ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Хантеру казалось, что с тех пор, как его обучение в летной школе закончилось, он никогда еще не выглядел так… так по— военному. И уж совершенно точно, что он никогда с тех пор так не вытягивался по стойке «смирно». 

Стоящий рядом с ним Паладин казался гораздо более раскованным, однако если вы способны различать едва уловимые нюансы, то, без сомнения, увидели бы, как тяжело переживает он гибель Гвен.

Печаль же самого Хантера была глубоко скрыта, так же как и скорбь по другим утраченным друзьям. Позже он отдаст дань памяти Гвен, но кабинет коммодора — не самое подходящее место для оплакивания павших, и будь он проклят, если обнаружит перед кем-нибудь свое горе. Вот когда все это будет позади… тогда, может быть.

Но, во всяком случае, он не собирается ни перед кем обнажать свою душу.

Коммодор Стюард смотрел на них обоих поверх бастиона своего письменного стола, его лицо было бесстрастным, как металлическая стена за его спиной. Простой металлический стол, простая комната с голыми стенами, ничего, что могло бы что— нибудь сказать о личности хозяина. Хантер совершенно не представлял себе, чего можно ждать от этого человека. Он слышал, что Стюард — человек справедливый, но жесткий. Для Паладина могли отыскать какие-то обстоятельства, смягчающие его вину, но Хантеру, который находился в самовольной отлучке, да еще на вражеской территории, надо было призвать на помощь всю свою изобретательность и красноречие, чтобы выпутаться из этой истории.

На какой-то момент он мрачно задумался о том, что, может быть, и не стоит особенно стараться, может, это будет и не так плохо — ну разжалуют, вышлют из зоны боевых действий. И не будет больше боев, не будет больше смертей на его совести…

Но он тут же мысленно одернул себя, выпрямился и расправил плечи. Что это еще за бред? Видимо, он не почувствовал, как его крепко стукнули по голове, если вдруг в ней стали возникать такие мысли!

— Я вызвал сюда вас, двух дезертиров, чтобы посмотреть, найдутся ли у вас какие-нибудь разумные объяснения ваших поступков, — начал коммодор Стюард после длительного молчания. — Если ваши объяснения меня удовлетворят, то вам, возможно, удастся избежать трибунала. — Он снова долго разглядывал их обоих, потом наконец произнес: — Так я слушаю.

— Разрешите доложить, сэр, — обратился к коммодору Паладин, прежде чем Хантер смог сказать что-нибудь. Стюард кивнул.

— Хантер, который стоит здесь перед вами, находится в дружеских отношениях как с фирекканкой К'Каи, так и с килратхом Кирхой, — осторожно начал Паладин. — Фактически с Кирхой его связывают отношения даже более чем дружеские. Килратх абсолютно предан ему, он безоговорочно исполняет любые приказания Хантера. Вследствие этой достаточно своеобразной дружбы два представителя разных цивилизаций начали разговаривать друг с другом, в то время когда Кирха находился под стражей. Как вам известно, сэр, К'Каи уже некоторое время пребывала здесь, в ставке Верховного командования Конфедерации, стараясь добиться с его стороны каких-либо действий по освобождению заложников, взятых килратхами, которые являются ее сородичами.

— У нас не хватало людей, чтобы предпринять что-нибудь в этом отношении, — напомнил ему коммодор.

— У нас не хватало обычных людей, сэр, — уточнил Паладин. — Я знал, что у вас на мой счет другие планы, но формально меня еще не перевели в ваш отдел. Однако использование даже особых средств было невозможно, если бы не одно обстоятельство, которого никто не мог предвидеть, — сотрудничество Кирхи. Его сильно возмутила операция килратхов по взятию заложников, он считал это бесчестным актом, позорящим всю его расу, и выразил согласие отправиться туда лично и участвовать в их освобождении, чтобы хотя бы частично смыть пятно позора со своего народа. Ну а при сотрудничестве Кирхи тайная операция неожиданно становилась не только возможной, но и сулила хорошие шансы на успех. Во всяком случае, я так полагал, сэр.

Хантер, конечно, обратил внимание, что Паладин и не подумал сказать о том, что его держали под дулом пистолета, а потом и вовсе похитили. У него чуть-чуть отлегло от сердца. Может, Паладин сумеет всех их вытащить из этой истории…

— Значит, вы так полагали. — Коммодор, казалось, удивился. — А почему же вы не сообщили об этом Верховному командованию? Вы должны были представить ваши соображения и ждать официальных указаний.

— Потому что ситуация требовала немедленных действий, сэр, — быстро ответил Паладин. — Кирху каждую минуту могли отправить в лагерь для военнопленных. Положение заложников было крайне неопределенным. Килратхи могли принять решение об их немедленном уничтожении. А действующий приказ вице-адмирала Толвина требует от меня любой ценой сохранить договор между Фиреккой и Конфедерацией. И, с вашего позволения, сэр, я хотел бы подчеркнуть, что освобождение заложников не только способствовало этому, но и обеспечило нам большие преимущества в наших отношениях с Фиреккой.

Наверное, Хантер сейчас стоял бы с разинутым ртом и вытаращенными глазами, если бы не старался сохранить бесстрастное лицо кадрового вояки. И где только Паладин научился всему этому? Неудивительно, что теперь он занимается секретными операциями — с такими способностями можно отговориться от чего угодно!

— Ценой жизни одного из наших людей.

Паладин вздрогнул, но продолжал смотреть коммодору прямо в глаза.

— Да, сэр. И это целиком моя вина. Я несу за это полную ответственность.

— Ну а что скажете вы? — спросил коммодор, поворачиваясь к Хантеру. — Как вы объясните свое участие во всем этом?

— Дело в том, сэр, что Кирха не двинулся бы с места без меня, — солгал он, спешно стараясь продумать дальнейшие объяснения. — Это немного трудно понять, сэр, но Кирха в некотором роде принес мне присягу, как мой личный слуга, и я непременно должен был отправиться туда вместе с ним — это из области килратхских представлений о верности и чести. — Он пожал плечами. — Ну а кроме того, Паладин… э-э… майор Таггарт полагал, что ему понадобится истребитель прикрытия, когда мы будем возвращаться оттуда,, а поскольку я — пилот истребителя, то этот вопрос тоже оказался решенным.

Он не мог понять, поверил ему коммодор или нет, но это, в конце концов, не имело значения. Через некоторое время коммодор кивнул, словно хотел сказать, что верит всему им сказанному.

— Я приму к сведению это, — коротко изрек он. — Вы оба свободны.

С этими словами он склонился над столом, чтобы продолжить ранее прерванное занятие. Оба пилота поспешили выйти из кабинета, пока коммодор вдруг не передумал.

Когда дверь кабинета за н.ими закрылась и оба отошли по коридору на безопасное расстояние, где их уже не могли подслушать, Хантер схватил Паладина за рукав, пока тот не ушел.

— Как же получилось, что раньше ты даже не упоминал об этих приказах вице-адмирала? — с подозрением спросил он, подумав, что, возможно, Паладин каким-то непостижимым образом намеренно спровоцировал его на участие в этой операции.

— Потому что их у меня не было, — ответил с улыбкой Паладин. — Но они будут к тому моменту, когда коммодор начнет их разыскивать в папках с бумагами. Конечно, если ты отпустишь мой рукав, парень! Вице-адмирал — это человек: гибкий, там, где дело касается успеха.

Хантер тут же выпустил его руку. Паладин повернулся, чтобы уйти, но потом вернулся обратно, словно ему что-то неожиданно пришло в голову.

— Послушай, Хантер, — начал он, — я понимаю, это звучит странно… Но ты действительно полностью доверял Кирхе? С самого начала всей этой затеи?

Хантер поморщился.

— Видишь ли, — сказал он как бы с неохотой, — это может казаться нелепым, но я действительно ему доверял. С самого начала. Все дело в этом их кодексе чести. Я думаю, он не поднял бы на меня руку даже под угрозой собственной жизни. И что еще более нелепо, так это то, что я проникся симпатией к этому парню. В нем что-то есть. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что я хочу добиться освобождения Ралгхи и предложить ему сотрудничать со мной, когда мы будем устанавливать контакты с этими мятежниками на Гхорах Кхаре. Как только его закончат допрашивать, я хочу убедить командование Конфедерации оказать всестороннюю поддержку их восстанию. По-моему, это наилучший способ положить конец войне. — В его потемневших глазах проступила боль, боль, вызванная не только смертью Гвен. — Ведь все, что мы делаем, мы делаем ради этого, ради прекращения войны, не так ли? Но иногда мы забываем об этом. Об этом очень нетрудно забыть, когда теряешь столько друзей, парень.

Хантер задумчиво кивнул.

— Иногда забываем, — согласился он. — Иногда… так как-то легче.

Паладин молча наклонил голову, потом круто повернулся и быстрым шагом направился на свою конфиденциальную встречу с вице-адмиралом Толвином.

Хантер разыскал Паладина позже тем же вечером в кают— компании недалеко от полет-ной палубы. За сэндвичем и пивом Паладин сообщил, что ему удалось получить от вице-адмирала тот самый приказ, задним числом, и что теперь трибунал им вряд ли грозит.

— Значит, теперь ты отправляешься в сектор Энигма, на свой «Тигриный коготь», Иэн?

Хантер покачал головой:

— Пока нет. Сначала я должен кое-что сделать. Ты не знаешь, где сейчас находится Кирха?

— Наверное, в камере. — Паладин вздохнул. — Я думал, то, что мы сделали, поможет этому парню, но похоже, что все это лишь ужесточило его судьбу. Вице-адмирал считает, что, раз Кирха перешел на сторону Конфедерации не по собственной воле, ему нельзя доверять, даже несмотря на его присягу верности тебе, Иэн. Они полагают, что если бы с тобой что-нибудь случилось, то Кирха снова стал бы служить своим прежним хозяевам; Ралгха — это другое дело. Скорее всего они отправят Кирху в лагерь для военнопленных на ближайшем попутном корабле.

— Тогда мне надо торопиться. — Хантер протянул Паладину руку, которую тот крепко сжал. — Все это было чертовски занятно, Джеймс. Ну, до следующего раза!

— Конечно, парень! — Паладин улыбнулся. — Это была безумная авантюра, почти самоубийственная, но я не отказался бы от нее ни за что на свете. Ты понимаешь, что нам в одиночку удалось удержать фирекканцев в составе Конфедерации? Если бы не мы, то все их лидеры до сих пор сидели бы на этой станции у Гхорах Кхара, а Фирекка в конце концов стала бы планетой килратхов. — Он вдруг помрачнел. — Все, чего бы я хотел сейчас, так это чтобы Гвен была здесь и радовалась бы нашей общей победе.

— Я знаю, приятель, — Хантер вздохнул. — Береги себя, старина.

— Постараюсь. Удачи тебе, Хантер, — чувствовалось, что Паладин искренне произнес эти обычные прощальные слова.

— И тебе, Джеймс, — от души пожелал Хантер.

Он быстро направился к тюремным камерам в надежде, что еще успеет увидеться с Кирхой. Торопливо шагая по центральному коридору, он увидел двух охранников, выводящих Кирху из камеры. Он неуклюже волочил ноги. Всмотревшись, Хантер понял причину. В дополнение к повязкам на его ранах ему надели наручники и ножные кандалы. «Стандартный комплект для подготовленных к транспортировке заключенных», — вспомнил Хантер;

— Подождите! — крикнул он охранникам.

— Сэр? — отозвался один из них.

— Мне надо поговорить с Кирхой, — объяснил Хантер.

Недовольные охранники остановились, поскольку Хантер был выше их по званию.

— Но этот заключенный должен быть передан на отправку через двадцать минут, сэр!

— Всего несколько минут, — настаивал Хантер. — Это все, о чем я прошу.

— Хорошо, сэр — Охранник толкнул дверь в камеру, где прежде сидел Кирха. — Вы можете поговорить здесь.

— Спасибо, приятель — Хантер вслед за Кирхой вошел в камеру. Тот неподвижно стоял у открытой двери.

— Ну что, тебе сказали, куда тебя отправляют? — спросил Хантер.

Кирха пожал плечами:

— В лагерь для пленных. А куда — какая мне разница: — Он взглянул на Хантера и опустил глаза. — Я думал, что уже больше никогда не увижу вас, мой господин,

Хантер вдруг понял, как сильно он обманул ожидания Кирхи относительно их будущей совместной жизни. Покраснев от охватившего его смущения, он сказал:

— Кирха, мне очень жаль. Я знаю, как много для тебя значит эта история с твоей клятвой в верности мне. Я бы хотел что— нибудь сделать… — Внезапно ему в голову пришла неожиданная мысль. — Может быть, вот это… Кирха, скажи, имеет ли право килратхский сеньор освободить своего вассала от присяги?

— Это возможно, — ответил Кирха. — Но поступают так очень редко.

— А что бы произошло, если бы я так поступил?

Кирха помолчал, прежде чем ответить.

— Тогда бы я уже не был ни с кем связан присягой. У меня не было бы господина, не было бы хозяина.

Похоже, с любой точки зрения такое решение стоило признать самым разумным.

— Я думаю, мне следует сделать это. Ты перенес столько невзгод из-за меня и из-за других, поэтому иначе поступить я не могу. Что от меня требуется?

— Существует определенный ритуал освобождения присягнувшего на верность воина от его клятвы, но это случается настолько редко, что я плохо помню эту церемонию, — сказал он после некоторого раздумья.

Ну что ж, импровизировать Хантеру приходилось не впервой. Иногда ему казалось, что вся его жизнь была одной бесконечной импровизацией.

— А что, если мы поступим так, приятель? Кирха храи Хантер нар Ози, я, капитан Иэн Сент-Джон, освобождаю тебя от данной мне клятвы. Теперь ты свободный человек… э-э… килратх, не являющийся ничьим вассалом. Теперь ты сам себе господин. Ты свободен.

— Свобода. — Кирха произнес это слово медленно, словно смакуя. — Значит, я свободен?

— Именно так, приятель. Кирха, я сейчас задумался… А как же тебя зовут теперь? Теперь ведь ты больше не Кирха храи Хантер нар Ози, верно?

— Нет, — ответил Кирха. — Мое имя теперь просто Кирха. Кирха, и больше ничего. — Он улыбнулся, обнажив свои острые зубы. — Благодарю вас, мой господин..

— Не называй меня так, Кирха. Теперь ты сам себе господин. Черт возьми, найди себе килратхскую леди и начни свой собственный храи, когда все это закончится. — Хантер выглянул за дверь. — Наверное, тебе пора идти на отправку, Кирха. А то охранники уже, кажется, нервничают.

— Одну минутку, пожалуйста. — Кирха сделал шаг вперед, гремя своими кандалами, и неловко опустился перед Хантером на одно колено.

— Вы больше не господин мне, капитан Иэн Сент-Джон, известный также как Хантер. Но в моем сердце я навсегда сохраню свою клятву быть верным вам, сражаться за вас и вашу честь. Знать, что вы, землянин, дали мне свободу, чтобы я мог основать свой собственный храи… за это я буду считать себя вашим должником до конца своей жизни. Я боюсь только одного: что однажды встречу вас, воина Конфедерации, на поле сражения как солдат Империи Килрах. Но я надеюсь, что этот день никогда не наступит.

Хантер покачал головой:

— Я сомневаюсь, Кирха, что он наступит. Ведь теперь ты будейгь находиться в лагере для военнопленных, ты не забыл об этом?

Кирха улыбнулся:

— Я бы на вашем месте не стал держать пари об этом, мой господин. — Он протянул свою покрытую шерстью, когтистую лапу для человеческого рукопожатия.

Удивленный Хантер схватил ее и крепко стиснул.

— До свидания, Кирха.

— Прощайте, мой господин, — ответил Кирха.

Хантер стоял в коридоре и смотрел вслед Кирхе, которого уводили охранники.

«Я никогда не думал, что наступит день, когда мне будет грустно расставаться с кил-ратхом. Но это случилось. И хотя, казалось бы, Кирха — враг, он оказался надежным товарищем и настоящим другом». Хантер еще долго стоял, глядя в ту сторону, куда ушел Кирха со своими стражами.

— Хан-тер?

Он обернулся и увидел К'Каи, торопливо идущую к нему по коридору.

— К'Каи! Что ты здесь делаешь?

— Я хотела поговорить с Кирхой, — ответила она. — Его уже нет?

— Ты опоздала совсем немного.

— Очень жаль, — сказала она с искренней грустью. — Я хотела попрощаться с ним. Несмотря на то что он килратх, я теперь думаю о нем как о боевом товарище и друге. — Она склонила голову набок. — Когда я была птенцом в нашем гнезде, я даже не мечтала, что когда-нибудь буду летать среди звезд, встречу существ из других миров. Подружиться с тобой, Хан-тер, с землянином, было не очень трудно… — Она замолчала, подошла к нему поближе и запустила клюв в его волосы. — Жаль только, что в человеческих волосах никогда не бывает вкусных насекомых!

— Простите, леди, но вряд ли я стану их там разводить, даже для вас! — засмеялся Хантер и уклонился от ее клюва.

— Мне жаль, что я не смогла попрощаться с Кирхой, — сказала К'Каи. — И не смогла отдать ему мой подарок. Я думаю, мы употребим его тогда вместе с тобой.

И тут только Хантер заметил в когтях у К'Каи большую глиняную бутылку.

— «Фирекканское Наилучшее»? — спросил он.

— Конечно, — ответила она, приоткрыв клюв в беззвучном смехе фирекканцев. — А что же еще мы стали бы пить, чтобы отпраздновать наш успех? Ну пошли же скорее в кают-компанию и выпьем за нашу победу.

«А я выпью еще и за покинувших нас друзей, — подумал Хантер. — За Гвен, которая погибла, спасая фирекканских заложников и своих товарищей. И за Кирху, у которого хватило мужества и чести, чтобы сражаться на стороне своих врагов против собственного народа.

И за наш успех. Несмотря ни на что, мы его добились. Это потрясающе!»

— Идемте, леди, — галантно предложил Хантер, обхватывая рукой крыло К'Каи. — Мы выпьем за будущее и за то, что оно нам принесет!