Урсула Ле Гуин.
      История "Шобиков"
      Они встретились в порту Be более чем за месяц до их первого совместного полета и там, назвав себя в честь своего корабля, как то делает большинство экипажей, стали "шобиками" Их первым совместным решением стало провести свой айсайай в прибрежной деревне Лиден, что на Хайне, где отрицательные ионы смогут делать свое дело.
      Лиден -- рыбацкий порт, чья история насчитывает восемьдесят тысяч лет, а живут в нем четыре сотни обитателей. Рыбаки кормятся добычей из богатого живностью мелководного залива, отправляют уловы в города на материке, а остальные ведут хозяйство курорта Лиден, куда приезжают отпускники, туристы и новые космические экипажи на время айсайай (это хайнское слово, означающее "совместное начало", или "начало совместного пребывания", или, в техническом смысле, "период во времени и область в пространстве, в пределах которых образуется группа, если ей суждено образоваться". Медовый месяц есть айсайай для двоих. Рыбаки и рыбачки Лидена выдублены погодой не хуже прибиваемого волнами плавника и столь же разговорчивы. Шестилетняя Астен, немного не поняв сказанное, как-то спросила одну из рыбачек, правда ли, что им всем по восемьдесят тысяч лет
      -- Нет, -- ответила она
      Подобно большинству экипажей, "шобики" общались между собой на хайнском Из-за этого имя одной из женщин экипажа, хайнки Сладкое Сегодня, имело и словесный смысл, поэтому поначалу всем казалось, что как-то глупо называть так крупную, высокую женщину лет под шестьдесят, с гордо посаженной головой и почти столь же разговорчивую, как деревенские жители Но, как выяснилось, под ее внешностью скрывается глубокий кладезь доброжелательности и такта, из которого можно при необходимости черпать, и вскоре звучание ее имени стало для всех совершенно естественным. У нее была семья -- у всех хайнцев есть семьи: всевозможнейшие родственники, внуки, кузены и сородичи, рассеянные по всей Экумене, но в экипаже у нее родственников не имелось. Она попросила разрешения стать бабушкой для Рига, Астен и Беттона и получила согласие.
      Единственным "шобиком" старше ее была терранка Лиди семидесяти двух экуменических лет, и роль бабушки ее не интересовала. Вот уже пятьдесят лет она летала навигатором, и знала о СКОКС-кораблях буквально все, хотя иногда забывала, что их корабль называется "Шоби", и называла его "Coco" или "Альтерра". И имелось еще нечто такое, чего ни она, ни кто-либо из них о "Шоби" не знали.
      И они, как это свойственно людям, говорили о том, чего не знают.
      Чартен-теория была главной темой их бесед, происходивших вечерами после обеда на пляже возле костра из выброшенного морем плавника. Взрослые, разумеется, прочли о ней все, что имелось, прежде чем добровольно вызвались в этот испытательный полет. Гветер же владел более свежей информацией и предположительно лучше разбирался в теории, но информацию эту из него приходилось буквально вытягивать. Молодой, всего двадцати пяти лет, единственный китянин в экипаже, гораздо более волосатый, чем остальные, и не наделенный способностью к языкам, он большую часть времени пребывал в обороне. Утвердившись во мнении, будто он, будучи анаррести, более искусен во взаимопомощи и более сведущ в сотрудничестве, чем остальные, он читал им лекции об их собственнических обычаях, но за свои знания держался крепко, потому что нуждался в преимуществе, которые они ему давали перед остальными. Некоторое время он отбивался сплошными "не": не называйте чартен "двигателем", ибо это не двигатель; не называйте его "чартен-эффектом", потому что это не эффект. Тогда что же это? Началась длинная лекция, начинающаяся с возрождения китянской физики, последовавшего после ревизии шевековского темпорализма интер-валистами, и заканчивающаяся общим концептуальным описанием чартена. Все очень внимательно слушали, и наконец Сладкое Сегодня осторожно спросила:
      -- Значит, корабль станет перемещать идея?
      -- Нет, нет и нет, -- ответил Гветер. Но следующее слово он выбирал так долго, что Карт задал вопрос:
      -- Но ведь ты, в сущности, вообще не говорил о каких-либо физических, материальных событиях или эффектах.
      Вопрос был типично косвенным. Карт и Орет, гетенианцы, которые со своими двумя детьми были эмоциональным фокусом экипажа, его, по их выражению, "домашним очагом", происходили из теоретически не очень мыслительно одаренной субкультуры, и знали об этом. Гветер мог запросто заткнуть их за пояс своими китянскими физико-философско-техноразмышлизмами. Однажды он так и поступил. Акцент Гветера отнюдь не делал объяснения понятнее. Он снова заговорил о когерентности и метаинтервалах, а под конец воздев руки в жесте отчаяния, спросил:
      -- Ну кхак это можно сказать на кхайнском? Нет! Это не физическое, это не не-физическое, это кхатегории, которые наше сознание должно полностью отвергать, и в этом вся суть!
      -- Бат-бат-бат-бат-бат, -- негромко бормотала Астен, огибая полукруг сидящих у костра на широком сумеречном пляже взрослых. Следом за ней двигался Риг, тоже бормоча "бат-бат-бат-бат", но уже громче. Они были звездолетами, судя по их маневрам среди дюн и общению -- "Вышел на орбиту, навигатор!" -- но имитировали они шум моторов рыбацких лодок, выходящих в море.
      -- Я разбился! -- завопил Риг, плюхаясь на песок. -- Помогите! Помогите! Я разбился!
      -- Держитесь, корабль-два! -- крикнула Астен. -- Я иду на помощь! Не дышите! Ах, у нас проблема с чартен-двигателем! Бат-бат-ак! Ак! Брррмммм-ак-ак-ак-рррррммммм, бат-бат-бат-бат!
      Малышам было шесть и четыре экуменических года. Одиннадцатилетний Беттон, сын Тай, сидел у костра со взрослыми, хотя в тот момент, когда он наблюдал за Астен и Ригом, вид у него был такой, точно он не прочь тоже вылететь на помощь "кораблю-два". Маленькие гетенианцы прожили на кораблях дольше, чем на родной планете, и Астен любила хвалиться тем, что ей "на самом деле пятьдесят восемь лет", но это был первый экипаж Беттона, а свой единственный СКОКС-полет он совершил с Терры до Хайна. Он и его биологическая мать Тай жили в коммуне по восстановлению почвы на Терре. Когда мать вытянула жребий на экуменическую службу и потребовала обучить ее обязанностям члена экипажа, он попросил ее взять его с собой в качестве члена семьи. Она согласилась, но после обучения, когда добровольно вызвалась участвовать в испытательном полете, попыталась оставить Беттона в тренировочном центре или отправить домой. Он отказался. Шан, обучавшийся вместе с ними, рассказал эту историю остальным, потому что понять причины напряженности между матерью и сыном было просто необходимо для эффективного создания группы. Беттон пожелал отправиться в полет с матерью, и Тай уступила, но явно против своего желания. К мальчику она относилась прохладно и манерно. Шан предложил ему отцовско-братское тепло, но Беттон принимал его неохотно и не искал формальных отношений члена экипажа ни с ним, ни с кем-либо из остальных.
      Когда "корабль-два" был спасен, всеобщее внимание вернулось к дискуссии.
      -- Хорошо, -- сказала Лиди. -- Мы знаем, что все, движущееся быстрее света, любой предмет, движущийся быстрее света, самим фактом такого движения переступает границы категории материального/нематериального -- именно так действует ансибль, отделяя передаваемое сообщение от окружающей среды Но если нам, экипажу, предстоит перемещаться подобно сообщениям, то я хочу понять -- как?
      Гветер рванул себя за волосы. Их у него хватало, они росли густой гривой на голове, шерсткой покрывали конечности и тело и серебристым нимбом окружали лицо. Мех на его ногах был сейчас полон песка.
      Кхак! -- воскликнул он. -- Я и пытаюсь объяснить вам, кхак! Сообщение, информация -- нет, нет, нет, все это старо, это технология ансибля. А это трансилиентность! Потому что поле следует представлять как виртуальное поле, в котором нереальный интервал становится виртуально эффективным посредством медиарной когерентности, -- неужели вы не понимаете?
      -- Нет, -- ответила Лиди. -- Что ты подразумеваешь под "медиарным"?
      После еще нескольких посиделок на пляже они пришли к общему мнению о том, что чартен-теория доступна лишь тем, кто очень глубоко знает китянскую темпоральную физику Менее охотно вслух высказывался и вывод, что инженеры, установившие на "Шоби" чартен-аппараты, не до конца понимают, как те работают. Или, если точнее, что они делают, когда работают. В том, что они работают, сомнений не возникало. "Шоби" стал четвертым кораблем, на котором они были испытаны в беспилотном режиме; уже шестьдесят два мгновенных перелета -- трансилиентностей -- были совершены между пунктами, которых разделяло расстояние от четырехсот километров до двадцати семи световых лет -- с промежуточными остановками по пути. Гветер и Лиди непоколебимо придерживались того взгляда, что это доказывает, будто инженеры прекрасно знали, что делали, и что для всех остальных кажущаяся трудность теории сводится к трудности, с какой человеческий разум воспринимает совершенно новую концепцию.
      -- Это как идея кровообращения, -- сказала Тай. -- Люди очень давно знали, что их сердца бьются, но не понимали зачем.
      Собственная аналогия ее не удовлетворила, и когда Шан сказал: "У сердца есть свои причины, о которых мы ничего не знаем", -- она обиделась и сказала: "Мистицизм", -- тоном человека, предупреждающего спутника о кучке собачьего дерьма на тропинке.
      -- Уверен, что в этом процессе нет ничего непостижимого, -- заметила Орет -- И ничего такого, чего нельзя понять и воспроизвести.
      -- И определить количественно, -- упрямо добавил Гветер.
      -- Но даже если люди поймут суть процесса, никто не знает, как воспримет его человеческий организм, правильно? Это мы и должны выяснить.
      -- А с какой стати ему отличаться от обычного СКОКС-полета, только еще более быстрого? -- спросил Беттон.
      -- Потому что он будет совершенно иным, -- ответил Гветер.
      -- И что может с нами случиться?
      Некоторые из взрослых обсуждали возможные последствия, и все они над ними размышляли; Карт и Орет как можно более простыми словами рассказали про будущий полет своим детям, но Беттон очевидно, в таких дискуссиях не участвовал.
      -- Мы не знаем, -- резко отозвалась Тай -- Я тебе с самого начала об этом твердила, Беттон.
      -- Скорее всего это будет похоже на СКОКС-полет, -- предположил Шан, -но ведь те, кто летел на СКОКС-корабле в первый раз, тоже не знали, на что это будет похоже, и им пришлось осваиваться с физическими и психологическими эффектами.
      Самое плохое, что с нами может произойти, -- неторопливо произнесла Сладкое Сегодня, -- это то, что мы умрем. В испытательных полетах уже побывали живые существа. Сверчки. И разумные ритуальные животные во время двух последних полетов "Шоби". И ничего с ними не случилось. -- Для нее это была очень длинная речь, и потому ее слова приобрели соответствующую весомость.
      -- Мы почти уверены, -- сказал Гветер, -- что чартен, в отличие от СКОКС, не включает в себя темпоральную перегруппировку. И масса здесь используется лишь в качестве потребности в определенном центре массы, как и во время передачи по ансиблю, но не сама по себе. Поэтому не исключено, что трансилиенту можно подвергать даже беременных.
      -- Им нельзя летать на кораблях, -- сказала Астен. -- Иначе нерожденные дети умрут.
      Астен полулежала на коленях Орет, Риг, сунув в рот палец, спал на коленях Карта.
      -- Когда мы были онеблинами, -- продолжила Астен, садясь, -- с нашим экипажем были ритуальные животные. Рыбы, несколько терранских кошек и много хайнских хол. Мы с ними играли. И помогали благодарить холу за то, что на нем проводили проверку на литовирусы. Но он не умер. Он укусил Шапи. Кошки спали с нами. Но одна из них перешла в кеммер и забеременела, а потом "Онеблину" нужно было возвращаться на Хайн, и ей пришлось сделать аборт, иначе нерожденные котята умерли бы внутри и погубили бы ее. Никто не знал нужный ритуал, чтобы все объяснить кошке. Но я покормила ее лишний раз, а Риг плакал.
      -- Некоторые люди тоже плакали, -- добавил Карт, поглаживая волосы ребенка.
      -- Ты рассказываешь хорошие истории, Астен, -- заметила Сладкое Сегодня.
      -- Получается, что мы нечто вроде ритуальных людей, -- сказал Беттон.
      -- Добровольцы, -- сказала Тай.
      -- Экспериментаторы, -- сказала Лиди.
      -- Искатели приключений, -- сказал Шан.
      -- Исследователи, -- сказала Орет.
      -- Азартные игроки, -- сказал Карт.
      Мальчик по очереди взглянул на их лица.
      -- Знаете, -- сказал Шан, -- во времена Лиги, в самом начале СКОКС-полетов, пытались исследовать все подряд и посылали корабли к очень далеким системам -- их экипажам предстояло вернуться лишь через столетия. Возможно, некоторые до сих пор не вернулись. Но некоторые вернулись через четыреста, пятьсот, шестьсот лет, и все они стали сумасшедшими. Безумцами! -- Он выдержал драматическую паузу. -- Но они уже были безумцами, когда стартовали. Нестабильными людьми. Ведь никто, кроме безумца, не согласится добровольно испытать такой разрыв во времени. Какой оригинальный принцип отбора экипажа, а? -- Он рассмеялся.
      -- А мы стабильны? -- поинтересовалась Орет. -- Я люблю нестабильность. Мне нравится эта работа. Я люблю риск и люблю рисковать вместе с другими. Высокие ставки! Вот что наполняет меня восторгом.
      Карт взглянул на их детей и улыбнулся.
      -- Да. Вместе, -- сказал Гветер. -- Ты не безумна. Ты хорошая. Я люблю тебя. Мы аммари.
      -- Аммар, -- поправили его, подтверждая неожиданное заявление. Молодой мужчина нахмурился от удовольствия, вскочил и стянул с себя рубашку.
      -- Хочу купаться. Пойдем, Беттон. Пошли купаться! -- воскликнул он и побежал к темной воде, медленно шевелящейся за границей отблесков их костра.
      Мальчик помедлил, потом тоже сбросил рубашку и сандалии и побежал следом. Шан поднял Тай, и они убежали купаться; наконец и обе старшие женщины направились в ночь навстречу волнам, закатывая штанины и посмеиваясь над собой.
      Для гетенианца даже теплой летней ночью на теплой летней планете море -- не друг. Костер -- совсем другое дело. Орет и Астен придвинулись ближе к Карту и смотрели на пламя, прислушиваясь к негромким голосам, доносящимся со стороны поблескивающих пеной волн, и иногда тихо переговариваясь на своем языке -- маленький сестробрат спал.
      После тридцати ленивых дней в Лидене "шобики" приехали на поезде с рыбой в город, где на вокзале пересели на флотский лэндер, доставивший их в порт Be, следующей после Хайна планеты системы. Они отдохнули, загорели, сдружились и были готовы лететь.
      Одна из дальних родственниц Сладкого Сегодня служила оператором ансибля в порту Be. Она настоятельно советовала "шобикам" задавать изобретателям чартен-теории на Уррасе и Анарресе любые вопросы, касающиеся принципов ее работы.
      -- Цель экспериментального полета -- понимание, -- горячилась она, -- и ваше полное интеллектуальное участие очень важно. Их очень волнует это обстоятельство.
      Лиди фыркнула.
      -- А теперь начнем ритуал, -- сказал Шан, когда они вошли в помещение ансибля. -- Они объяснят животным, что намерены сделать и зачем, и попросят их помощи.
      -- Животные этого не понимают, -- проговорил Беттон своим холодным ангельским фальцетом. -- Ритуал нужен, чтобы лучше себя почувствовали люди, а не животные.
      -- А люди понимают? -- спросила Сладкое Сегодня.
      -- Мы все используем друг друга, -- ответила Орет. -- Ритуал означает: мы не имеем права так поступать, следовательно, принимаем на себя ответственность за причиняемые страдания.
      Беттон слушал и хмурился.
      Гветер первым сел за ансибль и говорил по нему полчаса, в основном на языке правик, перемешанном с математикой. Наконец, извинившись, пригласил остальных воспользоваться аппаратом. После паузы Лиди представилась и сказала:
      -- Мы согласны в том, что никто из нас, за исключением Гветера, не имеет теоретической базы для понимания принципов чартена.
      Находящийся за двадцать два световых года от них ученый ответил на хайнском. В его звучащем через автопереводчик бесстрастном голосе тем не менее угадывалась несомненная надежда:
      -- Чартен, попросту говоря, можно рассматривать как перемещение виртуального поля с целью реализации относительной когерентности с точки зрения трансилиентной эмпиричности.
      -- Однако. -- буркнула Лиди.
      -- Как вы знаете, материальные эффекты оказались нулевыми, и негативный эффект в случае с существами с низким уровнем разумности -- также нулевым; но следует считаться с возможностью того, что участие в процессе существ с высокой разумностью может так или иначе повлиять на перемещение. И что такое перемещение, в свою очередь, повлияет на перемещаемого.
      -- Да какое отношение уровень нашей разумности имеет к функциям чартена? -- спросила Тай.
      Пауза. Их собеседник пытался подобрать слова, принять на себя ответственность.
      -- Мы используем термин "разумность" в качестве сокращения для обозначения психической сложности и культурной зависимости наших видов, -прозвучало наконец из переводчика. -- Присутствие трансилиента в качестве бодрствующего сознания не во-время трансилиептности остается непроверенным фактором.
      -- Но если процесс мгновенен, то как мы сможем его осознать? -спросила Орет.
      -- Совершенно верно, -- ответил ансибль и после еще одной паузы продолжил: -- Поскольку экспериментатор есть элемент эксперимента, то мы предполагаем, что трансилиент может стать элементом или агентом трансилиентности. Вот почему мы попросили, чтобы процесс испытал экипаж, а не один-два добровольца. Психическая интерсбалансированность связанной социальной группы придает ей дополнительную силу против разрушительного или непонятного опыта, если им доводится с таким сталкиваться. К тому же отдельные наблюдения членов группы будут взаимно интерверифицироваться.
      -- Кто программировал этот переводчик? -- негромко фыркнул Шан. -Интерверифицироваться! Вот ведь чушь!
      Лиди обвела взглядом остальных, предлагая задавать вопросы.
      -- Сколько продлится само перемещение? -- спросил Беттон.
      -- Недолго, -- ответил переводчик и тут же поправился: -- Нисколько.
      Снова пауза.
      -- Спасибо, -- сказала Сладкое Сегодня, и ученый на планете в двадцати двух световых годах от порта Be ответил:
      -- Мы благодарны за ваше великодушное мужество, и наши надежды с вами.
      Из аппаратной с ансиблем они отправились прямиком на "Шоби".
      Чартен-оборудование, занимающее не очень много места и чьи органы управления представляли собой по сути единственный переключатель "включено-выключено", было установлено рядом с мотиваторами и органами управления оборудования СКОКС -- скорости околосветовой -- обычного межзвездного корабля флота Экумены. "Шоби" был построен на Хайне около четырехсот лет назад, и ему исполнилось тридцать два года. Почти все его прежние рейсы были исследовательскими, летал на нем смешанный хайнско-чиффеварский экипаж. Поскольку в таких экспедициях корабль мог проводить годы на орбите вокруг какой-нибудь планеты, хайнцы и чиффеварцы, решив, что эти периоды лучше прожить нормально, чем терпеть неудобства, превратили корабль в очень большое и комфортабельные жилище. Три его жилых модуля были демонтированы и оставлены в ангаре на Be, и все равно для экипажа всего из десяти человек места осталось более чем достаточно. Тай, Беттон и Шан, новички с Терры, и Гветер с Анарреса, привыкшие к баракам и коммунальным удобствам своих перенаселенных миров, неодобрительно бродили по "Шоби".
      -- Экскрементально, -- рычал Гветер.
      -- Роскошь! -- возмущалась Тай.
      Сладкое Сегодня, Лиди и гетенианцы, более привычные к прелестям корабельной жизни, сразу разошлись по каютам и принялись устраиваться как дома. И Гветеру, и молодому терранину было трудно сохранять этический дискомфорт в просторных, с высокими потолками и хорошо меблированных жилых комнатах и спальнях, кабинетах, гимнастических залах с высокой и низкой гравитацией, столовой, библиотеке, на кухне и мостике "Шоби". Мостик был устлан настоящим ковром с Хеникаулила, сотканным из темно-синих и пурпурных нитей, чье переплетение воспроизводило узор хайнского звездного неба. В зале для медитации имелась большая плантация терранского бамбука, бывшая частью самозамкнутой корабельной растительно-дыхательной системы. Для тех, кто тосковал по дому, окна в любой каюте могли быть запрограммированы на показ видов Аббеная, Нового Каира или пляжа в Лидене или же становиться полностью прозрачными, позволяя любоваться далекими и близкими звездами и межзвездной темнотой.
      Риг и Астен обнаружили, что кроме лифтов из зала в библиотеку ведет и широкая лестница с изогнутыми перилами. Они с дикими визгами катались по перилам, пока Шан не пригрозил изменить локальное гравитационное поле, что заставит их не спускаться, а подниматься по перилам. Дети взмолились, чтобы он так и сделал. Беттон с видом превосходства взглянул на малышей и выбрал лифт, но на следующий день тоже скатился по перилам, проделав это куда быстрее, чем Риг и Астен, потому что мог сильнее отталкиваться и больше весил, и чуть не сломал себе копчик. Именно Беттон организовал гонки на подносах, но их обычно выигрывал Риг, потому что был достаточно мал, чтобы удержаться на подносе до самого подножия лестницы. Пока они жили в Лидене, с детьми не проводили никаких занятий, разве что учили плавать и быть "шобиками"; сейчас же, во время неожиданной пятидневной задержки в порту Be, Гветер ежедневно давал в библиотеке уроки физики Беттону и математики -всем троим. Историей они занимались с Шаном и Орет, а танцевали с Тай в гимнастическом зале с низкой гравитацией.
      Танцуя, Тай становилась легкой и свободной и часто смеялась. Риг и Астен любили ее такой, а ее сын, по-жеребячьи неуклюжий и смущающийся, танцевал с матерью. К ним часто присоединялся темнокожий Шан; он был элегантным танцором, и она соглашалась с ним танцевать, но даже тогда смущалась и не позволяла к себе прикасаться. После рождения Беттона она соблюдала целибат. Она не хотела замечать терпеливого и настойчивого желания Шана, не желала идти ему навстречу и оставляла его, переходя к Беттону. Сын и мать танцевали, полностью поглощенные движением и воздушным узором, который они создавали вместе. Наблюдая за ними днем накануне полета, Сладкое Сегодня стала утирать слезы, улыбаясь, но не произнося ни слова.
      -- Жизнь хороша, -- очень серьезно сказал Гветер Лиди.
      -- Ничего, -- согласилась она.
      Орет, только что вышедшая из женского кеммера и тем самым запустившая мужской кеммер Карта -- все это, случившись неожиданно рано, и задержало испытательный полет на пять дней, которыми насладились все, -- наблюдала за Ригом, которого она зачала, танцевала с Астен, которую она родила, посмотрела, как Карт наблюдает за ними, и сказала на кархайдском:
      -- Завтра.
      Последний день оказался очень приятным.
      Антропологи неохотно сошлись на том, что не следует приписывать "культурные константы" человеческой популяции любой планеты; но некоторые культурные традиции или ожидания, похоже, укоренились глубоко. Перед обедом в тот последний вечер Шан и Тай облачились в черную с серебром форму терранской Экумены, которая обошлась им -- Терра все еще сохраняла денежную экономику -- в половину их годового дохода.
      Астен и Риг немедленно потребовали столь же впечатляющую одежду. Карт и Орет посоветовали им переодеться в праздничные костюмы. Сладкое Сегодня достала шарфы из серебряных кружев, но Астен нахмурилась. Риг последовал ее примеру. Идея формы, пояснила Астен, состоит в том, чтобы все было одинаковым.
      -- Почему? -- спросила Орет.
      -- Чтобы никто не нес ответственность, -- резко ответила старая Лиди.
      Потом она вышла и переоделась в черный бархатный вечерний костюм, который, хотя и не был формой, уже не позволял Тай и Шану резко выделяться на фоне остальных. Лиди покинула Терру, когда ей исполнилось восемнадцать, и с тех пор не возвращалась и не испытывала такого желания, но Тай и Шан были товарищами по экипажу.
      Карт и Орет ухватили идею и надели свои лучшие отороченные мехом хибы, дети же переоделись в праздничные наряды и нацепили все массивные золотые украшения Карта. Сладкое Сегодня надела ослепительно белое платье, которое, как она заявила, на самом деле ультрафиолетовое. Гветер заплел в косички свою гриву. У Беттона формы не было, но он в ней и не нуждался, сидя за столом рядом с матерью и сияя от гордости.
      Кухни порта присылали им очень хорошую еду, но ужин в тот вечер оказался превосходным: нежнейшая хайнская айанви с семью соусами и пудинг с настоящим терранским шоколадом. Оживленный вечер тихо завершился возле большого камина в библиотеке. Поленья в нем были, разумеется, имитацией, но хорошей: какой смысл иметь на корабле камин и жечь в нем пластик? Поленья из неоцеллюлозы пахли древесиной, неохотно загорались, испуская дым и разбрызгивая искры, а потом ярко горели. Орет уложила поленья, Карт разжег огонь. Все собрались перед камином.
      -- Расскажи сказку, -- попросил Риг
      Орет рассказала о ледяных пещерах в стране Керм, как парусник заплыл в огромную голубую морскую пещеру, исчез и его так и не смогли отыскать поисковые лодки; но семьдесят лет спустя корабль нашли дрейфующим -- без единой живой души на борту и без признаков того, что с ними случилось, -возле побережья Осемайета, а ведь это в тысяче миль от Керма.
      Еще одну сказку?
      Лиди рассказала о маленьком пустынном волке, который потерял свою жену, отправился за ней в землю мертвых, увидел ее там, танцующую среди мертвых, и едва не увел обратно на землю живых, но все испортил, коснувшись ее прежде, чем они завершили обратный путь к живым, и она исчезла, а он так и не смог снова найти дорогу туда, где танцуют мертвые -- как ни старался, ни выл и ни плакал.
      Еще сказку!
      Шан рассказал сказку про мальчика, у которого вырастало перо всякий раз, когда он врал, и кончилось тем, что его стали использовать вместо веника.
      Еще!
      Гветер рассказал о крылатых людях -- гланах, которые были настолько глупы, что вымерли, потому что сталкивались головами, когда летали.
      -- Но они не были настоящими, -- честно добавил он. -- Я их выдумал.
      Еще. Нет. Теперь спать.
      Риг и Астен привычно обошли всех, получив поцелуй на ночь, и на этот раз Беттон последовал их примеру. Подойдя к Тай, он не остановился, потому что она не любила, когда к ней прикасались, но она сама привлекла к себе мальчика и поцеловала его в щеку. Тот радостно убежал.
      -- Сказки, -- сказала Сладкое Сегодня. -- Наша начнется завтра, верно?
      Цепочку команд описать легко, структуру отклика на них -- нет. Для тех, кто живет в системе взаимного подчинения, "плотные" описания, сложные и незавершенные, нормальны и понятны, но тем, кому знакома лишь единственная модель иерархического контроля, подобные описания кажутся путаницей и мешаниной, равно как и то, что они описывают. Кто здесь главный? Не пересказывайте мне лишние подробности. Сколько поваров испортили суп? Излагайте только суть. Отведите меня к вашему начальнику!
      Старая навигаторша сидела, разумеется, за консолью СКОКСа, а Гветер -за невзрачной консолью чартена; Орет подключилась к ИИ -- искусственному интеллекту. Тай, Шан и Карт были, соответственно, поддержкой для каждого из них, а функцию Сладкого Сегодня можно было бы описать как общий надзор, если бы этот термин не намекал на иерархическую функцию. Возможно, внутреннее наблюдение. Или субнаблюдение. Риг и Астен всегда "скоксали" (если использовать изобретенное Ригом словечко) в корабельной библиотеке, где во время скучного существования субсветового полета Астен могла разглядывать картинки в книгах или слушать музыку, а Риг -- укутаться в меховое одеяло и заснуть. Функцией Беттона как члена экипажа была роль старшего сиба; он остался с малышами, не забыв прихватить бумажный пакет, потому что принадлежал к числу тех, кого мутило во время СКОКС-полета. Свой интервид он настраивал на Лиди и Гветера, чтобы наблюдать за их действиями.
      Все знали свои обязанности в том, что относилось к СКОКС-полету. Что же касается чартен-процесса, то они знали, что тот должен обеспечить их трансилиентность к Солнечной системе в семнадцати световых годах от порта Be, причем мгновенную; но никто и нигде не знал, чем им следует заниматься.
      Поэтому Лиди обвела всех взглядом, точно скрипач, поднимающий смычок, чтобы настроить камерную группу на первый аккорд, и послала "Шоби" вперед в режиме СКОКС, а Гветер, точно виолончелист, в ту же секунду кивающий и поддерживающий тот аккорд, перевел корабль в чартен-режим. Они вошли в не-длительность. Они совершили чартен. Быстро, как утверждал ансибль.
      -- Что случилось? -- прошептал Шан
      -- Проклятье! -- воскликнул Гветер.
      -- Что? -- спросила Лиди, моргая и тряся головой.
      -- Вот она, -- сказала Тай, быстро вглядевшись в приборы.
      -- Это не А-60-как-там-ее, -- возразила Лиди, все еще моргая.
      Сладкое Сегодня объединила всех десятерых сразу -- семерых на мостике и троих в библиотеке -- через интервид. Беттон сделал окно прозрачным, и дети посмотрели на мутную бурую круговерть, заполняющую половину поля зрения. Риг держал грязное меховое одеяло. Карт снимал электроды с висков Орет, отключая ее от искусственного интеллекта.
      -- Не было никакого интервала, -- сказала Орет.
      -- Мы неизвестно где, -- сказала Лиди.
      -- Не было интервала, -- повторил Гветер, нахмурившись разглядывая консоль. -- Это точно.
      -- Ничего не произошло, -- подтвердил Карт, просматривая полетный отчет ИИ.
      Орет встала, подошла к окну и застыла, глядя сквозь него.
      -- Это она. М-60-340-ноло, -- сказала Тай.
      Все их слова звучали мертво, с оттенком фальши.
      -- Что ж, мы это сделали, "шобики"! -- воскликнул Шан.
      Никто ему не ответил.
      -- Свяжитесь по ансиблю с портом Be, -- сказал Шан с преувеличенной веселостью. -- Передайте, что мы на месте в целости и сохранности.
      -- На чем? -- спросила Орет
      -- Да, конечно, -- отозвалась Сладкое Сегодня, но ничего не сделала.
      -- Правильно, -- согласилась Тай, подходя к ансиблю. Она открыла поле, нацелила его на Be и послала сигнал. Корабельные ансибли работают только в визуальном режиме; она ждала, глядя на экран. Повторила вызов. Теперь все смотрели на экран.