- Не последишь ли ты за домом? - спросила она, когда он подошел поближе. - Ферру спит, а я хочу немного прогуляться.
      - Хорошо. Иди, - ответил он, и она ушла, удивляясь про себя, насколько безразличны мужчины к побудительным мотивам женщин: Ведь кто-то же должен был присматривать за спящим ребенком. Свобода одного не обходится без закрепощения другого, если только не удается добиться некоего равновесия, подобного четкому взаимодействию ног при ходьбе. Раз-два, левой-правой, идет она сейчас, ни секунды не задумываясь над тем, какое это великое искусство - сохранять равновесие при ходьбе... Затем пронзительная красота предзакатного неба и мягкое дуновение ветерка завладели ее вниманием. Выбросив из головы все метафоры, она продолжала шагать, пока не пришла к песчаным утесам. Там Тенар остановилась и некоторое время наблюдала за тем, как солнце медленно опускается в безмятежную розоватую дымку.
      Она опустилась на колени и нашла глазами, а затем и нащупала подушечками пальцев длинную размашистую борозду на камне у самого края обрыва - след от хвоста Калессина. Тенар вновь и вновь проводила по нему пальцами, задумчиво всматриваясь в сумеречные дали и о чем-то грезя. Она произнесла вслух лишь одно слово. Имя с шипением и свистом сорвалось с ее губ, на этот раз не обдав огнем горло:
      - Калессин...
      Она посмотрела на восток. Возвышавшиеся над лесами склоны Горы Гонт отливали багрянцем, ловя последние лучи заходящего солнца. Они тускнели у нее на глазах. Тенар на миг отвела взгляд, а когда посмотрела на Гору вновь, ее склоны уже приобрели тускло-серый оттенок, переходивший внизу в темень лесов.
      Она дождалась появления первой звезды. Когда та засияла над дымкой, Тенар нехотя побрела к дому.
      К дому, но не _д_о_м_о_й_. Почему она торчит здесь, в доме Огиона, и присматривает за его козами и огородом, вместо того, чтобы жить на собственной ферме, работать на своем огороде и пасти свои стада?
      "Жди", - сказал старый маг, и она ждала. И дождалась прилета дракона. Гед теперь уже достаточно окреп. Она выполнила свою миссию. Нужда в ней отпала. А ей необходимо было присматривать за фермой. Настало время уходить отсюда.
      И все же Тенар не могла без боли в сердце думать о том, чтобы покинуть этот утес, это ястребиное гнездо, и вновь спуститься в низины, к плодородным полям, не знающим безжалостных ветров. Что за мечты будоражили ее разум у крохотного окошка, глядящего на запад? Что за дракон прилетал к ней сюда?
      Дверь дома, как всегда, была распахнута, чтобы внутри было светлее и легче дышалось. Сокол сидел, не зажигая лампы, на табуретке у потухшего очага. Он частенько сидел здесь. Тенар решила, что это было его любимое место в те далекие дни, когда он, будучи еще мальчишкой, учился у Огиона. Когда Тенар сама была ученицей Огиона, она тоже любила сидеть там холодными зимними днями.
      Гед услышал, как она вошла, но не оторвал глаз от темного угла справа от двери. Там стоял дубовый посох Огиона, тяжелый и длинный, в рост человека, отполированный до блеска там, где его касалась рука старого мага. Рядом с ним Ферру поставила свой ореховый прутик и ольховый посох Тенар, которые та срезала, когда они шли в Ре Альби.
      Тенар подумала: "А где, интересно, его посох, буковый посох волшебника, который дал ему Огион?.." И тут же: "Почему я вспомнила об этом только сейчас?"
      Из-за царящей в доме темноты воздух в комнате казался спертым. Тенар чувствовала себя подавленной. Она надеялась, что Сокол еще не лег и поговорит с ней, но вот он сидит там, а им нечего сказать друг другу.
      - Я подумала, - начала, наконец, она, поправляя тарелки на дубовой полке, - что мне пора возвращаться на свою ферму.
      Гед промолчал. Возможно, он кивнул, но Тенар не смотрела в его сторону.
      Она вдруг почувствовала жуткую усталость и захотела лечь спать, но еще не совсем стемнело, а он сидел посреди комнаты, и она не могла раздеться у него глазах. Покраснев от стыда, Тенар разозлилась и уже готова была попросить его выйти на минуту из дома, когда он, вдруг прочистив горло, нерешительно заговорил.
      - Книги Огиона. Книги Рун и две книги Заклинаний. Возьмешь ли ты их с собой?
      - Я?
      - Ты же была его последней ученицей.
      Она подошла к очагу и села напротив Геда на треногий стул Огиона.
      - Я научилась писать руны Хардика, но, скорее всего, уже забыла большинство из них. Огион еще учил меня языку, на котором говорят драконы. Некоторые слова я помню до сих пор. И это все. Я не стала волшебницей. Ты же знаешь, я вышла замуж. Разве Огион оставил бы свои мудрые книги жене фермера?
      После некоторой паузы Гед ответил безразличным тоном:
      - А кому же тогда он их оставил?
      - Тебе, конечно.
      Сокол промолчал.
      - Ты был его лучшим учеником, его гордостью и другом. Он ничего не сказал, но они, конечно, теперь принадлежат тебе.
      - И что мне с ними делать?
      Она изумленно уставилась на него в полумраке комнаты. Сквозь западное окно еще сочился призрачный свет. Неприкрытая, необъяснимая ярость, прозвучавшая в его голосе, вывела ее из себя.
      - И это ты, Верховный Маг, спрашиваешь меня? Почему ты, Гед, хочешь сделать из меня большую дуру, чем я есть на самом деле?
      Он вскочил на ноги. Голос его дрожал.
      - Но разве... ты не видишь, что все кончено... все исчезло без следа?!
      Она ошеломленно смотрела на него, пытаясь разглядеть в темноте выражение его лица.
      - Я полностью утратил магическую силу. Я отдал ее... истратил всю без остатка. Чтобы закрыть... Что сделано, то сделано.
      Тенар попыталась осмыслить его слова, но не смогла.
      - Я будто выплеснул чашку воды на песок, - сказал он. - На иссушенную землю. Я вынужден был сделать это. Но теперь мне нечем напиться. Но что изменилось? Что такое чашка воды для необъятной пустыни? Разве пустыня исчезла?.. Прислушайся!.. Кто-то шепотом звал меня из-за порога вот этой самой двери: "Прислушайся! Прислушайся!" - и я смолоду отправился в безводную страну. Там я встретил свою Тень, я слился с ней, породнился с собственной смертью... Я выжил благодаря воде, животворной влаге. Я был журчащим фонтаном, родником, источником. Но там не бегут ручьи. В конце концов у меня осталась последняя чашка воды, и мне пришлось выплеснуть ее на черный песок у истока пересохшей реки. И вот вода кончилась, истрачена до последней капли... Что сделано, то сделано.
      Благодаря тому, что она узнала от Огиона и от самого Геда, Тенар понимала, о какой стране идет речь. Гед оперировал образами, но те являлись не иносказательным отражением истины, а голой, неприкрытой правдой, как он ее понимал. Тенар также было абсолютно ясно, что она должна отрицать сказанное им, независимо от того, правда это или нет.
      - Ты просто не успел еще восстановиться, Гед, - сказала она. Возвращение к жизни - очень долгий путь, даже если лететь верхом на драконе. Это займет какое-то время. Тебе необходимы лишь тишина и покой. Ты был ранен. Тебя вылечат.
      Гед долго стоял и молча смотрел на нее. Она решила, что попала в точку, и у него слегка отлегло от сердца. Но тут он вдруг сказал:
      - Так же, как вылечат Ферру?
      Ее словно ударили столь острым ножом, что она даже не почувствовала, как он вошел в ее тело.
      - Я не знаю, - продолжил он тем же тихим, равнодушным голосом, зачем ты взяла девочку, отлично понимая, что ее не вылечить, зная, какая жизнь ее ждет. Мне кажется, причина кроется в том времени, в котором мы жили - смутном времени, веке упадка. Я думаю, ты взяла ее по той же причине, какой руководствовался я, когда шел навстречу врагу - мы просто не могли поступить иначе. Итак, мы с тобой вступили в новую эру, обогащенные плодами нашей победы над злом. Тебе достался обожженный ребенок, а я вот остался ни с чем.
      Его ровный, тихий голос дрожал от отчаяния.
      Повернувшись, Тенар взглянула на магический посох, стоявший в тени справа от двери. Он был пропитан тьмой. В дверном проеме тускло мерцали первые две звезды. Она посмотрела на них. Ей вдруг захотелось узнать, какие они носят имена. Дымка еще не рассеялась, и остальные звезды пока не были видны. Одну из тех двух звезд, что горели сейчас в дверном проеме, Тенар узнала. Это была яркая летняя звезда, которую на Атуане называли Техану. Она не знала, как звалась Техану на Хардике, а, может, это было ее Настоящее Имя, данное ей драконами. Она лишь знала, что так звала эту звезду ее мать. Техану, Техану. Тенар, Тенар...
      - Гед, - спросила она, не отводя глаз от дверного проема, - кто заботился о тебе в детстве?
      Гед подошел и встал рядом с ней, глядя на затянутые легкой дымкой море, звезды и темную громаду Горы.
      - Да, в общем-то, никто, - ответил он. - Моя мать умерла, когда я был совсем малышом. У меня были старшие братья. Я их совсем не помню. Отец мой был кузнецом. А тетка, сестра матери, была деревенской колдуньей.
      - Как тетушка Мосс? - спросила Тенар.
      - Та была моложе, но обладала той же силой.
      - Как ее звали?
      Гед помолчал, а затем прошептал:
      - Я не помню.
      После паузы он добавил:
      - Она показала мне, как звучат Настоящие Имена сокола, сокола-странника, орла, пустельги, ястреба-тетеревятника, ястреба-перепелятника...
      - А как вы зовете вон ту белую звезду?
      - Лебединое Сердце, - ответил он, посмотрев туда, куда показывала Тенар. - В моей родной деревне ее называли Стрелой.
      Но Гед не произнес Имени звезды на Древнем Наречии, как не назвал он раньше Настоящих Имен ястреба, сокола и других птиц, которым его научила деревенская колдунья.
      - Все, что я наговорил тогда, - неправда, - тихо сказал он. - Мне вообще не следовало открывать рот. Прости меня.
      - Если бы ты все время молчал, я давно бы ушла, оставив тебя одного.
      Тенар повернулась к нему.
      - Почему ты думаешь только о себе? Всегда только о себе? Выйди на минуту за дверь, - рявкнула она на него. - Я хочу раздеться и лечь в постель.
      Ошеломленный, он вышел из дома, бормоча себе под нос какие-то извинения. А она подошла к алькову, быстро разделась и скользнула в постель, уткнувшись лицом в теплый шелковистый затылок Ферру.
      "Зная, какая жизнь ее ждет..."
      Ее злость на него, глупое отрицание очевидного, были следствием глубокого разочарования. Хотя Ларк постоянно твердила ей, что ничего нельзя поделать, она все же в глубине души надеялась, что Тенар сможет исцелить раны девочки. Да и сама Тенар, несмотря на все свои слова о том, что даже Огион не смог бы ничего поделать, надеялась, что Гед вылечит Ферру - просто положит свою руку на шрам, и тот затянется, ослепший глаз прозреет, изувеченная рука заживет, и пошедшая наперекосяк жизнь войдет в свою колею.
      "Зная, какая жизнь ее ждет..."
      Перекошенные от отвращения лица; жесты, призванные отогнать нечистую силу; страх и любопытство, унизительная жалость и неприкрытая враждебность - зло всегда тянет за собой новое зло... К ней никогда не прикоснется ни один мужчина. Ей не на кого будет опереться, кроме Тенар. Да, Гед был прав, лучше бы девочка умерла тогда. Мы - она, Ларк и Иви, вечно сующие нос не в свои дела, мягкосердечные и, одновременно, жестокие старухи, должны были позволить малышке уйти в безводную страну. Он был прав, он всегда оказывается прав. Но тогда и те мужчины, что использовали ее, и та женщина, что позволила им сделать это - они тоже поступили правильно, когда избили ее до потери сознания и бросили в костер на верную гибель. Только они не довели дело до конца. Они струсили и не добили ее. Вот в чем была их ошибка. А вот она, Тенар, с самого начала пошла по ложному пути. Она безропотно позволила темным силам, скрывающимся под личиной ребенка, обмануть себя, и была съедена ими. Неужели она всерьез рассчитывала на то, что, переплыв море, выучив чужой язык, выйдя замуж и родив детей, она сумеет зажить собственной жизнью, навсегда забыть те времена, когда она была их покорной служанкой, их пищей, безвольной игрушкой? Уничтожив Гробницы, она унесла частицу похороненного под их обломками зла с собой, став его невольным носителем.
      Густые, теплые волосы Ферру издавали приятный аромат. Девочка спала, свернувшись калачиком в объятиях Тенар. Разве может малышка причинить кому-то вред? Да, ее изуродовали, изуродовали на всю жизнь, но она не озлобилась, не потеряна навеки. Тенар еще крепче обняла девочку и погрузилась в светлую пучину сна. Ей снился бездонный океан пронизанного светом неба, а в ушах звучали Имя дракона и Имя звезды - Лебединое Сердце, Стрела, Техану.
      Тенар вычесывала гребнем из шкуры черной козы густой подшерсток. Опытный ткач превратит его в пушистую шелковистую ткань, которой издавна славится остров Гонт. Старую козу расчесывали уже несчетное число раз, и ей это жутко нравилось. Она всем телом подавалась навстречу движениям жесткой проволочной щетки. Серо-черный пух собирался в мягкие облачка на полу, которые Тенар по окончании работы затолкала в мешочек. Затем она в знак благодарности несколько раз провела гребнем за ушами козы и дружески похлопала ее по мясистому боку.
      - Бе-е! - проблеяла коза и отбежала в сторону. Тенар вышла из загона и, обойдя кругом дом, бросила взгляд на луг, дабы убедиться, что Ферру по-прежнему играет там.
      Мосс в свое время показала ей, как плести из травы корзиночки, и теперь она осваивала эту премудрость, работая настолько ловко, насколько позволяла ей искалеченная рука. Сейчас Ферру сидела на лугу с недоделанной корзинкой на коленях, но вместо того, чтобы работать, наблюдала за Соколом.
      Он стоял вдалеке, у самого края утеса, спиной к ним, и не подозревал, что за ним кто-то наблюдает. Он следил за молоденькой пустельгой, а та, в свою очередь, высматривала в траве добычу. Она шумно била крыльями, надеясь, что какая-нибудь мышка испугается и в панике выскочит из норки. Человек стоял, впившись в птицу таким же нетерпеливым, голодным взглядом. Затем он медленно вытянул вперед правую руку, держа ее ладонью вверх и, похоже, что-то проговорил, хотя ветер унес его слова прочь. Пустельга метнулась в сторону, издав высокий пронзительный крик, набрала высоту и полетела в сторону леса.
      Человек опустил руку и замер, глядя вслед птице. Ребенок и женщина тоже не сдвинулись с места. Лишь пустельга свободно парила в вышине.
      - Однажды он явился ко мне в облике сокола-странника, - обмолвился одним холодным зимним днем Огион, когда они сидели у очага, и он рассказывал Тенар о заклинаниях Изменения, о перемене облика, о маге Борджере, который превратился в медведя.
      - Сокол прилетел откуда-то с запада и сел на мое запястье. Я внес его в дом и посадил у огня. Он не говорил на языке людей, но я узнал его и потому смог помочь. Он сбросил с себя оперение сокола и вновь стал человеком. Но в нем навсегда осталось что-то от птицы. В родной деревне Геда прозвали Соколом потому, что крылатые хищники прилетали к нему по первому его зову. Кто мы такие? Что это за создание такое, человек? Прежде, чем Гед получил свое Имя, свои знания, свою силу, в нем уже было что-то от сокола, так же, как и от человека, и от мага... Больше того, в нем скрывалось нечто, что мы не в силах выразить словами. То же можно сказать и обо всех нас.
      Сидевшая тогда у огня девушка вся обратилась в слух. Она всматривалась в языки пламени и видела ястреба; видела юношу; видела, как птицы, названные их Настоящими Именами, слетаются на его зов и, хлопая крыльями, садятся на его руку, осторожно обхватывая ее грозными когтями; видела себя в облике ястреба, вольной птицы.
      7. МЫШКИ
      Однажды вечером в дом мага заглянул Таунсенд - скупщик овец, который в свое время доставил послание Огиона на ферму в Срединной Долине.
      - Теперь, когда господина Огиона не стало, не продашь ли ты его коз?
      - Возможно, - уклончиво ответила Тенар. Она уже задумывалась над тем, на что они будут жить, если решат остаться в Ре Альби. Огиона, как и любого другого волшебника, содержали люди, которым он служил верой и правдой, отдавая им все свои силы и все мастерство. А старого мага почитал весь Гонт. Стоило ему только попросить, и он тут же получил бы все, в чем нуждался. Люди с радостью исполнили бы любую его просьбу, ибо расположение мага дорого стоит, да ему никогда и не приходилось просить. Более того, он вынужден был отсылать обратно горы пищи, одеяний, инструментов и всевозможной домашней утвари всех видов и расцветок, которые ему приносили или просто оставляли на пороге его дома.
      - Что же мне со всем этим делать? - растерянно спрашивал он, держа в руках выводок негодующе пищащих цыплят, рулоны материи или горшочки с маринованной свеклой.
      Но у Тенар, в одночасье собравшейся и покинувшей Срединную Долину, не было времени на то, чтобы собраться с мыслями и подумать, как долго она собирается отсутствовать. Тенар даже не захватила с собой заначку Флинта семь кусочков кости. В их деревне за деньги покупали лишь землю и домашний скот, а также рассчитывались ими с торговцами из Порт-Гонта, снабжавшими мехом пеллави и шелками с Лорбанери богатых фермеров и знать Гонта. Ферма Флинта полностью обеспечивала ее и Ферру едой и одеждой, в отличие от шести коз и маленького огорода, которые Огион завел скорее ради собственного удовольствия, чем по суровой необходимости. До сих пор Тенар жила за счет кладовой, щедрости жителей деревни, подкармливающих ее из уважения к памяти старого мага, и великодушия тетушки Мосс. Не далее, как вчера, старая ведьма сказала:
      - Дорогуша, у моей несушки вылупились цыплята. Я дам тебе троечку, когда они подрастут. Маг не держал кур, говорил, что от них много шума и мало толку, но дом не дом, если у дверей не копошатся куры, разве не так?
      И впрямь, дверь дома Мосс всегда была открыта для кур, он спали на ее кровати, и ими пропахла и без того вонючая, задымленная комната.
      - Тут есть одна годовалая белая в пятнах козочка, которая, когда подрастет, будет давать хорошие надои, - сказала Тенар остролицему человечку.
      - Я имел в виду все стадо, - уточнил он. - Если это возможно. У вас же всего пять или шесть коз, не так ли?
      - Шесть. Если вы хотите взглянуть на них, то они пасутся вон там, на лужку.
      - Я так и поступлю.
      Но он не сдвинулся с места. Со стороны хозяйки особого рвения тоже, конечно, не наблюдалось.
      - Вы не видели, как в бухту входил большой корабль? - спросил он.
      Окна дома Огиона глядели на северо-запад и оттуда были видны лишь Боевые Утесы - скалы, защищавшие вход в гавань. Но в самой деревне с нескольких мест просматривалась извилистая тропинка, ведущая в Порт-Гонт, а также доки и вся гавань. Наблюдение за кораблями велось в Ре Альби с завидной регулярностью. На скамеечке у кузницы, с которой открывался самый лучший вид, всегда сидели несколько стариков, и хотя те за всю свою жизнь, возможно, ни разу не преодолевали пятнадцать миль извилистой тропинки, ведущей к Порт-Гонту, они воспринимали прибытие и отплытие кораблей как странный, но привычный спектакль, разыгрываемый исключительно для того, чтобы развлечь их.
      - Сынишка кузнеца утверждает, что корабль с Хавнора. Мальчонка спускался в Порт прикупить заготовок и вернулся вчера поздно вечером. Говорит, что видел огромный корабль из Великого Порта Хавнора.
      Возможно, он заговорил об этом, дабы у нее не было времени подумать над тем, какую цену запросить за коз, а лукавинка в его взоре объяснялась просто природной хитростью торговца. Но Великий Порт Хавнора практически не торговал с Гонтом - отдаленным, нищим островом, знаменитым лишь своими козами, пиратами, да волшебниками. К тому же было в этих словах "огромный корабль", нечто, что встревожило и испугало ее, хотя она и не понимала, почему.
      - Парень сказал, будто по, их словам, на Хавноре теперь есть Король, - продолжил торговец скотом, искоса глядя на нее.
      - Что ж, это благая весть, - сказала Тенар.
      Таунсенд кивнул.
      - Может, теперь всякое иноземное отродье не будет лезть к нам почем зря.
      Чужестранка Тенар вежливо кивнула.
      - Но многие там, в Порту, возможно, этому кораблю не слишком рады.
      Он имел в виду гонтийских пиратов, чье господство в северо-западных морях значительно укрепилось за последние годы, так что многие старые торговые пути, связывающие Гонт с центральными островами Архипелага, оказались перерезанными. Из всех жителей острова из этого извлекали выгоду лишь сами пираты, от чего они, однако, не переставали выглядеть героями в глазах многих гонтийцев. Насколько Тенар было известно, ее сын служил матросом на пиратской шхуне. Возможно, это безопаснее, чем плавать на торговом корабле. Недаром говорят, что "лучше быть акулой, чем сельдью".
      - Что бы ни случилось, всегда потом кто-то оказывается недоволен, заметила Тенар не слишком заинтересованным тоном - просто чтобы поддержать нить разговора - и тут же торопливо добавила:
      - Я покажу вам коз. Вы можете на них взглянуть, но я пока не знаю, будем ли мы их вообще продавать.
      Она отвела торговца к воротам загона и оставила его там одного. Он ей не нравился. В том, что он уже дважды приносил ей дурные новости, его вины, конечно, не было. Тенар просто не хотела иметь никаких дел со столь скользким типом. Она не продаст ему ни одной козы Огиона. Даже Сиппи.
      После того, как он ушел ни с чем, Тенар чувствовала себя неловко. Она ведь сказала ему:
      - Не знаю, будем ли мы их вообще продавать.
      С ее стороны было глупо говорить _м_ы_ вместо _я_, поскольку Таунсенд не только не пожелал переговорить с Соколом, но даже ни разу не упомянул в разговоре его имя, будто мужчинам не привыкать заключать сделки с женщинами, в особенности нарываться на отказ.
      Тенар не знала, что болтали о Соколе в деревне. Молчаливый отшельник Огион, вызывающий в их душах благоговейный страх, все же был местным магом, соседом по деревне. Они могли гордиться тем, что Сокол, который какое-то время жил в Ре Альби, стал Верховным Магом и совершил уйму замечательных деяний: отвадил дракона от Девяноста Островов, вернул утерянное Кольцо Эррет-Акбе и так далее; но они не знали его как человека. А он, в свою очередь, не знал их. С тех пор, как Сокол появился здесь, он ни разу не ходил в деревню, только в лес, на природу. Она как-то не замечала этого раньше, но он, подобно Ферру, держался в стороне от деревни.
      Наверное, они хотели бы поболтать с ним. Люди в деревне любят почесать языки. Но они никогда не заходили слишком далеко в обсуждении деяний и поступков колдунов и магов. Говорить об этом было как-то жутковато; жизнь людей, обладавших волшебной силой, уж слишком отличалась от их собственной жизни.
      - Оставь его в покое, - говорили жители Срединной Долины, когда кто-то из них начинал излишне раскованно обсуждать заезжего колдуна или местного волшебника Бича. - Оставь его в покое. У него своя дорога, у нас - своя.
      Что касается ее самой, раз уж она решила стать сиделкой и служанкой мага, значит так тому и быть. Своя рука - владыка. Тенар не слишком часто показывалась в деревне. Жители деревни не питали к ней ни дружеских, ни враждебных чувств. Она жила когда-то в домике ткача Фана, была в свое время служанкой старого мага, тот сам послал за ней Таунсенда к подножию Горы. Тут все было в порядке. Но зачем она привела с собой столь ужасного с виду ребенка, с которым никто не хотел бы столкнуться нос к носу даже средь бела дня? Что она за человек, коли смогла стать ученицей мага и его сиделкой? Наверняка ведьма, да к тому же, чужестранка. Но в то же время она была женой богатого фермера - там, внизу, в Срединной Долине - хотя он недавно умер, и она овдовела. Да и кто поймет этих ведьм? Лучше оставить их в покое...
      Она встретила Верховного Мага Земноморья у садовой изгороди.
      - Говорят, прибыл корабль из столицы Хавнора.
      Он остановился, и мышцы его напряглись. Казалось, Гед готов был развернуться и бежать без оглядки, подобно мыши, преследуемой коршуном. Но он мгновенно взял себя в руки.
      - Гед! - встревожилась она. - В чем дело?
      - Я не могу, - прошептал он. - Я не могу встречаться с ними.
      - С кем?
      - С людьми Короля.
      Его лицо стало пепельно-серым, совсем как в тот день, когда он впервые появился здесь. Он озирался по сторонам, ища место, где можно было спрятаться.
      Гед выглядел таким беспомощным и напуганным, что Тенар не могла думать ни о чем другом, кроме как о его спасении.
      - Тебе не нужно встречаться с ними. Если они придут сюда, я их отошлю прочь. А теперь иди в дом. У тебя сегодня во рту не было ни крошки.
      - Тут был какой-то мужчина, - сказал Гед.
      - Таунсенд, он приценивался к козам. Я _о_т_о_с_л_а_л_а_ его. Пошли!
      Он пошел за ней. Когда они вошли в дом, она плотно прикрыла дверь.
      - Эти люди не причинят тебе никакого вреда, Гед. Или они что-то против тебя имеют?
      Он сел у стола и вяло покачал головой.
      - Нет, ничего.
      - Им известно, что ты здесь?
      - Не знаю.
      - Чего же ты боишься? - участливо спросила она с покровительственной ноткой в голосе.
      Он спрятал лицо в ладонях.
      - Я... Я не... - только и выдавил он из себя.
      - Ну ладно, ладно, - прервала она его.
      Тенар не осмеливалась прикоснуться к нему, боясь, что любое проявление жалости только усугубит охватившее его чувство самоуничижения. Она злилась и на него и на предполагаемых визитеров.
      - В конце концов, какое им дело до того где ты, кто ты, и что собираешься или не собираешься делать! - взорвалась она. - Если они пришли совать свой нос в чужие дела, то им придется уйти ни с чем.
      Она повторила слова Ларк. Тенар сейчас особенно не хватало этой простой, доброй женщины.
      - Кроме того, не исключен вариант, что приход корабля вообще никак не связан с твоим присутствием здесь. Возможно, они хотят разогнать пиратов по домам. Хорошо, что у Короля, наконец, дошли до этого руки... Я тут нашла пару бутылей вина в дальнем углу буфета Огиона. Кто знает, сколько они простояли там? Мне кажется, нам обоим не помешает пропустить по стаканчику. Тут осталось еще немного хлеба и сыра. Малышка уже пообедала, и они с Хифер побежали ловить лягушек. Возможно, у нас на ужин будут лягушачьи лапки. Но сейчас давай перекусим хлебом с сыром и выпьем вина. Интересно, что это за вино, сколько ему лет и как оно попало к Огиону?
      Она болтала без умолку, тем самым не позволяя Геду вставить хоть слово и не давая ему ни секунды передышки до тех пор, пока он не перестал испытывать муки стыда и не поел немного, запив скудный обед бокалом приятного на вкус старого красного вина.
      - Будет лучше, Тенар, если я уйду, - сказал он. - До той поры, пока не пойму, кем я стал теперь.
      - Уйдешь куда?
      - Наверх, в горы.
      - Скитаться... как Огион?
      Тенар пристально посмотрела на Сокола, вспоминая, как она спросила его, когда они карабкались по горам Атуана:
      - Часто ли приходится попрошайничать магам?
      Тогда он ответил ей так:
      - Да, часто, но волшебники умеют расплачиваться за гостеприимство.
      Тенар вновь наполнила его бокал и осторожно спросила:
      - Ты можешь хоть немного управлять погодой и налагать заклятия?
      Гед покачал головой, отпил из бокала и уставился куда-то вдаль.
      - Нет, - ответил он. - Не могу. Забыл все подчистую.
      Она не поверила ему. Ей хотелось протестовать, отрицать услышанное, сказать ему: "Как это могло случиться? Как у тебя язык повернулся сказать такое... Неужели ты мог забыть то, что знал, все, чему научился у Огиона, на Рокке и за долгие годы странствий?! Ты не в силах забыть все заклинания, жесты и Имена, которыми столь искусно владел. Своим трудом ты заслужил ту власть, которой обладал!"
      Но сдержав свой порыв она прошептала лишь:
      - Я не понимаю, как можно все это...
      - Чашка воды, - сказал он, слегка наклонив свой бокал, словно выливая его содержимое на землю. И, помолчав немного, продолжил:
      - Вот чего я никак не могу понять, так это зачем он вытащил меня оттуда? Иногда молодые поступают крайне жестоко, руководствуясь при этом самыми лучшими побуждениями... Итак, я здесь, я вынужден жить с этим, пока не придет время вернуться.
      Тенар так до конца не поняла, что он имел в виду, но его тон, одновременно жалобный и обличительный, потряс и разозлил ее.
      - В конце концов, тебя принес сюда Калессин, - отрезала она.
      Тенар не могла различить выражение его лица, поскольку дверь была закрыта, в комнате царил полумрак и лишь сквозь крохотное окошко, глядевшее на запад, пробивался призрачный свет заходящего солнца. Внезапно Гед отсалютовал ей бокалом и, невесело улыбнувшись, выпил его до дна.
      - Это вино, - сказал он, - должно быть, подарил Огиону какой-нибудь богатый торговец или пират. Мне не доводилось пробовать ничего подобного даже на Хавноре.
      Гед покатал бокал между ладонями, задумчиво глядя на него.
      - Я возьму себе какое-нибудь другое имя, - сказал он, - и отправлюсь через горы в Восточный Лес, к истокам Ара, туда, где я родился. Вскоре начнут заготавливать сено, а во время сенокоса и сбора урожая всегда нужны рабочие руки.
      Она не знала что и ответить. Человека столь хрупкого телосложения и болезненного вида мог нанять на подобную работу только крайне жестокий или чрезмерно жалостливый фермер. Но даже получив ее, Гед все равно с ней не справится.
      - Обстановка на дорогах в последние годы уже не та, что прежде, сказала она. - Повсюду рыскают банды разбойников и грабителей. Иноземное отребье, как выражается мой друг Таунсенд. Ходить по дорогам в одиночку теперь небезопасно.
      Она пристально вглядывалась в полумраке в его лицо, дабы понять, как он воспринял ее слова, и тут ее вдруг осенило: Геду, должно быть, неведом страх. Ему придется научиться бояться других людей.
      - Огион продолжал скитаться до... - начал он и тут же прикусил язык, вспомнив, что Огион был магом.
      - В южной части острова, - сказала Тенар, - много скота. Овец, коз, крупного рогатого скота. Стада загоняют в горы перед Долгим Танцем и пасут их там до наступления сезона дождей. Им всегда нужны пастухи.
      Она сделала большой глоток. Вино обожгло ей рот, точно Имя дракона.
      - Но почему ты не можешь остаться здесь?
      - Только не в доме Огиона. Тут будут искать в первую очередь.
      - Ну, придут они, и что из этого? Что им от тебя нужно?