Мэр появился у себя в кабинете на двадцать минут позже назначенного.
      – Прошу прощения, господа. – Он обнажил в улыбке белоснежные зубы. – Никак не мог вырваться раньше.
      Присутствующие поднялись. Каждый удостоился крепкого рукопожатия, прямого взгляда и персонального обращения. Мистер Голдсмит. Мистер Фейри. Детектив Ферраро. Мистер Хокерт.
      Разумеется, помощники представили их мэру заранее, но он любил устанавливать с людьми личный контакт и знал, что им это нравится.
      В кабинете находился и пятый – начальник городской полиции, но ему мэр руку жать не стал, просто кинул дружески:
      – Привет, Эд, как Тельма и ребятишки?
      – Все нормально, господин мэр, – широко улыбнулся долговязый негр.
      – Ну и чудесно. Не забудьте передать им от меня привет. Прошу вас, господа, рассаживайтесь.
      Теперь, когда с приветствиями было покончено, мэр сразу посерьезнел. Он стремительно шагнул к столу, за которым стояли в углу два флага – государственный и штата Нью-Йорк.
      – Итак, нам предстоит обсудить меры безопасности на аукционе, назначенном... – Он щелкнул пальцами.
      – На одиннадцатое ноября, господин мэр, – подсказал помощник.
      – Да-да. – Он посмотрел на начальника полиции. – Вы в курсе, Эд?
      – Да, сэр.
      – Ну и что вы думаете?
      – На мой взгляд, присутствие полиции абсолютно необходимо. Мистер Фейри передал мне выборочный список персон, которые, по всей видимости, будут на аукционе. Копия у вас на столе.
      Мэр быстро пробежал глазами листок бумаги и недоверчиво посмотрел на присутствующих.
      – Неужели вы действительно ожидаете их всех?
      – И не только их, господин мэр, – подал голос Шелдон Д. Фейри. – Будут и другие известные люди.
      – Ничего себе! Да это больше похоже на какой-нибудь саммит на высшем уровне, чем на торги.
      – Вот поэтому мы и думаем о мерах безопасности.
      – Но ведь у вас есть собственная охрана?
      – Естественно, и она будет в полной мере задействована. Но когда к тебе собираются двое действующих глав государств и несколько бывших, всемирно известные знаменитости, кинозвезды да плюс к тому сотни богачей со всей планеты... – Фейри красноречиво пожал плечами. – Обеспечить их безопасность – наш первейший долг.
      Задумчиво сдвинув брови, мэр повернулся на своем вращающемся кресле и посмотрел в окно, за которым моросил редкий дождь.
      – Вам слово, Эд.
      – Я считаю, что охрану надо установить повсюду. То есть действовать так, будто в Нью-Йорк прибывает президент.
      – Дороговато выйдет. – Мэр не мог не думать о городском бюджете.
      – Ничего не поделаешь, сэр. Нам понадобится много людей у самого здания, где будет происходить аукцион, а также в местах, где остановятся наиболее важные гости. А некоторым потребуется личная охрана. Придется также на время аукциона перекрыть несколько кварталов на Мэдисон-авеню.
      – Вы ведь понимаете, что это означает, Эд? – Мэр потер переносицу.
      – Конечно, сэр. Много дополнительных дежурств.
      – Город не может себе этого позволить.
      – Есть кое-что, что город может позволить себе еще меньше.
      – А именно?
      – Взгляните еще раз на список, сэр. В нем имена людей, на которых уже не раз покушались. К счастью, безуспешно. Но что будет, если на этот раз попытка удастся?
      Можно было не продолжать.
      «Журналисты как с цепи сорвутся, – мрачно подумал мэр. – Да что там пресса, во всем мире шум поднимется. Не будет туристов. И – прощай надежды на переизбрание».
      – И все эти люди приезжают в Нью-Йорк только ради аукциона? – Мэр покачал головой. – Все еще не верится.
      – Ну почему же, сэр? – возразил Фейри. – Ведь это не просто аукцион. Бекки Пятая была национальным символом, да и вообще самой знаменитой женщиной в мире.
      – Вы правы. – Мэр помолчал. – Ужасно ее жаль.
      Все присутствующие молча склонили головы.
      Роберт решил, что пора и ему внести свою лепту в обсуждение вопроса.
      – Надо иметь в виду и другое, – сказал он, меняя тему разговора. – Сокровища Бекки Пятой.
      – Что вы имеете в виду? – осведомился мэр.
      – Если не считать некоторых музеев, никогда еще столько шедевров не выставлялось под одной крышей. Наша страховая компания делает все возможное, чтобы заручиться поддержкой других компаний и выработать общую политику. В конце концов речь идет о шести миллиардах долларов.
      Мэр выпрямился и недоверчиво посмотрел на Голдсмита.
      – Я не ослышался? Вы сказали... миллиардов?
      – Вот именно.
      – Ничего себе, – присвистнул мэр. – Боюсь, речь идет уже не об одном-двух днях дополнительных дежурств полицейских.
      – Дело того стоит, – сказал Роберт.
      – Разумеется, но расходы, расходы... У нас и без того в казне не густо.
      Мэр отодвинул стул и прошел к окну.
      – Не говоря уж о шуме, – продолжал он, не оборачиваясь, – который поднимут налогоплательщики. Им наверняка захочется знать, почему их с таким трудом заработанные доллары идут на охрану небольшой группы богачей, съехавшихся на мероприятие для избранных.
      – Можете им напомнить, – невозмутимо возразил Роберт, – что «Бергли» только в прошлом году заплатил в городскую казну десять миллионов долларов налогов. – Уж что-что, а цифры он знал хорошо. – Не говоря о еще восьми с половиной миллионах налога с продаж. Если хотите, могу назвать и отчисления в казну штата и государства.
      Мэр вернулся на свое место.
      – В этом нет нужды.
      – Словом, мне кажется, – буркнул Роберт, – мы вправе рассчитывать на внимание со стороны городских властей.
      – Если позволите, господин мэр, – кашлянул начальник полиции.
      – Да, разумеется, Эд, готов выслушать любое предложение. – Мэр слабо улыбнулся.
      – Помните старую поговорку: готовь сани летом?
      – А при чем здесь это?
      – Мне кажется, детектив Ферраро и мистер Хокарт могли бы для начала как следует изучить систему охранной сигнализации в «Бергли», выявить возможные недостатки. То же самое касается транспортных средств для доставки картин и всего остального. Таким образом мы укрепим первую линию обороны, если, конечно, мистер Фейри готов прислушаться к мнению специалистов.
      – Естественно, – заметил Фейри.
      – Что ж, хорошая мысль. – Мэр перевел взгляд на Чарли и Ханнеса: – Беритесь за дело, господа.
      – Благодарю вас, сэр.
      – Однако это не решает вопроса с расходами на дополнительные меры безопасности.
      Наступило недолгое молчание, которое нарушил Роберт:
      – На мой взгляд, городским властям следовало бы побольше заботиться о своих основных налогоплательщиках.
      – Боюсь, я не совсем вас понимаю, мистер Голдсмит. – Мэр удивленно посмотрел на него.
      – А по-моему, отлично понимаете. Тем не менее на всякий случай объясняю. Скажем, я вполне мог бы переместить свои склады из Лонг-Айленда в Нью-Джерси и пользоваться услугами тамошних транспортных компаний. В этом штате они намного дешевле.
      Мэр нахмурился.
      – А вслед за этим туда же перевести штаб-квартиру «Голдмарт» и инвестиционную компанию. Сейчас век компьютеров, так что какая разница, где находиться! Но город на этом потеряет как минимум от шестидесяти до семидесяти миллионов в год. А если туда же перевести служащих...
      – Ясно, – протянул мэр.
      – Не сомневаюсь. В общем, это тот случай, когда городу стоит выполнить свой долг.
      Нельзя сказать, будто эти соображения сильно порадовали мэра. Тем не менее ему пришлось сдаться.
      – Похоже, вы победили, – сказал он со вздохом. – Я отдам все нужные распоряжения.
      – Вот и отлично. – Роберт поднялся на ноги. – Я рад, что мы нашли общий язык.

      – Чего я хочу, так это сыра, жареных кабачков и пиццу с луком, – мечтательно сказала Кензи, опуская на пол три больших целлофановых пакета и две дорожные сумки.
      Чарли тем временем отволок в спальню ее чемодан.
      Кензи чувствовала одновременно возбуждение и огромную усталость; оно и понятно, если учесть, что она только что вернулась из двухмесячной поездки в Европу, где каждый Божий день и даже час была занята составлением каталога картин, находящих в многочисленных дворцах, виллах и городских домах Бекки Пятой. За это время она насмотрелась на такое количество шедевров, что они теснились в ее голове, как одежда в шкафу.
      – Только скажи, пусть не кладут оливок. В Мадриде, Севилье и Афинах только ими и пичкают.
      – А в Монте-Карло?
      – Раздолье для всяких странных типов. Знаешь, я чувствовала себя совсем ребенком. Не поверишь, сколько там болтается старых волокит. Солнце, что ли, на них действует? – Кензи бросилась на диван. – О Господи, до чего же хорошо дома! Пусть даже он, кажется, усох в размерах.
      – Наверняка потому, что ты слишком долго разъезжала по дворцам.
      – Оставь свои шуточки при себе. Честное слово, в жизни ничего подобного не видела! Я хочу сказать, любое жилище Бекки – настоящий музей. Какая девушка откажется так жить? – Кензи лениво вытянулась на диване.
      – Спуститесь на землю, мисс Тернер.
      Кензи швырнула в него подушкой. Чарли легко перехватил ее на лету.
      – Ну? Пиццу собираешься заказывать? Или хочешь, чтобы я умерла от голода?
      – А в чем дело, в самолетах кормить перестали?
      – Кормить? – Кензи жалобно посмотрела на него. – С каких это пор в самолетах подают что-нибудь съедобное? Все это время я только и мечтала о настоящей пицце.
      – Стало быть, – протянул он, подходя к ней и теребя свой ремень, – ты действительно голодна?
      – Разве я только что этого не сказала? – прищурилась Кензи.
      – Сказала. Но мне хотелось удостовериться, что в настоящий момент тебе хочется именно пиццы.
      – А что тебя заставляет в этом сомневаться?
      Он провел ладонью по ширинке и ухмыльнулся.
      – Да так, решил, что можно придумать что-нибудь поинтереснее.
      – Все тот же старый Чарли, – с притворным зевком сказала Кензи. – Что у нас сегодня на закуску? Винни-Пух? Или Пятачок?
      Он прикинулся обиженным.
      – Ты что, недовольна, что я по тебе соскучился?
      – А ты правда соскучился? – улыбнулась Кензи.
      – Ладно, от слов к делам. Пусть они сами за себя говорят.
      – Да ну?
      – Вот тебе и «да ну». – Он дернул за молнию.
      Чудеса, да и только. И как это она могла забыть бархатистую мягкость его губ, сильные, жилистые руки, мужской запах кожи?
      Кензи глухо вскрикнула и почувствовала вдруг такую легкость, словно была готова взлететь. Какое счастье! Два тела слились в одно.
      – О Чарли, – простонала она, – Чарли...
      Она ослабила ему пояс, еще ниже спустила брюки и обхватила обеими ладонями плотные ягодицы.
      – О Господи, хорошо-то как, – выдохнула Кензи. – Как хорошо...
      Она выгнула спину и обвилась вокруг Чарли, отвечая на каждое его движение своим.
      И вот накатила первая волна, закружила, бросила вниз и снова подняла наверх. Ее всю трясло. Кензи вскрикнула, сдавленный крик вырвался и у Чарли откуда-то из глубины горла.
      Буря медленно сошла на нет.
      – Добро пожаловать домой, малышка, – с трудом, все еще тяжело дыша, выговорил Чарли.
      – Правда? – Зрачки у Кензи расширились, она все еще сжимала его увлажнившиеся от пота ягодицы.
      – Что правда?
      – Что ты по мне скучал?
      Он поцеловал ее в кончик носа.
      – А то сама не видишь.
      Кензи лукаво прищурилась.
      – В таком случае будет и вторая порция?
      – Будет, – криво усмехнулся Чарли. – И третья тоже.
      – Вау!
      – А как же пицца?
      – К черту пиццу! – прохрипела Кензи.
 
      Назавтра, в яркий, солнечный октябрьский полдень, Кензи с Зандрой отправились в Центральный парк покататься на лодке.
      – Неужели уже седьмой месяц? – изумленно воскликнула Кензи. – Быть того не может!
      Небо отливало серебристой голубизной, листва уже начала желтеть, в парке по случаю хорошей погоды было полно народа. Кто-то катался в экипажах, дети весело перебрасывались мячом, любители бега трусцой трудолюбиво описывали круг за кругом, собаки гонялись за летающими тарелками. Из-за крон деревьев виднелись внушительные фронтоны домов на Пятой авеню.
      Зандра доела гигантский крендель и запила его шоколадом.
      – Ну почему же не может? Считай сама. Я вышла замуж в марте, так?
      – Так. – Кензи лениво пошевелила веслами.
      – А сейчас у нас начало октября. Так?
      – Сама знаю, что не июнь. Просто время летит слишком быстро.
      – И не говори. Уже в апреле я была беременна. А в мае умерла несчастная Бекки. Всего пять месяцев прошло. Неудивительно, что лорд Розенкранц никак не может прийти в себя. Спасибо Дине, без нее он бы вовсе пропал.
      – А что, верно говорят, что они сейчас вместе?
      – Не в том смысле. Просто лорд Розенкранц ее повсюду сопровождает. – Зандра посмотрела на бумажную тарелку, которую Кензи отодвинула в сторону. – Огурец не будешь доедать?
      – Нет, бери, если хочешь.
      – Спасибо. – Зандра с хрустом надкусила огурец и принялась энергично жевать. – Чудесно! – Перегнувшись через борт, она опустила свободную руку в воду.
      – Чили, крендель, шоколад, а теперь еще и огурец, – Кензи даже содрогнулась. – Не слишком ли? И это не говоря о бутерброде с сыром, который ты слопала по дороге сюда.
      – Ну и что? Я сейчас ем за двоих.
      Кензи отложила весла, решив, что и ей не мешает перекусить.
      – Знаешь, – с полным ртом заговорила она, – за все то время, что я живу в Нью-Йорке, я впервые сюда выбралась. А ведь как здесь здорово!
      – Быть того не может! – изумилась Зандра. – Особенно когда у тебя два приятеля. Неужто никто из них не пригласил тебя покататься на лодке? – Зандра вынула руку из воды и стряхнула капли. – Ведь у тебя по-прежнему двое, Чарли и Ханнес?
      – Только до начала аукциона. – Кензи снова взялась за весла. – А потом придется выбирать.
      – А они знают об этом?
      – Чарли я сказала вчера.
      – Правда? – Зандра дожевала огурец. – Ну и как он это воспринял?
      – Да более или менее нормально.
      – А Ханнес?
      – Скажу сегодня вечером.
      Зандра покачала головой:
      – Бедняга, никак не можешь решить, что делать.
      – Слушай, давай о чем-нибудь другом, ладно?
      – Как скажешь. Тем более что и я хотела спросить, не согласишься ли ты быть крестной матерью?
      – Как, снова я? О Господи, разумеется! Это для меня такая радость. И честь.
      – Отлично. Таким образом, с этим решили. А теперь... ты, похоже, не собираешься доедать свой сандвич?
      – Действуй.
      – Уверена?
      – На все сто, – рассмеялась Кензи. – Тем более что у меня теперь свой интерес. Хочу быть уверена, что мой крестник родится здоровеньким и сильным.
      – Ты просто чудо! Я люблю тебя. – Зандра набросилась на сандвич. – И маленький Эрнст Альбрехт полюбит.
      – Эрнст... Альбрехт?
      – Ну да. – Зандра положила ладонь на живот. – Эрнст Альбрехт Радгер Грегориус Бальдур Энгельберт Бурхардт Георг Лоренцо Райнер-Мария фон унд цу Энгельвейзен. То есть, – перевела дух Зандра, – если, конечно, родится мальчик.
      – И что же, крестная должна помнить все эти имена? И как раз в этом порядке?
      – Хотелось бы надеяться.
      – Ничего себе! Знаешь что, ты их запиши, а я с завтрашнего же дня начну заучивать. Но ведь необязательно всегда называть полностью? Так и язык недолго сломать. Нельзя ли просто – Эрни? Или Эл?
      – Только не Эл, – погрозила ей пальцем Зандра. – Ни в коем случае. А вот Элби... может быть.

* * *

      – После аукциона? Идет, не возражаю, – сказал Ханнес. – Но почему именно тогда?
      Истомленные любовью, они блаженно лежали, откинувшись на подушку.
      – Честно говоря, и сама не знаю.
      Кензи отбросила смятые простыни, сделала глоток шампанского, поставила бокал на ночной столик и положила голову на грудь Ханнесу.
      – А впрочем... – она задумчиво посмотрела на потолок, – это вроде как звонок. Или веха. Понимаешь, что я хочу сказать? Новый год, что-то в этом роде. Конец одного этапа, начало другого. Не спрашивай почему, но мне кажется, в этом есть какой-то смысл.
      Он поцеловал ее в макушку и крепко обвил руками.
      – Ханнес...
      – Да?
      – А если я выберу Чарли, ты ничего дурного ему не сделаешь?
      – О Господи, – усмехнулся он, – что это взбрело тебе в голову?
      – Просто я дура. Забудь.
      Кензи завозилась и устроилась поудобнее.
      – Я хочу сказать, вряд ли меня можно назвать роковой женщиной.
      Ханнес повернулся к ней лицом.
      – А к какому же типу женщин ты принадлежишь, любовь моя?
      – Честно говоря, никогда об этом не думала, – пожала плечами Кензи. – Так, обыкновенная американская девушка, таких тринадцать на дюжину.
      – А вот тут ты ошибаешься, – покачал головой Ханнес. – Никакая ты не обыкновенная.
      – Тогда какая же?
      – Ты – женщина, созданная для меня, – серьезно сказал Ханнес.

      АУКЦИОННЫЙ ДОМ «БЕРГЛИ»
      (ОСНОВАН В 1719 ГОДУ)
      ИМЕЕТ ЧЕСТЬ ПРИГЛАСИТЬ ВАС
      11 НОЯБРЯ В 6 ЧАСОВ ВЕЧЕРА НА ОТКРЫТИЕ
      АУКЦИОНА ПРОИЗВЕДЕНИЙ СТАРЫХ МАСТЕРОВ
      ИЗ СОБРАНИЯ ГЕРЦОГИНИ РЕБЕККИ КОРНИЛЛ УЭЙКФИЛД ЛАНЦОНИ ДЕ ЛА ВИЛА.
      Вход только по приглашениям.
      Костюм – вечерний.
 
      Ровно тысяча плотных картонных прямоугольников с алой виньеткой по обрезу были разосланы 15 октября по всему миру.
      В числе приглашенных – самые богатые и знаменитые люди планеты, звезды экрана, постоянные участники аукционов «Бергли», виднейшие специалисты по живописи старых мастеров и директора ведущих музеев мира.
      Естественно, не обошлось без накладок, порой весьма зловещего свойства. Так, скажем, приглашения были посланы Бекки Пятой, чье имя своевременно не удалили из компьютера, и отцу Карла Хайнца, хотя он уже несколько месяцев находился в коматозном состоянии и не выказывал ни малейших признаков выздоровления.
      Но это досадные мелочи. Все остальное прошло нормально. Не забыли никого. На аукцион должны были прибыть самые богатые, самые влиятельные, самые избранные.
 
      У себя во Флориде А. Дитрих Споттс любовно погладил долгожданный кусок картона и улыбнулся.
      «Долго же я его ждал, – пробормотал старик, мысленно наказывая себе заказать билет на самолет и позвонить в „Бергли“ – подтвердить свое участие. – Такое бывает раз в жизни и пропустить это нельзя».
 
      Дина Голдсмит ничего не могла с собой поделать, просто сидеть и ждать развития событий – не в ее духе, ну что тут поделаешь. И вот, к величайшему неудовольствию всех в «Бергли», а Шелдона Д. Фейри в особенности, она ринулась в эпицентр урагана.
      Не успел никто и глазом моргнуть, как Дина взяла подготовку аукциона в свои руки, не упуская ни единой мелочи.
      Если и до ее вмешательства атмосфера в «Бергли» была достаточно напряженной, то теперь она просто раскалилась добела. Недоделанной оставалась масса вещей, а время усыхало, как шагреневая кожа.
      Но Дина была не из тех, что пасуют перед трудностями.
      Действуя то кнутом, то пряником, она всех поставила на уши.
      Это она принимала окончательное решение по любому поводу. Это она переписывала пресс-релизы. Это она делала по сотне телефонных звонков в день, бегала по разного рода деловым совещаниям, выдвигала разнообразные предложения, утверждала рекламные тексты, вносила поправки в верстку каталога. Это она, когда возникли сложности с перевозкой картин из Франции в Америку, сделала все, чтобы вовремя выправить нужные документы. А когда пришлось отыскивать потерявшийся где-то на пути из Палм-Бич в Нью-Йорк ящик или срочно реставрировать поврежденное полотно, именно она принимала все необходимые для этого меры.
      Каким-то чудом ей удавалось одновременно быть в десятке разных мест, так что служащие «Бергли» перед тем, как отпустить в ее адрес ворчливое замечание, опасливо оглядывались по сторонам.
      Неудивительно, что в ходе своей кипучей деятельности Дина наступила не на одну мозоль. Люди начали жаловаться, и Роберт решил, что пора поговорить с женой.
      – Какого ты, собственно говоря, черта полезла в это дерьмо? Других дел, что ли, не хватает?
      – Хватает, хватает, – заворковала Дина, закидывая ему руки на шею. – Но мне нужно быть уверенной, что аукцион пройдет без сучка и без задоринки. А кто лучше меня позаботится о папочкиных интересах?
      Действительно, кто?
      Словом, Дина в одночасье сделалась силой, с которой были обязаны считаться все и каждый. Естественно, и при рассылке приглашений последнее слово принадлежало ей.
      Как только это стало известно, у нее вдруг обнаружилось несметное количество друзей, большинство из которых она и по именам не знала.
      Ее приглашали на обеды и ужины. С готовностью предоставляли в ее распоряжение самолеты и яхты. Осыпали дорогими подарками.
      Дело дошло до того, что несколько видных модельеров предлагали ей образцы своей одежды бесплатно в обмен на приглашение.
      К чести Дины следует сказать, что все эти подарки и предложения она вежливо отклоняла. Впрочем, это было не так уж и трудно. Ибо впервые в жизни ей были не нужны никакие подарки. И взятки. А вот другое поистине ценно: ее обхаживают. Ей делают предложения, а она их отвергает.
      Довольно быстро Дина доказала всем, что обладает незаурядным организационным даром. Роберт прав, у нее по-прежнему было много дел, но Дина умудрялась справляться со всем, как электростанция, обслуживающая несколько районов. Работники «Бергли» быстро сообразили, что со всеми трудностями лучше всего идти к Дине.
      Жалобы, правда, продолжались, но их поток стремительно иссякал. И еще одно не мог не отметить Роберт: отсутствие счетов за покупки. Поразительно, но теперь у его жены просто не оставалось времени на беготню по магазинам. И это не могло не радовать.
      «Вот если бы всегда так было», – мечтательно подумал он. И тут его осенило.
      Роберт был отнюдь не дурак и понимал, что самому с предложениями лучше не соваться: Дина наверняка учует подвох. Надо действовать через Габи.
      – Знаете, чем бы вам стоило заняться? – заметила как-то секретарша при очередном разговоре с Диной.
      – Да, дорогая?
      – Благотворительными проектами.
      – А чем я, по-вашему, сейчас занята? – возразила Дина. – Мне самой никто не платит, и вся выручка с продаж пойдет на благотворительность.
      – Нет, я имею в виду, когда все это останется позади.
      – Гм, – задумалась Дина. – Пожалуй, в этом что-то есть. Надо подумать. Забавно может получиться. Во всяком случае, скучно не будет. Что ж, вполне возможно. Подумаю.
      Меж тем день открытия приближался, а дел все еще было невпроворот.
      Дина по-прежнему успевала повсюду.
      И все делалось вовремя.
      Да так, что придраться было не к чему, а мерки у нее были строгие. И когда Дина Голдсмит открывала рот, все слушали, а дослушав, срывались с места.
      Впрочем, иного она бы не потерпела.

      Герхардт Майндель переминался с ноги на ногу у таможенной стойки международного аэропорта Кеннеди. Увидев тех, кого ожидал, он поправил строгий серый галстук, набрал в грудь побольше воздуха и шагнул вперед.
      – Добро пожаловать в Америку, ваше высочество. – Надеюсь полет прошел хорошо?
      – Ужасно, – скривилась принцесса Софья. – В наше время на коммерческие рейсы пускают всех. Даже в первом классе оказываешься по соседству с кошмарной публикой. Сегодня, например, как раз напротив сидела та еще парочка. У обоих кольца в губах и носах. Черт знает что! – Она всплеснула руками. – Поневоле вспомнишь старые добрые времена. Правда, Эрвин?
      – Конечно, дорогая, – с усталой готовностью кивнул он.
      Жена доверила ему нести шкатулки с драгоценностями и косметику. За ним следовали трое носильщиков, толкавших тележки с грудой багажа.
      – В следующий раз, – добавила Софья, – полетим на семейном самолете.
      Герхардт Майндель сочувственно кивнул. Он отлично понимал, почему принцесса не воспользовалась им в данном случае – ей явно не хотелось, чтобы брат до поры до времени знал о ее появлении.
      – Машина ждет нас. – Герхардт повел гостей к дверям. – Ага, вот и она.
      Софья с отвращением посмотрела на длинный серый лимузин. Ну и чудовище, подумала она. Особенно в сравнении с ее старым величественным «даймлером». Вот так все в Америке – полнейшая безвкусица. Это первое, с чем сталкиваешься, приезжая сюда. И нынешний приезд – не исключение, а она ведь даже не успела покинуть аэропорт!
      Она скосила взгляд на носильщиков, не слишком-то бережно перегружавших чемоданы в багажник.
      – Дай им что-нибудь, Эрвин, – распорядилась Софья. – Только не слишком увлекайся.
      – Как скажешь, дорогая.
      Она нырнула в чрево автомобиля и, вынув из сумочки пудреницу, принялась приводить себя в порядок.
      – Номер заказан? – спросила она, едва машина тронулась с места.
      – Конечно, ваше высочество, – откликнулся Герхардт, занявший место рядом с водителем. – Люкс в «Карлайле», как вы и просили. Я лично его осмотрел. Надеюсь, вы останетесь довольны.
      – Если нет, администрации отеля и вам это станет известно, – заверила его Софья.
      «А я в этом и не сомневался», – подумал Майндель.
      Софья перевела взгляд на мужа, сидевшего рядом, и почувствовала нарастающее раздражение. Он держал обе шкатулки на коленях и стискивал их так, словно боялся воров.