— Уверяю вас, милорд, что ваше терпение будет вознаграждено сторицей, — уже мягче добавила она. — Итак, мне надо было найти способ проникнуть в комнату, где собирались виги. Я долго думала, как это сделать. Наконец мне пришла в голову одна уловка: однажды вечером, когда хозяева ожидали Джона Смита, я сделала вид, что по каким-то своим делам ухожу из пивной, а сама спряталась в шкафу, который стоит в задней комнате.

— Молодец! — скупо похвалил ее изнывавший от нетерпения Лоуден. — Дальше!

Кэти начала успокаиваться — ее план пока работал. Делая вид, что похвала виконта ее воодушевила, она продолжала:

— Да, не будет преувеличением сказать, что моя хитрость удалась на все сто! Я услышала такое… — Округлив глаза, она наклонилась вперед и выпалила: — Представьте себе, Джон Смит узнал, что губернатор Гейдж посылает офицеров искать тайные склады оружия! Офицеры, переодетые крестьянами, бродят по окрестным деревням, выявляют склады и подступы к ним, чтобы потом войска конфисковали оружие…

— Но откуда Смит это узнал? Хватит ходить вокруг да около, дорогуша, говори, кто предатель!

— Вы непременно узнаете его имя, если не будете меня перебивать, милорд! — нахмурилась Кэти, притворяясь раздосадованной.

— Извини, извини! — с преувеличенной любезностью поклонился Лоуден. — Продолжай, я весь внимание!

Теперь Кэти предстояло самое главное — назвать предателя. У нее не было никаких сомнений относительно самой подходящей кандидатуры на эту сомнительную честь.

— Услышав новость, Дэвид Мунро так разволновался, что назвал настоящее имя Смита! — сказала она.

— Кто он?! — выкрикнул виконт, буравя ее глазами. У Кэти мгновенно пересохло в горле, а ладони покрылись потом. — Говори, как зовут предателя!

— Холбрук, — сделала она решительный ход.

— Что-о-о? — открыл от изумления рот виконт. — Ты шутишь?!

На лице Кэти не дрогнул ни один мускул — Холбрук был настолько отвратителен, что ей нисколько не было его жаль. К тому же она знала, что без прямых улик его не посмеют арестовать, а поскольку Холбрук на самом деле невиновен, то от появления таких улик он надежно застрахован. Да, сэр Уильям самая подходящая кандидатура на роль предателя!

— Я не шучу, милорд! — призвав на помощь весь свой актерский талант, сказала Кэти. — Дэвид Мунро назвал именно это имя! Я точно помню его слова: «Боже милостивый, Холбрук, и как только ты ухитряешься выуживать из тори их секреты!»

— Итак, предатель — сэр Уильям… — Виконт побарабанил пальцами по столу. — Вообще-то мне и самому иногда казалось, что он слишком рьяно демонстрирует свою лояльность Его Величеству.

— Разумеется, тогда я еще не знала, кто такой Холбрук, — продолжала Кэти, — но по его голосу сразу поняла, что он джентльмен, поэтому и решила перенести поиски в бостонский свет, а для этого стала любовницей Хардинга.

— А почему не самого Холбрука? — спросил Лоуден, впившись в нее подозрительным взглядом. — Если ты собиралась шпионить за сэром Уильямом, не логичнее было бы стать его любовницей?

— Как, этого развратника? — с отвращением воскликнула Кэти. Ей даже не пришлось притворяться. — Никогда! Есть вещи, на которые я не соглашусь даже в обмен на свободу и все деньги мира! Хардинг — совсем другое дело; хоть звезд с неба не хватает, зато неплохой любовник.

— Я за тебя, конечно, рад, дорогуша, — кисло улыбнулся виконт, — похоже, ты неплохо проводишь время, но будет ли от этого польза для нашего дела?

Кэти прикинулась, что не замечает его сарказма.

— О, вы меня понимаете, милорд! — радостно закивала она головой. — Ведь мне надо играть свою роль убедительно! И, не хвалясь, скажу, что я в этом преуспела. Хардинг мной по-настоящему увлекся: водит на балы, на вечеринки к друзьям, купил мне полный гардероб, драгоценности, снял красивый особняк! Иногда мне его даже жаль — бедняга, я верчу им, как хочу!

— Не сомневаюсь! — сухо заметил Лоуден и с иронией добавил: — Вижу, ты очень занятая особа, но, может быть, в свободную от балов и вечеринок минуту ты вспомнила о моем задании и занялась поисками улик против Холбрука?

Кэти напряглась — это было самое слабое место в ее рассказе.

— Еще нет, милорд, — ответила она, честно глядя в хмурые глаза виконта, — но я помню, чего вы от меня ждете, и постараюсь раздобыть улики при первой же возможности!

Слова Кэти пришлись Лоудену явно не по вкусу. Он наклонился к ней и зловеще прошипел:

— Надеюсь, что ты преуспеешь и в этом деле, маленькая воровка, иначе пожалеешь, что родилась на свет!

— Не беспокойтесь, милорд, все будет сделано как нельзя лучше! — затараторила она, изображая испуг. — Дом, который по моему настоянию снял Хардинг, расположен как раз напротив пивной, поэтому у меня появилась прекрасная возможность наблюдать за черным ходом этого заведения. К тому же я регулярно наведывалась к Молли Мунро. Увы, с тех пор Холбрук не появлялся в «Русалке», во всяком случае, черным ходом он не пользовался. Поэтому я решила сосредоточить усилия на другом: посещая вместе с Хардингом светские приемы, я стараюсь вовлечь в беседу Холбрука, чтобы выведать какие-нибудт сведения, которые помогут доказать, что сэр Уильям и Джон Смит — одно и то же лицо. Но это сделать непросто, поэтому мне нужно время!

Отлично понимая, что Лоуден будет раздосадован промедлением, Кэти ждала его ответа, затаив дыхание: если она сыграла свою роль убедительно, он согласится с ее доводами. Виконт помолчал, обдумывая ее слова, — казалось, прошла целая вечность, — и наконец кивнул:

— Так и быть, ты получишь отсрочку. По сообщению из Лондона, Гейджу пришлют приказ об аресте «Сынов свободы» не раньше середины апреля, то есть через три с небольшим недели. Запомни, это крайний срок! К этому времени ты во что бы то ни стало должна раздобыть улики против Холбрука, чтобы его можно было арестовать вместе с остальными изменниками.

У Кэти словно гора с плеч упала, но она сделала вид, что не ждала другого ответа, и уверенно заявила:

— Можете считать, что улики уже у вас в кармане, милорд!

Она поднялась, накинула на плечи плащ и двинулась к двери, как вдруг ей в голову пришла одна мысль.

— Кстати, — обернулась молодая женщина к виконту, — Хардинг начал переговоры о моем освобождении, так что к тому моменту, когда я выполню ваше задание, вам уже не придется меня выкупать. Как это мило со стороны мистера Хардинга, не правда ли?

— Что ж, тебе очень повезло с любовником, дорогуша, но не обольщайся, ордер на твой арест за кражу кошелька лейтенанта Уэстона еще не аннулирован!

— А я и не обольщаюсь, милорд. Я только прошу вас честно соблюдать условия нашей сделки. Когда я раздобуду улики против Холбрука, вы отдадите мне обещанные пятьдесят фунтов и уничтожите ордер на мой арест. Кроме того, я хочу получить бумагу с подписью самого губернатора, освобождающую меня от преследования за кражу. Я передам вам улику только после того, как эти три условия будут выполнены!

В глазах Лоудена вспыхнул гневный огонек.

— Как ты смеешь ставить мне условия? — возмутился виконт ее наглости. — Разве ты забыла, что до твоего освобождения еще далеко и ты всего лишь бесправная рабыня?

Кэти резко отвернулась и пошла к двери, но у порога на мгновение остановилась и бросила через плечо:

— Вот уж о чем забыть невозможно, милорд!

В следующие две недели Итан был очень занят: из прилегающих к Бостону районов стали поступать сообщения о возросшей активности английской армии. Англичане совершали марш-броски в сельскую глубинку и все свободное время тратили на проверку и ремонт полевого снаряжения; к тому же 5 апреля со стоявших в бухте на якоре английских кораблей были спущены на воду и принайтованы к корме баркасы, предназначенные для высадки десанта. Короче, в воздухе явно запахло войной.

. Как-то днем, ровно через две недели после памятного бала у губернатора, поступило донесение, что группа английских офицеров отправилась на разведку подступов к городу Конкорд, и вечером того же дня Итан созвал экстренное совещание в «Русалке».

— Мои информаторы в резиденции губернатора уверены, что Гейдж собирается послать войска в Конкорд, — сказал он, обводя взглядом Дэвида, Эндрю и Колина, собравшихся в задней комнате пивной. Хотя они никак не выразили своего отношения к его словам, Итан знал, что они, как и он, разделяют мнение информаторов. Война с Англией могла разразиться со дня на день.

— Тебе известно, когда англичане выступают? — спросил Дэвид.

— Вероятно, через неделю, но точнее сказать трудно, потому что мои источники об этом молчат. Последние шаги англичан говорят об активной подготовке к военным действиям, значит, ждать их недолго.

— Как ты думаешь, это часть губернаторского плана по захвату нашего оружия и боеприпасов?

— Похоже на то, — ответил Итан. — В Конкорде довольно большой арсенал, в котором хранятся и порох, и пушки, и Гейджу наверняка давно уже не терпится прибрать его к рукам.

— Что мы будем делать, если англичане выступят? — впервые подал голос Колин.

— Честно говоря, не знаю, — покачал головой Итан. — Жаль, что нельзя обсудить это с Хэнкоком и Адамсом, но, с другой стороны, хорошо, что они уехали из Бостона, ведь приказ об аресте всех лидеров антианглийской оппозиции может прийти на днях. Кстати, Джозеф Брамли уехал с Хэнкоком и Адамсом, но собирается вернуться на случай, если понадобится его помощь.

— Вряд ли она понадобится! — покачал головой Итан. — Джозефу тоже лучше держаться подальше от Бостона, потому что вигам здесь небезопасно и с каждым днем опасность растет. Над нами сгущаются тучи. Эндрю, а где укрылись Адамс и Хэнкок?

— Сейчас они в Лексингтоне, в доме одного приходского священника.

— Я поеду к ним, а от них — прямо в Конкорд! Слова Итана были встречены в штыки.

— А вдруг за тобой следят? — предположил Дэвид. — Ты можешь навести на след Адамса и Хэнкока губернаторских ищеек!

— Если придет приказ об аресте лидеров, то тебя просто-напросто арестуют вместе с ними, и наше движение будет обезглавлено! — заметил Колин, а Эндрю добавил, что в отсутствие Итана тори могут закрыть городские ворота на Бостонском перешейке, что помешает ему вернуться назад.

— Друзья, я знаю, что это опасно, — возразил он, и его собеседники поняли, что отговорить его не удастся. — Но мы все рискуем каждый день! Понимаете, информация о предполагаемом походе англичан на Конкорд слишком важна, чтобы доверить ее обычному курьеру: я должен сам обсудить с Адамсом и Хэнкоком, как поступить, если англичане все-таки сделают попытку захватить арсенал. Надо предупредить об этом местную милицию, помочь перенести оружие в более надежное место. В общем, я еду!

— А что делать нам, пока тебя не будет? — спросил Колин.

— Ты, Маклеод, не спускай глаз с гавани: мы должны знать обо всем, что там делается. Ты рыбак и не вызовешь у англичан особых подозрений. Эндрю, ты часто видишься с Полом Ревиром в «Зеленом драконе», поговори с ним, как отправить весточку в Конкорд, если англичане выступят. Продумайте план действий на этот случай. Дэвид, послушай, о чем говорят в пивных. Свяжись с Джошуа и Дороти, может быть, они слышали что-то важное у себя в «Белом лебеде».

Трое собеседников Итана согласно закивали головами и поднялись.

— Я отправлюсь в Лексингтон завтра вечером, — в заключение сказал Хардинг. — Если вы что-нибудь узнаете, дайте мне знать как можно скорее! — распорядился он.

— И все-таки, Итан, ты очень рискуешь! — сказал Дэвид, кладя ему руку на плечо. — Если в твое отсутствие Гейдж получит приказ об аресте вигов, тогда тебе несдобровать, а я никогда не прощу себе, что позволил тебе уехать! Пожалуйста, будь осторожен!

— Ты же знаешь, друг мой, я всегда настороже! — улыбнулся Итан.

После встечи с Лоуденом в «Олене и коне» у Кэти было достаточно времени, чтобы хорошенько обдумать свое положение. Ясно, что виконт остался ею недоволен, и Итан, судя по всему, тоже, потому что вот уже две недели не показывался ей на глаза.

«Что ж, это его дело», — решила Кэти. Может быть, даже к лучшему, что они не видятся, ведь, как только она получит свободу, ей придется сломя голову бежать от Лоудена. Только побег мог спасти ее от виселицы, потому что Холбрук к измене короне был совершенно непричастен, и не стоило даже мечтать раздобыть против него хоть какие-нибудь улики. А раз так, Лоуден обязательно пустит в ход свой ордер, и Кэти повесят, если она не успеет вовремя унести ноги. В этом случае она обречена оставаться беглянкой до конца своих или Лоудена дней, потому что мстительный виконт никогда не оставит ее в покое… Тем не менее Кэти не жалела о своем выборе, ведь она не предала Итана, по сути, спасла его, а это главное!

Чтобы убить время, молодая женщина ездила по бостонским магазинам, покупая безделушки и красивые тряпки, подолгу и со вкусом обедала, часами лежала в наполненной душистой пеной ванне, рано ложилась спать в свою мягкую постель. Но почему-то эти атрибуты роскошной жизни уже не доставляли Кэти такого удовольствия, как раньше. Теперь ее по-настоящему радовала только кошечка Мэг, которая уже немного подросла, но по-прежнему напоминала клубок пушистой рыжей шерсти. Часто, глядя на это забавное существо, Кэти вспоминала тот день, когда получила Мэг в подарок, и у нее замирало сердце от сладостной тоски: со времени ее последней встречи с Итаном прошло чуть больше двух недель, а она уже отчаянно по нему скучала.

Каждое утро молодая женщина с нетерпением ждала почтальона, надеясь получить от Итана записку с приглашением принять участие в новом приключении, но дни шли за днями, а записки все не было и не было, и Кэти тосковала все сильнее.

Наконец тоска сделась нестерпимой, и она сама послала Итану приглашение на ужин и партию в шахматы. Удивительно, но Итан пришел, однако, к величайшему разочарованию Кэти, он был неразговорчив и холоден, хотя и учтив. Он вел себя подчернуто сдержанно, словно их больше ничего не связывало, как в самом начале их знакомства, когда они не доверяли друг другу. В его глазах не было ни желания, ни радости от встречи с ней, ни простой человеческой теплоты.

После ужина, усевшись за столик с шахматной доской, Кэти смогла лучше рассмотреть этого нового, чужого Итана. Он пришел без парика, черные и блестящие, словно вороново крыло, волосы были заплетены в косу. Кэти вспомнила, какие они мягкие и шелковистые, и у нее снова заныло от тоски сердце.

Рассматривая украдкой отчужденное лицо Итана, размышлявшего над очередным ходом, она подумала, что, несмотря на ночь любви и совместные авантюры, после двухнедельной разлуки между ними как будто выросла стена непонимания. «Нет худа без добра», — попыталась утешить себя Кэти. Теперь ей не приходилось шарить в чужих столах и ломать голову над тем, как на очередном балу ускользнуть от виконта, не вызвав подозрений Итана; к тому же она не покривила душой, когда сказала, что не хочет быть содержанкой, как ее несчастная мать. И еще: отчуждение, возникшее между ними, поможет ей избежать разоблачения! Прервав их отношения, Итан никогда не узнает о двурушничестве своей шпионки. Раз ему не суждено ее полюбить, пусть хоть не питает к ней ненависти из-за ее позорной тайны!

Кэти повторяла про себя эти доводы снова и снова, но легче от этого не становилось. Наконец она не выдержала и нарушила почти получасовое молчание:

— Почему ты так долго ко мне не приходил?

— Я был очень занят, — сухо ответил Итан, не отрывая глаз от шахматной доски, но Кэти заметила, как побелели его пальцы, стиснувшие стакан с бренди.

— Тебе больше не нужна моя помощь?

Передвинув вперед ладью на два поля, он откинулся на спинку стула, сделал глоток бренди и только после этого поднял глаза на Кэти.

— Зачем ты спрашиваешь? Ты выполнила свою часть сделки, больше мне твоей помощи не требуется, — проговорил он и показал на доску: — Твой ход, дорогая.

Едва взглянув, она двинула свою пешку и негромко сказала, не желая отклоняться от темы:

— Я понимаю, Итан, сделка и все такое… Но мне показалось, что сейчас моя помощь нужна тебе не меньше, чем раньше, а может быть, и больше, вот я и подумала… — Кэти осеклась под ледянящим холодом его глаз, тех самых глаз, в которых всего две недели назад горел огонь бешеного желания. — Я подумала, что снова могла бы тебе помочь, — закончила она со вздохом.

— Значит, ты предлагаешь мне помощь? — с иронией спросил Итан, наклоняясь вперед и пристально глядя ей в глаза. Сейчас он снова, как в начале их знакомства, напоминал ей готовый к удару хлыст. — Стало быть, ты прониклась нашими идеями и решила помочь вигам в борьбе за независимость?

Конечно же, совсем не борьба за независимость волновала Кэти, и насмешливый тон Итана подсказывал ей, что он прекрасно это понимает. Она любила его и хотела быть рядом с любимым столько, сколько позволят обстоятельства ее окончательно запутавшейся жизни. А времени на это оставалось совсем мало.

— Нет, — пробормотала Кэти. — Дело не в идеях, просто… я по тебе соскучилась…

Итан откинулся на спинку стула так резко, что та жалобно скрипнула, поставил на столик свой стакан и поднялся, сухо сказав:

— Уже поздно, я пойду.

Кэти вскочила и схватила его за руку, но он резко высвободился и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Ты специально меня мучаешь, да? Разве ты уже забыла свои собственные слова о том, что никогда не пойдешь в содержанки?

— Нет, я ничего не забыла, — отпрянув, проговорила она, пораженная его вспышкой. — Но…

— Так вот, положение любовницы, наложницы, содержанки — называй, как хочешь — это единственное, что я могу тебе предложить. Законный брак не для меня!

Кэти в замешательстве покачала головой — она никогда и не рассчитывала на брак и даже сама говорила об этом Итану. Зачем же ему снова понадобилось возвращаться к этой теме?

— Я знаю, что ты на мне не женишься, — проговорила она.

— Приближается война, — продолжал он, — и я не знаю, что со мной будет завтра. На днях, к примеру, я вообще собираюсь уехать из Бостона.

— Ты уезжаешь из города? — испуганно переспросила она. — Сейчас, когда так неспокойно? Надолго?

— На неделю-другую, — уклончиво ответил Итан.

— Но куда?

— Зачем ты спрашиваешь? Я все равно не отвечу, ты же знаешь!

— Это опасно? — не унималась Кэти, хотя по выражению его лица уже догадалась, каков будет ответ.

— Возможно. Гейдж пытается завладеть нашими запасами пороха и оружия, и, думаю, пока английская армия не покинет Массачусетс, мне придется еще не раз уезжать из Бостона.

— А что же твои товарищи? Разве, кроме тебя, больше поехать некому?

— Некому, потому что я единственный достаточно надежный человек, который может покинуть город в такое время.

— Но это же очень опасно!

— Ну и что? Рисковать мне не впервой, и это дело не исключение.

«Нет, исключение, — подумала Кэти, отрешенно закрывая глаза. — Потому что я тебя люблю». Но произнести признание вслух у нее не повернулся язык — как можно говорить о любви, когда любимый находится на волосок от смерти?

Молодая женщина открыла глаза.

— Но почему, почему ты играешь с огнем в этой заведомо проигранной схватке? — задала она давно мучивший ее вопрос. — Объясни, почему эта призрачная идея независимости так для тебя важна?

Он ответил не сразу, улыбнулся уголками рта, как бывало прежде. Эта чарующая полуулыбка всегда пленяла Кэти, но сейчас только усилила ее страх за любимого.

— Кто-кто, а ты, моя милая, лучше других должна была бы понять мое стремление к свободе!

— Ты говоришь совсем о другом! — горячо возразила она.

Итан положил руки ей на плечи.

— Пойми одну вещь, Кэти, — сказал он. — Я посвятил себя борьбе с засильем Англии потому, что убежден: люди должны жить свободно, по своему разумению, не завися от прихоти своих властителей — будь то хозяин или король.

На Кэти его слова не произвели впечатления: привыкшая заботиться только о себе и своих сиюминутных интересах, она совершенно не могла себе представить, как можно рисковать жизнью ради какого-то фантома — общественного блага!

— То, о чем ты говоришь, очень возвышенно, тонко, благородно, — заметила она. — Но я подозреваю, что дело не только в идеалах революции. Ты борешься против короля, потому что хочешь отомстить за смерть отца!

На скулах Итана заходили желваки, хотя внешне он остался спокоен и вежлив, однако Кэти почувствовала, что стена отчуждения между ними стала еще выше.

— Видишь ли, — ответил он, — так оно и было вначале, но потом я понял, как ничтожны мои печали по сравнению с бедой моего народа.

— И все же бороться с англичанами — безумие. У тебя нет шансов победить!

— Иногда сознание того, что поступаешь правильно, гораздо важнее. Кроме того, как я сказал французскому послу, нам не нужно во что бы то ни стало добиваться победы над англичанами, мы просто так допечем их, что они уйдут сами. Согласись, Кэти, такая возможность вполне реальна.

Кэти тяжело вздохнула: похоже, переубеждать его — дело совершенно безнадежное…

— Что ж, тогда поезжай, куда тебя зовет твой долг, — проговорила она, смирившись с неизбежным. — Я не хочу тратить время на бесплодные уговоры.

— Значит, теперь между нами полная ясность, — поймал Итан ее взгляд. — Я не могу на тебе жениться, а другие варианты тебя не устраивают…

— Почему же? Дружба меня бы вполне устроила. Давай останемся друзьями!

Кэти, конечно, лгала, но дружеские отношения позволили бы ей хотя бы чаще видеться с ним, пока она не уедет из Бостона.

— Остаться друзьями? Боже милосердный, что ты говоришь! — вдруг воскликнул Итан, сбросив маску холодного спокойствия. В волнении он взъерошил свою густую шевелюру, и иссиня-черные волосы рассыпались по плечам. — Неужели ты не видишь, Кэти? Я пытаюсь вести себя как джентльмен, но я же не каменный истукан! Как ты не понимаешь, что я весь вечер борюсь с желанием обнять тебя, как прежде, и целовать, целовать, целовать!

Не давая ей опомниться, он отступил назад и продолжал:

— Я выполнил свое обещание — мой секретарь Адам уже в Виргинии, он оформляет бумаги о твоем освобождении. Как только сделка будет завершена, ты сможешь уехать. Я даже настаиваю, чтобы ты уехала сразу по возвращении Адама, потому что через месяц Бостон будет охвачен хаосом!

Резко развернувшись, Итан пошел к двери. Потрясенная Кэти смотрела ему вслед, не в силах вымолвить ни слова, только по щекам побежали слезы. Она вытерла их руками, ненавидя себя за свою слабость, — ведь она безнадежно влюбилась в человека, который не только не собирался на ней жениться, но и совал голову в петлю ради неведомых ей, Кэти, идеалов. Скорее всего, в ближайшие несколько дней его убьют….

Когда Кэти подумала об этом, слезы из ее глаз хлынули горячим потоком. Она, всегда гордившаяся тем, что плакала только в детстве, горько разрыдалась. Любовь сокрушила ее защитную броню и сделала ранимой, как никогда. Если Итана ранят, ей тоже будет больно, если он умрет, то вместе с ним умрет и частица ее, Кэти.

Хлопнула входная дверь — Итан ушел, и ей показалось, что этот момент уже наступил.