20

К тому моменту, как Итан добрался до «Белого лебедя», уже не менее двух десятков человек подтвердили, что английские войска, расквартированные в Бостоне, готовятся к какой-то очень крупной операции. Самую надежную информацию можно было бы получить от лорда Перси или Холбрука, но Итан не смог придумать подходящего предлога, чтобы зайти к ним, зато побывал в губернаторской резиденции, где два других надежных источника заверили его, что военные приготовления на суше и в гавани связаны именно с походом на Конкорд.

«Надо во что бы то ни стало точно выяснить, когда англичане выступают!» — снова подумал Итан и вошел в пивную.

Грядущая война занимала его мысли целиком, и все же иногда, в самый неожиданный момент, в них врывались яркие воспоминания о прошедшей ночи, и каждый раз он с усилием гнал эти воспоминания, ведь они отвлекали его от того, что он считал своим долгом.

Дороти заметила Итана первой, но сразу подойти не смогла — несла эль очередным посетителям, в которых, как и всегда, не было недостатка. Вынужденный ждать, он сел за стол в уголке и стал думать о любимой — роскошь, в которой он отказывал себе весь день. Ах, Кэти, прекрасная и пылкая Кэти! Неужели она и впрямь его любит? Нет, не верится! Но ведь она призналась… Итан закрыл глаза, вспоминая ее страстный крик: «Я люблю тебя, люблю, люблю!» И все-таки он до сих пор не мог поверить своему счастью…

Как жаль, что утром пришлось уйти, не попрощавшись, ведь целый день не было никакой возможности ее повидать! Должно быть, она истомилась в ожидании, бедняжка. Скорей бы Дороти освободилась, чтобы можно было переговорить с ней и вернуться к Кэти! Итан нетерпеливо заерзал — при мысли о возвращении в ее объятия по его телу снова разлилась горячая волна желания, наполняя его неведомой прежде истомой. Ему захотелось сейчас же бежать к возлюбленной, стиснуть в объятиях ее тонкое гибкое тело, насладиться им и доставить наслаждение ей, любить ее, оберегать, защищать. Ночью он сказал Кэти правду: пусть катятся к черту все эти англичане, вместе с Гейджем, королем Георгом и всеми походами в придачу, он женится на ней, и как можно скорее!

— Слава богу, ты пришел, Итан! — послышался знакомый голос.

Итан поднял голову — Дороти сидела напротив и смотрела на него так, словно собиралась сообщить что-то очень неприятное, но не решалась.

— Что случилось? Ты что-то сегодня явно не в своей тарелке, милая!

— Просто мне нужно сказать тебе одну очень важную вещь, но это нелегко, — призналась она, пристально глядя ему в глаза. — Видишь ли, Кэти — шпионка виконта Лоудена!

— Да что ты? — усмехнулся Итан. — Ну и шутки у тебя!

— Господи, если бы это было шуткой! — с тяжелым вздохом покачала головой Дороти. — Но я не шучу. Кэти действительно шпионка тори, она работает на Лоудена!

Итана охватила жалость к верной подруге — она уже давно влюблена в него, вот и возводит напраслину на счастливую соперницу.

— Милая, — сказал он с участием, — я все понимаю…

— Ты, конечно, думаешь, что я ревную, — перебила его Дороти. — И зря, ревность тут ни при чем. Я точно знаю, что Кэти шпионка!

— Вот как? — уже с досадой сказал Итан. — А доказательства у тебя есть?

— Нет, — призналась она. — Но ты выслушай меня, и, может быть, тебе захочется хотя бы разобраться в этой истории!

— Хорошо! — со вздохом согласился Итан и откинулся на спинку стула. — Говори, я слушаю!

— Лоуден завербовал ее с единственной целью — выяснить, кто такой Джон Смит, — сказала Дороти. — За это он обещал выкупить ее у хозяина, отпустить на свободу и дать в придачу кучу денег.

Итан слушал ее с каменым лицом. Тогда Дороти наклонилась к нему, как будто надеялась, что так ее слова будут доходчивей, и продолжала:

— Ах, Итан, Итан, я же тебя предупреждала об осторожности! Можешь мне не верить, у меня только одна просьба: разберись во всем! Лично я не сомневаюсь, что она шпионка, однако ты должен убедиться в этом сам, иначе будешь думать, что я вру!

— А кто тебе рассказал про Кэти?

— Капитан Уорт.

— Неужели?

— Да, именно он, тот самый англичанин, у которого Кэти якобы украла часы. На самом деле никакой кражи не было, они с Кэти все это придумали для того, чтобы ее пожалели и взяли на работу в «Русалку», где бы она смогла следить за тобой и твоими товарищами.

— Нет, я не верю! — покачал головой Итан.

— Это правда, — повторила Дороти с сочувствием. — Так сказал Уорт, он не мог соврать!

— Но с какой стати он вдруг так разоткровенничался с тобой?

Дороти потупила взгляд, и у Итана сжалось сердце от отвратительного предчувствия, которое тотчас превратилось в уверенность.

— Господи, милая… — пробормотал он. — Зачем ты это сделала?

— Мы все поступаем так, как велит нам наш долг, — ответила она и с вызовом поглядела ему в глаза, при этом в ее голосе послышалась гордость. — Я должна была узнать правду, но мне известен только один способ, как заставить мужчину разговориться. Надо сказать, Уорт оказался очень ботливым любовником!

Еще не до конца осознав услышанное, Итан растерянно смотрел на женщину, решившуюся на связь с врагом ради сведений, которые могли спасти ему, Итану, жизнь.

Если только эти сведения правдивы.

Постаравшись сосредоточиться и не поддаваться эмоциям, он снова, уже внимательно, посмотрел на серьезное лицо Дороти, и его опять охватило сомнение.

— Пожалуйста, расскажи все с самого начала и поподробней! — попросил Итан.

Часы пробили полночь, потом час ночи, а Итан все не возвращался. Кэти свернулась клубочком на диване в гостиной, совершенно измотанная бесплодным ожиданием и беспокойством. Конечно, у ее любимого много дел, и, наверное, поэтому за ним пришел рано утром Дэвид Мунро (как сказала горничная Джейни), но уже поздняя ночь, Итан мог бы и поторопиться… Сколько их еще впереди, таких мучительных, одиноких ночей? Но он обязательно вернется к ней, в их общий дом… С этой радостной мыслью Кэти погрузилась в сон.

Когда часы пробили два, она вздрогнула и проснулась, но разбудил ее отнюдь не мелодичный бой часов. В комнате царила темнота — свеча догорела, камин погас, лучик лунного света, робко заглядывавший в комнату через узкую щелочку в задернутой занавеске, был слишком слаб, чтобы пробиться вглубь. Кэти не могла понять, что ее разбудило. Если не бой часов, тогда что же? Она протянула руку к столику, нащупала кремень с кресалом и попыталась зажечь свечу. Вылетевшая искорка на краткий миг осветила комнату и тут же погасла.

— Не надо огня, — послышалось из темноты.

От неожиданности Кэти выронила кремень, но тут же узнала голос Итана и порывисто вскочила.

— Слава богу, ты дома! — воскликнула она с облегчением. — Давно пришел?

Он не ответил, и его молчание озадачило молодую женщину. Ее глаза уже привыкли к темноте, и у двери, откуда доносился его голос, она увидела высокий черный силуэт. Почему Итан не идет в комнату и просит не зажигать света? Ее кольнуло тревожное предчувствие.

— Что случилось? — спросила она и направилась было к возлюбленному, но он молчал, и она остановилась в нескольких футах от него. Ей хотелось броситься ему на грудь, обнять, расцеловать, но ее сковало какое-то странное оцепенение. — Почему ты молчишь? Почему просишь не зажигать света? Тебе нравится стоять вот так, на пороге, в потемках?

— В потемках? Ты подобрала самое правильное слово! — ответил он холодным насмешливым тоном, который хорошо запомнился ей еще по первой встрече с «Джоном Смитом» в «Русалке». — Потемки — самое подходящее слово! Я блуждал в потемках, и очень долго!

— Как это понимать? — спросила Кэти, холодея от ужаса, потому что уже знала ответ: она попалась, Итан каким-то образом раскрыл ее позорную тайну! «Господи, пронеси!» — мысленно взмолилась она, тщетно пытаясь взять себя в руки. Могучий инстинкт самосохранения, развившийся за годы жизни в каменных джунглях Лондона, подсказывал ей, что она еще никогда не была так близка к гибели, как сейчас.

— Скажи мне одну вещь, — продолжал Итан тем же холодно-насмешливым тоном. — Ты и в самом деле думала, что сможешь ловчить и обманывать меня бесконечно? Неужели ты считала, что я безропотно проглочу любую твою ложь и тебе удастся за моей спиной обделывать ваши с Лоуденом делишки?

«Ну, давай же шевели мозгами!» — приказала себе Кэти, пытаясь придумать хоть какое-то оправдание своим поступкам — сейчас ее мог спасти только новый обман. Но как противно все время лгать и изворачиваться, как выматывает душу страх неизбежного разоблачения… «Нет, хватит лжи!» — решила она и ответила, изо всех сил стараясь придать своему голосу твердость:

— Я знала, что в конце концов правда обязательно выплывет наружу.

— Рад это слышать, — сказал он с видимым облегчением, как будто боялся другого ответа. — По крайней мере, ты не унижаешь меня и себя глупыми отговорками!

Ей отчаянно захотелось разглядеть лицо Итана, попытаться прочесть его мысли, которые могли дать ей надежду, но, сколько молодая женщина ни всматривалась во тьму, она видела лишь черный силуэт в дверном проеме. Зажечь бы свечу, но, увы, она не смела ослушаться Итана.

— Нет, все правильно, я не отрицаю своей вины, — едва слышно пробормотала Кэти.

В комнате повисло тягостное молчание. Кэти подумала, что должна рассказать ему о том, как она попала в эту историю, как Лоуден ее шантажировал. Итан, конечно, никогда не простит ее, но хотя бы поймет, что у нее не было другого выхода.

— Ты помнишь тот день, когда впервые увидел меня на Норт-сквер? — спросила она.

— Еще бы не помнить. В тот день я подумал, что ты хороша, как ангел, сошедший на землю!

В голове Кэти молнией мелькнула шальная мысль: может быть, попробовать сбежать? А что — проскочить мимо Итана и броситься на улицу проще простого. «Нет, — решила молодая женщина, — бежать ни к чему, он никогда не поднимет на меня руку, никогда!»

— Как ангел… — тихо повторил Итан и наконец подошел к ней. Слабый лучик света от окна упал на его лицо зыбкой полоской, но глаза остались в тени, как и его мысли.

Кэти уже собиралась продолжить свой рассказ, но Итан неожиданно обхватил ее рукой за плечи и грубо притянул к себе.

— Ну-ка, ангел, — проговорил он сдавленным от ярости голосом, и глаза его гневно блеснули, — расскажи о своих земных подвигах! Но только правду, если на это способен твой лживый язык!

Дрожа от испуга, Кэти набрала в легкие воздуха и заговорила быстро-быстро, чтобы он поскорее понял, в какое отчаянное положение она попала, и умерил свои гнев:

— Итан, послушай, как все произошло. На Норт-сквер в тот день был и Лоуден. Он тоже меня запомнил и выписал ордер на мой арест по обвинению в краже. К тому же он знал о моем побеге от Уиллоуби. Он пригрозил вернуть меня хозяину, и у меня просто не было выбора. Но ты не беспокойся, я ничего ему о вас не рассказывала. Признаю, я шпионила за мятежниками, но…

— Он нанял тебя для слежки за мной лично?

— Да.

— Гейдж получит приказ арестовать нас со дня на день. Тогда-то Лоуден и явится за мной со своими солдатами?

— Что ты, тебя не арестуют, Итан! — поспешно заверила его Кэти. — Я не назвала Лоудену настоящего имени Джона Смита!

— Господи, какая же ты лгунья, прекрасная, талантливая и бессовестная!

— Как плохо иметь репутацию лгуньи, — вздохнула она. — Когда говоришь чистую правду, тебе не верят!

Итан поднес свободную руку к ее лицу, погладил по щеке, потом вдруг обхватил за шею и большим пальцем приподнял голову Кэти за подбородок так, чтобы смутный свет луны упал ей на лицо.

— Нет, это не правда, — холодно, как-то отрешенно произнес он, — потому что ты за всю свою жизнь не сказала ни слова правды! Такую лживую тварь, как ты, надо было сразу убить, потому что пытаться вытянуть из тебя хоть одно правдивое слово — пустая трата времени!

— Что ты говоришь, Итан, опомнись! — испуганно прошептала Кэти, чувствуя, что его объятия сдавили ее, как тюремные колодки. — Ты не убьешь меня! Ты не можешь меня убить!

— Могу, милая, еще как могу! — хрипло проговорил он, обдавая ей щеку горячим дыханием. — И очень легко — просто сверну тебе шею. Ты не представляешь, как у меня чешутся руки!

— Нет, нет… — повторяла Кэти, отказываясь поверить, что он способен на убийство. Она не должна его бояться, он не такой, каким хочет казаться! К тому же у нее есть оружие, которое может ее защитить!

Она заставила себя расслабиться в его руках и медленно, очень медленно прильнула к нему, как будто растворяясь в его объятиях. Ее руки легли ему на грудь, и она почувствовала ладонью бешеные удары его сердца. Затаив дыхание, она ждала его реакции — он замер, и это дало ей надежду. Кэти обхватила ладонями его лицо и взмолилась:

— Итан, поверь, я никого не предавала! Я лгала Лоудену, чтобы спасти тебя, потому что я тебя люблю!

Из его груди вырвался вопль ярости и страдания, положив конец ее надеждам. С исказившимся как от боли лицом, словно прикосновения Кэти жгли его, Итан оторвал ее от себя и отшвырнул.

— Убирайся, чтобы я тебя больше не видел! — закричал он, и в его голосе было столько отвращения, что у нее чуть не разорвалось сердце. Потом Итан вытащил из кармана и бросил ей сложенный лист бумаги. — Вот договор о твоем освобождении, беги, спасай свою шкуру, но больше не попадайся мне на глаза!

Понимая, что он потерян для нее навсегда, Кэти подчинилась инстинкту самосохранения, который всегда приходил ей на помощь в самые трудные минуты жизни, и, схватив бумагу, бросилась вон, как затравленный зверь от охотника.

«Прочь, прочь, все кончено!» — билось в ее голове. Она бросилась к двери, дрожащими руками открыла ее и помчалась вперед по темному переулку.

Она бежала и бежала, как слепая, не разбирая дороги. У нее закололо в боку, она сбила ноги, но не останавливалась до тех пор, пока не потеряла последние силы и не повалилась ничком на мостовую, прижимая к груди драгоценную бумагу.

Через несколько минут Кэти медленно перекатилась на спину и морщась — саднили сбитые ноги и поцарапанные руки — села посреди пустой улицы, дрожа как осиновый лист, не в состоянии встать.

«Убирайся, чтоб я тебя больше не видел!» — жгучей болью, как от удара хлыстом, отзывались в мозгу слова Итана.

Кэти сжала голову руками, надеясь их заглушить, но ничего не вышло, и от презрения, которое звучало в этих словах, у нее разрывалось сердце. Ей показалось, что они будут до конца жизни преследовать ее, как самое страшное проклятье.

Кэти очнулась от холода. Сколько времени она просидела на мостовой, молодая женщина не знала, как не знала и того, поранилась ли, падая. Душа болела гораздо сильнее, чем тело, — вот ее единственное ощущение. В серой предрассветной мгле по улице мимо ее проулка промаршировал английский полк, и Кэти кольнула мысль, что нельзя сидеть на мостовой вечно, но найти силы встать она сумела очень не скоро.

Когда она наконец поднялась на ноги, то первым делом осмотрела себя и постаралась собраться с мыслями. Рукава платья были порваны, кожа на запястьях и предплечьях сильно поцарапана во время падения, но никаких других повреждений не заметно — Кэти вздохнула с облегчением: не хватало только сломать руку или разбить нос, хватит с нее и разбитого сердца!

Домой возвращаться нельзя, это ясно. С другой стороны, по городу рыщут английские солдаты, и попасться им на глаза было бы совсем некстати.

Денег практически нет — порывшись в карманах, Кэти обнаружила только две мелкие английские монетки, Она едва удержалась от истерического смеха: подумать только, оказаться на улице в чем была, без денег, без друзей, без надежды, с единственным достоянием — жалкими двумя пенсами! Можно ли представить себе положение нелепей?

Впрочем, нет, у нее есть еще кое-что! Кэти огляделась — на тротуаре валялся листок бумаги, вольная, которую ей швырнул Итан. Долгожданная свобода! Почему же при мысли о ней уже не щемит сладостно сердце, как раньше?

Итан прав, нужно как можно скорее уехать из Бостона. По крайней мере, от Уиллоуби она освободилась, остается Лоуден с ордером на ее арест. Если не медлить, то удастся уехать достаточно далеко прежде, чем проклятый виконт спохватится и начнет ее искать.

Кэти наклонилась, подняла документ о своем освобождении и положила его в карман.

Когда она вышла из переулка, английские солдаты уже ушли далеко вперед. Сунув в карман и свою скромную наличность — две монетки, Кэти побрела в противоположном направлении, прислушиваясь к затихающему стуку солдатских башмаков. Не имея ни малейшего понятия, куда идти и что делать, Кэти четко знала одно: от солдат надо держаться подальше.

Однако, пройдя всего несколько шагов, она остановилась и нахмурилась, размышляя. Кажется, Итан рассказывал, вернувшись из Конкорда, что англичане собирались идти маршем на этот город в воскресенье, но так и не выступили, хотя поход не отменили. Итан тогда еще гадал, на какую дату перенесено выступление.

А что, если узнать эту дату, точную дату, чтобы сообщить ему? В сердце Кэти шевельнулась надежда — может быть, тогда он ее простит?

Но надежда тут же сменилась отчаянием — Итан и слушать ничего не станет, а если все-таки согласится выслушать, то не поверит! С какой стати верить воровке и шпионке? Нет, пустая затея!

Понурившись, Кэти побрела дальше, машинально завернула за угол и остановилась, ошеломленная представшей перед ней сценой: здоровенный англичанин в красном мундире, хохоча во все горло, толкал и пинал мальчика-газетчика не больше десяти лет от роду. У Кэти сжались кулаки, когда она представила себе, что на месте этого несчастного ребенка мог быть Дэнни Мунро, который работал в «Бостонской газете».

На мгновение оставив мальчишку в покое, англичанин сгреб в охапку его газеты, сложенные на земле аккуратной стопой, и подбросил в воздух. Ветер тут же подхватил бумажные листы и разметал их по всей улице, а негодяй схватил газетчика за руку и вывернул ее за спину. Вскрикнув от боли, мальчик обозвал своего мучителя «вареным раком», изловчился и со всей силы пнул его в лодыжку носком башмака.

Солдат выругался, развернул мальчишку к себе и наотмашь ударил по лицу.

Не думая о последствиях, Кэти рванулась к ним.

— Не бейте его! — закричала она, хватая занесенную для нового удара руку англичанина. — Он же еще ребенок! Вы не смеете его бить!

Англичанин опустил руку и изумленно воззрился на невесть откуда взявшуюся защитницу, потом рассмеялся и без труда освободился.

— Почему же не смею? — спросил он, окидывая Кэти презрительным взглядом. — Я — солдат Его Величества, а распространение этой мерзкой газетенки подрывает устои королевской власти!

— С чего вы взяли? Губернатор Гейдж не издавал указа, запрещающего распространять газеты вигов.

— Вот как ты заговорила, красотка! — рявкнул англичанин, который, как и большая часть солдат в эти дни, просто кипел от злости. — Ты против нашего короля, значит, тоже изменница! Ну ничего, скоро вы, американцы, получите по заслугам за свои преступления! Убирайся прочь, ты не сможешь мне помешать!

Он оттолкнул ее, и Кэти ничего не оставалось, как только стоять и смотреть в его налившиеся кровью глаза и побагровевшее от ярости лицо, чувствуя себя совершенно бессильной перед злом, как и в тот раз, когда Уиллоу-би заставил ее наблюдать за мучениями несчастной Пэт-си Уэллс.

Ей пришли на ум слова Итана: «Человек достоин лучшей жизни, он не должен зависеть от прихоти тирана-короля или рабовладельца! Ради этого мы готовы поставить на карту свои жизни!»

Тогда она посчитала его тираду несусветной чушью, но сейчас, когда мерзавец-англичанин терзал маленького мальчика только за то, что тот продавал газеты, эти слова внезапно обрели для нее смысл.

Кэти сжала зубы — она не позволит бить ни в чем не повинного ребенка, чего бы ей это ни стоило!

— Послушайте, капитан, — сказала она, плечом оттирая маленького газетчика, и с кокетливой улыбкой положила руку на лацкан красного мундира, — мы с вами могли бы прийти к соглашению, которое доставит удовольствие нам обоим, разве нет?

В следующее мгновение Кэти чуть не рассмеялась англичанину в лицо — мужчины так предсказуемы!

— Согласен, милашка! Здесь, в Бостоне, девушки еще не делали мне таких приятных предложений! — довольно осклабился вояка, когда до него дошел смысл ее слов.

— В самом деле? — она одарила его томным взглядом, каким, наверное, еще Ева пленяла праотца Адама. Одновременно она отвела руку за спину и показала юному газетчику на пальцах: «Раз, два, три!»

Он был смышленым мальчуганом — на счет «три» бросился наутек так, что пятки засверкали. А Кэти с криком «Беги, малыш!» помчалась в другую сторону. Оглашая окрестности яростной бранью, англичанин пустился в погоню за молодой женщиной, но через несколько шагов остановился, видимо, решив, что уничтожить подрывную прессу важнее, чем задержать молоденькую мятежницу и мальчишку-газетчика. Когда Кэти на бегу оглянулась, англичанин поджигал сложенный из газет костер.

Пробежав еще ярдов пятьдесят, она нырнула в первый попавшийся проулок и прислонилась к стене, судорожно ловя ртом воздух. Она была довольна — ей все-таки удалось спасти ребенка от побоев англичанина! Как легко мужчины попадаются на женские уловки!

«Я — исключение, мне женские чары не страшны», — вспомнились ей слова Итана, сказанные как-то в самом начале их знакомства, и смех смолк у нее на губах. Да, Итан действительно исключение, на него ее уловки не действовали. «Может быть, потому-то я и влюбилась в него», — подумала она с мрачной усмешкой.

Как брезгливо он отшвырнул ее от себя! При воспоминании об этом молодую женщину вновь пронзила боль, но она понимала, что сама во всем виновата. Она шпионила и обманывала, и Итана нельзя винить за то, что он ей больше не верил. Увы, сделанного не воротишь…

Нет, можно попытаться! Если удастся выяснить точную дату похода на Конкорд, она сообщит ее хозяевам «Русалки». Итан, конечно, уже предупредил их, что она шпионка, и ей просто не поверят, но попробовать стоит!

Кэти горько усмехнулась, подумав о том, что всегда находила спасение в бегстве, — девчонкой удрала от мисс Пруденс, оставила с носом бессчетное количество лондонских констеблей и наконец совершила отчаянный побег от Уиллоуби. Но на этот раз все будет по-другому — она не убежит, а встретит свою судьбу лицом к лицу, даже если это будет стоить ей жизни!

Молодая женщина расправила плечи, стряхнула с платья прилипшую грязь и принялась обдумывать план действий. Пусть Итан потерян для нее навсегда, но она не покинет его в эти трудные дни, хотя он, похоже, не примет ее помощи.

Странное дело: Кэти чувствовала, что ей придает решимости не только любовь к Итану. Она хотела помочь не только любимому, но и Молли, и Дэвиду, и Дэнни, и незнакомому мальчугану-газетчику, вызволенному из рук английского солдата, и веем-веем людям, которые хотели достойной жизни для себя и своих детей.

— Нет, я этому не верю! — вплеснула руками Молли и вскочила со стула.

Итан знал, что она не может относиться к Кэти объективно, но ее слепота по отношению к разоблаченной шпионке приводила его в раздражение, потому что напоминала ему о собственной слепоте. Как он доверял Кэти! А она все это время бессовестно лгала и выведывала их секреты для Лоудена!

Он медленно обвел взглядом соратников, собравшихся вокруг стола в задней комнате — Молли, Дэвида, Дороти, Джошуа, Эндрю и Адама. Все они были надежными, многократно испытанными товарищами по борьбе. Почему же он вдруг доверился незнакомой девчонке, лгунье и воровке?

«Потому что влюбился в нее!» — мысленно укорил он себя. А любовь ослепляет…

Итан закрыл глаза, чтобы снова не дать волю гневу на Кэти и на самого себя, и постарался загнать его в самый дальний уголок сознания, потому что гнев — плохой советчик, в гневе нельзя рассуждать объективно, а необъективность только еще больше усложнит положение.

Его друзья между тем бурно обсуждали предательство Кэти.