Водитель «бентли» открыл дверцу. Карл Хайнц вышел первым и протянул руку спутнице. Оказавшись на улице, Зандра пристально всмотрелась в здание.
      – Что-то не похоже на клинику, – негромко проговорила она.
      – Да, не очень, – согласился Карл Хайнц, беря ее за руку.
      Это был внушительный особняк, зажатый между двумя высокими жилыми домами в районе Семидесятых улиц, совсем рядом с Пятой авеню. Его окружал высокий решетчатый забор, а перед входом в дворике стояли кадки с садовыми растениями. Ничто не свидетельствовало о том, что перед вами весьма специфическое медицинское учреждение.
      Карл Хайнц толкнул небольшую калитку и пропустил Зандру вперед. Взявшись за руки, они пересекли дворик и поднялись по широкой лестнице, ведущей к до блеска отполированной резной двери.
      – Готова? – негромко спросил Карл Хайнц.
      Глубоко вздохнув, Зандра кивнула.
      Он надавил на кнопку звонка.
      На пороге появилась высокая молодая блондинка в безупречно сшитом шерстяном костюме алого цвета.
      – Чем могу быть полезна?
      Карл Хайнц молча протянул ей визитку.
      – Ваше высочество. – Женщина широко открыла дверь. – Мы ждем вас. – Она вежливо улыбнулась и отступила в сторону. – Прошу за мной.
      Внутри тоже ничто не напоминало клинику. В конце пустого мраморного вестибюля круто уходила вверх широкая лестница. На одной из стен висел огромный гобелен бельгийской работы, другую украшал фрагмент античного фриза с изображением тучной дамы с младенцем на руках.
      – Сюда, пожалуйста.
      Цокая по полу каблуками, женщина подвела их к небольшому лифту с дверями из красного дерева.
      Все трое поднялись на следующий этаж и двинулись вперед широким коридором со множеством дверей по сторонам. Женщина открыла одну из них.
      – Прошу. Доктор будет сию минуту.
      – Спасибо.
      Эта просторная, с высокими потолками комната была бы достойна лучших домов Парижа. На окнах – гардины, на паркете – роскошный ковер, с потолка свисает огромная хрустальная люстра, в мраморном камине потрескивает огонь. Обстановка – подлинные предметы эпохи Людовика XV, в углу – огромное бюро, украшенное позолоченной бронзой.
      Зандра уселась в стоящее рядом с ним мягкое кресло. Карл Хайнц расхаживал по комнате, разглядывая висящие на стенах картины. Ренуар, Мане, Домье, Гейнсборо... Сюжеты одни и те же – женщина с младенцем.
      – Ничего себе! – присвистнул Карл Хайнц. – Ведь все это подлинники.
      – У вашего высочества отменный глаз, – прозвучал с порога густой мужской голос.
      Карл Хайнц обернулся.
      Доктор Лоренс Розенбаум нимало не походил на обычного врача с его неизменным белым халатом. В костюме от лучшего портного, в роскошной рубашке, галстуке от «Гермеса», с запонками от Картье и золотыми наручными часами, он напоминал скорее преуспевающего адвоката, или банкира, или же богатого коллекционера живописи.
      Ростом доктор был футов шесть, а тонкое, удлиненное лицо, казалось, сошло с полотен Эль Греко. Начавшие редеть горчичного цвета волосы зачесаны назад, умные светлые глаза, ван-дейковская бородка. В свои пятьдесят с лишним доктор держался с большим достоинством, всем видом демонстрируя полную уверенность в себе.
      Обменявшись с гостями рукопожатиями, он прошел за стол, знаком предложив Карлу Хайнцу занять место напротив Зандры, точно в таком же кресле.
      – Похоже, дела у вас идут совсем недурно, – заметил Карл Хайнц, обводя взглядом комнату.
      – Пожаловаться не могу, – улыбнулся доктор.
      – Что ж, вы это заслужили. Мне рекомендовали вас как лучшего специалиста в своей области.
      – Кое-что удается, – скромно кивнул доктор. – Дети, конечно, цены не имеют, а что касается картин, – он широко обвел комнату рукой, – то это нечто большее, нежели символ материнства.
      – Правда?
      Доктор кивнул.
      – Это подарки, ваше высочество. От благодарных бездетных пар, которым мне посчастливилось помочь.
      – Да, вижу, клиентура у вас солидная, – уважительно заметил Карл Хайнц. – А о достатке уж и не говорю.
      – Профессиональная этика не позволяет мне называть имен, – на губах доктора снова появилась легкая улыбка, – но слухами земля полнится. Один говорит другому, тот – третьему. Деятельности своей я, ваше высочество, не рекламирую. Все мои пациенты являются исключительно по личному знакомству.
      – Вроде нас, – заметил Карл Хайнц.
      – Именно. – Доктор в упор посмотрел на него. – Насколько я понимаю, вы пришли ко мне не просто познакомиться?
      – Вы правы, – ответила вместо мужа Зандра. – Позвольте мне быть откровенной, доктор.
      – Естественно.
      – Полагаю, что в своей практике вы сталкивались со всякими случаями. В том числе и с необычными. Так что удивить вас, по-видимому, трудно. Короче, моему мужу нужен наследник. Я имею в виду, наследник мужского пола.
      – Ясно. – Доктор Розенбаум переплел пальцы. – Что-нибудь связанное с правами наследования?
      – Именно.
      – Что ж, посмотрим, что можно сделать.
      Доктор потянул на себя ящик и вынул две папки и две ручки с золотым пером.
      – Для начала мне нужно от вас как можно больше сведений о себе. – Он подтолкнул к Зандре и Карлу Хайнцу папки и ручки. – Внутри анкеты, – пояснил он, – там все понятно. Заполните их. Никаких имен, адресов, телефонов не нужно. Ничего этого не требуется, все под кодовыми обозначениями.
      – Подобная анонимность заслуживает всяческой похвалы, – одобрительно кивнул Карл Хайнц.
      – Увы, она вызвана необходимостью, – вздохнул доктор Розенбаум. – Несмотря на все меры предосторожности, в кабинеты к врачам то и дело вламываются посторонние. А когда у вас такие клиенты, как у меня, приходится быть особенно бдительным.
      – Но ведь общий список у вас все равно где-то есть, – возразил Карл Хайнц. – По номерам людей не запомнишь.
      – Имена у меня здесь. – Доктор с улыбкой похлопал себя по лбу. – На память пока не жалуюсь. Итак, заполнение анкет займет у вас примерно полчаса. Потом я вернусь.
      Он оттолкнул стул и поднялся на ноги.
      – Сейчас пришлю Сильвию, она принесет вам чего-нибудь, если хотите. А теперь прошу меня извинить, другой пациент ждет.
      Едва доктор вышел за дверь, Зандра и Карл Хайнц принялись за дело и уже заканчивали, когда ровно через полчаса в комнате вновь появился доктор Розенбаум в сопровождении той самой блондинки, что встретила их у входа. Это и была Сильвия.
      – Проводите принца в библиотеку, – распорядился доктор. – Сначала мы потолкуем с ее высочеством.
      Доктор Розенбаум занял место за столом, нацепил на нос очки в золотой оправе и принялся листать папку.
      – Так, посмотрим, что тут у нас, – пробормотал он, быстро скользя глазами по строкам. – Смотрю, поженились вы совсем недавно.
      – Как видите. – Зандра нервно повертела на пальце обручальное кольцо с огромным бриллиантом.
      Он посмотрел на нее поверх очков.
      – А забеременеть вы пытались?
      – Ну, как вам сказать... Спали мы, разумеется, вместе.
      – Ясно. – Доктор сделал какую-то отметку в записях. – А раньше у вас случались беременности?
      – Нет, – покачала головой Зандра.
      – И абортов, стало быть, тоже не было? Но противозачаточные таблетки вы принимали? – Доктор склонил голову набок.
      – Да. Только два месяца как перестала. Сразу после помолвки.
      – Понятно. – Доктор Розенбаум снова посмотрел на Зандру поверх очков. – Судя по тому, что здесь вы пишете, с менструальным циклом у вас проблем нет. Каждые двадцать восемь дней?
      – Вот именно. Часы можно проверять.
      Доктор нахмурился и отложил ручку.
      – Не хотел бы забегать вперед, – сказал он, – но, если верить вашим записям, у вас двенадцатидневная задержка. Поправьте меня, если я ошибаюсь.
      – Что-о?
      Зандра сдвинула брови и принялась сосредоточенно считать. Глаза у нее вдруг расширились.
      – О Господи, – выдохнула она, – а ведь вы правы! Но только не говорите, что...
      – Опыт меня научил, – перебил ее доктор, – воздерживаться от предположений. Полагаю, вам известно, что, как правило, женщины зачинают на четырнадцатый, пятнадцатый и шестнадцатый день после начала менструации.
      – Да-да, конечно, – нетерпеливо кивнула Зандра.
      – Естественно, это правило знает исключения. Человеческий организм полон загадок. Женщина может понести в любой момент.
      – Но если вы действительно полагаете, что есть вероятность...
      – Повторяю, ваше высочество, – мягко перебил ее доктор, – я никогда и ничего не полагаю. Если нет возражений, сделаем необходимые анализы, а там кто знает, – улыбнулся он, – может, вам вовсе не нужна моя помощь.
      Он нажал на кнопку звонка. Почти сразу же на пороге появилась Сильвия.
      – Да?
      – Проводите ее высочество в лабораторию.
      Доктор что-то отметил в карте, захлопнул папку и передал ее Сильвии.
      – Сделайте ее высочеству анализ на мышку.
      – Слушаю, доктор.
      Зандра поднялась и вопросительно посмотрела на Розенбаума.
      – У нас тут своя лаборатория, – пояснил он. – Много времени это не займет. А затем, если понадобится, конечно, проведем полное гинекологическое обследование. – Он успокаивающе улыбнулся. – Да не нервничайте вы так. Это еще не конец света.
      «А может, и конец, – подумала Зандра. – Во всяком случае, для Хайнца».
      Она непроизвольно положила руку на живот.
      «Девочка. О Господи! Если это девочка, не знаю, что и делать. Лучше об этом не думать».
 
      Доктор Розенбаум жестом подозвал темнокожую сиделку в косичках и с кудряшками, и с ее помощью Зандра сошла с гинекологического кресла.
      – Ну? – Она нервно мяла слегка сбившийся на сторону светло-голубой халат.
      – После, – рассеянно сказал доктор. – Квин поможет вам переодеться, а Сильвия проведет ко мне в кабинет.
      Он сорвал с рук резиновые перчатки, бросил их в корзину и вышел из лаборатории.
      – Я что-нибудь не так сказала? – Зандра растерянно повернулась к Квин, снимавшей с вешалки ее одежду.
      – Да нет, дорогуша, – проворковала Квин. – Просто доктор думает. Ну что, одеваемся?
      Через четверть часа Зандра снова оказалась в кабинете доктора Розенбаума, походящем скорее на салон. Сильвия вышла и тщательно закрыла за собой дверь.
      Нацепив на переносицу очки, доктор листал ее карту, делая время от времени какие-то пометки.
      – А где мой муж? – огляделась Зандра.
      – Сейчас ему делают анализ крови. А мне тем временем надо задать вам пару личных вопросов.
      Анализ крови! Личные вопросы!
      – А что? – нервно поежилась Зандра. – Что-нибудь не так?
      – Все нормально, ваше высочество. Присаживайтесь.
      Зандра опустилась на самый краешек кресла.
      Доктор снял очки, сунул их в футляр, закрыл карту и положил на нее обе ладони.
      – Вы беременны, – лаконично объявил он.
      – Беременна? – едва слышно повторила Зандра.
      Доктор молча кивнул.
      Зандру охватили противоречивые чувства, нечто среднее между радостью и отчаянием. Голос ее дрожал:
      – Вы уверены?
      – Совершенно уверен. Все анализы положительные. Правда, на столь ранней стадии что-нибудь определенное сказать затруднительно.
      Зандра глубоко вздохнула.
      – Судя по всему, – продолжал доктор, – вы забеременели в первые же дни замужества.
      – Позвольте спросить, доктор, – после некоторого молчания сказала Зандра.
      – Для того вы и пришли сюда. Прошу вас, – улыбнулся он.
      – Когда можно будет определить пол ребенка?
      – К сожалению, только между четырнадцатой и семнадцатой неделями беременности.
      – Так долго?!
      – Любые попытки выяснить это раньше традиционными способами, – покачал головой доктор, – могут привести к выкидышу.
      – Проклятие!
      – Но есть новая методика, позволяющая взять пробы между восьмой и одиннадцатой неделями. Иными словами, через шесть недель. Скажем... для надежности, четырнадцатого мая. И тогда, если решите, можно будет без риска сделать аборт.
      Зандра глубоко задумалась.
      – Мужу нужен сын, – выговорила она наконец, – и все же...
      – И все же внутри вас загорелась искорка новой жизни, – сочувственно договорил доктор. – Отлично вас понимаю.
      – Спасибо, доктор, – Зандра посмотрела ему прямо в глаза, – за то, что сказали мне первой.
      Розенбаум слегка кивнул все с тем же обычным для себя непроницаемым выражением лица.
      – А теперь, если можно, пригласите мужа. Это ведь и его ребенок, он тоже имеет право знать.

      Первые два месяца нового года дела шли потрясающе. Из недели в неделю «Бергли» побивал и «Сотби», и «Кристи», акции «Голдмарт» неуклонно поднимались в цене, Бэмби Паркер исправно делала свое дело, а новая корпорация «Голдглоуб интернейшнл», с идеей которой давно уже носился Голдсмит, казалось, начала обнаруживать первые признаки жизни.
      А затем наступила черная пятница 31 марта.
      По крайней мере для Роберта А. Голдсмита.
      Начать с того, что все пошло наперекосяк уже на его утренней встрече с инвесторами и управляющими фондов. Имея в своем распоряжении акций «Голдмарт» и «Бергли» на шесть миллиардов, они пригрозили их массовым сбросом, если Голдсмит не приостановит создание всемирного картеля.
      Это означало – прощай, мечта!
      Прямым результатом этого стало резкое – на четыре с лишним пункта – падение акций сети ресторанов быстрого питания.
      А это означало потерю пятнадцати с чем-то миллионов долларов.
      Это случилось в полдень. А потом... потом пришла беда совсем другого рода.
      В эту пятницу, 31 марта, против него сошлось все – коммерческие неудачи и связанное с ними дурное настроение, могучая эрекция, заболевший парикмахер, отложенное деловое свидание и, наконец, выставка предметов ювелирного искусства.
 
      К часу дня Роберт понял, что на сегодня с него хватит. Стало ясно: чем дольше он будет торчать у себя в кабинете, тем больше свалится на него дурных новостей. Лучше бы он сегодня утром вообще с постели не вставал.
      Постель.
      Вот это идея! От одного только этого слова он возбудился. Разве есть лучшее средство от всех неприятностей и забот?
      Роберт схватил трубку и поспешно набрал номер Бэмби Паркер.
      Правда, сегодня такой день, что ее вполне может не оказаться...
      – Бэмби Паркер, – прочирикал знакомый девичий голосок.
      – Слава тебе Господи! – выдохнул Роберт. – Ты («Ну не чудо ли?» – проговорил он про себя) дома!
      – Ро-оберт! А где же мне еще быть? – прикинулась обиженной Бэмби. – Что-нибудь случилось?
      – То случилось, – прорычал он, – что у меня стоит так, что в штанах вот-вот дырка будет. Надо что-то срочно предпринимать!
      – Ясно. Вот почему ты беспокоишь рядовую служащую.
      – Рядовую служащую! – Роберт с трудом удержался от смеха. Кому она морочит голову? Если верно то, что о ней говорят, то уж служит она меньше всего. – Ладно, надо увидеться.
      – Когда?
      – Прямо сейчас.
      – М-м-м, – игриво промычала она. – Сейчас посмотрю свое расписание.
      – К черту расписание! – прорычал Роберт. – Выхожу. Будь дома.
      Через минуту он уже сидел в автомобиле, пробиваясь через пробку на Уолл-стрит.
      Путь лежал в верхнюю часть Манхэттена.
      Навстречу беде.
 
      Событие для Книги рекордов Гиннесса. Готова к выходу, а идти некуда.
      Дина уж и не припомнит, когда у нее в последний раз выдавалась свободная минута, и теперь чувствовала себя совершенно потерянной.
      Все началось с того, что позвонил Сергей, ее парикмахер, и сказал, что заболел, встречу придется перенести. Или, если угодно, его кто-нибудь заменит.
      Дина бросила взгляд в зеркало, тщательно изучила состояние ногтей и сказала, что время терпит, отложим до понедельника.
      Затем, щедро надушившись, она уже направлялась к двери, когда на пороге появился Джулио.
      – Вам звонят, мадам.
      – После, – отмахнулась Дина, – я спешу.
      В ресторане «Ле Сирк» у нее была назначена встреча со Сьюзи, сестрой Бекки.
      – На проводе виконтесса де Сен-Малле, мадам.
      – Сьюзи? Это меняет дело.
      Как выяснилось, действительно меняет. Ее приятельница поскользнулась, сломала большой палец на ноге и попала в травматологический пункт.
      Так у Дины образовались два свободных часа. Немедленно встала проблема, чем их занять. О «Ле Сирк» не может быть и речи – в одиночку туда не ходят.
      Дина попыталась дозвониться до Зандры. Она оказалась в Париже.
      Бекки! Эта обедает с кем-то еще.
      Вот черт, выругала себя Дина. Давно надо было последовать совету Бекки, которая еще две недели назад уговаривала ее найти себе постоянного спутника.
      Кого-нибудь посмазливее. Или поумнее. Но главное – чтобы в любой момент мог составить даме компанию.
      В общем, спутника-холостяка, а еще лучше – того, кого в обществе считают гомосексуалистом, и, стало быть, ни ей, ни Роберту опасаться нечего.
      Но из рукава такого не вытянешь. Надо побыстрее этим заняться, решила про себя Дина.
      Но это завтра. А сейчас что ей делать?
      Так, посмотрим, что можно придумать.
      Может, съездить домой, посмотреть, как идет ремонт?
      Нет. Там полно пыли.
      Может, просто прилечь и отдохнуть?
      Нет. Ей просто необходимо выйти на улицу.
      Тут ей попал на глаза каталог ювелирной выставки, и она вспомнила, что завтра аукцион. И стало быть, сегодня последний день, когда сокровища открыты для осмотра. Она давно уже собиралась туда зайти, посмотреть, как идут продажи, да все не находилось времени.
      Ну что ж, сейчас у нее время есть. К тому же «Бергли» совсем рядом, всего в квартале от выставки.
      Что может быть лучше?
 
      Кензи удивлялась самой себе. Вот уже несколько недель как они работают с Аннализой Барабино, а она все никак не может понять, что это за человек.
      Нет, у Кензи к ней не было претензий. Напротив, такие трудолюбивые и знающие работники не встречались ей раньше. Аннализа первой приходила на работу и последней с нее уходила.
      Словом, полностью отдавалась своему делу...
      И тем не менее...
      Кензи смущала какая-то безликость молодой женщины. Возникало ощущение, что, кроме работы, для нее в жизни больше ничего не существует. В ней не хватало живости, какой-то искорки.
      А общаясь с людьми по делам, не имеющим отношения к работе, она неизменно замыкалась в себе.
      – Привет, Аннализа. Как провела уик-энд?
      – Спасибо, нормально.
      – Чем занималась?
      – Да так, ничего особенного. А теперь, если не возражаешь, я займусь...
      Или:
      – Привет, крошка! Может, перекусим вместе?
      – Извините, Арнольд, не получится. Работы много. Приятного аппетита.
      – С вами он был бы еще приятнее.
      – Со мной? Да что вы! Совсем наоборот, я на вас только тоску нагоню.
      Но когда Аннализа всматривалась в картину и рисунок, ее лицо совершенно преображалось, и она с живым интересом пускалась в рассуждения о сюжете и его авторе, обнаруживая при этом незаурядное знакомство с малоизвестными фактами и способность постигать самые сложные материи; но стоило ей спуститься с высот искусства на грешную землю, как она немедленно уползала в свою раковину.
      Этого Кензи решительно не могла понять.
      Аннализа вроде слабенькой, подбитой птицы, думала она. Наверное, когда-то ее сильно обидели, и она все никак не может прийти в себя. Недаром она всегда вспыхивает, когда с ней заговаривают, ходит с опущенной головой и неизменно прячет глаза.
      Мысли об этой девушке, такой застенчивой, серьезной и погруженной в себя, преследовали Кензи постоянно.
      – Ты хоть слышал, как она смеется? – спросила она как-то Арнольда.
      – Никогда. Да что там смеется – подобия улыбки не видел.
      – А может, – задумчиво сказала Кензи, – у нее и повода улыбаться нет.
      – Возможно.
      Тем не менее Кензи дала себе слово вытащить Аннализу из ее раковины. Она заявила Арнольду, что берет ее под свое крыло.
      – Сочувствую, – вздохнул он, – работенка та еще. Видит Бог, я и сам пытался. И уж если я не взял даже первого барьера...
      – Может, это потому, что ты мужчина. А она, допустим, не доверяет мужчинам. Как знать, вдруг у нее есть для этого основания.
      – А если она просто синий чулок?
      – Не думаю. – Кензи покачала головой. – Она страдала, Арнольд. Что-то такое случилось в ее жизни.
      – Святая Кензи, покровительница одиноких и покинутых, принимается за дело! – добродушно усмехнулся Арнольд.
      Кензи решила пригласить Аннализу на обед, хотя это было легче сказать, чем сделать. Тем не менее после четырех вежливых отказов подряд она твердо заявила:
      – Все, больше никаких отговорок. За обедом будем говорить только о делах, так что вы просто должны пойти со мной. Это приказ.
      – Ну что ж, Кензи, – робко молвила Аннализа, – надо так надо.
      – Прекрасно. Китайцев любите?
      Аннализа задумалась.
      – Люблю фарфор, а вот живопись, на мой вкус, чересчур стилизована.
      – Да я не о том. Китайскую кухню, спрашиваю, любите?
      – А-а, – беспокойно заерзала Аннализа. – Честно говоря, даже не знаю.
      Кензи повела ее в китайский ресторан, где, усевшись за столиком на двоих, они принялись изучать меню. Впрочем, Аннализа почти сразу отложила свою карту.
      – Что, уже выбрали? – спросила Кензи.
      – Нет, – покачала головой ее спутница, – просто я не привыкла обедать в ресторанах. Так что не знаю, что и заказать.
      – Зато я знаю.
      Себе она заказала пельмени и большую тарелку овощей в соусе чили, а Аннализе фаршированные блинчики и жареные креветки.
      – И побольше риса, – велела она официанту.
      В ожидании заказа они потягивали чай из пиал. Кензи не могла не заметить обкусанные ногти Аннализы.
      При более пристальном изучении обнаружилось и еще кое-что. Блузка у нее измята, на плечах пиджака – густой слой перхоти.
      «Скоро она снова сделается похожей на побирушку, – печально подумала Кензи. – Вот черт, как бы ей сказать, что за собой все-таки надо следить, не задевая при этом ее чувств? Сейчас, во всяком случае, время явно неподходящее».
      Пытаясь начать разговор, Кензи приветливо улыбнулась:
      – Я так мало о вас знаю и, честно говоря, надеялась воспользоваться этим случаем, чтобы познакомиться поближе.
      – Я училась в Амброзиане, – послушно кивнула Аннализа, – под руководством профессора Фиорентино...
      – ...а потом работала в Уффици, – не дала ей договорить Кензи. – Все это мне известно. Я имела в виду нечто совсем другое... Ну, скажем, более личное.
      – Личное? – непонимающе посмотрела на нее Аннализа.
      – Ну да. Откуда вы? Чем увлекаетесь? Есть ли у вас братья или сестры...
      Аннализа побледнела и напряглась, словно в ожидании удара. Рот у нее открылся, глаза наполнились слезами. Она быстро отвернулась.
      Такой реакции Кензи не ожидала.
      – Извините, дорогая, – виновато сказала она, – не хотите – не говорите. Если угодно, можете вообще рта не открывать.
      Аннализа кивнула и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Выглядела она сейчас такой маленькой, хрупкой и покинутой...
      – Ничего страшного. Просто... есть вещи, о которых я не могу...
      – Понимаю.
      Показался официант.
      – Ну вот и еда подоспела, – бодро заметила Кензи.
      Аннализа с изумлением воззрилась на множество тарелок и чашек, в мгновение ока заполнивших весь стол.
      – Это уж чересчур! – воскликнула она. – Никогда мне столько не съесть.
      Кензи сорвала с палочек фольгу и хищно прицелилась:
      – Ну, чего ждем? Налетайте!
      Аннализа ела молча, глотала пищу, почти не прожевывая, так, словно неделями не прикасалась к горячему. Кензи еще с закуской не справилась, когда Аннализа отложила вилку и откинулась на спинку стула.
      Стоявшие перед ней тарелки и чашки опустели, от риса тоже мало что осталось.
      – Может, повторим? – в шутку предложила Кензи, не оставлявшая надежды хоть как-то растопить лед.
      – Нет, нет, – серьезно ответила Аннализа. – Спасибо за беспокойство.
      «О Господи, – в отчаянии подумала Кензи, – неужели у нее совсем нет чувства юмора?»
      – Я... Мне, пожалуй, пора, Кензи, – беспокойно заерзала Аннализа.
      – Но ведь обеденный перерыв еще не кончился, – удивленно посмотрела на нее Кензи.
      – Да, конечно, но, знаете ли, столько дел...
      – Ну что ж, – с принужденной улыбкой проговорила Кензи.
      Аннализа открыла черную сумочку, которую выбрал для нее Арнольд.
      – Сколько с меня?
      – Нисколько, – отмахнулась Кензи. – Я включу эту сумму в представительские расходы. Контора платит.
      – Правда?
      – Ну да. – Кензи решила, что в данном случае проще всего солгать.
      – Что ж, в таком случае спасибо за приглашение. – Аннализа аккуратно отодвинула стул и поднялась. – Приятного аппетита. – Словно защищаясь от чего-то, она слегка согнулась, опустила глаза и быстро вышла из ресторана.
      Кензи посмотрела ей вслед. Арнольд прав, со вздохом подумала она. Покровительница одиноких и покинутых действительно придумала себе работенку.
 
      В последнее время Роберт совсем утратил бдительность, времена, когда он боялся собственной тени, остались далеко позади.
      Раньше, отправляясь к Бэмби, он всегда велел шоферу загонять машину в подземный гараж и уже оттуда лифтом поднимался на двадцать седьмой этаж Башни. Так что видел его только охранник внизу.
      И все сходило ему с рук.
      Со временем он несколько успокоился и подъезжал уже ко входу в «Бергли», где его с поклоном встречал привратник. Правда, Роберт не забывал оглядываться по сторонам на случай неожиданного появления жены.
      И снова ни единого прокола.
      В конце концов он перестал и оглядываться. Зачем ему искать какие-то предлоги? Как справедливо отметила Бэмби, его появление здесь всегда оправдано.
      Оправдано – это уж точно. Местечко славное, и фактически все оно принадлежит ему. Это его пирог. А ведь еще совсем недавно он пробирался сюда, как какой-то провинившийся евнух. Смех, да и только!
      На сей раз, едва лимузин притормозил у главного входа, он выскочил из машины и, не оглядываясь по сторонам, затопал вперед. О чем ему вскоре придется сильно пожалеть.
 
      Ожидавшая на перекрестке зеленого света Дина так и подпрыгнула. Ее острый взгляд немедленно отметил появление большого черного «кадиллака» с затененными окнами и служебным номером.
      Все ясно. Это Роберт. Ее Роберт. Только с чего это он летит в Башню, как на пожар?
      Повинуясь мгновенному импульсу, Дина изменила планы и решила преподнести мужу сюрприз. Может, даже удастся вытащить его в ресторан. Она забыла позвонить в «Ле Сирк», так что там скорее всего еще держат для нее столик.
      А на выставку можно заглянуть и попозже – время есть.
      Обед с мужем. А почему бы, собственно, и нет? Когда они в последний раз обедали вместе – не упомнишь. Для разнообразия даже неплохо.
      Дина решительно двинулась в сторону Башни.
 
      – Черт! – Роберт нетерпеливо посмотрел на мелькающие на панели цифры. Он был во всеоружии и готов к взлету.
      К сожалению, о лифте того же сказать было нельзя. Три из шести кабин на ремонте. Одна ползет вверх. Две вниз.
      – Ну же, ну! – подпрыгивал он на месте, дрожа от нетерпения. – Да когда же появится этот чертов лифт! Сколько можно ждать?
      Бамс! – бронзовые двери беззвучно раздвинулись.
      – Наконец-то! – пропыхтел Роберт, влетая внутрь и нажимая нужную кнопку.
 
      Водитель Роберта был слишком поглощен рассматриванием скабрезных фотографий в глянцевом журнале, который всегда держал под сиденьем, чтобы заметить приближение Дины. А Роберта давно и след простыл.
      И лишь привратник, не знавший Дину в лицо, при ее виде распахнул тяжелую входную дверь.
      – Чем могу быть полезен, мадам?