ГЕОРГИЙ ГУРЕВИЧ
      ТАЛАНТЫ ПО ТРЕБОВАНИЮ
      ЗАМЫСЕЛ
      
      ТЕМА
      Человеческая жадность подсказала мне эту тему, но не презренное вещелюбие, а иного рода жадность. Так все интересно на этом свете! Все хочется осмотреть и рассмотреть, понять и взвесить, испробовать и прочувствовать. Чтобы осмотреть, можно сделать героя географом или даже космонавтом, поскольку сверху виднее. Чтобы рассмотреть, лучше, наверное, быть художником: это самый зоркий и внимательный к деталям народ. Чтобы понять - физиком, чтобы взвесить математиком. А чтобы прочувствовать - композитором, и еще садовником, и еще механиком,. акробатом, шахтером, изобретателем, моряком... К сожалению, жизнь коротка, на все не хватит. Даже не рекомендуется гоняться за десятью зайцами, время упустишь, ни одного не поймаешь. Надо учиться, потом опыт набирать, как следует поработать, оправдывая ученье. А там уже и за сорок, не всякий захочет за парту рядом с юнцами, не всякий сумеет учиться наравне с ними. Да и есть ли талант к любой профессии: и к математике, и к медицине, и к музыке? Ничего не поделаешь, приходится одной держаться, предопределенной генами, подтвержденной дипломом. И отказался бы я от этой непедагогичной темы, если бы жизнь сама не пошла на сближение к ней. Умирать никому не охота, наука силится удлинить срок человеческой жизни. И удлинит - до ста лет и далеко за сто. Тогда сорокалетние будут как бы юношами, никто не осудит их за непостоянство, за желание новому делу себя посвятить. А темпы развития все убыстряются, уже и сейчас переучиваться надо беспрерывно, новейшей техникой овладевать. Целые профессии уходят на пенсию. Много ли в наше время кучеров? Уже и слово такое вышло из обихода... Четверть века назад утвердилась кибернетика, всюду стали нужны программисты. А завтра изобретут самопрограммирующуюся ЭВМ, и программисты пойдут переучиваться в наладчики. Волей-неволей многим придется переквалифицироваться. Но может ли, скажем, талантливый механик стать талантливым агрономом? Вот и сформулирована тема: таланты меняются по требованию.
      ОБОСНОВАНИЕ
      Фантастика бывает разная: предлагающая и отрицающая. Опровергателям можно только позавидовать. Берет такой деятель чужую идею, заманчивую на первый взгляд, и показывает, как она в действительности смешна, нелепа, непрактична, вредна, даже опасна. "Ох уж эти фантазеры, напридумали на нашу голову!" Почему я никогда не писал отрицающей фантастики? Да как-то не волнует меня чистое разрушения, слишком легким кажется. Но читатель у меня придирчивый. "Сменные таланты? - спросит он. - Хорошо бы, конечно... Только что такое талант? Где он в мозгу? В каком месте?" Ладно, придирчивые, давайте разбираться в мозгу. Впоследствии, когда я сяду за полнометражный текст, придется включить сюда целую главу о строении мозга и приложить к ней цветную таблицу с нумерованными кружочками, стрелками и непонятными латинскими названиями. Но для замысла латынь и таблица не нужны. Ведь и на самой подробной карте мозга не отмечены "ячейки таланта". И для нас важнее другое. Что такое мозг вообще? Мозг - это орган, задача которого - обрабатывать полученную информацию и руководить действиями тела. Информация - обработка - действие. Три этапа! Информация приходит извне через глаза, уши, нос - и изнутри: голоден, болен, устал... И мозг приступает к ее обработке. Она тоже включает три этапа: понимание - оценка - решение. Природа отрабатывала их механизмы добрый миллион лет: добавляла, уточняла, дублировала. Старалась устранить возможные ошибки. Даже понимание у людей двойное: образное и словесное. Образ: "Знакомое лицо, где-то я его видел". Слова: "Ах, да это же дядя Ваня!" Чтобы произнести это опознающее "ах!", нужно иметь в мозгу громадный архив, картотеку знакомых лиц, проще говоря - память. С картотекой этой и сличается поступающая информация и, если она новая и важная, закладывается "на длительное хранение". Но понимание только первый этап обработки. Опознанную информацию нужно еще оценить - хороший человек дядя Ваня или прескверный? Обнимать его или обходить стороной? Оценка тоже ведется по двум критериям: эмоциональному и рассудочному. Эмоциональный - "приятно - неприятно", рассудочный - "полезно - вредно" или "нужно - не нужно"... Хорошо, оценили. Можно действовать? Рано, предстоит выбор. Ведь оценки редко бывают однозначными. Надо их сложить, взвесить, отсечь второстепенное, выделить главное, наиважнейшее. У животных это происходит проще. Мотивов немного: голод, страх, размножение. Борются они бессознательно, поскольку сознания нет, и побеждает обычно самый насущный. Сильный голод подавляет страх, сильный страх пересиливает голод, инстинкт размножения побеждает и то и другое. У человека же на схватку страстей накладывается еще и борение разумных соображений: "надо, обязан, обещал, полезно, вредно, выгодно..." Все это нужно подытожить: вообразить правой половиной мозга, вычислить левой. Чем больше мотивов, тем труднее решить. Решительность - тоже талант. Наконец решение принято. Остается выполнить его. Что для этого требуется? Воля. И умение, разумеется. Итак: любознательность, внимание, информация от пяти органов чувств: память, узнавание по двум критериям, оценка по двум критериям, сравнение, выбор, желательно быстрый и окончательный, воля, умение. Все ли необходимо? Нет. Талантливому художнику абсолютный слух ни к чему, талантливый музыкант может быть и слепым. Но для каждой профессии нужен определенный набор качеств. У талантливых специалистов развиты именно эти качества. Набор качеств... и развивать их особенно сильно? Но как? И тут вспоминается: недавно читал я, что человек от всех животных отличается необыкновенно долгим формированием и ростом мозга. Даже у обезьян его развитие кончается к пяти годам, а у человека идет до восемнадцати. Что будет, если продолжить рост? В опытах крысятам давали гормон роста, мозг у них становился процентов на двадцать тяжелее, и сами они были талантами на своем крысином уровне. Решено! Мои герои получают гормон роста, у них в мозгу образуется резерв клеток. Резерв этот мозг использует для решения профессиональных задач. И достаточно для фантастики. Уточняющие вопросы отсекаются. Никаких комментариев.
      ОБСТАНОВКА
      Костяк намечен, начинаем наращивать остальное. Где и когда происходит дело? Ясно, что в будущем. Но где? Едва ли в больших городах. Здесь многолюдно и большой выбор разного рода деятельности. Можно переходить с работы на работу, необязательно переучиваясь. Вероятно, срочная смена талантов понадобится прежде всего в небольшом изолированном обществе, когда новых людей привлечь неоткуда. Лучше всего в космосе. Но экспедиции и космические колонии надоели и мне и читателям. Взять крупное строительство, небывалое, сверхррандиозное? Стройкам вообще присуща постоянная смена специальностей, На нулевом цикле землекопы и дорожники, потом приходят каменщики и бетонщики, их сменяют штукатуры, маляры, кровельщики... И выберем в качестве стройплощадки пояс астероидов - для красочности. Считается (так гласит одна из двух основных гипотез), что астероиды - это осколки погибшей планеты Фаэтон. Об атомной войне на Фаэтоне писалось не раз, повторяться не буду. Но вот противоположная идея: не стоит ли эти осколки собрать снова, смонтировать из них планету? Правда, массивная и сплошная не выйдет, но пустотелая сложится. Новая планета вместо замусоренного пространства! Слишком много энергии уйдет? Ничего. Выдвигаем рационализаторское предложение: использовать столкновения астероидов. Так направлять их, чтобы мелкие осколки подталкивали средние, а те сближали крупные между cобой. Этакий космический бильярд. От тысячи шаров в одну лузу! Безусловно, точнейшие расчеты нужны, сложнейшие уравнения... но именно это и привлекательно. Астероидстрою понадобится целый отряд талантливых математиков. Пусть у моих героев первая жизнь будет математическая. Как называть их, кстати, - людей со способностями, меняющимися на заказ? Сменоталанты, сменталы, сметали... Не то. Попробуем другой корень. Вариоталанты, вариталы, варианты, ваританты... Стоп: Ва-ри-тан-ты? Кажется, то, что надо. Итак, у моих варитантов первая жизнь - математическая. В дальнейшем, когда усилия космических бильярдистов увенчаются успехом, когда из летающих утесов и гор сложится циклопическая куча, понадобятся инженеры-монтажники. Талантливые инженеры. Затем начнется заселение новой планеты. Тут много всякого потребуется народу со сменными талантами, и ваританты станут наставниками второго эшелона, талантливыми педагогами. Математики - инженеры - педагоги. Три жизни у каждого. Для литературного примера достаточно. И довольно о декорациях. Подумаем о действующих лицах.
      ЛЮДИ
      Возраст героев диктует биология. Им продлевают рост мозга года на два - с восемнадцати лет до двадцати. Значит, отбирают семнадцатилетних, к работе они приступают после двадцати - двадцати двух. Прекрасный возраст для героев. С удовольствием пишу о молодых. И для молодых, как правило. Пожилые - путешественники с большим багажом. У них груз неудач, ноют старые раны, призывают к осторожности. Еще тяжелее груз удач: достижения хочется уберечь от инфляции. Пожилым трудны путешествия с пересадками: найдешь ли носильщика, перетащишь ли все чемоданы сам, не растеряешь ли что, перетаскивая? У молодых - тощий рюкзак за плечами. Сил полно, опыта нет, и все кажется легким. Рванул, рубанул, повернул на 180 градусов и разрубил гордиев узел. Обилие героев мне ни к чему. Многолюдье на страницах нужно для сравнения судеб и характеров. Мне же надо сравнить ваританта с обыкновенными людьми, особенного с рядовыми. Значит, достаточно одного. Но родится он рядовым, без выдающихся способностей, а семнадцати лет запишется в школу варитантов. Мне хочется назвать его Гурием, незатасканное имя, сравнительно редкое в жизни и на страницах. О характере его говорить непросто; в повести у него будет целых пять: сначала наследственный характер, затем Гурий станет талантливым математиком, талантливым инженером, талантливым педагогом... а еще одна способность появится в эпилоге. Каков же мой герой от природы? Средний парень, среднего роста, круглолицый, курносый, не слишком злой, но и не добренький. Способности средние, учился на четверки, по математике и тройки хватал. Немножко рисовал, но художником стать не собирался, мечтал о журналистике. Почему? Не от любви к слову, а от той самой житейской жадности, с которой я начал. Журналист везде бывает, все видит, все должен понять, прежде чем описать. И еще Гурий отличался самостоятельностью. Сам выбирал дорогу, сам выбирал друзей, сам составлял свое собственное мнение обо всем на свете. В 17 лет решился на новое, рискованное дело - мозг себе изменить. Решился, настоял на своем, поступил в школу варитантов и окончил ее четыре года спустя вместе с такими же, как и он. Жизнерадостная повесть получится, о молодых, И вдвойне жизнерадостная оттого, что все будут талантливы. Дорога побед предназначена Гурию и его друзьям. Но только ли побед? Проверяю себя мысленно. Гурию хорошо отчасти и потому, что он не единственный, из первых, но не самый первый. Он член фаланги могучих. Рядом такие же в трудную минуту подопрут плечом. Но ведь до них тоже был кто-то самый первый. Самый-самый. А первый блин, как известно, комом. Вероятно, не сразу наладилась варитантика, не без огрехов шли опыты. И нелегко было самому первому. Вырос непохожим на других, странноватый, в чем-то смешной, белая ворона среди серых. А чем хуже белая? Иная, непохожая, - вот и клюют. О трагедии одинокого гения Уэллс написал "Человека-невидимку". Единственный, тот остро ощущал свое одиночество. Подобное грозит и первому ваританту, в особенности если он мягкий по натуре человек, нуждающийся в опоре, привязчизый, чуткий к чужому мнению. Я и имя хотел дать ему мягкое Миша... Потом подумал: не лучше ли Маша? Девочки болезненнее воспринимают, как о них говорят, смотрят. Вековая традиция, ее не сразу сломаешь... Но с какой стати проводить опыт на бедной девочке Маше? Тоже надо обосновать. Допустим, родители ее были биологами-психологами, делали опыты на тех самых талантливых крысятах. Нет, при всей своей преданности прогрессу они не стали бы возлагать единственную дочь ва алтарь науки. Но оказалось, что Маша отстает в развитии. Вот отец и предложил провести курс лечения. Мать, порыдав, согласилась... и неожиданно получился перехлест, отстающая обогнала своих сверстников. Напрасно девочка умоляла сделать ее обыкновенной. Было уже поздно. Не лезть же в череп, не вырезать резервные клетки. Единственный выход: сотворить сотню подобных ей - варитантов. Сотня почувствует себя уверенно, всегда будет дружной и счастливой... Ой, всегда ли? Разве не будет конфликтов? Не без того, вероятно. Люди соревнуются, спорят, любят, не любят, ревнуют. Но, чтобы описывать любовь и ревность, нет необходимости изобретать варитантов. Литературный конфликт должен быть органичен: у невидимки от невидимости, у моих героев от смены талантов. Ведь они время от времени становятся другими людьми. А это может не понравиться их "обыкновенным" друзьям. Предположим, Гурий полюбил девушку. Самую обычную, любовь для нее - наиглавнейшее в жизни. Вот и назовем ее Любой. Возможно, первое ее увлечение было неудачным: сильный человек, но жесткий, прямолинейный, не умеющий чувствовать деликатно. И по контрасту приятным показался Гурий, в то время талантливый педагог, чуткий, внимательный... Но вот педагогический этап завершен, у Гурия иные задачи глобальные, иной талант - всеохватный, иной подход к людям. Нет больше интереса к настроениям отдельного человека; чуткий стал суховато-рациональным, несколько циничным от трезвой рассудочности. Чужой, неприятный, даже напоминает первого возлюбленного. А она-то не изменилась... Вот и перечислены необходимые герои: Маша, ее родители, Гурий, Люба. И все прочие: другие ваританты, другие ученики. Материал имеется. Можно разложить его по главам.
      ПЛАН-СХЕМА
      Начнем со школы. Старший класс. Приходит новенькая - невзрачная девочка Маша. Вялая, ко всему безразличная. И учится странно. Тройки, тройки, тройки с минусом... И неожиданная пятерка с плюсом по географии - карты рисует на доске наизусть. А через месяц уже не помнит ни рек, ни гор. Зато блестящие успехи по математике. Послали ее на конкурс - провалилась. И "общественное мнение" - нет судей безжалостнее девочек - выносит суровый приговор: новенькая задается, надо ее на место поставить. Но у Гурия собственный взгляд. Он никогда не старался примкнуть к большинству. Не курил, только чтобы показаться взрослым. Не осуждал Машу лишь потому, что другие ее осуждали. Демонстративно сел за одну парту. И когда родители взяли Машу из школы, потому что ей трудно было заниматься по стандартной программе, одному только Гурию открыла она тайну своих успехов и неудач. А позже, когда оказалось, что опыт удачен, безвреден и нужна целая школа для варитантов, Маша тотчас известила Гурия. И он был принят. Отец и мать возражали, но Гурий настоял на своем... Второй этап: школа варитантов. Здесь выращивают в человеке конкретный талант. Как это делают? Тоже надо обдумать. Есть два способа совершенствования организма. Назовем их гимнастический и гастрономический. Гимнастические избирателен: в плавании работают такие-то мускулы, в прыжке - такие-то, в боксе - совсем другие. Боксер упражняется со скакалкой, борец с тяжелым мешком, конькобежец на велосипеде. Упражняют самые нужные мускулы. Гастрономический применяется в столовых. Вот тебе, едок, котлеты, жуй и глотай. Организм сам разберется, какие ферменты пускать в ход, как и что переваривать, а что не переваривать. Профессионалы применяют оба способа. Художники - гимнастический: натюрморты, натура, эскизы, этюды, наброски, выезды на природу, уголь, гуашь, акварель... Для писателя же главное - жить полнокровной жизнью. А уж как удалось отобразить эту жизнь на бумаге, оценит читатель... Чисто гастрономический способ, Думается, что и школа варитантов пойдет по этому же пути. Уважаемый мозг, тебе дана разервная мощность, дана задача, сам решай, какие отделы снабжать кровью, куда направлять подкрепления. И мозг разберется. Не было способности - она появится, разовьется, укрепится, придет умение, возникнут новые интересы. Неважное прежде станет насущным и увлекательным. Говорилось уже, что мальчиком Гурий любил рисовать. Большого таланта не было, но склонности намечались. Во всяком случае, Гурий видел мир как художник, видел в кроне дерева десятки оттенков - красноватых, буроватых, желтоватых, синеватых, лиловых в тени, почти черных... На чистом снегу смаковал синие, сиреневые и желтые блики. И на прогулках каждый пень и каждую лужицу хотелось ему перенести на холст - не для коллекции, а потому, что, только прорисовывая, разглядываешь как следует каждый листик, каждую веточку, каждую трещину коры, а все они достойны любования. Но вот окончена школа варитантов, и в Гурии просыпается математик. Не формы видит он, а формулы; вместо цветных пятен - кривые линии на координатной сетке. Увлекательная взаимосвязь величин открывается ему: каждому уравнению соответствует кривая, каждой кривой - уравнение. Реальный мир уходит на задний план. Гурий рассчитывает орбиты астероидов, но нет в голове мрачных скал, висящих на звездном фоне. Любой вопрос переводит он на язык производных и интегралов. В этом очищенном мире Гурий чувствует себя шахматистом за шахматной доской. Условия даны, фигуры расставлены: требуется найти правильный ход. Желательно, чтобы решение было простым и красивым - неожиданным, новым, эффектным. Как выигрыш с жертвой ферзя. И у математика Гурия это всегда получается. На втором этапе ваританты становятся инженерами. Математические точки приобретают объем, превращаются в массивные глыбы, которые надо вести по расчетным кривым, подгонять и притормаживать, поворачивая так и этак, обрабатывать лучами и взрывами... Предметы снова становятся зримыми... но не такими, какими видел их мальчик Гурий, любитель карандаша и кисточки. Инженер Гурий с удовольствием думает о кубических метрах и километрах, ощущает их плотность и массу. У него инженерное чутье, он без вычислений находит удачные решения: как и где подтолкнуть, чтобы разом перевернуть и уложить на место подлетающую гору. Красивые решения: остроумные и неожиданные, не решения - изобретения настоящие... Технические открытия. Да, радостно быть талантливым. И сменная талантливость утвердилась, оправдала себя на практике, потребовалось массовое обучение. Ваританты первого призыва становятся наставниками, инструкторами, педагогами. И конечно же, тоже талантливыми. Третий этап. Гурий - педагог, инженер душ человеческих. И этот новый Гурий снова мыслит конкретно. Зн интуитивно понимает, кто из его учеников на что будет способен, какие склонности надо развить, какие шероховатости убрать, как сгладить острые углы, как подогнать людей друг к другу, чтобы не толпа была, а коллектив. Скульпторы так ощущают мраморную глыбу. Для посторонних - бесформенный камень, а для ваятеля очертания фигуры. Здесь надо отсечь, здесь сгладить, тогда проступит наружу скрытая в камне красота... Приятно ваять красивые души... и душам приятно становиться красивыми. Радостно принимать благодарность оперившихся, сознавать, что делаешь благородное дело и делаешь его хорошо. В чутком, с полуслова все понимающем педагоге и нашла Люба то, что не хватало ей в жизни. Итак, мне предстоит описать счастливого человека. Великолепный математик, великолепный инженер, великолепный учитель. Везде удачи, все достается легко. Материал покоряется, даются красивые решения, лепятся добрые души. Что еще? Чего мне не хватает? Мне, автору?
      ИЗЮМИНКА
      Изюминки не хватает мне. Фантастической. Предстоит описывать талантливого математика, инженера, учителя. Но есть такие люди и сейчас, только живут они в разных телах. Я объединяю их в биографии Гурия, но мог бы и разделить ее на три рассказа, на серию рассказов о счастливых, талантливых людях. Что же дало сложение? Неужели количество не перешло в качество? Какое же новое качество может родиться в мозгу? Давайте подумаем. И для разбега начнем с нуля. У человека две сигнальные системы: образная и словесная, или, по Павлову, "первая" и "вторая". Но до первой была у живого и более примитивная система автоматических ответов на раздражения. Подсолнечник не видит солнца, но к свету поворачивается. Паук не видит муху, он опутывает нечто трепещущее, трясущее паутину. Муху или ножки камертона, пауку безразлично. Только у высших животных звуки, запахи, краски сливаются в образ мухи, солнца или, допустим, льва... Обобщение раздражений и есть первая сигнальная система. А вторая - обобщение образов в слова: муха - двукрылое - насекомое животное - живое... Первая сигнальная - обобщение, вторая - обобщение, по логике вещей и третья должна быть обобщением... Может быть, у наших варитантов, у Гурия в частности, родится в мозгу этакий клубок ассоциаций. Так и представляю себе спутанные нитки, переливчатые, звучащие, ароматные, как-то влияющие друг на друга. А в результате вывод: "Ваша идея дурно пахнет" или: "Диссонанс, так и режет глаз".
      Не исключено, что такие фразы - это символы будущих ощущений. - Понравилась тебе книга? - спросят Гурия. - Блеклая она какая-то. - Стоит ли строить поселок? - Пунктир... определится не скоро. - Валентин объяснился в любви Верочке. Она так счастлива. - Мутный союз получается. - Что это значит? Объясни, пожалуйста. - Я так вижу. Он пронзительно-желтый. А Верочка бледно-голубая. Вместе получается что-то мутное, грязноватое. Гурий увидит в будущем гораздо больше, чем обычные люди. Но именно это видение и разлучит его с Любой. Ведь к сочувствующему, не к трезво-расчетливому тянулась она душой. И, подобно Маше, придет Гурий к своим учителям, умоляя сделать его обычным человеком. Но, увы, он обречен быть выдающимся. И придется ему написать правдивую книгу о переживаниях варитантов. Ведь он же когда-то мечтал стать журналистом. А такая книга нужна для поступающих в школу, они должны знать, на что идут. Вот он и пишет;
      "Та странная девочка появилась у нас в середине учебного года. Помню бледное пятно ее лица, возникшее на фоне крашенной суриком двери, жиденькие косы вокруг головы, настороженный взгляд. Классная руководительница подпирала ее сзади, как бы вдавливала в класс своей пышной грудью. Девочки вздернули носики - не соперница) Мальчики кисло поморщились - некрасивая! Кажется, я ничего не подумал. Или подумал, что никакая, бескрасочная. Мне даже не захотелось сделать ее портрет. Ничего не было примечательного в ее внешности, да и странного не было..."
      Так начнет Гурий, с прихода Маши в школу. Остальное я должен написать за него... Или уже не должен? Может быть, читатели сами напрягут свою первую сигнальную систему и вообразят космический бильярд, школу талантов, Гурия, девушку Машу, девушку Любу... И даже голубенькую Верочку с ее пронзительно-желтым женихом. А может быть, у кого-нибудь и третья сигнальная возникнет в голове. Тогда вы сами расскажете, как выглядит мир в ее цветисто-ароматном клубке.