– А если так, то разве можно прийти к алтарю одетой не по обычаю? Особенно если иметь в виду, что кругом будет полно фотографов, репортеров, телевизионщиков, гостей и вообще бог знает кого!
– Ты меня пугаешь.
– Ничуть ни бывало, просто хочу открыть тебе глаза. Попробуй оденься не так, как надо, и будешь выглядеть полной идиоткой. Вот уж будет потеха! Неужели сама не понимаешь? Чтобы более или менее благополучно пройти через эту тяжкую церемонию, надо выглядеть, как принцесса из сказки.
Зандра сосредоточенно нахмурилась. Может, Кензи и права.
– Кстати, в противном случае, – продолжала Кензи, – на тебя еще больше будут глазеть. И наконец, – она хитро улыбнулась, словно доставая из рукава козырного туза, – фата – лучшее укрытие.
– Укрытие?
– Ну да, ведь под ней тебя почти не видно. Понимаешь? Не видно! Смотрят только на наряд, а не на хозяйку.
Зандра удовлетворенно вздохнула. «Кензи – умница, – подумала она. – И такая практичная. Хорошо, что я ее, а не Дину взяла с собой, та бы просто раскудахталась, а толком ничего не сказала».
– Ну что ж, вернемся к началу? – предложила Кензи. – Итак, что тебя не устраивает в этом платье?
Зандра повернулась к зеркалу.
– Ну, прежде всего... его... его слишком много. Оно слишком романтично, слишком традиционно, слишком величественно, слишком... свадебно!
– Ясно. Что-нибудь еще? – хмуро спросила Кензи.
– Ну и еще в нем чувствуешь себя девственницей. – Зандра уловила смущенные взгляды присутствующих. – Ой, я, кажется, что-то не то сказала.
– То, то, – успокоила ее Кензи. – В конце концов, невеста у нас ты, и важно, чтобы именно тебе было хорошо.
Зандра вновь повернулась к зеркалу.
– Не может быть, чтобы ты меня не понимала, дорогая. Это же так просто: мне хочется, чтобы это была моя свадьба, моя, а не этого чертова платья!
– Ну что ж, – поощрительно заметила Кензи, – вот это уже разговор серьезный. Дальше. Какие предложения?
– Предложения? Ну, скажем, нельзя ли немного его укоротить?
Кензи опустила глаза: платье доходило до самого пола.
– Укоротить? Почему бы и нет? Только в этом случае это будет уже не подвенечное, а обыкновенное платье.
– Да брось ты!
– А ведь свадьбу сыграют в добрых старых традициях, в старинном соборе, будет служить кардинал...
– Ну вот, опять затянула свою шарманку. А если я хочу быть принцессой-бунтовщицей? Кто мне может помешать?
– Что ты еще задумала? – захлопала глазами Кензи.
– Мне хочется немного поразвлечься. И выкинуть что-нибудь, чтобы на моем фоне Стефани, принцесса Монако, выглядела кроткой овечкой!
– Ладно, только не говори потом, что я тебя не предупреждала. Так что, укорачиваем до щиколотки?
– Кензи! – Зандра укоризненно посмотрела на подругу.
– Еще короче?
– Вот именно.
– По колено?
– Выше колена, – решительно заявила Зандра. – На восемь дюймов.
– Что-что? – У Кензи рот распкрылся от изумления. – Восемь? Восемь дюймов? Шутишь?
– Восемь дюймов выше коленной чашечки! – упрямо повторила Зандра.
– Стало быть, я не ослышалась. К чему ты, собственно, стремишься? Чтобы вся старая европейская знать получила коллективный инфаркт?
– Давно пора взять этих динозавров за шиворот да встряхнуть как следует.
– Да ты в своем уме? С голыми ногами – в церковь?!
– А кто сказал, что ноги должны быть голыми? Можно надеть белые чулки. В сеточку.
– Исключено! Только этого еще не хватало: невеста-шлюха.
– Ну ладно. А как в таком случае насчет кружев? – мечтательно сказала Зандра. – Кружевных чулок? Да. Белое кружево. Все, решено, это как раз то, что нужно!
– Ну что ж, если тебе нравится... – с сомнением в голосе откликнулась Кензи.
– Ну да. И еще туфли на очень-очень высоком каблуке. – Зандра явно начала входить во вкус. – Конечно, никакой вульгарности вроде шпилек. Но и платформа нам не нужна. Знаешь... точно! Ботинки на застежках почти до колен. В общем, все должно выглядеть одновременно отталкивающим и шикарным. – Зандра захихикала. – Знаешь, такие ботинки немного напоминают ортопедическую обувь.
– Зандра...
– И еще. Надо взбить юбку. – Зандра показала, как именно. – По моде восьмидесятых. Но – мини! И никакого шлейфа, никакой фаты.
– Слушай, но в таком случае ты будешь похожа на кружевной колокол, из которого торчат ноги!
– А почему бы и нет? Главное – чтобы было ни на кого не похоже.
– Это уж точно.
– А самое главное – что это буду я! Хоть какую-то радость с этой чертовой свадьбы поимею.
ЦЕЛЬ: «БЕРГЛИ»
Обратный отсчет времени
Район острова Большой Абако, Багамы, 12 февраля
Закат на 75-й параллели.
После зимних штормов Северной Атлантики шестифутовые волны Карибского моря казались мелкой рябью.
На девятнадцатый день плавания, начавшегося в Марселе, небольшой сухогруз «Беатрис» бросил якорь в ста двадцати милях к северо-западу от острова Большой Абако.
По небу плыли, отражаясь в воде, багровые, розовые, оранжевые облака, напоминающие огромные хризантемы. Именно такие закаты привлекают в Ки-Уэст толпы туристов.
Но на борту «Беатрис» на природные красоты внимания не обращали. Четверо членов команды хлопотали на фордеке, спуская на воду десятиметровую парусную шлюпку.
На ее корме красовалась надпись: «Красавица Гонолулу».
Капитан и единственный пассажир судна наблюдали с мостика, как лодка медленно переваливается через борт и садится на воду. Двое матросов спустили веревочный трап, отстегнули голубой полог, накрывавший лодку, и укрепили мачту.
«Красавица» была под завязку нагружена съестными припасами, баки доверху заправлены бензином. Все было готово к тому, чтобы двигаться в сторону заката.
Капитан, плотный испанец с обветренным, дочерна загоревшим лицом, повернулся к пассажиру:
– Ну что, приятель, прощаемся?
– Точно, капитан. – Донахью Килдер холодно, без улыбки посмотрел на него. Шрамы, полученные в схватке при побеге из тюрьмы, полностью зажили, волосы были покрашены в соломенный цвет. – Интересная у нас получилась прогулка.
– Интересная? – расхохотался во все горло капитан. – Ничего себе! Честно говоря, я бы подыскал другое слово.
Восемнадцатилетний сын капитана помахал рукой в знак того, что все готово.
– Счастливо, капитан! – негромко сказал Килдер.
– Пока, приятель.
Помощник капитана, негр с бритым черепом, подошел ближе и посмотрел вслед Килдеру, направляющемуся к борту.
– И все же, кэп, надо было нам его прикончить.
Капитан покачал головой:
– Ничего дурного он нам не сделал. А расплатился щедро.
– Не доверяю я ему, кэп. У него в глазах смерть.
– Замолчи! Оставь свои шаманские штучки! Смерть в глазах, видите ли! Протри глаза, Марсель. Видишь, он уходит. Теперь тебе легче?
На лодке застучал двигатель, и она плавно отошла от сухогруза, выделяясь темным силуэтом на фоне полыхающего заката.
«С такими деньгами, – подумал капитан, – можно и на покой. А там, глядишь, и судно себе куплю вроде этого». Он проводил шлюпку глазами.
От этих приятных мыслей его оторвал голос толстяка кока.
– Ну, что тебе?
– Весь мыльный порошок куда-то исчез с камбуза.
– Ну так что с того? Возьми в трюме.
– Да, но у меня было четыре полных ящика...
– Не морочь мне голову этой ерундой.
– Отец?
– Да?
– Я только что был у себя в каюте. Пропал будильник.
– Тебе что, нечем заняться? После найдешь.
– Капитан! – послышался голос радиста.
– Да кончится это когда-нибудь? Тебе-то что?
– Разбиты оба передатчика.
– На Большом Абако починимся. Или заменим.
– Капитан! – Голос моториста.
– Ну?
– Бак с бензином. Он пуст.
– В машинное отделение, живо! – взревел капитан.
– Слушаюсь!
Капитан почувствовал, как на плечо ему легла тяжелая мозолистая ладонь.
– Говорю я вам, кэп, – что-то тут неладно, – прошептал помощник. – Неужели сами не чувствуете?
Капитан сбросил с плеча руку помощника, прошел в рубку и скомандовал по телефону:
– Запустить двигатели!
Вскоре послышался знакомый нарастающий рев, палуба задрожала.
– Ну? – бросил капитан помощнику. – Честное слово, ты хуже старой ба...
Договорить ему не удалось. В небо взметнулся язык пламени, и мощный взрыв расколол «Беатрис» пополам.
В четверти мили отсюда Донахью Килдер ставил лодку наперерез волне. Только что невдалеке покачивался сухогруз, и вот его нет.
Лишь щепки плавают по воде.
– Счастливого пути, – пробормотал Килдер, беря курс на закат в сторону Форт-Лодердейла.
Глава 45
В день торжественного бракосочетания 9 марта, в субботу, природа разыгралась не на шутку. Принцесса Софья проснулась от раскатов грома и вспышек молний. В окна замка Энгельвейзен с силой ударяли струи дождя, по озеру перекатывались волны метровой высоты.
– Просыпайся! – Софья толкнула мужа локтем в бок.
– Что такое? – Граф рывком сел на кровати, едва не уронив с головы ночной колпак, изготовленный никак не менее столетия назад.
Какое-то время он тупо помаргивал, пытаясь сообразить, где находится. Потом вспомнил: в спальне двухкомнатных апартаментов, выделенных им в замке Карлом Хайнцем. Софья не переставала причитать по этому поводу.
Граф посмотрел на жену: глаза у нее блестели, как у кошки в темноте.
– Нет, ты только послушай...
Словно в ответ на ее слова небо раскололось от мощного удара грома, сопровождаемого яркими всполохами молний.
Софья зловеще усмехнулась.
– Видишь? А что я говорила? Этот великий день, – торжествующе заявила она, – принесет катастрофу.
– Да, дорогая, – вздохнул Эрвин, довольный, что хоть гроза вернула жене хорошее расположение духа, – ты права, как всегда.
«Это уж точно», – самодовольно подумала Софья.
Эрвин повернулся на другой бок и крепко заснул.
Церемония бракосочетания была назначена с типично немецкой пунктуальностью на половину третьего пополудни.
Без четверти два Зандра еще находилась у себя в комнате, на втором этаже аугсбургской резиденции Энгельвейзенов, где по традиции готовились к выходу невесты. Снаружи смутно доносились возбужденные голоса отвечающих за церемониал графини Фуксвальдер и баронессы Фролихазен: пора отправляться в церковь, а невеста все еще не готова!
Кензи, тоже ночевавшая в великолепном ренессансном доме на Максимилианштрассе, красивейшей из всех старинных улиц в Германии, расхаживала по нижней гостиной, не в силах унять нервную дрожь, хотя уже была одета в роскошное приталенное муслиновое платье и в перчатки по локоть.
Свадьбы всегда приводили ее в возбужденное состояние, а уж о нынешней и говорить не приходится: в церкви будут представители старейших и знатнейших европейских семей, не говоря уже о сливках современного общества – справочник «Кто есть кто» в лицах.
Мелодично прозвенел дверной колокольчик, и старухи закудахтали еще беспокойнее. Опытные организаторы различных церемоний – парадных выходов, свадеб, похорон, – они и сегодня стремились быть на высоте.
Горничная в наколке ввела в гостиную вновь прибывших в одинаковых желтых шляпах.
– Ну, где же наша невеста? – поинтересовалась Дина, сбрасывая с себя пальто и шелестя шелковым лимонно-желтым платьем.
Кензи молча указала наверх.
Судя по доносившимся оттуда звукам, терпение церемониймейстеров было на пределе.
– О Господи! – воскликнула Бекки. – Это еще что за концерт?
– Графиня с баронессой, – вздохнула Кензи. – Беспокоятся, что Зандра запаздывает.
– Узнаю немцев. – Бекки небрежно бросила пальто на пуфик с гнутыми ножками. – На мой взгляд, самой невесте решать, опаздывать ей на собственную свадьбу или нет.
Она огляделась по сторонам.
– Я бы, пожалуй, не отказалась от бокала шампанского. Тем более что бракосочетанию предшествует торжественная месса. – Бекки величественно поманила к себе горничную. – Два бокала, пожалуйста.
Словно спохватившись, она повернулась к Кензи:
– А вы? Выпьете с нами?
– Спасибо, с удовольствием.
– Три. – Дина подняла три пальца и начала разъяснять, как ребенку: – Drei. Шампанское. Холодное, то есть... kalt. Kalt!
– Охлажденное шампанское, – на безупречном английском повторила горничная. – Что пожелаете: «Дом Периньон» или «Кристалл»?
– «Кристалл». Да пошевеливайтесь, – сквозь зубы добавила Дина.
Бекки расхаживала по гостиной, похлопывая себя по ладони перчатками.
– Чудесная мебель! – восхищенно заметила Дина.
– О да! – Бекки пожала плечами. – Если, конечно, вам по душе ренессанс в немецком исполнении.
Дина насупилась. Затем, как бы пытаясь вспомнить, кто это, внимательно посмотрела на Кензи.
– Ага! Мисс... мисс Тернер, если не ошибаюсь?
– Она самая. – Кензи состроила шутливую гримасу.
Дина не успела ответить – по лестнице медленно спускались три английских тетушки Зандры, и всеобщее внимание обратилось к ним. Они мало отличались друг от друга, даже шляпы совершенно одинаковые, но, как правильно рассчитала Кензи, первую скрипку в этой компании играла та, что возглавляла процессию, – надменная, стройная леди Джозефина. За ней следовала леди Александра, самая старшая и самая согбенная, милая старушка под восемьдесят с пожелтевшими зубами и выражением постоянного удивления на лице, и леди Крессида, крупная дама с лунообразным лицом.
На всех троих были давно вышедшие из моды кружевные платья и первоклассный, не говоря уж о том, что чрезвычайно крупный, жемчуг. От этой троицы за версту несло аристократизмом.
– З-з-зандра? – Леди Александра просеменила через комнату и близоруко вгляделась поочередно в Бекки, Дину и Кензи.
– Зандры здесь нет, Алекс, – громко сказала леди Крессида.
– Что? – Леди Александра приложила к уху сморщенную руку. – Не слышу! Неужели нельзя говорить нормально?
Леди Крессида взяла ее за руку.
– Похоже, Зандра все еще у себя. – Она еще больше повысила голос. – А кстати, где твой слуховой аппарат?
– На публике я никогда с ним не появляюсь, – с достоинством ответила старая дама.
– И все же где он?
– Я спустила его в туалет! – с торжеством заявила леди Александра.
Крессида закатила глаза. Тяжелое зрелище.
Вошла горничная с шампанским.
– А вот и джин! – хлопнула в ладоши леди Александра. – Чудесно!
– Это шампанское, Алекс. Но не расстраивайся, джин мы тебе раздобудем.
Леди Александра огляделась.
– А где Рудольф?
– В больнице, ты что, забыла?
– В больнице? – заморгала глазами леди Александра. – Но кто же тогда будет посаженым отцом невесты?
– Пожалуй, мне придется его заменить, – величественно проронила тетя Джозефина.
– Ой-ой-ой! – закудахтала леди Александра. – Будь бедный Штефан...
– Бедный Штефан был бы пьян в стельку, – отрывисто бросила леди Джозефина. – Слава Богу, что его уже нет на свете. Что же до Рудольфа, – с раскатистым «р» сказала она, – то он скорее всего тоже уже отдал концы.
– Джози! – Крессида была явно шокирована.
– А что такого? Последовал за папочкой, – фыркнула Джозефина.
Внезапно во дворе послышался цокот копыт, затем автомобильный сигнал. А сверху донеслась взволнованная немецкая речь, и через перила, размахивая над головой огромной до нелепости шляпой, перегнулась баронесса Фреликсхазен.
– Пора ехать! – взвизгнула она. – А невеста заперлась в ванной и отказывается выходить. На помощь!
Тетушки невозмутимо переглянулись, словно такое поведение в их семье – вещь вполне обычная.
– Ну же... скорее!
Бекки посмотрела на Дину.
Дина на Кензи.
Бекки тоже перевела на нее свой взгляд.
«Боюсь, никуда не денешься», – подумала Кензи и заспешила наверх.
Зандра, на которой была только комбинация да белые кружевные чулки, стояла, наклонившись над умывальником.
Трудно сказать почему, но едва она притронулась к свадебному наряду, ее вдруг замутило. Уронив фату на пол, Зандра бросилась в ванную и перегнулась пополам.
Как раз вовремя, надо сказать.
Так она стояла долго и, когда все наконец кончилось, щедро плеснула себе в лицо пригоршню холодной воды. «Ничего не скажешь, – подумала она, – хороша невеста».
Зандра посмотрелась в зеркало и увидела какого-то призрака.
Внезапно она затряслась от рыданий. Действительность оказалась еще хуже, чем она предполагала.
Это уж слишком, думала она. Ей казалось, будто собственная жизнь выскальзывает у нее из рук. Да так оно в общем-то и было. Когда она сделала первый роковой шаг, который в конце концов привел ее сюда, в это условленное место и в назначенный день?
Снаружи послышался стук в дверь.
– Зандра! – обеспокоенный голос Кензи. – Ты в порядке, малыш?
«Нет. Я совсем не в порядке».
– Зандра, ну открой же!
– Сейчас.
Зандра поспешно прополоскала рот и насухо вытерла губы. Затем повернула ключ, впустила Кензи и вновь поспешно заперла дверь.
Кензи бегло осмотрела подругу и печально покачала головой:
– Ну и вид у тебя!
– Что-нибудь не так? – донесся снаружи голос баронессы.
– Все будет так, если вы оставите нас в покое! – огрызнулась Кензи. – В конце концов, это не ваша свадьба, а Зандры. И даже если она немного опаздывает, поезда все равно идут по расписанию.
Зандра невольно улыбнулась:
– Ты настоящая душка, Кензи. Дурочка-душка. Муссолини! Это при нем поезда ходили по расписанию. При Муссолини, Кензи. Не при Адольфе.
– А, да что там, два сапога пара.
– Вообще-то точно, – согласилась Зандра, по-прежнему хихикая.
Но тут она внезапно словно споткнулась и, заломив руки, безудержно разрыдалась.
Кензи бережно обняла ее.
– Ну, ну, ничего страшного. Поплачь. Все пройдет.
Зандра припала к плечу подруги.
– Знаешь... – Она все никак не могла успокоиться. – Знаешь, все вдруг сделалось таким... реальным.
– Ш-ш-ш.
– Мне страшно...
– Да чего бояться? – Кензи потрепала подругу по обнаженной вздрагивающей спине. – Всех этих свадебных церемоний? Неужели так трудно...
– Дело не в том, что трудно. Дело в том, что приходится.
– Ничего тебе не приходится! Думай о себе, у тебя есть на это полное право.
Зандра подавила рыдание.
– Но ты же прекрасно знаешь – я дала слово!
– Ну и что? Хайнц ни за что не схватит тебя за руку. – Кензи немного отстранилась и посмотрела Зандре в глаза.
Та прикусила губу.
– Разве не так?
– Так. Но именно поэтому я не могу себе позволить поставить его в неловкое положение.
– Что, заговорила знаменитая гордость Хобург-Уилленлоу?
– Да к черту гордость! Просто я считаю, что долги нужно платить.
– Знаешь ли, одно дело – долг, и совсем другое – рабство. Оно вне закона.
Зандра шмыгнула носом и вытерла слезы.
– А теперь откровенно, – негромко сказала Кензи, – только между нами.
– Ну?
– Ты любишь Хайнца?
– Это еще что за вопрос?
– Вопрос как вопрос. Только он требует честного ответа.
– Ну что ж, – вздохнула Зандра, – если хочешь знать, то иногда мне кажется – да, люблю.
– А иногда?
– А иногда, – Зандра поежилась, – не уверена.
– Но он-то тебя любит?
– Говорит, да. – Зандра задумчиво сдвинула брови. – Говорит, любит.
– Но до конца ты не уверена?
– Я не ясновидящая.
– И именно поэтому еще не поздно все переиграть.
– Может, и не поздно, но ничего переигрывать я не буду.
Зандра вытерла слезы, еще раз посмотрелась в зеркало и откинула назад волосы, упавшие на глаза.
– О Господи, неужели это я? И как это мне удалось всю помаду размазать? Дай салфетку, пожалуйста.
Кензи передала ей целую пачку.
– Спасибо. А теперь помоги, ради Бога, выручай несчастную невесту.
– Иными словами, решилась?
– Естественно, я же сказала. Волков бояться – в лес не ходить.
– Но ты сама хочешь в лес?
Зандра твердо выдержала ее взгляд. Бледность прошла, ее щеки немного порозовели.
– Да, – спокойно сказала она. – Сама.
– Потому что можно ведь...
– Хватит. Это была всего лишь предстартовая лихорадка. Ну что я буду объяснять, сама все понимаешь. Невестам ведь положено волноваться перед тем, как идти к алтарю, не так ли? А теперь все прошло. Я в полном порядке.
– Предстартовая лихорадка? И все?
– И все. Все, что мне надо было, – как следует выплакаться. Спасибо за жилетку. За то, что оказалась рядом. И вообще за все, за все.
– Всегда к твоим услугам.
– Я знаю. – Зандра порывисто обняла Кензи. – Что бы я без тебя делала!
Они обменялись понимающими улыбками.
– Ну хватит сюсюкать, а то снова краска потечет! Помоги мне привести себя в порядок. Так, где у нас помада... О Господи! Да я же еще не одета!
Подруги споро принялись за дело, и десять минут спустя Зандра уже была готова явить себя городу и миру. Превращение с ней произошло удивительное. Невидная женщина, запершаяся в ванной, была бледна, болезненна и красноглаза. А теперь в зеркало гляделась уверенная в себе дама, чья фотография вполне могла бы украсить обложку глянцевого журнала.
– О Господи, – восхищенно прошептала Кензи, – потрясающе!
Зандра обняла ее.
– Ну что, не пора ли успокоить несчастных старух, отвечающих за церемониал?
На площади перед старинным готическим собором царила праздничная атмосфера. Гудели колокола, торговцы вразнос делали свой маленький бизнес. В толпе можно было увидеть многих, чьи предки в давние времена стояли здесь же, наблюдая такую же картину – как в раззолоченных экипажах к церкви на церемонию бракосочетания подъезжают мужчины и женщины из славного рода фон унд цу Энгельвейзенов.
Но нынче дело происходит на излете ХХ века, вокруг шныряют корреспонденты различных желтых листков, стрекочут камерами теле– и фоторепортеры, запечатлевая на пленку парад знаменитых, богатых, титулованных.
При появлении мотоциклетного эскорта, сопровождающего свадебную процессию, толпа зашевелилась. За полицейскими двигались «даймлеры» и «мерседесы» с ближайшими родственниками жениха и невесты, шаферами, подружками, девушками с букетами.
Затем всадники по двое в ряд – в старинных камзолах, в до блеска начищенных сапогах с золотыми застежками и при мечах в разукрашенных ножнах.
Следом за ними, в золоченой карете с гербом фон унд цу Энгельвейзенов, ехал принц Карл Хайнц.
При виде его толпа разразилась громкими приветствиями.
За его экипажем гарцевала еще одна группа всадников, окружающая вторую, еще более роскошную карету.
При ее появлении толпа буквально взревела: напротив тети Джозефины сидела невеста. Поворачиваясь во все стороны, она отвечала на приветствия.
А когда Зандра, подъехав к входу в церковь, вышла из кареты, и вовсе началось настоящее безумие. Папарацци, энергично действуя локтями и камерами, рванулись вперед. Полиция с трудом сдерживала напор толпы.
Баронесса Фреликсхазен, приехавшая в собор раньше, поспешно сошла по каменным ступеням.
– Кошмар! – запричитала она. – Опоздали! Все гости уже собрались, кардинал ждет. Как всем вам прекрасно известно, традиция требует, чтобы невеста оставалась на хорах до окончания мессы.
Она увлекла за собой Зандру и тетю Джозефину.
Внутри собора звуки мощного органа заглушали разговоры собравшихся.
Как только невеста и ее сопровождение заняли свои места, звуки органа умолкли, сменившись хором мальчиков.
Кензи, сидевшая по левую руку от Зандры, с любопытством огляделась. Справа от Зандры с видом школьной директрисы прежних времен возвышалась леди Джозефина. За ней – леди Крессида с блуждающей улыбкой на губах, еще дальше – леди Александра. Эта вообще так и сияла, чему, возможно, немало способствовала серебряная фляга, к которой она то и дело прикладывалась.
Срабатывала генетическая память восьми столетий бракосочетаний, каждому из которых предшествовала долгая месса.
Когда церемония закончилась, восемьсот гостей расселись по лимузинам и специальным автобусам и отправились на берег озера Энгельвейзен. Здесь их уже поджидала целая флотилия катеров, готовых доставить избранных к замку на острове.
Новобрачные принимали гостей, о появлении каждого из которых возвещал дворецкий, в Зеркальном зале – подобно многим замкам своего времени, Энгельвейзен представлял собой, хоть и несколько уменьшенную, копию Версаля.
Бекки об руку с лордом Розенкранцем переходила из зала в зал, то похваливая богато украшенные потолки, то морщась при виде безвкусной, на ее взгляд, майолики.
Дети Зандриных кузенов и кузин – целая армия славных девчушек и миниатюрных джентльменов – весело перебегали от одной группы гостей к другой и в конце концов затеяли веселую игру в прятки.
Принцесса Софья, вся в черном, угрюмо прохаживалась по замку, всем своим видом ясно давая понять, что ей не нравится происходящее.
Эрвин благоразумно старался держаться в тени.
Дина благоговейно оглядывалась, соображая, как лучше подступиться к Роберту насчет приобретения замка, хорошо бы во Франции и поближе к Парижу. Леди Александра заснула в кресле. Двое слуг отнесли ее наверх и уложили в кровать. Кензи болтала с только что разошедшимся с женой кузеном Зандры Адрианом, который, накачивая ее шампанским, явно рассчитывал затащить подругу невесты в постель. Впрочем, шансов у него не было никаких.
Вереница гостей не иссякала по меньшей мере в течение полутора часов, и у Карла Хайнца уже ладонь горела от рукопожатий. Зандра, в свою очередь, хоть и сияя как обычно, спрашивала себя, сколько еще ей придется терпеть поцелуев – от мужчин в ручку, от женщин в щечку.
Наконец появился последний гость, и всех проводили к свадебному обеду – сто столов, за каждым из которых расселись по восемь человек, были установлены в десяти смежных комнатах, все со своим струнным оркестром и официантами.
И вот в Зеркальный зал ввезли на тележке двенадцатиярусный, в четырнадцать футов высотой, свадебный торт, украшенный тысячей роз, – настоящая фантазия.
Жених с невестой отрезали себе по куску, и в потолок полетели пробки из-под шампанского. Заиграл оркестр, перемежая вальсы фокстротами.
Кензи, наблюдая за первым вальсом новобрачных, пыталась угадать подлинные чувства Зандры. Трудно сказать, одолевали ее все еще сомнения или она действительно, судя по внешнему виду, была счастлива.
Когда стемнело, небо озарилось гигантским фейерверком. Гости хлынули к окнам, а новобрачные проследовали к ожидающему их вертолету.
В целом графиня Фуксвальдер и баронесса Фреликсхазен могли гордиться проделанной работой. Большинство гостей задержалось надолго, и выпито было, мягко говоря, немало. Дети валились с ног от усталости. Софья расхаживала по замку в поисках Эрвина.
А Кензи с букетом из розовых бутонов и ландышей сидела на подоконнике в одной из комнат, мечтательно гадая, кто же ее поведет к алтарю.
И когда.
Глава 46
На следующий день Кензи вернулась в Нью-Йорк. Свадебная феерия осталась позади, и ей было почему-то не по себе. Совсем не то ощущение она испытывала на пути в Европу.
Тогда они летели вместе с Зандрой и устроили нечто вроде вечеринки в воздухе, налегая на шампанское и клянясь друг другу в вечной дружбе, что бы ни ожидало каждую впереди. Они вспоминали былое, смеялись – и плакали.
Теперь Зандры рядом не было, и Кензи вдруг почувствовала себя страшно одинокой, особенно когда переступила порог пустой квартиры.
В ней стояла гулкая тишина.
«Черт, до чего же мне не хватает Зандры, – думала Кензи, расхаживая по комнатам и открывая окна – воздух в квартире за время ее отсутствия сильно застоялся. – Она была мне сестрой, лучшей подругой, с которой можно было поделиться всем на свете. И вот все позади.
Никаких тебе отныне полночных пирушек. Не придется ждать, пока освободится ванная. Не у кого будет одолжить губную помаду, если своя кончилась. Не с кем вместе ходить на работу.
Придется снова привыкать к жизни в одиночку».
Кензи забрала чемодан и повесила в шкаф наряд, который надевала на свадебную церемонию.
«Я выбрала именно этот, – призналась ей Зандра, – потому что он годится на любой случай. Иначе что же получается: один раз надела и – выбрасывать?»
Эти слова лишний раз напомнили Кензи, какая тусклая, бессмысленная жизнь ожидает ее впереди.
«Мне двадцать восемь, а я все еще не замужем, – думала она. – Семь лет я отдала заплесневелым картинам и стершимся рисункам – и что получила взамен? Двух молодцов, ни один из которых не думает о чем-нибудь серьезном. Ну что ж, – со вздохом продолжала Кензи свой внутренний монолог, – надо смириться с тем, что есть. Да и в будущем ничего особенного не светит».
Она кончила раскладывать вещи и прошла на кухню выпить чашку чая с бергамотом – еще одно напоминание о Зандре. Поставив воду кипятиться, Кензи включила автоответчик.
На нем было шесть сообщений. Два первых – от Чарли и от Ханнеса – Кензи слушать не стала. Третье было от мистера Споттса: «Кензи, добрый день. Это Дитрих Споттс. Я тут, купаясь в солнечных лучах Флориды, встретился и поговорил кое с кем, кто, в свою очередь, говорил с... в общем, в нашем деле появилась звездочка. Ее зовут Аннализа Барабино, она училась у Фиорентино в Амброзиане, а потом работала в галерее Уффици. Я велел ей связаться с вами».
Потом она услышала голос женщины с сильным акцентом: «Алло, это квартира мисс Тернер? Говорит Аннализа Барабино. Извините, что беспокою вас дома, но мистер Споттс...»
