросил Тилод.
      - А... - подтысяцкий вздохнул с облегчением. - "Безумец, хвала богам!" - Я слышал эти истории, - Аган расслабился.
      - Вероятно, ты читал отчеты своих предшественников и знаешь...
      - Да. Я все знаю! - И сделал знак десятнику: убери его.
      В глазах старого солдата мелькнул ужас: он, в отличие от своего начальника, не считал Черных Охотников вымыслом. Среди солдат память о таких вещах живет дольше, чем в архивах. Он понял знак подтысяцкого и... не подчинился.
      Аган был взбешен. Он начал медленно подниматься из-за стола.
      - Посиди, воин! - произнес зодчий. - Послушай меня! Слыхал ли ты о сотнике Бентане? О корабле Великого Ангана, что поднялся вверх по Проклятой двадцать лет назад и бесследно исчез?
      - Послушай его, командир! - взмолился десятник. - Он правду говорит!
      Но терпение подтысяцкого Агана лопнуло.
      - Взять его, собачий сын! - зарычал он на десятника. И, повернувшись к зодчему:
      - Полчаса, ты сказал? Отлично! Через четверть часа я велю посадить тебя на кол на площади перед бараками! И мы вместе посмотрим на твоих Черных Охотников! Сверху тебе будет отлично видно!
      "Так! - сказал себе Аган. - Он не безумец, а лжец! Или он сдохнет или выложит все!"
      Тилод покачал головой и встал. Вбежавшие солдаты окружили его.
      - Их кровь - на тебе! - сказал зодчий и повернулся к десятнику: - Тебе не повезло, солдат! Не повезло с командиром! Но все в руках Судьбы: может, ты и спасешься.
      Аган подскочил и ударил Тилода в лицо. Точнее, попытался ударить... зодчий поймал его руку и сжал с такой силой, что щеки подтысяцкого стали серыми.
      Острие клинка уперлось в поясницу Тилода, и он разжал руку.
      - Не убивать! - велел подтысяцкий, растирая запястье. Голос его был пропитан злобой, но Носитель Дракона держал себя в руках. - Не спускать с него глаз! Если солгал - он умрет! Если он не солгал - тоже умрет! А пока поднимите всех! Если он действительно пришел не один, его дружки тоже получат свое!
      Подтысяцкий вновь повернулся к Тилоду:
      - Ну, господин зодчий, хочешь спасти свою жалкую жизнь? Признайся во всем сейчас - получишь тридцать плетей и отправишься в барак! Помни мою доброту!
      - Ты дурак, - спокойно сказал Тилод, руки которого уже были связаны за спиной. - Дурак. А жаль! - и отвернулся.
      - В таком случае ты сдохнешь! - рявкнул Носитель Дракона. - Уведи его, солдат!
      - Пошел! - Десятник слегка подтолкнул зодчего мечом.
      Когда они вышли на раскаленный солнцем двор, подтысяцкий позвал слугу: помочь облачиться в доспехи. Что бы там ни наболтал этот ублюдок, а осторожность не повредит.
      - Они взяли его! - сказала Эйрис. - Поднимай краурхов, Сёум: мы начинаем!
      - Не время! - Старший из Охотников любовно полировал клинок своего меча кусочком кожи. - Еще восемь минут, сестра!
      - Они собираются его убить! - Эйрис повысила голос. - Я чувствую их мысли!
      - Сестра! - проговорил стоявший рядом Дирг. - Наш брат Несмех Владыка Четырех, он двадцать лет назад хорахша заставил отступить! И железноголовым не совладать...
      - Но он провел эти годы вдали от Лона! - заявила женщина. - Начинай, Сёум! Или я начну сама!
      - Сестра! - с прежней мягкостью напомнил Старший из Черных Охотников. - Несмех сам сказал, когда начинать! И я не отступлю от его слова и на долю минуты! Это всё!
      - Тогда ты умрешь! - быстро сказала Эйрис и острие отравленной иглы коснулось кожи Сёума.
      - Харрок! - проворчал Старший из Охотников, продолжая полировать меч. - Ты и впрямь меня убьешь!
      - Начинай же, Сёум! - проговорила Эйрис.
      - Да! - сказал Старший из Охотников. И молниеносным движением ушел от контакта. - Я начну! Потому что ты любишь меня, сестра!
      - О да! - ответила Эйрис без улыбки.
      Старший из Охотников высвистел три ноты.
      Лежавший поблизости краурх, хрустнув суставами, распрямил фиолетовые шипастые лапы. А вслед за ним, по воле Направляющих, поднялись и остальные крабы.
      С костяным лязгом сомкнулись и разомкнулись чудовищные клешни. Сёум одним прыжком взлетел на спину краурха. Эйрис тотчас оказалась с ним рядом. Сидевшие на спине краба воины встали. С высоты семи локтей Эйрис смотрела, как Дирг и еще трое Охотников скрылись в чаще. Они должны были проследить, чтобы молодые сиргибры не устремились за своими хозяевами.
      Один за другим все пятнадцать краурхов, подминая подлесок, выбрались на открытое пространство вырубки.
      В ста шагах от них возвышался частокол, окружавший возделанные земли. Прямо за ними располагались военный городок, речной порт, а четвертью мили правее - бараки ссыльных, сразу же за которыми лежали огороженные поля вольных поселенцев.
      Сёум свистнул еще раз, и гигантские крабы двинулись вперед, постепенно набирая скорость. Их мощные черно-фиолетовые лапы вспахивали землю, отбрасывая назад клочья дерна. Охотники черными изваяниями застыли на плоских спинах. Широкие лезвия мечей поблескивали в лучах солнца. Огромные крабы все быстрее и быстрее неслись вперед.
      Все пятнадцать краурхов одновременно ударили в бревна частокола твердыми заостренными боковыми краями панцирей. Таким ударом гигантский краб перешибает ствол в локоть толщиной. Частокол развалился, нет разлетелся с оглушительным треском, а панцирные гиганты помчались дальше, подминая плодовые деревца, как бегущий человек подминает траву.
      Тилод, связанный и охраняемый десятником, сидел под навесом в углу площади, лежащей перед бараками ссыльных. Деревянный кол в четыре локтя высотой, черный, но со светлым, зачищенным топором острием, тот самый кол, что посулил ему подтысяцкий Аган, был единственным украшением площади.
      Тилод подумал: не стоило приходить в городок. Нет, он не боялся осуществления угрозы. Досадно другое: предупрежденный подтысяцкий поставит у стен дополнительную стражу, что повлечет дополнительные жертвы.
      Руки зодчему связали за спиной. Качественно. Потребуется минут пять, чтобы освободиться. Прислонившись спиной к столбу, на котором держалась крыша навеса, он принялся методично натягивать веревки. Силы у него хватало. Узлы затянутся туже, но сами веревки или лопнут или удлинятся настолько, чтобы высвободить руки. Путы врезались в кожу, но Тилод не обращал внимания на боль.
      - Ты что там возишься? - подозрительно спросил десятник.
      - Отлить бы! - попросил Тилод.
      - Валяй! - согласился десятник.
      - Руки мне развяжи!
      - Еще чего!
      Тилод на это и не рассчитывал:
      - Ну хоть штаны помоги снять! - попросил он, прикинув, что, оглушив десятника, управится с двумя солдатами, дремавшими поодаль, и со связанными руками.
      - Ага! - сказал десятник. - Я буду тебе штаны снимать! Отойди в сторонку и отливай прямо так! Все равно обгадишься, когда палач возьмет тебя в оборот!
      Тилод поднялся. Лениво, будто тоже разморенный жарой, он подошел к краю навеса...
      И увидел: на западном краю площади появился Аган с четырьмя стражниками.
      "Я немного опоздал!" - подумал Тилод.
      И тут со стороны Леса раздался гром.
      Охранники зодчего подскочили на месте. Десятник тупо поглядел на белесое небо. Один лишь Тилод догадался: краурхи разбили частокол.
      Руки зодчего были связаны, но ноги свободны. Отступив на несколько шагов, он разбежался и, мысленно помянув Тура, прыгнул вверх, на крышу навеса.
      Он упал грудью на покатый край, изогнулся, оттолкнувшись плечом, и перебросил тело на деревянный настил. Его отвлекшиеся сторожа даже не заметили, куда он делся.