Сама по себе каждая машина является сложной, тогда как ее пуск в действие является весьма простым. Чем больше детали машины усложнены, тем меньше рычагов управления. Однако количество рычагов варьирует в ма-шинах — больше рычагов в одной машине, меньше рычагов в другой.
В течение жизни машина может формировать многочисленные рычаги для своего функционирования в то время как другая машина будет управляться меньшим количеством рычагов. Время, предусмотренное для формирования этих рычагов, ограничено. Это время само зависит от наследственности и географических условий. В среднем рычаги формируются в течение первых семи или восьми лет. В дальнейшем до четырнадцати или пятнадцати лет они еще могут подвергнуться модификации. Но после шестнадцати — семнадцати лет ни о каком формировании и изменении рычагов не может быть и речи. Это означает, что отныне только те рычаги будут действовать, которые были сформированы до указанного периода. Таков нормальный ход вещей в обычной жизни и человек будет напрасно страдать и вздыхать, но не в силах что-либо сделать. И это действительно и в том, что касается его способности учиться. Новые знания усваиваются до семнадцати лет; то что усваивается в последующем, можно назвать «усвоением» в кавычках — то есть просто-напросто усваивается давно известное. На первый взгляд это может показаться трудным для понимания.
Каждый человек со своими рычагами зависит от наследственности и места, социального окружения и обстоятельств, в которых он родился и вырос. Работа трех центров или «душ» схожа. Их структура различна, но проявления одни и те же.
Разберем пример с телом, как наиболее доступную нам машину.
Когда человек рождается, его мозг абсолютно чист. Он как грамофонная матрица; он обладает способностью все фиксировать. С самого начала и до трех месяцев он весьма чувствителен; после четырех месяцев он менее чувствителен; год спустя его чувствительность еще слабее. В начале может быть зафиксирован даже звук дыхания; неделю спустя с трудом удается услышать шепот. То же самое с человеческим мозгом. Вначале он очень рецептивен: каждое новое движение, плач, крик, смех, кашель — все это фиксируется. У каждого это происходит субъективным, особым образом. Со временем чувствительность мозга все больше и больше уменьшается и в дальнейшем полностью теряет эту способность. Таким образом, совершенно прекращается фиксация новых движений, новых «оттисков». То, что было зафиксировано, остается перечнем «оттисков» на всю жизнь. В конце концов один человек может располагать большим числом возможностей, другой будет обладать меньшим числом возможностей. Например, один человек может овладеть пятьюдесятью пятью возможностями за то время, когда он мог их зафиксировать. В то же время другой, живущий в тех же условиях, будет обладать двумястами пятьюдесятью возможностями. Эти возможности, т. е. рычаги, формируются в каждом центре по одним и тем же законам и остаются там на всю последующую жизнь. Их количество ограничено; таким образом, что бы этот человек не предпринял, он всегда будет прибегать к одним и тем же возможностям. Какова бы ни была роль, которую он хотел бы сыграть, он будет использовать сочетание тех возможностей, которыми он уже обладает, т. к. у него никогда не будет других. В обычной жизни новые возможности не возникают.
Каким образом оттиски, рычаги приводят в движение центр, т. е. как проявляется центр?
Например, человек устал. Следует первый удар: механически раскрывается какой-то оттиск. Все также механически этот оттиск затрагивает другой оттиск и приводит его в движение. Второй оттиск приводит в движение третий, третий приводит в движение четвертый и т. д. Центр начинает жить, действовать, т. е. проявлять себя. Это то, что мы называем ассоциациями тела. Другие машины также имеют оттиски, которые действуют тем же образом.
Различие между сном и бдением тела состоит в том, что во сне, когда удар идет извне, он ничего не возбуждает, он не производит ассоциаций в мозгу.
Кроме проявлений этих центральных машин (тело, личность, сущность), которые функционируют независимо, мы имеем «бездушные» проявления, происходящие за пределами центра. Для того, чтобы это понять, очень важно отметить, что мы разделяем возможности тела и чувства на две категории. Во-первых, прямые проявления каждого центра и, во-вторых, совершенно механичеческие проявления, которые происходят за пределами центров. Например, движение поднятия руки идет от моторного центра. А у другого же человека инициатива может возникнуть за пределами центра. Допустим, что такие процессы, как радость, грусть, досада, ревность, происходят в этот момент в эмоциональном центре. Эти две возможности порождают новую механическую возможность. Затем это движение будет повторено совершенно механически без всякой необходимости. Таким образом, довольно легко приобретаются привычки, которые не имеют ничего общего с работой центров.
Когда я говорил о машинах, я назвал нормальной работой человека то проявление, которое, вовлекает все три центра, взятые вместе. В этом — проявление человека.
Но из-за ненормальной жизни у некоторых людей Другие рычаги, сформированные за пределами центров, вызывают движения, независимые от души. Это может иметь место в плоти, мышцах, где угодно.
Движения, проявления и восприятия, идущие от различных центров, являются проявлениями центров, а не человека, не будем упускать из виду, что нормальный человек работает одновременно с этими тремя центрами. Способность испытать радость, грусть, холод, тепло, голод, усталость существует в каждом центре. Эти возможности, эти черты располагаются в каждом центре, могут быть слабыми, сильными или иметь различные качества. В дальнейшем мы рассмотрим, как эти возможности формируются в каждом отдельно взятом центре и как установить, какому центру они принадлежат. На данный момент нельзя упускать из виду одну вещь, которую вы должны себе четко представить: вам необходимо уметь отличать проявления человека от проявления центров.
Когда люди обсуждают кого-то, то они говорят: «он злой», «умный», «идиот». Все это об одном человеке. Но они не могут сказать: это Жан или это Симон. У нас привычка говорить «он». Но мы должны были бы говорить «он» в смысле «он» как тело, «он» как сущность, «он» как личность. Допустим, например, что мы представили бы сущность человека цифрой три, что показывает количество возможностей его сущности. Допустим, количество возможностей его тела будет равно четырем. Его головы — шести. Итак, когда мы говорим шесть, мы не имеем в виду всего человека, он должен был бы быть оценен цифрой тринадцать, т. к. тринадцать есть сумма его проявлений, его восприятий. Если бы речь шла только о голове, эта цифра равнялась бы 6. Важно отметить, что необходимо производить оценку не только на основе 6, но и на основе 13. Общей суммой является то, что его определяет. Человек, если взять вместе все элементы, мог бы набрать, скажем, сумму 30. Но эта общая сумма может быть достигнута только тогда, если каждый центр объединяет данное количество возможностей — например, 12+10 + 8. Сумма этих чисел показывает проявления нормального человека, действительного главы семьи. Если мы говорим, что центр обязательно должен дать цифру 12, это означает, что он должен содержать количество соответствующих возможностей. При отсутствии одной из возможностей, эта цифра уменьшается до 11, что не позволяет нам получить цифру 30. Если принято считать человеком того, общая сумма которого достигает 30, то сумма в 29 говорит, что это уже не человек. Когда мы говорили о центрах и гармоничном развитии центров, мы хотели сказать, что для того, чтобы стать таким человеком, чтобы быть способным иметь такую общую сумму, которую мы только что рассмотрели, перед нами возникает условие.
Мы сказали в начале, что наши центры формируются независимо друг от друга и что между ними нет ничего общего. Но между ними должна произойти корреляция, т. к. сумма проявлений может быть достигнута на основе трех центров одновременно, а не одного. Если 30 является правильной суммой истинного проявления человека и если 30 возникает от трех центров в соответствии с определенной корреляцией, тогда необходимо, чтобы центры находились в подобной корреляции.
Это должно быть так, но в действительности это отсутствует. Каждый из центров изолирован. Между ними нет четкого отношения и они находятся в дисгармонии.
Например, кто-то располагает большим количеством возможностей в одном из своих центров; для другого же это будет проявляться в другом центре. Если мы будем рассматривать каждого в отдельности, то и общая длина будет различаться. Если принцип требует, чтобы было 12+10 + 8 и чтобы вместо 12 был 0, результат будет равняться 18, а не 30.
Возьмем субстанцию, например, хлеб. Он требует определенной пропорции муки, воды, огня. Хлеб будет испечен в том случае, если его составляющие будут находиться в соответствующих пропорциях. Так же у человека, каждый источник должен внести соответствующий вклад как количественно, так и качественно. Если у Жерома много муки, т. е. много физических возможностей, но нет ни воды, ни огня, то это просто-напрасто мука и это не хлеб и не индивид. У Одиль есть вода (чувства), она обладает немалыми эмоциональными возможностями. Но нельзя испечь хлеб только с водой — вновь все происходит впустую — ведь и море полно воды. У Леонида много огня, но нет ни муки, ни воды — и здесь .ничего не получится. Если бы можно было их соединить вместе, результат равнялся бы 30 — это индивид. Так, в каком виде они существуют, они являются разрозненными кусками; но вместе втроем они дали бы цифру 30,
что равнялось бы их проявлению. Возьмем Одиль: может ли она сказать «я», она должна была бы сказать «мы», а не «я». Она обладает только водой, и тем не менее она говорит «я».
Каждая из этих трех машин призвана представлять человека и все три созданы, чтобы дополнить друг друга. Человек создан из троих людей. Каждый из них обладает отдельным характером, различной природой и страдает из-за отсутствия связи с другими. Наша задача состоит в том, чтобы организовать их таким образом, чтобы они взаимодействовали. Но прежде, чем приступить к этому и прежде чем определить проявление цифрой 30, попытаемся дать себе отчет в том, что в нас самих эти три машины фактически не взаимодействуют друг с другом. Они игнорируют друг друга. Они не только не прислушиваются друг к Другу, но если одна из них настоятельно просит другую делать что-то, и даже знает как это должно было бы произойти, другая машина или не знает как это делать, или же не хочет этого делать.
Так как наше время истекло, перенесем оставшиеся суждения на другой раз. С этого момента вы, возможно, научитесь действовать!
СУЩНОСТЬ И ЛИЧНОСТЬ
Нью-Йорк, 29 марта 1924 г.
Для того, чтобы лучше понять, что означают внешнее рассмотрение и внутреннее рассмотрение, следует уяснить, что в каждом человеке существуют полностью разделенные части, в каком-то роде два различных человека. Таковы его сущность и его личность.
Сущность есть «я» — это наша наследственность, наш тип, наш характер, наша природа.
Личность — это есть случайная вещь — воспитание, образование, суждение — все, что идет извне. Личность есть одежда, которую вы носите, ваша маска, результат вашего воспитания или влияния вашего окружения, выводы, которые вы делаете на основе информации и знания, меняющиеся ежедневно, и которые взаимоисключают друг друга. Сегодня вы убеждены в одной вещи, вы в это верите, вы этого хотите. На следующий день, под другим, влиянием, ваша вера, ваши стремления меняются. Весь материал, составляющий вашу личность, может быть изменен полностью, искусственно или случайно, по причине окружающих обстоятельств, и это может произойти за очень короткое время.
Сущность же не меняется. Например, у меня смуглое лицо, я останусь таким, каким я родился. Это есть мой тип.
В данном случае, когда мы говорим о развитии и изменении, мы говорим о сущности. Наша личность остается рабыней; она может очень быстро меняться и даже в течение получаса. Например, путем гипноза можно изменить ваши убеждения и это происходит только потому, что они чужды вам, потому, что они не ваши. В то же время то, что составляет сущность, принадлежит вам.
Мы всегда механически все рассматриваем через сущность. Каждое влияние механически вызывает значительное внимание.
Механически я вам нравлюсь; также механически вы получаете это впечатление от меня. Но это не вы. Это идет не от сознания, это происходит механически. Симпатия и антипатия, это вопрос взаимодействия типов. Внутренне я вам нравлюсь и хотя, в сущности, вы знаете, что я ничего не стою, что я не заслуживаю вашей симпатии, вы не можете сердиться на меня. Или еще: вы видите, что я не плох, но я вам не нравлюсь, и это останется навсегда.
Но у нас есть возможность не рассматривать изнутри. На данный момент вы не можете это сделать, потому что ваша сущность есть функция. Наша сущность состоит из многих центров, но у нашей личности есть один центр — формирующий аппарат.
Вообразите себе повозку, лошадь и извозчика. Наша сущность — это лошадь. Именно лошадь не должна была бы рассуждать. И если даже вы в этом отдаете себе отчет, лошадь это игнорирует, так как она не понимает вашего языка. Вы не можете дать ей распоряжение по этому поводу, научить ее не рассуждать, не реагировать, не отвечать.
С вашей логикой вы хотели бы не рассуждать, но прежде всего вам следует усвоить язык лошади, ее психологию чтобы разговаривать с ней. Затем вы можете приступать к тому, что вам подсказывает ваш разум и ваша логика.
Но если вы попытаетесь тут же все воспитать, вы ничему ее не обучите, ничего не измените, даже за сто лет. Это будет пустым пожеланием. На данный момент в вашем распоряжении два слова: «направо» и «налево». Когда вы натягиваете вожжи, лошадь подчиняется, и то не всегда: она делает это только тогда, когда она сыта. Но когда вы обратитесь к ней с речью, она будет просто отгонять мух своим хвостом и вам покажется, что она вас понимает. До того времени, когда наша природа не была испорчена, в экипаже и лошадь, и повозка, и извозчик, и хозяин составляли единое целое; у всех было единое понимание, все работали вместе; их труд, отдых, питание происходили одновременно.
Но язык был забыт, каждая из частей обособилась и существует отдельно, изолированная от целого. Однако в какие-то моменты необходимо, чтобы они работали совместно. Но это невозможно: одна из них желает одного, другая хочет другого.
Речь идет о восстановлении того, что было потеряно, а не о приобретении того, что могло бы оказаться новым.
В этом цель развития.
Для этого необходимо учиться различать сущность от личности и разделять их. Когда вам это удастся, вы будете знать, что изменять и каким образом. Между тем у вас остается одна возможность: учиться. Вы слабы, вы зависимы, вы — рабы. Трудно разрушать сразу привычки, накопленные годами. Позднее вы сможете заменять некоторые привычки другими, они также будут механическими. Человек всегда зависит от внешних влияний. Однако, некоторые влияния являются помехами, а другие — нет.
Чтобы к этому приступить, необходимо подготовить условия для работы. Существует много условий. Сегодня вы можете только наблюдать и собирать материал, необходимый для работы. И даже сейчас вы не различаете, откуда идут ваши проявления, от сущности или личности. Но если вы будете наблюдать внимательно, вы сможете вдруг это понять.
Пока вы собираете материал, вы его не видите. Это происходит потому, что обычно человек располагает только одним вниманием, направленным к тому, что он делает. Мысль не видит чувства, и наоборот.
Наблюдение требует многого. Прежде всего искренности по отношению к самому себе. А это очень нелегко сделать. Гораздо легче быть искренним со своим другом. Человек опасается проявить зло. Если случайно, проникая вглубь себя, он обнаруживает там зло, он констатирует свою никчемность. У нас есть привычка отгонять мысли, которые нас касаются, потому что мы боимся угрызений совести. Искренность подобна ключу, открывающему дверь, сквозь которую одна часть видит другую. Через искренность человек может увидеть и рассмотреть лицо вещи. Искренность по отношению к самому себе и есть довольно трудное явление, т. к. плотная короста покрыла сущность. Год за годом человек облачается в новые одежды, накладывает новую маску на свое лицо. Постоянно необходимо убирать все это — освобождать себя, оголяться. Пока человек не обнажается, он не может видеть.
В начале работы есть одно очень необходимое упражнение, т. к. оно помогает рассмотреть себя, собрать материал. Вот это упражнение: поставить себя на место другого. Это упражнение должно стать задачей.
Для того, чтобы объяснить то, что я хочу сказать, приведем пример. Мне известно, что вам нужны сто долларов на завтрашний день, но у вас их нет. Вы пытаетесь получить их, но тщетно. Вы расстроены. Ваши мысли, ваши чувства заняты этой проблемой. Вечером вы присутствуете на лекциях. Но вы поглощены мыслями о деньгах. Вы рассеяны, и вы нервничаете. Если сегодня я адресую вам неприятное слово, вы придете в негодование. В то время как завтра, если у вас будут деньги, вы над этим, возможно, посмеетесь. Если я вижу, что вы сегодня не в духе, а я знаю вас с другой стороны, я пытаюсь войти в ваше положение. Я спрашиваю себя, как бы я действовал на вашем месте, если бы кто-то доставил мне неприятное. Задавая себе этот вопрос, я тотчас же пойму, что, если, кто-то раздражен или уязвлен невежливостью, то на данный момент этому существует причина. Я вскоре пойму, что все одинаковы, что человек не бывает всегда хорошим или всегда плохим. Мы все одинаковы. Как меняюсь я, так и меняется другой. Если вы это осуществите, если вы об этом будете помнить, если вы будете думать об этой задаче и решать ее в нужный момент, вы увидите много вещей в самих себе и вокруг вас, вещей, которых вы никогда ранее не видели. Это первый этап.
Второй этап — это практическое использование концентрации.
При помощи этого упражнения вы достигнете других вещей. Самонаблюдение является очень трудным, но оно может дать значительный материал. Если вы вспомните, как вы себя проявляете, как вы реагируете, как вы чувствуете и какие желания у вас имеются, вы можете многое узнать. Нередко вы сможете различать моментально то, что идет от мысли, то, что связано с мыслями, то, что относится к телу. Каждая часть находится под различными влияниями; если мы освобождаемся от одного влияния, мы становимся рабами другого. Например, я могу стать свободным духовно, но я не способен изменить то, что происходит с моим телом, оно действует по-другому. Человек, сидящий около меня, воздействует на меня своим присутствием. Я знаю, что я должен был бы быть вежливым, но я испытываю к нему антипатию. Каждый центр имеет свою сферу эманации и зачастую нельзя избежать этого.
Я вам советую сочетать это упражнение с самонаблюдением.
Но мы всегда забываем. Мы вспоминаем только после встряски. В нужный момент ваше внимание отвлечено, например, тем фактом, что вы не любите этого человека и что вы не можете помешать себе почувствовать эту антипатию. Нельзя забывать этот факт, необходимо зафиксировать это в памяти. Вкус к эксперименту проходит быстро. Без внимания проявления угасают. Следует все фиксировать в памяти, иначе все забывается. То, что мы хотим, так это не забывать.
Есть вещи, которые нередко повторяются. Случайно вы можете увидеть какую-то вещь, если вы ее не вспомните, вы можете ее потерять навсегда. Если вы хотите «познать» Америку, вы должны зафиксировать это в вашей памяти. Сидя в своей комнате вы ничего не увидите: нужно наблюдать в жизни. В своей комнате вы не разовьете в себе хозяина. Человек может быть силен в монастыре, но слабым в жизни. И нам нужна сила, чтобы жить. Например, в монастыре человек может обойтись без еды в течение недели, но в жизни он не может обойтись без еды даже в течение трех часов. Итак, чему послужат эти упражнения?
САМОРАЗДЕЛЕНИЕ С САМИМ СОБОЙ
Лё Приёрэ, 28 февраля 1923 г.
Пока человек не отделяет себя от самого себя, он ничего не достигнет и никто ему не поможет.
Руководить самим собой весьма сложно. Это долгосрочная задача. Это требует значительной энергии. Это требует больших затрат труда. Но это первая необходимость, саморазделение не требует больших усилий; требуется только серьезное желание, желание взрослого человека. Если человек этого не достигает, то обнаруживается, что у взрослого человека отсутствует это желание. И как следствие, для него ничего здесь нет. И все, что мы говорим сейчас, касается взрослых.
Наш интеллект, наше мышление не имеет ничего общего с нами, с нашей сущностью: нет ни взаимоотношений, ни зависимости. Наша мысль живет сама по себе и наша сущность живет также сама по себе. Когда мы говорим о «саморазделении», это свидетельствует, что мысль должна быть отделена от сущности. Наша слабая сущность подвержена изменениям в любой момент, т. к. она зависит от многих влияний: от питания, окружения, времени, погоды, других многочисленных факторов. Но мысль зависит от весьма малого количества влияний и настолько, что при незначительном усилии она сохраняется в заданном направлении; каким бы слабым ни был человек, он придает мысли желаемое направление. Но он никак не влияет на свою сущность. Нужна чрезмерная власть для того, чтобы направить свою сущность и сохранить это направление (тело или сущность, речь идет всегда об одном и том же дьяволе).
Сущность человека не зависит от него: она может быть в хорошем или плохом настроении, разраженной, веселой или грустной, возбужденной или спокойной. Все эти реакции возникают независимо от человека. Он может быть в дурном настроении потому, что съел то, что ему не следовало.
Если у человека нет определенных приобретений, то у него нельзя ничего и попросить. От него нельзя взять большего, чем он обладает. С простой практической точки зрения человек не может нести ответственность за подобное положение. Это не его ошибка, что он представлен таким, каким он есть. Я также должен с этим считаться, т. к. я знаю, что невозможно ждать от слабого человека того, что превышает его силы. То, что требуется от него, должно соотноситься с той силой, которой он обладает. Очевидно, многие из вас пришли сюда потому, что недостает сил. Они пришли, чтобы ее приобрести. Это говорит о том, что они стремятся стать сильнее. И нельзя думать, что они уже стали сильными.
Но я говорю в данный момент о другой нашей составляющей, о мысли. Что касается мысли, я знаю, что каждый из вас обладает достаточной силой, что у каждого из вас есть способность и власть действовать по-другому, нежели он может это сделать сейчас.
Мысль способна функционировать независимо, но она имеет склонность к идентификации с сущностью, она может стать функцией сущности. У многих из тех, кто здесь присутствует, мысль не стремится быть независимой, ведь она только функция.
Таким образом, в ущерб времени, которое они здесь -провели и вопреки даже тому желанию, которое у них было до прихода сюда, они оказались в более худшем положении, чем человек с улицы, т. е. в положении человека, у которого никогда не было стремления делать, что попало.
Повторю: всякий взрослый человек может добиться независимости мысли, все имеющие это реальное желание, могут этого достигнуть. Но никто не пытается это сделать.
В то же время, как я уже вам говорил, мы не способны контролировать наши различные внутренние состояния, и этого нельзя требовать от нас. Когда мы будем способны сделать это, появится новое требование.
Для того, чтобы вы четче уяснили то, о чем я хочу сказать, приведу один пример. В данный момент я спокоен, я не реагирую ни на что и ни на кого, я поставил перед собой задачу установить хорошие отношения с мсье Б, потому что я нуждаюсь в нем для осуществления моих дел, и я могу добиться того, что я хочу, только с его помощью. Но мсье Б. мне не нравится. Это очень неприятный человек. Он непонятлив. Ограничен. Противен. В нем нет ничего хорошего. Я настроен таким образом, что весь его облик действует на меня. Достаточно того, чтобы я на него посмотрел, как мое настроение портится. Я выхожу из себя, когда он начинает говорить глупости. Я — человеческое существо, я слаб, мне не удается убедить самого себя, что не следует быть раздражительным, но я продолжаю раздражаться.
Однако я могу себя контролировать. Все зависит от моего серьезного отношения, с которым я желаю достигнуть цели и в чем мсье Б. может мне помочь. Если я буду придерживаться подобного мнения, я смогу осуществить задуманное. Каким бы раздраженным я ни был, я вспоминаю о своем стремлении. Напрасно я буду злиться, выходить из себя, где-то в моей голове я буду вспоминать задачу, которую поставил перед собой. Моя мысль будет не способна сдерживать что-либо происходящее во мне, она не способна заставить меня испытать другое чувство по отношению к мсье Б. Но она способна вспомнить. Я говорю самому себе: «Ты нуждаешься в нем. Не злись. Не будь грубым с ним». И если даже я обозвал бы его различными словами, пытался бы его побить, моя мысль продолжала бы призывать меня к порядку и повторять мне, что я не должен был бы реагировать подобным образом. Но мысль сама не способна осуществить, что попало.
Вот что может предпринять тот, у которого есть серьезное желание не уподобляться своей сущности, вот этого, что означает «отделить мысль от сущности».
Что же случается, когда мысль становится просто функцией? Если я раздосадован, если я теряю терпение, я буду мыслить или, вернее, «это будет мыслить» вопреки этой досаде. И все я буду видеть через призму этого чувства. К черту!
Я утверждаю, что у серьезного человека, обычного, простого человека, без особых полномочий, но у человека взрослого, что бы он не решил, какую бы цель перед собой не ставил, его задача остается постоянно в его мысли. И далее если практически он не может ее осуществить, то она постоянно держится у него в голове. И даже если на него влияют другие факторы, его мысль будет начеку. Перед ним стоит проблема и если он честен, он приложит усилия для ее решения, потому что он взрослый человек.
Никто не может помочь ему в этом «зове», в этом саморазделении с самим собой. Каждый человек должен осуществить это сам. И только когда человеку удается это разделение, другой сможет помочь ему. И тогда только Институт может оказаться ему полезным, если в действительности он прибыл в Институт, чтобы найти там эту помощь.
Несомненно, вы вспоминаете, что было сказано в предыдущих лекциях по поводу того, что человек желает. Я могу утверждать, что многие из вас не знают, чего они желают и не знают, почему они находятся здесь. У них нет сильного желания. В любой момент каждый жаждет чего-то, но в нем «это» желает.
Я привел пример того, что хотел одолжить денег у М. Б. Я могу заполучить то, что желаю, только придавая первоочередность этому желанию, превращая для себя это желание в главную вещь. И если каждый из вас что-либо желает, и если Институт знает то, что он желает, то ему может быть оказана помощь. Но когда у человека миллион желаний, все одинаково важны, то никакое из них не будет реализовано, т. к. нужны годы для осуществления чего-то одного, а для миллиона...
И правда, что нелегко хотеть, но мысль должна всегда вызывать то, что она хочет.
Единственное различие, которое существует между ребенком и взрослым, заключается в мысли. Как у того, так и у другого имеются слабости, такие, как жадность, обидчивость, наивность. И взрослому и ребенку присущи такие чувства, как любовь, ненависть и прочее. У них одни и те же функции. Та же чувствительность. Тот и другой реагируют, тот и другой испытывают воображаемые страхи. Короче, различий нет. Единственное различие — это мысль. У нас больше материала, больше Логики, чем у ребенка.
Другой пример. М. А. обозвал меня дураком. Я потерял свое хладнокровие и бросился на него.
Ребенок поступает также. Но взрослый, испытывая то же негодование, может не пойти на рукопашную. Он возьмет себя в руки, т. к. если он ударит М. А., то вмешается полиция, а взрослые опасаются того, что могут подумать окружающие люди и сказать: «Этот человек не умеет себя контролировать». Я сдерживаю себя, опасаюсь, что М. А. покинет меня на следующий день, тогда как я нуждаюсь в нем для выполнения моей работы. Короче, возникают различные мысли, которым удается или не удается остановить меня. И тем не менее мысли со мной.
У ребенка нет логики, нет материала, и по этой причине мысль его есть только функция. Мысль не обременит его голову. В нем будет «это мыслит». И в конкретном случае «это мыслит» будет пропитано ненавистью, другими словами, возникнет отождествление.
Между взрослым и ребенком не существует строго очерченных границ. Возраст еще не определяет зрелость. Человек может прожить сто лет и остаться ребенком. Он может казаться взрослым, а быть просто-напросто ребенком, если мы называем «ребенком» того, у кого нет независимой логики мышления. Человек может считаться взрослым только с того момента, когда его мышление приобретает это качество. С этой точки зрения можно сказать, что Институт предназначен для взрослых. Только взрослый может извлечь из этого пользу. Мальчик или девочка восьми лет могут быть как взрослые, а человек шестидесяти лет походит на ребенка. Институт не может превратить людей во взрослых: они должны быть взрослыми уже до прибытия сюда. Все те, кто входит в Институт, должны быть взрослыми, я хочу сказать взрослыми не в их сущности, а в их мышлении. Прежде чем продолжать, необходимо четко уяснить, что каждый из вас желает и что он может дать Институту.
Институт может дать совсем немного. Программа Института, его возможности выражены в нескольких словах: Институт может помочь стать христианином. Это просто! И это все! Институт может достичь этого при условии, если у человека есть желание. Но оно будет, если в нем есть место для постоянного желания.
Прежде чем быть способным, нужно желать. Существует три этапа: желать, быть способным, быть.
Институт — это средство. Вне Института можно желать, можно быть. В данном случае здесь можно стать способным.
