Последние события вырвали ее из привычной среды, из выбранного ею мира - мира, где нет королей и принцесс, могучих магов, властителей и кудесников, путешествий и приключений (убедившись, что Хифер присматривает за Ферру, Тенар отправилась в деревню, и сейчас размышляла по дороге), но обычные люди совершают обычные поступки: женятся и выходят замуж, заводят детей, пашут, сеют, поливают. Ее мысли приобрели некий оттенок мстительности, ибо Гед сейчас, по расчетам Тенар, был на полпути к Срединной Долине. Она представила его бредущим по дороге где-то неподалеку от лесистой лощины, в которой они с Ферру провели ночь. Перед ее глазами возник образ худощавого седого мужчины, шагавшего с краюхой хлеба, что дала ему ведьма, в кармане, и с бременем отчаяния на душе.
      - Возможно, настало время обрести себя, - подумала Тенар о Геде. Время понять, что на Рокке тебя научили далеко не всему.
      Пока она мысленно спорила с ним, другой образ всплыл в ее сознании: Тенар увидела рядом с Гедом одного из тех людей, что поджидали ее с Ферру тогда на дороге. Тенар непроизвольно крикнула: "Осторожно, Гед!", беспокоясь за него, ибо в его руках не было даже посоха. Она увидела не волосатого здоровяка-предводителя, а более молодого члена банды, человека в кожаной шапочке, который пристально разглядывал тогда Ферру.
      Тут Тенар подняла глаза и увидела маленький домик по соседству с домом Фана, где она жила много лет назад. Между ним и ей прошел человек. Это был тот самый человек, о котором она только что вспомнила - молодой мужчина в кожаной шапочке. Он прошел мимо дома ткача, не заметив ее. Она видела, как он, не сбавляя шага, удаляется по деревенской улочке. Он направлялся к развилке, где одна из дорог вела вниз, другая - к поместью.
      Ни секунды не раздумывая, Тенар последовала за ним, дабы проследить, куда тот свернет. Он выбрал дорогу, ведущую вверх, к поместью Лорда Ре Альби, а не ту дорогу, по которой ушел Гед.
      Она развернулась и зашагала к домику старика Фана.
      Живущий почти что затворником, как большинство ткачей, Фан был трогательно добр к каргадской девочке, но бдителен. Сколько же людей, подумала она, пеклись об ее добром имени?! Теперь Фан почти ослеп, и большую часть работы выполняла его ученица. Старик был рад гостье. Он сидел в массивном резном кресле под предметом, которому Фан был обязан своим прозвищем [Fan - веер (англ.)]. Люди говорили, что столь щедрый дар преподнес деду Фана некий морской пират, для судна которого в критический момент был соткан с невероятной быстротой парус. Открытый веер висел на стене. На нем рукой мастера были выписаны мужчины и женщины в великолепных розовых, нефритовых и лазурных одеждах; башни, мосты и стяги Великого Порта Хавнора. Стоило Тенар взглянуть на веер, как она тут же узнала до боли знакомый рисунок. Гости Ре Альби всегда приходили взглянуть на него. По всеобщему мнению, это была главная достопримечательность деревни.
      Тенар полюбовалась веером, желая сделать приятное старику, к тому же он и в самом деле был великолепен.
      - Ты где-нибудь видела что-либо подобное во время своих странствий? спросил Фан.
      - Нет-нет, равного ему нет во всей Срединной Долине, - ответила она.
      - Когда ты жила в соседнем доме, показывал ли я тебе обратную сторону веера?
      - Обратную сторону? Нет, - ответила Тенар, у которой и в мыслях не было, что веер вообще когда-либо снимают со стены. Поскольку Фан видел неважно и не мог взобраться на кресло, ей пришлось сделать это самой и, следуя несколько нервным указаниям старика, снять веер. Она вложила его в руки старика. Тот поднес полуоткрытый веер к подслеповатым глазам, дабы убедиться, что ребра ходят свободно, затем полностью закрыл, перевернул и протянул его Тенар.
      - А теперь медленно открой его, - сказал он.
      Она так и поступила. По мере того, как расправлялись складки веера, перед ее взором представали драконы. Искусно выписанные на желтоватом шелке розовые, синие, зеленые драконы расправляли крылья, в то время как фигуры, изображенные на другой стороне, терялись меж облаков и горных вершин.
      - Посмотри его на просвет, - посоветовал старый Фан.
      Она подчинилась и увидела, как обе картины слились воедино благодаря струившемуся сквозь шелк свету, так что тучи и вершины превратились в башни города, мужчины и женщины обрели крылья, а драконы взглянули на нее человеческими глазами.
      - Видишь?
      - Вижу, - прошептала Тенар.
      - А я уже ничего не вижу. Но эта картина так и стоит передо мной. Я немногим ее показывал.
      - Она великолепна!
      - Я хотел показать ее старому магу, - сказал Фан, - но так и не собрался.
      Тенар опять перевернула веер, держа его против света, затем повесила вещицу на место. Драконы скрылись во тьме, а мужчины и женщины гуляли при свете дня.
      Затем Фан сводил ее во двор взглянуть на пару великолепных свиней, нагуливавших жир, дабы осенью превратиться в колбасу. Они обсудили недостатки Хифер как носильщицы помоев. Тенар поведала ему, что мечтает о куске полотна для детского платьица, и он с радостью наделил ее полновесным отрезом великолепного льняного полотна, которое его ученица молоденькая женщина, коей он передал вместе с ремеслом умение отрешиться от внешнего мира - с сосредоточенным видом ткала на станке.
      По дороге домой Тенар мысленно представила Ферру за ткацким станком. По правде говоря, неплохая перспектива. Работа эта по большей части нудная и однообразная, но ткачей уважают, более того, их считают своего рода привилегированной кастой. Люди хотят видеть ткачей застенчивыми, зачастую одинокими отшельниками, с головой ушедшими в свою работу и потому заслуживающими уважения. Если Ферру будет целыми днями работать на станке за закрытыми дверьми, никто не увидит ее лица. Но как же изувеченная рука? Сможет ли она толкать ею челнок и направлять нить?
      И сможет ли Ферру всю жизнь прятаться?
      Но что ей оставалось делать? "Зная, что ее жизнь будет..."
      Тенар заставила себя думать о чем-либо другом. Например, о платье, которое она сошьет. Платья дочери Ларк были сшиты грубо и примитивно. Тенар могла бы выкрасить половину рулона в желтый или красный цвет красильной мареной, растущей на болоте, а затем смастерить белый передник с оборочками. Неужели девочка обречена прятаться во мраке за станком и никогда не надевать платья с оборочками? А если она раскроит материал аккуратно, его хватит еще и на рабочее платье и еще на один передник.
      - Ферру! - позвала Тенар, подходя к дому. Когда она уходила, Хифер и Ферру прибирались в загоне. Она позвала снова, желая показать девочке материал на платье. Из-за колодца вышла, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, Хифер, таща за собой на веревке Сиппи.
      - Где Ферру?
      - С тобой, - ответил Хифер с такой убежденностью в голосе, что Тенар невольно огляделась вокруг, ища глазами девочку, и лишь потом до нее дошло, что Хифер не имеет ни малейшего представления о том, где Ферру. Она просто убедила себя в том, во что ей хотелось верить.
      - Где ты оставила ее?
      Хифер не могла вспомнить. Раньше она никогда не подводила Тенар, казалось, понимая, что за Ферру все время нужно приглядывать, как за козой. А, может, в том была заслуга Ферру, которая сама старалась держаться на виду? На том Тенар и порешила. Не добившись толка от Хифер, она принялась разыскивать и звать Ферру, но та не отвечала.
      Тенар, пока это было возможно, старалась не приближаться к краю утеса. Она в первый же день объяснила Ферру, что та ни в коем случае не должна гулять одна по крутым террасам у дома или по скальному выступу к северу от него, ибо одним глазом трудно точно оценить расстояние. Малышка ни разу не ослушалась. Она вообще была послушна. Но дети забывчивы. А, может, она и не забыла, а просто случайно оказалась у края обрыва. Но, скорее всего, Ферру пошла навестить Мосс. Прошлым вечером она ходила туда одна и, возможно, пошла вновь. Конечно же, так оно и было.
      Но Ферру там не оказалось. И Мосс ее не видела:
      - Я найду ее, я найду ее, дорогуша, - уверяла старуха, но вместо того, чтобы подняться к лесной тропинке, куда, как надеялась Тенар, забежала Ферру, и поискать девочку там, Мосс начала завязывать узелком свой волос, готовясь произнести заклинание поиска.
      Тенар со всех ног бросилась к дому Огиона, вновь и вновь выкрикивая имя девочки. На этот раз она тщательно осмотрела сверху крутые террасы у дома, надеясь увидеть маленькую фигурку играющей среди валунов девочки. Но она ничего там не обнаружила. Лишь темная гладь моря морщинилась у подножия крутого Обрыва. Беспокойство Тенар достигло апогея.
      Она сходила к могиле Огиона, прошла немного вверх по лесной тропинке, ни на минуту не прекращая звать Ферру. Возвращаясь обратно через луг, Тенар увидела пустельгу, охотившуюся примерно там же, где и тогда, когда за ней наблюдал Гед. В тот самый миг птица вдруг резко спикировала, нанесла удар и вновь воспарила, сжимая в когтях какого-то зверька. Затем она упорхнула к лесу. Наверное, кормит птенцов, подумала Тенар. Вереница разнообразных мыслей, живых и ярких образов, вихрем пронеслась у нее в голове, пока Тенар шла мимо разложенного на траве белья. Оно высохло, и она должна вечером собрать его. Ей следует тщательно обшарить двор дома, загон и колодец. Во всем виновата лишь она одна. Стоило Тенар подумать о том, как бы сделать из Ферру ткачиху, запереть ее на веки вечные во тьме, дабы дать ей возможность завоевать своим трудом уважение людей, как тут же случилась беда. Недаром Огион говорил: "Учи ее, Тенар. Учи ее всему!.." Теперь она поняла, что потерю, которую нельзя восполнить, необходимо искупить, что она обманула надежды девочки, отданной ей на воспитание, утратила ее доверие, потеряла ее, растратила свое единственное бесценное достояние.
      Тщательно обыскав все сараи и пристройки, Тенар вернулась в дом и вновь заглянула в альков и под другую кровать. Во рту у нее было сухо, как в пустыне, и она налила себе воды.
      Стоявшие за дверью прутья - посох Огиона и их дорожные палки шевельнулись в полумраке, словно говоря: "Здесь".
      Девочка свернулась калачиком в этом темном углу, словно маленькая собачонка, уткнувшись головой в плечо, крепко обхватив руками прижатые к груди колени и зажмурив единственный глаз.
      - Пташка, воробышек, искорка, что с тобой? Что случилось? Что с тобой сделали?
      Она плакала, и слезы ее орошали личико девочки.
      - О, Ферру, Ферру, не покидай меня!
      По скованным судорогой конечностям малышки пробежала дрожь, и напряжение медленно спало. Ферру пошевелилась, и вдруг повисла на Тенар, уткнувшись лицом в ложбинку между ее грудью и плечом. Она прижалась к Тенар настолько крепко, насколько у нее хватило сил. Ферру не плакала. Она никогда не плакала. Возможно, огонь выжег все ее слезы без остатка. Она лишь протяжно стонала, жалобно всхлипывая.
      Тенар тихонько укачивала ее. Постепенно, крайне медленно, мертвая хватка ослабла. Голова Ферру лежала, как на подушке, на груди Тенар.
      - Расскажи мне, - прошептала женщина, и девочка едва слышно ответила своим хриплым голоском.
      - Он приходил сюда.
      Тенар сперва подумала на Геда, и ее подстегнутый страхом разум ухватился за эту мысль, невольно показав, что "он" значил для нее, но тут же с кривой ухмылкой отмел данную возможность и вновь насторожился.
      - Кто приходил сюда?
      Тело девочки содрогнулось, но она промолчала.
      - Мужчина, - тихо сказала Тенар, - мужчина в кожаной шапочке.
      Ферру кивнула.
      - Я видела его, когда возвращалась из деревни.
      Молчание.
      - Помнишь четверых мужчин... я тогда на них жутко рассердилась? Он был одним из них.
      Но тут Тенар вспомнила, что при виде чужаков Ферру тут же опускала голову, пряча обожженную щеку, и старалась не смотреть на них.
      - Ты знаешь его, Ферру?
      - Да.
      - Он жил с вами на стоянке у реки?
      Кивок.
      Руки Тенар крепче обняли девочку.
      - Он заходил в дом? - спросила она. Леденящий душу страх вдруг испарился, его сменил жуткий гнев, ярость, что бушевала в ее теле, словно огонь в печи. Она издала короткий смешок: "Ха!", - вспомнив в тот миг, как смеялся Калессин.
      Но человеку, тем более женщине, непросто вторить дракону. Не хватает пламени в утробе. И нужно успокоить девочку.
      - Он тебя видел?
      - Я спряталась.
      Тенар прошептала, гладя девочку по волосам:
      - Он и пальцем не посмеет тебя тронуть, Ферру. Выслушай меня и поверь: он никогда больше не притронется к тебе. Отныне когда бы ты ни встретила его, всегда рядом с тобой буду я, и ему придется иметь дело со мной. Ты слышишь меня, родная моя, сокровище мое? Тебе не нужно бояться его. Ты не должна бояться его. Он хочет, чтобы ты боялась его. Он питается твоим ужасом. Мы заставим его голодать, Ферру. Мы будем морить его голодом, пока он не начнет рвать зубами собственную плоть. Пока он не обглодает до костей собственные руки... Ох, не слушай меня, малышка, я просто разозлилась, жутко разозлилась... Я покраснела? Стала краснокожей, как гонтийка? Красной, как дракон?
      Она пыталась развеселить девочку, но Ферру, подняв голову, обратила к ней свое изуродованное огнем лицо и сказала:
      - Да, ты - красный дракон.
      Мысль о том, что этот человек побывал в ее доме, рыскал вокруг него, дабы взглянуть на дело рук своих, возможно, намереваясь довести его до конца, по-прежнему терзала Тенар, но сейчас все затмила внезапно скрутившая ее желудок судорога. Но ярость одержала верх над приступом рвоты.
      Они оторвались друг от друга, умылись, и тут Тенар обнаружила, что больше всего ее сейчас беспокоит пустота в желудке.
      - У меня живот прилип к позвоночнику, - сказала она Ферру, и на скорую руку состряпала ужин из холодных бобов в масле с приправой из трав, нарезанного ломтиками репчатого лука, копченой колбасы и хлеба с сыром. Ферру съела немало, а Тенар и того больше.
      Когда они покончили с едой, Тенар сказала:
      - С сегодняшнего дня, Ферру, мы ни на секунду не должны терять друг друга из виду. Понятно? А сейчас мы с тобой пойдем навестим тетушку Мосс. Она пытается найти тебя с помощью заклинания поиска, и хотя надобность в нем теперь отпала, Мосс может и не знать об этом.
      Остановившись на полдороге, Ферру бросила взгляд на открытую дверь и отпрянула от нее.
      - Нам нужно еще собрать белье на обратном пути. А когда мы вернемся домой, я покажу тебе материал, что мне дали сегодня. На платье. На твое новое красивое платье. Красное платье.
      Девочка стояла, не в силах сдвинуться с места.
      - Если мы будем прятаться, Ферру, он будет сосать из нас соки. Нет, мы будем есть сами, а его - заморим голодом. Идем.
      Проем ведущей наружу двери наводил ужас на Ферру. Казалось, ей не преодолеть этого барьера. Она старалась держаться от него подальше, прятала лицо, дрожала, как осиновый лист. Было жестоко заставлять ее во что бы то ни стало преодолеть этот барьер, не позволять ей спрятаться в каком-нибудь темном углу, но Тенар была беспощадна.
      - Идем! - приказала она, и девочка пошла с ней...
      Они шли, держась за руки, через поля к домику Мосс. Раз-другой Ферру заставляла себя поднять глаза.
      Завидев их, Мосс нисколько не удивилась, но вид у нее был крайне встревоженный. Она сразу отослала Ферру в дом взглянуть на недавно вылупившихся цыплят кривошеей несушки и выбрать себе парочку. Девочка тут же исчезла.
      - Она все это время пряталась в доме, - сказала Тенар.
      - Ну, этого и следовало ожидать, - пробормотала Мосс.
      - Почему? - взорвалась Тенар. Она была не в настроении ходить вокруг да около.
      - Всякие... всякие люди бродят вокруг, - уклончиво ответила Мосс.
      - Всякие мошенники! - рявкнула Тенар. Мосс взглянула на нее и подалась немного назад.
      - Да, дорогуша, - сказала она. - Воздух вокруг тебя того гляди вспыхнет. От твоих волос искры просто фонтаном брызжут. Чтобы найти девочку, я произнесла заклинание, но оно сработало не так, как ожидалось. Оно потекло по какому-то новому руслу, и я пока что не знаю, закончилось его действие или нет. Я напугана. Мне привиделись гигантские создания. Я искала маленькую девочку, а увидела их, парящих среди гор и облаков. А теперь мне чудится, будто твои волосы объяты пламенем. В чем дело? Что случилось?
      - Человек в кожаной шапочке, - сказала Тенар. - Молодой, довольно симпатичный мужчина. У него еще на плече рубашка порвалась по шву. Бродил здесь поблизости такой?
      Мосс кивнула.
      - В поместье наняли его на работу на время сенокоса.
      - Я рассказывала тебе, что она, - Тенар указала глазами на дом, жила с женщиной и двумя мужчинами? Он - один из тех двоих.
      - Ты хочешь сказать, он - один из тех, кто...
      - Да.
      Мосс застыла, как громом пораженная, напоминая в тот миг вырезанную из дерева статую погруженной в свои мысли сурового вида старухи.
      - Не знаю, - прошептала она. - Я думала, что мне известно все или почти все. Но я ошибалась. Что... Зачем... Неужели он пришел, чтобы... в_з_г_л_я_н_у_т_ь_ на нее?
      - Если он - ее отец, возможно, он пришел потребовать назад девочку.
      - Потребовать назад?
      - Она - его по праву.
      Тенар отвечала на вопросы бесстрастным тоном, рассеянно разглядывая вздымающиеся перед ней склоны Горы Гонт.
      - Но мне кажется, ее отец не он, а тот, другой. Ведь именно этот парень в кожаной шапочке пришел в деревню и сказал моей подруге, что девочка "поранилась".
      Мосс никак не могла оправиться от испуга, вызванного ее собственными заклинаниями и видениями, неистовством Тенар, тем, что поблизости бродит столь мерзкий подонок. Полностью опустошенная, она покачала головой.
      - Я думала, что знаю достаточно. Зачем он вернулся?
      - Утолить голод, - ответила Тенар. - Утолить голод. Я больше не отпущу ее от себя ни на шаг. Но завтра, Мосс, присмотри за ней с утра часок-другой, покуда я схожу в поместье.
      - Конечно, дорогуша. Конечно. Если хочешь, я наложу на нее защитное заклинание. Но... Но они же там, высокие гости из Столицы.
      - Ну что ж, им не помешает посмотреть, как живут простые люди, отрезала Тенар, и Мосс вновь отшатнулась, ибо ей в лицо будто ударил сноп искр, вырванный ветром из жаркого пламени.
      9. ОБРЕТЕННЫЕ СЛОВА
      На обширном лугу Лорда люди косили траву, двигаясь цепочкой поперек склона под яркими лучами утреннего солнца. Там работали три женщины и двое мужчин, причем один - насколько Тенар могла судить с такого расстояния совсем мальчишка, а другой - сутулый и седой, как лунь, старик. Она прошла вдоль ровного ряда стожков и спросила одну из женщин о человеке в кожаной шапочке.
      - А, тот, что пришел снизу, из Вальмута, - вспомнила та. - Не знаю, где его и искать-то.
      К ним подтянулись остальные косари. Они были рады немного передохнуть. Никто из них не знал, где сейчас человек из Срединной Долины, и почему он не косит траву вместе с ними.
      - Таких типов отовсюду гонят, - заметил старик. - Неумеха и лентяй. Вы его знаете, госпожа?
      - Имею несчастье, - ответила Тенар. - Он крутился у моего дома... напугал ребенка. Я даже не знаю, как его зовут.
      - Хэнди, так он себя назвал, - встрял паренек. Остальные промолчали, уставившись на нее или глядя куда-то в сторону. Они начинали догадываться, что она, должно быть, та самая каргадка, что живет в доме старого мага. Будучи батраками Лорда Ре Альби, они искоса смотрели на жителей деревни и старались держаться как можно дальше от Огиона. Они подхватили косы, повернулись к ней спиной и, вновь выстроившись в цепь, продолжили работу. Тенар спустилась с поля по склону холма, мимо рощицы ореховых деревьев, обратно на дорогу.
      Там стоял, поджидая ее, какой-то мужчина. У Тенар защемило сердце. Она направилась прямо к нему.
      Это был Аспен, придворный волшебник Лорда Ре Альби. Он поджидал ее в тени придорожного дерева, грациозно опираясь на свой высокий сосновый посох. Когда Тенар вышла на дорогу, он спросил:
      - Ты ищешь работу?
      - Нет.
      - Моему господину требуются рабочие руки. Жара вот-вот спадет, и надо торопиться с заготовкой сена.
      Для вдовы Флинта в этом предложении не было ничего оскорбительного, и Гоха ответила ему вежливо:
      - Без сомнения, в ваших силах не дать дождю пролиться на поля, пока не будет убрано сено.
      Но он знал, что она - та самая женщина, которой Огион, умирая, открыл свое Настоящее Имя, и в свете этого знания его слова прозвучали оскорбительно фальшиво, в них сквозила явная угроза. Она не стала расспрашивать его о человеке по имени Хэнди. Вместо этого она сказала:
      - Я пришла сообщить управляющему, что человек, которого он нанял на время сенокоса, известен в моей деревне как вор и разбойник, и не стоит позволять ему находиться здесь. Но тот человек, похоже, уже покинул владения Лорда.
      Под ее пристальным взглядом Аспен с трудом выдавил из себя:
      - Мне ничего не известно о наемных работниках.
      В то утро, когда умер Огион, Аспен показался ей высоким, закутанным в серый плащ смазливым юнцом с серебристым посохом в руке. Теперь маг не выглядел таким уж молодым. Он жутко осунулся и помрачнел. Судя по всему, что-то вымотало его до предела. В его взгляде и в голосе по-прежнему сквозило явное презрение, и она сказала голосом Гохи:
      - Я в этом не сомневаюсь. Прошу меня извинить.
      Тенар не хотелось с ним связываться. Она развернулась и зашагала было обратно в деревню, но Аспен вдруг крикнул:
      - Подожди!
      Она остановилась.
      - "Вор и разбойник", - сказала ты и грязно солгала. Женские язычки страшнее любого кинжала. Ты пришла сюда сеять драконье семя наветов и клеветы среди работников. Думаешь, я не знаю, что ты - ведьма? Думаешь, мне не известно, кто породил это мерзкое существо, что жмется к твоим ногам, и для каких целей? Человек, который пытался уничтожить эту тварь, поступил верно, но дело должно быть доведено до конца. Ты уже раз встала на моем пути, у тела старого мага, но я не покарал тебя тогда из уважения к нему, да и столько свидетелей мне ни к чему. Но сейчас ты зашла слишком далеко, женщина, и я предупреждаю тебя: чтоб ноги твоей больше не было во владениях Лорда! Если ты вновь пойдешь наперекор моей воле, осмелишься перечить мне, я вышвырну тебя из Ре Альби, затравлю тебя собаками. Поняла?
      - Нет, - ответила Тенар. - Я никогда не понимала таких людей, как ты.
      Она отвернулась и зашагала вниз по дороге.
      Вдруг что-то словно ударило ей в спину, и волосы у нее на голове зашевелились. Тенар живо развернулась и увидела, что маг наставил на нее окруженный грозными молниями посох и двигает губами, произнося заклинание. В тот миг ей в голову пришла мысль: "Я решила, раз Гед утратил свою силу, то и все мужчины утратили ее, но я ошиблась!"
      - Ну, ну, и что же здесь происходит? - осведомился чей-то приятный голос.
      Из вишневого сада, что рос по ту сторону дороги, вышли двое посланцев с Хавнора. Они недоуменно уставились на Аспена и Тенар, словно понимая, что им следует остановить чародея, собирающегося наложить проклятие на почтенную вдову, но все же до конца не веря, что подобное может произойти.
      - Госпожа Гоха, - сказал мужчина в расшитом золотом камзоле и вежливо поклонился ей.
      Другой, ясноглазый юноша, так же отсалютовал Тенар, дружелюбно улыбаясь.
      - Госпожа Гоха, мне кажется, из тех, - сказал он, - кто, подобно Королю, может без опаски носить свое Настоящее Имя. Живя на Гонте, она, возможно, предпочитает, чтобы ее звали Гонтийским именем. Но я сочту за честь преклонить колени перед ней, ибо она - единственная женщина со времен Эльфарран, носившая Кольцо.
      Юноша преклонил перед ней колено так, словно делал это тысячи раз; быстро, но очень нежно, взял Тенар за руку, и на миг прижался лбом к ее запястью. Затем он отпустил Тенар и поднялся на ноги, улыбаясь ей доброй, слегка заговорщицкой улыбкой.
      - Ох, - вырвалось у вмиг зардевшейся Тенар, - вот уж не чаяла, не гадала!.. Благодарю вас.
      Окаменевший чародей не отрывал от нее взора. Он закрыл готовый извергнуть проклятие рот и опустил посох, но вокруг его головы по-прежнему клубилось черное облако.
      Тенар не знала, было ли ему известно, кто она такая, или нет, да это и не имело никакого значения. Он и без того ненавидел ее сверх всякой меры. Ее вина состояла в том, что она родилась женщиной. На его взгляд, в мире не было преступления страшнее. Наказания, достойного такого проступка, просто не существовало. Он целиком и полностью одобрял то, что сделали с Ферру.
      - Господин, - обратилась она к более зрелому мужчине, - я не могу ждать от Короля, от чьего имени вы говорите и действуете, ничего, кроме искренности и открытости. Я с удовольствием воздам все почести Королю и его посланникам. Но я буду молчать, пока мой друг не освободит меня от клятвы. Это дело чести. Я не сомневаюсь, господа, что он даст о себе знать. Только, молю вас, дайте ему время на раздумье.
      - Конечно, - ответил один, а другой продолжил: - У него будет столько времени, сколько ему понадобится. Ваше доверие, госпожа, крайне ценно для нас.
      И вот, наконец, она спускалась по дороге в Ре Альби, еще не отойдя от перенесенного шока и от крутых поворотов событий. Слепая ненависть чародея; ее собственное гневное презрение; страх перед неожиданными для нее желанием и способностью мага причинить ей вред; внезапное избавление от ужаса в лице посланников Короля - людей, что приплыли сюда на стоящем сейчас в гавани корабле с белоснежными парусами от самой Башни Меча и Трона, центра правопорядка. Тенар переполняла благодарность к ним. Воистину на троне теперь был Король, и величайшим сокровищем его короны являлась Руна Мира.
      Ей понравилось умное и дружелюбное лицо юноши и то, что он преклонил перед ней колени, словно она была королевой, а также его улыбка с умело скрытой хитринкой. Она обернулась. Посланники поднимались по дороге к поместью вместе с чародеем Аспеном. Казалось, они по-дружески беседовали с ним, как будто ничего не случилось. Это слегка уменьшило ее безграничную веру в них. Прежде всего, они были придворными. Данная ссора их не касалась. И не им было судить, кто тут прав, а кто виноват. Кроме того, он был чародеем, причем состоявшим на службе их гостеприимного хозяина. И все же, подумала она, им не следовало так беспечно прогуливаться и дружелюбно болтать с ним.
      Люди с Хавнора гостили у Лорда Ре Альби еще несколько дней, вероятно, надеясь, что Верховный Маг передумает и заглянет к ним, но они не пытались его искать и не докучали Тенар вопросами о его вероятном местонахождении. Когда они, наконец, покинули поместье, Тенар сказала себе, что пришла пора принять решение. Здесь ее ничто не удерживало, а причин для ухода отсюда было целых две, и весьма веских: Аспен и Хэнди. Ни один из них не оставит их с Ферру в покое.
      И все же Тенар нелегко было принять решение, ибо уходить ей не хотелось. Покинув Ре Альби, она навеки теряла Огиона, поскольку пока она жила в его доме и полола его лук, потеря почти не ощущалась.
      - Там, внизу, мне никогда не снилось, что я парю в облаках, подумала она.
      Здесь, куда прилетал Калессин, она была Тенар. Внизу, в Срединной Долине, она вновь станет Гохой. Она медлила, уговаривала себя: "Стоит ли мне бояться этих негодяев, убегать от них со всех ног? Ведь этого они и добиваются. Разве можно позволять им помыкать мной?
      В конце концов она решила:
      - Ладно, вот только закончу делать сыр.
      Тенар не отпускала Ферру от себя ни на шаг. А время шло.
      Когда Мосс заглянула к ней поболтать, Тенар спросила ее о чародее Аспене, не открыв ей, впрочем, всей правды, но упомянув, что он порядком напугал ее - хотя, возможно, маг только этого и добивался. Мосс обычно обходила стороной владения старого Лорда, но она всегда интересовалась тем, что там происходило и никогда не отказывалась переброситься словечком-другим с работавшими там товарками: бабкой, что учила ее принимать роды, и женщинами, которых она время от времени лечила и оказывала разные другие услуги. Знахарка с готовностью выслушивала их сплетни о том, что творилось в поместье. Они все как одна ненавидели Аспена и поэтому всегда были не прочь посудачить о нем. Однако эти рассказы немногого стоили из-за пропитавших их страха и злобы. И все же среди гор домыслов встречались зерна истины. По воспоминаниям самой Мосс до того, как три года назад здесь появился Аспен, молодой господин, внук владельца поместья, хотя и был застенчив и замкнут, - "словно мешком пришибленный", как выразилась Мосс, - но на здоровье не жаловался. Вскоре после смерти его матери старый Лорд послал слугу на Рокк за волшебником: "Зачем? Разве поблизости не жил Огион? К тому же они все там колдуны в этом поместье".
      Но, так или иначе, явился Аспен. Он нанес визит вежливости к Огиону, но не более того, и, по словам Мосс, больше носа не казал из поместья. С той поры внука видели все реже и реже, а теперь, говорят, он и вовсе не встает с постели. Одна из женщин, выполняя какое-то поручение, побывала в доме и болтала, будто он "слаб, как младенец, и все время дрожит". Но старый Лорд, по прикидкам Мосс ему было "лет сто или что-то около того" старуха не испытывала ни уважения к цифрам, ни страха перед ними - просто расцвел на глазах, как они говорили: "налился соком". А один из слуг среди челяди в поместье не было ни одной женщины - болтал своей подружке, будто старик нанял чародея для того, чтобы тот дал ему бессмертие, и, по словам мужчины, волшебник делает свое дело, кормя Лорда жизненной силой внука. Причем тот слуга не видел в этом ничего дурного, говоря: "Кто не хочет жить вечно?"
      - Что ж, - вымолвила Тенар, откидываясь на спинку стула. - Мерзкая история. А что на этот счет говорят в деревне?
      Мосс пожала плечами. Вновь срабатывал принцип "наша хата с краю". Деяния сильных мира сего неподсудны черни. Сказывалась еще и слепая преданность, местная солидарность: старик был _и_х_ господином, Лордом Ре Альби, и кому какое дело, чем он занимается... Мосс, в общем, была согласна с ними.
      - Подобный трюк, - сказал она, - связан с огромным риском.
      Однако в ее словах не было осуждения.
      Хэнди по-прежнему в поместье не появлялся. Желая удостовериться в том, что он покинул Обрыв, Тенар спросила нескольких крестьян, не видели ли они его, но те отвечали крайне неохотно и уклончиво. Они не желали лезть не в свое дело. "Наша хата с краю..." Один лишь старик Фан считал ее своим другом... Возможно, все дело было в том, что видел он неважно и не мог как следует разглядеть Ферру.