На следующий день - новое волнение. Пришла повестка: дом назначен на снос. Жильцам предлагают в двухнедельный срок выбрать квартиру для переселения. Выбрать квартиру? Ия не решалась без отца. Что она понимает в районах, этажах, как соберется, что возьмет с собой, что бросит? И как сложиться без отца, как перевозить больного? Можно ли ему переезжать вообще? Можно ли жить в суете переезда? Ия спросила районного врача, нельзя ли поместить отца в больницу временно. Та сказала, что это трудно, больницы неохотно берут хроников, тянут. И вообще дома ему лучше, две сиделки при одном человеке - такого в больнице не будет. Можно ли перевозить? Нет, не стоит, надо отложить, добиться отсрочки. Добиться? Где добиться? Кого просить? Ведь дом предназначен на снос.
      Переезжать или не переезжать? И куда? И когда?
      В эту пору и появился Маслов.
      Он пришел незаметно, мягкий и настойчивый, и все пошло "как по Маслову". Председатель кассы взаимопомощи сам принес на дом безвозмездную ссуду. Какой-то неведомый сослуживец вернул отцу давнишний долг. Честно говоря, Ия подозревала, что сослуживец этот изобретен Масловым. Выяснились сроки сноса - второй квартал будущего года, горячку пороли зря, срок назначили с запасом, хватало времени для неторопливого выбора. За ордером Маслов поехал сам, объяснил, кому надлежало, что речь идет о видном ученом, тяжело больном, нуждающемся в особых условиях, привез ордер на прекрасную квартиру неподалеку, на фрунзенской набережной, с окнами на Москву-реку и Нескучный сад. Ии самой захотелось переезжать как можно скорее.
      В первое время Ию тяготило вмешательство Маслова. Она невольно боялась, что тут же будет предъявлен счет: принимаешь услуги, принимай и ухаживание. Но Маслов проявил деликатность, он не навязывался, ни разу ни единым намеком не обмолвился о своих чувствах. Но постепенно, настойчиво и незаметно стал своим человеком в доме. И вот уже тетя Груня советуется с ним, что готовить больному, и врач ему, а не молоденькой девчонке дает инструкции, и отец с надеждой смотрит на гостя живым левым глазом, улыбается спокойно, если Маслов в комнате, беспокойно косится на дверь, если незнакомый пришел без Маслова. Непослушными губами силится выговорить: "Мма... Ммасс..." Все чаще Ия думает, что отец был бы доволен, даже благодарен ей, если бы она ввела Маслова в семью.
      От Алеши между тем приходили письма по вторникам, раз в неделю, во второй половине дня. Оказывается, он не поленился, специально написал на почту, чтобы его письма клали в почтовый ящик около шести вечера. Письма большей частью были коротенькие, торопливо-шутливые, чувствовалось, что Алеша не без труда соблюдает Недельное обязательство, обеспечивая псевдовторник, спохватывается где-то в субботу вечером, после испытаний, расчетов, добавочных докладных и деловых встреч. За все время пришло только одно обстоятельное письмо, писанное на промежуточном аэродроме, где Алеша застрял из-за нелетной погоды.
      "Друг-девушка!
      Здравствуй! И прими письменный эрзац-вторник.
      Друг-девушка, ты можешь быть довольна мной, я не разбрасываюсь, не отклоняюсь, не перескакиваю с темы на тему, с океанского дна в космос, но прямым путем иду к намеченной и тобой утвержденной теме.
      Будет модель человека... и даже модель общества, группы, во всяком случае.
      Дело в том, что для экспедиции на Юпитер одной машиной не обойдешься. На Ио придется создать группу, притом неоднородную. Там потребуются:
      машины-строители для сооружения базы и радиостанции;
      транспортные машины - эти будут доставлять исследователей на Юпитер и поджидать их на спутничной орбите;
      исследователи-иоволазы - ныряльщики в глубины Юпитера;
      ремонтные машины, обслуживающие строителей, шоферов и иоволазов;
      стационары-вычислители для обработки добытых фактов и пересылки их на Землю по радио, и одна из них - машина-командир, координирующая всю эту деятельность, ибо с Земли командовать практически нельзя, радиосигнал на Ио идет минут сорок, а то и больше. Полтора часа от привета до ответа. Не покоординируешь.
      Нужны машины самостоятельные и разные. Разные - подчеркиваю трижды. Бесчувственным нужна была бы разная программа, а нашим - чувствующим разные характеры.
      Например, строителям и ремонтникам нужно повышенное чувство скуки, пусть работают не покладая рычагов по двадцать четыре часа в сутки.
      Транспортникам, наоборот, скука вредна. Ведь им придется терпеливо ждать на орбите, терпеливо преодолевать пустыни космических просторов.
      Исследователям нужен голод, точнее, острая жажда открытий и минимум осторожности. Нужна отвага, и даже самоотверженная. Вероятно, многим придется идти на верную гибель, нырять без надежды на возвращение, лишь бы добыть новые факты, хотя бы по радио о них доложить.
      А стационарным машинам, координатору в том числе, отчаянность ни к чему. Им по чину рассудительность, расчетливость, разумная осторожность.
      Разные! Все разные!
      Ивушка, друг-девушка, я твержу это слово "разные", "разные", я подчеркиваю "все разные", потому что тут зерно истины. Ни на минуту я не забывал, что наши машины в идеале - модель человека. Помнишь, мы с тобой спорили, кто гармоничнее, мужчина или женщина? И вот ответ: оба гармоничны, потому что дисгармоничны. Гармония в сочетании неодинаковых. До-ре-ми-фа-соль-ля-си - равноправные ноты в мелодии. "До" не должно зазнаваться, считая себя первым и единственным, мотив не построишь на одной ноте. Симфония - в гармоничном сочетании нот, команда - в гармоничном сочетании характеров. Семья - в гармоничном сочетании характеров, мужского и женского, неодинаковых, неодинаковых, неодинаковых...
      Ведь мы с тобой тоже гармоничная команда, аккорд из двух нот. Правда, друг-девушка?"
      Ия перечитывала письма Алеши с раздражением и умилением. Они умиляли ее, как милые воспоминания далекого беззаботного детства, и раздражали своим детским беззаботным эгоизмом, болтовней о пустяках, невниманием к подлинной жизни. Машины-ныряльщики, машины-проверяльщики, Юпитер со спутниками, тысячи атмосфер, тысячи градусов - кому это нужно все? Миллионы лет люди жили, не ведая про Ио, - ни холодно ни жарко от этой чужой Луны. Бирюльки все эти откровения Алеши. Подумаешь, достижение модель гармоничной команды! Пусть наведет гармонию в живой команде из трех личностей. Все разные, и все беспомощные: парализованный старик, темная, ничего не понимающая, напуганная жизнью бабка-сектантка и восемнадцатилетняя девчонка без заработка и специальности с двумя иждивенцами на руках. Вот где проблема.
      Ия чувствовала, что Алеша уходит от нее в прошлое, в ее собственное детство, которое кончилось в тот момент, когда она увидела хрипящего отца на полу и побежала за соседями, чтобы взгромоздить его на кровать. С тех пор реальностью стала тумбочка с лекарствами, а Алеша - романтичным воспоминанием. Алеша уплывал в дымку, а в реальной жизни был Маслов, необходимый, надежный, всепроникающий, всеобволакивающий.
      И тогда Ия решила написать письмо, сказать ясно, что для нее время игрушек прошло, началась взрослая жизнь, пора решать, как ее строить: вместе или врозь?
      Девушки-читательницы, не пишите вы писем, не надейтесь выяснить чувства на почтовой бумаге. Это я, автор, говорю вам на основе своего авторского опыта. Слова многозначны, их можно толковать так и этак. А суть выражается улыбкой, выражением глаз, прикосновением. Мизинцем в свое время Алеша выразил свою любовь, мизинчиком Ия показала, что ждет объяснения. Но в конверт она не могла же вложить мизинчика.
      И не могла, будучи нормальной девушкой, так и написать всеми буквами: "Поиграли - и довольно, давай поженимся". Так в мире не принято. Юноши могут предлагать себя прямо - девушки обязаны ставить вопрос косвенно. В "Романтиках" Ия и спрашивала косвенно, положив руку на стол, - Алеша ответил нескромным мизинцем. Ия еще переспросила, предложив отменить ближайшее свидание. Алеша ответил откровенным испугом. Видимо, и сейчас надо было спрашивать так, чтобы испуг был ответом.
      Ия написала, что для нее пришла пора решений. Юность позади, романтические забавы кончились. Ей сделал предложение солидный деликатный человек, который давно ее любит. (Тут Ия забежала вперед, на самом деле Маслов повторил свое предложение только через месяц.) Надо полагать, что этот человек сделает ее счастливой, и отцу он очень нравится, отец чувствовал бы себя спокойно с таким зятем. Конечно, брак накладывает обязанности. Мужу неприятно будет, если тайком или с его ведома она будет еженедельно встречаться и даже переписываться с молодым мужчиной. Ей не хотелось бы никакой недоговоренности в семье, никакой тени подозрений. Увы, им придется прекратить встречи в "Романтиках". Пусть это останется приятным воспоминанием юности.
      Как должен был ответить Алеша? Как мог ответить Алеша, тот самый, который впал в панику из-за одного-единственного пропущенного вторника? Ия не сомневалась, что он примчится с первым же самолетом спасать любовь.
      И перехитрила себя. Алеша понял письмо буквально, поверил в каждое слово. Пришел в отчаяние и ярость. Ночь провел на берегу лесного озера, глядя в зловеще-черные воды. Нет, топиться не собирался. Просто мрачно-беспросветная чернота отвечала мрачной беспросветности души. Кажется, Алеша скрежетал зубами и даже всхлипывал. Кусал губы, сдерживая слезы. Стыдился слез. Плакать не хотелось даже в непроглядной тьме. Утром накатал четырнадцать страниц отчаянных и еще четырнадцать гневных, с яростными проклятьями. Но бросил в мусорный ящик - не в почтовый. Какие у него могли быть претензии, в сущности? Условились же не любить. Условились, что раз в неделю он отчитывается, она выслушивает. Невинная детская игра. А теперь детство кончилось, повзрослевшая женщина устраивает свою жизнь. Судьбу устраивает, а он путается под ногами, глупый романтик, поверивший в чистую дружбу.
      И Алеша ответил коротко. Написал, что желает Ии счастья - и не будет мешать счастью. О вторниках всегда будет - вспоминать с удовольствием и благодарностью. Обиды нет и не может быть никакой. Они встречались по-дружески, а личная жизнь шла своим чередом. Он никогда не спрашивал Ию о ее увлечениях и не рассказывал о своих. Сейчас у него тоже увлечение, видимо серьезное. Интересная женщина, культурная, образованная, талантливый астроном. Может быть, к зиме они поженятся. Вот смешно было бы, если бы обе пары встретились в Доме бракосочетаний. И все выдумывал, все врал бессовестно, врал из самых лучших побуждений. Вообразил, что Ия мучится, чувствует себя чем-то обязанной, решил помочь ей освободиться от обязанностей. Думал, что ей легче будет распоряжаться собой, если он внушит, что сам к ней равнодушен.
      И еще написал, что их дружба - дело естественное. Ему рассказывали, что у хевсуров, жителей горной Грузии, есть похожий обычай. Там из хозяйственных соображений принято было сыновей женить пораньше, а невест подбирать не слишком молоденьких, чтобы в дом входила крепкая работница, ломовая лошадка. Естественно, чувства в этих расчетах не было. Но юношам и девушкам разрешалось до свадьбы выбрать себе друга по влечению. Этот выбор даже отмечали подобием обручения, и побратимы ночь проводили вместе. Только не раздевались, и обнаженный меч лежал между ними.
      "Очевидно, это естественно, - заключил Алеша. - Есть возраст дружбы, и есть возраст любви. Кончилась наша хевсурская дружба. Но я рад, что она была у нас. Прощай, друг-девушка".
      И это нелепое письмо он кинул в почтовый ящик.
      Ия не ответила. Больше писем не было. И вторников не было.
      ЭПИЛОГ
      Эту историю выслушал я в кафе "Романтики", сидя за столиком у окна под тяжеловесной бригантиной и чугунным витязем. Я уже говорил, что эти "Романтики" разыскать нетрудно. Нужно доехать до станции метро "Фрунзенская", не переходя проспекта, завернуть направо, миновать зеленого карася на вывеске, полуфабрикаты и туфли, а там, не доходя до магазина пластинок, будет кафе на углу. Вот как раз я и шел за пластинками, по дороге меня захватил дождь, зонтика я не взял, а столики за витриной выглядели так заманчиво. Но везде сидели парочки, мешать им не хотелось. Я подсел к одинокому мужчине. Потом уж разглядел его: серые глаза навыкате и пухлые, словно надутые губы. Странное выражение: смесь взрослой пытливости и обиженного детства. Словно человек задает вопросы беспрерывно и недоволен, когда от него отмахиваются: дескать, "вырастешь - узнаешь" или "много будешь знать - скоро состаришься".
      Я немножко продрог под дождем, потребовал целый кофейник, чтобы согреться, естественно, предложил чашечку соседу. Мы поговорили о меню "Романтиков", слово за слово, он сказал, что бывает здесь частенько по вторникам, за этим самым столиком. "Почему за этим?" - спросил я. И услышал изложенную выше историю. Конечно, не со всеми подробностями. Кое-что я узнал позже, кое-что домыслил. Отличить легко. То, что неудачно, - это я домыслил.
      - Ну и где теперь Ия? - спросил я.
      - Ия на Ио, - ответил он быстро. - Простите за привычный каламбур. Имею в виду, что на Ио главная Интеллектуальная машина, стационарная машина-матка, сборщик сведений, хранитель сведений и распорядитель, диспетчер проворных разведчиков. Но все это вписывается наилучшим образом в мою лестницу - в лестницу, ведущую к моделированию человеческого поведения. Ведь последние машины-то наши связаны по радио. Радиосигналы поступают в их эмоциональные блоки, они воспринимают чужой страх и все кидаются на помощь, они воспринимают чужую удачу и все кидаются на плодотворную разработку. Как вы считаете, ведь и нам, людям, полезна была бы такая связь? Мы бы ощущали общий страх, общую боль, общую заботу и общую радость, и общее ликование тоже. Ведь если бы я... в свое время... если бы тогда я... если бы не был глух к боли Ии, все было бы иначе у нас, как следует, не то, что сейчас...
      - Я вас и спрашивал про Ию, - сказал я, не про Ию-машину, про Ию-девушку.
      - А девушку я с той поры...
      И тут он осекся. Замер с открытым ртом, не договорив фразы. Я обернулся, проследив его взгляд.
      По проходу шла невысокая молодая женщина в строгом темном костюме с белым воротничком. У нее было резко очерченное, немного усталое лицо, узкие сжатые губы, подчеркнутые помадой, чуть прищуренные глаза. Она осматривалась несколько настороженно и замкнуто. И вдруг...
      Словно свет озарил ее изнутри, лицо потеплело, заиграло румянцем. Поплыли уголки рта, глаза заискрились. Так бывает в лесу после дождя, когда солнце пробьется сквозь тучи и мокрая зелень разом вспыхнет россыпью самоцветов. Впрочем, этого словами не расскажешь. Вы меня поняли, если хоть раз смотрели в глаза влюбленной женщине. А если не смотрели ни разу, несчастнейший вы человек.
      Алексей поднялся, улыбаясь широко и растерянно. Взялся за мой стул, чтобы предложить его, забыл, что на нем сидит кто-то.
      И я удалился на цыпочках. Шепотом спросил счет. Мог бы и кричать на все кафе, Алексей ничего не заметил бы.
      Дождь уже кончился. Последние капли стекали по стеклу, кривя лица за витриной. Когда я проходил мимо, двое сидели молча, уставившись друг на друга. Женщина порылась в сумочке и, ничего не вынув, забыла руку на столе. Мужчина положил рядом свою разлапистую длань.