ГЛАВА 39

Если верить корабельным часам, это случилось под утро. Логинов лежал на узкой койке, тесно прижавшись к задремавшей Перлис, и ее мягкие длинные волосы словно покрывалом окутали его плечо и грудь. Он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее и не расплескать переполнявшую его нежность.

Он внимательно следил за табло корабельных часов, боясь задремать и пропустить момент, когда наступит время разгона и Бекетову может понадобиться помощь. Но до этого момента было еще не меньше часа. Когда на корабельных часах сменилась очередная цифра, у Артема возникло странное ощущение, будто из-за циферблата на него кто-то смотрит.

В таких вещах Логинов редко ошибался. Ощущение было настолько сильным и неприятным, что он заставил себя встать. Ему удалось проделать эту сложную процедуру так осторожно, что Перлис не проснулась. Затем он подошел к часам, снял с табло крышку, и внимательно изучил циферблат, тихонько простукивая его в наиболее подозрительных местах. Это уже смахивало на полный маразм. Если он ничего не найдет — придется пройти весь комплект психотестов.

Огорченный неудачей, он слишком громко стукнул по циферблату, Перлис зашевелилась и привстала. Он всегда удивлялся ее способности в отличие от всех остальных женщин мгновенно просыпаться. Вот и сейчас сон полностью исчез из ее глаз, и она спросила:

— Что-то случилось? Что ты там делаешь?

— Видимо, показалось… Ничего здесь нет. Спи.

— Подожди. Я не хотела тебе говорить, но с момента нашего возвращения на корабль я все время чувствую, что за нами кто-то наблюдает. Похоже, здесь появился кто-то посторонний или, может быть, изменился сам корабль, после того, как побывал в завременье. Ты чувствуешь то же самое?

— Фактов у нас маловато, но с кораблем действительно что-то произошло, и я боюсь, как бы в ответственный момент он нас не подвел. Правда, иногда мне кажется, что это со мной что-то не в порядке. Я стал слишком мнительным, слишком осторожным.

— Это не так, Артем. Твоя тревога вполне обоснованна, и лучше разобраться в ее причине, чем ждать, пока случится какая-нибудь неприятность.

— Наверное, ты права. Пойду к Бекетову. Надо еще раз все проверить перед началом разгона. Скоро все равно мне становиться на вахту.

Уже у самой двери он еще раз взглянул на нее. На ее рассыпавшиеся по плечам волосы, на всю ее ладную и тонкую фигурку, обрисованную простыней и хорошо просматривавшуюся в полумраке каюты.

— Я не стану тебя дожидаться. Уйду к себе.

Он молча кивнул в знак согласия, испытывая невольное чувство благодарности за ее тактичность. Ему по-прежнему не хотелось афишировать их отношения перед остальной командой, хотя Артем прекрасно понимал: скрыть что бы то ни было в этой небольшой металлической коробке, ставшей их общим домом, попросту невозможно.

Он вышел из каюты и не спеша направился вдоль коридора к рубке. Едва слышно свистели двигатели, и лишь легкая вибрация стенных панелей свидетельствовала о том, что корабль находится в движении. Они давно уже отошли на достаточное расстояние от арктурианского корабля, набрали безопасную высоту, и теперь Бекетов вел корабль на автопилоте. Собственно, в данный момент его присутствие в рубке было совсем не обязательно. Но Логинову хотелось заранее подготовить все расчеты. А главное, он до сих пор еще не принял окончательного решения относительно точки выхода из оверсайда. Куда направить корабль? К Земле? Им всем хотелось вернуться домой и выяснить, что произошло за время их отсутствия, но если Земля разрушена, как об этом говорил Похандорус, не потеряют ли они свой последний шанс что-то исправить в этой сложнейшей ситуации? И смогут ли они чего-нибудь добиться, если полетят на Арутею? Арктурианская столица, игравшая важную роль в организации захвата, наверняка хорошо охранялась. Не затронутые разрушительной волной захвата, арктурианские миры могли себе позволить не экономить на вооружении.

Сейчас Логинову не помешал бы хороший совет, но он знал, что это желание всего лишь своеобразная защитная реакция. Решение все равно придется принимать ему одному независимо от мнения остальных членов команды. Это был как раз такой случай.

Земля или Арутея? Он быстро прокрутил в голове возможный результат каждого из этих решений. Наихудший, разумеется, результат. Всегда полезнее предвидеть отрицательные последствия.

Итак, если Земля окажется разрушенной до такой степени, как об этом упоминал Похандорус, и об этом же, кстати, Юстис сообщил Перлис, если это действительно так — их полет и миссия на этом будут закончены. Топлива на новый бросок не хватит, и они навсегда застрянут на разрушенной планете, будучи уже не в силах ничего изменить. Конечно, если захват на Земле все еще продолжается — они будут сражаться, но это будет бой, у которого не может быть иного исхода, кроме гибели всей команды. С другой стороны, если Земля избежала полного разгрома, оказавшись на базе, они ничем не смогут помочь своей родной планете, только потеряют время. Так что с любого конца получалось, что лететь на Землю не было никакого резона.

А если они выберут Арутею? Сторожевые корабли могут их уничтожить еще до подхода к планете, сразу же после выхода из оверсайда. Но если точка выхода будет намечена достаточно далеко от планеты — этого можно избежать. Ну и что потом? Что они будут делать на этой хорошо охраняемой чужой планете?

То же, что и всегда. Добывать информацию. Делать то, зачем их посылали на Таиру — бороться с захватом в самом его сердце. «Но каким образом им попасть на Арутею? Как провести корабль сквозь кольцо защитных спутников и сторожевиков? — спросил он себя и сразу же ответил. — Планета большая. Одна маленькая космическая яхта имеет достаточно шансов незаметно проскользнуть сквозь оборонительные сети, расставленные на большие корабли. Оказавшись на планете, мы постараемся раствориться, стать невидимыми и незаметными, спрятать корабль, если удастся, и затем… Да что это я, — оборвал себя Артем, — обстановка подскажет, как поступать. Главное — уже не оставалось сомнений в том, какое решение следует принимать».

Бекетов, видимо, задремал в своем кресле, полностью положившись на автопилота, но, услышав шаги Логинова, встрепенулся.

— Ты что-то рано, командир… Еще почти час до начала разгона.

Логинов ждал, что Бекетов продолжит, ведь со своего пульта, благодаря биологическим датчикам, установленным в каждом помещении, он мог видеть перемещение всех членов экипажа по кораблю и знал, что Перлис до сих пор в его каюте — Он, конечно, не ожидал от своего старого друга какой-нибудь бестактной шутки, но хоть какой-то намек вполне мог проскользнуть. Однако старый капитан молчал.

— Не спится. У меня всегда бессонница перед стартом. А ты ничего не заметил?

— Не заметил, что?

Логинов не собирался ни на что намекать, он лишь хотел проверить свои последние ощущения чужого взгляда, приковавшего его к месту около корабельных часов.

— Я имею в виду биологические датчики, ты не заметил ничего постороннего на корабле, ничего странного?

— Вот что я тебе скажу, командир, мы с тобой старые друзья, и я рад за тебя. Рад, что эта девочка наконец решилась все поставить на свои места.

Логинов почувствовал, что краснеет. Получилось так, будто он сам напросился на этот разговор. Но он имел в виду совсем другое.

— Я не об этом. Я хочу спросить, не замечал ли ты на корабле перемещение какого-нибудь чужого биологического объекта?

— Чужого объекта? На борту нет никого, кроме членов нашего экипажа. Хотя если говорить честно…

Бекетов надолго замолчал, словно никак не мог решиться продолжить свою мысль, и Логинов терпеливо ждал, опасаясь намеками и разъяснениями повлиять на те едва уловимые ощущения неведомого, которые есть у каждого человека. И которыми мы так не любим делиться даже с друзьями, боясь показаться нелепыми или смешными.

— Иногда мне кажется, что в компьютер нашего корабля вселился какой-то бес.

Логинов, ожидавший совсем другого признания, даже слегка растерялся.

— При чем здесь компьютер?

— При том, что иногда мне кажется — его реакции изменились. Он теперь вроде бы обдумывает каждую полученную от меня команду. Иногда даже слегка корректирует полученные прямые приказы, настолько незначительно, что поймать его на прямом самовольстве мне так и не удалось.

Логинов хмыкнул и удовлетворенно кивнул. Значит, Абасов выполнил его просьбу и ни словом не упомянул о явлении Инфа. Незачем было усугублять и без того сложную обстановку.

— Может быть, вирус?

— Вирус в закрытой системе, с раз и навсегда отлитой в кристалле памятью и набором команд? По-моему, это полная ерунда.

— Тогда что же?

— Я не знаю. Мне не известно ни одного фактора, который мог бы изменить систему, подобную управляющему блоку нашего корабля. Такие блоки никогда не ремонтируют. Если случается какое-то механическое повреждение, их отливают заново, целиком.

Бекетов замолчал, потирая гладко выбритый подбородок, и Логинов почему-то подумал, что, не будь на корабле Перлис, все бы они перестали следить за собой с подобной тщательностью. Слишком хорошо он знал, как это бывает в дальних рейсах с небольшой мужской командой.

— Разве что очень мощное магнитное излучение, в миллионы гаусс, соответствующим образом промодулированное, могло бы повлиять на управляющий блок…

— Больше ты ничего не заметил? Никаких странностей?

— Остальное на грани помех. Знаешь, человек тоже не совершенная система, у него бывают сбои, так же, как у биологических датчиков.

— Расскажи-ка об этом подробнее.

Бекетов повернулся к нему в своем вертящемся кресле пилота и смотрел теперь прямо в глаза словно проверял, насколько серьезен Логинов, и убедившись, что тому совсем не до шуток, продолжил:

— Что-то такое иногда появляется в коридорах между нашими каютами. Излучение то появляется, то исчезает, и оно настолько слабое, что вполне может сойти за помеху. Автоматика отказывается регистрировать этого странного гостя. Поэтому официально мне тебе доложить нечего.

— Не забывай о том, где находился наш корабль до своего возвращения в наш мир. Сейчас любое субъективное наблюдение может для нас оказаться необычайно ценным. Человеческий мозг оказывается зачастую намного точнее любых приборов.

— Что ты будешь делать с моими наблюдениями? Будь у тебя их хоть целый воз, разве можешь ты что-нибудь изменить?!

Бекетов говорил слишком резко, Логинову никогда не приходилось видеть его таким взвинченным. Кажется, мания преследования поразила не его одного.

— Помни о том, что это могут быть вполне реальные вещи, а не твое воспаленное воображение. Мы встречались с ракшасом и знаем, на что способно это существо. Кроме того, незадолго до старта мне пришлось встретиться с арктурианином и обменяться с ним кое-какой информацией.

— Обменяться?

— Ну да — это было что-то вроде обмена. Я рассказал ему о том, как нам удалось разделаться с ракшасом, а он в виде ответной любезности объяснил мне, каким образом ракшасам удалось напасть на Землю. Так вот, во время этой встречи мне пришлось убедиться в том, что арктуриане способны создавать объекты, или существа, — называй их, как хочешь, так сказать, «слабо материальные».

— Это еще что такое?

— Уже не голограмма, но еще и не полноценный материальный объект. Что-то среднее, концентрация какой-то энергии, локализованной внутри четко обозначенного образа.

— Если они умеют делать такие вещи — нам придется несладко, особенно если ты уже решил лететь на Арутею.

— Ничего я еще не решил. Скорее всего, мы полетим на Землю. Во всяком случае, еще есть время подумать.

Одно Артем знал совершенно определенно — говорить о своем решении он не будет и не станет его обсуждать. Он всегда так делал, когда приходилось принимать по-настоящему трудные решения. Полет на Арутею может оказаться последним, и лишь на нем одном должна лежать ответственность за все последствия. «Если они, конечно, будут — эти самые последствия», — с горечью подумал Логинов, понимая, что обратного пути нет. Не мог он прилететь на разрушенную, раздавленную Землю, не мог доложить о том, что их миссия закончилась провалом.

Перлис разбудил легкий толчок двигателей, возвестивших начало разгона. Ускорение мягко вдавило ее в постель, и страховочные ремни, крепившие ее к койке, тихо заскрипели.

Было что-то еще, звук, шорох, легкая тень, мелькнувшая на стене… Она не знала, что именно, но в обстановке каюты что-то неуловимо изменилось…

Она вернулась в свою каюту от Артема два часа назад и сразу же заснула, в это «предрассветное» по корабельным часам время ее сон всегда был особенно крепок, и привычные раздражители не могли ее разбудить.

Она лежала тихо, не двигаясь, ее сознание, мягко пробираясь по самой кромке сна, улавливало мельчайшие, недоступные в обычном состоянии сигналы.

И тогда она наконец увидела… Ростом и ушами похожая на Чебурашку, но чересчур лохматая тень на стене, напротив ее кровати, стала обретать все более определенные очертания, постепенно обрастая подробностями. Она стала совсем отчетливой в тот момент, когда Перлис заметила ее, и ей показалось, что своим желанием определить, что это такое, распознать неясную, размытую картину, она помогает этому неведомому существу пробиться сквозь преграду.

И задолго до того, как существо полностью сформировалось, она узнала его.

— Ярута… Как ты меня нашел?

— Здравствуй, хозяйка! Я очень старался. Ты была так далеко, пространство здесь твердое и липкое, думал, загибну тут у вас совсем. Но мне было очень нужно тебя видеть.

— Зачем, Ярута, зачем так рисковать?

— Ракшасы готовятся к походу. Они выступят в третий день месяца громов. Будет большая война.

— Твое сообщение ничего не изменит. Люди слабы и разобщены, они не смогут противостоять новой волне захвата.

— Люди сильные. Но они не знают об этом. Люди умеют любить — именно поэтому ракшасы вас боятся. Они не уверены в своей победе. Если люди узнают… Ракшасы проиграют войну.

— Узнают что?

Голос маленького домового прерывался, он говорил теперь с огромным трудом, словно грудь е му сдавила невидимая тяжесть.

— Вы должны узнать, почему начался захват. Если люди узнают это — они смогут остановить ракшасов!

Крохотное тельце Яруты казалось приклеенным к стене каюты, он пытался вырваться на свободу — но это ему не удавалось, и через какое-то время Перлис заметила за его спиной тень гигантской руки, которая душила маленького домового.

— Я принес тебе подарок, хозяйка. Это мой последний дар, больше мы никогда не увидимся… Мой прежний хозяин… Он слишком близко… Он отомстит… Подойди ко мне!

Она не могла не подчиниться этой просьбе, и крохотные ручонки домового, с огромным усилием отделившись от стены каюты, надели на ее шею невесомую цепь, с овальной восьмигранной пластинкой на конце.

Слишком знакома была ей эта пластинка! Вот только она не ощущала тяжести на шее, словно талисман был сделан из воздуха.

— Это образ Бладовара… Только образ — больше я ничего не могу принести в ваш мир… Но твой хозяин знает, как с ним нужно поступить…

— Мой хозяин?

— Те, кого мы любим, всегда становятся нашими хозяевами… Прощай.

Он исчез, растворился, и только тень гигантской руки на стене еще оставалась какое-то время на том месте, где только что был Ярута. Перлис стояла не шевелясь, оглушенная его словами, и тем, что произошло, стояла и плакала, даже не пытаясь удержать слез.

— Прибавь еще четверть мощности на кормовые! — распорядился Логинов, и Бекетов тотчас же начал вращать верньеры настройки двигателей. Хотя и проворчал недовольно:

— Зачем это нам? Мы и так идем с предельным ускорением!

— Затем, что впереди зона планетарных спутников Таиры.

— Они почти все разрушены, даже если что-то там и сохранилось, они не представляют опасности для нашего корабля!

— Им и не понадобится ничего предпринимать. Достаточно просто сообщить арктурианам о нашем старте.

Планета на кормовых экранах слегка дрогнула и стала уменьшаться еще быстрее, постепенно превращаясь в диск космического тела. Они уже миновали стратосферу, когда Бекетов, указывая на датчик мощности двигателей, сказал:

— Снова этот странный эффект, о котором я тебе говорил. Все мои команды выполняются с запозданием!

— Придется с этим мириться. У нас просто нет другого выхода. Память нашего компьютера невозможно очистить в походных условиях.

— А она и не нуждается в чистке, — произнес у них в ушах ясный и незнакомый голос. Оба одновременно повернулись и уставились друг на друга.

— Что это было?

— Голос нашего компьютера, как мне кажется. В чрезвычайных ситуациях он имеет возможность подключаться к линии внутренней связи, чтобы сообщить команде какое-нибудь экстренное предупреждение.