Мне позвонила старая знакомая Светлана. Рыдая, она рассказала, что муж ей изменил. Света собрала его вещи и выгнала из дому, а теперь жалела об этом. Сейчас он уехал в командировку, и она просила помочь разобраться в этой ситуации.

Я бросил все дела и поехал к ней домой. Света встретила меня зареванная. Она пыталась взывать к справедливости и спровоцировать меня на осуждение мужа. На провокацию я не поддался и, чтобы настроить Светлану на конструктивную работу, рассказал несколько симоронских историй. Наконец, удалось добиться того, что Света стала способна мыслить логично. Я предложил ей поискать корень этой ситуации в детстве. Света уверенно заявила, что ничего подобного в ее жизни никогда не было. Мы стали разбирать ее отношения с мужчинами.

После продолжительной работы Светлана внезапно вспомнила корневой эпизод. В возрасте трех с половиной лет она любила мальчика Вову в детском саду, а он предпочел дружить с другой девочкой. Света закатила дома истерику, собрала лучшие игрушки, отнесла их в детский сад и устроила «свадьбу» Вовы с соперницей.

Сначала Светлана поблагодарила Вову.

— Я благодарю тебя, Вова, за предупреждение о том, что в моей жизни может повторяться ситуация «треугольника», когда я люблю мужчину, а он любит другую. В результате я буду выгонять своего избранника, и моя жизнь превратится в сплошную охоту за сильным полом.

Светлана вспомнила, когда выдавала Вове уверенность в себе, душевный комфорт. Это — майский праздник. Красиво убранный зал, через который крест-накрест натянуты веревки с флажками. Девочки в светлых платьицах, на мальчиках белые рубашки и черные шорты. На всех обязательно белые гольфы. В руках у детей флажки, шарики. Воспитательницы в нарядных костюмах, с цветами. От натертого паркета отражаются солнечные зайчики. Атмосфера торжественности и радости, предвкушение чего-то необычного. И в центре зала Светлана танцует вдвоем с Вовой. Танец окончен, все хлопают и выражают восхищение. Свете и Вове дарят подарки, Вова счастлив.

Светлана восстановила симоронское имя: «Я та, которая танцует с Вовой на утреннике». Лицо ее сияет, на щеках выступил румянец. Она все еще танцует с Вовой в детском саду.

У меня есть индивидуальный критерий качества работы. Когда она выполнена блестяще, по моему позвоночнику прокатывается горячая волна, начиная с макушки и до копчика, которая затем проходит по ногам и уходит в землю. При этом мой вес как будто уменьшается. Именно такие ощущения я испытал, когда Светлана вспомнила танец с Вовой.

Прошло три часа. Света приготовила чай и порадовала меня восхитительной историей, которая потом неоднократно пригодилась мне в работе с заказчиками. Это был рассказ о том, как Светлана отвела свою дочку Наташу в детский сад. Как правило, для ребенка — это душевная травма. Многие дети первые несколько дней плачут, потом смиряются, но часто обида остается на всю жизнь.

Света придумала изумительный спектакль. Она собрала друзей и родителей и накрыла роскошный стол. Все пришли с подарками. А праздник был посвящен Наташе. Гости произносили тосты, в которых поздравляли девочку с тем, что она стала большая и доросла до детского сада. В саду много детей, и ей будет интересно играть с ними. И если взрослые ходят на работу, то дети — в детский сад. Подарков оказалось так много, что под них была выделена большая коробка из-под телевизора.

На этом шоу не закончилось. Светлана принесла в садик шоколадные конфеты и договорилась с воспитательницей о маленьком ритуале. Утром все дети выстроились на торжественную линейку. Им была представлена новая воспитанница — Наташа. Она подходила к каждому ребенку, знакомилась с ним и вручала конфету. После этого дети играли в ручеек.

Светлана с улыбкой рассказала, что иногда, особенно в первые дни, на лице Наташи читалось явное нежелание идти в детский садик. Но разве могла она подвести взрослых, так веривших в нее? И девочка безропотно шла в сад. Надо ли говорить, что Наташа не проронила ни одной слезинки? Фактически, Наташу переименовали в «ту, которая угощает детей конфетами и играет с ними в ручеек».

Перед уходом я объяснил Свете, что для распутывания ситуации ей достаточно вспоминать танец с Вовой. Из командировки муж вернулся домой, семейные отношения восстановились. И уже несколько лет в семье царит благополучие.

Николаю — около сорока лет, это умный, подтянутый, симпатичный парень. Его проблема оказалась довольно неожиданной. Николай заявил, что ни разу в жизни не испытал любви к женщине. Представительницы слабого пола не обделяли его вниманием. По мнению Николая, несколько женщин сильно любили его, в их числе и жена. Женщин Николай считал глупыми созданиями, предназначенными исключительно для секса, который ему очень нравился. И в какой-то момент он почувствовал, что мимо него проходит что-то очень важное.

Напрашивалась техника поиска корня. Мы постепенно погружались в прошлое Николая. Он вспомнил довольно характерный эпизод.

— В начале шестого класса к нам пришла новенькая. Ее звали Вера. Она мне сразу понравилась. Запомнились две косички, белые манжеты и огромные глазищи. Вера училась хорошо. Она стала превращаться из подростка в красивую девушку с довольно развитой грудью и стройными ногами. Я знал, что она нравится мальчишкам нашего класса. Однажды меня в коридоре остановила Верина подруга Лена. С заговорщицким видом она вручила мне аккуратный прямоугольник клетчатой бумаги. Это была записка от Веры, в которой она признавалась мне в любви до гробовой доски.

Волна чувств захлестнула меня. Радость, что Вера, казавшаяся такой желанной и, одновременно, неприступной, теперь с трепетом ждет ответа. С другой стороны, я испытывал страх от того, что Лена посвящена в Верину тайну. Я чувствовал, что Лена, которую я считал вредной, неравнодушна ко мне. И если я назначу Вере свидание, то Лена может меня заложить. И ребята будут нас дразнить.

В моей голове шло одновременно два фильма. В первом фильме я назначаю свидание Вере. Мы с ней встречаемся, идем в кино, покупаем мороженое, целуемся. А, может быть, мне удастся реализовать мечту каждого подростка: раздеть Веру, целовать ее тело…

Во втором фильме я вижу, как ребята из зависти подсмеиваются над нами. Мне не дают прохода, особенно Данька. Мы дружили с ним с первого класса и в то же время боролись за лидерство. Я лучше всех учился и играл в футбол, зато он быстрее бегал, гулял с блатными ребятами, курил и выпивал. Вера нравилась Даньке. Зная его привычку извлекать выгоду из любой ситуации, я представляю себе, как месть Даньки выливается в откровенную травлю, я теряю Данькину дружбу, а с ней и авторитет.

Страх победил, и я совершил низкий поступок. Когда я пришел домой, мне на глаза попался юмористический журнал, в котором я прочел следующее стихотворение.

На следующий день в школе я показал компании мальчишек во главе с Данькой Верину записку. Затем написал стихотворение про смолу и отправил его Вере. Мальчишки долго и злорадно смеялись. Мой авторитет возрос. Но до сих пор меня мучают угрызения совести за этот поступок.

Приведенный эпизод явно не корневой, и Николай продолжил воспоминания. В первом классе ему тоже прислали любовную записку. Николаю было почему-то стыдно получать такие записки. Откуда взялся стыд? Наконец Николай нашел корневой эпизод.

— Мне около четырех лет. Я ходил на пятидневку в садик. У воспитательницы была двухлетняя дочка Маша, обаятельная девочка, похожая на куклу. Дети и воспринимали ее как большую живую куклу и любили с ней играть. Мне Маша очень нравилась. Особенно я любил ее одевать перед гулянием. Я помогал ей надевать пальто и завязывать шнурки. Даже помню ее красное пальтишко с капюшоном. Материал был очень гладкий и напоминал плюшевый диван, стоявший в комнате у бабушки. Мне нравилось лежать на этом диване, казалось, что мягкий плюш нежно гладит мою кожу.

Однажды, когда мы одевались перед гулянием, пришел мой папа, которого я обожал. Он увидел, как я помогаю Маше одеться, и громко засмеялся: «Ха-ха-ха. Жених и невеста!» Чувство стыда резануло как нож: «Наверное, я делаю что-то неправильное».

У Николая подкатил комок к горлу, глаза заблестели. Он, став четырехлетним, с трудом сдерживался от слез. Николай осознал, что его нынешнее отношение к женскому полу зародилось в этот момент. Маленький Коля неверно истолковал папин смех. Мальчик подумал, что те чувства, которые он испытывал к Маше, постыдны и заслуживают осмеяния. И Коля старательно осмеивал эти чувства более тридцати пяти лет. Переименование очевидно: «Я тот, который одевает Маше плюшевое пальто». По большому счету, в этом случае излишне повторять имя. Коле достаточно воспроизводить чистые чувства к Маше, просто вспоминать ее. Бесспорно, ситуация с Верой разрешилась сама собой.

Николай позвонил мне через два месяца. С радостью он сообщил, что познал настоящую любовь, по которой так тосковало его сердце.

Дело было летом. Теплым солнечным утром я собрался искупаться в пруду, который находится в парке недалеко от дома. Я купаюсь там круглый год. Около пруда стоит вагончик, в котором хранятся ломы и лопаты, чтобы делать прорубь зимой. В этом вагончике есть лавочки, вешалки и, по словам ветеранов, раньше была железная печка. В трескучие морозы, особенно при сильном ветре, я переодеваюсь в вагончике. Само собой, прорубь делается напротив вагончика. А по привычке мы купаемся на этом месте и летом.

Около вагончика на высокой березе живет семейство ворон. Я подружился с этим семейством и каждый день приношу им остатки пищи: когда сырные или колбасные обрезки, когда внутренности рыбы или куриные косточки, а когда и просто черствые кусочки хлеба. По утрам воронье семейство выставляет дозорного, который встречает меня у самого входа в парк. Затем он сопровождает меня, перелетая с ветки на ветку. Когда я подбегаю к вагончику, дозорный карканьем предупреждает собратьев о моем прибытии, и со всех сторон доносится ответное карканье. Но это горланят дозорные других семей, которые меня тоже хорошо знают. Вокруг кружится изрядное количество воронья.

Я высыпаю содержимое целлофанового пакета на большой камень, и представление начинается. Хозяева территории, живущие на ближайшей березе, стараются отогнать непрошеных гостей. Но тех так много, что за всеми уследить невозможно. Хозяева в суматохе пытаются быстро рассовать содержимое пакета в секретные места. Отовсюду на камень пикируют соседи, стараясь вырвать лакомый кусок. Все это сопровождается оглушительным отборным вороньим матом. Несколько раз я забывал взять еду для ворон, и пока я купался, отец семейства рылся в сумке, пытаясь найти заветный пакет. А один раз он схватил мои трусы и чуть не улетел с ними. Мне с трудом удалось уговорить его вернуть трусы. Когда я возвращаюсь домой, то, как правило, отец семейства провожает меня до входа в парк.

Однажды утром раздался телефонный звонок, — это была моя мама. Она задумала сделать ремонт и, первым делом, купила линолеум, от которого у нее появилась аллергия на руках. Она попросила, чтобы я помог сдать его обратно. Причем она хотела получить деньги и боялась, что их ей не отдадут, а предложат другой линолеум. Я ответил, что искупаюсь, сделаю зарядку и приеду. Денек предстоял веселый. Безотлагательно благодарю маму за предупреждение о том, что я могу зря прокатиться в дальний магазин и напрасно потратить время, а в результате сдать линолеум не удастся, придется поехать второй раз…

Я отправился купаться и кормить ворон. После купания сделал небольшую зарядку и станцевал танец(, в котором отблагодарил весь день. Такой прием неоднократно применялся мною в случаях, когда в предстоящий день могло встретиться несколько неожиданных препятствий. На природе танцы получаются очень мощные. Босиком, в одних плавках, я танцевал по мягкой траве, покрытой прозрачными капельками росы. Получив мантру ТИРАБАНДА, я в приподнятом настроении побежал домой. Часок позанимался йогой, затем приготовил на завтрак гречневую кашу, вдумчиво съел ее, и только потом отправился к маме, повторяя мантру.

Я приехал к ней в 13.00. Мама, по природе, — паникерша. Она начала меня «пилить» (обожает это делать):

— Почему ты так поздно пришел? Нам нужно 15 минут, чтобы дойти до автобусной остановки, а автобус ходит редко и его можно прождать 40 минут. Мы не успеем в магазин до перерыва на обед. Давай поедем после обеда. Ведь я просила тебя приехать пораньше, ну что ты за человек!!

Я сказал ей, что вся основная работа сделана, с невозмутимым видом взял рулон и пошел на остановку, повторяя ТИРАБАНДУ.

Мама знала, что я могу влиять на события, но была просто ошеломлена, когда, подходя к остановке, увидела подъезжающий автобус. Пока мы ехали, ее одолевал страх: а вдруг перед обедом не будет никого из администрации магазина? Я ее ободрял, работая с мантрой. У входа в магазин директор разговаривал с заведующей. Когда мама изложила просьбу, он ответил, что ей, видимо, вообще нельзя стелить линолеум ввиду аллергии, и распорядился, чтобы ей выплатили деньги. Мы вышли из магазина, и подошедший автобус окончательно сразил маму.

Дома она завела разговор о ремонте, сказала, что как только купит краску, кисточки и клей, то мы начнем делать ремонт. Это был удар ниже пояса. Объясню почему. Мама очень опрятна, любит чистоту и порядок, любит, чтобы все было сделано безупречно, без сучка и задоринки. Кроме того, она очень мнительна и убеждена, что я «руками ничего делать не умею». По правде говоря, она недалека от истины.

Нужно немедленно переименоваться. Благодарю маму за предупреждение, что я буду долго делать ремонт, а мама будет беспрерывно следить за моими действиями и указывать на ошибки. Этих ошибок будет все больше, и я буду каждый день получать изрядную порцию «пилежа». В конце концов, я не смогу угодить ей, и она при каждой встрече будет ставить этот ремонт мне в упрек. Переименование очевидно. Сегодня я получил сильное имя: «Я тот, который сдает линолеум». Я некоторое время печатал это имя и на следующий день уехал на дачу.

По возвращении позвонил маме. К моему ликованию выяснилось, что ремонт идет полным ходом. С дачи приехал мамин старый знакомый — получать пенсию. Он и занялся ремонтом — постелил линолеум на кухне, покрасил стены и потолок в ванной, поклеил обои. Мне осталось лишь покрасить окна и стены на кухне, причем мне на подмогу пришел муж маминой сестры.

Я и Вадим работали с Женей. Она второй раз вышла замуж, была счастлива с новым мужем и ожидала ребенка. Неожиданно начались ссоры, а однажды муж без всяких объяснений ушел из дома. Он не приходил и не звонил, и Женя даже не знала, что с ним. Ее душила обида, и неотступно преследовала мысль: «За что со мной так обошлись? С беременными женщинами так не поступают!» У нее нарушился сон, давление упало до критического уровня. Несколько раз с Женей случался обморок, и она попадала в больницу.

Мы надумали поработать с Женей методом поиска корня. Для этого мы стали рассказывать ей истории о том, как другие люди находили корни и переименовывались. Сначала я поведал историю Лены.

— Наш зав. кафедрой не только серая личность, но и конфликтный человек. Может, потому и конфликтный, что серый, а может — такой родился. Не зря язву лечит дважды в год. Обстановка на кафедре в течение нескольких лет была невыносимой, но все сотрудники хранили молчание, опасаясь его мести. Мне оставалось немного до пенсии, и однажды я высказала все, что о нем думаю: «Пусть увольняет!» Почти сразу после этого эпизода я попала на семинар по Симорону, и когда объяснялась техника переименования с поиском корня, я попробовала применить ее для разрешения конфликта. В результате поиска я вспомнила себя в возрасте трех-четырех лет. Была война. Я ходила в детский сад. Мы не любили и боялись воспитательниц, поскольку они сурово и сухо с нами обращались. Ласковы и улыбчивы они были только с детьми «богатых» родителей, из семей офицеров, служащих КГБ, врачей. Эти родители давали воспитателям продовольственные карточки, приносили коробки конфет. Садик был круглосуточный, и привилегированных детей воспитатели кормили шоколадом втайне от других, но мы знали об этом. Кто-то однажды своровал шоколад: были обыски, разборки.

Ощущение несправедливости, ущербности, унижения осталось в воспоминаниях навсегда, но было много и светлых моментов. Самый дорогой — музыкальные занятия, наш детский хор, пианино. Нахожу имя: «Я та, которая поет в хоре» и, тем самым, доставляет радость воспитателям. Я пою именно для них, в их честь и в их славу.

Имя «сработало» сразу, дало внутреннее спокойствие. Никаких конфликтов с начальником у меня больше не было, а прошло уже полтора года. Все вопросы улаживались легко и спокойно. И уж совсем неожиданным сюрпризом был букет цветов, преподнесенный на мой день рождения.

Повествование продолжил Вадим.

— Ко мне обратилась молодая женщина по имени Лиза. Горько рыдая, она изложила историю своей несчастной любви. Случилось, что она горячо полюбила одного человека, и тот отвечал ей взаимностью. У Лизы была очень интересная работа на солидной фирме, а влюбилась она в директора этой фирмы. Конечно, многие сотрудники знали, что у Лизы «служебный роман». Она жила яркой, насыщенной жизнью, как в один миг все рухнуло.

Внезапно, без всяких объяснений, возлюбленный стал избегать встреч, а когда слышал голос Лизы по телефону, поспешно клал трубку. И хотя, по долгу службы, им приходилось видеться, директор держался подчеркнуто холодно и официально, показывая своим видом, что между ними все кончено. Вскоре она узнала, что какой-то «доброжелатель» нашептал на ухо шефу невесть что о ней. Повсюду Лизу преследовали косые взгляды. А то, что она не оказалась в числе приглашенных на день рождения директора, повергло ее в глубокую депрессию. Самыми тягостными для Лизы в этой истории были чувства одиночества и обиды за то, что ее бросили.

Выяснилось, что все ее отношения с мужчинами сопровождались подобными чувствами. Лиза испытала их несколько лет назад, когда ее бросил муж, а также раньше, в восьмом классе школы. В ту пору с ней неожиданно перестал встречаться мальчик Миша — первая любовь. Причиной разрыва послужило нашептывание кого-то из его приятелей: «Лизка целовалась с другим».

Происшедшее с Лизой является наглядным примером мощного вихря, когда похожие события и переживания воспроизводятся на разных витках жизненной спирали, иногда с поразительной точностью. Для переименования Лизе было предложено отыскать момент, когда она выдавала Мише радость и душевное тепло.

Она сразу вспомнила чувство любви и благодарности к Мише, когда однажды они безмолвно брели по лесу, держась за руки и шурша осенней листвой. Лиза превратилась из «той, которая страдает от потери любимого» в «ту, которая гуляет за руку с Мишей по осеннему лесу».

И это было настоящее превращение. Вместо заплаканной, несчастной «страдалицы» передо мной сидела оживленная женщина с горящими глазами, безумолку тарахтевшая, что у нее будто гора с плеч свалилась.

Было очевидно, что разрыв с Мишей — далеко не первый эпизод, сопровождавшийся ощущениями утраты и одиночества. Лиза призналась, что когда их отношения были безоблачными, ее временами охватывал «как бы беспричинный страх». Она боялась, что эта идиллия закончится. Но вспомнить более ранний эпизод ей не удавалось. Чтобы помочь Лизе найти корневое событие, я (Борода) привел пример работы со своей личной историей.

— Однажды я решил разобраться с давней проблемой — с привычкой обижаться на людей и обстоятельства, которые обходились со мной «незаслуженно», «несправедливо». Происходило это поздним вечером. Я ехал в вагоне метро, расслабившись и закрыв глаза. Оттолкнувшись от последнего случая, в котором испытал чувство обиды, и, поддерживая его в себе, я заскользил по цепочке событий в прошлое. Менялись люди, окружающее пространство, время действия, но пережитое чувство обиды вело меня все дальше в детство. В какой-то момент я застопорился, чувствуя, что не могу вспомнить более раннее событие. Я вошел в состояние СПЛЕНа, перестал напрягать память и просто расслабился.

Вдруг, будто в фильме с замедленной скоростью, я увидел себя со стороны, совсем маленького (около года). Тетя несет меня, закутанного в зеленое одеяльце, на руках. Она спускается с лестницы в подъезде. Неожиданно тетя спотыкается и роняет меня. Я ударяюсь о ступеньки и поднимаю дикий рев, но не от боли, а от страха и обиды: «За что меня так?!» Как переименоваться? Быстро перескакиваю чуть назад, в момент, когда беззаботно лежал на тетиных руках. Внезапно я понимаю, что смотрю на мир глазами того маленького мальчика. Мир выглядит совершенно по-другому — ярко и необычно. Потолок, стены, перила — все усыпано сверкающими искорками, похожими на танец снежинок в свете фонаря. Окружающее пространство не имеет устойчивой формы, оно словно дышит.

Я снова оказываюсь в вагоне метро. Сколько времени я находился в этом состоянии? Скорее всего, несколько секунд, а потом оно ускользнуло, и от него осталось смутное ощущение. Но и этого оказалось достаточно, чтобы испытать восхитительное чувство освобождения, будто вернулся к чудесному источнику радости внутри самого себя. И если теперь возвращается знакомое чувство обиды, мне достаточно вспомнить чарующий миг детства.

Не успел я завершить рассказ, как Лиза возбужденно воскликнула:

— Вспомнила! Мне три годика. Мой обожаемый папочка везет меня на санках в нашем парке. Хрустит снег, ярко сияет солнышко, переливаясь всеми цветами радуги на большущих сугробах. И вдруг мир поблек. Чувство счастья сменилось удивлением, а затем леденящим страхом: «А где папочка? Я осталась совсем одна, в незнакомом месте! Наверное, он больше никогда не придет!» И я заревела во весь голос. Оказывается, папа подшутил, привязал санки, а сам спрятался за дерево. Я же, засмотревшись на игру красок, этого не заметила. Впервые в жизни я испытала настоящее потрясение, связанное с внезапной потерей дорогого человека. И хотя папа, услышав мои вопли, поспешно вышел из укрытия, с тех пор во мне поселился страх потери близких людей.

После этого, казалось бы, невинного эпизода Лиза всю жизнь транслировала страх и ожидание потери в окружающий мир. Она с радостью согласилась сменить «заевшую пластинку». Мысленно вернувшись на прогулку в парке, Лиза предложила папе сыграть в снежки. Вместо диагностического имени: «Я та, которая сильно испугалась, когда папа спрятался» Лиза приобрела новое имя: «Я та, которая играет с папой в снежки».

Наши с Лизой дороги пересеклись еще раз. Я встретил ее через полгода на семинаре по Симорону. В ее жизни очень многое изменилось. Она призналась, что обрела глубокое внутреннее спокойствие. На вопрос о возвращении «блудного директора» Лиза небрежно отмахнулась: «Да нужен он мне был!»

Наконец Женя не выдержала такого напора и вспомнила живую картину своего детства.

— Зима, мне около трех лет. Я заболела свинкой. Поскольку моя мама была молодой коммунисткой, то работа для нее была важнее, чем я, и меня оставили дома одну, считая взрослой. А соседке, жившей тремя этажами ниже, поручили проведывать меня. Прошло часа два, мне стало жалко себя оттого, что меня оставили одну, оттого, что у меня болит ухо, и я разрыдалась. В моей голове пронеслись гневные слова: «С больными детьми так не поступают!» Я начала орать, чтобы хоть кто-то услышал, что бедный ребенок один, ему страшно и тоскливо. Но никто не услышал меня, не пришел и не пожалел. Неожиданно я поняла, что лучше ходить в нелюбимый детский сад, чем болеть дома одной, и быстро выздоровела.

Учитывая наш с Вадимом опыт, мы высказали предположение, что это не корневой эпизод. Поиск корня можно было выполнить по ключевым фразам: «С беременными женщинами так не поступают! С больными детьми так не поступают!» Но Женя оказалась талантливой пациенткой. Мы работали у нее дома, и Женя, с сияющими глазами и румянцем на щеках, побежала и принесла семейный альбом с фотографиями. Листая альбом, она вспомнила целую серию эпизодов, включая корневой.

— Я — совсем маленькая. Ночь, темно, воинская часть в лесу на границе Австрии и Венгрии (мой папа — военный). Я проснулась ночью и обнаружила, что в комнате, кроме меня, никого нет. Жуткая, звенящая тишина. К горлу подкатил комок слез, и я сказала себе: «С маленькими детьми так не поступают!» Я выбралась из кровати и подумала, что родители не подозревают о том, что я сама научилась вылезать из кровати. Затем я оделась, открыла дверь, вышла на улицу и закрыла за собой дверь на ключ. Крадучись, тихо спустилась мимо спящего часового и пошла по плохо освещенной дорожке из гравия через дубовый лес в столовую, которая находилась далеко от нашего домика. Мне было жутко страшно. В голове отчаянно вертелась одна мысль: «Я все равно дойду, всем назло! Пусть им будет стыдно! Ведь они меня бросили, а так с детьми не поступают!» Наконец я дошла до столовой и нашла маму, которая готовила к завтраку булочки. Я помню, как она это делала: длинный кусок теста, завязанный узлом, сверху помазан яйцом и посыпан сахаром. Мама ахнула от удивления и возмущения. На лице отразились вопросы, на которые у нее не было ответов: «Как она могла выбраться из кровати, пройти мимо часового и придти сюда?» Маме ничего не оставалось, как дать мне кусок теста, и мы с нею до утра лепили булки. У меня не получалось, тесто все время рвалось, и мне хотелось затянуть его потуже. Но один мой пирожок все-таки посадили на противень.

Переименование не составило труда, и вместо диагностического имени: «Я та беременная, от которой ушел муж, а с беременными так не поступают» было выбрано впечатляющее: «Я та, которая вылезает из кровати, прокрадывается мимо часового, идет через лес и лепит с мамой пирожки!» Для удобства его можно сократить: «Я та, которая идет через лес».

Дело было летом, и через несколько дней Борода и я поехали на очередной слет «Радуга». Когда мы вернулись через две недели, то узнали, что самочувствие Жени значительно улучшилось. А вскоре возвратился раскаявшийся муж. На радостях Женя затеяла грандиозный ремонт. Ее квартира напоминала руины после прямого попадания артиллерийского снаряда. Дошло до того, что пришлось переделывать часть кирпичной кладки девятиэтажного дома. Женя с мужем была с утра до ночи занята покупкой стройматериалов и мебели.

Я начал осваивать симоронский танец, но проверить его легендарную силу на какой-либо трудной проблеме пока не удавалось. Подходящий случай представился в новогоднюю ночь, исполненную всяких тайн, загадок и чудес.