Глава 6

Лауреат Нобелевской премии, академик Вакенберг сидел на веранде своего хорошо охраняемого коттеджа и размышлял о том, что жизнь не удалась.

Вчера ему стукнуло шестьдесят пять, и он постепенно приходил в себя после затянувшегося далеко за полночь юбилейного вечера.

Правительственные поздравления, ненужная суета, десятки неприятных ему людей, весь вечер соревновавшихся в том, что испытывали его долготерпение, произнося дурацкие речи в его честь.

Вакенберг давно перешел тот рубеж, когда слава доставляет хоть какое-то удовлетворение, а тщеславие было ему нe свойственно, даже когда он был намного моложе.

Всю его жизнь поглотила наука, борьба с рутинными аксиомами, стремление сделать шаг в неизвестное. Но в результате он получал лишь строчки формул, понятные разве что десятку людей на этой планете и никого не сделавшие счастливее, — в том числе и его самого.

Даже собственный институт, созданный по его проекту и занимавшийся фундаментальной наукой, не приносил удовлетворения. Он собрал в него лучших молодых математиков планеты, он добился выделения обширных правительственных субсидий для своего детища. Он, наконец, сумел создать свой собственный мирок единомышленников, вход в который посторонним был заказан, и не столько потому, что институт получил закрытый статус правительственного учреждения, сколько оттого, что непосвященный сразу же тонул в непонятной терминологии этого чуждого ему мира, где надо всем царствовал божественный язык математики.

И вдруг сейчас, после своего юбилейного вечера, Вакенберг понял, что все это не более чем игра, не имеющая никакого отношения к реальной жизни.

Из глубин этих печальных раздумий его вывел мягкий переливчатый зуммер вызова внутренней связи. Охранник у ворот виллы сообщил, что к нему прибыл специальный правительственный курьер. Еще одно поздравление. Каждый из них боится опоздать, боится остаться в стороне от важного политического мероприятия. Десять лет назад эти люди не знали даже его фамилии. На поздравления приходится отвечать, выдумывать какие-то пустые, вежливые слова.

Он усмехнулся, представив, как вытянулись бы лица этих правительственных чиновников, если бы на каждое их послание он отвечал лишь то, что думал. Ну, например: «Принял к сведению. Вакенберг». Или еще лучше: «А не пойти бы вам…»

— Пропустите, — сказал он охраннику, одновременно включая автоматическую кофеварку, стоявшую на столике рядом с его креслом. Ему казалось, что горечь этого напитка уменьшала горечь его мыслей.

Правительственный пакет оказался гораздо солиднее всех полученных им поздравлений. Прежде всего потому, что на нем стояла президентская печать и надпись «Совершенно секретно. Лично в руки».

Это еще что за новости, подумал Вакенберг, взламывая печать. С каких это пор юбилейные послания направляют с курьерской почтой, под грифом «секретно»?

Молоденький лейтенант вежливо отвернулся, чтобы не мешать академику изучать секретное правительственное послание.

Однако изучать в нем было совершенно нечего. На хрустящем листе мелованной бумаги было четко отпечатано одно-единственное слово:

«Проникновение».

И Вакенберг далеко не сразу вспомнил, что это должно означать.

Лет двадцать назад в одном из правительственных учреждений, куда его, тогда еще декана математического факультета, пригласили для конфиденциальной беседы, ему предложили подписать некое обязательство…

Тогда все это выглядело как шутка какого-то свихнувшегося правительственного чинуши.

Ему сказали, что это обязательство окажет существенное влияние на его дальнейшую карьеру и обеспечит ему поддержку на самом высоком уровне.

Поскольку, в сущности, от него ничего не требовали и он был абсолютно уверен, что и не потребуют никогда в будущем, он с легкостью, почти не раздумывая, подписал бумагу, в которой было сказано примерно следующее: он, Вакенберг, в случае инопланетного проникновения на Землю, независимо от формы этого проникновения, обязуется немедленно прибыть на секретную правительственную базу и находиться там до тех пор, пока ликвидация этого проникновения и всех его последствий не будет завершена.

Там еще была куча всяких пунктов о неразглашении, о соблюдении секретности, о полной изоляции от внешнего мира и прочей ерунды.

— Скажу прислуге, чтобы собрала вещи, — пробормотал он, тяжело поднимаясь из своего кресла и все еще не понимая, что с этого мгновения вся его жизнь полностью изменилась и уже никогда не вернется в прежнее русло.

— Извините! Но мне приказано проследить, чтобы вы избегали любых контактов. Все необходимое есть на базе. Позже вам доставят ваши вещи.

— Это еще что за новости! Уж не хотите ли вы сказать, что заберете меня прямо сейчас, в домашнем халате?!

— Именно так.

— Ну, это уже слишком! Семенов! Выпроводите отсюда этого молодого человека! — крикнул он в микрофон внутренней связи. Но вместо начальника его личной охраны из дверей показались еще двое солдат в незнакомой Вакенбергу форме.

— Господин Вакенберг! Не заставляйте меня применять силу. Мне поручено выполнить приказ любыми средствами.

Через час глайдер с академиком на борту приземлился на небольшом острове, которого не было ни на одной карте.

Вакенберга встречал незнакомый человек средних лет в безупречно сшитом гражданском костюме. Совершенно подавленный тем, каким способом его сюда доставили, и окружающим пейзажем (весь остров опоясывали энергетические установки защитного поля и тяжелые бластерные батареи, способные в считанные секунды уничтожить любую воздушную или морскую цель), Вакенберг медленно спустился по трапу и сделал вид, что не заметил протянутой ему для пожатия руки.

— Я Линьковский, ваш личный секретарь.

— Довольно странный способ доставки… И в какой же должности я должен пребывать в этом милом учреждении?

— Вы назначены заместителем генерального директора по научной части.

— И кто же директор?

— Он вас ждет.

Кабинет директора располагался в современном стеклянном доме-башне, возвышавшейся надо всем островом.

— Ну, разумеется, Диньков.

— Я тоже не слишком обрадован твоим назначением, — проговорил академик Диньков, тем не менее поднявшийся из своего кресла и стоя приветствовавший гостя.

Диньков был хорошо известен в академических кругах как прекрасный организатор. Он заслужил свои научные степени, подвизаясь в каких-то мифических исследованиях отношений потребителя с государством и активно участвуя в различных правительственных программах.

— Я должен был догадаться, что это ты! — проворчал Вакенберг, делая вид, что он вновь не заметил протянутой руки. — Ты знаешь, что перед приходом в твой кабинет меня заставили сдать анализ крови? Ты что, боишься заразиться СПИДом?

— Ну и шуточки у тебя, похоже, ты ничуть не изменился за те пять лет, что мы не виделись. А что касается анализов, то это совершенно необходимая предосторожность. Каждый, кто попадает на нашу базу, прежде всего сдает анализ крови. Еще на Зидре мы столкнулись с феноменом подмены.

Существовавшая там инопланетная форма жизни научилась полностью контролировать мозг отдельных людей и использовать этих зомби в своих интересах, направляя в нашу колонию.

— И ты решил, что анализа крови будет достаточно, чтобы отделить козлищ от агнцев.

— Представь себе, да. При установлении подобного внешнего контроля у перципиента прежде всего изменяется кровь. Железо в ней частично заменяется медью. На поздних стадиях заражения это можно видеть невооруженным глазом.

— И весь этот переполох из-за того, что нечто подобное может произойти на Земле? Кому пришла в голову подобная чепуха?

— Уже произошло, Николай. Увы. Если бы не это, ты не сидел бы сейчас в моем кабинете, поверь, мне твое общество доставляет такое же удовольствие, как мое тебе.

По крайней мере, в уме и откровенности этому человеку нельзя было отказать, и его сообщение отодвинуло на второй план личные обиды Вакенберга и все неудобства перелета.

— Выкладывай все, что тебе известно! Твоя страсть к засекречиванию всех доступных материалов наверняка уже привела к тому, что академия узнала об этом слишком поздно.

— Все началось две недели назад. В одном из прибайкальских сел начали исчезать люди, затем там же исчез сотрудник внешней безопасности. Но главное — это данные, полученные Пулковской обсерваторией, и геодезические съемки. Тебе предоставят все материалы.

На глубине двух километров под поверхностью Земли мы обнаружили энергетического монстра, сосущего энергию Солнца и непрерывно увеличивавшегося в размерах.

Подобный энергетический гигант заставил нас сорок лет назад покинуть колонию на Зидре и объявить там полный карантин.

— Почему же об этом не было никаких сообщений?

— Был прямой приказ тогдашнего президента не разглашать эту информацию. Причины мне не известны. Тогда мы были уверены, что на Землю это бедствие распространиться не может.

— И, как всегда, ошиблись.

— Ну, мы не сидели сложа руки. За это время был разработан план операции «Проникновение». Сегодня мы располагаем самыми совершенными техническими средствами защиты. И, практически, неограниченной властью. На время проведения операции нам подчинены почти все федеральные службы. Только президент имеет право отдавать нам прямые приказы, во всех остальных случаях решения будет принимать чрезвычайный комитет, в который ты входишь.

— Сколько в нем человек?

— Пятеро. Вместе с нами.

— Кто остальные трое?

— Витковский, Лемов, Калугина.

— Калугину я не знаю.

— Она работает в администрации президента, является его представителем и единственная из нас обладает правом вето.

— И какой тогда толк во всей этой «демократии»?

— Ну, мне обещали, что она не будет злоупотреблять своим правом и сможет им воспользоваться только по указанию самого президента.

— Не нравится мне такой порядок. Вся ответственность ложится на нас, а решения, в принципиальных вопросах, будут принимать правительственные чиновники.

— С этим я ничего не могу поделать. Как ты понимаешь, они не желают потерять контроль над ситуацией. Они и так создали орган, обладающий гораздо большими полномочиями, чем кабинет министров. Кстати, завтра в восемь утра состоится наше первое заседание. Постарайся не опоздать. Тебе пришлют сегодня все материалы.

— Мне нужны все данные по Зидре и вообще все, что вы знаете об этом так называемом «энергетическом монстре».

— Кстати, у него есть имя. Инспектор, чью фамилию я сейчас не вспомню, работал на Зидре и, прежде чем погибнуть, переслал на Землю отчет о Гифроне, так он назвал нашего «монстра» за сходство в рисунке его энергетических волокон с гифами обыкновенных земных грибов.

— Я должен познакомиться с этим отчетом.

— Значит, ты его получишь. Для членов комитета отменены любые грифы секретности. Хотя отчет не полон. Помехи во время передачи не позволили расшифровать его до конца.

В эту ночь Вакенбергу не удалось заснуть. Отчет Егорова, перехваченный сорок лет назад одним из радиобуев Земли, оказался рассказом гораздо более захватывающим, чем любое литературное произведение.

Это была повесть о тщете человеческих усилий, о бессмысленной борьбе с тем, что превосходило всякое человеческое понимание, о монстре, управлявшем звездами и использовавшем людей то ли для развлечений, то ли просто от скуки высасывая из человеческого мозга все воспоминания, все эмоции, всю прожитую жизнь…

Он читал о параллельных мирах, соединенных Гифроном в бесконечную спираль пространства, о людях, навсегда заблудившихся в этих мирах, и о том, что безмерная человеческая жадность притягивает и усиливает безликое космическое зло.

Там было и еще кое-что… Предположение или догадка о том, что те, кто породнился с Гифроном, обретают бессмертие… Что их разум и память навсегда попадают в бесконечную спираль пространства, где они обречены на вечные скитания по мертвым мирам.

Счастливы ли эти существа тем, что обрели бессмертие, или они безмерно страдают? И что будет с Землей, если Гифрон уже наложил и на нее свою тяжелую, пока еще невидимую длань…

Сорок лет назад никто не принял всерьез этот рассказ о человеческом мужестве и тщетности борьбы с космическим злом… Скорее всего потому, что в отчете не хватало многих кусков — многое нужно было домысливать самостоятельно… И все же отнесись люди к этому сообщению всерьез — сегодня все было бы по-другому. Но никто даже не слышал об этом отчете. Под грифом «совершенно секретно» он долгие годы пылился в архивах.

Нетрудно догадаться, почему появился этот гриф — слишком тесно была связана история гибели Барнудской колонии на Зидре с корпорацией «Феникс» и с администрацией бывшего президента.

«Мы стали заложниками собственной жадности и глупости», — подумал Вакенберг, выключая проектор с отчетом и подходя к окну, за которым только-только начал прорезаться рассвет.

Глава 7

Сознание медленно возвращалось к Андрею. Казалось, прошла всего минута с того момента, когда он попробовал грибов, принесенных из Дикого бора.

Минуту назад он еще сидел за столом в избе и обсуждал с матерью особенности предстоящего грибного сезона. Затем вдруг в глазах у него все сместилось, словно в голове заработал испорченный кинопроектор. Предметы потеряли свои привычные очертания, а тело лишилось веса.

Непонятная сила приподняла его и швырнула в кипящий водоворот. Только это была не вода. Может быть, воздух. Может быть, свернутое в трубу пространство. Прежде чем все исчезло, Андрей успел заметить, что цвет подхватившего его вихря сменился с голубого на черный.

Когда пелена с его глаз спала, он сидел на мягком и теплом песке, прислонившись спиной к шершавой каменной кладке. Удобно сидел. Ничего не болело, и было совсем не страшно.

Перед глазами, на сколько хватал взгляд, простиралось безбрежное море песка. Первые лучи утреннего солнца, встававшего за его спиной, позолотили вершины барханов, и песчинки на их вершинах вспыхнули миллионами радужных брызг.

Это было настолько красиво, что казалось неправдоподобным, словно кто-то раздробил радугу и рассыпал ее по песку.

Потом Андрей увидел тени, протянувшиеся из-за его спины к пустыне, и почувствовал, как неестественное равнодушие, охватившее его сознание, постепенно отступает под напором вопросов, вспыхнувших в его проснувшемся наконец мозгу.

Что произошло? Где я очутился? Откуда взялась пустыня, перечеркнутая этими странными изломанными тенями и сверкающая, словно земная радуга?

Что касается теней, он мог бы узнать об этом побольше, если бы сумел преодолеть непонятное оцепенение, сковавшее его тело.

Нужно было лишь встать и повернуться, но сил или желания сделать это не было. Может быть, ему хотелось показать неизвестности, притаившейся за его спиной, что ему совсем не страшно. И только глубоко внутри, сжавшись в маленький комочек ужаса и восторга одновременно, тлело понимание того, что с ним случилось нечто невероятное.

Лишь сейчас Андрей заметил, что посох в его руке за время перемещения в этот мир превратился в длинный и узкий клинок. То ли в меч, то ли в обоюдоострую шпагу — Андрей не слишком разбирался в холодном оружии. Клинок казался легким, почти невесомым — и очень острым. Андрей порезал палец до крови, когда легонько прикоснулся к лезвию. Шутить с этой штукой не стоило. И это открытие придало ему необходимое мужество для того, чтобы встать и посмотреть наконец, что притаилось за его спиной.

.Сразу за узкой башней, опираясь на стену которой он сидел, раскинулся непривычный для человеческих глаз синий город, состоявший из полупрозрачных куполов, похожих на гигантские мыльные пузыри, опустившиеся на поверхность пустыни. Купола слегка светились изнутри голубоватым светом. Время от времени на их поверхности появлялись непонятные знаки. Они исчезали и появлялись вновь, чтобы тут же исчезнуть снова.

Город выглядел мертвым и очень старым — хотя песка на его улицах не было, но не было видно и малейшего движения.

В сознании Андрея постепенно крепла ничем не объяснимая уверенность в том, что он должен был попасть в совершенно иное место. Хотя зов, приведший его в Дикий бор, к поляне с грибами, шел, похоже, отсюда — из этого города. Он не знал, откуда у него такая уверенность, но это было именно так.

Минут пять Андрей ждал, не появится ли кто из жителей голубого города — но на улицах по-прежнему было пустынно. Ему казалось неправильным и даже опасным пересекать невидимую границу без всякого приглашения.

Наконец, устав от ожидания и собравшись с духом, Андрей вошел в город.

Ничего не произошло. Разве что на верхней площадке башни он заметил угловым зрением какое-то движение. И пока старался понять, что там движется, кто-то громко чихнул совсем рядом. От неожиданности Андрей отскочил в сторону и повернулся, с недоумением и страхом разглядывая необычное существо, невесть откуда взявшееся в двух шагах за его спиной. Больше всего существо походило на моржа.

Впрочем, вместо ласт у него имелись толстые раструбы ног, прочно опиравшихся на мостовую. Ноги заканчивались плоскими без пальцев лепешками ступней, а в руках, заменивших верхнюю пару ласт, морж сжимал тонкую трубку, копье, или какое-то другое не известное Андрею оружие.

Несмотря на это вооружение, морда моржа казалась добродушной. Над широкими скулами пасти, прикрытой редкими усами, насмешливо поблескивали маленькие глазки, с любопытством разглядывавшие Андрея.

— Ну как долетел? — прошамкал морж, не открывая пасти и не произнеся ни звука.

— Нормально долетел! — с вызовом ответил Андрей и лишь потом удивился этому странному разговору, беззвучному с одной стороны. — Где я? Что это за город?

— Это город Лан. Очень старый город.

— Почему я здесь?

— Ты задаешь сразу много вопросов. Мне трудно отвечать. Ваш язык изучен не до конца.

— Ты даже пасть не открываешь.

— Я говорю мысленно, но у нас нет времени для пустых разговоров. Потом ты поймешь. Сейчас, человеческий детеныш, ты пойдешь со мной.

— Я не детеныш! — крикнул Андрей в широкую спину моржа, но тот даже усом не повел, продолжая медленно, вперевалку, шествовать вдоль улицы и, казалось, совершенно не интересуясь, следует ли за ним Андрей.

С минуту тот раздумывал, не остаться ли ему на месте, предоставив моржу идти своей дорогой, но затем любопытство и гнетущее ощущение заброшенности, исходившее от улиц этого необычного города, заставили его двинуться следом.

Оставаться здесь одному, в полной неизвестности, совсем не хотелось.

Солнце появилось над горизонтом, и оно оказалось намного больше и ярче земного светила. Сразу же после восхода удушающая жара окутала улицы города.

«Если так будет продолжаться, то к полудню на открытом месте можно будет изжариться». Андрей вспомнил, что у него с собой нет даже фляги, а пить хотелось уже сейчас. На улицах города не было ни малейшего намека на воду.

Андрей обернулся, рассматривая оставленную за городской чертой пустыню.

Казалось, она жила своей собственной, не зависимой от города жизнью. Странные песчаные барханы невероятно сложной и причудливой формы таяли под лучами утреннего солнца, расплывались, обрушивались, превращаясь в обычные песчаные холмы.

Захваченный этим зрелищем, Андрей на какое-то время забыл о своем спутнике. И невольно вздрогнул от легкого прикосновения теплой лапы, опустившейся ему на плечо.

— Нам надо спешить, маленький человек, пока не пришли ососы. Эти существа очень опасны.

Меч в руке Андрея стал заметно тяжелее, словно хотел подтвердить слова моржа о том, что этот красивый мир таит в себе неведомую опасность.

Они шли еще минут десять, пока не достигли центра города. Улицы здесь стали шире, а купола домов намного выше.

Кроме размеров, с точки зрения Андрея, дома ничем не отличались друг от друга. Но, видимо, это было не так, потому что его спутник то и дело останавливался и разглядывал непрозрачные стены, сделанные то ли из темного стекла, то ли из пластика. Андрей подумал, что его провожатый, возможно, и сам впервые попал в этот город, тогда он зря надеется на его помощь.

Окружавшие их со всех сторон купола не имели ни малейшего намека на двери или окна. Было непонятно, что Андрей и морж здесь ищут и долго ли еще будет продолжаться бесконечное блуждание по городу.

Жара и жажда стали совершенно невыносимыми, а от раскаленных солнцем изогнутых темных стен веяло нестерпимым жаром. Морж наконец остановил свой выбор на одном из зданий и, подойдя, приложил широкие лепешки ладоней к его стене.

В первое мгновение ничего не изменилось, потом послышался странный звук, словно кто-то огромный вздохнул, просыпаясь. Весь дом задвигался, заколебался под ветром, точно и в самом деле был всего лишь огромным мыльным пузырем.

А потом морж исчез. Минуту назад его широкая спина маячила перед Андреем, но теперь на этом месте осталась лишь стена дома. Андрей в растерянности стоял посреди улицы, не зная, что ему делать дальше. Примерно через минуту стена вновь заколебалась, и в ней, словно барельеф, появилась морда моржа.

— Долго ты там собираешься стоять? Зрелище головы моржа, торчавшей из стены дома, было настолько странным, что Андрей растерялся, не зная, что ответить.

— Там же нет двери… — произнес он наконец.

— В наших домах не бывает дверей. Иди сюда, дом тебя пропустит.

Справившись с изумлением, Андрей нырнул в стену, как ныряют в стылую воду, и очутился внутри огромного пустого яйца. Стены пропускали снаружи лишь немного рассеянного света, и в доме царил полумрак. Больше всего поражало отсутствие каких бы то ни было предметов внутри этого странного дома. Были только стены и пол, сделанный из незнакомого голубоватого материала, то ли металла, то ли пластика.

Больше всего Андрея удивляло то, что он воспринимает все происходящее совершенно спокойно. Так бывает только во сне — там человек не способен удивляться никаким, даже самым невероятным событиям.

Но слишком уж реален был этот сон, слишком реальной была жара на улице и прохлада, царившая в доме. Да и жажда, которая не отпускала парнишку с того момента, как он очутился в голубом городе, теперь, несмотря на прохладу, стала еще сильнее.

— Я хочу пить. Есть здесь у вас вода?

Морж провел лапой по воздуху и протянул к Андрею широкую лепешку ладони, на которой теперь стояла прозрачная чаша, полная воды.

— Ты фокусник или настоящий волшебник? — спросил Андрей, не сразу рискнув притронуться к этому невесть откуда появившемуся напитку.

— Ни то, ни другое. Мы умеем управлять движением предметов усилием мысли.

— Мне бы так…

— И что бы ты сделал?

— Переместил бы себя обратно домой! — с вызовом сказал Андрей, принимая чашу с водой.

— Это не так просто… Но если ты все сделаешь правильно, то обязательно вернешься.

— У меня все получается неправильно! Хотел угостить всю общину свежими грибами, и вот я здесь! А они… — Андрей похолодел от ужасной мысли. — Ты знаешь, куда попали остальные? Где находится моя мать?

— Не знаю, Андрей… Не я вырастил эти грибы.

— Но я здесь наверняка из-за этих грибов!

— Ты услышал мой зов, только ты. Поэтому я смог вмешаться и перехватить переход. А остальные… Я не знаю, в каком из его миров они находятся. У него их тысячи…

— О ком ты говоришь?

— О страшном существе, разрушившем нашу планету. От нее остался только этот заброшенный город. Теперь он пришел на вашу Землю, то же самое случится с ней, если ты не поможешь. Именно поэтому ты здесь.

— Что я могу… Я всего лишь мальчишка, я даже не понимаю, что происходит.

— У каждого из людей есть своя судьба, и, раз ты здесь, ты должен запастись мужеством и мудростью. Слишком многое от тебя теперь зависит.

Много веков назад, когда Гифрон превратился в тот ужас, который теперь разрушает мир, мы создали оружие… Мы не успели им воспользоваться, слишком быстро он уничтожил наши города и высосал наши души.